Крест
Радуйтесь, ибо Господь грядет судить
Вселенская Проповедь Вечного Евангелия. Сайт отца Олега Моленко - omolenko.com
  tolkovanie.com  
Rus
  omolenko.com  
Eng
  propovedi.com  
  Кредо Переписка Календарь Устав Аудио
  Имя Божие 3000 вопросов Богослужения Школа Видео
  Библиотека Проповеди Тайна ап.Иоанна Поэзия Фото
  Публицистика Дискуссии Эра Духа Святого История Фотокниги
  Апостасия РПЦ МП Свидетельства Иконы Стихи о.Олега Стримы
  Жития святых Книги о.Олега Исповедь Библия Избранное
  Молитвы Слово батюшки Новомученики Пожертвования Контакты
Главная страница сайта Печать страницы Ответ на вопрос Пожертвования YouTube канал отца Олега Вниз страницы Вверх страницы К предыдущей странице   К вышестоящей странице   К следующей странице Перевод
YouTube канал отца Олега   Facebook страничка   YouTube канал проповедей отца Олега  


ВКонтакт Facebook Twitter Blogger Livejournal Mail.Ru Liveinternet

Епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев)


к оглавлению
к оглавлению
к оглавлению

к предыдущей страницек предыдущей странице
  ...     61     62     63     64     65     66     67     68  
к следующей страницек следующей странице


«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

126 Но говорили (первосвященники и книжники): только не в праздник (надо взять обманом Христа), чтобы не произошло возмущения в народе (Мк. 14,2).

Конечно, убить Бога в душе можно не в праздник души, когда в душе светло и ясно и когда душа празднично ликует в общении и жизни с Отцом и Богом. Убийство Бога в душе совершается в мрачные будни души, в которые вгонит ее грех и падение.

В мрачные будни души, когда порвана связь со Светом, когда затеривается правда пути, а зло подсказывает как будто облегченный и приятный путь лжи, тогда подсунуть душе фальшивку жизни легче, тогда она (фальшивка) скорее сойдет за подкрашенную правду.

"Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя!" (Ексапостиларий на утрени Великого Понедельника).

127 И когда был Он (Христос) в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал, — пришла женщина с алавастровым сосудом мира... драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более нежели за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее. Но Иисус сказал: оставьте ее; что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению (Мк. 14,3-8).

Снова голос земли и снова попытка подменить Божеское человеческим! Опять выдвигается земное и видимое взамен неосязаемого, но полноценного.

Женщина по вере и любви ко Христу приносит Ему жертвенный дар. А земля считает: "Практично ли это? К чему сия трата мира?" И земля сейчас же прикрывается благовидным предлогом: "нищие". "Не лучше ли продать миро и раздать деньги нищим?" Нищие и благотворительность им — это хорошо. И нищие около вас, и вы всегда можете оказать им добро. Но вот всегда ли с душою Бог? Когда не будет с душою Бога, захотите ли вы откликнуться нищим? Значит, умна ли ваша забота о нищих, когда вы своею земною практичностью и служением земным целям рушите фундамент забот о добре?

Вывод отсюда ясен. Все, что касается твоих дел, непосредственно обращенных к Богу и делаемых ради Него и по Его закону, как-то: подвига, насилия над собою, очищения сердца, молитвы, поста, жертв, — все то совершай прежде всего и не загораживай этого никакими земными целями, как бы они ни были высоки и согласны с Христовым законом. И это потому, что ты строишь Божеский фундамент души, когда он будет прочен, на нем уже легко построится все нужное, прикладное, что потребует Божеский закон.

Без Божеского фундамента в душе все внешнее построение жизни (хотя бы и основанное на разумном и добром, например, та же помощь нищим) будет висеть в воздухе, предоставленное случайностям человеческих взглядов, настроений, человеческого душевного состояния.

А потому неси Самому Христу драгоценнейшее миро твоей веры и любви. Раскрой дорогой сосуд твоей души и пролей из него всю ароматную влагу, насыщенную устремленностью к Господу. Не измеряй глубины искания. Не считай ценность жертв! Ты приобрел безценное: с тобой Господь. Это драгоценнее всего. Когда будет с тобой Христос, ты с легкостью воздашь должное нищим.

"Очисти, Господи, скверну души моея и спаси мя, яко Человеколюбец" (Великий Вторник, утренняя стихира на хвалитех).

128 И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им. Они же, услышав, обрадовались, и обещали дать ему сребренники (Мк. 14,10-11).

Это обычная человеческая история, что Христос продается из души "за сребренники". "За сребренники", за материальные блага, за удобства жизни, за боязнь лишений, из-за кичливого нежелания расстаться с самостью вытесняется из души Бог.

Конечно, продажа совершается не как явная сделка (хотя бывает и это), чаще она представляет из себя длительный процесс компромиссов. Но всегда в основе всякого компромисса лежит предпочтение "сребренников", т.е. материального духовному.

А потому рассуди: всякая измена Богу разве не будет предательством Его? "Слава снисхождению Твоему, Человеколюбче!" (Великая Пятница, вечерняя стихира на стиховне).

129 Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться (Мк. 14,21).

Конечно, горе предателю... Горе всякому изменяющему Христу и предающему Его из души своей, потому что он предает "источник живой воды", опустошает зелень и жизнь души и обращает ее в мертвую пустыню.

Горе предателю! Горе изменнику! Лучше бы ему не родиться, потому что конец его — злая смерть. Это хуже небытия. Небытие — это несуществование, а смерть во зле обрекает душу на вечность во зле, иначе — на вечное страдание. Лучше бы не родиться человеку зла.

"Иже о всех благий, Господи, слава Тебе!" (тропарь на утрени Великого Четверга).

130 И, воспев, пошли на гору Елеонскую (Мк. 14,26).

Елеонская гора — гора молитвы и молитвенного восхищения.

Господь с учениками восходит на нее "воспевши", т.е. в духовной бодрости. И эта гора делается Господом начальным пунктом собственно крестного пути.

Тут два назидательных образа подвижнического конца.

Первый в том, что крестный путь начинается на горе. Это значит, что Господь ставит на него только избранных, прошедших низину земли, оставивших землю сзади себя и поднявшихся выше земли, поработивших ее и возвысившихся над нею.

Второй образ в том, что путь креста неразрывен с молитвенным восхищением. В молитвенной восхищенности подвижник вступает на него "воспевши", т.е. в бодрости, в радости, в ликовании молитвенных песен.

"Твоя достойна сотвори мя, заблуждшаго, Спасе, великия ради Твоея милости" (Великий Вторник, утренняя стихира на стиховне).

131 И говорит им (ученикам) Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы (Мк. 14,27).

Ночь — время тьмы и всяких обманов. Ночью встают призраки. И ночью, когда нет света, ширятся дела тьмы.

Так и в духовную ночь предательства и измены Богу тьма покрывает человеческую душу. И в жизни человека начинают господствовать призраки и воцаряются дела тьмы. Тогда изымается из жизни опора, человек чувствует, что нет прочности в жизни, и в нем развивается малодушие пред лицом неизвестного и мрачного. А в состоянии малодушия, в состоянии духовной прострации от потери духовной опоры жизни, где же человеку противодействовать всяким соблазнам тьмы, надвигающимся на него ночью?!

В человеке уже нет и тени мужества, и когда Свет и Бог заволакиваются тьмою, человек бессилен противоборствовать ей, так как нет у него в душе прочной опоры, и поэтому "соблазны" тьмы одерживают легкую победу и господствуют.

"Все вы соблазнитесь о Мне" в эту ночь предательства Бога, ночь тьмы, обмана и господства призраков.

И исполняется пророческое слово: "Поражу пастыря, и рассеются овцы". Поражается в душе Пастырь и Вождь — Бог, и овца-душа заблудится и погибнет на распутьях жизни.

"Владыко, десным овцам мя сопричти, презрев прегрешений моих множество" (Великий Вторник, 9-я песнь канона на утрени).

132 Петр сказал Ему (Христу): если и все соблазнятся, но не я. И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, ...трижды отречешься от Меня. Но он еще с большим усилием говорил: хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. То же и все говорили (Мк. 14,29-31).

Ученики любят Господа. А Петр пламенеет к Нему любовью.

Сколько раз он являл свою любовь? Разве все они не были искренни, когда говорили о смерти за Него и с Ним? И разве в действительности большинство их не отдало за Него своей жизни? Однако в ответ на заявление Петра и учеников Господь предрекает отречение Петра! Так обнажается человеческая самонадеянность.

Так в христианском пути жизни силу и устойчивость подвига гарантирует не человеческое желание, как бы оно ни было захватывающе велико и искренне, а Божия Сила, которой живет и действует подвижник и которая совершает его спасение.

Вооруженные Божией Силой, Петр и другие избранные и запечатлели свой подвиг смертью за Господа.

"Благословен Грядый спасти крестом всяческая" (Неделя ваий, 9-я песнь канона на повечерии).

133 И говорит ему (Петру) Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня (Мк. 14,30).

Сочетание цифр — дважды и трижды, троекратное отречение при двукратном пении петуха — образец малодушия души, уходящей от Христа.

Когда она совершила первую измену, когда она стала на путь отречения, она уже не остановится на скользком пути уклона жизни. Уже без всяких понуждений извне душа, как бы подгоняемая собственным банкротством, торопится засвидетельствовать свою верность злу и уж забегает вперед на пути предательства и совершает измены, опережая кнут погонщика.

Так на коротеньком отрезке времени (прежде чем дважды пропоет петух) она докатится до своего конца и отпадет от Бога.

"Пощади души наша, Христе Боже, и спаси нас" (Великая Среда, 9-я песнь канона на утрени).

134 Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он (Господь) сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь (Мк. 14,32).

Молитвой начинается путь Креста. Путь Креста — путь к Отцу. А молитва и есть уход к Отцу в Его стихию. Значит, через молитву душа приражается небу и обвевается его силами и крепнет для подвига.

И Сам Господь в начале Своего Крестного пути уходит к Отцу в напряженной, до кровавого пота, молитве (Лк. 22,44).

Вникай. Вникай. Хочешь быть сильным в подвиге — молись, молитвой уходя к Отцу.

"Господи долготерпеливе, велия Твоя милость, слава Тебе!" (Великий Четверг, утренняя стихира на хвалитех).

135 И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты (Мк. 14,33-36).

Путь Креста, конечно, есть отречение от земли, и понятно, что земля всячески протестует и тело содрогается от предстоящих страданий. Протест и содрогание плоти особенно жгучи перед жертвенными моментами подвига. Тогда они закружатся в теле знойным неудержимым вихрем, поднимутся и заполнят человека до краев земной жизни, пронизают все поры, вторгнутся в саму душу и потрясут ее до глубины, кажется, совсем, совсем пленят ее и передадут ей весь непереносимый ужас и всю тоску о жизни.

И заполнит душу тоска и разовьет страдание в ней, как предсмертные муки, совсем подавляя и как бы изничтожая душу. В этот час предсмертной тоски, как жгучего протеста человеческой природы против насилия над ней даже до смерти, ничто, ничто человеческое не может укрепить поверженную душу и дать силы справиться с собой. Доводы разума, все напряжение воли, отчетливейшее сознание долга — все будет пустым звуком.

В этот час душу поднимет из мрака тоски и вольет в нее силу только молитва. Это будет молитва — вопль к Отцу о Его Божественном вмешательстве. Молитва поверженного на землю ("пал на землю"), молитва из праха земного о Высшей Силе и помощи, молитва отречения от человеческого бессилия и одной устремленности к Отцу. И, как дань человеческой немощи, молитва начнется с вопля о том, "чтобы, если возможно, миновал нас сей", час тяжких страданий креста.

Когда укрепляющая сила молитвы восстановит равновесие души и душа всецело вольется в стихию Бога, в которой ее опора и жизнь, когда молитва потечет только об одном — чтобы не оказаться душе выключенной от общения с Богом, чтобы Божия воля руководила жизнью, потому что в этой воле человеку обезпечено спасение-счастье.

При отдаче в Божию Руку, обезпечивающую жизнь души, внешнее устроение жизни теряет всякую ценность, и как бы оно и оказалось тяжким, оно переносимо, потому что будет сознание, то главное-то, нужное достигнуто, что Господь с душой, и она в Его Руке.

Тогда потечет молитва о Божией воле: "От Твоей, Господи, Руки и в Твоей воле мое спасение! Пусть же я пребуду в Твоей воле вовеки. Один Ты спасешь меня. Сам же я не обеспечу свое избавление. А потому пусть будет не чего я хочу, а чего Ты. Лишь бы мне быть с Тобой. Да будет воля Твоя."

Так и Божий Сын взывал к Отцу, предавая Себя Его святой промыслительной воле, в которой все оправдание жизни.

"Человеколюбче, Христе Боже, прегрешений оставление даруй покланяющимся верою пречистым страстем Твоим" (Великий Понедельник, седален по 3-й кафизме на утрени).

136 Возвращается (Господь к ученикам после молитвы) и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы всё еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников (Мк. 14,37-41).

Какой выразительный пример человеческой немощности! И немощности самой жалкой, потому что проявляется она в величайший и трагический момент жизни, проявляется она не в каких-нибудь бросках и натугах человека (хотя бы и бесплодных), а проявляется и отодвигает все великое в ничтожном, казалось бы, проявлении человеческой природы — в сне. Пришел сон, и забыто и бессильно великое, и человек — данник своей слабости. А потому забудь киченье: ты силен только в Боге.

Для Господа приближается момент предательства и Креста. Господь открыто говорит об этом ученикам. И ученики из слов Господа видят, что час испытания близок. Возбужденные этой близостью, они только что свидетельствовали Христу о готовности положить за Него жизнь.

И при всем том немощь, обычная человеческая немощь не оставляет и апостолов.

Сейчас в Гефсимании, избранные из избранных, любимейшие из любимых, приближеннейшие из близких, снова выделены из остальных, как и в другие значительные моменты жизни Христа. Сейчас они знают, что вот-вот надвинется страшное горе. Они только что слышали от Самого Христа, что душа Его скорбит смертельно. Вот они видят Его в величайшем борении — ужасе и тоске. Вот Он только просит их бодрствовать вместе с Собой, а Сам немного отходит и на их же глазах бросается на землю и молится до кровавого пота...

А избранные забыли все. Была полночь, и сон опускал веки, закрывая глаза, и засыпали апостолы!

И не действуют новые призывы Господа к бодрствованию. Не действуют упреки, что и один час они не могли преодолеть себя. Они безмятежно сонливы. Они не знают, что Ему отвечать. Три раза их будит Господь. Все тщетно. Немощная природа брала верх, ученики опять засыпали.

Вот иллюстрация человеческой безпомощности. Нечего кичиться человеку своими естественными силами!

Господь указывает долг человека превозмогать естественную немощность. Это долг потому, что в состоянии преобладания немощности к человеку прокрадывается подстерегающее его искушение и в дремотном теле застанет дремотную душу и стеснит ее грехом. Чтобы избегнуть внедрения в душу греха, надо преодолевать естественную немощность, высвободить душу от подчинения ей и держать душу в духовном бодрствовании. "Бодрствуйте". Плоть немощна, а дух (должен быть) бодр.

Средство держать душу в бодрствовании — молитва: "Бодрствуйте и молитесь". Молитва — уход души в стихию Бога; через молитву душа человека входит в мир Духа и силы Духа прирожаются человеческой душе, вооружая ее и делая ее способной противоборствовать искушению.

Если бодрствование нужно для всегдашнего преобладания духовности, то тем более оно неминуемо в пути креста, когда от души потребуется через молитву такая насыщенность силою Духа, при которой плотяное совсем и замерло, и как бы отпало.

Сам Божий Сын испытывает закон тела, его немощность, и молитвой к Отцу устраняет боренья.

"Честная Твоя воспеваем страдания и славим вси, Спасе, крайнее Твое снисхождение" (Великий Понедельник, седален канона на повечерии).

137 Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня (Мк. 14;42).

Вот результат молитвы. Боренья позади. Плотяное подчинено Духу. Не угнетаемый телом, Божественный Дух царит и царственно распоряжается. Теперь Он величав и спокоен. Он властвует. Он, послушный Божией воле, Сам свободно пойдет на путь Креста. Он ,Сам взойдет на Крест. В свободе и силе подвига и его ценность.

Путь Креста — не дорога раба, невольно загнанного на нее и боязливо озирающегося на ней. Он не горькая доля побежденного. Путь Креста — путь победителя. На него становятся свободным волеизъявлением. На нем нет рабов. По нему идут "свободные", и "сыны", и "дети".

Вот почему Спокойный, Величавый, Властный говорит: "Встаньте, пойдем (навстречу); вот, приблизился предающий Меня".

"Твоя Божественныя Страсти превозносим, Христе, во вся веки" (Великий Вторник, 8-я песнь канона на повечерии).

138 И тотчас, как Он (Господь) еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин... Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил; и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания (Мк. 14,43, 48-49).

Зло всегда ополчается на подвижника внешним давлением. Как бы невольно признавая идейное внутреннее превосходство добра и невозможность состязаться с ним со стороны жизненной правдивости, зло в соприкосновении с добром и в состязании с ним всегда готово прибегнуть к кольям и мечам, т.е. внешней силой доказать свое мнимое преимущество. На крестном пути мир зла встретит подвижника кольями клеветы, досаждений, насмешек, укоризн и мечами всяких внешних ограничений и нападений. И в этом нападении зла есть одна сторона, отмечаемая евангельской историей нападения на Христа.

Зло как жалкий и трусливый раб, невольно признающий превосходство господина — добра, употребляет во много раз больше внешних усилий для внешнего преодоления добра, чем требуется обстановкой жизни. Ведь добро внешне не защищено и внешне безпомощно, а зло как бы трусит, волнуется перед лицом своего безпомощного противника и наращивает внешние усилия чтобы раздавить совсем беззащитного "врага".

Так было в Гефсимании. Против одного Христа, вооруженного только молитвой, против горсти Его мирно спавших учеников мир зла высылает целую толпу ("множество народа"), вооруженную мечами и кольями...

Какой обличительной грустью, вскрывающей внутреннюю неправду и бессилие зла, звучит упрек Христа: "Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня".

"Тем же Тебе вопием, Проданному и Свободившему нас, Господи, слава Тебе" (Великая Среда, вечерняя стихира на "Господи, воззвах").

139 Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его (Мк. 14,44-46).

Нападающее зло, как бы желая обезопасить себя, любит и поощряет предательство.

Предательство. На крестном пути — это невыносимое отягчение страданий и скорби. Ведь предатель не из врагов, он вчера еще был свой, близкий, ученик, друг. Сегодня он поцелуем, этим высшим знаком любви, предает Учителя. Это ли не удар ножом в сердце?

Так истребляется в подвижнике все человеческое, чтобы не осталось "прилепления" его к чему-то земному. Ученик, друг, часть сердца, часть души — и тот предал. И предает, целуя, т.е. надругаясь над высшим в жизни, — над любовию. Издевательством над самой любовию предается подвижник любви!

О мир! О всеистребляющее зло!

Евангелие, сказав об этой внешней победе зла, сейчас же, одним характерным штрихом, обозначает все прежнее ничтожество торжествующего зла. И, одержав внешнюю победу, зло не усилилось. Оно осталось трусливым рабом.

Иуда, совершив предательство, добившись цели, торжествует. Но, торжествуя, он дрожит. Торжествующая дрожь! Ему видятся большие опасности и страхи. "Ведите Его осторожно", — говорит он. Кого он боится? Самого себя. Истинно торжествующая дрожь! А подвижник Креста укрепляется во внутренней силе. Отпадает шелуха земного. Его опора — в одном Небесном Отце.

140 Тогда (в момент предательства), оставив Его (Христа), все бежали (Мк. 14,50).

Сбрасываются последние путы земли. Подвижник Креста оставляется один. В часы, дни, месяцы, годины душевной тучи, когда сплошной пеленой надвинется истребляющее зло, когда поднимается вся враждующая низость, когда боренья охватят сплошным кольцом, когда невыносимость напряженности достигнет крайних пределов, тогда ничто, решительно ничто из земного не окажет поддержки боримому духу. Ни родство, ни дружба, ни даже самая любовь не смогут проникнуть до глубин боримой души, раствориться в ней и влить в нее елей мира и вино бодрости. Тогда одинока душа подвижника. Тогда все земное и человеческое безсильно подойти к ней и оказать поддержку.

И повторяется Гефсимания: "Тогда, оставив Его, все бежали". Очевидно, так необходимо. Очевидно, что в бореньях духа, в преодолении зла не требуется внешней поддержки. В этот миг Сын Божий отклоняет поддержку даже ангельских сил. Неужели вы думаете, "что Я не могу теперь умолить Отца, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?" (Мф. 26,53). Очевидно, так нужно, чтоб ушла вся земля, как ненужная и безсильная, и остался дух человека наедине со своим Небесным Отцом. Очевидно, так нужно, чтобы между духом крестоносца и Господом не было ничего заслоняющего и Господь остался одной жизнью, одной силой, одной надеждой, одним устремлением и одной радостью. Очевидно, нужно, чтобы отпало земное, и вся сила души безраздельно отдалась своему Источнику — Богу.

И оставленный всеми Господь, единый с Отцом Небесным, в величавом спокойствии победителя пошел к Своему Кресту. Так и подвижническая душа, оставившая земное и оставленная безсильным человеческим, в величавом спокойствии победительницы идет к своему Кресту, потому что с ней ее Господь и Небесный Отец.

141 Первосвященники же и весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны (Мк. 14,55-56).

Так как путь Креста есть путь отвержения мира и земли, то, конечно, мир не выносит отрицания его и, конечно, он обрушивается на подвижника. И так как стихия зла — ложь, то мир сначала яростно атакует подвижника своим главным оружием — ложью.

Ложь делается главным орудием борьбы с подвижничеством. Около каждого крестного пути разливается море клеветы. И чем выше путь, тем гуще и злобнее клевета.

Это совсем понятно, потому что ложь есть природа зла, и зло не может сказать истины, так как само оно есть отрицание истины, да и что может зло сказать против пути правды, кроме неправды?

Так зло клеветало даже на Божия Сына, Чистейшего Чистых, в Котором не было и тени греха.

142 Он (Христос) молчал и не отвечал ничего (Мк. 14,61).

Чем отвечать подвижнику добра на ухищрения зла? Молчаньем, терпеньем. Его опора — Бог, и в Божие Царство он идет. Если мир ненавидит его, то это знак, что он на верном пути. Если бы он был от мира, то мир любил бы свое (Ин. 15,19). Мир, клевеща на правду, сам свидетельствует о себе, что дела его злы.

Что отвечать Ему? Оправдываться и говорить о правде? Но открывать миру правду — не значит ли показывать миру, что его истина есть ложь? И не вызовет ли разоблачение зла еще большее озлобление мира-зла?

Потому и Христос молчал и не отвечал ничего.

143 Они же (члены синедриона) все признали Его повинным смерти.

И некоторые начали плевать на Него и, закрывая Ему лице, ударять Его и говорить Ему: прореки. И слуги били Его по ланитам (Мк. 14,64-65).

Вслед за идейным оружием — клеветою мир направит на подвижника и свое внешнее оружие — физическое насилие в разных его формах. Действовать им проще, чем защищать мнимую истину: "закрыли лицо". Ударами бича покажи ему, что ты прав, потому что у тебя сила. И "слуги" мира-зла, т.е. рабы его, усердствуют во внешнем торжестве над правдой.

Так начинается путь физических страданий первого Крестоносца — Господа.

"Заушенный за род человеческий и не прогневавыйся, свободи от нетления живот наш, Господи, и спаси нас" (Великий Четверг, тропарь пророчества на 1-м часе).

144 Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы (Пилат) отпустил им лучше Варавву (Мк. 15,11).

Оправдалось Господне слово: "мир возлюбил свое". Мир предпочел разбойника и убийцу безгрешному Страдальцу.

Преступник ближе... Преступник свой. И мир все простит преступнику: измены, предательства, убийства, — словом, все преступления. Мир не прощает одного – его отрицания и его непризнания, потому что в отрицании мира — свидетельство, что "дела его злы" и, следовательно, сам он — зло, так как дерево познается по его плодам.

Так мир покрывает всякое преступление, а подвижник Креста обрекается на отвержение миром.

"Волею нас ради претерпевый, Господи, слава Тебе" (Великий Пяток, вечерняя стихира на "Господи, воззвах").

145 Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Бараеву, а Иисуса, бив, предал на распятие (Мк. 15,15).

Приговор мира над подвижником выносится не по суду правды, а по суду "лести". Это приговор подделки под вкусы распоясавшегося мира зла, не выносящего укоризны Правды и Света. Он выносится приспособительно к уровню зла, которое будет рукоплескать этому приговору. Потому понятно, что это будет односторонний приговор только зла.

Подвижник Креста не может ждать для себя ничего иного.

Господь приговаривается к смерти: "Распни его..." Убей Правду, и мы будем спокойны.

"Пострадавый и сострадавый человеком, Господи, слава Тебе" (Великий Пяток, 4-й антифон на утрени).

146 И (воины) одели Его (Христа) в багряницу, и сплетши терновый венец, возложили на Него; и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему. Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его (Мк. 15,17-20).

Когда для мира окончательно определится, на чьей же стороне подвижник Креста, и когда ему будет вынесен приговор "лести", тогда мир ответит подвижнику последней расплатой — "расплатой страданий".

Он кругом обовьет подвижника одеждой крови (багряница), вонзится в него шипами зла (терновый венец), все бичи направит на него самыми унизительными формами издевательства (оплевание).

Так как преследование подвижника будет борьбой идей, борьбой взаимно исключающих друг друга миров, то мир зла не удовольствуется внешним преследованием, а злобно пронзит его издевательством и циничной насмешкой ("приветствовали Его", "кланялись Ему"...)

Успокоится мир зла лишь тогда, когда он истребит носителя истины. Как будто подвижник, как живая совесть, мешает ему жить. И зло в преследовании Правды не остановится на полдороге. Оно будет жаждать полного внешнего истребления Крестоносца.

Так "повели Его, чтобы распять Его".

"Вся пострадати изволи, спасти хотя ны от беззаконий наших Своею кровию, яко Человеколюбец" (Великий Пяток, 13-й антифон на утрени).

147 Проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм, и в три дня созидающий! спаси Себя Самого и сойди со креста. Подобно и первосвященники с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может спасти. Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем (Мк. 15,29-32).

Зло не оставит в покое Правду, даже висящую на кресте. Вот как неистребима его ненависть к добру! И все потому, что тут столкновение двух царств — Света и тьмы.

Хотя внешне тьма одерживает верх, но она сама чувствует, что распятая Правда все же остается выше ее.

Месть тьмы клокочет и на Голгофе и обрушивается на Распятого, поверженного и уж, конечно, совсем обезвреженного противника. И здесь, при кресте злодейство апеллирует для самооправдания к высшему авторитету Бога. Оно хочет чуда, чтобы ссылкой на отсутствие Божественного вмешательства и чуда прикрыть свое беззаконие.

Злодейство с насмешкой ссылается на отсутствие чуда, оно знает, что чуда не будет, потому что "не дастся знамение роду лукавому и прелюбодейному". И зло торжествует. Подвижник внешне гибнет. Христос остается на кресте.

"Пострадавый за ны и от страстей свободивый нас... и вознесый нас, Всесильне Спасе, помилуй нас" (Великая Пятница, утренняя стихира на хвалитех).

148 И распятые с Ним (Христом) поносили Его (Мк. 15,32).

Да, зло торжествует. Оно торжествует до того, что его приговору рукоплещут даже лица, пострадавшие от него, и, казалось бы, уж по этому одному могшие бы сочувствовать страдальцу. И этого нет. От распятого Подвижника отвертывается вся земля. Даже преступники преступников, и те с злорадством будут поносить Его.

На земле мира нет места праведности. И Христос остался на кресте.

"Разбойника благоразумного во едином часе раеви сподобил еси, Господи; и мене древом крестным просвети, и спаси мя" (Великий Пяток, ексапостиларий на утрени).

149 В шестом же часу настала тьма по всей земле (Мк. 15,33).

Когда правда подвижника распинается на Кресте, тогда, очевидно, торжествует неправда, зло. А торжество неправды есть победа тьмы, и господство зла равносильно наступлению мрака, когда потеряна истина, потерян путь жизни, и люди бродят в потемках обрывков истин, надуманных иллюзий и явных заблуждений, руководимые порочным сердцем и затемненным умом.

И объяла тьма грешную землю, когда угасала на кресте жизнь Пречистого Тела и заходило Солнце Правды.

"Достойно есть величати Тя, Жизнодавца, на кресте руце простершаго и сокрушшаго державу вражию" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 2-я статия).

150 В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15,34).

Это выражение нестерпимой боли за поругание правды.

Подвижнику Креста человечески непереносим тот момент крестного пути, когда торжество зла на земле как будто рушит все дело правды. Дело правды разбито, подавлено, пригвождено ко кресту. Как будто напрасны были все усилия к преодолению зла и бесплоден весь подвиг во имя правды.

Неужели правда так безсильна среди зла? Зачем же такое поношение и унижение? Зачем ликование всецелой победы зла? Не тяжкое ли это искушение для малодушных? Зачем видимо только обнищание и поругание правды?

И идет вопль к Отцу. Вопль боли за поверженную и распятую правду. "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?".

"Величаем Тя, Иисусе Царю, и чтем погребение и страдания Твоя, имиже спасл еси нас от нетления" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 1-я статия).


к оглавлению
к оглавлению
к оглавлению

к предыдущей страницек предыдущей странице
  ...     61     62     63     64     65     66     67     68  
к следующей страницек следующей странице



Главная страница сайта Печать страницы Ответ на вопрос Пожертвования YouTube канал отца Олега Вниз страницы Вверх страницы К предыдущей странице   К вышестоящей странице   К следующей странице Перевод
Код баннера
Сайт отца Олега (Моленко)

 
© 2000-2024 Церковь Иоанна Богослова