|
Радуйтесь, ибо Господь грядет судить |
|
 |
|
Rus |
|
Eng |
|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
   |
 |
 |
 |
 |
Е.Г. Рымаренко.
Воспоминания об Оптинском старце иеросхимонахе Нектарии
к оглавлению
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
***
Только в мае 1925 года я вновь приехала в Холмище. Приехала со ст. Думиничи. За время, что я не видела Батюшки, у меня родился второй сын, которого мы назвали Сергеем и записали Батюшку его крестным отцом.
Я с Батюшкой переписывалась, писала ему всегда, когда были трудные минуты - и всегда после его ответов получала утешение.
Помню в посту был необыкновенный случай исцеления о. Адриана по Батюшкиным молитвам. Каждый день вечером посылала в церковь лекарство (порошки, Боржом), с самого начала поста были нестерпимые боли желудка. С ужасом говорили между собой, что пожалуй, он так разболеется, что не сможет и крест вынести. Скоромной пищи есть не хотел, и я не знала, что мне, с ним делать! Написала одной монахине в Козельск, Анастасии, чтобы она попросила Батюшку помолиться. И вот как-то сразу, еще когда о. Адриан шел утром к литургии в день выноса Креста, у него были боли, а к вечеру все прошло, и вечернее Богослужение, с выносом Креста, прошло без болей. Боли прекратились, и долгий период времени не возвращались. Мать Анастасия рассказывала, что Батюшка устроил краткий молебен, и все, слышали как он поминал «болящего иерея Адриана».
День Преполовения. Так хорошо около Батюшки, за что это мне? Невольно является мысль: «Кому много дано, с того много и взыщется». Батюшка мне сказал не ехать в Козельск: «Поживи лучше у нас, отдохнешь, успокоишься, а в Козельске сейчас все волнуются, там тебе нечего делать». Говорила, что хотела бы повидать о. Досифея, о. Кирилла, о. Никона: «Не надо, не надо, они все в беспокойстве». Сегодня пришли монахини из Козельска и рассказали, что о. Кирилла увезли большевики в Калугу, а о. Никон едет сюда к Батюшке, но остановился по дороге где-то ночевать.
Так хорошо было вчера; просто и сейчас не могу вспомнить без умиления! Когда я вошла с другими, Батюшка вышел из своей комнаты с пением: «Христос Воскресе», в розовой епитрахили, в цветном вышитом поясе, такой радостный и весь сияющий. Он очень ласково преподал мне первое благословение, сказал что рад мне. Сразу же оставил меня; но здесь еще была София Александровна Энгельгардт из Москвы, которая попросила меня ее оставить одну. Пришлось спросить Батюшку позволение придти потом и уйти сейчас.
Отпуская меня, Батюшка сказал, обращаясь к Софии Александровне: «Ты знаешь, Сонечка, у нее когда ее батюшка заболевает, она больше начинает усердствовать в молитве.» И вспомнились мне мои переживания в Посту, во время болезни о. Адриана.
С 4-х часов до позднего вечера я пропела у Батюшки. Батюшка расспрашивал о нашей жизни, спросил, что волновало о. Адриана последнее время. Я сказала о просящих материальной помощи и о посетителях вообще. На счет оказания помощи Батюшка рассказал а Праведном Филарете Милостивом но отметил, что нужно разбираться и не всем помогать в одинаковой мере. Потом принес мне одну статью о монашестве, которую заставил прочесть, а сам как будто думал. Статья эта была, мне кажется, ответом о. Адриану на его письмо. В статье говорилось что христианство требует гармонии духа с плотью, отнюдь не запрещая проявлений плотских, но требует подчинения их духу и как бы диеты в их проявлении. Когда я кончила, Батюшка мне сказал: «Ты сделаешь выписки и повезешь о. Адриану». Отдала новый наперсный крест о. Адриана (чтобы Батюшка поносил). Принесли самовар, мы вместе с Марией из Гомеля пили чай у Батюшки. Батюшка сам хозяйничал и нас угощал, такой был веселый и радостный. Вспомнил о большом количестве; посетителей у о. Адриана и вдруг сказал: «Ты ему скажи, что иерею не годится принимать много посетителей, это его отвлекает от службы Богу. Ты ему скажи, что нужно быть очень осторожным, власти этого не любят. Ну, вдруг ему придется посидеть в тюрьме, и тогда прихожане лишатся своего пастыря. Он должен принимать с разбором, не спеша, я ведь никогда не спешу принять кого-нибудь. А как только станет протоиереем, пусть совсем прекратит прием».
Вечером Андрей Евфимович (хозяин Батюшки), читал, а все пели канон и акафист пр. Серафиму. Батюшка тоже присутствовал и пел; хоть бы мне когда еще так помолиться как вчера! В 12 ч. ночи Батюшка нас всех благословил, и я вместе с Софией Александровной отправилась на сеновал спать. София Александровна уже несколько лет как духовная дочь Батюшки; она дочь помещика Смоленской губернии; в данное время жила и служила в Москве. Мы с ней почти всю ночь проговорили; она мне рассказала о священниках Московских, посещающих Батюшку; об о. Сергии Мечеве, настоятель храма на Моросейке, об о. Андрее Эльпсоне, настоятеле. Александрийского Подворья, о многих лицах из их приходов, и вообще о разных москвичах. На другой день утром Мария читала правило, я присутствовала, потом все, получив благословение, пошли пить чай на хозяйскую половину. Часа через два всех позвали опять к Батюшке. О. Никон, перед своим отъездом, читал акафист Спасителю и Божией Матери и служил молебен. Настроение было молитвенное; казалось, что там за дверью, Батюшка следит за тем, чтобы мысли никуда не уходили, а уже когда временами выходил к нам и подпевал слова акафиста - было так, умилительно!
Вдруг, после, акафиста, Батюшка подходит к Святому углу берет крест и говорит о. Никону: «Вот этот крест ты повезешь о. Данилу позолотить, это крест честного протоиерея о. Павла (из Гомеля); а этот ты тоже возьмешь, это крест о. Адриана.» Я невольно подхожу и прошу креста не отдавать золотить, т.к. раз я не буду в Козельске», то кто же его привезет о. Адриану? Ничего не помогает, Батюшка говорит, что о. Адриан сам за ним приедет. В смущении и недоумении я прошу о. Никона переговорить с Батюшкой, объяснить ему, что не может же о. Адриан долго быть без наперсного креста, что же он будет делать? Носить свой иерейский? Ничего не помогает. О. Никон уезжает. Батюшка затворяется у себя. Хозяева уезжают копать картошку; София Александровна рыдает на сеновале, мать Анастасия тоже расстроена; у меня состояние не важное: к о. Досифею Батюшка ехать не позволяет; креста домой не привезу, как же быть? Наконец беру свое переписывание и иду к Батюшке и прошу разрешения хоть пописать у него. Батюшка разрешает. Не долго пишу, приходит Батюшка, очень ласковый, кормит конфетами. Прошу выяснить, как мне быть с отъездом? Наконец он говорит: «в воскресение уедешь в Козельск, будет случай, и это тебе не будет дорого стоить». Конечно, веришь Батюшке, и успокаиваешься.
Потом Батюшка смотрит на мое обручальное кольцо и начинает очень подробно рассказывать историю одной монахини Страстного монастыря: «У нее было кольцо на пальце, которое никто не мог снять без повреждения организма, доктор отказался. Кольцо ей было надето одним предком, который сошел с портрета и надел ей его в старинном замке ее дяди. Ты знаешь ведь, что всегда в старинных замках бывают разные таинственные духи, которые ходят»... К чему этот рассказ?
В этот мой приезд Батюшка столько мне говорил, в виде шуточек, о различных случаях нашей жизни с о. Адрианом. Я сама ни разу ни о чем не вспоминала. Приходилось только подтверждать то, что говорил мне Батюшка. Батюшка вспоминал о том, что мне часто приходится беспокоиться о том, что о. Адриана долго нет, что он голодный, потом придет и приведет кого-нибудь с собой, а приготовлен только ему завтрак, «ну ты и сердишься». И вспомнилось мне, когда в постный день ждешь из церкви и есть один жаренный карась, а пришло двое, что делать? значит, надо давать только чай? - а там о. Адриану уходить надо. И смешно, смешно стало от воспоминания всего этого! Батюшка нравоучительно говорил!., что нужно кормить о. Адриана, исполнять его капризы в смысле пищи, что у него слабый организм. Батюшка говорил: «Батюшка твой приходит домой всегда усталый, ему не до тебя; я знаю, тебе трудно, много народу, суета, но знаешь, я так рад, что ты вышла за него замуж, а не за кого-нибудь другого, право я очень рад. Он находится в полном православии». От этих слов делается очень радостно. Вообще, вот удивительно при Батюшке всегда так радостно, что не хочется ничего говорить и вспоминать неприятное. Верится, что все должно измениться. И вот так и выходит, не говоришь, Батюшка говорит сам, а после его рассказа, уже все изменилось в воспоминаниях. Батюшка еще сказал: «Ты умница, что все бросила и приехала. А ведь о. Адриан теперь пользуется, что тебя нет, ему свободно, и он принимает, принимает без конца.»
Все хорошо, но ведь хочется поисповедоваться у Батюшки. Но он почему то отказывается - посылает в Козельск, говоря «там храм и богослужение», а страшно, вдруг я Батюшки больше не увижу? Хотя Батюшка несколько раз спросил: «Даешь слово что еще раз придешь?» Господи, да я всегда рада, были бы только деньги на поездку. Батюшка в этот раз вынес деньги и просил дать Андрею Евфимовичу, не говоря, конечно, что это Батюшкины; этим Батюшка как-бы показал, что мы, приезжающие, должны платить Андрею Евфимовичу, для того, чтобы иметь возможность приезжать к нему.
В воскресение я действительно уехала в Козельск с приехавшими из Тулы, мне пришлось заплатить очень мало. Все так вышло, как сказал Батюшка.
В Козельске я причастилась, поисповедовавшись у о. Досифея; он как-то меня не удовлетворил. Я даже подумала: «Не дай Господи, если Батюшка умрет, я к о. Досифею не поеду, пожалею денег, так как такие, как он, могут найтись и поближе к нам».
к оглавлению
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
 | |||||||||
|
Код баннера © 2000-2024 Церковь Иоанна Богослова |
|
