Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Исаак Сирин

Слова 15, 16, 45, 65, 72 и 73

Слово 15. Об отличиях безмолвия
Слово 16. О чистой молитве
Слово 45. О порядке тонкой рассудительности
Слово 65. О безмолствующих
Слово 72. О хранении сердца и тончайшем созерцании
Слово 73. О признаках и действиях любви к Богу

Слово 15.

О РАЗНЫХ ОТЛИЧИЯХ БЕЗМОЛВИЯ, О ВЛАСТИ УМА И О ТОМ, СКОЛЬКО ВЛАСТЕН УМ ВОЗБУЖДАТЬ СОБСТВЕННЫЯ СВОИ ДВИЖЕНИЯ ПРИ РАЗНЫХ ВИДАХ МОЛИТВЫ, КАКОЙ ПРЕДЕЛ ДАН МОЛИТВ САМЫМ ЕСТЕСТВОМ, ДО КАКОГО ПРЕДЕЛА ВЛАСТЕН ТЫ МОЛИТЬСЯ МОЛИТВОЮ, ПО ПРЕСТУПЛЕНИИ КАКОГО ПРЕДЕЛА МОЛИТВА ТВОЯ УЖЕ НЕ МОЛИТВА, ХОТЯ СОВЕРШАЕМОЕ ТОБОЮ И НАЗЫВАЕТСЯ МОЛИТВОЮ.

Слава Излиявшему обильно дары Свои на людей! Он соделал, что и плотяные служат Ему в чине естеств безплотных, и природу перстных сподобил глаголить о таковых тайнах, наипаче же людей грешных, подобных нам, недостойных и слышать такие глаголы. Но Он, по благодати Своей, отверз нам слепоту сердечную к уразумению оных, из разсмотрения Писания и учения великих Отцев. Ибо вследствие собственнаго своего подвига не сподобился я дознать опытом и тысячную часть того, что написал своими руками, особенно же в этом сочинении, которое предложу для возбуждения и просвещения душ ваших и всех читающих оное, в той надежде, что, может быть, воспрянут и, вожделев сего, приступят к деланию. Иное дело - молитвенное услаждение, а иное - молитвенное созерцание. Последнее в такой мере выше перваго, в какой совершенный человек выше несовершеннаго отрока. Иногда стихи делаются сладостными в устах, и стихословие одного стиха в молитве неисчетно продолжается, не дозволяя переходить к другому стиху, и молящийся не знает насыщения. Иногда же от молитвы раждается некое созерцание, и прерывает оно молитву уст, и молящийся в созерцании становится телом бездыханным, придя в восторг. Такое состояние называем мы молитвенным созерцанием, а не видом чего-то и образом, или мечтательным призраком, как говорят несмысленные. И опять в сем молитвенном созерцании есть мера, и различие дарований; и это еще молитва: потому что мысль еще не переступила туда, где нет уже молитвы, в такое состояние, которое выше молитвы. Ибо движения языка и сердца к молитве суть ключи, а что после сего, то уже есть вход в сокровенныя клети. Здесь да умолкнуть всякия уста, всякий язык; да умолкнет и сердце-этот хранитель помыслов, и ум-этот кормчий чувств, и мысль-эта быстропарящая и безстыдная птица, и да прекратится всякое их ухищрение. Здесь да остановятся ищущие: потому что пришел Домовладыка.

Слово 16.

О ЧИСТОЙ МОЛИТВЕ.

Как вся сила законов и заповедей, какия Богом даны людям, по слову Отцев, имеет пределом чистоту сердца, так все роды и виды молитвы, какими только люди молятся Богу, имеют пределом чистую молитву. Ибо и воздыхания, и коленопреклонения, и сердечныя прошения, и сладчайшие вопли, и все виды молитвы, как сказал я, имеют пределом чистую молитву, и до нея только имеют возможность простираться. А от чистоты молитвенной и до внутренней, как скоро мысль переступила этот предел, не будет уже иметь она ни молитвы, ни движения, ни плача, ни власти, ни свободы, ни прошения, ни вожделения, ни услаждения чем-либо из уповаемаго в сей жизни или в будущем веке, И поэтому после чистой молитвы иной молитвы нет. До сего только предела всякое молитвенное движение и все виды молитвы доводят ум властию свободы. Потому и подвиг в молитве. А за сим пределом будет уже изумление, а не молитва; потому что все молитвенное прекращается, наступает же некое созерцание, и не молитвою молится ум. Всякая, какого бы то ни было рода, совершаемая молитва совершается посредством движений; но как скоро ум входит в духовныя движения, не имеет там молитвы. Иное дело-молитва, а иное-созерцание в молитве, хотя молитва и созерцание заимствуют себе начало друг в друге". Молитва есть сеяние, а созерцание-собирание рукоятей, при котором жнущий приводится в изумление неизглаголанным видением, как из малых и голых, посеянных им, зерен вдруг произросли пред ним такие красивые класы. И он в собственном своем делании пребывает без всякаго движения; потому что всякая совершаемая молитва есть моление, заключающее в себе или прошение, или благодарение, или хваление. Разсмотри же внимательнее, один ли из сих видов молитвы, или прошение чего-либо, бывает, когда ум переступает свой предел, и входит в оную область? Спрашиваю же о сем того, кто ведаешь истину. Но не у всех сия разсудительность, а только у тех, которые соделались зрителями и служителями дела сего, или учились у таковых Отцев, и из уст их познали истину, и в сих, и подобных сим изысканиях провели жизнь свою.

Как из многих тысяч едва находится один, исполнивший заповеди и все законное с малым недостатком и достигший душевной чистоты, так из тысячи разве один найдется сподобившийся. при великой осторожности, достигнуть чистой молитвы, расторгнуть этот предел и приять оное таинство; потому что чистой молитвы никак не могли сподобиться многие; сподобились же весьма редкие; а достигший того таинства, которое уже за сею молитвою, едва, по благодати Бошей, находится и из рода в род.

Молитва есть моление и попечение о чем-либо и желание чего-либо, как-то: избавления от здешних или будущих искушений, или желание наследия Отцев; моление-это то, чем человек приобретает себе помощь от Бога. Сими движениями и ограничиваются движения молитвенныя. А чистота и не чистота молитвы зависят от следующаго: как скоро в то самое время, как ум приуготовляется принести одно из сказанных нами движений своих, примешивается к нему какая-либо посторонняя мысль или безпокойство о чем-нибудь, тогда молитва сия не называется чистою; потому что не от чистых животных принес ум на жертвенник Господень, т. е. на сердце - этот духовный Божий жертвенник. А если-бы кто упомянул об оной, у Отцев называемой духовною, молитве, и, не уразумев силы отеческих изречений: “сия молитва в пределах молитвы духовной”, то думаю, если точнее вникнуть в это понятие, хула будет, если какая-либо тварь скажет, будто бы сколько-нибудь преклоняется духовная молитва. Ибо молитва преклоняющаяся ниже духовной. Всякая же духовная молитва свободна от движений. И если чистою молитвою едва ли кто молится, то что сказать о молитве духовной? У святых Отцев было в обычае всем добрым движениям и духовным деланиям давать именование молитвы. И не только Отцам, но и всем, которые просвещены ведением, обычно всякое прекрасное делание вменят почти за одно с молитвою. Явно же, что иное дело - молитва, а иное - совершаемыя дела. Иногда сию, так называемую духовную, молитву в одном месте называют путем, а в другом ведением, и инде - умным видением. Видишь, как Отцы переменяют названия духовных предметов? Ибо точность именований устанавливается для предметов здешних, а для предметов будущаго века нет подлиннаго п истиннаго названия, есть же о них одно простое ведение, которое выше всякаго наименования и всякаго составнаго начала, образа, цвета, очертания и всех придуманных имен. Поэтому, когда ведение души воззысится из видимаго мира, тогда Отцы в означение онаго ведения употребляют, какия хотят, названия, так как точных именований оному никто не знает. Но, чтобы утвердить на сем ведении душевныя помышления, употребляют они наименования и притчи, по изречению святаго Дионисия, который говорить, что ради чувств употребляем притчи, слоги, приличныя имена и речения. Когда же действием Духа душа подвигнута к Божественному, тогда излишни для нас и чувства, и их деятельность, равно как излишни силы духовной души, когда она, по не-постижимому единству, соделывается подобною Божеству, и в своих движениях озаряется лучем высшего света.

Итак, поверь, брат, что ум имеет возможность различать свои движения только до предела чистой молитвы. Как же скоро достигнет туда, и не возвращается вспять, или оставляет молитву, - молитва делается тогда как бы посредницею между молитвою душевною и духовною. И когда ум в движений, тогда он в душевной области; но как скоро вступает он в оную область, прекращается и молитва. Ибо Святые в будущем веке, когда ум их поглощен Духом, не молитвою молятся, но с изумлением водворяются в веселящей их славе. Так бывает и с нами. Как скоро ум сподобится ощутить будущее блаженство, забудет он и самого себя, и все здешнее, и не будет уже иметь в себе движения к чему-либо. Посему, некто с уверенностию осмеливается сказать, что свобода воли путеводит и приводит в движение посредством чувств всякую совершаемую добродетель и всякий чин молитвы, в теле ли то, или в мысли, и даже самый ум, - этого царя страстей. Когда же управление и смотрение Духа возгосподствуют над умом-этим домостроителем чувств и помыслов, тогда отъемлется у природы: свобода, " ум путеводится, а не путеводит. И где тогда будет молитва, когда природа не в силах иметь над собою власти, но иною силою путеводится, сама не знает куда, и не может совершать движений мысли, в чем бы ей хотелось, но овладевается в тот час пленившею ее силою, и не чувствует, где путеводится ею? Тогда человека не будет иметь и хотения; даже, по свидетельству Писания , не знает, в теле он, или вне тела (2 Кор. 42, 2). И будет ли уже молитва в том, кто столько пленен. и не сознает сам себя? Посему, никто да не глаголет хулы, и да не дерзает утверждать, что можно молиться духовною молитвою. Такой дерзости предаются те, которые молятся с кичливостью, невежды ведением, и лживо говорят о себе, будто бы, когда хотят, молятся они духовною молитвою. А смиренномудрые и понимающие дело соглашаются учиться у Отцев и знать пределы естества, и не дозволяют себе предаваться таким дерзким мыслям.

Вопрос. Почему же сей неизглаголанной благодати, если она не есть молитва, дается наименование молитвы.

Ответ. Причина сему, как утверждаем, та, что благодать сия дается достойным во время молитвы, и начало свое имеет в молитве, так как, по свидетельству Отцев, кроме подобнаго времени, нет и места посещению сей достославной благодати. Наименование молитвы дается ей потому, что от молитвы путеводится ум к оному блаженству, и потому, что молитва бывает причиною онаго; в иныя же времена не имеет оно места, как показывают отеческия писания. Ибо знаем, что многие Святые, как повествуется и в житиях их, став па молитву, были восхищены умом.

По если кто спросить: почему же в сие только время бывает сии великия и неизреченныя дарования, то ответствуем: потому что в сие время более, нежели во всякое другое, человек бывает собран в себя и уготован внимать Богу, вожделевает и ожидает от Него милости. Короче сказать, это есть время стояния при вратах царских, чтобы умолять царя; и прилично исполниться прошению умоляющаго и призывающаго в это время. Ибо бывает ли другое какое время, в которое бы человек столько был приуготовлен, и так наблюдал за собою, кроме времени, когда приступает он к молитве? Или, может быть, приличнее получить ему что-либо таковое в то время, когда спит, или работает что, или когда ум его возмущен? Ибо вот и Святые, хотя не имеют празднаго времени, потому что всякой час заняты духовным, однакоже и с ними бывает время, когда не готовы они к молитве. Ибо нередко занимаются или помышлением о чем-либо встречающемся в жизни, или разсматриванием тварей, или иным чем действительно полезным. Но во время молитвы созерцание ума устремлено к единому Богу и к Нему направляет все свои движения, Ему от сердца, с рачением и непрестанною горячностию, приносит моления. И посему-то в это время, когда у души бывает одно единственное попечение, прилично источаться Божественному благоволению, И вот видим, что, когда священник приуготовится, станет на молитву, умилостивляя Бога, молясь и собирая свой ум воедино, тогда Дух Святый нисходит на хлёб и на вино, предложенные на жертвеннике. И Захарии во время молитвы явился Ангел, и предвозвестил рождение Иоанна. И Петру, когда во время шестаго часа молился в горнице, явилось видение, путеводствовавшее его кь призванию язычников снисшедшею с неба плащаницею и заключенными в ней животными. И Корнилию во время молитвы явился Ангел, и сказал ему написанное о нем. И также Иисусу сыну Навину глаголал Бог, когда в молитве преклонился он на лице свое. И с очистилища, бывшаго над кивотом, откуда священник о всем, что должно было знать, в видениях был от Бога тайноводствуем в то самое время, когда архиерей единожды в год, в страшное время молитвы, при собрании всех колен сынов Израилевых, стоявших на молитве во внешней скинии, входил во Святое-святых и повергался на лице свое, - слышал он Божии глаголы в страшном и неизглаголанном видении. О, как страшно оное таинство, которому служил при сем архиерей! Но таковы и все видения, являвшияся Святым во время молитвы. Ибо какое другое время так свято, и по святыне своей столько прилично приятию дарований, как время молитвы, в которое человек собеседует с Богом? В это время, в которое совершаются молитвословия и моления пред Богом, и собеседование с Ним, человек с усилием отовсюду собирает воедино нее свои движения и помышления, и погружается мыслию в едином Боге, и сердце его наполнено бывает Богом; и оттого уразумевает он непостижимое. Ибо Дух Святый, по мере сил каждаго, действует в нем, и действует, заимствуя вещество из того самаго, о чем кто молится; так что внимательностию молитва лишается движения, и ум поражается и поглощается изумлением, и забывает о вожделении собственного своего прошения, и в глубокое упоение погружается движения его, и бывает он не в мире сем. И тогда не будет там различия между душею и телом, ни памятования о чем-либо, как сказал божественный и великий Григорий: „молитва есть чистота ума, которая одна, при изумлении человека, уделяется от света Святыя Троицы". Видишь ли, как уделяется молитва приходящим в изумление уразумением того, что рождается от нея в уме, по сказанному мною в начале сего писания и во многих других местах? И еще, тот же Григорий говорить: „чистота ума есть воспарение мысленнаго. Она уподобляется небесному цвету, в ней во время молитвы просиявает свет Святыя Троицы".

Вопрос. Когда же кто сподобляется всей этой благодати?

Ответ. Сказано: во время молитвы. Когда ум совлечется ветхаго человека, и облечется в человека, новаго, благодатнаго, тогда узрит чистоту свою, подобную небесному цвету, которую старейшины сынов Израилевых наименовали местом Божиим (Исх. 24, 10), когда Бог явился им на горе. Посему, как говорил я, дар сей и благодать сию должно называть не духовною молитвою, но порождением молитвы чистой, ниспосылаемой Духом Святым. Тогда ум бывает там - выше молитвы, и с обретением лучшаго молитва оставляется. И не молитвою тогда молится ум, но бывает в восхищении, при созерцании непостижимаго, - того, что за пределами мира смертных, и умолкает в неведении всего здешняго. Сие-то и есть то неведение, о котором сказано, что оно выше ведения. О сем-то неведении говорится: блажен постигший неведение, неразлучное с молитвою, котораго да сподобимся и мы, по благодати единороднаго Сына Божия. Ему подобает всякая слава, честь и поклонение ныне и присно и во веки веков! Аминь.

Слово 45.

О ПОРЯДКЕ ТОНКОЙ РАЗСУДИТЕЛЬНОСТИ.

Будь всегда внимателен к себе самому, возлюбленный; и среди непрестанных дел своих разсмотри и встречающиеся тебе скорби, и пустынность местопребывания твоего, и тонкость ума твоего вместе с грубостию твоего ведения, и большую продолжительность безмолвия твоего вместе с многими врачествами, т. е. искушениями, наводимыми истинным Врачем к здравию онаго внутреннего человека, а в иное время и бесами, иногда же болезнями и телесными трудами, а иногда боязливыми помышлениями души твоей, страшными воспоминаниями о том, что будет напоследок, иногда же привитием и обязанием благодати сердечной теплоты и сладостных слез, и духовной радости, и всего прочаго, скажу так, не умножая слов. Совершенно ли во всем этом примечаешь, что язва твоя начала заживать и закрываться? т. е. начали ли изнемогать страсти? Положи примету, и входи непрестанно сам в себя, и смотри: какия страсти, по твоему замечанию, изнемогли перед тобою, какия из них пропали и совершенно отступили от тебя, и какия из них начали умолкать вследствие душевнаго твоего здравия, а не вследствие удаления того, что смущало тебя, и какия научился ты одолевать умом, а не лишением себя того, что служит для них поводом? Обрати также внимание на то, точно ли видишь, что среди загноения язвы твоей начала наростать живая плоть, т. е. душевный мир. Какия страсти постепенно и какия стремительно понуждают, и чрез какие промежутки времени? Суть ли это страсти телесныя, или душевныя, или сложныя и смешанныя? И возбуждаются ли в памяти темно, как немощныя, или с силою возстают на душу? И притом - властительски или татским образом? И как обращает на них внимание владеющий чувствами царь-ум? И когда оне напрягуть силы и вступить в брань, сражается ли с ними, и приводить ли их в безсилие своею крепостию, или не обращает даже на них взора, и ставит их ни во что? И какия изгладились из прежних, и какия вновь образовались? Страсти возбуждаются или какими-нибудь образами, или чувством без образов и памятию без страстных движений и помышлений, и тогда не производят раздражения. По всему этому можно также определить степень устроения души.

Первыя не пришли в устройство, потому что душе предстоит еще подвиг, хотя и обнаруживает против них крепость свою, а вторыя достигли устроения, о котором сказало Писание, говоря: сяде Давид в дому своем, и упокоил его Бог от всех врагов его окрестных (2 Цар. 7, 1). Разумей сие не об одной страсти, но вместе со страстями естественными, пожеланием и раздражительностию, и о страсти славолюбия, которая изображает и мысленно представляет лица, и возбуждает к похоти и желанию, и также о страсти сребролюбия, когда душа входи г в общение с нею тайно, и хотя и не соглашается вступить самым делом, но представляет в уме образы предметов, на которые направлено сребролюбие при собирании богатства, и заставляет душу помышлять о них и производит в ней желание вместе с прочим обладать и ими.

Не все страсти ведут брань приражением помыслов. Ибо есть страсти, которыя душе показывают только скорби: нерадение, уныние, печаль не нападают приражением помыслов и услаждением, но только налагают на душу тяжесть. Крепость же души изведывается в победе над страстями, ведущими брань приражением помыслов. И человеку надлежит иметь тонкое разумение обо всем этом, и знать приметы, чтобы, при каждом сделанном шаге, сознавать, куда достигла и в какой стране начала шествовать душа его: в земле ли ханаанской, или за Иорданом.

Но обрати внимание и на сие. Достаточно ли ведению душевнаго света к различению сего, или оно различаешь это во тьме, или совершенно лишено такой способности? Точно ли находишь, что разумная часть души начала очищаться? Парение мыслей в уме проходит ли в час молитвы? Какая страсть смущает ум во время приближения к молитве? Ощущаешь ли в себе, что сила безмолвия приосенила душу кротостию, тишиною и миром, какой необычным образом раждается в уме? Восхищается ли непрестанно ум без участия воли к понятиям о безплотном, в об`яснение чего не дозволено входить чувствам? Возгорается ли в тебе внезапно радость, ни с чем несравнимым наслаждением своим заставляющая умолкнуть язык? Источается ли непрестанно из сердца некая сладость и влечет ли всецело ум? Входит ли но временам незаметно во все тело некое услаждение и радование, чего плотский язык не может выразить, пока все земное не будет при сем памятовании почитать прахом и тщетою. Ибо оное первое, из сердца истекающее услаждение, иногда в час молитвы, иногда во время чтения, а иногда также вследствие непрестаннаго поучения и продолжительности помышления согревает ум; а сие последнее всего чаще бывает без всего этого, и многократно во время поделия, а также часто и по ночам, когда находишься между сном и пробуждением, как бы спя и не спя, бодрствуя и но бодрствуя. Но когда найдет на человека это услаждение, биющееся в целом теле его, тогда думает он в этот час, что и царство небесное не иное что есть, как именно это.

Смотри также, приобрела ли душа силу, которая чувственныя памятования потребляет силою овладевающей сердцем надежды, и внутренния чувства укрепляет неиз`яснимым убеждением в несомненности? И сердце без попечения о том, чтобы не было пленено оно земным, пробуждено ли непрестанным собеседованием и непрерывным сердечным деланием, совершаемы м со Спасителем нашим?

Старайся приобрести разумение в различии гласа Его и беседы, когда услышишь. Возможность же скоро вкусить сего доставляет душе непрерывное безмолвие непрестанным и постоянным своим деланием. Ибо, по нерадению приемлющих, и по обретении сие снова утрачивается, и долгое уже время вновь не приобретается. И осмелится ли кто, положившись на свидетельство совести своей, сказать о сем то же, что сказал блаженный Павел: известихся, яко ни смерть, ни живот, ни настоящая, ни грядущая, ни все прочее возможет меня разлучити от любве Христовой (Рим. 3, 38. 39), т. е. не разлучат ни телесныя, ни душевныя скорби, ни голод, ни гонение, ни нагота, ни одиночество, ни затвор, ни беда, ни меч, ни ангелы и силы сатанины с их злобными ухищреииями, ни упраздняемая слава приражением своим к человеку, ни клеветы, ни укоризны, ни заушения, наносимый без причины и напрасно?

Если же не начал ты усматривать в душе своей, брат, что все это некоторым образом избыточествует или оскудевает, то труды твои, и скорби, и все безмолвие твое - безполезное отягощение себя. И если чудеса совершаются руками твоими, и мертвых воскрешают оне, не идет то и в сравнение с этим, и немедленно подвигни душу свою, и со слезами умоляй Спасающаго всех от`ять завесу от двери сердца твоего и омрачение бури страстей уничтожить на внутренней тверди, чтобы сподобиться тебе увидеть луч онаго дня, да не будешь ты как мертвец, вечно пребывающий в омрачении.

Всегдашнее бдение вместе с чтением и частые поклоны, совершаемые преемственно кем-нибудь, не замедлят рачительньо подать блага сии. И кто обрел их, тот обрел сими именно средствами. Желающие снова обрести их имеют нужду пребывать в безмолвии, а вместе и в делании сказаннаго нами, и притом ни к чему кроме души своей, далее ни к одному человеку, не привязываться мыслию своею, упражняться же во внутреннем делании добродетели. Но и относительно самых дел - лишь в некоторых из них мы находим отчасти близ себя верное чувство, утверждающее нас и в отношении прочаго.

Слово 65.

О БЕЗМОЛВСТВУЮЩИХ: КОГДА НАЧИНАЮТ ОНИ ПОНИМАТЬ, ДО ЧЕГО ПРОСТЕРЛИСЬ ДЕЛАМИ СВОИМИ В БЕЗПРЕДЕЛЬНОМ МОРЕ, Т. Е. В БЕЗМОЛВНОМ ЖИТИИ, И КОГДА МОГУТ НЕСКОЛЬКО НАДЕЯТЬСЯ, ЧТО ТРУДЫ ИХ СТАЛИ ПРИНОСИТЬ ПЛОДЫ.

Скажу тебе нечто, и не сомневайся в этом; не пренебрегай и прочими словами моими, как чем-то маловажным; потому что предавшие мне это-люди правдивые, и я, как в этом слове, так и во всех словах моих, сказываю тебе истину. Если повесишь себя за вежды очей своих, то, пока не достигнешь чрез это слез, не думай, что достиг уже чего-то в прохождении жизни своей. Ибо доныне миру служит сокровенное твое, т. е. ведешь мирскую жизнь, и Божие дело делаешь внешним человеком, а внутренний человек еще безплоден; потому что плод его начинаемся слезами. Когда достигнешь области слез, тогда знай, Что ум твой вышел из темницы мира сего, поставил ногу свою на стезю новаго века, и начал обонять тот чудный новый воздух. И тогда начинает он источать слезы, потому что приблизилась болезнь рождения духовнаго младенца, так как общая всех матерь, благодать, поспешаеть таинственно породить душе Божественный образ для Света будущаго века. А когда наступит время рождения, тогда ум начинает возбуждаться чем-то тамошним, подобно дыханию, какое младенец почерпает извнутри членов, в которых обыкновенно питается. И поелику не терпит того, что для него еще необычно, то начинает вдруг побуждать тело к воплю, смешанному с сладостию меда. И в какой мере питается внутренний младенец, в такой же бывает приращение слез. Но сей описанный мною чин слез не тот, какой с промежутками бывает у безмолвствующих; потому что и у всякаго, пребывающаго в безмолвии с Богом, бывает по временам сие утешение, то когда он в мысленном созерцании то когда занят словами Писаний, то когда бывает в молитвенном собеседовании. Но я говорю не о сем чине слез, а о том, какой бывает плачущаго непрерывно день и ночь.

Но кто в действительности и точности нашел истину сих образов, тот нашел оное в безмолвии. Ибо очи его уподобляются водному источнику до двух и более лет, а потом приходить он в умирение помыслов; по умирении же помыслов сколько вмещает отчасти естество, входит в топ покой, о котором сказал святый Павел (Евр. 4, 3) а от сего мирнаго упокоения ум начинает созерцать тайны; ибо тогда Дух Святый начинает открывать ему небесное, и вселяется в него Бог, и воскрешает в нем плод Духа, и оттого, несколько неясно и как бы гадательно, человек ощущает в себе то изменение, какое должно приять внутреннее естество при обновлении всяческих.

Сие на память себе и всякому, читающему сочинение это, написал я, как постиг из разумения Писаний, из поведаннаго правдивыми устами, а не многое из собственнаго опыта, чтобы послужило это мне в помощь по молитвам тех, кому будет сие на пользу; потому что употребил я на это не малый труд.

Но послушай еще, что теперь скажу тебе, и чему научился из нелживых уст. Когда входишь в область умирения помыслов, тогда отемлется з тебя множество слез, и потом приходят к тебе слезы в меру и в надлежащее время. Это есть самая точная истина; короче сказать, так верует вся Церковь.

Слово 72.

О ХРАНЕНИИ СЕРДЦА И О ТОНЧАЙШЕМ СОЗЕРЦАНИИ.

Если пребываешь наедине в келлии своей, и не стяжал еще силы истиннаго созерцания, то поучайся всегда в чтении тропарей и кафизм, памятованием о смерти и надеждою будущего. Все это собирает ум воедино, и не позволяет ему кружиться, пока не прийдет истинное созерцание; потому что сила духа могущественнее страстей. Поучайся и о надежде будущаго, памятуя о Боге; старайся хорошо уразуметь смысл тропарей, и остерегайся всего внешняго, что побуждает тебя к похоти. А вместе с тем храни и то малое, что совершается тобою в келлии твоей. Испытывай всегда помыслы свои, и молись, чтобы во всем житии своем стяжать тебе очи: от сего начнет источаться тебе радость; и тогда обретешь татя скорби, которыя сладостнее меда.

Никто не может победить страсти, разве только добродетелями ощутительными, видимыми; и парения ума никто не может преодолеть, разве только погружением в духовное ведение. Ум наш легок, и, если не связан каким-либо помышлением, не прекращает парения. А без усовершения в сказанных выше добродетелях невозможно стяжать сие хранение; потому что, если не победит кто врагов, не может быть в мире, и если не воцарится мир, как можно обрести то, что хранится внутри мира? Страсти служат преградою сокровенным добродетелям души, и если но будут оне низложены прежде добродетелями явными, то за ними невидимы добродетели внутрения. Ибо тот, кто вне стены, не может жить с тем, кто внутри стен. Никто не видит солнца во мраке, и добродетели- в естестве души, при продолжающемся мятеже страстей.

Молись Богу, чтобы дал тебе ощутить желание Духа и вожделение Его. Ибо, когда приидут в тебя это ощущение и вожделение Духа, тогда отступишь от мира, и мир отступит от тебя. Сего же невозможно кому-либо ощутить без безмолвия, подвижничества и пребывания в определенном для сего чтении. Без этого не ищи и того, ибо, если будешь искать, то оное постепенно изменяется и делается телесным. Разумеющий да разумеет. Премудрый Господь благоволил, чтобы в поте снедали мы хлеб сей; и соделал сие не по злобе, но чтобы не было у нас несварения, и мы не умерли. Ибо каждая добродетель есть матерь следующей добродетели. Поэтому, если оставишь матерь, рождающую добродетели, и пойдешь искать дочерей прежде, нежели отыщешь матерь их, то оныя добродетели оказываются для души ехиднами. Если не отринешь их от себя, то скоро умрешь.

Слово 73.

О ПРИЗНАКАХ И ДЕЙСТВИЯХ ЛЮБВИ К БОГУ.

Любовь к Богу естественно горяча, и, когда нападет на кого без меры, .делает душу ту восторженною. Поэтому сердце ощутившаго любовь сию не может вмещать и выносить ея, но, по мере качества нашедшей на него любви, усматривается в нем необычайное изменение. И вот ощутительные признаки сея любви: лице у человека делается румяным и радостным, и тело его согревается. Отступают от него страх и стыд, и делается он как бы восторженным. Сила, собирающая воедино ум, бежит от него, и бывает он как бы изумленным. Страшную смерть почитает радостию, созерцание ума его никак не допускает какого-либо пресечения в помышлении о небесном. И в отсутствии, не зримый никем, беседует как присутствующий. Ведение и видение его естественныя преходят, и не ощущает чувственным образом движения, возбуждаемаго в нем предметами; потому что, хотя и делает что, но совершенно того не чувствует, так как ум его парит в созерцании, и мысль его всегда как бы беседует с кем другим.

Сим духовным упоением упоевались некогда Апостолы и мученики; и одни весь мир обошли, трудясь и терпя поношение, а другие из усеченных членов своих изливали кровь, как воду; в лютых страданиях не малодушествовали, но претерпевали их доблестно, и, быв мудрыми, признаны безумными. Иные же скитались в пустынях, в горах, в вертепах, в пропастях земных, и в нестроениях были самые благоустроенные. Сего безумия достигнуть да сподобит нас Бог! Если до вшествия во град смирения примечаешь в себе, что успокоился ты от мятежа страстей, не доверяй себе: ибо враг готовит тебе какую-нибудь сеть; напротив того, после покоя жди великой тревоги и великаго мятежа. Если не пройдешь всех обителей добродетелей, то не встретишь покоя от труда своего, и не будешь иметь отдохновения от вражеских козней, пока не достигнешь обители святого смирения. Сподоби и нас, Боже, достигнуть оной Твоею благодатию! Аминь.