Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Преподобный Симеон Новый Богослов

Cто глав богословских и практических

1. Для смотрящих телесно Бога нигде нет, ибо Он невидим, а для мыслящих духовно Он везде есть, ибо Он присутствует всюду. Он во всем и вне всего, поэтому Он близок к боящимся Его (Пс. 84:10), но далеко от грешников спасение Его (Пс. 118:155).

2. Память о Христе просвещает ум и прогоняет демонов, а свет Святой Троицы, сияющий в чистом сердце, удаляет от всего мира и уже отсюда возносит причастника своего к будущей славе, насколько возможно вместить человеку, который, хотя и находится под действием благодати свыше, однако еще покрыт завесой плоти (Евр. 10:20).

3. Если совсем ничего другого не останется после конца видимого [мира], кроме одного Бога, Который и есть, и будет, то, несомненно, те, кто обильно приобщаются Его благодати в этом мире, несмотря на то, что остаются на земле, уже полностью устремлены к будущему веку, хотя и стонут, находясь во тьме и обремененные тяжестью.

4. Господь называет блаженными не просто учащих, но тех, которые сначала через исполнение заповедей удостоились прозреть и увидели в себе просвещающий и блистающий свет Духа и благодаря ему в этом истинном видении, знании и действии познали, о чем следует говорить и чему учить других. Ибо стремящимся учить надлежит, как мы сказали, сначала возвыситься, чтобы, говоря о том, чего не познали, они не прельстили и не погубили вместе с теми, кто верят им, и самих себя.

5. Кто не боится Бога, тот не верует, что Бог есть; такой человек – безумец. А верующий в Бога боится Его, боящийся же соблюдает Его заповеди. Кто же говорит, что боится Бога, а заповеди Его не соблюдает, тот лжец, и нет в нем страха Божиего. Сказано: "Где страх, там соблюдение заповедей"; если же в нас нет ни страха, ни соблюдения божественных заповедей, то мы ничем не отличаемся от язычников и неверующих.

6. Вера, страх Божий и соблюдение Его заповедей доставляют награду в соответствии со степенью чистоты. Ибо насколько мы очищаемся, настолько возводимся от страха перед Богом до любви к Нему, а когда по преуспеянию переходим от страха к тому, чтобы любить Бога, слышим от Него: Кто имеет заповеди Мои и соблюдает их, тот любит Меня (Ин. 14:21). Итак, приложим усилие к усилию, чтобы на деле доказать любовь. Когда же это произошло, Он, как обещал, любит нас, а когда Он нас любит, Отец Его равным образом любит нас, Дух же, конечно, приходит заранее и приуготовляет дом, чтобы в едином соборе Ипостасей мы стали обителью Отца, Сына и Святого Духа (Ин. 14:21-23).

7. Вселение Триипостасного Божества, бывающее в совершенных сознательно и весьма явственно, не есть удовлетворение желания, но скорее начало и причина желания сильнейшего и большего. Ибо оно уже не позволяет тому, кто получил его, оставаться в покое, но заставляет его, как бы постоянно воспламеняемого и сожигаемого огнем, подниматься к пламени еще более божественного желания. Ибо ум не может обрести остановку и предел в желаемом и не может соблюдать меру в желании и любви, но, пытаясь достичь недостижимого конца и уловить его, всегда носит в себе бесконечное желание и неутолимую любовь.

8. Пришедший в такое состояние не думает, что нашел в себе начало желания или любви к Богу, но чувствует себя как не любящий Бога, потому что не в силах он объять полноту любви. Поэтому, считая себя последним из всех боящихся Бога, он от всей души считает себя недостойным даже спасения вместе с верными.

9. Все возможно верующему (Мк. 9:23), ибо вера вменяется в праведность (Рим. 4:5). А конец закона – Христос (Рим. 10:4). Вера же в Него оправдывает и делает совершенным верующего, так как вместо дел закона вменяется вера во Христа (Рим. 3:28), подтверждаемая и являемая через евангельские заповеди; она делает верных причастниками жизни вечной в самом Христе.

10. Вера есть умирание ради Христа за заповеди Его. Верить – значит быть уверенным, что такая смерть приносит жизнь, нищету считать богатством, простоту и уничижение – истинной славой и почетом, ничего не имея, думать, что всем обладаешь (2 Кор. 6:9–10), скорее же – приобрести неисследимое богатство знания Христова (Еф. 3:8) и смотреть на все видимое как на пыль или дым.

11. Вера во Христа есть [способность] не только презирать житейские удовольствия, но также переносить и терпеть всякое искушение, приходящее в скорбях, печалях и несчастных случаях, пока этого хочет Бог и пока Он не посетит нас. Ибо в терпении, – говорит,– потерпел я Господа, и Он услышал меня (Пс. 39:2).

12. Те, кто в чем-либо предпочитают своих родителей заповеди Божией, не приобрели веры во Христа, да и собственная совесть, конечно, судит их за неверие, если совесть вообще жива в них. Ибо верным свойственно ни в чем никогда не преступать заповедь великого Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа.

13. Вера в Бога рождает желание благ и страх пред мучениями, а желание лучшего и страх пред мучениями заставляют строго соблюдать заповеди; строгое же соблюдение заповедей научает людей сознавать собственную немощь, а истинное сознание нашей истинной немощи рождает память о смерти. С кем живет память смертная, тот болезненно желает узнать, что будет с ним после исхода и удаления из этой жизни. Но кто всегда стремится узнать о будущем, тому надлежит сначала полностью лишить себя настоящего. Ибо одержимый пристрастием к чему-либо из этого, даже самому ничтожному, не может приобрести совершенного знания о том. Если даже кто-нибудь, по какому-то снисхождению Божиему, вкусит это знание, но сразу же не оставит того, чем и в чем он одержим по пристрастию, и не отдаст себя всецело этому знанию, не позволяя себе думать ни о чем другом, кроме этого, то отнимется от него и то, что, как ему кажется, он имеет (Лк. 19:26).

14. Отречение от мира и совершенное удаление, сопровождаемое отчуждением от всех житейских вещей, обычаев, мнений и лиц, отрицанием тела и воли, в короткое время становится источником огромной пользы для того, кто так горячо оставил мир.

15. О, убегающий от мира, смотри, чтобы с самого начала не поддаваться душой своей на уговоры и не устраивать жилища в мире, даже если все родственники и друзья принуждают тебя к этому. Ибо демоны внушают им это, чтобы погасить теплоту сердца твоего; ведь если они не могут полностью воспрепятствовать твоему намерению, то, по крайней мере, могут сильно охладить и ослабить его.

16. Когда ты окажешься стойким и непреклонным по отношению ко всем житейским удовольствиям, тогда демоны побуждают родственников к так называемому состраданию, заставляя их плакать и рыдать о тебе перед лицом твоим. Истинность сказанного ты узнаешь, когда, оставшись непоколебимым во время этого искушения, увидишь, как они внезапно воспламеняются против тебя яростью и ненавистью, отворачиваются от тебя, как от врага, и не хотят даже смотреть на тебя.

17. Видя скорбь о тебе родителей, братьев и друзей, смейся над демоном, разными способами подбрасывающим тебе все это. Но удались со страхом и многим усердием и умоляй прилежно Бога, чтобы тебе достичь гавани доброго [духовного] отца, в которой он сам упокоит утружденную и обремененную душу твою. Ибо океан жизни может стать причиной опасностей и окончательной гибели.

18. Кто хочет возненавидеть мир, должен в самых глубинах души иметь любовь к Богу и непрестанную память о Нем, ибо ничто, кроме этого, не позволяет с радостью оставить все [земное] и отвращаться от него, как от мерзости.

19. Не желай долго оставаться в мире - ни по уважительным причинам, ни, тем более, по неуважительным, но, когда будешь позван, быстро послушайся. Ибо ничему другому так не радуется Бог, как если мы бываем скоры [на послушание], потому что лучше скорое послушание с бедностью, чем промедление с множеством денег.

20. Если мир и все, что в мире, проходит, а только Бог вечен и бессмертен, радуйтесь, все оставившие тленное ради Него. Тленно же не только богатство и деньги, но и всякое наслаждение и покой греха есть тление. Одни заповеди Божий есть свет и жизнь – так все и называют их.

21. Если ты получил пламя, брат, и из-за этого прибежал бегом в киновию или к духовному отцу, то если даже он или братья, подвизающиеся вместе с тобой, предлагают тебе употреблять бани или пищу или другие телесные утешения ради покоя, не привыкай к этому, но всегда будь готов к посту, перенесению страданий и крайнему воздержанию, чтобы, если отец твой в Господе предложит тебе утешение, ты оказался послушным ему, отнюдь не делая даже в этом ничего по своему произволению и воле. Если же нет, то с радостью терпи то, что ты добровольно захотел делать для пользы души. Ибо соблюдая это, ты будешь всегда во всем как бы постящимся и воздерживающимся и всячески отрекающимся от своей воли. Более того, ты сохранишь внутри сердца твоего неугасимым то пламя, которое заставляет тебя презирать все [земное].

22. Когда демоны употребят все свои [средства], но не смогут помешать или воспрепятствовать [достижению] нашей цели по Богу, тогда они входят в тех, которые притворяются благоговейными, и через них стараются воспрепятствовать подвизающимся. Сначала, якобы движимые любовью и состраданием, они советуют им позволять себе телесный покой, а то, мол, "и тело изнеможет, и сам ты впадешь в уныние". Потом, вызывая их на бесполезную болтовню, заставляют проводить в ней целые дни. И если кто из ревностных, послушавшись их, уподобится им, они обращаются [против него] и насмехаются над его гибелью, если же он не поддастся на их уговоры, но сохранит себя чуждым по отношению ко всему, сосредоточенным и недерзновенным, то подвигаются на зависть и ухищряются делать все [возможное], вплоть до изгнания его из монастыря. Ибо для посрамленного тщеславия непереносимо видеть смирение, похваляемое перед ним.

23. Томится тщеславный, видя, как смиренный проливает слезы и получает сугубую пользу, умилостивляя посредством их Бога и невольно подвигая людей на похвалу.

24. С того момента, как ты всего себя предал своему духовному отцу, знай, что ты стал чужд всему, что ты принес извне, – я говорю о человеческих вещах и деньгах. Без него не желай ничего с ними делать или совершать, да и ни на какую малую или большую вещь не проси себе у него позволения, если только он сам по собственной воле не прикажет тебе взять или не даст тебе это своими руками.

25. Без [позволения] отца твоего по Богу не давай милостыню из принесенных тобою денег; даже и через посредника не желай взять у него что-либо из них. Ибо лучше быть и слыть нищим и странником, чем расточать деньги и давать бедным, будучи новоначальным. Ибо совершенная вера [заключается в том, чтобы] предать все своему духовному отцу, как в руку Божию.

26. Не проси себе даже воды для питья, хотя бы и случилось тебе быть палимым жаждой, до тех пор, пока твой духовный отец не предложит по собственному своему побуждению. Томи себя и стесняй во всем, убеждая [себя] и говоря в уме: "Если Бог хочет, [Он Сам подаст мне необходимое]". И если будешь достоин напиться, Он, конечно, откроет это твоему духовному отцу, и тот скажет тебе: "Пей". И тогда напьешься с чистой совестью, хотя бы это было и в неурочное время.

27. Тот, кто получил опыт духовной пользы и приобрел несомненную веру, предлагая Бога во свидетели истины, сказал: "Я положил в себе такой помысел, чтобы никогда не просить у отца моего ни есть, ни пить, и без него вовсе не принимать чего-либо до тех пор, пока Бог не внушит ему приказать мне. Так поступая, – сказал он, – я никогда не отклонился от моей цели".

28. Тот, кто приобрел твердую веру к своему отцу по Богу, видя его, думает, что видит самого Христа, и, находясь с ним или следуя за ним, твердо верует, что находится со Христом и следует за Ним. Такой человек никогда не захочет беседовать с кем-нибудь другим и не предпочтет что-либо из мирских вещей памяти о Нем и любви к Нему. Ибо что лучше и полезнее в настоящей и в будущей жизни, чем быть со Христом? И что более прекрасно и сладко, чем видение Его? Если же кто удостоился и беседы с Ним, то, конечно, черпает из нее жизнь вечную.

29. Искренне любящий тех, которые его оскорбляют, или бесчестят, или ненавидят, или обижают, и молящийся о них – быстро достигает великого преуспеяния. Ибо, когда это бывает в чувстве сердца, тогда ведет мысли в бездну смирения и к источникам слез, в которые погружаются три части души: возводит ум на небо бесстрастия и делает его созерцательным. Благодаря вкушению небесной благодати [человек] считает как бы мусором все, что есть в настоящей жизни, и даже саму пищу и питье принимает без удовольствия и не часто.

30. Действенную веру показывает тот, кто даже место, на котором стоит его руководитель и отец, благоговейно почитает как святое, и собирает руками пыль от ног его, посыпая ее на свою голову и помазывая ею сердце, как будто лекарством, очищающим его от страстей и грехов, к самому же [отцу] не дерзает ни приблизиться, ни даже только прикоснуться к его одежде или мантии без его разрешения, и, выполняя что-либо для него, делает это со страхом и почтением, считая себя недостойным не только видеть его и служить ему, но даже и находиться в келлии его.

31. Многие отвергают эту жизнь и мирские вещи, немногие же – свою собственную волю. На них ясно указывает Божественное слово, когда говорит: Много званых, но мало избранных (Мф. 22:14).

32. Когда ты сидишь вместе со всей братией за трапезой, а все внутренне предстоит перед очами твоими, как тень, и ты не чувствуешь удовольствия от пищи, но вся душа твоя охвачена изумлением и наполнена слезами, тогда знай, что благодать Божия показывает тебе это таким образом за твое великое смирение, происходящее от страха [перед Богом], дабы ты, увидев дела Божий и осознав непостоянство чувственных вещей, переменил страх твой на любовь к мысленному. Именно это и есть то духовное знание, о котором, как слышишь, говорится, что оно находится между страхом и любовью, неощутимо и безопасно возводя человека от первого ко второй.

33. Невозможно кому-либо иначе приобрести неотъемлемую совершенную любовь к Богу, кроме как в соответствии с мерой духовного знания; а оно понемногу возрастает в каждой усердно трудящейся душе. Зная это, апостол и сказал: "Соответственно величию и красоте тварей созерцается Творец" (Рим. 1:20).

34. Никто не может по-настоящему познать при помощи чувственных очей ни величину неба, ни широту земли, ни смысл всего остального. Ибо как смогут телесные очи понять то, что превосходит ум и разумение? Только если ум будет очищен от помыслов, освобожден от приражений и просвещен милостью и благодатью Божией, он сможет, в соответствии с мерой просвещения, по достоинству достичь созерцания сущего.

35. Как ночью мы видим чувственными очами только то место, которое освещаем светом лампы, а весь остальной мир для нас есть ночь, так для спящих во тьме грехов добрый Владыка, будучи Богом, невместимым для всего, становится малым светом, щадя нашу немощь. И тогда человек, внезапно взглянув и узрев природу существующего, как будто прежде никогда ее не видел, изумляется и без труда непроизвольно проливает слезы, через которые очищается и крестится вторым крещением – тем крещением, о котором говорит Господь в Евангелиях: Если кто не родится от воды и Духа, не войдет в Царство Небесное (Ин. 3:5). И еще: Если кто не родится свыше (Ин. 3:3); сказав же "свыше", Он имел в виду рождение от Духа.

36. В первом крещении вода преднаписует слезы, а миро помазания предзнаменует умное миро Духа. Второе же [крещение] есть уже не образ истины, но сама истина.

37. Подвижнику следует не только воздерживаться от злых поступков, но и заботиться о том, чтобы быть свободным от противных помыслов и мыслей, всегда же пребывать в душеполезных и духовных размышлениях, чтобы таким образом оставаться вне житейских забот.

38. Как тот, кто обнажил все свое тело, если оставит глаза покрытыми каким-либо покровом и не захочет взять и сбросить его, не сможет благодаря одному обнажению прочего тела видеть свет, так и тот, кто отверг все свои прочие вещи и деньги и избавился от пристрастий к ним, если не освободит око души своей от житейских воспоминаний и порочных мыслей, никогда не увидит умственный свет – самого Господа нашего и Бога Иисуса Христа.

39. Что покров, наложенный на глаза, то мирские помыслы и житейские воспоминания для разума, то есть для ока души. Итак, до тех пор, пока допускаем их, не сможем видеть; когда же они изгнаны при помощи памяти о смерти, тогда ясно видим Свет истинный, Который просвещает всякого человека, грядущего в мир (Ин. 1:9).

40. Кто слеп от рождения, тот не поймет смысла написанного и не поверит этому; тот же, кто когда-либо удостоился прозреть, засвидетельствует вместе со мною, что сказанное истинно.

41. Видящий чувственными глазами знает, когда день, а когда ночь; слепой же не знает ни того, ни другого. И духовно зрячий, смотрящий умственными очами, если, увидев истинный и незаходимый Свет, потом по беспечности возвратится к прежней слепоте и лишится Света, остро ощущает лишение его, но не знает, отчего такое случилось. Кто же от рождения пребывает слепым, тот ничего об этом не знает ни по опыту, ни по действию, разве только слухом услышит и узнает о том, чего никогда не видел, и будет рассказывать другим то, что услышал, притом что ни он сам, ни слушатели не знают, о каких вещах рассуждают они друг с другом.

42. Невозможно и плоть досыта насыщать яствами, и духовно вкушать умной и божественной благости. Ибо насколько будет кто-либо служить желудку, настолько же лишится благости, и в какой мере станет изнурять тело, в той же мере будет наполняться духовной пищей и утешением.

43. Оставим все, что на земле – не только богатство, золото и все прочие житейские вещи, но и вожделение их совершенно изгоним из наших душ. Возненавидим не только наслаждения тела, но и неразумные волнения его, и постараемся трудами умертвить его, ибо через тело похоти возбуждаются и приводятся в действие; и пока тело живо, душа наша неизбежно мертва и трудноподвижна на всякую заповедь Божию, а то и вовсе неподвижна.

44. Как пламя огня всегда поднимается в высоту, особенно если будешь перемешивать горящие поленья, так и сердце тщеславного не может смириться, но, если скажешь ему что-либо полезное для него, больше и больше надмевается; когда его обличают и вразумляют, он резко противоречит, а когда хвалят и поощряют, дурным образом превозносится.

45. Человек, научившийся прекословить, сам для себя является мечом обоюдоострым, бессознательно убивая собственную душу и делая ее чуждой по отношению к вечной жизни.

46. Тот, кто прекословит, подобен добровольно отдавшему себя в руки врагов, противников своего царя. Ибо прекословие есть удочка, имеющая приманкой самооправдание, которым будучи прельщаемы, проглатываем крючок греха. Так и похищается обычно духами злобы несчастная душа, как бы схваченная за язык и за горло, и то вздымается на высоту гордыни, то утопает в бурной пучине греха, и бывает осуждена вместе с ниспавшими с неба.

47. Кто, когда его бесчестят или оскорбляют, сильно страдает в сердце, тот пусть узнает из этого, что он носит внутри древнего змия. Итак, если он будет терпеть с молчанием или отвечать со многим смирением – это сделает змия немощным и расслабленным. Если же будет отвечать с горечью и говорить с дерзостью, даст силу змию изливать яд в его сердце и нагло пожирать его внутренности, так что, день ото дня становясь вследствие этого все более сильным, змий сделает своей добычей благое расположение и силу той несчастной души. С тех пор [этот человек] будет жить для греха и станет совсем мертв для праведности.

48. Если ты хочешь отрешиться [от мира] и научиться евангельскому образу жизни, не отдай себя неопытному и пребывающему в страстях учителю, чтобы вместо евангельского не научиться диавольскому образу жизни, ибо у хороших учителей уроки хороши, а у плохих – плохи; от недоброкачественных же семян, конечно, и растения бывают негодными.

49. Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе бесстрастного и святого руководителя. Также и сам исследуй божественные Писания, особенно же практические сочинения Святых Отцов, чтобы, сравнивая с ними то, чему учит тебя учитель и предстоятель, ты смог видеть это, как в зеркале, и сопоставлять, и согласное с божественными Писаниями принимать внутрь и удерживать в мысли, а ложное и чуждое выявлять и отбрасывать, чтобы не прельститься. Ибо знай, что много в эти дни стало прельстителей и лжеучителей.

50. Всякий, кто не видит, а при этом берется руководить другими, есть прельститель и ввергает следующих за ним в ров погибели, по слову Господа: Если слепой поведет слепого, оба они упадут в яму (Мф. 15:14).

51. Слепой по отношению к Единому совершенно слеп и по отношению ко всему, а видящий в Едином пребывает в созерцании всего. Он и воздерживается от созерцания всего, и бывает в созерцании всего, и остается вне созерцаемого. Будучи, таким образом, в Едином, он видит все и, будучи во всем, не видит ничего из всего.

52. Видящий в Едином через Единого видит и самого себя, и всех, и вообще все, и, будучи скрытым в Нем, не видит ничего из всего.

53. Кто в своем разумном и умственном человеке ощутительно и сознательно не облекся во образ Господа нашего Иисуса Христа, Небесного человека и Бога, тот есть лишь плоть и кровь, и не может через разум получить ощущение духовной славы, как и слепые от рождения не могут посредством одного лишь разума узнать свет солнца.

54. Слышащий, видящий и чувствующий так знает силу того, что я говорю, как уже носящий на себе образ небесного и пришедший в совершенного мужа полноты Христовой (1 Кор. 15:49-50; Еф. 4:13). Будучи таким, он способен хорошо руководить стадом Христовым на пути заповедей Божиих. А кто не знает [этого] и не таков – ясно, что чувства души его не очищены и не здоровы. Гораздо лучше ему быть под руководством, чем руководить с риском.

55. Кто смотрит на учителя и руководителя своего, как на Бога, тот не может прекословить [ему]. Если же кто думает и говорит, что обладает и тем, и другим, пусть знает, что заблуждается, ибо не понимает, какое расположение к Богу имеют те, которые живут по Богу.

56. Кто верует, что в руке его пастыря находится его жизнь и смерть, никогда не станет прекословить; незнание же этого порождает прекословие, причиняющее умственную и вечную смерть.

57. Прежде, чем подсудимый получит приговор, ему дается возможность защищаться перед судьей и оправдываться в том, что он сделал. После же того, когда сделанное станет явно и судья вынесет приговор, он уже ни в чем – ни в малом, ни в большом – не прекословит исполнителям наказания.

58. Прежде, чем войдет монах в это судилище и откроет то, что у него в сердце, он, вероятно, может прекословить: или по незнанию, или надеясь скрыть свои дела. После же того, как откроет и искренне исповедует помыслы, никогда не должен он прекословить своему после Бога судье и владыке, вплоть до смерти. Ибо монах, от начала вступивший в это судилище и обнаживший тайники сердца своего, с самого вступления убежден, если только имеет хоть какое-то знание, что он достоин тысячи смертей, но верует, что через свое послушание и смирение избавится от всякого наказания и муки, если, конечно, правильно понимает смысл этого таинства.

59. Тот, кто сохраняет это неизгладимым в своем разуме, будучи поучаем, вразумляем или обличаем, никогда не смутится сердцем, потому что впадающий в эти грехи – я имею в виду прекословие и неверие своему духовному отцу и учителю – жалким образом низводится еще при жизни в глубину и бездну ада и становится домом сатаны и всех его нечистых сил как сын неверия и погибели.

60. Прошу тебя, [чадо] послушания, постоянно вращать это в разуме твоем и бороться со всем усердием, чтобы не попасть в адские мучения, о которых сказано выше, но каждый день горячо молись Богу и говори так: "Боже и Господи всех, имеющий власть над всем дышащим и над всякой душой, Ты один способен исцелить меня; услышь моление мое, ничтожного [раба Твоего], и гнездящегося во мне дракона истреби, уничтожив его дуновением Всесвятого Твоего Духа. И удостой меня, нищего и лишенного всякой добродетели, со слезами припадать к ногам святого отца моего, и его святую душу привлеки к состраданию и милосердию по отношению ко мне. И дай, Господи, смирение сердцу моему и помыслы, подобающие грешнику, решившему обратиться к Тебе, и не оставь до конца душу, которая однажды сочеталась с Тобой, исповедала Тебя, избрала Тебя и предпочла всему миру. Ибо Ты знаешь, Господи, что я хочу спастись, хотя мои дурные привычки и ставят мне препятствие. Но Тебе, Владыко, возможно все, что невозможно людям".

61. Те, кто во дворе благочестия со страхом и трепетом положили хороший фундамент веры и надежды и незыблемо утвердили ноги свои на камне послушания духовным отцам, слушая, как из уст Божиих, то, что они заповедуют, и без колебаний, со смирением душевным, созидают дом на этом фундаменте послушания – быстро преуспевают и достигают этого великого и первого преуспеяния: отречения от себя. Ибо исполнение чужой, а не своей воли производит не только отречение от своей души, но и мертвость по отношению ко всему миру.

62. Тому, кто прекословит своему отцу, сорадуются демоны, тому же, кто смиряется до смерти, удивляются ангелы. Ибо такой человек совершает дело Божие, уподобляясь Сыну Божию, исполнившему послушание Своему Отцу даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:8).

63. Сильная и несвоевременная печаль сердца помрачает и смущает разум, истребляет в душе чистую молитву и смирение, производит же сердечную боль, откуда – черствость и безграничное окаменение; через это демоны вызывают отчаяние у духовных людей.

64. Если когда-нибудь встретится тебе такое, о монах, а ты находишь в душе своей ревность и великое стремление к совершенству, так что желаешь исполнить всякую заповедь Божию, вплоть до того, чтобы не впадать в празднословие и не согрешать и ни в чем не оказываться меньше древних святых – ни в делании, ни в знании, ни в созерцании, но видишь, что, сея плевелы малодушия, [диавол] препятствует тебе достичь такой высоты святости, подбрасывая тебе такие помыслы и говоря: "Невозможно тебе среди мира спастись и неопустительно соблюдать все заповеди Божий", – тогда ты сядь наедине в каком-нибудь углу, стесни себя, собери ум, и дай добрый совет душе твоей, сказав: "Почему ты прискорбна, душа моя, и зачем смущаешь меня? Уповай на Бога, ибо исповедуюсь Ему. Ибо спасение лица моего – не дела мои, но Бог мой (Пс. 41:6). Ибо кто оправдается отдел закона? (Гал. 2:16). Не оправдается пред Тобою всякий живущий (Пс. 142:2). Но через веру в Самого Бога моего надеюсь спастись даром, по неизреченному Его милосердию. Отойди от меня, сатана, я Господу Богу моему поклоняюсь и Ему от юности моей служу (Мф. 4:10) – Тому, Кто может спасти меня по одной Своей милости. Отступи же от меня. Бог, сотворивший меня по образу и по подобию Своему (Быт. 1:26), истребит тебя!"

65. Бог от нас, людей, ничего другого не требует, кроме того, чтобы мы не согрешали – и только. А это не есть дело закона, но ненарушаемое хранение образа [Божия] и высшего достоинства, которыми обладая по природе и нося одежду, сияющую Духом, мы пребываем в Боге, а Он - в нас (1 Ин. 4:13), и мы становимся по усыновлению богами и сынами Божиими, запечатленными светом познания Бога (Пс. 4:7).

66. Уныние и телесное отяжеление, от лени и нерадения появляющиеся в душе, отвлекают от обычного правила и приносят разуму помрачение и отчаяние, отчего господствуют в сердце помыслы боязливости и хулы, и искушаемый демоном уныния не может пойти на обычное место молитвы, но предается лени и превратно помышляет о Творце всего. Итак, зная причину этого и откуда это нашло на тебя, скорее пойди на обычное место молитвы твоей и, припав к человеколюбивому Богу, умоляй со стенанием и слезами, с болью в сердце, избавить тебя от тяжести уныния и злых помыслов; и если будешь напряженно и неотступно стучать [в дверь], вскоре дано будет тебе освобождение от этих [страстей].

67. Кто стяжал чистое сердце, тот победил боязливость, а кто еще очищается, тот иногда одолевает ее, иногда же бывает одолеваем ею. Кто же вовсе не борется, тот или совершенно бесчувствен и является другом страстей и демонов, недугуя помимо тщеславия еще и гордыней и думая, что он нечто, тогда как он – ничто (Гал. 6:3), или является рабом боязливости, подвластным ей, трепещет, как младенец рассудком, и боится страха там, где нет ни страха (Пс. 13:5), ни боязни для боящихся Господа.

68. Боящийся Бога не боится ни натиска демонов, ни их бессильных нападений, ни угроз злых людей, но, будучи весь как бы неким пламенем или пылающим огнем, проходя по местам недоступным и неосвещенным ни ночью, ни днем, обращает в бегство демонов, которые бегут от него скорее, чем он от них, дабы не быть сожженными исходящим от него пламеновидным лучом божественного огня.

69. Кто ходит в страхе Божием, тот, вращаясь среди злых людей, не боится, имея внутри себя страх Его и нося непобедимое оружие веры, благодаря которым он может и способен делать все – даже то, что многим кажется трудным и невозможным. Но он ходит, как некий гигант среди обезьян или рыкающий лев среди собак и лисиц: он уповает на Господа и твердостью разума поражает их, приводит в смятение их мысли, побеждая их словом мудрости, как жезлом железным (Пс. 2:9).

70. Не удивляйся, если, когда над тобой господствует боязливость, ты трепещешь, боясь всего, ибо ты еще несовершенен и слаб и, как младенец, боишься страшилищ. Ибо боязливость есть младенчествующая и достойная смеха страсть тщеславной души. Не желай говорить словами с этим демоном или прекословить ему, ибо когда душа в трепете и смятении, слова не помогают. Оставь их, смири разум твой, насколько хватит у тебя силы, и вскоре поймешь, что боязливость исчезла.

71. Когда кто-либо охвачен унынием, имеет вялый и помраченный ум, опустошенную душу, тогда от этого понемногу оскудевает плач в сердце его, гаснет в нем пламя Духа, и все в доме тела его наполняется дымом; помимо этого, бывает у него даже оцепенение членов тела, от нерешительности впадает он в безмерный сон, так что поневоле [приходится] ему оставить и обычное последование. Когда же он противопоставит этому воздержание и бдение, которыми побежден сон, тотчас сердце его ожесточилось от превозношения и по причине оскудения плача вкралась к нему боязливость. Если же он, когда она еще в нем, в неурочный час оказался вне своей келлии, и, отойдя в мрачное и темное место, встал на нем, подняв руки к небу и изобразив на себе знамение креста, око же души возведя к Богу, так что немного смирил помысел, тотчас и демон боязливости немного отступил от него Однако страшный демон тщеславия, который сильнее [демона боязливости], незаметно похитил помысел его, желая уловить его и тотчас передать демону боязливости. Поняв это, [человек] удивился и начал горячо умолять Бога избавить душу его от таких сетей диавола.

72. Сочетание этих демонов, их злоба и ухищрения, я полагаю, многообразны и с трудом понимаемы для всех. Ибо я узнал, что демон боязливости сопутствует демону уныния и нападает вместе с ним, а тот помогает этому и хватает [жертву], и первый наводит на душу страх с очерствением, второй же производит в душе и уме помрачение и расслабление, а также окаменение и отчаяние. Уныние бывает для подвижников испытанием, доставляя им смирение.

73. Демон уныния, конечно, более всего, как правило, воюет с преуспевшими в молитве или заботящимися о молитве. Ибо против них не имеет силы ни один другой демон, разве только он получит силу против них по промыслительному попущению, или же, что мне кажется более вероятным, получит силу против нас из-за телесных расстройств. Смысл сказанного таков: когда я много съел, отяготил чрево и хорошо выспался, страсть овладела умом моим, и я был побежден; но, опять же, когда я проявил чрезмерное воздержание, я сделал ум свой помраченным и недвижимым, и тотчас впал в ту же самую страсть. Еще же такое может случиться с подвижниками от сочетания атмосферных явлений, – не знаю, как сказать, – и от помрачающей духоты южного ветра.

74. Уныние есть смерть души и ума. От него, если попустил ему Бог действовать против нас по силе его, никто из подвижников никогда не мог бы спастись. От нас равным образом зависит противостоять ему по силе каждого из нас, от Бога же – таинственно возбуждать нас и явно делать победителями над ним. Но невозможно кому-либо, кто умер, воскреснуть без помощи самого Воскресшего из мертвых.

75. Когда ум, похищенный гордостью, погружается в нее и думает, что он есть нечто сам по себе благодаря своим подвигам, тогда благодать, невидимо просвещающая его, отходит и вскоре оставляет его пустым; тотчас изобличается его немощь, и, словно дикие псы, набрасываются на него страсти, стремясь поглотить его. Он же, недоумевая и не имея куда бежать и где спасаться, посредством смирения прибегает к Господу, Который силен спасти его.

76. Тот, кто вне всего мира, чувствует себя так, как бы он находился в непроходимой пустыне и в окружении зверей. По этой причине, объятый несказанным страхом и невыразимым трепетом, он вопиет к Богу, как Иона из кита и из житейского моря (Иона 2:1-3), как Даниил из рва диких страстей и львов (Дан. 6:16), как три отрока из печи, наполненной огнем пылающей похоти (Дан. 3:23), как Манассия из медных оков этого перстного и смертного тела (2 Пар. 33:12). Услышав его, Господь извлекает его из глубины неведения и любви к миру, как того пророка из кита, чтобы ему никогда уже не вернуться туда снова; как Даниила, извлекает его из рва злых помыслов похоти, похищающих и пожирающих человеческие души. От страстных же приражений огня, сжигающего и оскверняющего его душу, насильно толкающего и влекущего его к непотребным делам, сохраняет его невредимым, орошая душу его Святым Духом, как тех израильтян; и соблюдает неуниженным и неприкосновенным со стороны этой земной, тяжелой и в высшей степени страстной плоти, делает его сыном света и дня(1 Фес. 5:5) и дарует ему уже здесь вкушать бессмертие.

77. Душа, которая охотно живет в этом низменном теле, стремится к телесным наслаждениям и держится за человеческую славу, или, даже если пренебрегает этими вещами, все же чувствует вожделение к их атмосфере, бывает абсолютно неподвижна по отношению к какой бы то ни было добродетели и заповеди Божией и не желает [исполнять их], будучи страшным образом отягощена и опутана названными пороками. Если же, пробудившись через труды, злострадания и слезы покаяния, сбросит с себя тяжесть плоти и тину земных забот, омоется потоками слез, возвысится над низменным видимым [миром], вкусит чистого света и удостоится освобождения от тиранствующих страстей, тогда и она, подобно пророку, воскликнет Богу: Ты снял с меня вретище мое и препоясал меня веселием, да воспевает Тебя душа моя и да не умолкает (Пс. 29:12-13).

78. Божественное Писание обозначает три места, в которых любит пребывать ум. Я же скорее говорил бы о двух – не потому, что учу противно Писанию, – да не будет! – но потому, что к началу и концу не причисляю середину. Говорю, к примеру: тот, кто перешел из города в город и из страны в другую страну, не называет именем страны или города ту дорогу, по которой шел, хотя бы и видел на ней много чудесного. Ибо тот, кто перешел из Египта в землю обетованную и поселился на ней, вспоминает все промежуточные [этапы] и всем о них рассказывает, но не говорит о переходе из первого города во второй, из второй страны в третью, а говорит о возвращении из рабства в свободу, из тьмы в свет и из плена в свое отечество. Так бывает обычно и с нашим человеческим умом, перешедшим от страстной жизни к бесстрастию, от рабства страстям к свободе Духа, от противоестественных приражений, которые духовный закон называет пленением, к сверхъестественному восхождению, от житейской пучины и бури к тихому пристанищу, которое вне мира, от горечи житейских забот и скорбей к неизреченной сладости и отсутствию забот о каком бы то ни было земном деле, от обуревания многими похотями и от смятения – к одному только Единому, к всецелой привязанности и любви к Нему.

79. Переход ума от видимого к невидимому и переселение от чувственного к сверхчувственному производит в нем забвение всего оставленного позади. Именно это я называю поистине безмолвием и страной безмолвия, и местом, на которое удостоившись взойти, он не спустится снова оттуда, как Моисей, который пробыл на горе сорок дней и столько же ночей, ибо лучше оставаться там и вовсе никогда не возвращаться вниз. Став же с этих пор домом Троицы, ум и сам поселяется в Троице, как бы находясь в самом Царстве Небесном, поддерживаемый, конечно, любовью Божией, которая не позволяет ему упасть.

80. Не только безмолвствующий или находящийся в подчинении, но и игумен и настоятель над многими, и даже исполняющий свое служение должен быть беспечален, то есть совершенно свободен от всяких житейских дел. Ибо, если мы заботимся [о житейском], то оказываемся нарушителями божественной заповеди, гласящей: Не заботьтесь для души вашей, что вам есть? или что пить? или во что одеться? всего этого ищут язычники (Мф. 6:31); а также: Смотрите, чтобы сердца ваши никогда не отягчались объедением и пьянством и заботами житейскими (Лк. 21:34).

81. Тот, у кого разум занят заботой о житейских делах, не свободен, ибо он одержим заботой об этом порабощен ей, будь эта забота о нем самом или о других. Свободный же от этого не станет заботиться о житейском ни для себя, ни для других, будь то епископ или игумен или диакон. Впрочем, он никогда не будет и праздным и не станет пренебрегать ничем даже самым последним и ничтожным, но, делая и совершая все богоугодно, он сохранится беззаботным по отношению ко всему и в течение всей жизни.

82. Бывает бездеятельная забота, а бывает беззаботная деятельность, как и наоборот – деятельная беззаботность и озабоченная праздность, на что и Господь ясно указал, ибо [с одной стороны] Он сказал: Отец Мой доныне делает, и Я делаю (Ин. 5:17); а также: Старайтесь не о пище тленной, но о пище, пребывающей в жизнь вечную (Ин. 6:27), не запрещая работать, но научая нас работе без забот. [С другой стороны,] Он также сказал: Кто, заботясь, может прибавить себе роста хотя бы на один локоть? (Мф. 6:27), запрещая бесполезную заботу; а о той, которая бывает для пользы, сказал: И об одежде или пище что заботитесь? Не видите ли полевые лилии и небесных птиц – как [Бог] одних растит, других же питает? (Мф. 6:26-28). Таким образом, одно запрещая, а другое позволяя, Господь учит нас, как надлежит заботливо работать, оставаясь без забот, и как, будучи беззаботными, не оставлять необходимых дел.

83. Не разрушь свой дом, желая построить дом ближнего: это дело тяжелое и трудноисполнимое; смотри, чтобы не получилось, что ты, взявшись за него, и свой дом разрушил, и дом того [человека] вовсе не сумел построить.

84. Если ты не приобрел совершенное беспристрастие по отношению к житейским вещам и деньгам, не желай, чтобы тебе доверили хозяйственные дела, чтобы не быть плененным ими и, вместо того, чтобы получить награду за служение, быть осужденным как вор и святотатец. Если же настоятель принуждает тебя к этому, веди дело так, будто ты держишь в руках пылающий огонь, и отгоняй прилог помысла исповедью и покаянием, и будешь сохранен невредимым по молитве настоятеля.

85. Кто не стал бесстрастным, тот не только не знает, что такое бесстрастие, но даже не может верить, что существует кто-либо бесстрастный на земле. Ибо как тот, кто прежде не отверг себя и не истощил с готовностью свою кровь за эту поистине блаженную жизнь, представит, что кто-либо другой сделал это, чтобы приобрести бесстрастие? Также и тот, кто думает, что имеет Духа Святого, не имея на самом деле ничего, никогда не поверит, слыша о действиях Святого Духа, бывающих в тех, которые имеют Его, что есть кто-нибудь в этом поколении равный апостолам Христовым и древним святым, находящийся под действием Божественного Духа и движимый Им, или сознательно и ясно пребывающий в видении Его. Ибо каждый по своему собственному состоянию судит о том, что касается ближнего, идет ли речь о добродетели или о пороке.

86. Иное есть бесстрастие души, и иное – бесстрастие тела. Ибо первое освящает тело своим собственным сиянием и светоизлиянием Духа, а второе само по себе не приносит никакой пользы тому, кто приобрел его.

87. Иное есть неподвижность душевных и телесных членов, и иное – приобретение добродетелей. Ибо одно зависит от естества, а другое даже все естественные движения удерживает.

88. Не желать ничего из удовольствий и наслаждений мира не равно стремлению к вечным и невидимым благам: то – одно, а это – другое. Многие презрели первое, немногие же из людей познали второе.

89. Отвращаться от славы человеческой и не искать ее – не то же самое, что прилепляться к славе Божией; велико различие между тем и другим. Ибо первую отвергли многие из тех, кто подвластны прочим страстям, второй же с большим трудом и усилием удостоились немногие.

90. Не одно и то же – довольствоваться бедной одеждой, не желая красивого одеяния, и облечься в свет Божий: то – одно, а это – другое. Ибо одежду с легкостью презрели некоторые из уловляемых тысячами похотей, в свет же оделись только те, кто непрестанно ищут его через всякое злострадание, кто сделались сынами света и дня (1 Феc. 5:5) через исполнение заповедей.

91. Одно – смиреннословие, а другое – смиренномудрие; и одно – смирение, другое – цветок смирения, а иное – плод его; и одно – красота этого плода, другое – сладость этой красоты, а иное по сравнению с этим – действия того плода. И из этого что-то зависит от нас, другое же – не от нас. От нас – думать, помышлять, рассуждать, говорить и делать все, что ведет нас к смирению; само же святое смирение и прочие свойства его, дарования и действия его – дар Божий, и не от нас. Этого не удостоится никогда никто, если со всяким усердием не посеет в самом себе семена всего того, [что находится в его власти].

92. Иное – не раздражаться [в ответ на] бесчестия, оскорбления, искушения и скорби, иное – принимать их с благодушием, и иное – молиться за причиняющих нам это, иное же – любить их от души, и другое по сравнению с этим – представлять в уме лицо каждого из них и бесстрастно приветствовать их, как близких друзей, с искренними слезами любви и, конечно, совершенно не находя тогда в душе какого-либо следа неприязни. Выше же того, о чем мы сказали, когда кто-либо и в самое время искушений имеет равное и неизменно одинаковое расположение не только к тем, которые явно обижают, изгоняют, осуждают, оскорбляют его, клевещут и плюют на него, но и к тем, кто надевают на себя внешнюю личину дружбы, втайне же совершают подобные дела, хотя утаиться не могут. Но опять же, я считаю несравненно лучшим этого – когда кто-либо забывает обо всем и, независимо от того, присутствуют ли его обидчики или нет, не помнит ничего из случившегося, но одинаково радушно принимает встретившихся, как друзей, с одними беседуя, с другими же вкушая пищу.

93. Помнить Бога и любить Бога – не одно и то же; и не то же самое – бояться Его и соблюдать Его заповеди: то – одно, а это – другое, однако и то, и другое свойственно совершенным и бесстрастным.

94. Иное – отсутствие греха, и иное – делание заповедей; ибо последнее – дело тех, которые несут подвиги и живут согласно Евангелию, а первое – удел только стяжавших первоначальное бесстрастие.

95. Праздность и безмолвие – вовсе не одно и то же, но и безмолвие – не то же, что молчание: то – одно, а это – другое. Ибо первое - удел людей, не делающих ни знать что-либо о причастии божественных благ, ни совершать что-либо доброе, а второе – удел усердно упражняющихся в познании Бога и изу-чающих слово, наполненное мудростью Божией, и изыскивающих глубины Духа, и посвященных в странные божественные таинства. Третье же – удел тех, которые занимаются умным деланием, тщательно внимая помыслам разума.

96. Удаление, то есть переход с одного места на другое – не то же самое, что истинное странничество: это разные вещи. Первое свойственно верующим, которые или по причине нерадения носимы беспокойным умом туда и сюда, или от преизбытка горячности желают еще больших подвигов. Второе же свойственно распятым для мира(Гал. 6:14) и мирских дел, всегда желающим быть с одним Богом и ангелами и вовсе не возвращаться к чему-либо человеческому.

97. Иное дело противостоять врагам и воевать с ними, и иное – совершенно побеждать, подчинять

умерщвлять их. Первое свойственно борцам и благородным в подвиге, второе же – бесстрастным и совершенным.

98. Таковы все дела святых, ходящих во свете бесстрастия. Те же, которые понимают, что они вне этих дел, да не будут прельщены кем-либо и да не обманывают свои души, но пусть знают, что они тщетно ходят, словно в потемках.

99. Многие, – один по одной причине, другой – по иной, – устремились к этому, но весьма немного тех, кто совершили подвиги свои, будучи исполнены страха и любви к Богу. Они – и только они – с помощью благодати свыше быстро преуспевают в делании добродетелей и всячески стремятся к указанной цели. Другие же, по слову [Писания], остаются блуждать в пустыне, где нет путей (Пс. 106:40), согласно словам: Я оставил их по нравам сердец их, они будут ходить по своим нравам (Пс. 80:13).

100. Тот, кто испытал это на опыте, через стремление к лучшему познает силу сказанного. Тот же, кто не испытал, поймет все, что говорится чувственным образом, а о том, что сказано духовно и умозрительно, будет иметь лишь теоретические представления, или, скорее, он составит об этом в своем разуме ложные представления и будет, как заблуждающийся, весьма далек от истинного смысла сказанного.

101. Когда ты через многие труды и поты стал выше низменного тела и отринул его нужды, нося его как легкое и духовное, не чувствующее ни утомления, ни голода, ни жажды, тогда ты яснее, чем в зеркале, зришь Того, Кто превосходит ум; открытыми очами, со слезами, видишь Того, Кого не видел никто никогда (Ин. 1:18), и душа твоя уязвлена любовью к Нему и ты воспеваешь песнь плача, смешанную со слезами, тогда вспомни меня и помолись обо мне, смиренном, как достигший соединения с Богом и непостыдного дерзновения по отношению к Нему.