Переписка
Ответ отца Олега о том, что зрение греха есть благодатный дар Божий
Дорогой Батюшка, благословите.
Из Вашей проповеди "О царице добродетелей – молитве" слова: "мы увидим эту греховность, опять-таки не просто так, не понятно где и как, а во время занятия внимательной Иисусовой молитвой, перед Богом предстоя. Это будет особое умозрение, которое неожиданно придет по благодати, и мы поймем тогда, о чем шла речь, переживем это на собственном опыте" означают, что действительное зрение греха приходит только во время занятия внимательного Иисусовой молитвой по благодати Божией. А то, что иногда просто в другое время вспомнится из своих грехов или увидишь что-то в себе греховное, к этому надо с осторожностью относиться? Ведь таким образом можно впасть и в небогоугодное самокопание, и в самозакапывание? Вразумите, Батюшка.
ОТВЕТ ОТЦА ОЛЕГА
При рассматривании соделанных нами грехов своим умом и памятью всегда существует опасность недолжного на нас влияния этого рассматривания и душевредное для нас его последствие.
Здесь есть одно важнейшее правило: к своему греху (грехам) нельзя относиться, как к простому понятию или абстрактной категории. От такого видения греха у нас усиливается его нечувствие, черствость и окаменелость души, а от этого рождается безразличие ко греху, его "нестрашность" в наших глазах и равнодушие к борьбе с ним и к исправлению.
Если говорим, пишем, читаем или помышляем о своем грехе (грехах), то обязательно должно быть сокрушение о нем, сожаление, что допустил его совершить, печаль о его неотлипчивости и загрязнении, ненависть к нему, как к ядовитой змее, убивающей тебя своим ядом! Это и есть покаянное чувство ко греху.
Однако нам самим такое чувство иметь не под силу. Мы можем лишь его желать, просить и понуждать!
Вот почему безпокаянное рассматривание или воспоминание своих грехов не только каменит душу, но и часто приводит к унынию или отчаянию. Особенно вредно в этом смысле механическое умственное самокопание, пересуживание и засуживание себя. Грех, соделанный нами, опять мысленно проходит через нас, оставляя свой гадкий след и мерзкое ощущение (иногда в виде сладостной и желанной истомы – тогда мы как бы сами распаляем себя к нему таким воспоминанием), но огня, поядающего его, и очищающей от его прикосновения к нам благодати мы не имеем.
Вот почему зрение греха есть благодатный дар Божий, а не человеческое мыслительно-аналитическое действие, как это чаще всего бывает у нас. Этот дар нужно возлюбить, возжелать и вымолить у Бога. Этот дар не только показывает нам наш грех, но делает так, что грех наш видится нами по благодати таким, каким нам видеть его полезно. А нам полезно его не просто увидеть, но и ощутить его мерзость, ужасность, отвратительность, гадкость, вредность, болезненность и смертоносность! Это ощущение приводит нас к ненависти ко греху и внутреннему от него отталкиванию, отстранению, бегству от него и сопротивлению при любом его намеке или подходе к нам. Но самое главное, что в свете благодати грех воспринимается и переживается нами как позор пред Богом и святым Небом! Наше раболепство и подчиненность греху воспринимается как лютая немощь и тяжкая болезнь! Вот почему по своей совокупности грех вместе с отвращением к нему вызывают у нас чувство глубоко сокрушения или плача. Мы ничем не можем утешиться, как только плачем о нашем грехе! Плачем пред оскорбленным нашим грехом Святым Богом!
Когда мы плачем о грехах – с нами присутствует Бог! Его благодатное действие таким образом отзывается в нас и так врачует нас от греха и всех его горьких последствий.
Самое сильное благодатное действие мы имеем тогда, когда ощутимо предстоим пред Богом. Вот почему плач пред присутствующим Богом самый сильный и самый блаженный. Ведь мы не только познаем свой грех и то, что он с нами сделал, но и Того, пред Кем мы его соделали. А это мощнейший стимул для сокрушения и плача!
Плач пред Богом всегда несет в себе утешение. Вот почему он никогда не приводит к унынию или отчаянию.
Копание в своих грехах без благодатной помощи сопровождается самооправданием. Плач, рождаемый под действием божественной благодати, хранит душу от прелести вражьей, в простоте и деятельной любви к Богу спасающему.
Плачущий утешается рождаемым от плача оправданием! Это об этом мы молим Бога в словах: "Научи мя оправданиям Твоим". Он также утешается радостью достоверного спасения и извещения о спасении! Если я плачу, значит, Бог призрел на меня! Если я плачу, значит, Бог вспомнил обо мне и помнит! Если я плачу, значит, Бог посетил меня и я радуюсь сквозь плач этому посещению меня, недостойного такого Бога! Если я плачу, значит, я ощущаю в себе новую жизнь и вкус к этой жизни! Если я плачу, значит, я начинаю правильно и законно для все еще грешника любить спасающего меня от греха Бога как Бога. Я люблю Его не за милость ко мне, не за снисхождение и не за спасение, а ради Него Самого, нежданно открывшегося мне в моем, дарованном мне Им, покаянии!
Покаяния двери отверзи ми, Живодавче Христе! Двери куда? К Богу милующему и спасающему нас покаянием. За этой дверью благодатного покаяния, в своем плаче, вопле, рыке и рыдании мы познаем и себя, и Бога, милующего нас! Там в плаче мы примиряемся с Богом, обновляемся для жизни с Ним и переплавляемся действием Его огненной благодати. Там, за этой дверью, мы содружаемся с Богом и лично познаем друг Друга! После такого покаяния Бог никогда не скажет в наш адрес – Я не знаю вас! Отныне Вы для Него драгоценны!
За огненным покаянным выжиганием греха следует орошающая благодать, просвещающая, утешающая и освежающая душу человека. За слезообильным орошением следует плодоприношение в виде новых невиданных ранее качеств и неведомых ранее духовных чувств, а также добродетелей, вырастающих вместо удаленных страстей. После таких плодов человек становится священным в очах Божьих и нетленным, подлинным сокровищем мира!
Вот она, цепочка нашего в Боге изменения:
погибший, грешный и грехолюбивый – обращенный, осознавший грех и оставивший греходелание – увидевший грех, возненавидевший и плачущий о нем – драгоценный – священный – совершенный – богообразный – богоподобный – богоравный.