Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Игумен Григорий

Размышления по случаю кончины архимандрита Иоанна (Крестьянкина)

Скончавшийся 5 февраля архимандрит Иоанн (Крестьянкин) пережил свою эпоху. Перед этим он уже несколько лет не появлялся на людях, а в 2002 году это нашло объяснение в обнародованных тогда сведениях о его тяжелой старческой немощи.

Поклонники старца отказывались верить, что прозорливый и богопросвещенный, как им казалось, ум архимандрита может стать банальной жертвой склеротических процессов в сосудах головного мозга. Но для большинства людей, у которых имя Иоанна (Крестьянкина) было на слуху, странно было, скорее, другое: как что-либо человеческое, хотя бы болезнь, может быть присуща тому, чье имя как раз тогда превратилось – как оказалось, ненадолго, – в один из атрибутов государственной власти путинской России. Ведь мы бы не стали, например, подозревать птичий грипп у российского государственного двуглавого орла, хотя, скорее всего, никто из наших личных знакомых не видел его живым и воочию...

Превращение Иоанна (Крестьянкина) в атрибут государственной власти – это было последнее и незаконченное дело его жизни, в котором ключевую роль играл не он сам, а его чадо духовное, архимандрит Тихон (Шевкунов), о котором тогда часто сообщалось, будто он духовник Путина. Действительно, архимандрит Тихон возил Путина к о. Иоанну, и это освещалось в СМИ. Тот же архимандрит Тихон превратил старца Иоанна в орудие внутриполитической борьбы, когда пытался доказать российской власти образца конца 90-ых наличие в РПЦ МП потенциала для мобилизации масс. Потенциал было решено продемонстрировать на кампании против принятия ИНН, начатой, в основном, теми кругами в РПЦ МП, которые были близки к архимандриту Тихону (Шевкунову). Когда кампания достигла достаточного размаха, тот же архимандрит Тихон загасил ее с помощью распубликованного всеми православными СМИ открытого письма Иоанна (Крестьянкина). Это было в 2000 году. И на этом политическая карьера старца Иоанна закончилась. Физический недуг прервал ее на взлете.

Несмотря на не особо убедительный успех использования имени о. Иоанна в светской политике, в политике собственно церковной именно этот старец был исключительно активен и успешен, причем, разумеется, особенно в 1990-е годы, когда внутрироссийская церковная жизнь так и кипела разнообразными событиями. Конечно, такая роль выпала тогда о. Иоанну не случайно: она была подготовлена его своеобразной церковной карьерой еще при советской власти.

Сейчас становится всё меньше тех, кто помнит, чем было советское старчество 1970-х и 1980-х годов, и поэтому тут будет уместно небольшое историческое отступление.

В СССР было гораздо меньше, чем сейчас, продвинуто воцерковленных людей, требовавших к себе углубленного внимания особенно глубоко духовных лиц из числа духовенства. Это сейчас спрос на эксклюзивные услуги по духовному окормлению резко вырос, что, в свою очередь, породило рост предложения и падения качества. Теперь у нас очень много священников, которые становятся старцами еще с семинарии, и охотно воспитывают в послушании любое количество духовных чад. Но и авторитет у этих нынешних старцев обратно пропорционален их численности – а численность их велика. А в Советском Союзе последних 20 лет его существования старцев было всего лишь шесть (четыре – в основном составе и, пожалуй, еще два – во вспомогательном), и авторитет их был велик чрезвычайно. Более того: между ними была довольно ярко выражена специализация, так что любой продвинуто верующий мог четко и заранее узнать, какой старец ему окажется ближе. На каждого старца приходилось по нескольку тысяч духовных чад, что не так уж много, а уже эти духовные чада (чаще всего, довольно-таки номинальные) создавали вокруг себя специфическую духовную атмосферу.

В этой команде советских старцев тех лет архимандрит Иоанн (Крестьянкин) занимал такую нишу, которая и предопределила его выдающуюся роль в церковных событиях 90-х.

Во вспомогательном составе команды тогда можно было посчитать преставившегося в 2002 году протоиерея Николая Гурьянова с острова Залит и еще одного старца из Ярославской области, преставившегося в 90-х годах; кажется, его звали архимандрит Павел.

Старец Николай только после того, как его показали в документальном фильме "Храм" (1988 г.), стал помимо своей воли превращаться в православный аналог дельфийского оракула, изречения которого толковались на манер ответов пифии. А в советское время это был скромный и добрый священник, который давал простые жизненные советы обращавшимся к нему людям.

Ярославский архимандрит был примерно в таком же духе, с тем, может быть, отличием, что к нему больше тяготели монашествующие. Немалым прижизненным доказательством его святости служила его привычка ругаться матом: она воспринималась даже не как юродство, а как постоянный тест на устойчивость присущей старцу духовной благодати (мол, настолько она крепка, что даже матом не отгонишь). Впрочем, старец вовсе не эксплуатировал экстравагантность своих манер наподобие некоторых "младостарцев" 90-х годов выпечки. Он на самом деле был скромен, приветлив и житейски мудр, а свою несколько особенную для православного аскета привычку приобрел, по-видимому, в сталинских лагерях.

Но основные партии в руководстве духовной жизнью советских верующих разыгрывались квартетом основного состава команды – четырьмя старцами, жившими в двух главных монастырях СССР – Псково-Печерском и Троице-Сергиевой лавре в Загорске (Сергиевом Посаде).

В Троице-Сергиевой Лавре жили и живут до сих пор архимандрит Кирилл (Павлов) (официально считающийся духовником Патриарха), к которому более всего тяготеют монашествующие, и еще один старец, в чьем имени не без основания стали находить созвучия с названием небезызвестной секты Аум-Сенрикё. Если о. Кирилл в своих духовных советах старался быть как можно более деликатным и очень редко склонялся к тому, чтобы вмешиваться в социальную активность вопрошающих, то этот последний старец был и до сих пор остается известен обратным. Ему принадлежат такие экстравагантности, как "перекрестные" благословения на браки (это когда две пары одновременно просят и получают благословение старца на брак, но при этом им благословляется поменяться предполагаемыми супругами) и другие смелые эксперименты в области чужой семейной жизни. За ним тянется многолетний шлейф жизненных катастроф, и его последователи внутри РПЦ МП по всей стране образуют нечто вроде эзотерической тоталитарной секты. В советские времена масштабы деятельности "Аум-Сенрикё" были поменьше, но тогда и вообще масштабы церковной жизни были куда меньше нынешнего.

В Псково-Печерском монастыре было также два старца, с независимыми друг от друга группами духовных чад. Одним из старцев был архимандрит Адриан (Кирсанов), здравствующий до сих пор. Он выполнял роль главного центра субкультуры так называемых "церковных людей", позднее так прекрасно описанной в диссертации А. В. Тарабукиной. Конечно, это было православие на любителя, но, во-первых, колоритное и по-своему аутентичное, и, во-вторых, в любителях недостатка не было даже в советские времена и даже среди молодежи. В этой церковной культуре был и свой особенный культ – так называемые "отчитки" (сеансы экзорцизма). Психологический механизм сеансов "отчитки" был аналогичен воздействию гипноза или, скажем, шаманского камлания. Они давали кратковременный психотерапевтический эффект за счет раскрепощения организма, причем, поведение пациентов с истерической симптоматикой во время таких сеансов было, само по себе, весьма зрелищным. Надо сказать, что на таких "перформансах", регулярно устраивавшихся о. Адрианом в маленькой и самой древней в монастыре Никольской церкви, держалась не только репутация его самого, но и, в значительной мере, привлекательность для паломников Псково-Печерского монастыря. Что для окружения о. Адриана было кульминацией их религиозной жизни, то для монастырской администрации было необыкновенно успешным бизнесом. Советская власть смотрела сквозь пальцы, так как с ней делились.

Стандратные наставления о. Адриана, запомнившиеся мне с 1980-х годов со слов обращавшихся к нему лично моих друзей, – это, например, "он нам не нужен" (молодой женщине с ребенком по поводу ее неверующего мужа) или "телевизор придумали жиды, чтобы всем сразу показать антихриста, когда он явится".

На фоне компаний, собиравшихся вокруг о. Адриана, архимандрит Иоанн (Крестьянкин) смотрелся чуть ли не интеллигентно. Интеллигенция, для которой православие о. Адриана было слишком уж густым, тянулась к о. Иоанну и охотно принимала его за "своего" пастыря.

Вот так и получилось – естественным путем и без чьего-либо умысла, – что наиболее социально полноценная и психически адекватная паства оказалась из всех советских старцев именно у архимандрита Иоанна.

Архимандрит Иоанн не был каким-то специальным старцем для монашествующих, не создавал вокруг себя ни тоталитарных сект, ни филиала сумасшедшего дома, но, в то же время, жил на довольно независимом положении (настоятель монастыря не мог его тронуть по причине близкой и давней связи о. Иоанна с тогдашним патриархом Пименом) в весьма и весьма бойком месте. Можно было бы сказать, что на таком месте старцем не стал бы только ленивый, но даже и это будет несправедливо. На таком месте старцем тебя сделают и тебя не спросят – таковы законы жанра. Если не хочешь становиться старцем, то спастись можно только бегством.

Итак, к началу 1990-х годов команда советских старцев подошла с единственным человеком в своем составе, который сочетал в себе качества психологической и социальной вменяемости с широкой обращенностью к нуждам мирян и приходской жизни. (Архимандрит Кирилл в это время сосредоточился на возрождавшихся монастырях и в мирские дела, практически, не вмешивался).

Неожиданно ситуация в стране изменилась так, что от верующих потребовалось определить свою позицию по таким вопросам, о которых в советское время никогда не задумывались. Среди массы рядовых верующих и рядовых священников тон задавали те, кто был ориентирован на старцев, а среди старцев естественным лидером оказался архимандрит Иоанн. Это предопределило роль о. Иоанна в событиях церковно-политической жизни 1990-х годов и, очень во многом, исход этих событий.

С 1990 года на территории СССР начались церковные разделения, главным из которых (для России) стало открытие приходов Русской Зарубежной церкви (РПЦЗ). Тут "выяснилось", что архимандрит Иоанн – убежденный сергианин, один из тех, кто еще в 1930-е годы сознательно выбрал позицию митрополита Сергия (Страгородского), пошедшего на создание церковной структуры (Московской патриархии) под управлением власти безбожников.

Архимандрит Иоанн не только не одобрил открытие в России приходов вне юрисдикции РПЦ МП, но и обличал саму РПЦЗ как раскол: "С Русской Зарубежной Церковью у нас нет канонических разногласий, но мы не можем их сейчас принять на Русской земле, ибо они, не признавая нашей матери Церкви, пережившей все беды Руси со своим народом, становятся не созидателями, а раскольниками и разрушителями того немногого, что сохранилось у нас. Вот и ты, молясь в церкви, принадлежащей зарубежникам, становишься раскольником".

(Отметим попутно странную логику этого отрывка: как же "раскол", когда "нет канонических разногласий"? По определению в 1 правиле Василия Великого, раскол возникает именно там, где разногласия канонические. Впрочем, старцы брали никак не логикой, а исключительно авторитетом).

Да и о Катакомбной церкви, никуда из России не бежавшей, о. Иоанн (Крестьянкин) отзывался не лучше: "Ложь, фальшь, лукавство проникают ныне и в Церковь, раздирая хитон Христов. Катакомбная церковь – это раскольническая организация. И я не дерзаю назвать её Церковью".

Доходило и до курьезного: когда "симпатизанты" к РПЦ МП из числа клира РПЦЗ посещали с паломничеством Псково-Печерский монастырь и желали благословиться у о. Иоанна, он вовсе отказывался даже их видеть. Так, например, он "обидел" настоятельницу Гефсиманской обители РПЦЗ, приезжавшую из Палестины.

Именно старцы, а внутри их команды – более всего архимандрит Иоанн – не допустили обрушения РПЦ МП в начале 1990-х. Авторитет эмигрантского епископата РПЦЗ даже близко не смог сравниться с авторитетом старцев. И нельзя сказать, что это несправедливо. Старцы были всегда со своим народом и вместе с ним подвергались всем прошлым и будущим рискам церковной жизни. А позиция Синода РПЦЗ в России всегда была позицией сразу и высокомерной, и трусливой, и этих ее особенностей, разумеется, скрыть было нельзя. Хотя бы потому, что даже в лучшие времена российских приходов РПЦЗ не заходила речь о возвращении Синода РПЦЗ в Россию. Не все понимали это вполне отчетливо, но многие чувствовали, что РПЦЗ предлагает в России такую структуру, где командуют одни, а рискуют собой, выполняя их команды, совсем другие. Поэтому наиболее ответственная и практичная часть духовенства и активистов РПЦ МП предпочла старое зло патриархии авантюрам с заокеанскими епископами.

Церковные политики нового поколения, использовавшие авторитет архимандрита Иоанна, как легко можно видеть, распорядились им "творчески". Так, именно архимандрит Тихон (Шевкунов) стоял у начала нынешнего переговорного процесса между РПЦ МП и РПЦЗ(Л), в котором заранее были преданы забвению обвинения РПЦЗ в расколе. Авторитет Иоанна (Крестьянкина) был востребован нынешними прагматиками для пресечения переходов в РПЦЗ, но не более.

Архимандрит Иоанн скончался в особенно важный для себя день – в день памяти Святых Новомучеников и Исповедников Российских. Это праздник, который сегодня и объединяет православно верующих нашей страны, и разделяет. Почему объединяет – это, пожалуй, очевидно. А почему разделяет – это показывает судьба отца Иоанна.

Архимандрит Иоанн прошел сталинские лагеря. Без сомнения, он является исповедником некоторой христианской идеи. Но это та самая идея, которая более всего разделила в ХХ веке православных русских людей, – идея сергианства. Одни верили только в такую Церковь, которая – пусть и ценой каких угодно компромиссов – сохраняет возможность открытого служения. Как это и формулировал архимандрит Иоанн (Крестьянкин): "Возьмите в пример Церковь православную. Живет и выживает она при всяком государственном устройстве – живет Богом и ради людей, и уйти от своего служения не может. Уйдя же в катакомбы, и она превратится в секту".

Это Церковь без мистической составляющей. Она не может не уступать государству, даже и самому безбожному: по вере о. Иоанна она иначе превратилась бы в секту. Социальное, а не догматическое становится по этой вере отличием истинной Церкви от неистинной. Отец Иоанн вряд ли ушел бы в катакомбы даже и в государстве воцарившегося Антихриста, да, собственно говоря, он почти в таком государстве и жил, и, в самом буквальном смысле слова, выстрадал свою позицию.

Конечно, Церковь о. Иоанна, как сказали бы теперь молодые люди, очень и очень userfriendly: около него тепло и уютно.

И – естественная плата за тепло и уют: около него нет и не будет тех, других новомучеников и исповедников российских, которые не только выбрали для себя, но и своей пастве честно предложили то единственное, что у них было: пустыни, горы, пещеры и пропасти земные (Евр. 11,38), то есть то, что и является в духовном смысле Катакомбной Церковью, и чего никогда не поймут те, кто идет в церковь за "духовным утешением" и прочими составляющими душевного комфорта.

Это именно две разных веры и две разных Церкви, а не просто столкновение веры с неверием. То, что задача Церкви – принести людям душевный комфорт, это ведь тоже может быть предметом искренней и жертвенной веры. Каждая вера имеет своих собственных исповедников и даже мучеников, одним из которых был новопреставленный архимандрит Иоанн.