Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Оборотень Московской "патриархии" – ловушка для тех, кто хочет принадлежать к Русскому Православию

(из статьи А. Правдолюбова "ГЛОБАЛИЗМ И РЕЛИГИЯ АНТИХРИСТА", «Русский эсфигмен», Санкт-Петербург, 2006)

После распространения по всем приходам России текста "Декларации" митрополит Сергий лично и члены его "управления" стали заявлять властям обо всех, не приемлющих этой "Декларации", и власти обрушивали на них всю ярость своих репрессий! Теперь уже не только по вине "обновленцев", но и по вине сергианской "патриархии" полилась кровь множества новых мучеников – епископов, священников, монахов и мiрян. А "патриархия" на весь мip утверждала, что в Советском Союзе нет никаких гонений на веру и верующих (!), а если советская власть осуждает кого-либо из верующих, то не за Веру, а только за политические преступления, за "антисоветскую деятельность". В интервью, опубликованном в газете "Известия" № 46, 16 февраля 1930 г., Митрополит Сергий заявляет: «К ответственности привлекаются отдельные священнослужители не за религиозную деятельность, а по обвинению в тех или иных антиправительственных деяниях, и это, разумеется, происходит не в форме каких-то гонений и жестокостей, а в форме, обычной для всех обвиняемых.»

Как писал новосвященномученик Виктор Глазовский: «Для митрополита Сергия теперь уже не может быть и самого подвига исповедничества Церкви, а потому он и объявляет в своей беседе по поводу "воззвания", что всякий священнослужитель, который посмеет что-либо сказать в защиту Истины Божией против гражданской власти есть враг Церкви Православной. Что это разве не безумие, охватившее прельщенного? Ведь, так рассуждая, мы должны будем считать врагом Божиим, например, святителя Филиппа, обличившего некогда Иоанна Грозного и за это удушенного; более того, мы должны причислить к врагам Божиим самого великого Предтечу, обличившего Ирода и за это усеченного мечом.» ("Послание к пастырям". Фев. 1928 г.// Акты П. Тихона... с. 583-584). Это была ещё и клевета на святых мучеников Христовых, значительная часть которых становилась мучениками именно по доносам "патриархии"...

При этом "патриархия" не переставала «всенародно выражать благодарность Советскому Правительству за его внимание к нуждам православного населения», как это было сказано ещё в той же "Декларации"...

"Внимание" же советской власти "к нуждам православного населения" выражалось так. В 1930 г. редактор "Правды" Б. Ярославский (Губельман) выступил со статьёй, в которой призывал «превратить пятилетку промышленного развития в пятилетку полного уничтожения религии». "Пятилетка" превратилась в "десятилетку". Из 1253 монастырей (вместе с подворьями, архиерейскими домами и скитами) имевшихся в России на 1918 г., к 1941 г. не осталось ни одного действующего. Из 80000 храмов в России, бывших на начало революции, к 1941г. действующих осталось менее 100! Они назывались "показательными", их уже не собирались закрывать. Остальные храмы, а также монастыри были частью просто взорваны или разрушены, частью обращены в клубы, кинотеатры, овощные хранилища, мастерские, заводские помещения, а частью просто брошены. Ограбленные, с зияющими дырами выбитых окон и дверей, они в этом случае превратились в отхожие места. В 1917 г. в России было примерно около 100 тысяч священно-церковно-служителей. К 1929 г. их осталось 35 тысяч, а к 1941 – не более нескольких сотен. С 1917 г. по 1941 г. было уничтожено так или иначе (убиты, пропали без вести) 205 русских православных архиереев, митрополитов, архиепископов, епископов. В одном только 1937 г. погибло 59 архиереев. Более 30 иерархов, как известно, находились за границей. На свободе в России оставалось 20 епископов. Это те, кто полностью принимал "Декларацию" Сергия и при этом заслужил особое доверие большевиков. Именно из них, да еще из наспех принятых обновленцев (зачастую даже без покаяния) впоследствии и составился собор, избравший первого советского "патриарха".

Весь этот страшный погром Русской Церкви и Русского Православного Народа, не прекращавшийся с октября 1917 г., происходил и в 1927 г., и в 1928, и 1929 г.г., и с особенной силой – в 1930-е годы на глазах митрополита Сергия и группы церковных отщепенцев и предателей, собравшихся около него. Эти "новоявленные Иуды", таким образом, никого и ничего не спасли той линией поведения и отношения к антихристовой власти, какая была определена в "Декларации" 1927 г. Да они и не собирались и не мечтали никого и ничего спасать, кроме самих себя! Они были отобраны НКВД из числа таких именно людей, для которых принципиально никогда ничего не может быть выше личных интересов. Поэтому они охотно предавали своих же на расправу антихристу. Более того, они согласились стать одним из орудий большевицкого режима направленных на обман, на идейно-духовное разложение остатков Русского Народа. Ибо тогда, в те же годы (с 1917 по 1941) продолжалось, как мы уже отмечали, массовое уничтожение миллионов (десятков миллионов!) русских людей. По суду и без суда. За мнимые "провинности" и без всякой вины. Например – за то, что высказывали скорбь о закрытии своего храма, или имели в избе (в квартире) иконы и не понесли их сжигать, по призыву "воинствующих безбожников" (так называлась официально общественная организация атеистов) и т.д. Оставались и выживали только те, кто всячески одобряли и приветствовали все деяния сатанинской власти, или, по крайней мере, сидели так тихо, не возражая ни в чём, что их не замечали.

Одновременно рождались люди, для которых большевицкий режим был естественным состоянием общества (другого они не видели). С самого детства их подвергали идейной обработке в нужном режиму направлении. И, если они при этом всё же оставались (хотя бы "в душе") верующими через семейное воспитание, Московская "патриархия" тут же проповедала им полное одобрение советской власти, как угодной Богу и даже осуществляющей на земле "идеалы" христианства! Не многие из них, повзрослев, могли разобраться в действительном положении вещей. Ведь пойдя на тесное сотрудничество с коммунистами, митр. Сергий и его последователи подпали под анафему на коммунистов и их сотрудников – произошло мистическое наложение "печати зверя" на всех ему поклонившихся. Образ Божий «в душе народной, – по словам патр. Тихона, – омрачился и запечатлелся в ней образ зверя» (Послание к СНК 25 окт./7 ноя.1918г. // Акты П. Тихона... С. 151). В этом мистическом акте загадка превращения русского человека в советского ("совка") и печального состояния всех российских дел. Но об этом мы ещё будем говорить особо.

Сейчас же отметим, что главную свою функцию – служить ловушкой для тех, кто хочет принадлежать к Русскому Православию – сергианская лжепатриархия, эта еврейско-большевицкая подделка под Церковь, кощунственно именующая себя «Русской Православной Церковью» (РПЦ), начала исполнять не сразу! К тому было много причин, из коих одной из важнейших являлось то, что в конце 1920-х и в течение 1930-х годов ещё не был уничтожен в достаточной мере Русский верующий народ! Ещё шла духовная борьба. Русская Зарубежная Церковь, естественно, прервала отношения с Сергием и его "синодом" после "Декларации" 1927 г. А после кончины Митрополита Петра в 1937 г. ей некого было и поминать в качестве законного Главы Церкви в Отечестве. В России с приходов сотнями возвращались Сергию экземпляры его "Декларации", не принимаемой верующими. Возникло движение "непоминающих", т.е. духовенства и верующих, отказывающихся признавать Сергия главой Московской патриархии. Начала создаваться и так называемая "Катакомбная Церковь", состоявшая из тех истинно-православных русских людей, которые не приняли сергианского раскола и отступничества и, сохраняя себя в истине Божией, ушли в церковном отношении на нелегальное положение. С благословения виднейших архиереев и под их руководством сложились общины Истинно Православной Церкви (ИПЦ), хранившие исконное русское православие в непременном соединении с почитанием Православного Самодержавного Царства, как единственно законной власти Русского Народа. На них обрушивались особенно страшные преследования. Большевицкие власти вылавливали "катакомбников" где только можно, часто с помощью священников "патриархии", выпытывавших у своих прихожан о местах собраний катакомбников и доносивших об этом "органам". Попадавшие в лагеря члены ИПЦ, как правило, оттуда уже не выходили, получая там всё новые "сроки". Так, что сидели по 28–30 и более лет. Большинство в лагерях и погибли. Выжили редкие.

Но в конце 20-х и в 30-х годах "отошедших" от легального положения было много! И голос их ещё доходил до народа. Митрополит Сергий и его "синод" остались с ничтожной горсткой епископов и меньшинством верующих. Всех, несогласных с собой, Сергий объявил "раскольниками", а таинства их – недействительными. Заочно были им также осуждены и зарубежные русские архиереи. Но теперь, после 1927 г., все действия и решения сергианского "синода" уже не имели никакой канонической и духовно-таинственной силы. Нужно заметить, что тогда к Сергию присоединились и некоторые, как хочется думать, искренние архиереи и священники, поверившие в то, что "Декларация" 1927 г. и вся Сергианская "линия" действительно имеют в виду спасение Церкви. Но большевики хорошо умели распознавать и отличать таких искренне заблуждающихся от родственных себе по духу добровольных лжецов, и расправлялись с заблудшими, как и с противникам Сергия. Примерно то же самое происходило со многими епископами и священниками, принявшими "Декларацию" из страха. Большевики их тоже хорошо отличали от "сознательных" и во множестве отправили за решётку или расстреляли. Поиздевались и над "боязливыми" и над "неверными" (Откр. 21, 8).

Итак, уничтожая и почти уничтожив к 1941 г. Церковь настоящую, большевики сохранили "показательную" подделку под неё в виде "синода" во главе с митрополитом Сергием, названную также Московской "патриархией". Под видом (под маской) Церкви Христовой, то есть служащей Христу, эта Московская "патриархия" обязалась служить, стала служить и теперь служит антихристу. Совершенно добровольно и сознательно. Но скрывает это от "масс" верующих под личиной православного уставного богослужения, духовных одежд, благоукрашенных храмов и иных внешних видимостей Православия.

Тем временем началась Вторая Мiровая война. Ее важнейшим для нашей темы итогом являлось то, что на полях сражений, под бомбежками и от голода и болезней была добита та часть настоящего Православного Русского Народа, которая еще сохранялась до войны, не успев попасть под топор репрессий. Но в разгар войны в условиях страха смерти, к Богу, к Церкви обратилось множество советских людей, до этого не желавших знать и не знавших ничего толком в Церкви!

Инстинкт самосохранения, а также продолжение оборотнической игры побудили Сталина в 1943 г. как бы возродить церковную жизнь в Советском Союзе. В спешном порядке было открыто более 20 тысяч храмов, была развернута система епархиальных управлений на местах во главе с Московской "патриархией", словно нарочно консервировавшейся для такого случая. Был разрешен "Поместный собор" и "выборы патриарха", каковым, естественно, "выбрали", по указке МГБ и ВКП(б), Сергия. Теперь СССР стал еще более оборотнем, чем был. Он стал некоторыми внешними чертами походить на Российскую Империю, на ту историческую Россию, о которой так мечтали все патриоты. На красных офицеров одели золотые погоны, по городам и селам зазвонили колокола, в церквах зазвучали молитвы, в том числе и о "великом вожде" (генералиссимусе!) Иосифе Сталине (ну чуть-чуть не Император!), разрешили широко употреблять ранее запрещенные слова "держава", "Отечество", "Россия".

Как писал Иван Ильин: «В течение 24 лет коммунисты насаждали интернационализм и старались погасить в русском народе национальное чувство и патриотизм, они спохватились лишь в 1941 году, когда было уже поздно и они увидали, что русские солдаты не желают драться за интернациональную Советчину; и они терпят русский национализм лишь в меру его воинской полезности.

В течение 26 лет они гасили веру, разрушали церкви, истребляли пастырей, губили верующих; они позвали православную Церковь на помощь лишь в 1943 году и обещали ей терпимость в меру ее безпрекословной покорности и соучастия в разложении и завоевания вселенной; но с тем, чтобы летом 1947 года снова объявтъ, что "священник есть заклятый враг Советского государства" и что "религиозно-верующий не может быть лояльным советским гражданином"...». (И. Ильин. Советский Союз – не Россия. Соб, соч. т. 7. С.351-352).

Но, к сожалению, большинство хлынувших в то время в открывшиеся храмы верующих этого не понимало. И это были уже новые верующие, не те, что были до войны! Они, повторяем, почти ничего или совсем ничего не знали о Церкви и ее жизни, не знали о Декларации 1927 г. или не придавали ей должного значения. Воспитанные советским режимом, эти люди в большинстве искренне верили в то, что советское государство и Коммунистическая партия – очень хорошие и ни о чем не думают, кроме народного блага, что СССР – преемник 1000-летней России, что партия и правительство не против Православной Церкви, которая, в свою очередь, не может быть и не должна быть (!) против них! Эти новые верующие были по-своему искренны. Они искренне верили лжи.

Но нужно отметить, что очень большое число "новых верующих" хотели быть, старались быть именно православными! И получалась такая картина: устремившись ко Христу, миллионы людей попадали в сеть организации "патриархии", руководство которой верно служило Антихристу...

Такого в истории Православной Церкви еще никогда не бывало. Это явление ХХ века. В западной жизни подобные явления встречались в виде тамплиеров, масонов, различных "тайных братств" и обществ, скрывавшихся под пристойными вывесками, но все же и там до ХХ в. это были явления, не охватившие целиком даже еретические Церкви, вроде католической или протестантской. На Руси оборотническим характером была известна ересь "жидовствующих" в конце XV в. Но она тоже не охватывала всей церковной структуры, хотя и сумела привлечь главу Церкви Митр. Зосиму. То, с каким трудом эту ересь удалось тогда разоблачить, показывает, сколь опасен феномен оборотничества. Когда же в ХХ в. оборотнем стало целое государство бывшей России, целая система Московской "патриархии", поддерживаемая в своем оборотничестве всей силой государства, положение вещей сделалось просто уникальным, небывалым.

Оборотень крайне опасен тем, что его почти невозможно "поймать с поличным". Так, в области внешней жизни все и любые народоубийственные и явно разрушительные для народного хозяйства действия большевистского режима с поразительной легкостью находили "объяснения" или во "вредительстве", или в "ошибках" и "просчетах" отдельных руководителей. И всегда можно было указать, что сама идея, официальные принципы, лозунги, намерения партии и правительства – очень правильные и хорошие!

Подобно сему и оборотень Московской "патриархии". До времени он, казалось, был почти неуязвим, т.к. все внешне здесь было подчеркнуто православным: уставной чинный образ богослужений, монашествующий епископат, рясы, панагии, кресты, "евангельские" словеса с амвонов, а также постоянное утверждение о том, что "патриархия" строго, без искажений хранит все вероучение Православной Церкви, почитает все Вселенские и Поместные Соборы, Святых отцов, канонические правила и т.д. и т.п. Поэтому, когда верующие сталкивались с фактами явного предательства в епископах или священниках, или коррупции (симонии), или двойной жизни, или попрания канонов, то все это легко объяснялось личными грехами отдельных священнослужителей, а также атеистическим давлением, под которым будто бы "мучаются" все нынешние епископы и священники. Некоторые из них и впрямь мучились, но в большинстве епископат и ключевое духовенство только пред верующими притворялись "страдающей" стороной, на самом деле верно, "не за страх, а за совесть" и с прибытком для себя служа именно этим атеистическим силам и их давлению на Церковь.

Но в глазах доверчивых миллионов сергианская "патриархия" была, несомненно, Православной Церковью потому, что якобы твердо хранила Православное учение, чин богослужения, "апостольское преемство" иерархии... Однако, именно эти внешние «канонические» формы и были козырной картой, позволявшей большевикам выдвигать против не признававших советской церкви формально законные обвинения в антисоветской деятельности, не возбуждая лишний раз негодования мiровой общественности.

Как писал исповедник Иван Андреев:

«По имеющимся сведениям из несомненно чистого источника наиболее тяжким испытаниям "тайная", "пустынная", "катакомбная", как ее различно называют, Церковь в Советской России подверглась после 4 февраля 1945 г., т. е. после дня интронизации Советского Патриарха Алексия ^[1], когда всё духовенство находившееся в лагерях прошло специальную перерегистрацию, во время которой всех опрашивали: признают ли они нового Патриарха Алексия.

Непризнававшие получали новые сроки наказания, а иногда и разстреливались. Признававшие же и дававшие об этом особую подписку часто досрочно освобождались и получали назначения...

Граждан Сов. России, которые прежде ходили в Церковь, а затем перестали ходить, иногда вызывали в М.Г.Б. (бывш. Г.П.У.) и спрашивали – почему они перестали ходить в церковь. При этом требовалось выбрать одно из двух: или начать ходить в Сов. Церковь или написать и напечатать письмо в Редакцию сов. газеты с отречением от всякой религии, как "опиума для народа".

Таким образом посещение сов. церкви было эквивалентом отречения от Христа» ^[2].

В то же время Иван Андреев писал и о душевном устроении новых, советских верующих:

«Посмотрим С ОСОБЫМ ВНИМАНИЕМ что говорится в защиту благодатности советской церкви. Эти аргументы следующие...

Измученный, исстрадавшийся, несчастный русский народ идет в советские открытые храмы, чтобы получить там утешение. Вот ради этих многомиллионных народных масс, приносящих в церковь веру, свои молитвы, свои скорби, свои слезы, может быть, и сохраняется в советской церкви благодать и совершаются таинства, несмотря на то, что Высшая церковная иерархия погрешила, войдя в компромисс с сов. государством. Приходящие в советские храмы слышат богослужения, на которых читают Евангельские слова, молятся на чудотворные иконы, умиляются дивным церковным песнопением, каются в грехах и со страхом Божиим подходят к Св. Чаше, чтобы приобщиться Св. Тайн. Ради них, ради этих простых верующих людей, не разбирающихся в сложных и тонких богословских вопросах, не понимающих и часто ничего не знающих о юрисдикционных разногласиях у духовенства, может быть, и совершаются Св. Таинства? Неужели милосердый Господь не даст этим простым, наивным, безхитростным, просто по-детски верующим людям никакого утешения?..

Попробуем ответить на все эти возражения.

Прежде всего: благодать и совершение таинств не зависят от "достоинства" или "недостоинства" воспринимающих их. От "достоинства" или "недостоинства" зависит лишь ДЕЙСТВИЕ ЭТИХ таинств на ИХ души. Для чего же были установлены св. каноны и св. догматы? Для чего шла борьба с ересями? В безблагодатной церкви благодать не появится только оттого, что в эту церковь войдут верующие, но обманутые люди. В "живую" и "обновленческую" церковь тоже, ведь иногда заходили "простые верующие люди", не разбиравшиеся в "богословских тонкостях" и ничего не понимающие в вопросах юрисдикции. Неужели ради них там совершались св. таинства?

Если "измученный, исстрадавшийся, несчастный русский народ" идет с великой скорбью и слезами, с жаждой утешения в советские храмы, то он, конечно, утешение там получает. Но какое это утешение? Духовное или душевное? Благодатное или просто психологическое? Утешение через св. таинства благодати или через простой моральный "катарсис"? Ведь и исповедь может быть только психологической (которую изучает психоанализ), а может быть и таинством покаяния. Можно молиться и плакать, и сокрушаться о грехах у себя дома и получать от Бога и утешение, и умиление и прощение многих прегрешений. То, что зависит от самого человека, от силы его молитвы и искренности его покаяния, он получает как дома, так и в безблагодатной церкви. А вот того, что зависит от благодати св. таинств благодатной Церкви и ее иерархии – он в советской церкви, если она безблагодатна, получить не может.

Советская церковь сохранила не только ОДЕЖДЫ Русской Православной Церкви (внешний вид храма, внешнюю сторону богослужения), но и ТЕЛО ЕЕ (обрядовая сторона и формальная церковная организация) и даже ДУШУ ЕЕ (душевные переживания молящихся), но не ДУХ Православия, ДУХ ХРИСТОВОЙ ПРАВДЫ, который животворит и душу и тело. А ведь сказано: "Духа не угашайте" (1 Фес. 5,19).

Безблагодатная церковь страшна не для ДУШЕВНЫХ ЛЮДЕЙ (ибо они получают то душевное утешение и удовлетворение, которого они ТОЛЬКО и ищут), а для ДУХОВНЫХ, которые ищут чисто ДУХОВНОГО благодатного утешения в св. таинствах – и не находят. Душевные слезы приносят и душевные утешения в сов. храмах. Эстетические восприятия благолепия храма и прекрасного церковного пения – приносят и эстетическое услаждение в этих храмах, но ДУХОВНЫЕ слезы, жаждущие таинственной благодатной помощи свыше – утерты в советской церкви быть не могут. Вот почему люди духовные, "живущие в церкви", а не заходящие в нее только – духовно задыхаются в советских храмах, потому что не могут не чувствовать ЛЖИ И ОБМАНА, ФАЛЬШИ и других мерзостей духовного "запустения" на святом месте.

Указание на то, что "простые верующие люди" не разбираются в сложных богословских вопросах и юрисдикционных тонкостях – не является ни заслугой этих "простоверующих", ни защитой благодатности советской церкви.

Для понимания и ощущения благодатности вовсе не требуется непременно быть образованным в богословских и философских вопросах. Наоборот, слишком большая образованность часто мешает человеку понять простоту благодатной истины (как это мы видим из примера Бердяева, Мережковского и др.). Честный, целомудренный ум, не полагающийся на себя, а питающийся умом Христовым, и чистое любвеобильное Христовою любовью сердце – вот православные условия трезвенности и рассуждения, помогающие верующему церковному человеку правильно разбираться решительно во всех вопросах ^[3]. Кто "живет в Церкви" (не отступившей от Истины – прим. ред.) и дышит ароматом ее таинств, кто имеет в себе хоть каплю ДУХОВНОСТИ, тот не может не разбираться как в "сложных богословских вопросах", так и в "юрисдикционных тонкостях", ибо в этих-то тонкостях и определяется – ГДЕ ИСТИНА И ГДЕ ЛОЖЬ...

"Дух дышит, где хочет". Всемогущий Господь может, когда захочет, нарушить и "естества чин". Благодать Духа Святого может проявиться везде. Дети играли в св. Евхаристию – и Дух Святый совершил вдруг св. таинство. Смеясь и глумясь над христианами, пародировал св. таинство крещения один язычник в цирке, и вдруг– св. таинство совершилось (Св. Перфурий). Господь может сотворить чудо и в советской церкви – и совершить там св. таинство Евхаристии. Но ни детскую игру, ни цирк, ни советскую церковь мы не можем от этого признать постоянным благодатным учреждением».

(Проф. Ив. Андреев, "Благодатна ли советская церковь?" Джорданвилль, 1948 г.)

Мы уже видели, что сергианству удавалось удержать часть духовенства и массы новых верующих после 1943 г. с помощью оборотничества, обмана, постоянной лжи, т.е. скрывая от церковного народа глубину своего отступничества. Мы отметили также и одно важное качество этих новых верующих – веру лжи. Отметим теперь и другое качество – страх! В послевоенный период времени и даже после смерти Сталина (в 1953 г.) все советское общество продолжало находиться в состоянии тотального страха.

Это был не только страх за личную жизнь или свободу, или за своих родных и близких. Новый, советский народ, в том числе и православно верующие, под влиянием образования, воспитания и постоянной пропаганды уже почти верил (верил – не верил, или, не веря, верил) в то, что революцию в России совершил именно сам народ, возглавляемый самой передовой партией с самым передовым учением, за каковыми будущее всего человечества. Поэтому в какой бы то ни было форме выступить против партии и созданной ею власти означало стать "врагом народа" и даже "извергом рода человеческого", покрыть свое имя и всех родных вечным всенародным позором. Отсюда, в глазах новых верующих, "патриархия" делает правильно, что дружит и сотрудничает с такой партией и такой властью. В противном случае партия и правительство могли бы разогнать Церковь и она не имела бы никакого оправдания перед судом народа, истории, человечества! К тому же люди помнили репрессии большевиков с 1917 по 1953 г. и знали, что этот режим ни перед чем не остановится, если ему противоречить. Поэтому всякое исповедничество – это очень опасно, это может повредить Церкви, это "ревность не по разуму". Страх за Церковь, не только за себя, владел душами множества неплохих священников, епископов и почти всей массы прихожан. "Патриархия" всячески поддерживала этот страх, он был ей выгоден, как ничто другое! Стоять за веру насмерть, как стояли предки – Боже упаси! Закроют храм, разгонят Церковь! Верующим стоять за веру нельзя, ради пользы веры и Церкви...

Чудовищно! Но так было. Так думали, причем очень искренне, находя некоторое утешение только в слезных молитвах и за себя и за Церковь. К тому же, за исповедничество можно было поплатиться от самой Церкви, точнее от "патриархии", которая не только не вступится за исповедника, но и осудит его, а если священнослужитель, – запретит в служении, как нарушителя "мира Церкви" и противника властям "от Бога установленным". Властям в их политике по отношению к Церкви нужно подчиняться, "да тихое и безмятежное житие поживем...". В таком извращенном и ложном толковании подавалось "патриархией" известное место из Ап. Павла. И получалось, что для православных главной целью бытия является "тихое и безмятежное житие" в этой земной жизни, чтобы власти ни в коем случае не тронули тебя, не тронули Церковь... Когда начались хрущевские новые гонения на Церковь в начале 1960-х гг., по местам возникали стихийные протесты верующих против закрытия Храмов, но они гасились с помощью духовенства, внушавшего людям не выступать ("ради пользы Церкви..."). В итоге, к середине 1970-х гг. воспитали все же такую паству, которая, за редчайшим исключением, паче всякого греха боялась пострадать хоть в чем-нибудь за веру!

Но что это за христиане без исповедничества?!

Нетрудно, с нынешней точки наблюдения, увидеть, что в основе этой "веры лжи" и страха лежало не только малодушие и простая боязливость (хотя и таковые в большой мере присутствовали), не только малограмотность в богословии и истории, но и недостаток, или некая ущербность веры. Маловерие и практическое неверие в то, что Христос как Глава Своей Церкви, Сам ее защищает, испытывает и в испытаниях паки защищает! А вот это уже – прямое влияние и последствие сергианства.

Сергианское учение о "спасении" Церкви путем лжи, любых компромиссов и предательства ее интересов в руки врагов Христовых, конечно, и делает совершенно тщетной святую веру в неодолимость Церкви вратами адовыми и в то, что Глава Церкви и Распорядитель судеб ее на земле есть Сам Владыка Христос, Который един управляет ею и истинно спасает ее. Здесь попирается основной догмат христианского учения, который придает сему учению особую одухотворенность и надмiрность, – вера в воскресение Господа нашего Иисуса Христа, а также во всеобщее воскресение тел на Страшном Суде Христовом, – в чем и состоит главное отличие правоверия от других, неистинных вер. Так и апостол Павел в Послании к Коринфянам пишет: "Аще воскресения мертвых несть, то ни Христос воста. Аще же Христос не воста, тще убо проповедание наше, тща же и вера наша" (1 Кор. 15,13-14). Не верующий в воскресение – безбожник.

Так и сергианство, по словам свящмуч. еп. Виктора (Островидова), превращает Святую Церковь из божественного и благодатного учреждения в чисто человеческую плотскую организацию, лишенную Св. Духа, в конечном итоге, отказывается от Христа и всё упование свое вместо Него возлагает на князей человеческих. Поэтому сергианство есть неверие как в Самого Господа нашего Иисуса Христа, так и в Его славное воскресение и последнее воскресение мертвых, в действительности представляя собою чистый материализм.

Также полагал и другой новомученик еп. Павел (Кратиров): «Сатана обещал Спасителю все царства мiра и славу их, безпрепятственное распространение Христианства без крови и мученичества, без Голгофы и Креста, все блага и удобства вкупе с легализацией проповеди о Царстве Божием в царстве диавола, только при одном условии: "если пав поклонишься мне". Но Иисус Христос сказал ему в ответ: "Отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему покланяйся, и Ему Одному служи" (Мф. 4, 9-10).

Однако митр. Серий поступил иначе. Исходя из ложных понятий о толкованиях пророческих книг слова Божия, игнорируя знамения времени, церковное предание и святоотеческое учение (см. молитву св. Василия Великого об Юлиане Отступнике, житие вел. муч. Меркурия), митр. Сергий не лично от себя и своего Синода, но от имени всей Православной Кафолической Церкви поклонился человеко-богу, говорящему гордо и богохульно... и, как всем известно, ввел в церковно-богослужебную практику Православной Церкви "осанна" хулящим Господа, Промыслителя и Вседержителя вселенной.».

Тот же новомученик Павел, комментируя указ митр. Сергия №549 от 8/21 окт. 1927 года о поминовении властей за богослужением и об отмене поминовения объявленных им же политическими преступниками епархиальных архиереев, находящихся в ссылке, писал: «Митрополит Сергий попрал не внешнюю сторону, а самое внутреннее существо церковного православия. Ведь "осанна" Христу и Антихристу, исполняемая сейчас в христианских храмах, касается самой сущности христианской веры и представляет собою явную апостасию – отпадение от веры, богоотступление» (Письмо мая 1928 г.).

«Тело церковное с внешней стороны как будто и целое, и все в порядке, но через богоотступление голова уже отрублена. И сколько бы митр. Сергий не кричал о верности православию, но самого главного уже нет. Получилась не Церковь, а церковная партийная организация, ориентация; налицо не корабль церковный, а сергиевская ладья – "душегубка"». (Письмо от 3 апр. 1928 г.). И еще раз подчеркивает св. новомученик: «Сергиевскую молитву (о властях и воинстве) свободно можно перефразировать так: "О благополучном пребывании богоотступления, Господу помолимся", или: "О искоренении Христовой веры, Господу помолимся"». (П. И. Иванов. Новомученик Российской Церкви Свт. Павел (Кратиров). Казань. 1992г.)

Эти слова св. новомученика еще более открывают глаза на зловещую роль МП как коллективного лже-пророка, прививавшего людям не только практическое маловерие, неверие во Христа ("вера без дел мертва есть" – Иак. 2, 20), но и мистическое поклонение коллективному же антихристу.

Яркий пример того являет нам один из самых одиознейших представителей сергианства "митр". Вениамин (Федченков). Вот что пишет митр. Вениамин в сочинении, названном им «Святый сорокоуст. Мысли по поводу декларации митр. Сергия»:

«Теперь Господь допустил безбожную власть – за наше маловерие: жнем, что сеяли XVIII и XIX столетия! Посему должно принять сию власть, как от Бога. (?! – ред.)

А возражают: это же не "цари" в России... Да не все ли равно?! Конечно, все равно...

В данный момент мне совесть мирно подсказывает исход подписать обязательство о лояльности (сов. богоборческой власти – прим. ред.), и не только без жребия, но даже и без особого вопрошения молитвенного (30 лит.)

Вот сейчас вижу, что подписка – дело правильное, Божие! А другая точка зрения, хотя бы искреннего смирения, – уход от этой истины, пусть даже и хороший, но меньший исход». (37 лит.)

Свт. Иоанн Шанхайский расценивал такую подписку однозначно как отречение от Христа: «Если для... перенесших тяжелые страдания, могли быть смягчающие обстоятельства их подчинения жестокой власти (каноны церковные даже смягчали эпитимии отрекшимся от Христа после тяжелых страданий), то для находящихся на свободе и в сравнительной безопасности, никаких смягчающих обстоятельств и оправдания и даже здравого смысла в такой подписке не было.». (Архиеп. Иоанн (Максимович). РЗЦ... С. 12).

А вот что м. Вениамин писал в своих богослужебных заметках, названных им "Сорокоуст на Родине":

"Нужно молиться за власть. Кто молится, у того неизбежно отпадает недоброжелательство к тем, о ком он молится, даже может появиться доброе чувство к ним... Слава Богу, я молюсь за власти и тогда, когда многое нелегко для Церкви. Это долг народа. " (Литургия 5-я);

"Нужно просить у Господа дар любви к власти и даже просить о самой молитве за них. И это больше даст сил к любви, чем всякие наши желания и усилия..." (Лит. 18-я);

Начал молиться Богу о даровании любви ко властям больше, чем прежде было. И удивительно: тотчас же в сердце начинает теплиться чувство" (Лит. 19-я);

"Главная цель во второй половине сорокоуста – молиться, молиться о любви к власти (даже богоборческой!? – прим. ред.) ... Это заповедь Божия! И счастье для души" (Лит. 21-я);

"К власти требуется не одна холодная лояльность, но и почитание, и даже любовь (при всяких условиях). Несомненно: иначе скрытая любовь" (Лит. 22-я).

Отсюда уже становится понятным, что самая суть, так сказать, ядро сергианства заключается не в лицемерной лояльности к богоборческой антихристовой власти в делах мiрских, при внутреннем несогласии с ее деяниями; не вынужденный компромисс с собственной совестью ради общецерковной "пользы". В таком свете подается Декларация 1927 г. только неискушенным в качестве отговорки. На самом деле здесь имеет место искреннее услужение интересам этой власти "не только из страха, но и по совести" (по выражению м. Сергия, переиначивающего смысл апостольского слова). Искренняя от всего сердца любовь к антихристу, с желанием положить за него душу и тело, любовь ко всем служителям антихриста, к врагам Божиим, убийцам, осквернителям святыни, сатанистам-большевикам, желание служить им во всем и проходить с ними одно поприще – вот подлинная суть сергианства и религии зверя!

Стяжание таких чувств самоотверженности и сердечной любви к врагу рода человеческого для христиан (даже и формально исповедующих христианскую веру) – дело весьма затруднительное. Простыми человеческими методами здесь явно не управиться. Поэтому ересиархи сергианства пришли к заключению, что для последовательного обуморения народа Божия (ибо в народе по преимуществу заключается вся сила Церкви) требуется вмешательство на мистическом уровне, а именно – путем профанирования молитвы и святейшего таинства Евхаристии с включением элементов кощунства над Божественными законами их совершения.

Рецепт стяжания такой любви к служителям сатаны и антихриста как раз и предлагал в 1948 г. митр. Вениамин (Федченков), рассказывавший, как он поминал на проскомидии имена богоборцев и безбожников, а, значит, вынимал за них частицы из просфор и примешивал их к частицам, вынутым за православных, в одной чаше:

"Я поминаю (и на проскомидии) и Иосифа Сталина, и Георгия Каткова, и нашего уполномоченного Никиту Смирнова, как заповедывал апостол (?!) и как требует этого сердце мое" (Лит. 32-я).

Остается только широко раскрыть рот в удивлении от неслыханной заповеди апостола молиться за Сталина?!

В связи с этим новомученик еп. Виктор (Островидов) писал: «Смесив в одно в великом святейшем таинстве Евхаристии, вопреки слову Божию, "верных с неверными" (2 Кор. 6, 14-18), Святую Церковь и борющих на смерть врагов ея, митрополит этим своим богохульством нарушает молитвенный смысл великого таинства и разрушает его благодатное значение для вечного спасения душ православно верующих. Отсюда и богослужение становится не просто безблагодатным, по безблагодатности священнодействующего, но оно делается мерзостью в очах Божиих, а потому и совершающий и участвующий в нем подлежат сугубому осуждению» (Акты П. Тихона... с. 634).

Характерны и соответствующие выводы, которые Федченков сделал в конце сорокоуста, когда окончательно впал в бесовскую прелесть:

"Советская власть и ее прочность (помимо ее значения для Родины) имеет очень большое значение и для Церкви, и для Православия... Нужно и поэтому молиться за успехи нашей страны и власти" (Лит. 35-я);

"Много раз вспоминал с добрым чувством советскую власть и, в частности, Сталина" (Лит. 36-я);

"На душе давно уже мирно: вопросы все стихли. И чем дальше, тем больше выясняется, что наш (и мой) путь правильный: нужно не только подчиняться власти, но и любить ее, по заповеди христианской... И никакая иная власть... не может быть для нас, для Патриаршей Церкви, более подходящей, нет" (Лит. 38-я);

"При близком сношении с ней она оказывается не только нужной, но и дружественной и даже помогает Церкви нашей... Власть эта полезна Церкви в мiровом масштабе, и во вселенско-православном. Нужно поддерживать ее за одно это" (Выводы из сорокоуста).

(Цит. по: Митр. Вениамин Федченков. "Послужи народу...". Два сорокоуста. М.: Паломник, 1999г. С. 150, 146, 152, 153, 178, 208-209; 230, 233, 235, 239; 257, 262, 270-271.)

Нет никакого сомнения в том, что подобные кощунства совершались и другими "иерархами", которые ставили своей задачей навести духовный дурман, "действие заблуждения" (2 Сол. 2,11) на умы и сердца своей паствы, насильственно сковать ее волю к познанию Истины и Бога, и таким образом, спасающихся в вере превратить в "погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения" (2 Сол. 2,10).

Впрочем, советские иерархи совершали моления и сорокоусты не только о здравии, но и о "упокоении" безбожных вождей коммунизма: Ленина, Сталина, Брежнева, Андропова и других красных вождей, тем самым вменяя нераскаянное богоборчество в добродетель, достойную Царствия Небесного, и упраздняя учение Церкви о возможности спасения только по вере в Бога.

Все это было замечательно подытожено Архиепископом Виталием (Максименко), который писал в 1955 г.: «Патриархия разрушила догмат, составляющий сущность Христовой Церкви, и отвергла ее существенную миссию – служить обновлению человека, заменив ее служением безбожным целям коммунизма, что неестественно для Церкви. Это отпадение более горько, чем все прежние арианства, несторианства, иконоборчества и т. д. И это не личный грех того или иного иерарха, но коренной грех Московской патриархии, подтвержденный, провозглашенный и скрепленный клятвой перед всем мiром. Это так сказать, догматизированная апостасия...» (Архиеп. Виталий (Максименко). Мотивы моей жизни. Джорданнвиль, 1955. 25)

Это довольно внушительное определение: догматизированная апостасия. Не просто апостасия перед лицом всеподавляющей внешней силы «страха ради иудейска», но именно догматизированная апостасия – то есть апостасия оправдываемая, освящаемая, возводимая до уровня догмата. Когда апостасия оправдывается таким образом, она становится более глубокой, более серьезной и более трудной для излечения. Она становится как заблуждением ума, так и болезнью воли.

Поэтому одно дело, когда предстоятель Церкви по немощи подчиняет себя и свою церковь власти мiра сего и Антихриста. Это является его личной трагедией и трагедией тех, кто следует за ним, но это не ересь. И совершенно другое дело, когда тот же самый церковный предстоятель таким же образом подчиняется "не за страх, а за совесть" (Рим. 13,5), используя апостольские слова и извращая их смысл, как это сделал Сергий в своей Декларации. Это показывает, что у данного церковного предстоятеля на самом деле притуплена не только совесть, но и церковное сознание. Ведь для оправдания своей собственной немощи он создал ложный и еретический образ Церкви и ее отношений с мiром, делая ее церковью в мiре сем и мiра сего, не святой, а мiрской.

Вот почему свшм. Виктор (Островидов) писал по поводу Декларации митр. Сергия (Страгородского): «Отступники превратили Церковь Божию из союза благодатного спасения человека от греха и вечной погибели в политическую организацию, которую соединили с организацией гражданской власти на служение мiру сему, во зле лежащему (1 Ин. 5, 19).» ("Послание к пастырям"..// Акты П. Тихона... с. 583).

Поэтому вполне закономерно и то, что с начала 1960-х годов сергианство получает уже богословское оформление: почти одновременно начинают развиваться два еретических учения "патриархии",– богословие революции и экуменическое учение. Оба они связаны с личностью выдвинувшегося тогда и набравшего большую силу в церковных верхах митрополита Ленинградского и Ладожского Никодима (Ротова). Он сам и группа единомышленных с ним "богословов" занялись "православным" оправданием Октябрьской революции и подобных ей, как «соответствующих евангельским идеалам», созвучных учению Христа Спасителя. Договорились до утверждения, что Христос на Кресте всыновил Себе будто бы не только верующих Ему, а всё человечество поголовно. Следовательно, Телом Христовым, Церковью являются все люди, независимо от их отношения ко Христу, а потому и выходит, что «неверующие братья» (т.е. безбожники и сатанисты-коммунисты) могут творить и творят дело Божие – дело построения Царства Божия на земле, каковым является "коммунизм", а верующие, закоснев в своих предрассудках, даже часто противятся этому Божию делу! (ЖМП. 1973. № 8, стр. 32). Церковь поэтому во многом – консервативна, не отвечает "духу времени" и её нужно "обновлять". Нового "обновленчества" в богослужебной практике так и не произошло, "богословское" же оправдание революции и коммунизма сделалось прочным новым учением "патриархии". Так, даже в патриаршем и синодальном Послании по случаю празднования 50-ти летнего юбилея Октябрьской Социалистической Революции было заявлено, что начинания этой революции "созвучны евангельским идеалам" (ЖМП. 1971. № 7).

В Обращении Поместного Собора РПЦ 1945 г. к Правительству Союза ССР советские иерархи свидетельствовали, что "Собор выражает нашему Правительству свои искренние благодарные чувства", "усердно молит Господа... об умножении сил, здоровья и лет жизни нашему любимому Вождю... Иосифу Виссарионовичу Сталину" (ЖМП. 1945. № 2, стр. 11). А в уже цитированном выше письме к Сталину "патриарх" Алексий от имени всей иерархии убеждал "глубокочтимого и дорогого Иосифа Виссарионовича... верить чувствам глубокой к Вам любви и благодарности, какими одушевлены все, отныне мною руководимые, церковные работники" (ЖМП. 1944. № 6, стр. 48).

Все сии "церковные работники" подчеркивали божественное происхождение советской власти. Так, "патриарх" Сергий в 1942 г. заявил, что наша Патриаршая Церковь... доселе неизменно признает советскую власть богоустановленной в СССР" (Послание митр. Сергия от 22 сент. 1942 г.). Следующий за ним "патриарх" – Алексий I именовал Сталина "богодарованным Вождем" ("ЖМП". 1944. № 2, стр. 12), а "священник" М. Зернов даже договорился до того, что со страниц официального патриархийного журнала назвал кровавого тирана и безбожника Сталина "идеалом людей" ("ЖМП". 1946 . № 1, стр. 30), как бы забыв, что подобную характеристику возможно отнести только к Господу Иисусу Христу!

В том же духе и с той же ревностью выражались и последующие советские "патриархи" Пимен и Алексий II, благословляя кровавые "подвиги" большевицкого государства. В своем Послании Пимен вещал: "Святая наша Поместная Церковь радуется... общей радостью и благословляет... – Союз Советских Социалистических Республик" (ЖМП. 1973. № 1, стр. 2-3). На Поместном Соборе РПЦ в 1971 г. "митрополит" Таллинский и Эстонский Алексий (Ридигер), будущий "патриарх", в своем докладе призвал православных христиан к деятельному участию в мiровой революции: "Мы, – говорил он, – за преобразование социальных структур, угнетающих народы и не позволяющих им свободно развиваться, за преобразование, включающее, если потребуется, и революционные пути низвержения существующих режимов порабощения" (ЖМП. 1971. № 7, стр. 61-62). Сделавшись в 1990 г. по направлению КПСС "патриархом", Алексий (Ридигер) нисколько не поменял своих коммунистическо-атеистических убеждений. В первом же своем программном интервью газете "Правда", последовавшем сразу после его интронизации, Ридигер заявил: "Вся европейская цивилизация эволюционировала на нравственных принципах христианства. Коммунистическая идеология тоже восприняла их, взяв многое из Нового Завета" ("Правда" от 17.07.1990).

Отсюда нетрудно понять как причины длительного нежелания МП канонизировать Царскую Семью, так и прославления ее членов в лике страстотерпцев (т.е. пострадавших от своих), а не мучеников, что привело бы и к признанию ритуального характера их убиения. За развенчание такого, по словам "Международной еврейской газеты" (№ 30, 2000г.), «антисемитского мифа, бытующего среди определенной части верующих и священнослужителей» Московской "патриархии", последняя удостоилась особой похвалы от Антидиффомационной Лиги – пропагандно-атакующего подразделения еврейской антихристианской ложи Бнай Брит. Отсюда же и упорное нежелание МП поддержать инициативное движение по удалению трупа палача Царской Семьи Ульянова-Ленина из Мавзолея на Красной площади. По словам "патр." Алексия II такое решение не может быть принято иначе, как по волеизъявлению всего народа, – что совсем уже напоминает Постановление Президиума ЦК КПРФ "Оградить святыни от осквернения".

Не менее отвратным и губительным явилось также и вступление "патриархии" в так называемое "экуменическое движение", возглавляемое протестантским Всемiрным Советом Церквей (ВСЦ). В 1948 г. на своём поместном Соборе "патриархия" назвала это экуменическое учение попыткой построения новой Вавилонской башни и «несовместимым с Православием» (верно!). Но в начале 1960-х годов в связи с новой Хрущёвской политикой «разрядки международной напряжённости» и «мирного сосуществования» ЦК КПСС счёл полезным, чтобы "патриархия" приняла участие в мiротворческом движении и в ВСЦ, и всей его работе, "патриархия" ответила: "Слушаюсь!",– тем более, что для ее иерархов открывалась отличная "отдушина" – ездить за границу, быть ещё в большем почёте у местных властей, да что там – море удовольствий!.. Официальным (и как обычно, лживым) поводом вступления в экуменическое движение стала для "патриархии" мысль о проповеди Православия инославным. Но на деле, отказавшись заявить о том, что только Православная Церковь является единственной истинной, а признав все еретические "церкви" тоже истинными (но в меньшей мере), "патриархия" предала и Православие, и «утвердила еретиков в их пагубных заблуждениях на неминуемую погибель этих людей»,– как говорил св. Максим Исповедник, отмечая, что при дружелюбном отношении «к людям – еретикам, в делах веры (!) нужно быть резким и непримиримым»...

Вообще же, экуменизм есть самое естественное внешнеполитическое проявление сергианства. Собственно экуменизм есть знамя всемiрного сергианства. Они настолько неотделимы друг от друга, что требовать от сергиан разрыва с экуменизмом, все равно, что требовать от Церкви разрыва с проповедью Евангелия. Ведь, тот факт, что Сталин запрещал международные контакты, еще вовсе не означает, что сама природа экуменизма чужда сергианства. Просто политический аспект сталинского периода требовал подчинения местной власти, больше чем собственным убеждениям. А потому МП просто ожидала своего часа, когда власти станет выгодна такая внешняя политика. Только законченные и наивные романтики могли верить, что экуменизм МП вызван давлением на несчастных архиереев КГБ. Нет. И сотрудничество с КГБ и экуменическая политика – это закономерное и естественное приложение на практике сергианского учения о Церкви. И всякое обеление в этом московских иерархов – есть пустая фантазия принимать желаемое за действительное. Подобные фантазеры, сами того не осознавая, представляют моральные портреты своих архиереев, готовых на любые безпринципные поступки, как затравленных КГБ безвольных трусов. Думаю, что самим сергианским епископам такая непрошенная адвокатура вряд ли понравится. Они идейно убежденные, за самым редким исключением, экуменисты. Так, например, прославленный МП в лике святых (!) архиеп. Лука (Войно-Ясенецкий) в своем Послании к духовенству Симферопольской и Крымской епархии заявляет: «Начало единения нашей Православной Церкви с западными протестантскими церквами считаем мы едва ли не важнейшей из многих заслуг пред Богом нашего Святейшего Патриарха». (Протодиакон Василий Марущак. Житие архиеп. Луки (Войно-Ясенецкого). М., 1997. С. 133). Заметим, сказано это было еще за год до исторического вступления МП в ВСЦ.

А что такое быть членом Всемiрного (Мiрового) Совета Церквей? Как и членство в любой общественной и, тем более, религиозной организации, союзе, братстве, членство в ВСЦ начинается прежде всего с ознакомления и подписания общего Устава организации, общих идеологических концепций, административных установок и финансовых положений (уплаты взносов). А Устав ВСЦ требует от члена Совета исповедания так называемой "Теории ветвей", согласно которой ни одна конфессия не обладает Истиной в полноте, все церкви-члены Совета – равноправны в отношении правильного понимания Библии, все исповедные разделения являются следствием исторических, политических или культурных причин и, что эти различия (перегородки, как говорит Устав) не достигают неба. Требуется осознанное согласие нового члена со всеми идейно-концептуальными пунктами Договоренности.

Теперь спрашивается, возможно ли допустить, чтобы такой международный Документ по вступлению целой поместной церкви был подписан по недоразумению какими-то безответственными отдельными лицами без благословения патриарха, а тот, в свою очередь, сделал бы это по самочинию, без соборного решения? Конечно нет. Вступление МП во ВСЦ (МСЦ) было соборно обсуждено и единогласно принято на Московском Соборе 1961 года всеми архиереями. Приверженность экуменическому курсу была вторично подтверждена, и опять единогласно, на Московском Соборе 1971 году. Но если эти соборы еще допустимо рассматривать как якобы давление властей сверху, то уже ни малейшего оправдания не может быть ноябрьскому Московскому Собору 1994 (!) года. Это было совершенно свободное волеизъявление иерархии, без "давления" КГБ. На нем только один архиерей проголосовал против и двое воздержались (из более 170 архиереев) от принятия экуменической политики МП. Было, правда, еще письмо валаамских монахов, хотя и в довольно человекоугодническом, отнюдь не святоотеческом, тоне, но все-таки, протестующее против участия церкви во ВСЦ. И мы с радостью бы назвали имена епископов-исповедников, но их "твердости" хватило только на один день, ибо на следующем заседании, все трое поставили свои подписи под еретическими решениями Собора. А валаамцы поспешили отозвать свой "протест" с самыми унизительными извинениями, прикрывая свою трусость и измену Христовой Истине лжесмиренным подобострастием. Вот так безславно провалилась попытка исцелить сергианскую иерархию изнутри.

А ведь было еще и Шамбезийское соглашение с монофизитами с фактическим принятием монофелитских догматических положений, против чего в свое время боролся еще прп. Максим Исповедник; и Баламандская Уния с латинянами, и, наконец, как итог – вступление МП в Организацию Объединенных Религий, которая перешагнула местечковые христианские ереси ВСЦ и соединила в себе все религии мiра, включая иудаизм, ислам и язычество. Эта глобалистическая организация уже требует в качестве соединительного начала не общие исповедные принципы (хотя бы единобожия), а социальные концепции, построенные на «общечеловеческих ценностях и достижениях демократии и свободы» (в атлантическом, естественно, понимании, т.е. с равноправием гомосексуализма, сатанизма и прочих языческих удовольствий).

Между прочим, на Первой Генеральной Ассамблее ООР, проходившей в сентябре 1997 года в Чикаго, были приняты всеми участниками некоторые положения, определяющие «опасные фанатические конфессионные принципы» которые Ассамблея признала как психическое заболевание и определила это заболевание, как «религиозная шизофрения». Так вот основные симптомы этой "шизофрении" следующие: буквальное понимание Библии; посещение только одной церкви; понимание своей конфессии, как единственно правильной; ...вера в преосуществление хлеба и вина в Тело и Кровь Иисуса Христа. Имеющие один из этих симптомов, должны признаваться психически больными фанатиками. Пока это принято на международном уровне социальных концепций, но в любой момент это может стать законным основанием для изоляции "фанатичных шизофреников" в психиатрических клиниках. И вот вступившую в такую Организацию, те есть, подписавшую Устав ООР (причем без нажима КГБ), Московскую "патриархию" можно ли именовать хотя бы христианской организацией? Конечно нет. Все вышеуказанные договоры, унии были подписаны в свободном волеизъявлении, подтверждены соборными голосованиями архиереев уже после крушения СССР и КГБ в 90-е годы ХХ в.

Вовлеченность МП в мiровой экуменизм настолько сильна, что на все протесты и требования патриархийных консерваторов выйти из ВСЦ и свернуть практику экуменических молитв, священноначалие МП отвечает неизменным отказом. Более того, Архиерейский собор 1994 года, возглавляемый "патр". Алексием, публично признал свое участие в экуменизме «продиктованным соображениями церковной пользы» и соборно узаконил проведение совместных молитв с инославными как в «общецерковной внешней деятельности», так и на епархиальном уровне, «что определяется каноническим устройством Православной Церкви». (Определение Арх. Собора МП 29 ноя. – 2 дек. 1994г. "Об отношении РПЦ к межхристианскому сотрудничеству в поисках единства".// Православие и экуменизм. Документы и материалы. 1902–1998 г., М. 1999, стр. 459–460). ^[4]

Этот разрыв с Православием блистательно довершил Московский "патриарх" Алексий II (Ридигер). В 1991 г., приехав в Нью-Йорк, он решил выступить перед иудейскими раввинами США и 13 ноября произнёс речь, которую начал словами: «Дорогие, братья (!) шолом вам!». Далее, извращая всё учение Церкви об отношении к упорно не верующим во Христа иудеям, называя русских обличителей современного иудаизма как религии – "реакционерами", Алексий II утверждал, что современный Израиль по-прежнему (несмотря на отвержение Христа!!) – "богоизбранный народ", а религия талмудического иудаизма вполне родственна христианству: «Единение иудейства и христианства имеет реальную почву естественного (?) и духовного родства и положительных (?) церковных интересов». При этом Алексий II продемонстрировал вот такую словесную акробатику: «Мы едины с иудеями, не отказываясь от христианства, не вопреки христианству, а во имя и в силу христианства, а иудеи едины с нами не вопреки иудейству, а во имя и в силу истинного иудейства. Мы потому отделены от иудеев, что мы ещё "не вполне христиане" (?!), а иудеи потому отделяются от нас, что они ещё "не вполне иудеи". Ибо полнота христианства обнимает собой и иудейство, а полнота иудейства есть христианство... Еврейский народ близок нам по вере. Ваш закон – это наш закон, ваши пророки – это наши пророки». Далее "патриарх" призвал иудеев к совместному строительству "Нового Мiрового Порядка": «совместными усилиями мы построим новое общество – демократическое, свободное, открытое, справедливое ... где евреи жили бы уверенно и спокойно, в атмосфере дружбы, творческого сотрудничества и братства детей единого Бога – Отца всех. Бога отцов ваших и наших» ("Еврейская газета", янв. 1991г.) ^[5]. А раввины не забыли реверанс Московского "патриарха" в их честь: во время визита Алексия II в США в 1993 г. главным раввином Нью-Йорка Шнейером ему была вручена премия "Призыв совести". И в 1991 г., и в 1993 г. патриарх был гостем одноименной сионистской организации, посещал синагоги и встречался с еврейскими религиозными лидерами.

Вспомним ещё раз место из Евангелия о разговоре Христа с упорно неверовавшими в Него иудеями. На их заявления о том, что у них отец – Авраам и даже – Бог, Христос ответил: "Ваш отец диавол, и вы хотите исполнять похоти отца вашего" (Ин. 8,44). А в "Откровении" Господь говорит Иоанну Богослову о таких иудеях, что "они говорят о себе, что они Иудеи, а они не таковы, но сборище сатанинское" (Откр. 2,9). Итак, если именно таких (упорно по сей день отвергающих Христа) иудеев "патриарх" Московский назвал "братьями", то кого он сделал своим "отцом"?

Но, может быть, как думают некоторые, всё это имеет отношение только лично к тем высшим иерархам "патриархии", которые повинны в ереси экуменизма, и не затрагивает прочего духовенства (где есть немало несогласных с этим еретичеством), а также веры многомиллионных масс советских прихожан? Увы, нет. Церковное общество – всегда некий целостный организм, связанный как внешне – системой управления, так и духовно-таинственно,– через уставное поминовение имени своего предстоятеля, в данном случае – "Патриарха", как своего "Великого Господина и Отца". Отсюда, всякий поминающий "патриарха" Московского, соучаствует во всём, что тот делает от лица Церкви, приобщает себя духовно и к его явному отступничеству и ереси. Зная об этом, некоторые из священников, числом около 7 или 10-ти, публично отказались поминать "патриарха" Алексия II после его речи перед раввинами. Их назвали "непоминающими". Но, не поминая "патриарха", они продолжали поминать своих правящих епископов, которые, со своей стороны, поминали "патриарха" как "великого господина и отца"... "Бунт непоминающих" кончился тем, что двое или трое из них перешли в Русскую Зарубежную Церковь, а остальные "смирились" и начали поминать "патриарха". Вот, пожалуй, и все, на что оказались способны новые верующие советские люди...

Апостол Павел во Втором Послании к Фессалоникийцам пишет об Антихристе и людях времен Антихриста так: "И тогда откроется беззаконник,.. которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду" (2 Фес. 2,8-12).

"Погибающими" здесь названы люди, "не принявшие любви истины". Это прямо о нас, советских. Десятилетиями верили в чудеса науки и техники, в гениальность партийных вождей, в скорое наступление "коммунизма", в СССР как преемника России, – во что угодно, только не в Правду Божию! За такое отсутствие любви истины, по Апостолу, Сам Бог посылает "действие заблуждения", так что люди начинают "верить лжи". "Вера лжи" – Божие наказание. Это свойство людей последнего антихристова времени.

Поэтому они вполне довольствуются видимостью вместо реальности, обозначением вместо совершения, внешностью, а не сущностью. Получившие сами (а при отсутствии покаяния передавшие с молоком матери и своим детям) фарисейскую закваску комсомольско-партийно-общественного советского оборотничества, когда на людях – одно, а в мыслях (и тайных делах) – другое, и привыкшие думать, что "так и надо", они вполне приемлют государство-оборотень, церковь-оборотень, оборотня епископа или священника. Для таких "верующих" важно лишь чтобы оборотничество было достаточно точным, то есть, чтобы всё делаемое в "патриархии", изображалось, обозначалось в соответствии с внешним православным чином, уставом. Чин, обряд стали центром веры. Принадлежность к православному обряду сделалась главным и, пожалуй, единственный условием "спасения в Бозе" (через церковь) в глазах советских верующих, не желающих и слушать о том, что такое "спасение" может оказаться мнимым.

Этим и объясняется тот разительный факт, что вопреки всем ожиданиям, когда на рубеже 1990 г. верующие в СССР получили действительную (а не мнимую!) свободу, на неё, за исключением самой малости людей, почти никто и не вышел. А в этом 1990 г., то есть когда рухнул "железный занавес", отделявший советский народ от остального мiра, состоялось историческое решение Архиерейского Собора Русской Православной Церкви Заграницей о приёме под свой омофор (в свою юрисдикцию) всех тех в Советском Союзе, кто не желает оставаться в отступнической и еретической Московской лжепатриархии, а пожелали быть в Церкви Русской истинной и просят об этом РПЦЗ! (заметим, это было еще задолго до ее падения через установление общения с экуменическими церквями "мiрового православия" и через объединение с самой же МП). А просьбы были. В это же время вышли из подполья и многие из чудом уцелевших общин Катакомбной Церкви. Так что с этого исторического рубежа, с 1990 года, Господь дал реальную возможность всем, ищущим истины, всем, кто хотел бы настоящей православной, а не фальшивой церковной жизни, обрести такую жизнь ^[6].

Откликнулись всего несколько тысяч, остались в "патриархии" – миллионы! А к чему им было уходить от "патриарха" и его епископов, если верующие "совки" не требовали от своего духовенства ничего, кроме "чинного" исполнения положенных служб и треб. Иерархия и народ "патриархии" были едины по духу и сознанию, вполне понимали друг друга, играли вместе в "православную веру". Играть всегда легче чем жить; видимость истины всегда легче, чем сама истина, т.к. истина требует подвига, исповедничества, действительного покаяния и связанного с ним действительного преображения, коренного изменения и образа жизни и образа мысли! Верующие "совки" всегда хотели только одного – считаться (и себя самих в своих глазах мнить) православными, спасающимися. Поэтому и от своих епископов и священников они не требовали ничего другого, как только видимости, внешности, мнимости Православия, а не силы его. Когда чин, устав наполнены животворящей благодатью Духа Святаго, тогда они в самом деле очень важны и ценны, так что страшно порой изменить в них и малейшее. Но когда внутри Духа Святаго нет, тогда чин, обряд, устав превращаются тотчас в мёртвую схему, "букву убивающую". Строго держаться этой схемы и буквы можно лишь в том интереснейшем случае, когда в них именно только и полагать всё дело своего спасения! Вот причина, по которой "патриархия" очень держится внешних чинов и традиций особенно в богослужении при том, что очень многие её деятели совсем не признают этих чинов, открыто исповедуя возможность менять их в духе модернизма, в "духе времени".

Именно на это и обращал внимание иером. Серафим Роуз:

«Апологеты сергианства в России и заграницей постоянно подчеркивают, что политика митрополита Сергия сохранила иерархию, церковную организацию, богослужение, возможность участия в таинствах, и что это и есть главная задача или даже весь смысл существования Церкви. Подобные оправдания, как следствие общего упадка церковного сознания, уже сами по себе являются симптомами экклезиологической болезни сергианства, т.е. отторжения от духовных корней Православного Христианства и подмены живого и целостного Православия внешними "каноническими" формами.

Такое мышление, возможно, является одной из основных причин распространения протестантских сект в современной России: для того, чтобы разрушить поверхностную привязанность к внешним лишь формам проявления веры многих миллионов русских людей, ошибочно убежденных в том, что Сергианская церковь (поскольку кроме нее другой не знают) и есть Православие, достаточно простой видимости преобладания духовных интересов (хотя бы и лишенных истинного христианского содержания) над земными.»

("Святые Русских Катакомб". Русскiй пастырь, №8, 1990 г.)

Даже председатель Совета по делам религий К.С. Харчев на встрече с преподавателями Высшей партийной школы (Москва, конец марта 1988 г.), предложил изменить церковную политику: «Мы, партия, попали в ловушку своей антицерковной политикой запрещений и ущемлений – отсекли попа от верующих, но верующие не стали от этого больше доверять местным органам, а партия и государство все больше теряют над верующими контроль. И вдобавок, как следствие, мы имеем появление бездуховных верующих, т.е. тех, которые исполняют обрядовую сторону и безразличны ко всему. А главное – безразличны к коммунизму (!)...».

Но, как говорится, "свято место пусто не бывает".

Качество веры изменилось до неузнаваемости. В людях попроще, из той социальной среды, где и по сей день искренне полагают, что заброшенный храм весьма удобен как сортир, в людях из этой среды вера давно превратилась в некое церковнообразное язычество, где все сводится к делу "жертвоприношений" Богу с тем, чтобы Он не наказал или подал просимое. В людях более высокого культурного уровня, наряду с этим, заметна и жажда "духовных переживаний". Однако, нельзя забывать, что Московская "патриархия" являет собою грандиозный театр, где происходит постоянный спектакль на церковные темы в православных декорациях, ризах, рясах и безконечным потоком православных слов, но не происходит жизни Церкви. Поэтому и в душах молящейся публики такой спектакль способен вызвать целую гамму разнообразных чувств – умиления, умиротворения, услаждения, восхищения, сожаления о грехах, то есть определённо – некоторого катарсиса (очищения)! Но не более, чем для публики собственно театральной – хорошая светская пьеса, умное стихотворение, душевная музыка, или трогательная песня...

Почти никто не хочет видеть, что всё это – человеческие душевные эмоции, которые современными верующими охотно (!) принимаются за благодать Святаго Духа! О, если бы они не ошибались! Если бы и впрямь благодать и сила Святаго Духа действовала через "патриархию"!.. Тогда приходская жизнь, церковная жизнь хотя бы тех кого называют обычно "простыми прихожанами" и на многомиллионных (!) массах которых по сей день держится и стоит "патриархия", – эта жизнь, души этих людей ни за что никогда не дошли бы до такого чудовищного состояния, в каком они оказались теперь! Теперь уже не удивительно то ужасное явление, что в православные храмы стали приходить различные колдуны и оккультисты (скажем – йоги, или теософы) и чуть ли не сатанисты, чтобы "подзаряжаться", как они говорят, энергией от икон, общей обстановки храма и церковных служб. Экстрасенсы после своих сеансов посылают людей в храмы "патриархии" с этой же целью... Будь эта энергия и впрямь силой Святаго Духа – вся эта нечисть бежала бы от храмов, а не тянулась бы к ним!

Но если нет подлинной благодати Святаго Духа и вызываемых ею высоких чувствований, а эти чувствования очень желанны, то их пытаются изобразить, то есть искусственно воссоздать. И получается "прелесть" в виде экзальтации разных степеней, приводящей сплошь и рядом к психическому и умственному расстройству той или иной степени. Так что теперь среди верующих интеллигентов самые усердные – это всегда, обязательно и непременно – душевно (или нервно) больные люди.

На этой почве особенно пышным цветом расцвели в "патриархии" явления ложного "старчества" и "обожествления" молодых архимандритов прельщеными истеричками (не в ругательном смысле этого слова, конечно же, а в медицинском). В отличие от св. Иоанна Кронштадтского, архимандриты (игумены, иеромонахи и иные "благодатные батюшки"), не гонят таких прочь от себя, а всячески поощряют, иногда создавая из этих поклонниц настоящие банды, терроризирующие морально (а то и телесно!) остальных верующих. Это страшное явление имеет уже ярко выраженный антихристов характер. Одна из почитательниц такого архимандрита очень точно сказала: "Наш Бог – батюшка!". Жажда иметь "живого бога", человеко-бога, которого можно было бы кумиротворить в жизни,– вот что за этим стоит. Эпоха "культов личностей" не прошла даром. Сколько сотен, тысяч (!) душ по всей России безнадёжно испорчено этими новоявленными "старцами", "благодатными" наставниками и "чудотворцами"! Старчество подлинное прекратилось давно. Некоторые широко почитаемые монашествующие из Троице-Сергиевой Лавры, Псковско-Печерского монастыря, Рижской пустыни и других мест при всём уважении к ним старцами названы быть не могут. Хотя бы потому, что молчали все годы хрущёвского издевательства над Церковью, молчат и теперь, после речи "патриарха" перед раввинами, не благословляя говорить и другим. Почему? Потому что "патриархия" постоянно внушала и внушает пасомым, что в Церкви "послушание выше поста и молитвы", забыв пояснить, что это относится к Церкви настоящей, а не к еретической, не к поддельной, к церковной жизни подлинной, а не фальшивой! Они, эти, без сомнения, старательные и искренние монашествующие, тоже принимают "патриархию" за Русскую Православную Церковь, т.е. тоже верят лжи, побуждая верить и тех, кто доверяется им.

 

---

 

 

[1]  Такую же гнусную идеологию по смерти митр. Сергия, ставшего в 1943 г. первым советским "патриархом", подтвердил следующий за ним "патриарх" СССР Алексий I (Симанский), впрошлом, как мы уже видели, также обновленец и близкий соратник Сергия. В своем письме к И. В. Сталину новый "патриарх" заверял: "В предстоящей мне деятельности я буду неизменно и неуклонно руководствоваться теми принципами, которыми отмечена была церковная деятельность почившего патриарха: следование канонам и установлениям церковным с одной стороны, и неизменная верность Родине и возглавляемому Вами Правительству – с другой" ("Журнал Московской Патриархии". 1944. № 6, стр. 48). Одним словом: служи и Христу и Велиару, покланаяйся и Богу и идолам!
Справедливо св. новомученик Михаил Новоселов назвал сергианскую лжецерковь "советской церковью", дело митр. Сергия и его единомышленников – "усаживанием жены на зверя", а иерархов, последовавших за ними, – "церковными прелюбодеями" ("Письмо к другу" от 16/29 июля 1927 г. Акты П. Тихона... с. 526).

[2]  Проф. Ив. Андреев «О положении Православной Церкви в Советском Союзе, Катакомбная Церковь в СССР». Доклад прочитанный 7. 12. 1950 г. перед Архиерейским Синодом, Джорданвилль, 1951 г.

[3]  Ср. со словами иером. Серафима (Роуз): «Те, кто тонко чувствует Православие (живя благодатной жизнью, приобщившись его сокровищ: житий святых, святоотеческого учения и т. д.), воюют с врагом – ересью, которая еще точно не обозначена и не выявлена. Проклюнулись лишь ее некоторые стороны: хилиазм, социальное евангелие, обновленчество, экуменизм. Их можно распознавать, им можно противостоять, но в целом битва ведется "вслепую", и те, кто взращен не на житиях святых, а на новомодных журналах, кому Православие не вошло в плоть и кровь, не понимают толком, из-за чего разгорелся сыр-бор, почему столько шума из-за "пустяков"...». (Цит. по: Путеводитель по православной аскетике. СПб.: Центр Православного просвещения, – 1999, с. 4 обложки).

[4]  Следует дать себе отчет, в какой мере Московская "патриархия" отошла от веры. Многие соблазняются широко известным нарушением личной нравственности ее представителей, что по каноническим правилам влечет лишение сана. Однако, лишенные сана за нарушение нравственности, остаются полноправными мiрянами, в то время как принявшие ересь совершенно извергаются из Церкви. По объяснению преп. Агафона Египетского (память 2 марта), ересь есть отчуждение от Бога. Еретик отлучается от Бога Живаго и Истинного и приобщается диаволу и аггелам его. Отлученный от Христа уже не имеет Бога, Которого он мог бы умолить о грехах своих (Отечник, стр. 54). Из истории ересей известно, что когда возглавляющие Церковь впадали в ересь, тогда вся церковь делалась безблагодатной. Прославленный пример непризнания благодати в подобном случае на все века показал св. Максим Исповедник, который на требование признать ересь, потому что Царь и Патриарх причастились у еретиков, сказал: "Если и вся вселенная причастится, я один не причащусь".
По учению св. Церкви, многочисленным творениям и примерам из жизни св. отцов, вне спасительного, своим единением со Христом, чистого стояния за истину не может быть спасительной благодати: "без Мене не можете творити ничесоже" (Иоан. 15, 5). К сожалению, апологеты «благодатности» еретиков и раскольников часто путают понятие Промысла Божия, поддерживающего бытие всего мiра, в том числе бытие и жизнь каждого человека (благодать в широком смысле), с благодатью – силой Духа Святаго, проникающей внутреннее существо православного христианина и ведущей к его духовному совершенствованию и спасению. «...хотя начало отступления произошло чрез раскол, но отступившие от Церкви уже не имели на себе благодати Святаго Духа. Ибо оскудело проподаяние благодати, потому что пресеклось законное преемство» – говорится в Первом Каноническом Послании Св. Василия Великого (Пр. 1). Надо ли говорить о том – утратили или нет «законное преемство» экуменические сообщества (в т.ч. и раскольническая сергианская МП)?

[5]  См. также специально посвященное этому вопросу исследование: Речь патриарха Алексия II к раввинам г. Нью-Йорка 13 ноября 1991 года и ересь жидовствующих. ТОО «Паллада», М., 1992.
И абсолютно прав был "патр". Алексий, когда в речи перед раввинами признался, что он «еще не вполне христианин». Ведь, согласно св. Исидору Пелусиоту, «те, кто осмеливается отнимать или прибавлять нечто к Богодухновенным словам, болезнует одним из двух: или они не веруют, что Божественное Писание было произнесено Духом Святым, и суть неверующие, или же себя считают более мудрыми, чем Святой Дух, и это означает, что они бесноваты» (Цит. по: Преп. Максим Грек, Сочинения. ч. II, Сергиев Посад, – 1910, с. 157).

[6]  В ХХ веке нечто подобное произошло не только в России. И сергианством и экуменизмом оказались поражены церковные власти и в бывших странах соцлагеря – Грузии, Болгарии, Румынии, в определенной мере – Сербия. Константинопольский Патриархат, Александрийский, Антиохийский, Элладская Церковь не знали коммунистического рабства, но испытывали сильное давление как со стороны СССР, так и со стороны Запада. Константинополь уже в 1920-х гг. стал деятельно включаться в экуменизм, модернизм, масонство. Но и в этих, свободных от коммунизма, православных народах не все люди пошли за отступничеством и еретичеством высшей иерархии. Там возникли некоторые "старостильные" объединения, противостоящие экуменизму.