|
Радуйтесь, ибо Господь грядет судить |
|
 |
|
Rus |
|
Eng |
|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
   |
 |
 |
 |
 |
Александр Каломирос
Против ложного единения
Афины 1963Смиренные мысли православного христианина по поводу попыток объединения Единой Святой Соборной Апостольской Церкви с так называемыми "церквами" Запада.
ПРЕДИСЛОВИЕ
Ибо никогда не было у нас перед вами ни слов ласкательства, как вы знаете, ни видов корысти: Бог свидетель! Не ищем славы человеческой ни от вас, ни от других.
(I Фес. 2 : 5,6)Быть может, и возможно найти известное среднее суждение между двумя мнениями, которое бы в равной мере выражало и то и другое; однако для противоположных мнений об одном и том же предмете - невозможно найти среднее суждение. ...Никогда то, что относится к Церкви, не исправляется чрез компромиссы.
(Св. Марк Ефесский)Воистину, как говорит святой апостол Павел, великая благочестия тайна1. Благочестие и вера, будучи таинствами, приносят плоды, которых не может дать знание.
Автор этой книги не является богословом, получившим образование в школах, где изучают то, что изучить невозможно, - богословие. Он изучал медицину - нечто поддающееся изучению, поскольку это предмет земного, человеческого знания. Православную веру и благочестие он почерпнул из Предания. Он получил их, как сам говорит, путем передачи веры и благочестия - от учителя к ученику, от родителей к чаду, от старца к послушнику, от христианина к христианину. Поэтому он - один из тех, кто, будучи водимы верою, а не знанием, испытуют божественное, а не изучают его. Как говорит апостол Павел, он ходит верою, а не видением. Вот почему книга его резка. В ней нет ни свидетельствующих о слабости веры компромиссов, ни приспособленчества, цель которых - не производить неприятное впечатление на людей противоположных взглядов; в ней нет какого-либо фальшивого братания. Преданность истине не терпит уступок. Книга его резкая и прямая, хотя сам автор, в действительности, человек смиренный, миролюбивый, кроткий, скромный и очень любезный. Но вера вручает ему меч Духа, и этот смиренный, чуткий и снисходительный человек, исполненный любви, становится прямолинейным и резким. Но и Св. Иоанн Богослов, проповедник любви, не кажется ли самым резким и бескомпромиссным среди всех остальных апостолов и проповедников Евангелия, каким он предстает в Первом Послании и в Книге Откровения?
Автор книги молод. Но никто да не пренебрегает юностью его. Наше духовное знакомство произошло в то время, когда он изучал в Швейцарии медицину, а мы занимались публикацией журнала "Кивотос" (Ковчег). Он написал мне тогда письмо по поводу некоторых злобных статей одного католика в газете "Курьер" и просил нас защитить нашу Православную веру от козней еретиков. В дальнейшем он написал и по сей день пишет мне много, письма его всегда были очень содержательны и полезны, исполнены благоухания глубокой веры и любви к нашему Священному Преданию. Поэтому я настойчиво уговаривал его написать более развернуто на те темы, которые он кратко освещал в своих письмах. Зная его скромность, я просил его согласиться опубликовать это в виде книги. Наконец, он согласился, и эта небольшая книжка - первая, посланная им издателю, господину Александру Пападимитриу, который с удовольствием согласился опубликовать ее.
Мы понимаем, что эту книгу, написанную с разумением во всем, многие осудят, как грубую и невыдержанную, поскольку в наш век лицемерия только те и почитаются истинными христианами, у кого в сердце нет огня веры, особенно веры Православной (т.е. истинной). И поэтому они равнодушны, бездуховны, готовы на компромисс и услужливы, как большинство тех, кто постоянно занимается богословием. Мир привык расценивать таких людей как хороших и терпеливых христиан, таких же, как автор этой книги, - тех, которые духом пламенеют, - он ненавидит, как фанатичных, нетерпимых, суеверных и узколобых поклонников пустых форм. Увы! Современные богословы превратились в совопросников века сего. Те, которые имеют отношение к религии, пишут горы книг, толстых и важных, исполненных так называемого "богословского знания", которое, обладая своим собственным методом исследования религиозных вопросов, является ничем иным, как знанием мирским. Такое знание апостол Павел называет пустым и хитрым обольщением. Святое Евангелие - это сама простота, а его препарируют, изучают и расчленяют, пользуясь философскими системами, ради пустого обольщения. Запутанность, усложненность, сбивающие с толку теории, глупые состязания и родословия и споры о законе - грязь, замутняющая чистую воду, текущую в жизнь вечную, - все это написано во имя Того, Кто пришел в мир сей спасти от греховного бремени заблудшую овцу - человека, напичканного суетными знаниями, - вопия: Приидите ко Мне, все обремененные глупой и бесполезной мудростью. Горы бумаги исписаны во имя Христа и Его Евангелия, но оно есть плод простого опыта сердца, в то время как авторы этих бесчисленных книг плутали в темном лабиринте своей собственной мудрости, вдали от Христа, о Котором они забыли, будучи поглощены своими собственными суетными мыслями. Сердца их перестали ощущать дыхание Божие. Они стали мертвыми и сухими от своей собственной самодовольной мудрости, за которую мир и почитает их.
Именно их имел в виду богоглаголивый Апостол Павел, когда писал: Ибо будет время, когда здравого учения принимать не будут, но по своим прихотям будут избирать себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвратят слух и обратятся к басням. Будут избирать себе учителей - выдвинут многих учителей и, слушая их, будут довольны, потому что суетная мудрость будет льстить их слуху. И оттого, что они не могут слышать истины, простой истины веры, они будут затыкать уши свои, желая слушать басни - фантастические теории, лишенные смысла. И сегодня - разве не видим мы подобное "избрание" учителей, которые своей болтовней льстят слуху своих учеников и остальных христиан?
Итак, книга Каломироса огорчит тех умников, которые низвели религию Христа до уровня системы мирского рационального знания и с насмешкой отвергают любое здравое учение, являющееся для них лишь наивными религиозными воззрениями, исполненными почерпнутых из Предания предрассудков. В самом деле, что вообще может написать для них человек, подобный Каломиросу, который никогда не принадлежал к какой-либо солидной школе (особенно заграничной)?
Но, к счастью, Каломирос пил из источника воды живой, текущей в жизнь вечную, из Предания, он изучал св. отцов день и ночь. И поскольку он, как и его путеводители, имел веру, то был научен Богом. Христос говорит: И когда выведет своих овец, идет перед ними; а овцы за ним идут, потому что знают голос его. То есть: "Мои ученики слушают слова Мои в простоте души и принимают их сердцем, не пропуская их чрез свои запутанные умы и не создавая теорий; они принимают их с верой, как невинные овечки, которые слышат голос пастыря и бегут за ним". Вера отверзает уста верующих, проповедь Христа раскрывает сердца христиан, как и говорит Он Сам: Кто верует в Меня, у того, как сказано в Писании, из чрева потекут реки воды живой.
Те безумные мудрецы, которые учат в убедительных словах человеческой мудрости, не принимают истинных проповедников Евангелия, и это потому, что истинные проповедники не сообразуются с веком сим, но преобразуются обновлением ума своего.
Они найдут в этой книге множество поводов к осуждению. Они осудят автора за отсутствие лицемерной вежливости по отношению к еретикам, не замечая того, что автор не дерзок, а обладает смелостью воина Христова и следует словам Апостола Павла, который сказал: Ибо дал нам Бог духа не боязни, но силы и любви, и целомудрия.
Еще одну вину они найдут в том, что его труд исполнен скорбью о Христе, радостотворным плачем, в то время как сами они оптимистичны и помышляют о предметах мира сего. Но послушайте, что говорит Апостол Павел: Печаль ради Бога производит неизменное покаяние ко спасению, а печаль мирская производит смерть. Скорбь верующего в Бога человека - это скорбь, которую надежда делает сладостной; и потому она - скорбь радостная, радостотворный плач, через покаяние приносящий спасение человеческой душе.
Я хвалю этого блаженного юношу,*) написавшего столь назидательную книгу, от которой веет духом истинного Православия. Я славлю и восхваляю пречестное имя Господа, дарующего Православной Церкви подобные украшения, сияющие во тьме заблуждений и разрушения. Благословен и препрославлен всемилостивый Господь Бог наш, непоколебимо утвердивший Веру Православную на тех камнях, которые отвергли строители.
Фотий Контоглу.
*) С позволения читателя, я хочу привести здесь несколько старок из письма г-на Каломироса ко мне, которые, думаю, необходимо прочесть.
"Я премного благодарен Вам за Ваши добрые слова. Это для меня большая поддержка, в которой я так нуждаюсь. Там, где я живу, я не знаю никого, кто разделял бы мои мысли и понимал меня. Я не вступаю в споры с атеистами и с теми, кому все безразлично. А верующие смотрят на меня с подозрением и недоверием. Я нахожу утешение лишь при чтении св. отцов и житий святых. Мне кажется порой, что я ошибаюсь. Что бы я ни считал важным, остальные считают это пустяками; и напротив, то, что мне кажется пустяками, другие - как верующие, так и безбожники - считают важным.
Кроме того, я благодарен Вам за предостережение от высокомерия. Из этого я вижу, что Вы - истинный друг. Молитесь, дабы мне не возгордиться. Как бы то ни было, я должен быть очень глуп, если со мною случиться что-то подобное. Я прекрасно понимаю, что все, что я написал, заимствовано мною у св. отцов. Ничего собственно моего. Вот почему я защищаю их так ревностно. Вчера я сказал жене, что многие понятия не имеют о рассматриваемых мною предметах, но в то же время живут ими. А я знаю все это, но не живу этим. И поэтому много раз, когда я писал, я чувствовал, что должен бросить, - но продолжал писать, потому что таким образом, по крайней мере, я мог сосредоточить свои мысли на Боге, даже если сердце мое пребывало в окаменении.
С любовью о Христе
Александр".ЧАСТЬ ПЕРВАЯ
I. МИР БЕЗ ИСТИНЫ
Трагический опыт последних поколений вызвал у человечества возросшую жажду мира. Мир теперь ценят гораздо выше, чем многие идеалы, за которые люди некогда с радостью проливали свою кровь. Причиной этому во многом является тот факт, что война теперь не является тем, чем она зачастую была в прошлом, т.е. столкновением справедливости и несправедливости; она превратилась в бессмысленное противоборство несправедливостей. Столкновение с ложью и лицемерием, которые несправедливость в лице различных партий использовала, дабы в глазах своих приверженцев казаться справедливостью, привело к тому, что люди потеряли веру в существование справедливости и в возможность найти что-либо, что стоило бы защищать. Подобная война, в любой форме, представляется полным абсурдом.
Это нежелание со стороны части человечества любых конфликтов было бы чудесным, если бы оно являлось плодом духовного здравия. Если бы несправедливость, ненависть и ложь перестали существовать, тогда мир стал бы воплощением человеческой мечты о счастье. Единение было бы естественным явлением, а не результатом искусственных усилий. Но мы наблюдаем нечто совершенно противоположное. Ныне, когда говорят о мире и единении, - самолюбие и ненависть, несправедливость и ложь, амбиции и алчность пребывают в своем зените. Все, каждый на свой лад, говорят о любви к человеку, о любви к человечеству. Но не было еще лицемерия большего, чем эта так называемая любовь. Потому что любовь к чему-то теоретическому, к чему-то воображаемому, к такому понятию как "человечество", является равным образом чем-то теоретическим и воображаемым. Она никак не связана с любовью к конкретному человеку, находящемуся рядом с нами. Любовь к конкретному лицу, если она существует, есть единственная реальная любовь. Это любовь к ближнему, о которой заповедал Христос.
Но вместо того чтобы любить этого конкретного человека с его несовершенством и слабостями, его ненавидят в наше время более, чем в какой-либо другой век. И его не только ненавидят, но презирают и унижают; к нему относятся как к "вещи", не имеющей никакой значительной ценности, как к средству для достижения "высоких целей", как к части толпы. Те, которые больше всего рассуждают о любви к человеку и к человечеству, о мире и единении, - они-то как раз больше всего ненавидят своего ближнего. Они любят человека, созданного их собственным воображением; но они не любят реального человека. В действительности такое поклонение идолу "человек" есть самолюбование. Это есть поклонение ego.
Посему было бы наивным верить, будто миротворческое настроение, характеризующее современное человечество, исходит от любви. Все эти слова о любви - лицемерие и обман. Стремление к миру проистекает от утраты идеалов, от страха и от любви к комфорту. Это желание пребывать в мире для наслаждения прелестями мира сего. Это просто стремление к сотрудничеству с целью приобретения благ, которые невозможно стяжать каждому в отдельности. Это универсальное осмысление чувственности и привязанности к вещам, которые стали страстью всего мира. Это продукт необходимости.
Мир, о котором все говорят, - это безоговорочная капитуляция всего доброго, священного и великого и воцарение мелочности, посредственности и равнодушия. Это уничтожение личностной индивидуальности человека и целых народов. Это смесь компромиссов и расчетливости, море лицемерия, безразличие к истине, предательство всего священного и святого.
Война - ужасная вещь, результат человеческого грехопадения, и никто не должен восхвалять ее. Но тот мир, за который идет торговля, - это нечто неизмеримо более страшное. Жар - состояние очень неприятное, но он, по крайней мере, показывает, что организм реагирует на какую-то проникшую в него болезнь. Мир, который нам хотят принести, есть, к несчастью, не тот, который приходит после победы над злом, а тот, который приходит в результате поражения. Это отсутствие жара у трупа.
Кроме того, мир, к которому ныне стремятся люди, не есть лишь мир при сложенном оружии. Это - мир совести. Они хотят примирить добро со злом, праведность с неправедностью, добродетель с грехом, истину с ложью, дабы обрести мир со своею совестью.
II. РАЗДЕЛЕНИЯ НЕ БЫЛО
Так называемые христиане играют заметную роль в глобальных мирных инициативах. Под лозунгом "Христиане, объединяйтесь!" они направляются на базар, где будет распродаваться истина.
Когда-то христиане верили и готовы были умереть за свою веру. Ныне их ревность к истине охладела. Они стали считать ее чем-то второстепенным. Они находят, что различия между церквами, из-за которых мученики былых времен самоотверженно жертвовали собою, отцы отправлялись в ссылку, и верные подвергались избиению, - пустяки, не стоящие внимания.
Большинство этих людей безнадежно и болезненно сентиментальны и считают, что религия Христа - это некая этическая система, касающаяся сферы человеческих отношений. Иные же преследуют политические цели и нечистые интересы. Но все вместе они строят город антихриста. Они ищут союза, будучи безразличны к истине; они ищут сближения, игнорируя вечные разногласия; они ищут букву, забыв о духе.
Как могут они надеяться, что неудавшееся в первые века раскола осуществится теперь, когда различия в догматах и в образе мыслей превратились за столетия из трещин в пропасти?
Сам тот факт, что они говорят о союзе церквей, показывает, что их намерение совершенно антихристианское. Ведь тем самым они допускают, что Единая Святая, Соборная и Апостольская Церковь, которую мы исповедуем в нашем Символе Веры, белее не существует, что она разделилась на множество церквей уже не соборных, т.е. не обладающих уже полнотой истины и благодати, коей обладают поместные Православные Церкви, но содержащих лишь большие или меньшие части благодати и истины. Следовательно, они считают, что истины больше нет на земле, что Христос приходил напрасно. Из-за такого смешения истины с ложью стало невозможно снова обнаружить истину, о которой пришел свидетельствовать Христос. Равным образом невозможно и вновь придти ко Христу, Который есть Сама Истина.
Но почему же тогда Христос говорит, что Он будет с нами до конца мира? Я с вами во вся дни до скончания века. Почему Он сказал, что Дух Святый будет наставлять христианами на всякую истину, и что врата адовы не одолеют Церкви?
Если Церковь была разделена (а если она нуждается в соединении, значит, она разделена), то следовательно, согласно обетованию Христову, все обратились ко лжи! Но не дай Бог дойти до такого богохульства! Церковь жива и будет жить до скончания мира, недели-мая и неуязвимая, по обетованию Господа. Все те, кто говорит о "союзе церквей", просто отрицают Христа и Его Церковь.
Когда православный патриарх допускает участие Православной Церкви, как одной из многих "церквей", в протестантском Всемирном Совете церквей, то что это означает, как не то что он публично исповедует, подобно протестантам, существование множества церквей и тем самым - разделение Единой Святой Соборной и Апостольской Церкви? Что это, как не его публичное отвержение от Христа?
Но в своих нечестивых устремлениях эти люди выдвигают в качестве своих союзников церковные литургические тексты и Самого Христа. В самом деле. Христос молился о Своих учениках, чтобы они были едино, и Церковь молится за каждой литургией о соединении всех.
Но эти выражения не означают, что Церковь молится о том, чтобы христиане, в конце концов, объединились путем взаимных компромиссов в вопросах веры. Здесь нет указания на поиск компромиссных соглашений, с помощью которых объединяются разноименные элементы. Эти слова не имеют никакого отношения к протоколам об объединении, или соглашении, или союзе, имеющих место при подписании соглашений между различными странами после долгих переговоров. Нет, эти выражения не означают ничего подобного. Церковь молится Богу не о соединении различных противоречащих друг другу частей, а о том, чтобы все стали одним и тем же. Иначе говоря, Церковь молится о том, чтобы все мы с великим искренним раскаянием приняли Истину, смиренно пали ниц пред Церковью и были причислены к ее членам; чтобы мы пришли к осознанию тек заблуждений в которых мы жили, и устремились бы к свету и истине, т.е. к Церкви. Вот о чем молится Церковь. Именно об этом она молится во время литургии Свт. Василия Великого:
Расточенныя собери, прельщенныя обрати и совокупи Святей Твоей Соборней и Апостольстей Церкви. Лишь такая молитва и такое желание проистекают от чистой любви, которая стремится исцелять болящих, а не вводить их в заблуждение.
III. ПРЕДЛОЖЕНИЕ, А НЕ ОБСУЖДЕНИЕ
Некоторые наивные православные думают, что такое сближение церквей имеет целью не объединение, а просвещение и представительство среди инославных. "Это, - говорят они, - проявление любви к нашим братьям". От них часто можно услышать: "Если мы затворимся в своей раковине, если мы не будем принимать участия в международных конференциях и посылать наблюдателей на папистские соборы и т.д., то как же тогда Запад узнает о Православной Церкви, и как можно будет привлечь его к ней?"
Но разве можно уверить западных людей в том, что Православная Церковь есть Единая и Истинная, когда она на глазах у них общается с ложными "церквами", как с равными? Не подумают ли они, что и Православие, так же как и прочие религии, относительно и не-полно? Или кто-то еще надеется, что эти сборища фанатиков в беретах и ряженых пасторов когда-нибудь будут в состоянии распознать Истину? Они расхваливают Православие лишь для того, чтобы переманить православных к себе. Если бы у них было истинное желание узнать Православие, им не понадобились бы советы и конференции. Они бы пришли и испили из его источников, от его отцов и святых.
Нет! Лучший способ привлечь других к Истине - верить в нее самому; не спорить о ней, а лишь исповедовать ее. Советы и конференции ставят истину на обсуждение. Но это - предательство, потому что на практике это выглядит не как диалог с еретиками с целью их увещевания, а как дискуссия "церквей". Христос призывает не к дискуссиям, а к исповеданию. Истина, которую Он передал нам, не является предметом для спора. На всевозможных экуменических конференциях обсуждения напоминают торг, на котором для достижения окончательного соглашения друг с другом расплачиваются компромиссами в вопросах веры. При таких условиях даже простое присутствие православного на экуменической конференции является предательством Христа. Это предательство Христа за тридцать сребреников, потому что своим участием в ней православный признает свою веру спорной и позволяет другим думать, что он тоже пойдет на компромиссы, если ему предложат подходящую сделку.
Если бы вместо этого все те, кто говорят сегодня о союзе церквей, исповедали бы Православие как единственную и абсолютную истину и отказались бы от всяких официальных и неофициальных церковных контактов с еретиками, не боясь назвать их этим именем, - тогда голос их был бы слышен намного дальше и, что еще важнее, пользовался бы уважением, вызывал бы на размышление. А сейчас голос их - это голос компромиссов, голос, который никого не задевает и на который всем глубоко наплевать.
Святые отцы не вступали в дискуссии с еретиками. Они исповедывали истину и опровергали их притязания, не осторожничая и не делая комплиментов. Они никогда не достигали взаимопонимания с еретическими "церквами". Их диалог всегда был открытым и имел целью спасение и назидание душ. Православная Церковь никогда не поддерживала отношений с "церквами" еретиков. Это был не спор Церкви с "церквями", а диалог между Церковью и сбившимися с пути душами. Церковь не обсуждает, потому что она не ищет. Она просто дает, потому что она имеет все.
IV. СПАСЕНИЕ ОТ МИРА СЕГО
Но почему же наши христиане так легко поддаются проповеди о соединении церквей? Почему, вместо того чтобы исполняться ревности и нести Истину в этот мир, которому ее так не достает, они сосут карамельку под названием "мир", взвешивая, чего на их взгляд больше - того, что разъединяет христиан, или того, что их объединяет? Это происходить потому, что им самим не достает знания Истины. В большинстве своем они являются членами христианских общественных организаций и братств и с раннего детства заучили катехизис этико-философской системы с внешним, показным христианством, которое внушило им веру в то, цель христианства заключается в достижении мирного сосуществования людей в духе любви. Вечность же и видение Бога для этих христиан суть вещи весьма отвлеченные и зачастую неинтересные. Большинство из них, будучи экстравертами, являются людьми действия, которые обратились в христианство, чтобы найти там организованный и направленный modus vivendi, вести образ жизни хороших честных граждан на этой земле. Для таких людей Бог есть Великий Раб их личных интересов, а вечная жизнь - прекрасная, но, к счастью, далекая надежда на воскресение.
Проповеди о единении очень легко пускают корни в душах таких христиан. В самом деле, как хорошо было бы, если бы круг честных и добродетельных людей расширился до всемирного масштаба. Мы могли бы тогда вести дела, не опасаясь, что нас могут одурачить; мы могли бы иметь со всеми хорошие мирные отношения, не опасаясь преследований, не имея нужды бороться. А что до Истины - "Что есть Истина?" - Мы все верим во Христа, и этого довольно. Кроме того, мир сегодня переживает тяжелые времена. Христианам нужно поскорее объединиться пред лицом опасности, например, коммунизма.
Они спрашивают: "Кто нас выведет и спасет современный мир?"
И сами отвечают: "Только единая, объединенная христианская Церковь".
Но Христос вочеловечился не для того, чтобы спасти мир сей, лежащий во зле. Напротив, Он пришел спасти Своих от мира, вырвать их из лап лукавого, соединить их с Собою и обоготворить их благодатью, и с ними вместе спасти и всю стенающую тварь. Мир идет в погибель. Он следует за князем мира сего, врагом Божиим. Я о них молю, не о всем мире молю, но о тех, которых Ты дал Мне.
Но эти люди принимают сторону мира сего и сокровища веры и жизни христианской приносят в жертву чину диавольскому, который никогда не спасется. Не Христос призывает к так называемому союзу церквей, а мир. Христос не заповедует соединять истину с ложью; это мы сами стремимся подменить истину, дабы сделать ее относительной и неполной. Вот почему, когда встает вопрос о соединении церквей, видно, что его с энтузиазмом поддерживают те, кто никогда прежде не интересовался вопросами религии. Объединение - лучший способ нейтрализовать христианство, придуманный диавольскою ратью. Это начало разрушения христианства и его подмены прихотями политиков; это преобразование христианства в служение интересам мира сего.
Посредством объединения христианство может достичь большей власти в мире, но оно лишится тогда своей духовной силы, а она-то и не дает миру покоя. Не то же ли самой произошло уже с Римо-католической церковью? Жажда мировой власти заставила папистов сойти на исхоженный путь политических махинаций, на котором они проявили себя как инструменты большой политики.
Все, кто говорит об объединении, не поняли, зачем Христос пришел в мир. Они думают, что Он пришел проповедовать искусственное этическое учение, наподобие их собственного; что Он пришел учить нас, как нам стать добрыми гражданами мира сего. Они повторяют снова и снова, что люди должны следовать законам Христа, дабы Царствие Божие могло наконец придти на землю. Одни говорят о "христианской Греции", другие - о "христианской демократии", третьи - о "христианских царствах", и никто из них не может понять, как их чаяния походят на чаяния иудеев, которые ждали мессию - царя земного.
Им не нужен Христос таким, какой Он есть. Они не хотят Христа, Который в пустыне отверг искушения диавола и не поддался им. Им нужен Христос, желающий царств земных; Христос, Который превратит камни в хлеба, чтобы люди смогли насытиться; Христос, Который потрясет мир чудесами, кои внушат благоговейный страх и заставят людей покориться.
Иначе говоря, эти люди ждут не Христа, а антихриста. До Второго Пришествия Христос останется смиренным и незримым, далеким от земных властей и мирских удобств, никого не принуждая следовать за Собой, а лишь призывая пришедших к Нему подражать Ему в неприметности и смирении и не ожидать ничего земного.
"Христиане", которые говорят о "Божьем народе", "христианской Греции", "всемирном христианстве" и "союзе церквей", не хотят такого Христа. Как Великий Инквизитор Достоевского, они готовы бросить Христа в огонь, потому что Он разрушает их планы, которые они настойчиво воплощали в жизнь в течении многих лет. "Ты пришел учить нас христианству, которое бесчеловечно и трудно, - говорит Инквизитор Христу, - мы же трудились многие столетия, чтобы наконец создать человеческую религию. И вот сейчас, когда мы преуспели в этом, Ты пришел расстроить наши многовековые усилия? Но Тебе это не удастся. Завтра я прикажу им сжечь Тебя, как еретика".
Да, люди хотят Христа, Который будет говорит об этой жизни, а не о той; Христа, Который предложит удовольствия в этой жизни, а не в будущей. Им не нужны сокровища, которые невозможно взвесить и потрогать, им нужны сокровища осязаемые, здесь и сейчас. Им нужен Христос - властелин века настоящего, а не будущего.
Вот почему им безразлично, что станется с истиной, когда в результате тысячи и одного компромисса все эти колеблющиеся и так называемые христианские церкви объединятся. Вот отчего им не интересно, во что превратится жизнь во Христе в результате вторжения на чистую почву Православия множества религиозных варваров и духовных олухов. Их не интересует ни истина, ни Христос, ни благодатная жизнь в Духе. Их интересует лишь земная власть, достигаемая через объединение, и управление миром при едином всемирном мировоззрении.
Эти люди претендуют на то, чтобы именоваться христианами, не являясь ими в действительности. Большинство из них считает себя истинными христианами, потому что они не знают, что такое христианство и опутывают его философскими и, как любят они выражаться, "глобальными теориями". На деле же они являются последователями антихриста, как иудеи времен Христа и как иудеи всех последних времен.
Иудеи ожидали Мессию веками, а когда Он пришел они не приняли Его; вместо этого они повесили Его на кресте. А почему? Потому что Христос был не таким, каким они Его ожидали. Вот почему они были не в состоянии распознать в Его лице Мессию. Они ждали царя земного, завоевателя мира. Они ожидали того, кто покорил бы все племена земные под пяту народа Израильского, кто заставил бы римских правителей мира поклониться и служить ему, кто дал бы власть и славу своим последователям.
Когда же они увидели Его - нищего и смиренного, кроткого и исполненного мира, не предлагавшего земных благ, а беседующего о небесном и, более того, призывавшего отрекаться от земного и материального, дабы свободными достичь небесного и нематериального, - они осознали, что Он был не для них. Он был не мессией, которого они ожидали, а совершенной противоположностью тому. Он, Который отказался превратить камни в хлеба, дабы все насытились, отказался поразить толпу силою Своею и не согласился покорить царства земные, не мог быть для них подходящим вождем. Вот почему они распяли Его и стали ждать другого. И они все так же ждут его. И вместе с иудеями ждут своего мессию миллионы людей, и большинство из них называет себя христианами. Они и не подозревают, что ждут того же самого мессию, что и иудеи.
V. АНТИХРИСТ
Трагедия состоит в том, что мессия которого ждут иудеи, придет. Сказано это устами Христа и устами апостолов; это записано в книгах Нового Завета. Мессия иудеев придет. Он даст не только хлеб, который отказался дать Христос, но и все материальные блага, которые Господь также отказался дать. Он потрясет мир знамениями и чудесами, которые ошеломят и устрашат людей во всех концах земли, и они, рабски падут ниц к его ногам. Он объединит все племена и народы и царства земные в одно государство. Он исполнит радостью сердца законников и фарисеев, сердце каждого человека из племени "иудейского". Да, мессия иудеев придет. Он будет тем, кем не является Христос; он не будет тем, Кем Христос является. Он будет антихристом.
Дети! Последнее время. И как вы слышали, что придет антихрист...
Молим вас, братия, о пришествии Господа нашего Иисуса Христа и нашем собрании к Нему, не спешить колебаться умом и смущаться ни от духа, ни от слова, ни от послания, как бы нами посланного, будто уже наступает день Христов. Да не смутит вас никто никак: ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется чело-век греха, сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Не помните ли, что я, еще находясь у вас, говорил вам это? И ныне вы знаете, что не допускает открыться ему в свое время. Ибо тайна беззакония уже в действии, только не совершится до тех пор, пока не будет взят от среды удерживающий теперь. И тогда откроется беззаконник, которого Господь Иисус убьет духом уст Своих и истребит явлением пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякою силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все, не веровавшие истине, но возлюбившие неправду.
Антихрист появится в истории не в виде этакого устрашающего и все сотрясающего чудовища, в котором все бы его узнали, и дела его вовсе не будут аморальны. Придет он так, что лишь немногие распознают его. Он придет после многовековых приготовлений, берущих начало от первых дней Церкви и продолжающихся, все более усиленно, в наши дни. Человечество же увидит в его лице своего благодетеля.
Многие века отступничества воспитали человечество и приготовили его к принятию антихриста. Человечество ждет его как своего идеального вождя. Все историческое развитие ведет к антихристу.
VI. ТАЙНА БЕЗЗАКОНИЯ
Католицизм позволил расцвести в западном христианстве духу мира сего. Он утопил христианскую мысль в рационализме и языческом мировоззрении античной Греции. И наконец, католицизм, с его непогрешимым Папой, привнес механический элемент в отношения между человеком и Богом, уча, что Бог обещал говорить устами грешных и высокомерных людей, каковыми были многие Папы. Ренессанс и гуманизм были поворотом западно-христианского мира к идолопоклонству. В действительности они были проявлением разочарования людей в испорченном христианстве. Гуманизм, проповедуемый, к несчастью, даже так называемыми христианами в виде "эллино-христианской цивилизации", стал сегодня религией века.
Протестантизм довел папистский рационализм до крайних выводов. Протестантизм отверг святость Церкви и ее водительство Духом Святым, потому что он не видел в Западной церкви ни святости, ни истины. Так протестанты отвергли Предание и лишили верующих критерия истины и лжи, навсегда отогнав от себя благодать Божию.
От протестантизма до атеизма и материализма было уже рукой подать. Философии различного толка стали претендовать на место веры христианской в умах людей, и в конце концов мир пришел к поклонению науке. Наука обладала особой силой покорять толпу, По-Тому что достижения ее в области технологии вызывали удивление и восторг у масс, которые, при недостатке духовного опыта, стали легкой добычей материализма. Затем наука дала человечеству ложное ощущение знания. Она могла бесконечно менять свои взгляды и теории, но каждый раз эти взгляды и теории обладали непогрешимостью достоверного знания; и она магическим образом влияла на умы людей.
В результате, когда человечество, спустившись по этим ступеням, было порабощено страстью материализма, на арену выступил коммунизм. Когда же люди уверовали, что единственное истинное добро - это деньги, стало естественным потребовать их равного распределения от властей, равнодушных к бедам обнищавших людей. Это требование исполнило души ненавистью и злобой и соделало их еще более несчастными, разверзая непреодолимые пропасти между людьми и приводя многих к Каиновой ненависти. (Написанное здесь вовсе не означает того, что честное распределение не является обязанностью правительства, причем основополагающей). От этой ненависти и началась война капитализма с коммунизмом, которые по существу являются системами-сестрами, одинаково поклоняющимися материи и деньгам и разделенными лишь своими собственными интересами и борьбой вокруг распределения благ. Задача обеих систем - превратить камни в хлебы, объединить мир под своим влиянием и ошеломить его достижениями, которых человек не мог себе раньше и представить. Таким образом, человечество постепенно достигло врат царства антихриста. Человечество подошло к той точке, когда у него есть не только желание, но также и возможность ответить "да" на три искушения люцифера. И всего-то, что останется сделать самому антихристу для захвата власти во всемирном государстве, - это покончить навсегда с голодом и нищетой и обеспечить изобилие материальных благ, дабы в сердцах людей, исполненных довольства и комфорта, не нашлось бы более места для Бога.
VII. СОЮЗ РЕЛИГИЙ
Глядя на все это, приходишь к осознанию того, что в человечестве, которое не заботится более ни о чем, кроме собственного спокойствия, основанного не на чем-либо священном и святом, а лишь на материальных интересах, - в этом мире прагматических людей, которые рассматривают любые дискуссии об Истине как бесполезную болтовню, - соединение церквей представляется делом не только не трудным, но, напротив, даже неизбежным. Более того, я полагаю, что неизбежно не только соединение так называемых христианских церквей, но и соединение всех религий вообще.
Антихрист не допустит разногласий в своем царстве; он не потерпит религий и перебранок по религиозным вопросам. Он, как Бог, воссядет в храме Божием, и все люди земли поклонятся ему, потому что дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни. Тогда для этих людей, чьи имена не написаны в книге жизни, будет существовать одна религия - религия антихриста.
И сейчас уже есть образчики религий, готовых оценить и признать все существующие вероисповедания; это - предтечи религии антихриста. Одна из таких религий - свободное масонство. Им уже охвачены наиболее прогрессивные мировые лидеры. Со своим синкретизмом оно способно примирить в умах глупцов все религиозные противоречия человечества и преодолеть на пути к союзу все барьеры и трудности, которые встретят различные церкви. В самом деле, зачем прикладываются такие большие усилия к отысканию приемлемого разрешения догматических и прочих противоречий между различными христианскими вероисповеданиями, а в дальнейшем и между различными религиями, как не ради продвижения прямо к союзу религий - некоему виду свободного масонства?
И, понимая это, большинство современных религиозных лидеров, по крайней мере, самых "великих" и "важных", поспешили (будучи прогрессивными) стать масонами; что не мешает им носить рясы или облачения и служить свои литургии. Ведь, поскольку миряне еще не вполне готовы, необходимо придерживаться старых форм и продвигаться сначала к соединению церквей, а затем и к соединению религий.
VIII. ВЗГЛЯД В ПРОШЛОЕ
Все это - события не столь отдаленного будущего. Вот почему Господь вопрошает, найдет ли Он верных, когда вновь придет на землю. Но Сын Человеческий пришед найдет ли веру на земле?
Взгляд в прошлое научит нас правильному пониманию развития дел церковных, которое происходило в прошлом и последует в будущем.
Первые попытки византийских императоров соединиться с папским заблуждением, к счастью, были пресечены сопротивлением этому народа и завоеванием Византии турками. Но как только греческий народ обрел национальную независимость, прежнее искушение вновь постучалось в дверь. Вначале верующие греки, люди традиций, противились процессу европеизации. Но они были безграмотны, и, хотя они проливали кровь за свободу своей страны, их быстро отпихнули в сторону новоявленные грамотеи, которые, наряду с самомнением, порожденным полузнанием, имели власть при дворе короля Оттона. "Это привело к деградации отечества и религии, которая ныне расшатывается людьми безрелигиозными. Во время турецкой оккупации ни один камень старинных храмов не был потревожен. Но эти обманщики соединились в своих интересах с прогнившими фанариотами и прогнившими подобными им в Европе и испортили наши монастыри и церкви, одни осквернив, а другие превратив в конюшни. Этим занимаются у нас многие подобные им священники и миряне, военные и политики. Несмотря на проливаемую нами кровь, мы находимся в опасность потерять землю отцов наших и нашу веру" (Макриянис, "Воспоминания", стр. 398).
Эти интеллектуалы-самоучки глумились над греческим народом со страстностью фельетонистов пятых полос. Они презирали их язык, их обычаи и манеры, их образ мышления. Они использовали все имевшиеся в их распоряжении возможности, дабы исказить истину веры и привить мирской дух и рационализм к святому древу Православия, которое в течение многих столетий господства язычников оставалось неоскверненным. Чтобы поразить Церковь в самое сердце, они ударили по ее монастырям. Одни монастыри закрыли, конфисковали собственность других, а в третьи послали "прогрессивных" игуменов, которые разрушали их быстрее, чем обоюдоострый меч государства.
Лишенная своих монастырей, с порабощенными государством епископами, Церковь превратились в виноградник без ограды. Народное образование ушло из рук Церкви и попало в руки гуманистического государства, которое, при всей своей притворной любви ко греко-христианской цивилизации, было и остается совершенно языческим. Все начало подстраиваться под вкусы нуворишей и провинциального афинского общества.
Церковное служение стало вырождаться в нечто все более мирское. Византийская музыка стала европеизироваться и деградировать в четырехсоставную оперную гармонию. В глазах дам из "высшего" общества иконы стали выглядеть слишком строгими и уродливыми. Дамы желали "сладких Иисусов", исполненных снисхождения к их беззакониям, неспособных вызывать страх и благоговение. Бороды и длинные волосы духовенства стали мешать им, и священнослужители, отвечая запросам современного общества, начали холить себя. Смиренную освященную маленькую свечку, настраивавшую на покаянный дух, заменили лампы Эдисона, делая храм похожим на величественную залу, подходящую для свадебных торжеств и официальных церемоний правящих верхов.
Но это было еще не все. Не только начальное и среднее, но также и высшее образование ушло из рук Церкви. Так, богословы, будущие священники и иерархи стали выходить уже не из лона своей природной матери Церкви, но из лона государственного университета, исполненного зловонием рационализма, духовно обмельчавшие, лишенные какой-либо возможности соприкоснуться с таинственной жизнью святости во Христе, которая одна лишь и способна созидать истинных богословов. И, как плевелы, в Церкви произросли богословы, чьи умы были забиты многими философскими теориями протестантского или римского происхождения, и в чьих сердцах не было живого Православия.
Эти люди были неспособны увидеть той бездны, которая отделяет Восточную Церковь от Западных церквей. Они считали это разделение лишь вопросом догматических формулировок, а не существенным вопросом жизни. Жизнь во Христе для них была совокупностью эмоциональных состояний и этических действий, совсем такой же, какой она виделась западным людям. Откровение (внутренне видение) Бога, живой опыт присутствия Христа и пребывание во Святом Духе, т.е. вселение Истины в сердце человеческое, было неведомо им. Когда они говорили об истине, они имели в виду нарезанную и засушенную догму. Догма для них, однако, как и для западных, была отдельным миром интеллектуальных формул, довольно обременительных, значимость которых, после разрыва между жизнью и верою, они были неспособны оценить.
Как мы видим, основания, на которых даже наши благонамеренные богословы собирались строить защиту своего Православия, были внутренне прогнившими. Становится страшно, когда понимаешь, что вся современна греческая религиозная жизнь построена на этом прогнившем фундаменте. В свое время благочестие народа брало начало из монастырей, являвшихся духовным оплотом и путеводителем. В Греческом Королевстве появилось благочестие, основание коему положили богословы, миряне и клирики, описанные нами выше. Эти богословы, подражающие западным образцам, организовали братства и христианские союзы и взяли дело проповеди и катехизации в свои руки. И если раньше местное благочестие имело своим центром монастырь и приходских священников, и христианин местности А ничем не отличался от христианина местности В, поскольку оба они были чадами одной и той же Православной Церкви, то теперь богословы организовали фракции; и сегодня в одной и той же местности есть христиане фракции А и христиане фракции В, постоянно соперничающие и не доверяющие друг другу, разделенные, но не понимающие того, в чем состоят их разногласия. Но несмотря на ненависть и взаимные раздоры, в отношении западных фракций они согласны, что "существует намного больше того, что объединяет нас, чем того, что нас разъединяет", и что "мы должны смотреть на то, что объединяет нас, и обходить то, что нас разделяет". Иначе говоря, союз и любовь с западными "братьями" (которых они никогда не видели и не знали) им видится гораздо более легко достижимым, чем со своими соотечественниками и соседями, которых они видят ежедневно и которых знают. Как было сказано, современные люди трудятся ради любви к человеку, некоей абстрактной любви к человечеству, будучи в то же самое время не способны любить своего ближнего.
IX. ВОПРОС СТАРОГО СТИЛЯ
В этой атмосфере вырождения, в результате давления со стороны государства, Греческая Церковь неожиданно сделала первый шаг навстречу папе - приняла папский календарь.
К несчастью, очень немногие поняли значение этого вопроса "старого стиля", как его называют. Большинство приписывают сопротивление старостильников узости мышления необразованных людей. это является еще одним признаком глубокого презрения, которое самодовольные образованные люди питали к неучам. Но чтобы противостать так, как они это сделали, эти неучи должны были иметь религиозную ревность (а что они еще имели кроме этого!?) и духовную озабоченность, столь редко встречающуюся среди безразличных к истине масс, которые, не понимая истинного значения проблемы, последовали за большинством иерархов. Ни один из просвещенных богословов и их последователей не проявил какого-либо признака скорби по поводу разделения Греческой Церкви, ни один из них ни искал ответа на скорбные вопли, с которыми взывали тысячи верующих к ним. На их стороне было большинство, и эта многочисленность всегда поддерживала в них чувство безопасности. На самом же деле, они даже и не имели большинства на своей стороне. Потому что, хотя старостильников и насчитывалось всего лишь несколько тысяч, по сравнению с миллионами последователей нового стиля, эти немногие тысячи были тысячами верующих, страждущих за Церковь, тогда как среди миллионов безразличных, материалистов и атеистов, кои были последователями нового стиля, вряд ли можно было насчитать несколько тысяч истинно верующих людей они лишь глумились над этими бесхитростными новыми исповедниками Православия, упрекая их в том, что те отказываются отбросить суеверие и исправить свой неточный календарь.
Но вопрос заключался не в этом. Старостильников неоправданно обвиняли в борьбе за календарь. Вопрос был не в том, который из двух календарей точен. Известно, что оба они неточны. Ни старостильники не настаивали на старом календаре, ни новостильники не выдвигали новый календарь по причине астрономической его точности. Причина, вызвавшая решение ввести в Греции новый стиль, не была ни астрономической, ни богословской. Просто здесь произошла одна из многих капитуляций порабощенной государствам иерархии пред своим господином, который просил этого от них для упрощения своего делопроизводства.
А вот причина отказа старостильников подчиниться очень даже имела богословское обоснование и происходила из глубоко церковного сознания. В самом деле, литургическое единство Церкви было поставлено под угрозу в угоду политическим интересам. За изменением календаря последовало разрушение литургического согласия между Греческой Церковью и другими Православными Церквами, которые придерживаются старого стиля до наших дней. И это не было только вопросам дисгармонии в литургической жизни Церкви воинствующей; неразрывность литургической жизни Церкви воинствующей и Церкви торжествующей также была нарушена.
Когда в Греции колокола созывают верующих в храм на празднование Рождества Христова и певчие радостно воспевают "Христос раждается, славите", миллионы наших православных братьев в остальном мире и на Святой Горе еще соблюдают рождественский пост, они не слышат звона колоколов и не поют с нами радостные рождественские песнопения.
Можно ли представить себе что-либо худшее для Церкви, чем такое нарушение литургической гармонии, которое духовно отдалило нас не только от других православных, но и от всех православных, бывших прежде нас, от торжествующей Церкви тех, кто упокоился во Христе и от святых, праздновавших и служивших литургию согласно старому календарю, который мы отвергли?
Сколько усилий наших отцов, сколько соборов потребовалось, чтобы установить праздничный календарь - и все это для того, чтобы между Христианскими Церквами была литургическая гармония, потому что эта гармония и согласие выражают внутреннее литургическое единство Церкви. Это то, что делает Церковь зримо единой, несмотря на существование множества поместных Церквей. Единство Церкви образовано не так, как думает папа, - жесткой дисциплиной и послушанием предписанной иерархии во главе с одним лицом, которое объявляет себя наместником Христа на земле. Единство Церкви образовано таинством причастия Тела и Крови Христовых. Каждая церковь, где совершается святая евхаристия и где верующие собраны "в одном месте", вмещает весь образ Единой, Святой, Соборной и Апостольской Церкви. Что соделывает различные приходы членами одного тела, и что объединяет в одном теле различные епархии? - Таинство причастия всех Тела и Крови Христовых во Святом Духе и истине.
Таким образом, единство Церкви есть некий мистический обруч, выковываемый во время совершения Святой Евхаристии, когда верующие причащаются Тела и Крови Христовых. Христиане составляют одно тело - живущие на земле сегодня и жившие прежде нас в веках минувших, а также те, кому еще предстоит жить в веках будущих; и это потому, что у нас один корень - Тело Христово. Один хлеб, и мы многие одно тело; ибо все причащаемся от одного хлеба.
Следовательно, единство Церкви - это единство не административное, не дисциплинарное, не организационное, а литургическое. Вот почему праздничный календарь столь важен. Единство, проистекающее из святой евхаристии, единой веры и единого крещения, перестает проявляться внешне там, где имеет место литургическая анархия. Форма и словесное содержание литургии предназначены для того, чтобы все Церкви могли совершать богослужение одинаково. И богослужебные книги на каждый месяц (минеи) содержат ежедневные песнопения в память святых данного дня и определенные гласы для каждого празднуемого в этот день святого. Таким образом, в литургической гармонии нет ни нестроения, ни разрывов. Даже песнопения и иконография, называемые литургическими искусствами, созданы так, что ни иконописец, ни певчий не могут писать икону или петь, следуя своему собственному воображению, но вынуждены приспосабливать свое умение и способности к законам строжайшего духовного реализма. Точно так же и календарь праздников был составлен так, чтобы ни один священник не мог бы праздновать священные дни, как ему хочется, но так, чтобы сохранялась вся полнота молитвенного общения всех верующих на земле.
Итак, что делает художник, когда пишет иконы для Церкви по своему собственному вкусу, презирая Предание; что делает певчий, когда расстраивает литургическую гармонию в Церкви занимаясь оперным пением вместо псалмопения, - примерно то же творят и греческие иерархи, нарушая литургическую гармонию Православной Церкви решением следовать в Греции праздничному календарю, отличному от того, которому следуют остальные Православные Церкви и святая гора Афон. Таким образом, на Святой Горе празднуются другие святые и поются другие песнопения, чем в Фессалониках; Преображение Господне празднуется в Афинах в один день, а в Иерусалиме, на Синае и в Москве - в другой.
Из-за территориальной удаленности в Греции трудно постигнуть эту трагедию дисгармонии. Но как болезненно воспринимается она, когда приезжаешь в Европу и видишь, как по соседству, в одном и том же городе, русские празднуют один праздник, а греки - другой, или когда приходится слышать, как колокола греческого храма призывают верующих в то время, когда колокола русского храма безмолвствуют. Тогда спрашиваешь себя - а обе ли эти Церкви православные?
В Греции еще не осознали, насколько серьезен компромисс с элементами мира сего, и насколько серьезным ударом для Церкви явилось упразднение старого календаря в пользу нового. И даже если кто-то и понял это, у них не хватило смелости встать во весь рост и возгласить истину. Ни один из мудрых и сильных мира сего не нашел слов протеста. В результате еще раз было явлено, что немощное мира избрал Бог, чтобы посрамить сильное, и что Бог избрал немудрое мира, чтобы посрамить мудрых, потому что там, где мудрые молча приняли новшество, немудрые верующие пробудились. Они не говорили немудрое, как неразумные мудрецы мира сего. Они не подстраивались под астрономические теории и математические расчеты, но выступили во имя Предания, которое, как они осознавали, было чем-то святым, что нельзя попирать в угоду науке, постоянно отрицающей свои собственные теории, или в угоду политическим и экономическим интересам страны.
Но последователи мудрых мира сего считают наученных Богом неразумными. Так, с самого начала и до сего дня они считают старостильников глупцами, религиозными фанатиками, суеверными и т.п., и радуются своему собственному знанию, которое ставит их выше таких "пустяков", так что они не делают "из мухи слона".
X. РАСПОЛЗАНИЕ
Но если вы считаете какую-либо часть Предания неважной, тогда вы при первой же возможности сочтете неважными любые другие вещи, которые вам не нравятся в Предании. Именно это произошло с иконографией; именно это случилось с церковным пением; именно это произошло с внешним видом священников. Рясы для них теперь кажутся слишком черными; скоро волосы и бороды покажутся слишком длинными. Они хотят ввести в Церкви музыкальные инструменты. Они убирают церковные лавки вдоль стен и заменяют их комфортабельными партерными рядами. Они поносят монашество, на монахов клевещут, конфискуют имущество монастырей, ведут против монашества постоянную пропаганду. Они не замечают канонов, запрещающих совместные молитвы с еретиками; они принимают участие в их конференциях и молятся с ними. Они не обращают внимания на мнение народа при выборе епископов и священников. Они сокращают литургию и выкидывают из служб целые куски, "чтобы люди не устали". Иначе говоря, они изменили православные обряды применительно ко вкусам пришедшего в упадок общества, исполненного преклонения пред материализмом и плотью.
Ткань Предания, таким образом, начинает расползаться, и никому не известно, когда этот процесс остановится, и остановится ли он вообще. И кроме того, это расползание сегодня происходит с такой легкостью, потому что оно получило одобрение мира сего, одобрение со стороны влиятельных и со стороны образованных. Образованные считают особенной честью для себя не оглашаться с отцами Церкви, но соглашаться в то же самое время с каким-нибудь великим ученым профессором протестантского богословия или с каким-нибудь знаменитым в Европе иезуитским профессором и т.п.
Но как в таком случае Православному Преданию и вере не оязычиться? И как нам, при таких обстоятельствах, не обсуждать вопроса о соединении церквей и не считать это столь легко осуществимым? Разве трудно "православной церкви", которая приобрела тот же образ мышления и те же наклонности, что и западные церкви, соединиться с ними? И далек ли тот день, когда, прядя в воскресенье в храм, мы услышим, как священник провозглашает: "и господина нашего Папу Римского"? Отреагирует ли кто-нибудь, если такое случится? Или всем уже кажется вполне естественным то, что мы, наконец, перескочили через те различия, которые разделяют Восток и Запад?
XI. БОГ ПОРУГАЕМ НЕ БЫВАЕТ
Но да поймут же все те, кто с такой легкостью говорит о соединении церквей, что единство Церкви есть таинственный дар Божественного присутствия. Оно не приходит через решения конференций; оно либо существует, либо нет. Никакое человеческое решение не может принудить Бога.
Конечно, внешнее соединение может состояться, и все - протестанты, католики и православные - могут заявить, что мы, наконец, стали единой церковью и можем поминать Папу Римского, а тот может поминать Патриарха Константинопольского. Если мы все согласимся на единую "минимальную истину", на единый упрощенный символ веры, и если некоторые другие вопросы будут улажены, то союз возможен. Это будет законная и внешне основательная система, но это будет система, не имеющая никакого отношения к Церкви Христовой, даже если все ее внешнее устройство будет напоминать Церковь. Бог поругаем не бывает. Бог не приходит к людям, если они не создают условий для Его присутствия.
Церковь Христова никогда не являлась человеческой системой. Церковь рождена, а не сотворена. В результате дискуссий люди могут создать нечто, чему они могут присвоить имя "Церковь". Но это изделие будет чем-то безжизненным. Живая Церковь не будет иметь к нему никакого отношения. Она будет существовать где-то вдали от этих изделий, неизменная, исполненная истины и света, чистая от лжи каких бы то ни было компромиссов, со Святым Духом, освещающим ее путь и покрывающим ее подобно солнечному свету, ведущим ее к полноте истины.
А то, много ли останется истинных христиан, не имеет значения, даже если их можно будет перечесть на пальцах одной руки. Они пребудут носителями Предания, которое они не просто изучали, но которым они жили, приобретая живой опыт. Христиане живут в Предании, как в родной стихии, как рыба в воде.
Давайте же, все истинно верующие в Бога, прекратим говорить о соединении "церквей". Церковь не признает соединения, потому что она никогда не распадалась. Люди покидают ее, хотя при этом они могут сохранять многие ее внешние признаки. Давайте же, все любящие Бога, возвратимся к Церкви и смиримся, дабы нам войти в нее, потому что врата ее узки и нужно очень низко пригнуться, чтобы пройти.
XII. НЕПОГРЕШИМЫЙ КРИТЕРИЙ
Однако, в хаосе и лицемерии современного мира нелегко распознать Церковь Христову и приблизиться к ней, потому что для церкви недостаточно называться Православной для того, чтобы являться таковой в действительности. К несчастью, отступничество существует даже под православным подрясником, и под православными куполами, и среди исповедующих Православие людей. И это совсем не ново. Церковь была с этим знакома с самых первых своих дней, но сейчас отступничество достигло невиданных размеров.
Мы должны научиться распознавать Церковь за внешними формами. Что касается внешности, то в Православной Церкви сегодня и внешне преобладают путаница и хаос. Каждый - ученый или неученый, верующий ли неверующий - имеет свой собственный взгляд на то, что такое Христианство или Православие, и фанатично защищает этот взгляд. И в этой буре невозможно отыскать свой курс, не имея компаса. Существует единственный непогрешимый критерий - следование Преданию. Там, где Предание сохранено живым и чистым, без искажения и изменения со времен апостолов, и где все верующие - епископы, священники и миряне - живут этим Преданием и передают его другим, там и существует Православная Церковь, и члены ее составляют Тело Христово. Все же остальные священники или миряне, которые претендуют на имя православных, но не хотят следовать живому вековому Преданию, суть самозванцы; они - плевелы на поле Христовом.
Сегодня плевел множество, а колосьев совсем немного. Но поле это - поле Божие, и несмотря на всевозможные сорняки, пшеница остается тою же самой из поколения в поколение, от семени к семени, тою же, что и первая пшеница, насажденная Духом Святым на том же Божественном поле в день Пятидесятницы.
Живое Предание не было уничтожено, потому что Сам Христос Своими устами обетовал Церкви, что врата адовы не одолеют ее; а Божии уста не лгут. Те, которые ведут исследования, пытаясь отыскать Предание Христианской Церкви первых веков до раскола, дабы последовать ему, признают, что они потеряли нить Предания. Но им не удастся найти ее, как бы они ни активизировали свои исследования, потому что Предание есть нечто живое и передающееся, как жизнь, от живого к живому. Оно не является чем-то, что можно открыть в ходе научных исследований, так же как оно не является чем-то познаваемым умом.
Предание существует и пребудет до конца мира сего. Но отыскать его с каждым уходящим днем все труднее и труднее. Каждый прошедший день навешивает на древо Православия все новые украшения, и таким образом люди запутываются и не понимают, где находится истина.
XIII. КОВЧЕГ
Когда-нибудь, рано или поздно, никто не знает точно когда, "церкви" и религии соединятся. В этом хаосе лжи даже избранные окажутся в опасности сбиться со своего пути. Время это будет эпохой антихриста.
Как и когда придет антихрист, сказать не может никто. И неизвестно, многие ли смогут узнать его, когда он придет, потому что он явится как благотворитель человечества. На сегодняшний день определенно можно сказать лишь об одном: все эти стремления в народах и церквах к союзу, все эти компромиссы, все это единообразие человечества, постепенно создаваемое паровым катком технологической культуры, все это углаживает дорогу для прихода антихриста.
Согласно критериям мира сего, такое развитие человечества просто замечательно. Но согласно христианскому критерию, это развитие ведет к разрушению.
Но христиан это не удивляет и не пугает. Они знают, что мир сам по себе проклят. И поэтому Христос не стал молиться о мире сем: Не о всем мире молю. Властелин мира сего - диавол, а он был человекоубийца от начала.
Гибель постигнет мир на вершине славы, на вершине самомнения, на самом верху башни Вавилонской, когда человек, наконец, придет к осуществлению своего древнейшего желания - стать богом своими собственными силами, оставив Бога в стороне. Когда приидет Сын Человеческий, Он застанет человека исполненным славы своего сатанинского безумия.
Бог не требует от христиан спасать мир. Любая предпринятая частью христиан попытка изменить курс мировой истории была бы тщетной и нелепой. Мир - это тонущий корабль; он тонет, потому что сама его конструкция гнилая. Бог не требует от христиан спасать корабль, но Он заповедует спасать как можно больше жертв кораблекрушения.
Новый Ноев Ковчег, Церковь Христова, плывет мимо места кораблекрушения. Все, кто желает быть вытащенным из воды, должны искать прибежища в ней. Но чтобы обрести убежище, им надо пожертвовать миром, не столько географически, сколько по существу. И потому выйдите из среды их и отделитесь, говорит Господь, и не прикасайтесь к нечистому; и Я прииму вас.
Но вот здесь-то и начинаются трудности. Как отказаться от мира, когда ты связан с ним всей своей жизнью? Ответ на этот вопрос не является целью данной книги. Ответ можно найти в Священном Писании и у отцов. С другой стороны, вся жизнь во Христе есть борьба за свободу от мира, от "Египта" страстей, и за убежище в ковчеге Церкви.
Но когда приблизится век антихриста, даже ковчег Церкви будет трудно распознать. Многие скажут: "Смотрите, здесь Христос", - или: "Христос там", - но они будут лживыми пророками. То, что будет официально считаться Церковью, к тому времени мало-помалу уже предаст сокровище веры и уподобится неописуемому, все объединяющему месиву, которое, при своей сатанинской хитрости, сохранит большинство внешних признаков Церкви. Там и сям лишь маленькие группы из верующих со священником по-прежнему буду сохранять истинное живое Предание.
Но кто сможет распознать Церковь Христову в этих малых потрепанных группах верующих, которым так не хватает всего этого мирского величия? А между тем, в последние времена Единая, Святая, Соборная и Апостольская Церковь будет представлена лишь этими забытыми и внешне разрозненными небольшими приходами, которые, быть может, даже не будут знать о существовании друг друга, но будут соединены между собой незримыми узами Тела и Крови Господа, в Духе Святом, с единою верой и Преданием, которые они сохранят незапятнанными.
В те дни даже избранные окажутся в опасности быть сбитыми с пути. Нужно много мужества, чтобы принять сторону горстки людей и пойти против течения, с опасностью быть осмеянным "деловыми людьми" и быть оскорбленным сильными мира сего. Нужно много мудрости, чтобы разглядеть истину именно там, где весь мир видит бессмыслицу и тупость. Кроме того, приверженцы лжи будут иметь на своей стороне чудеса, о которых диавол просил Христа в пустыне, чудеса и знамения лжепророков и лжехристов. Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Многие ли смогут найти свой путь, когда все маяки будут вести не туда? Тогда лишь претерпевший до конца спасется.
XIV. МАСКИ
Ныне же пусть все желающие быть рядом со Христом поспешат приобрести рассуждение, дабы наперед распознать лжепророков и лжехристов. И пусть они облекутся во всеоружие веры, так чтобы они смогли сокрушить всех этих лжецов и их последователей.
Ибо наш век - век лукавый, когда ложь замаскирована, а яд подается посыпанным сахарной пудрой, когда дороги полны сетей и умело сокрытых ям. Кто будет введен в заблуждение внешними формами, тот пропал.
Мы должны научиться распознавать Церковь в мире, ибо судьба Церкви - это одно, а судьба мира - совсем другое. Мы должны быть так же полны недоверия к миру, как мы исполнены верою в Церковь; так же питать ненависть к миру (не к людям, а к миру), как мы питаем любовь к Церкви; так же быть исполнены пессимизма относительно мира сего, как мы исполнены оптимизма относительно Церкви.
Мир - это временное пристанище, настроение умов и намерения тех, кто отверг жертву Божию, кто отвернулся, когда Он хотел говорить к ним, кто сам себя навсегда отдалил от Бога. Люди эти предпочли жизни смерть. Они не наказаны, как не наказаны и бесы, потому что никто не желает им никакого вреда. По своей собственной воле они выбрали смерть, по своему собственному выбору они стали врагами Божиими и сами оказались в стороне от Бога.
Выбор делается в жизни, независимо от момента и эпохи, в глубине нашего сердца, и отречься от него будет нельзя. Свобода разделяет одухотворенные существа на два лагеря. Есть две группы людей, как есть и две группы ангелов: Божии друзья и Божии враги.
Свобода заключается не в отдельных действиях, но в их общей направленности и предрасположенности человека, в окончательном положительном или отрицательном ответе на зов Божий. Свобода заключается в общей направленности человеческой жизни, а не в деталях этой жизни.
Детали обманчивы; они делают фарисеев и книжников кажущимися друзьями Бога, а вора, блудницу, мытаря и Савла (Павла) - кажущимися врагами Его.
Мы должны под масками лицемерия и немощи уметь распознавать истинных врагов и истинных друзей Божиих.
Мы живем в эпоху, когда маски лицемерия приумножились и достигли невиданной степени совершенства. Мы с минуты на минуту находимся в опасности быть обманутыми теми, которые носят маски друзей Божиих, а в действительности являются Его врагами.
Таковы те, кто говорит о соединении церквей. Они - опаснейшие враги Церкви, евангельские лжепророки.
Враги, предстающие без масок, - атеисты, материалисты, коммунисты - не могут никого одурачить. Они убивают тело, а душу не могут убить. Но другие - "православные" патриархи, епископы и архиепископы, лидеры христианских организаций, богословы и профессора-теологи - все, обращающиеся с лицемерной любовью к "нашим братьям" еретикам и вещающие о единении, все эти носители масок суть не убивающие тело, но, определенно, они убивают душу. Вот почему борьба с ними должна быть безжалостной.
ЧАСТЬ ВТОРАЯ
XV. СОВРЕМЕННОЕ ИДОЛОПОКЛОНСТВО
А теперь посмотрим, что представляют из себя эти самые европейцы, с которыми нас хотят объединить как в государственном плане, так и в церковном?
Для европейцев характерны пугающие противоречия: полная противоположность между внешним и внутренним человеком. На самом деле европеец является не совсем тем, чем он кажется. Он живет и движется во лжи компромиссов. Вся его культура - это коллекция досужей лжи, к которой он хорошо приспособился. Он крайне эгоцентричен, но ведет себя с абсолютной и почти утрированной учтивостью.
В "недоразвитых" странах, где людям по-прежнему не хватает тонкостей европейской культуры, любой человек в большей или меньшей степени выражает свой внутренний мир с определенной свободой и простотой, каких вы не найдете в Европе. Их манеры грубы, но люди эти более естественны. В Европе же это рассматривается как недостаток культуры и духовного развития.
Таким образом, дошло до того, что постоянную лицемерную игру стали почитать за культуру, где побеленные гробницы полны зловония, и чаша снаружи всегда вычищена напоказ.
Но их, также как и фарисеев, не смущает эта постоянная ложь, в которой они живут. Наоборот, их внешнее совершенство делает их уверенными в своем превосходстве. Наиболее характерной чертой европейцев является самомнение. Они смотрят сверху вниз на всех, кого они считают некультурными и неразвитыми.
Редко кто из них бывает глубоко обеспокоен нуждами других, отдельных людей, групп или даже народов, и особенно неразвитых, по отношению к которым они сентиментально выражают сочувствие. В глубине души они беспокоятся о них так же, как энтомолог беспокоится о насекомых. Сентиментальные чувства, которые они питают к людям, ниже той любви, которую они имеют к своим собакам.
Они идеализируют свою цивилизацию так же, как и самих себя. Будучи критически настроены, они ничего не принимают на веру, чем очень гордятся. Они считают все ценности относительными, даже те, которые принимают; они непременно глубокомысленно обсуждают все то, во что человечество когда-либо верило.
Их потребительская позиция - это позиция благодушных агностиков, которые готовы согласиться со всем, что бы вы им ни говорили, но при этом дают вам понять, конечно, что от всего, что вы собираетесь им сказать, им не будет ни жарко, ни холодно.
Однако, единственное, в чем эти агностики никогда не сомневаются, так это ценность их собственной цивилизации. По их мнению, не было еще цивилизации выше, чем их собственная. При этом может присутствовать и острая критика определенных культурных проблем, и серьезные разногласия в деталях, но то, что общее направление их культуры вполне здоровое, никогда не ставилось под вопрос.
Европейская цивилизация основана на религии, но эту религию, никто не желает назвать таковой, потому что эта религия есть не поклонение одному или нескольким богам, а поклонение человеку.
Религия и цивилизация древних греков были ничем иным как поклонением человеку. Если цивилизация Древней Греции нашла столь хороший прием в сердцах европейцев, то можно отнести это исключительно к их внутреннему духовному родству.
Европейцы, как и древние греки, обожествили человеческое я, его страсти, силу и слабость его души. Одним словом, они сделали человека центром, мерою и целью всего. Европейская культура происходит от человека, существует для человека и получает свое оправдание от человека.
Могут быть некоторые разногласия касательно путей достижения наилучшего человеческого существования, могут быть различия в формах поклонения человеку, могут быть различные заключения как плоды человеческих воззрений, но для всех них человек является центром, вокруг которого они вращаются, источником и целью всех их действий.
Это и есть религия европейца. Что бы он ни думал о своей религии, в существе своем она есть поклонение идолу "человек". Европеец перестал видеть в человеке образ Божий, он видит в нем лишь образ самого себя.
Иначе говоря, европейская религия есть старая религия гуманизма, та самая, которая отделяет человека от Бога. Цель Божия - обожение человека. Но человек, обманутый диаволом, решил, что он может стать богом без помощи благодати Создателя своего, полагаясь на свою собственную интуицию и своими собственными силами. Он поспешил вкусить от древа знания прежде, чем стал достаточно зрелым для подобной пищи.
В результате, очи его отверзлись, чтобы познать добро и зло, увидеть свою телесную и духовную наготу; и он был потрясен. Он не мог более выносить вид лица своего Господа и Бога и бежал, чтобы скрыться от лица Его. Он осознал, какая великая бездна разверзлась между ним и его Создателем. Затем его милостивый Отец проклял первопричину его падения - диавола, этого "древнего змия", - и по Своей безграничной любви даже обещал спасение: И вражду положу между тобою (змием) и женою (Пресвятой Девой), и между семенем твоим и между семенем ее. Оно будет поражать тебя в главу, а ты будешь жалить его в пяту. И дабы человек не мог жить вечно в этом состоянии духовной смерти, Он выдворил его из рая: как бы не простер он руки своей и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. Таким образом, Бог по Своему состраданию и любви попустил телесную смерть и тление, которые, как и смерть духовная, были результатом разрыва связи с Источником жизни, - так чтобы человек не понес сквозь века свою духовную смерть, бедность и наготу. И человек, будучи отделенным от Бога и живя в постоянной реальности смерти, сделался рабом диавола.
Это явилось следствием реакции на опыт его самоопустошения от поклонения человека человеку, провозглашенному им богом. Фактически, древние думали, что человеческая душа является частью божественной природы. Иначе говоря, она божественна в сущности своей и поэтому никогда не нуждалась в Боге.
Это внутреннее желание человека верить в свою собственную божественность, наряду с фактом его подчиненности демоническим силам, является основанием для любой формы идолопоклонства.
Религия Европы, следовательно, есть ничто иное, как первобытное идолопоклонство в современной форме. Папизм, протестантизм, гуманизм, атеизм, демократия, фашизм, капитализм, коммунизм и все вообще европейское являются выражением все того же духа гуманизма.
Европейская цивилизация есть ничто иное, как результат мучительных и настойчивых попыток человека водрузить свой престол над престолом Божиим. Это ничто иное, как строительство новой вавилонской башни. Здесь может преобладать непонимание методов строительства, но цель для всех одержимых этой идеей остается общей.
Идеал у европейца совершенно тот же самый, что и у люцифера. По сути это то же самое презрение благости Божией, то же оскорбление Его любви, тот же самый бунт и отчуждение от Его Промысла, та же неблагодарность, тот же путь, ведущий человека вместо, как он полагает, вознесения в пропасть смерти.
XVI. ПОД ЗНАМЕНЕМ КРЕСТА
Но истинная религия Европы скрывает свое лицо и выступает формально под христианской маской.
Для всего мира Европа является христианской землей. Диавол поистине чрезвычайно остроумен, и его шутки имеют самые трагичные последствия для человечества.
Величайшее зло, когда-либо случавшееся в мире, состоит в том, что мир взял в качестве знамени Крест. Аристотелизм западных богословов и их преемственность от идолопоклоннической рационалистической мысли Древней Греции, превращение богословия в философию, искажение веры, папство, жажда власти и мирского могущества, крестоносцы, смешение религии с политикой, инквизиция, миссии, являвшиеся передовыми отрядами колонизационных сил, конквистадоры, войны, систематическое обескровливание наций, оргии, обманы, унижения и тирании - имели место во имя Распятого.
Вследствие этой трагической порчи религии естественным было зарождение атеизма и протестантизма как стремления к освобождению и оздоровлению.
Нужно отметить, что появившийся в Европе атеизм был не только безразличием или агностицизмом, или просто эпикурейским отношением к жизни. Атеизм Европы не был академическим отрицанием. Это была глубокая ненависть христиан к Богу - такому, как они Его понимали в Европе; это была сильная страсть, богохульство, оскорбление души человеческой.
На православном христианском Востоке со времени Константина Великого и до греческой революции никогда не бывало подобных эпидемий. Люди на Востоке познали совершенно другого Бога, чем тот бог, которого познали люди Запада. Вот почему последние пришли к отрицанию Бога, независимо от степени своей греховности. Первые атеисты в Грецию пришли из Европы. Их отрицание, даже было, неосознанно для них самих, отрицанием той религии, к которой они пришли в Европе. Их атеизм был вскормлен ошибками христиан и искажением христианской истины, имевшими место на Западе.
Точно также протестантизм, который мог возникнуть как самостоятельная ересь, в действительности появился как отрицание католицизма. Протестантизм никогда не имел религиозной позиции. Наоборот, он был и остается религиозным отрицанием. Существование его было оправдано существованием католицизма. Если бы католицизм исчез, не стало бы причины для существования протестантизма.
XVII. СПОСОБ ПОЗНАНИЯ
Сегодня атеизм наряду с протестантизмом может повернуться против Православия. Но нападение это основывается на обмане. Они ненавидят Православие, потому что подходят к нему со своим собственным критерием, со своим собственным образом мыслей. Оно представляется им неким вариантом католицизма. И это вовсе не из-за их болезненного состояния, но из-за полнейшей неспособности судить по другим стандартам и думать по-другому.
Католицизм, протестантизм и атеизм - все одного поля ягоды. Они суть порождения одного и того же образа мыслей. Все они являются философскими системами, продуктами рационализма. Происходит это от представления, что человеческий разум есть основание для определенности, мера истины и способ познания.
Православие совершенно другого плана. У Православия другой образ мыслей. Православные смотрят на философию как на путь тупиковый, который никогда не приведет человека к определенности, истине и знанию. Они уважают разум человеческий как никто и никогда этого не отрицают. Они смотрят на него как на один из полезных факторов в определении лжи и обнаружении ошибок. Но они не считают его способным дать человеку определенность, или просветить его светом истины, или привести его к знанию.
Знание есть ведение Бога и Его творения, дающееся сердцу, очищенному божественною благодатью, подвигами и молитвой человека. Блаженны чистые сердцем, ибо они Бога узрят.
Истина - это не серия определений, а Сам Бог, Который явился конкретно в личности Христа, сказавшего: Я есмь истина.
Конечно, дело не в интеллектуальной гармонии. Истинная гармония есть глубокая уверенность сердца. Она приходит в результате внутреннего ведения и сопровождается теплотою божественной благодати. Интеллектуальная гармония, являющаяся следствием логического порядка вещей, никогда не сопровождается такой внутренней уверенностью.
Для философии характерен концептуализм. Человеческий интеллект не может принять реальности такой, какова она есть. Он сначала переводит ее в символы, а затем детализирует эти символы. Но символы являются подделкой образов реальности. Общее представление так же далеко от реальности, как картина, изображающая рыбу, от живой рыбы.
Истина для философа есть серия цифр и образов. Символы эти представляют одно великое преимущество: они понятны. Они подогнаны под человеческие мерки и удовлетворяют рассудок. Но они имеют и большой недостаток: они не связаны с живой реальностью.
Живая реальность не подходит под категории человеческого рассудка. Она выше рассудка. Философия - это попытка перевести сверхрациональное в рациональное. Но она поддельна и обманчива. Вот почему Православие отрицает философию и не принимает ее как способ познания.
Единственный способ познания есть чистота сердца. Лишь она одна приводит к пребыванию Святой Троицы в человеке. Только так познается Бог и все Его творение, без подведения под какую-либо концепцию. Он познается таким, каков Он есть в действительности, не становясь понятным и не будучи приниженным, дабы быть загнанным в тесные границы человеческого разума. Так сознание человека, живое и ограниченное в понимании, соединяется с живым и непостижимым Богом. Познание есть живой контакт человека с Создателем и Его творением, во взаимной любви.
Опыт познания есть нечто не поддающееся объяснению человеческими словами. Когда апостол Павел пришел к познанию, он сказал, что слышал неизреченные глаголы - то, что невозможно выразить на человеческом языке (I Кор. 2:9).
Таковы глубины христианского богословия: они невыразимы. Догматы суть вспомогательные формулы. Но они не являются действительным знанием, а только направляют и предохраняют от ошибок. Человек может иметь знание, не зная догматов; и он может знать и принимать все догматы, не имея при этом знания. Вот почему вне утвердительного богословия догматов Отцы полагали глубокое таинство богословия отрицания, где не принимаются определения, где разум молчит и бездействует, где открывает свою дверь сердце, чтобы принять Великого Гостя, Который стоит у дверей и стучит, где разум зрит Того, Кто есть Сый.
И никто да не подумает, что эти вещи истинны лишь в отношении иррационального знания, которое есть движение Бога к человеку. Человек не может познать своим разумом ничего, он не может быть уверен ни в чем - ни в самом себе, ни в окружающем мире, ни даже в самых простых и общих вещах.
В самом деле, кто ожидал, пока Декарт изречет свой силлогизм: "Я мыслю, значит я существую", - чтобы увериться в том, что он действительно существует? Кто ожидал философов, доказавших реальность окружающего мира, чтобы поверить, что это так и есть? С другой стороны, такое доказательство никогда не существовало и никогда не будет существовать. Те, кто связан с философией, прекрасно это знают. Никто никогда не мог действительно доказать своим разумом, что наши мысли и мы сами, также как и окружающий нас мир, не являемся фантазиями. И даже если бы кто-нибудь и доказал это логически, что невозможно, это логическое доказательство никого не смогло бы уверить.
Если мы уверены в том, что мы существуем, и что наши друзья не являются плодом нашего воображения, то это не благодаря доказательствам философов, а посредством внутреннего знания, внутреннего ощущения, которое дает нам определенность всего, без силлогизмов и доказательств.
Это есть природное знание. Это знание сердца, а не ума. Это надежное основание для всякой мысли. Разум может строить на нем без страха падения. А без этого разум строит на песке.
Это есть естественное знание, которое ведет человека евангельским путем и дает ему возможность отделять истину от лжи, добро от зла. Это есть первая ступень, ведущая человека к престолу Божию. Когда человек по своей свободной воле взойдет на первые ступени природного знания, тогда Сам Бог склонится и покроет его тем небесным знанием таинств, которое человек не может выразить.
Проповедь апостолов и отцов, пророков и евангелистов, слова Самого Христа - направлены к природному знанию человека. Это сфера догматов и утвердительного богословия. Это ясли, в которых рождается вера.
Начало веры заключается в способности сердца уловить то, что в маленькой книжке под названием Евангелие говорит Сама Истина, и что в эту простую Церковь нищих верующих людей снисходит и вселяется Бог. Когда кого-то охватит страх, оттого что он ступает по земле, распростертой рукою Божией, оттого что он вглядывается в великое и широкое море, оттого что он ходит и дышит, - тогда глаза его начнут источать слезы - слезы покаяния, слезы любви, слезы радости, - и он ощутит первые прикосновения непередаваемых слова-ми таин.
Природное знание присуще всем людям, но его чистота не у всех одинакова. Любовь к удовольствиям имеет силу затемнять это знание. Страсти подобны туману, и потому лишь немногие находят дорогу к истине. Сколько людей заблудились в лабиринте философии в поисках лучика света, который они никогда там не увидят?
В этом лабиринте не имеет никакого значения, кто христианин, а кто атеист, протестант или католик, а кто последователь Платона или Аристотеля. Для всех них есть одна общая характеристика - тьма. Кто бы ни влез в пещеру рационализма, он там перестает видеть. И какие бы одежды он ни носил, все они одного цвета - цвета тьмы. В своих спорах они прекрасно понимают друг друга, потому что имеют одну и ту же предрасположенность - к тьме. Но им невозможно понять тех, кто не находится в лабиринте и видит свет. И не имеет никакого значения, что те, внешние, говорят им: они все воспринимают с позиций своих собственных склонностей и не способны понять, каким образом другие могут превосходить их.
XVIII. ЗАПАДНАЯ ШКОЛА
Споры, начавшиеся на Западе столетия тому назад, проходят с поразительной легкостью, и это потому, что участники, хотя и разнятся взглядами, являются учениками одной школы.
Европейцам, особенно протестантам, атеистам и религиозно-безразличным, очень трудно осознать, как глубоко их сознание отмечено печатью папизма, и понять, что их негативные взгляды сформировались на основе соответствующих позиций папистов.
Папизм являлся великим учителем Запада. Он учил европейцев азбуке и вел их к рационализму, унаследованному от древней Греции и Рима.
Рационализм был душою всех ересей, ополчавшихся на христианство. Все богословские сражения христианство вело против него. Ересь есть отрицание сверхъестественного и попытка преобразования его в нечто рациональное. Это - отрицание живой реальности и принятие некоего понятия, потому что только понятие есть нечто объяснимое, тогда как живая реальность необъяснима.
Рационализм начал поникать в западную Церковь задолго до раскола. У папизма и различных ересей, "украшающих" Римскую церковь, отец - рационализм. Они родились из него и мало помалу выросли в течение веков.
Удаленность Рима и затрудненность сообщения с ним способствовали тому, что первые его отклонения не были выявлены в самом начале. Ученые-историки заметят, что Запад для христианства всегда был в духовном отношении провинцией. Почти все духовные и богословские вопросы возникли на Востоке, и там же было найдено их разрешение. На Востоке христианство находилось в постоянном напряжении духовных сил. Именно там прошли все распространенные ереси, там происходили духовные битвы. Западные же христиане пребывали в некоем блаженном состоянии, они были как бы шоколадными солдатиками христианства.
Болезни Востока носили характер острых приступов, т.е. принимали вид, при котором создаются антитела и иммунитет. Однако, в то же самое время, на Западе началось хроническое заболевание - форма болезни, неотвратимо ведущая к смерти.
Рационализм приносит с собой самомнение, самомнение приносит отчуждение, отчуждение же возрастает с ростом мирской власти. И вот, в то самое время, когда Запад как никогда нуждался в духовной поддержке и руководстве со стороны Востока, ко всеобщему ужасу разверзлась пропасть.
В это время латинская церковь, пытавшаяся христианизировать бывшие языческими европейские народы, вместо того, чтобы стремиться поднять их к трудным для восхождения высотам христианской веры и жизни, старалась представить христианство как нечто легкое и приятное, надеясь таким образом быстрее привлечь язычников ко Христу. Таким образом, вместо поднятия духовного уровня язычников, латиняне приблизили к их уровню Церковь. Они сделали свое учение более понятным, распределенным по многим категориям, более систематизированным, более академичным. Так началось распространение рационализма и подмена христианской веры. Из Таинства жизни в Духе Святом христианство превратилось в этико-философскую систему, которая позже нашла свое лучшее выражение в "Сумме теологии" Фомы Аквинского.
И отвергшие впоследствии католицизм именно от него получили, тем не менее, свою культуру. Они выросли в нем, он научил их думать и философствовать. Протестанты, гуманисты, атеисты - целые плеяды европейских философов - все они являются выпускниками католической школы. Вот почему они говорят на одном языке - языке рационализма, - и вот почему, несмотря на все различия, они так прекрасно понимают друг друга.
XIX. СТРАШНЫЕ ТАИНСТВА
Дискуссия между атеизмом и католицизмом возможна. Они говорят на одном философском уровне, используя аргументы одного и того же порядка.
Но дискуссия между атеизмом и Православием невозможна, потому что язык Православия абсолютно непонятен атеизму. Православие понимает язык атеизма превосходно, но если оно заговорит на его языке, оно престанет быть Православием.
В качестве примера возьмем спор о природе человека. Католицизм верит, что человек состоит из тела и души. Атеизм не признает существование души и учит, что человек состоит исключительно из тела. Это отрицание явилось ответом на католический взгляд на человека.
Пытаясь выразить глубинную тайну человеческой природы в простейшей форме, католики заимствовали древнегреческие идеи о душе и теле, которые были на удивление понятны. Они дали определение тела и определение души, оба совершенно понятные. Подобно древним, они описали душу как независимое, самосущее бытие, являющееся основой человека. Они принизили тело до уровня ненужного бремени, которое, как верили древние греки, сковывает душу и не дает ей свободно развиваться.
Таким образом, таинство человеческого бытия опустилось до наивного уровня философского определения. Вот тут-то атеизм и нашел его и начал о нем рассуждать, поскольку атеизм тоже движется на уровне философских определений. Так начался бесконечный обмен научно-философским аргументами, который будет продолжаться до скончания века, ничего не доказывая, потому что доказательства ищутся в сфере чистого разума, а не в том, что вне его. Разум же имеет лишь вспомогательную ценность, и сам по себе он не ведет ни к знанию, ни к определенности.
Как же в таком случае Православие может принимать участие в этих по-детски наивных дискуссиях, не опускаясь при этом на тот же уровень наивности? Православие отказывается давать философские определения того, что есть человек, что есть тело или душа. Оно знает, что человек больше того, чем кажется; но оно при этом ясно сознает, что оно не в состоянии ни описать, ни определить душу, что оно не может смотреть на тело или на материю как на нечто понятное человеческому разуму. Но постольку поскольку разум может анализировать вещи, он способен лишь понять символы, которые он сам создает, но не сущность.
Вот что говорит свт. Григорий Нисский о человеке: Как мне кажется, человек - создание грандиозное и необъяснимое, отражающее в самом себе многие скрытые таинства Божии.
Православие использует слова "душа", "плоть", "материя", "дух", никогда не имея в виду одни и те же вещи под одними и теми же словами. Оно использует слова, взятые из человеческого словаря, потому что оно должно самовыражаться. Но оно никогда не станет вкладывать в узкие рамки человеческой концепции все таинство, которое не могут постичь даже ангелы. И оно не станет делить человека на тесные отсеки души и тела, или, подобно некоторым современным еретикам, на тело, душу и дух. Оно не считает плоть малоценной, но напротив - часто говорит о ней, как о всей человеческой природе: И Слово стало плотью.
Но это не является темой данного труда. Православие есть духовный опыт, жизнь в Боге, серия онтологических контактов, а не система человеческих силлогизмов. В Православии действительно существуют силлогизмы, и они в высшей степени логичны, но они являются лишь вспомогательными средствами. Основание Православия зиждется не на силлогизмах и философских спекуляциях, но на живом опыте излияния божественного света в чистые сердца святых. Как же, в таком случае, атеизм может вести дискуссию с Православием?
XX. СВЕТ
Однако среди именующих себя православными нашлись такие, которые пустились в общие дискуссии с атеистами и философами. Ученые от различных религиозных организаций у нас в течение многих лет старались доказать, что наука тоже признает существование Бога. Но несмотря на все их дискуссии, им удалось лишь доказать, как велик их интерес к науке и философии, и как велико их безразличие к Православию. Будучи живыми примера-ми жертв европеизации, которой мы подверглись, живя на своей земле (т.е. в Греции), они не хотят, да и не в состоянии явить силу Православия, разрушив тем самым всякую философию. Потому что, при всем своем теоретическом Православии, они остаются настоящими западниками.
Православие в силах доказать философам логически, что философия, если она хочет остаться рациональной, может прийти лишь к агностицизму, к отрицанию всех знаний. Очередное делаемое ею утверждение неразумно; и даже если делается вид, что оно происходит из здравого смысла, оно основано на воображении. Есть единственная дорога к знанию, единственная, которую Бог указал навечно. Это не путь силлогизмов, но путь жизни, потому что истина есть не система философских теорий, а существование Личности: Я есмь Путь и Истина и Жизнь.
Но чтобы идти этой дорогой, не достаточно говорить и верить, что ты христианин. Не всякий, говорящий Мне: Господи! Господи! войдет в Царство Небесное. Необходимо нечто большее - подвиг христианина в течение всей жизни и та чистота сердца, которая соделывает человека достойным освящения Духа Святаго. Весь нравственный и аскетический под-виг христианства имеет целью эту чистоту сердца, дабы вселилась в человека Святая Троица. Кто любит Меня, тот соблюдет слово Мое, и Отец Мой возлюбит его, и Мы придем к нему и обитель у него сотворим.
Непосредственное причастие Святой Троицы, контакт с Божественным, откровение Божие - и есть знание. Только оно просвещает человека. Оно позволяет ему постигать, что есть Бог и Его творение. Оно позволяет человеку проникать в смысл вещей и видеть, что та-кое есть он сам, вне явлений и философских определений.
Что должны сказать философы и атеисты пред лицом этого знания? Будут ли они отрицать его? Они могут отрицать. Слепой, никогда не видевший света, конечно, может отрицать существование света. Но это отрицание не имеет никакого веса для зрячего.
Нельзя доказать существование света слепому. Но если слепой предрасположен, он поверит зрячему и поспешит пасть на колени пред Христом, умоляя Его даровать ему зрение. Если же слепой не верит зрячему, то он навсегда останется слепым, и никто никогда не сможет заставить его понять размеры его убожества.
Отношение православного к философу подобно отношению зрячего к слепцу. И как невозможно зрячему вести со слепцом дискуссию о красоте земли, о красках и свете, так невозможно для православного рассуждать с философом о величии знания.
Знание есть нечто, чего необходимо вкусить, чтобы понять. Никто не может говорить о чем-то или понять то, что ему говорят, если у него нет в этом истинной необходимости.
Должен ли, в таком случае, любой диалог православных с рационалистами быть прерван? Конечно, нет. Диалог будет продолжаться до тех пор, пока слепые и зрячие живут вместе. Слепые всегда будут говорить как слепые. Но абсолютно необходимо одно - чтобы зрячие не говорили как слепые, а иначе как тогда слепцы узнают о своей слепоте? Те, кто видят, должны всегда говорить, как люди зрячие, даже если и не похоже, что их поймут. По крайней мере, они смогут понимать друг друга, и кто знает? - возможно, вслушиваясь, некоторые слепцы смогут увидеть, что без зрение нельзя познать свет.
XXI. СПАСЕНИЕ
Многие так называемые православные получают большое удовольствие от участия в дискуссиях между католиками и протестантами. И слепцы ведут слепцов.
К примеру, возьмем вопрос об оправдании: вера или добрые дела спасают человека?
Католики учат, что человек спасается количеством и качеством добрых дел, которые он представит к концу своей жизни. Было время, когда папы даже заявляли, что добрых дел у святых было намного больше, чем необходимо для их собственного спасения, и что сверхдолжные заслуги могли быть переданы грешникам, если последние могли заплатить определенную цену.
Отвергая мнение католиков, протестанты учил, что нет заслуги в добрых делах, что не оправдывается человек делами закона, что человека спасает лишь одна вера.
На протяжении столетий продолжаются споры с непрерывным обменом все увеличивающимися в числе аргументами, споры, которые никого не убеждают, но вращаются в порочном кругу антропоцентрических концепций, столь характерных для рационализма.
Какова позиция "православных", сталкивающихся с этим западным спором? Чувство собственной неполноценности и растерянности охватывает наших богословов, с восхищенным изумлением внимающих утонченным аргументам их западных коллег. Они не знают, что сказать. Они внутренне упрекают Православие, не имеющее столь четкой позиции по этому вопросу. Некоторые с небольшими оговорками присоединяются к католикам, другие пытаются примирить оба мнения. Апостолы и отцы для них не помощники: им кажется, что святые противоречат друг другу и даже себе самим.
В какую тьму рационализм заводит человека! Как могут рационалисты понять апостолов и отцов, когда апостолы и отцы, не бывшие рационалистами, говорят на языке, рационалистам неизвестном?
Для рационалистов Священное Писание, самая ясная книга в мире, полно противоречий. Для них любое слово и любое выражение имеет только одно определенное значение. Либо апостол Павел прав, уча, что оправдание происходит через веру; либо прав апостол Иаков, который пишет: Что пользы, братия мои, если кто говорит, что имеет веру, а дел не имеет? Может ли эта вера спасти его? ...и бесы веруют и трепещут. Вот почему многие протестантские богословы характеризовали Послание апостола Иакова как "насмешку", недостойную быть причисленной к книгам Нового Завета. Но даже апостол Павел, как будто бы, противоречит сам себе, говоря в одном месте об оправдании верою, а в другом - о воздаянии каждому по делам его. Вот почему некоторые протестанты стали говорить о "двух оправданиях".
Мысль апостолов и отцов, такая чистая и простая, в руках богословов-рационалистов наполняется туманом и темнотою. Они хотят сделать из христианства систему. Система не приемлет антитезисов. Все должно быть на своем месте и четко классифицировано. Для их ограниченного мышления всякий антитезис есть противоречие. Но действительность полна антитезисов. И только когда человек принимает антитезисы такими, как они есть, не пытаясь смягчить их, - тогда он приближается к истине.
Православные должны благодарить Бога за то, что подобная этой проблема никогда не поднималась в Православной Церкви. Споры вокруг вопроса оправдания, продолжавшиеся на Западе в течении стольких столетий, так и не достигли какого-либо удовлетворительного результата. Спасение не дается в награду за что-то хорошее, чего достиг человек, будь то вера или же дела. Спасение не является наградой, как и проклятие не является наказанием. Такой подход к вопросу, подобный подходам рационалистов, антропоцентричен. Это перенос в духовный мир того, что происходит в повседневной жизни человека в обществе, где доброе слово или дело награждаются, а плохое слово или злое дело наказываются по законам, предписанным самими же людьми.
Подобно древним грекам, Запад создает Бога по человеческому подобию. Он видит в Нем судию, который судит и карает на основании существующих законов. Но правосудие Божие не имеет мстительного характера или юридического значения. Бог не наказывает с целью удовлетворить Свое собственное правосудие. Это антихристианский взгляд. Бог никого никогда не карает, Он лишь наказывает так, как наказывает отец сына, чтобы воспитать его. Даже геенна есть не место пыток, а место самоизгнания, вдали от Божия присутствия. Это состояние свободно избранной слепоты, место, куда никогда не проникают лучи солнца. Бог справедлив, что значит - благ; и потому для Него невозможно единение с несправедливостью, которая есть лукавство. И это не потому, что Бог не хочет придти к грешникам, а потому, что лукавые люди отвращаются от праведности Божией и не хотят иметь какой-либо близости с Ним. "То не Он враждебен, а мы; Бог никогда не враждебен" (Свт. Иоанн Златоуст, Слово XI на II Кор. 3).
Спасение, так же как и знание, есть дело сопричастности Богу. Дела и вера, добродетели и старания - это то, что открывают Господу дверь в наше сердце. Но само спасение дается не за дела, не за веру, не за добродетели, не за старания и не за все это вместе взятое. Человек может все это иметь и при этом не наслаждаться сопричастностью Духу Святому, не быть обителью Святой Троицы. Спасение, так же как и знание, есть оживотворение человека благодатью Божьею и видением Бога, чего удостаиваются в этой жизни чистые сердца в соответствии со степенью своей чистоты. Это не награда, выдаваемая Богом за старания и труды, которые могут и вовсе не очистить сердца; это и не награда за умственную веру, которая нисколько не может изменить человеческую жизнь.
XXII. ВЕЛИКАЯ БЕЗДНА
Католицизм, протестантизм и атеизм, подобно всем прочим философским учениям, говорят на одном языке. Один понимает аргументы другого, и, несмотря на все разногласия, они могут общаться друг с другом. Но Православие отделено от всех этих систем великой бездной, потому что оно есть нечто иное в самой своей сути.
Все ошибочные верования Запада и засушенный характер их духовности имеют своей первопричиной рационализм. Европейцы судят о божественном по земным меркам и строят свою религиозную жизнь согласно критериям и стандартам жизни сей. Можно привести такую массу примеров этого, что заполнится не одна книга. Но двух уже приведенных нами примеров (т.е. о таинстве человека и таинстве спасения) достаточно, чтобы понять, что различие между Восточной Церковью и западными заключается не в разных внешних признаках, но в самой сути.
Даже если предположить, что Запад самым наилучшим образом был бы расположен к тому, чтобы пойти нам навстречу и зажить по православному - чего на самом деле нет, за исключением, возможно, примера старокатоликов, - такая расположенность не сделала бы их способными понять Православие и жить по нему. Многие века отступничества не прошли даром и наложили свою печать на души этих людей. И печать эта настолько трудно смываема, что не может быть стерта ничем, кроме как благодатью Божией, и то только со смиренных сердец.
В последние годы многие в Европе стали называть себя православными и были помазаны Святым миром Православной Церкви, но очень немногие из них действительно стали православными. Большинство из них приняли Православие умственно, придя в восторг от того богатства знаний, которое оно предлагает им, и будучи очарованы этим новым знакомством с христианством, которое перекинуло мосты через пропасти, оставленные в их сознании искаженным христианством Запада. Но, даже еще ни разу не причастившись и не оплакав свои грехи, и еще не начав смиренно подвизаться в поиске благодати Христовой, они сочли, что их непременной обязанностью является проповедовать Православие православным. Шокированные невежеством православных в теоретических вопросах, - в той сфере, где они сами блистали, - они презрели православных, которые, хотя и не будучи образованными, жили Православием своих предков и были готовы умереть за него. Но Бог не вселяется в гордые умы. Их теоретические приготовления не предохранили их от ошибок; и как слепцы, ведущие слепцов, одни из них упали в яму ересей, сбивая при этом и других с пути; иные же вернулись, как пес на свою блевотину, на свои прежние мирские стези.
Чтобы понять святых и отцов Церкви, далеко не достаточно одного лишь чтения их творений. Отцы говорили и писали, уже живя Божественными таинствами. Они на личном опыте познали таинственную жизнь в Боге. И для того, чтобы понимать их, нужно достичь определенной степени вхождения в эту жизнь, нужно попробовать эту таинственную жизнь на вкус и запах, лично узреть Божественные таинства. Можно читать писания святых и стать очень сведущим в них "головным" знанием, при этом никогда даже ни на мгновение не испытав того, что испытывали святые, написавшие эти книги от своего личного опыта. Для того, чтобы понять святых по-настоящему, а не умственно, необходимо иметь определенный опыт той жизни, о которой они говорят; нужно испробовать, хотя бы отчасти, то, что испробовали и они. Вы должны пожить в пламенной среде Православия; вы должны вырасти в ней. Вы должны сами вкусить этой жизни, познать напряжение и подвиг христианского пути к совершенству. Вы должны очень низко пригнуться, чтобы пройти сквозь узкие врата, ведущие в Царствие Небесное. Вы должны смириться; вы должны освободиться от суетного груза человеческих ценностей и отвратиться сердцем от того, что у людей считается великим и достойным уважения. Вы должны пролить слезы покаяния о том, что вы живете в этой суете, слезы пламенной мольбы ко Господу, чтобы Он избавил вас от тьмы и ниспослал свет Духа Святаго в ваше сердце.
Целый новый мир должен родиться в сердце западного человека для того, чтобы он что-то понял в Православии. Как может тот, кто от колыбели дышит сухим воздухом рационализма и научен поклоняться человеческому разуму как идолу, смириться и стать простым, как дитя? Как может тот, кто привык гнаться за тем, что высоко пред людьми, но мерзость пред Богом, и кто был научен рассматривать обращение к внутреннему человеку как "разглядывание собственного пупка", спастись от терний мирских забот? Как может тот, кто научен рассматривать суету как ценность, оплакивать суету жизни?
Спросим честно: что сделали католицизм и протестантизм для того, чтобы спасти мир из безжалостного водоворота, в котором он очутился? Не религия ли Запада отправила задыхающегося от бега человека в погоню за тем, что Христос назвал тщетным? Монашество, сердце религии, было на Западе либо упразднено, либо превращено в утилитарные ордены, которые, деятельно или мысленно, имели своей целью служение земному благосостоянию людей и мудрости мира сего, которую Бог обратил в безумие. Религия Запада сделала политику полем христианской деятельности, управляя царствами и проливая кровь в погоне за властью и деньгами. Она использовала миссии в качестве приманки для подчинения людей цветных рас бесчеловечным европейским властителям. Она гналась за удовольствиями и комфортом, уча, что благосостояние есть Божий дар. Она дала христианству утилитарную, социальную цель, принуждая человека верить, что Христос был учителем нравственности, озабоченным прежде всего правовым функционированием общества, и что Церковь является хранительницей идеальных человеческих законов и следит за тем, как эти законы исполняются. Религия Запада создала модель христианина-фарисея, добропорядочного гражданина, который думает, что достиг совершенства, потому что никогда никому не причинил вреда, или потому, что пожертвовал деньги благотворительным организациям.
Как могут из недр цивилизации, которой свойственна погоня за человеческим комфортом и сатанинская гордость достижениями своей науки, появиться смиренные люди, в печали и слезах ищущие вышний свет?
Как может человек, ищущий в глубинах своего сердца, в тишине и неподвижности своей "сокровищницы", "драгоценный жемчуг", появиться из недр цивилизации, для которой характерны непрестанное движение и озабоченность, направленные ко внешнему?
Такое событие явилось бы редчайшим чудом.
Но если понять дух Православия так трудно даже для одного человека, то возможно ли это для всей Римо-католической церкви или для протестантских церквей вместе взятых? Миллионы людей на Западе даже и не знают о существовании Православия. Возможно ли душам, вот уже целые столетия блуждающим в потемках, вернуться к истине в результате всего лишь пары конференций представителей различных "церквей"?
Уж не думают ли те, кто говорит о единении церквей, что они имеют дело с явлением из сферы политики, где руководители государств ведут своих подчиненных в целом либо к войне, либо к миру? Люди не приходят ко Христу и Его Церкви толпами. Они приходят как свободные личности.
Предположим, что Папа неожиданно решает стать православным и привести всех католиков к Православию. При такой внешней перемене станет ли хоть один из миллионов католиков православным? И даже если бы все они с самым лучшим намерением стремились выучить все православное вероучение и поверить в него, они не смогли бы и шагу ступить по направлению к Православию, потому что Православие есть не просто система учений или ряд обрядов, а нечто намного более глубокое и существенное. Это - направленность целой жизни и мышления. Православие есть дух, дух Предания, который нельзя вывести из книг. Он предается от живого человека к живому человеку, от отца к сыну, от матери к дочери, от брата к брату, от друга к другу, от священника к священнику, от монаха к монаху, от духовного отца к духовному чаду, не на бумаге чернилами, а устами к устам, от души к душе. И все это - живя Святыми Таинствами Церкви, с помощью благодати Святаго Духа, со временем, постепенно, при медленном духовном развитии.
Но нет, говорящие о единении совсем не наивны. Они прекрасно знают, что католики и протестанты никогда не станут православными органически. Но их это и не интересует. Им нет дела до заблудшей овцы стада Христова. Они уповают на компромисс и удовлетворяются искусственным соглашением. Кроме того, они сами уже давно не являются православными. Им нет дела до истины и жизни во Христе. Тайна антихриста уже действует в них, и они не успокоятся, пока ее дело не придет к завершению.
XXIII. ОТПАДЕНИЕ
О, несчастные греки! Вы, давшие Церкви Христовой так много отцов и святых, вы, просветившие и соделавшие чадами Божиими стольких язычников, вы, оросившие эти камни слезами сожаления и раскаяния и насадившие на них цветущий сад Православия, вы, молитвами своими приклонившие Бога пройти по этой земле, почему вы теперь обратили восторженные взоры туда, куда никогда не заглядывало солнце? Вы, издревле бывшие рабами Божиими, почему вы теперь раболепно пали на колени, поклоняясь прислужникам люцифера?
Неужели вы так поражены знамениями и чудесами прогресса, что готовы пасть ниц и поклониться этому блестящему, но пустому идолу? Неужели вы не видите за фейерверком тьмы? Неужели вы не видите отчаяния смерти за деланной улыбкой? Неужели вы не видите нищеты, скрывающейся под царственной внешностью?
Чему вы завидуете? Власти папы? Но не забыли ли вы о силе Бога вашего, - силе, которая смогла сохранить вашу веру неповрежденной до сего дня?
Чего вы возжелали? Знания? Да, вам следует желать знания, потому что вам начинает недоставать его, страшно недоставать. Но там, где вы ищете знания, его нет. Там есть только заменители знания - академические философские учения и академические богословские системы. Они набьют ваше чрево, но не напитают вас, потому что не имеют в себе жизни; они суть лишь мертвые буквы. Это изучение теней от предметов. Это не познание Бога и Его творения, но изучение тех идей, которые мы имеем о Боге и Его творении, изучение концепций, сложившихся в нашем мозгу.
Но если вы возжелали легкой жизни, если Европа очаровывает вас обещаниями комфорта и плотских наслаждений, тогда - вперед! Идите туда. Она определенно даст вам комфорт и удовольствия. Но вместе с тем, она даст вам пустоту и смерть, духовную и вечную смерть, привкус которой там чувствуется уже сегодня.
XXIV. ВЕРШИНА БАШНИ
Давайте не будем обманывать самих себя. Греческий народ, как и все другие народы, продолжит свой путь. И путь этот - путь толпы. Путь, которым идут многие, всегда самый легкий. Путь толпы - это всегда путь, ведущий к комфорту и удовольствиям. И что бы мы все ни говорили или ни делали, мы ничего не сможем достичь, по причине того состояния, в которое пришел мир. Зло неизменно.
Самое трагичное состоит в том, что человеческому взору зло предстает как добро. Проклятие, которое не Бог наложит, а сам человек навлечет на себя, не будет неким разрушением или неким ядерным уничтожением, как это представляют себе люди. То будет шедевр диавольского воображения, величайшая из когда-либо бывших мистификаций. Разрушение, к которому движется человечество, будет представляться людям величайшим успехом. Это будет вершина башни Вавилонской, пик человеческого тщеславия, венец человеческого самомнения.
Разрушения явится осуществлением желаний толпы, в которой все страсти и все зло выйдут на поверхность свободно и открыто. Оно будет полным опустошением сердца, пустотой, тоской, скукой, иначе говоря - духовной и вечной смертью.
Для Бога не останется места в сердцах людей. И, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь. Источник жизни не найдет более себе места среди подавляющего большинства людей; Евангелие будет проповедано всему человечеству, во свидетельство всем народам. Все узнают его, и почти все по сути отвергнут его.
В роскоши городов, среди творений человеческого мозга, знамений и чудес антихриста будут вращаться человеческие существа - безжизненные мертвецы, думающие, что они живут жизнью самой интенсивной из когда-либо возможных, но на самом деле исступленно кусающие свою собственную плоть.
XXV. ЦИВИЛИЗАЦИЯ
Говорят, что папа смотрит на будущее человечества с оптимизмом. И конечно же, он должен быть оптимистом! Человечество стало тем, о чем он мечтал веками. Пусть же он восхищается делом рук своих.
Все эти ученые, умные и представительные люди - его ученики. Он первый учил их арифметике и грамоте. Он познакомил их с Аристотелем. Он научил их философии, когда они были еще варварами. Ему они обязаны своей цивилизацией.
Папство не проповедовало Христианство. Оно ни внешне, ни внутренне не имело ничего общего с галилейскими рыбаками. Папство принесло европейцам цивилизацию. Если кто и имеет право говорить о греко-христианской цивилизации, так это папство.
Но какое отношение Христианство имеет к цивилизации? Какое отношение может иметь религия, которая говорит: мы не имеем здесь пребывающего града, но грядущего взыскуем, - к цивилизации, цель которой - путем человеческих усилий устроиться как можно комфортабельнее во граде земном?
Однако, если внимательно рассмотреть проповеди и устремления большинства "христиан", то увидишь, что они заботятся не столько о славе Церкви, сколько о славе цивилизации.
Таких "христиан" мир принимает и понимает, потому что, в сущности, у него с ними одинаковые цели. А других, тех, которые говорят не о греко-христианской цивилизации, а о монашестве, о подвигах, о молитве, для которых насущный хлеб есть постоянное стремление ко граду грядущему, - их мир ненавидит, потому что не признает их за своих. Первых он характеризует как истинно религиозных людей, а последних - как чересчур ревностных религиозных фанатиков, отрицателей жизни.
Сходство, существующее между взглядами православных, говорящих о греко-христианской цивилизации, и взглядами папистов - удивительное. У них одинаковый образ мыслей, одинаковые цели, одинаковое безразличие к истине и к мистической жизни. Их "христианство" есть лишь нечто поверхностное, некое мировоззрение, призванное заполнить пробелы в их сознании и сделать их земное существование еще более комфортабельным.
Такие "христиане", которые всегда готовы пойти на компромисс, чтобы иметь на своей стороне большинство, никогда не переведутся.
Они, так же как папа, оптимистичны по поводу будущего человечества, и этим оправдываются. Потому что и папа, и они подвизаются в строительстве цивилизации; и к их великой радости цивилизация строится и будет строиться с каждым днем все успешнее. Она станет цивилизацией, которая будет уважать ценности, поскольку цивилизация без ценностей невозможна, а ценности являются ценностями, поскольку они полезны для общества. Но ценности не защитят человеческие сердца от проникновения смерти. Потому что ценности - это жертвы, приносимые идолу по имени Человек; они не являются приношениями для служения Богу.
XXVI. ТРУДНЫЙ ПУТЬ
Все написанное здесь не адресовано ни миру, ни таким "христианам". Это адресовано тем немногим избранным, которые в последние времена сами окажутся в опасности быть обманутыми.
В христианских организациях, в папизме и протестантизме есть души, искренне жаждущие Бога и взыскующие грядущего града. Но их окружение и наставники не дают им найти путь, к которому стремятся их сердца.
Эти немногие избранные должны быть осторожны, очень осторожны. диавол не всегда действует как диавол; чаще он является в виде ангела света. Он проповедует христианство лишь слегка отличающееся от подлинного, и с помощью этой уловки он уловил в свои сети намного больше людей, чем захватил бы, наслав целую армию атеистов и Диоклитианов.
Он клевещет на верующих, называя их нетерпимыми, узкомыслящими людьми, фанатиками, поклонниками буквы. Таким способом он воздвиг на Церковь Христову самое страшное в истории гонение. Люди часто больше боятся характеристик, задевающих их честь и репутацию, чем карающего меча. Очень немногие могут принести эту жертву - прослыть глупцами. Но в современном мире каждого христианина неизбежно сочтут дураком или, по крайней мере, узкомыслящим. Очень у немногих есть смелость выступить с протес-том, который приводит к мученичеству. Вот почему большинство людей предпочитают легкий путь компромиссов и фанатично проповедуют его.
Язычники никогда не ненавидели христиан так, как ненавидит их сегодня "христианский" мир. Внешняя терпимость обманчива. Мир терпит только так называемых христиан, которые идут с ним рука об руку, тех, которые стараются насадить социальное христианство и не отставать от времени. Других, не желающих отступить от своей веры, мир ненавидит. Но ненависть мира является для нас критерием, по которому мы узнаем, истинные ли мы христиане. Если мир вас ненавидит, знайте, что Мены прежде вас возненавидел.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
XXVII. ЭККЛИСИОЛОГИЯ
Активная деятельность по созданию союза церквей с очевидностью свидетельствует о том, что как простые верующие, так и богословы зачастую не ведают того, чем на самом деле является Церковь.
Они понимают соборность Церкви как подчиненную некоему закону связь, как регулируемую неким сводом правил внутреннюю зависимость. Для них Церковь есть некая организация со своими законами и правилами, наподобие государственных организаций. Епископы, подобно общественным служащим, разделяются на начальников и подчиненных: патриархи, архиепископы, митрополиты, епископы. Для них одна епархия является не каким-то законченным целым, а частью большего целого - автокефальной церкви или патриархата. Но автокефальная церковь также необходимо должна подчиняться высшему руководству. Когда этому препятствуют внешние политические, исторические или географические факторы, у автокефальных церквей рождается неопределенное чувство ослабленности их союза.
Такой подход к Церкви прямиком ведет к папизму. Если соборность Церкви принимает такое значение, то следует вывод, состояние Православия плачевно, потому что до сего дня оно не смогло стать послушным папе.
Но суть вопроса не в этом. Соборная Церковь, которую мы исповедуем в Символе Веры, называется Кафолической не потому, что включает в себя всех христиан на земле, а потому, что в ее лоне каждый верующий найдет всю полноту благодати и дара Божия. значение соборности не имеет никакого отношения ко вселенской организации, как понимают это паписты и те, кто подвергся влиянию папистского образа мыслей.
Конечно, Церковь имеет отношение ко всему миру и открыта для всех, независимо от стран, народов, рас и языков; и не будет ошибочным называть ее Кафолической также и поэтому. Но поскольку человечество становится абстрактной идеей, существует опасность того, что подобное произойдет и с Церковью, когда мы начнем видеть в ней абстрактную, вселенскую идею. Чтобы хорошо узнать человечество, достаточно знать лишь одного человека, поскольку человеческая природа одинакова у всех людей на земле.
Подобным же образом, чтобы понять, что такое Кафолическая Церковь Христова, вполне достаточно хорошо знать лишь одну Поместную Церковь. И как людей объединяет вовсе не подчинение иерархии, а их общая природа, так и поместные церкви объединяются не папой и папской иерархией, а общностью их природы.
Поместная Православная Церковь, каковы бы ни были ее размеры или число верующих, сама по себе есть Церковь Кафолическая, независимо от всех остальных. И это потому, что у нее нет недостатка в благодати и в даре Божием. Все поместные Церкви всего мира вместе взятые не содержат какой-либо большей божественной благодати, чем одна маленькая Церковь из нескольких членов.
В ней есть свои священники и епископ; в ней есть Святые Таинства; в ней в Святой Евхаристии есть Тело и Кровь Христовы. В ней любая достойная того душа может ощутить присутствие Святого Духа. Она обладает всей полнотой благодати и истины. Чего же ей, в таком случае, не хватает, для того чтобы быть кафолической? Она - единая паства, и епископ - ее пастырь, во образ Христа, единого Пастыря. Она является земным прообразом единой паствы с единым Пастырем небесного нового Иерусалима. В ней, даже еще в этой жизни, чистые сердца познают Царствие Божие и обручаются Святому Духу. В ней они находят мир, который превосходит всякое понимание, мир, не имеющий никакого отношения к миру сему: мир Мой даю вам.
Павел, волею Божией призванный Апостол Иисуса Христа... Церкви Божией, находящейся в Коринфе... Да, это действительно была Церковь Божия, даже если и находилась в Коринфе, в одном определенном и ограниченном месте.
Это Кафолическая Церковь, нечто определенное в пространстве, во времени и в лицах. Эта конкретная реальность может присутствовать в пространстве и времени многократно, не преставая оставаться той же по существу своему.
Ее связи с другими поместными Церквами являются не узами упорядоченной, юридической взаимозависимости, а узами любви и благодати. Одна поместная Церковь объединяется с другими поместными Православными Церквами мира через их идентичность. Как одна есть Церковь Божия, так и другая есть также Церковь Божия, так же как и все остальные. Они не отделены друг от друга ни государственными границами, ни политическими интересами тех стран, на территориях которых они находятся. Их не разъединяет даже то, что одна Церковь может не ведать о существовании другой. Это - одни и те же Тело и Кровь Христовы, которых причащаются и греки, и негры в Уганде, и эскимосы на Аляске, и русские в Сибири. Одна и та же Кровь Христова течет в их жилах. Дух Святый освящает их умы и ведет их к познанию одной и той же истины.
Конечно, существуют отношения взаимозависимости между поместными Церквами, и существуют регулирующие их каноны. Но эта взаимозависимость является не отношением законной необходимости, а узами уважения и любви, при полной свободе, свободе благодати. И каноны являются не кодексом законов, а мудрым руководством, плодом векового опыта.
Чтобы быть единой, Церковь не имеет необходимости во внешних узах. Не папа, не патриарх и не архиепископ объединяют Церковь. Поместная Церковь есть нечто завершенное; она не является частью некоего большого целого.
Кроме того, взаимоотношения Церквей - это взаимоотношения Церквей в целом, они не являются прерогативой только лишь епископов. Нельзя представить себе епископа вне паствы или независимо от его паствы. Церковь - невеста Христова. Церковь - Тело Христово, а не один только епископ.
Епископа называют патриархом, когда Церковь, пастырем которой он поставлен, является патриархатом; его называют архиепископом, когда Церковь - архиепископия. Иначе говоря, уважение и честь принадлежит поместной Церкви, и как ее продолжению она воздается епископу. Афинская Церковь - на сегодняшний день самая большая и важнейшая поместная Церковь в Греции. По этой причине ей подобает наибольшее уважение, и она заслуживает большей чести, чем другие Церкви Греции. Ее мнение имеет больший вес, и ее роль в разрешении общих проблем наиболее важна. Вот почему она справедливо называется архиепископией. Вследствие этого, ее епископ, принадлежа столь уважаемой Церкви, является столь же уважаемой личностью и по праву называется архиепископом. Сам же по себе он не является ничем большим, как только обычным епископом. В степенях священства - диакон, иерей, епископ - нет выше степени, чем сан епископа. Звания митрополит, архиепископ, патриарх или папа не указывают на высшую степень церковной харизмы, потому что нет большей священной благодати, чем данная епископу. Степени эти указывают лишь на различие в положении Церквей, пастырями которых являются епископы.
Положение Церкви относительно других Церквей непостоянно. Оно зависит от внутренних и внешних обстоятельств. Изучая историю Церкви, мы видим, что первенствующее и почетное положение передаются от Церкви к Церкви в результате естественной преемственности. Во времена Апостолов Церковь Иерусалимская, бесспорно, имела первенство по авторитету и значению. Она знала Христа; она слышала Его слово; она видела Его распятым и воскресшим; в ней впервые сошел Дух Святой. Все причастники веры и жизни в ней не сомневались в том, что следовали путем Христовым. Вот почему Павел, будучи обвиняемым в том, что Евангелие, которое он проповедовал, не было Евангелием Христовым, поспешил предложить его на рассмотрение Церкви Иерусалимской, дабы одобрение этой Церкви заставило умолкнуть его противников (Гал. 2: 1-2).
Позднее первенство мало-помалу перешло к Риму. Он был столицей Римской Империи. Эта Церковь состояла из множества испытанных христиан. Два верховных Апостола жили и проповедовали в ее пределах. Сонм мучеников обагрил ее землю своею кровию. Вот отчего слово ее уважалось, и авторитет ее при разрешении общих вопросов был огромен. Но это был авторитет Церкви, а не ее епископа. Когда спрашивали его точку зрения при разрешении общих проблем, епископ отвечал не от своего собственного лица, как бы это сделал сегодня папа, а от лица своей Церкви. Св. Климент Римский начинает свое послание к Коринфянам так: "Церковь Божия, находящаяся в Риме, Церкви Божией, находящейся в Коринфе..." Он пишет в дружественном тоне, с молитвой, с целью донести свидетельство и мнение своей Церкви о том, что произошло в Церкви Коринфской. В своем письме к Римской Церкви св. Игнатий Богоносец нигде не упоминает ее епископа, хотя пишет так, как будто обращается к Церкви, поистине являющейся первой в иерархии Церквей его времени.
Когда св. Константин перенес столицу Римской Империи в Византию, Рим постепенно стал утрачивать свой блеск. Он стал провинциальным городом. Новая поместная Церковь начала завоевывать авторитет в сознании христианского мира - Церковь Константинопольская. Рим пытался ревностно защищать величие прошлого, но, поскольку реальная жизнь этому не способствовала, он мало-помалу развил хорошо известную папскую экклесиологию, чтобы защитить теоретически то, чему не благоприятствовали реальные обстоятельства. Так Рим двигался от одной безумной идее к другой, к той точке, где он объявил, что папа непогрешим в вопросах веры, несмотря на то, что из-за своей греховности не имеет просвещения от Святого Духа, которым обладали Отцы Церкви.
Константинопольская Церковь играла важнейшую роль в течение долгого периода великих ересей и Вселенских Соборов и, в свою очередь, чрез мученичество тысяч своих чад пролила кровь в период иконоборчества.
Кроме тех Церквей, которые в различные периоды времени имели первенство авторитета, были и другие, занимавшие второстепенные и третьестепенные места. Это были различные патриархаты, старые и новые, и другие важные Церкви или Митрополии. Однако, хотя иерархии и существуют, но это иерархии Церквей, а не епископов. Св. Ириней советует христианам обращаться для разрешения своих проблем не к уважаемым епископам, а к Церквам, имеющим древнейшие корни апостольской преемственности (Против ересей, III, 4, 1).
Однако, не существует организационных, административных или юридических уз между Церквами, кроме уз любви и благодати, тех же самых уз любви и благодати, которые существуют между верующими любой Церкви, между клириками или мирянами. Взаимоотношения межу священником и епископом это не взаимоотношения служащего и работодателя, но харизматические и духовные взаимоотношения. Епископ есть тот, кто передает священнику благодать священства. А священник преподает мирянину благодать Святых Таинств. Единственное, что разделяет епископа и священника, это харизма сана. Епископ не имеет никакого другого отличия, даже если является епископом важной Церкви и носит титул патриарха или папы. "Ничего такого не разделяет их (священников) и епископов. Потому что они тоже поставлены для наставления и защиты Церкви... Они (епископы) выделяются над ними только полномочиями сана, и лишь в этом одном они превосходят священников" (Свт. Иоанн Златоуст, Слово XI на I Тим.).
Епископы не могут вести себя как правители не только по отношению к другим Церквам, но также и по отношению к священникам и мирянам своей собственной Церкви. В их обязанности входит по-отечески присматривать, советовать, направлять, противостоять лжи, взывать ко грешникам со строгостью и любовью, начальствовать с любовью, но обязанности эти они разделяют со священниками. А священники, в свою очередь, смотрят на епископов как на своих отцов в священстве и воздают им такой же любовью.
В Церкви всем управляет любовь. Все различия есть различия харизматические. Это различия не юридической природы, а духовного авторитета. Различия в харизмах есть и среди мирян.
Единство Церкви, следовательно, не есть вопрос послушания высшей власти. Это не вопрос подчинения подчиненных начальству. Внешние связи не создают единства, как не создают его и совместные соборные решения, даже и Вселенских Соборов. Единство Церкви дается причастием Тела и Крови Христовых, причастием Святой Троице. Это литургическое единство, единство мистическое.
Совместные решения Вселенских Соборов являются не основанием, а результатом единства. Кроме того, решения и Вселенского, и поместного собора действительны только тогда, когда они приняты сознанием всей Церкви и находятся в согласии с Преданием.
Папство является искажением уникальности единства Церкви. Оно превратило узы любви и свободы в узы принуждения и тирании. Папство есть неверие в силу Божию и доверие к силе человеческих устроений и систем.
Но не следует думать, что папство присуще лишь Западу. В последнее время оно стало появляться и среди православных. Несколько новоявленных титулов характеризуют этот дух, например, "Архиепископ Всея Греции", "Архиепископ Северной и Южной Америки". Часто можно услышать, как Константинопольского патриарха называют "главой Православия", или как русские называют Москву "третьим Римом", а своего патриарха - держащим бразды правления всем Православием. В самом деле, сильно проявляется дух соперничества. Все это суть проявления одного и того же духа мира сего, той же жажды мирской власти; они сродни тем тенденциям, которые характеризуют современный мир.
Люди не могут чувствовать единства в многообразии. К тому же, это великое таинство. Наша немощь или неспособность чувствовать его берут начало в состоянии отпадения, в котором пребывает род человеческий. Люди превратились из личностей в разделенные и враждебные друг другу индивидуальности, и для них теперь невозможно постигнуть глубинное единство их природы. однако, человек есть и единое, и многое: един по природе и множествен в лицах. Это и есть таинство Святой Троицы и таинство Церкви.
XXVIII. ЛЖЕЕПИСКОПЫ
Крайне важно то, чтобы христиане сознавали, что Церковь имеет духовные, а не административные начала; тогда они не будут мучиться, как это случилось с западными, которые последовали папе в его заблуждениях, потому что думали, что если они не будут следовать за ним, то автоматически окажутся вне Церкви.
Сегодня различные патриархии и архиепископии подвергаются сильному давлению со стороны политических сил, пытающихся навязать православным линию, угодную их собственным интересам. Известно, что Московская патриархия находится под влиянием советских политиков. А Константинопольский патриархат так же допускает влияние американских политических деятелей. Именно этим влиянием был вызван контакт Вселенской патриархии с проамерикански настроенными, с протестантами, со Всемирным Советом церквей; и его верноподданническое расположение к папе стало принимать опасные размеры, результатом чего стало даже силовое давление на другие Православные Церкви.
Америка думает, что если Запад с помощью такого искусственного примирения объединит свои духовные силы, то это укрепит его фронт борьбы с коммунизмом. Но таким образом Церковь становится игрушкой в руках мировых политических сил, что чревато непредсказуемыми последствиями для Православия.
Обязаны ли православные христиане вечно следовать за такой раболепной патриархией? Тот факт, что эта патриархия в течение веков держала первенство значимости и чести в христианском мире, не может оправдать тех, которые последуют за ней к объединению с ересью. Рим некогда тоже имел первенство значимости и чести в христианском мире, но это не обязало христиан последовать ему по пути ереси. Общение с какой-либо Церковью и уважение к ней со стороны других Церквей существует, постольку поскольку эта Церковь остается в Церкви, т.е. пока она живет и действует в Духе и истине. Когда патриархия перестает быть Церковью, допуская общение с еретиками, тогда признание ее другими Церквами прекращается.
Православные люди должны осознать тот факт, что они не обязаны подчиняться епископу, какой бы высокий пост он ни занимал, если этот епископ перестает быть православным и открыто следует за еретиками в стремлении к объединению "на равных началах". Напротив, они обязаны отделиться от него, исповедуя свою веру, потому что епископ, даже если он является патриархом или папой, перестает быть епископом в тот момент, когда он престает быть православным. Епископ - лицо посвященное, и даже если он открыто грешит, ему подобает уважение и честь, до тех пор пока он не будет соборно осужден. Но если он открыто становится еретиком или входит в общение с еретиками, то христиане не должны ожидать какого-либо соборного решения, но должны немедленно отойти от него.
Вот что говорят об этом церковные каноны: "...аще который пресвитер, или епископ, или митрополит дерзнет отступити от общения со своим патриархом и не будет возносити имя его, по определенному и установленному чину, в Божественном тайнодействии, но прежде соборнаго оглашения и совершеннаго осуждения его учинит раскол: таковому святый Собор определил быти совершенно чужду всякого священства, аще токмо обличен будет в сем беззаконии. Впрочем, сие определено и утверждено о тех, кои, под предлогом некоторых обвинений, отступают от своих предстоятелей, и творят расколы, и расторгают единство Церкви. Ибо отделяющиеся от общения с предстоятелем ради некия ереси, осужденныя святыми Соборам и или отцами, когда, то есть, он проповедует ересь всенародно и учит оной открыто в Церкви, таковые, аще и оградят себя от общения с глаголемым епископом прежде соборного рассмотрения, не только не подлежат положенной правилами епитимии, но и достойны чести, подобающей православным. Ибо они осудили не епископов, а лжеепископов и лжеучителей, и не расколом пресекли единство Церкви, но потщились охранити Церковь от расколов и разделений" (Правило XV Собора Константинопольского Двукратного).
XXIX. ПЕРЕД КОНЦОМ
Мир и диавол ведут Церковь к столь устрашающим испытаниям, что недалек день, когда все епископы страны могут войти в общение с еретиками. Что тогда будут делать верующие? Что делать тем немногим, которые сохранят мужество и не последуют толпе, не последуют своим родным, соседям и согражданам?
Все верующие должны будут понять, что Церковь не там, где она видится. Литургии будут совершаться, и храмы будут полны людьми, но Церковь не будет иметь никакого отношения к тем храмам, там клирикам и верующим. Церковь там, где истина. Верующие - это те, кто хранит неповрежденным Православное Предание, которое есть дыхание Духа Святаго. Настоящие священники - это те, которые мыслят, живут и учат так, как это делали Отцы и святые Церкви, или которые, по крайней мере, не отрицают их учения. Там, где не существует этой преемственности мышления и жизни, было бы лукавством говорить о Церкви, даже налицо все внешние признаки и указывают на нее.
Всегда найдется канонический священник, рукоположенный каноническим епископом, следующий Преданию. Вокруг таких священников и соберутся небольшие группы верующих, которые пребудут до последних дней. Каждая такая церковь будет поместной Соборной Божией Церковью. Верующие найдут в ней всю полноту божественной благодати. У них не будет нужды в административных или других связях, потому что общение, которое будет существовать между ними, будет наиболее совершенным из возможных. Это будет общение в Теле и Крови Христовых, общение во Святом Духе. Золотые звенья неискаженного Православного Предания соединят эти Церкви как между собой, так и с Церквами прошлого, с Торжествующей Церковью на Небесах. В этих небольших группах Единая Святая Соборная и Апостольская Церковь сохранится неповрежденной.
Конечно, прекрасно, если во внешнем функционировании различных Церквей существуют порядок и согласие, при которых менее важные Церкви получают свое направление и руководство от более важных Церквей, так как это обстоит сейчас между епархиями, митрополиями, архиепископиями и патриархатами. Но в последние дни такие внешние связи и контакты станут, в основном, невозможными. В мире будет царить такая неразбериха, что одна Церковь будет не в состоянии увериться в православности другой Церкви из-за множества лжепророков, которые наводнят мир и будут говорить: "здесь Христос" или "Христос там". Вероятно, возникнет даже непонимание между истинно Православными Церквами из-за смешения языков, которое существует в современном Вавилоне. Но ничего из этого не сможет разорвать духовного единства Церкви.
Представление, что разрыв юрисдикционной зависимости поместной Церкви от патриархии отрезает эту Церковь от Церкви Православной, является не православным, а папистским. Кроме того, даже существование юрисдикционной зависимости Церквей от одного патриарха является идеей папской. Православный патриарх - это председатель, координатор усилий, советник величайшей важности, но это не деспот и не монарх. Он ничего не может делать вне своей епархии без согласия всех других епископов (32 е Апостольское правило).
Вполне возможно, что тогда, в последние дни, когда различные церкви и религии соединятся и предстанут как единое целое, истинная Православная Церковь будет выглядеть разделенной на небольшие, редкие, разбросанные приходы, так что даже, возможно, один от недостатка доверия будет подозревать другого, подобно тому как солдаты подозревают друг друга, когда узнают, что враг носит такую же форму.
В последние дни все будет заявлять, что они православные христиане, в их собственном понимании сути Православия. Но несмотря на все это, имеющие чистое сердце и ум, просвещенный божественною благодатью, узнают Православную Церковь, невзирая на ее явную раздробленность и крайний недостаток внешнего блеска. Они соберутся вокруг истинных пастырей и станут столпами Церкви. Пусть люди на земле делают, что хотят. Пусть собираются экуменические конференции; пусть церкви объединяются; пусть христианство будет искажено; пусть традиции и жизнь изменятся; пусть религии объединятся. Церковь Христова останется неизменной, как говорит Златоуст, потому что если даже один из ее столпов останется стоять, Церковь не падет: "Ничего нет прочнее Церкви. Она выше небес и шире земли. Она никогда не стареет; она всегда расцветает".
Столп Церкви - это каждый истинно верующий, который привержен Преданию отцов, несмотря на все устрашающие события в мире, пытающиеся отвратить его. Такие столпы пребудут до конца мира, что бы ни случилось. Кроме того, когда произойдут все те события, пришествие Господне не замедлит. Это положение дел будет самым страшным знамением того, что Его пришествие приближается. Именно тогда и наступит конец.
XXX. ЗНАМЕНИЯ ПРИШЕСТВИЯ
Слащавые или пресные и сентиментальные христиане рассматривают вышеупомянутое как чрезмерный и все отвергающий пессимизм. Как союзники мира сего, они не могут увидеть печати диавольской на том, что они одобряют. Не могут они увидеть и страшную пропасть, отделяющую мир от Бога, потому что иначе им пришлось бы признать, что та же пропасть и их отделяет от Бога.
Поэтому они терпеть не могут тех, кто пессимистично настроен относительно современного Вавилона. Они довольны той эпохой, в которой живут. Будущее видится им таким светлым. Христианство для них идет в ногу со временем, и они настолько довольны этим, что никогда не простят вам, если вы покажете им, что они находятся в прелести.
В будущем им видится объединенная всемирная церковь, где все соединены узами любви. Еретики различных толков являются для них братьями во Христе, с которыми они были разъединены эгоистическими устремлениями и узостью мышления прошедших времен. Они признают наличие догматических различий, но эти различия будут преодолены любовью, или, говоря более прямолинейно, они забудутся от любви.
Но какое отношение эта слезливая любовь имеет к любви Божией? Как могут они бесстыдно заявлять, что у них в сердцах больше любви, чем было у святых, которые не могли, при всей своей любви, преодолеть барьеры, отделявшие их от ереси, но, напротив, воздвигали еще более высокие стены, дабы защитить овец от волков?
То, что эти христиане принимают за любовь, есть ничто иное, как любовь мирская. Это согласие с ложью тех людей, которые не могут вынести трудностей борьбы с силами тьмы.
И их мечта об идеале, который заключается в хороших и добропорядочных людях, делающих из Христа правителя на этой земле, - это искушение в пустыне, мечта, осужденная Самим Господом.
Пусть же сверх-оптимисты заглянут в двадцать четвертую главу Евангелия от Матфея и увидят, что пророчествует Господь о последних днях.
И вышед Иисус шел от храма. И приступили ученики Его, чтобы показать Ему задания храма. Иисус же сказал им: видите ли все это? Истинно говорю вам: не останется здесь камня на камне; все будет разрушено.
Когда же сидел Он на горе Елеонской, то приступили к Нему ученики наедине и спросили: скажи нам, когда это будет? И какой признак Твоего пришествия и кончины века? Иисус сказал им в ответ: берегитесь чтобы ко не прельстил вас; ибо многие придут под именем моим и будет говорить: "я Христос", и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах. Смотрите, не ужасайтесь; ибо надлежит всему этом убыть. Но это еще не конец: ибо восстанет народа на народ и царство на царство, и будут глады, моры и землетрясения по местам; все же это начало болезней.
Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое. И тогда соблазнятся многие; и друг друга будут предавать, и возненавидят друг друга; и многие лжепророки восстанут и прельстят многих; и, по причине умножения беззакония, во многих охладеет любовь; претерпевший ж до конца спасется. И проповедано будет сие Евангелие Царствия по всей вселенной, во свидетельство всем народам; и тогда придет конец.
Итак, когда увидите мерзость запустения, реченную через пророка Даниила, стоящую на святом месте, - читающий да разумеет, - тогда находящиеся во Иудее да бегут в горы; и кто на кровле, тот да не сходит взять что-нибудь из дома своего; и кто на поле, тот да не обращается взять одежды свои. Горе же беременным и питающим сосцами в те дни! Молитесь, чтобы не случилось бегство ваше зимою или в субботу; ибо тогда будет великая скорбь, какой не было от начала мира доныне и не будет. И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы никакая плоть; но ради избранных сократятся те дни.
Тогда, если кто скажет вам: вот, здесь Христос, или там - не верьте; Ибо восстанут лжехристы и лжепророки и дадут великие знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. Вот Я наперед сказал вам. Итак, если скажут вам: вот, Он в пустыне, - не выходите; вот, Он в потаенных комнатах, - не верьте; ибо, как молния исходит от востока и видна бывает даже до запад, так будет пришествие Сына Человеческого; ибо где будет труп, там соберутся орлы.
И вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, и звезды спадут с неба, и силы небесные поколеблются. Тогда явится знамение Сына Человеческого на небе; и тогда восплачут все племена земные и увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И пошлет Ангелов Своих с трубою громогласною, и соберут избранных Его от четырех ветров, от края небес до края их.
От смоковницы возьмите подобие: когда ветви ее становятся уже мягки и пускают листья, то знаете, что близко лето. Так когда увидите все сие, знайте, что близко, при дверях. Истинно говорю вам: не прейдет род сей, как все сие будет. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут.
Ученики просили Господа поведать им о том, что явится знаком его пришествия и конца мира; и Христос, отвечая, начинает словами: Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас. Опасность прелести в последние дни будет ужасающая, и это потому, что многие придут, говоря: я Христос, и прельстят многих. Многие придут, именуя себя Христом или Его представителями и посланниками, или учителями христианства, - люди, претендующие быть христианами, не будучи ими в действительности. И они сумеют пробудить ответное движение в людских сердцах, и многих они уведут в прелесть.
Христос не говорит о явных врагах Божиих; Он говорит не о материалистах, не о коммунистах, не об атеистах, а о тех, которые кажутся друзьями Божиими, христианами, не являясь таковыми на самом деле. Это от них Христос хочет спасти верных, потому что они являются Его главными врагами, лицемерами, которые могут прельстить.
Христос описывает некоторые знамения, которые будут началом болезней: войны и военные слухи, глады, моры, землетрясения. Все это не будет еще концом, но будет предшествовать концу. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас, и весь мир возненавидит вас за имя Мое. Тогда многие из христиан соблазнятся и станут предавать друг друга. И появятся среди них многие лжепророки и прельстят многих. И по причине преумножения беззакония во многих охладеет любовь к Богу и ближнему. И только тот спасется, кто терпеливо и мужественно выстоит пред этими искушениями до конца.
В хаосе апостасии и душевной теплохладности будет завершена проповедь Евангелия всему миру, чтобы все узнали его, чтобы все люди смогли услышать зов Бога. Однако, поскольку много званных, но мало избранных, люди услышать это Благовестие, но не примут его; они узнают его, но не будут жить им. Оно пребудет во свидетельство всем народам, страшное свидетельство того, что люди знают истину, и если они не следуют ей, то это объясняется не неведением а ненавистью к свету. Тогда придет конец. Когда все это произойдет и явная апостасия достигнет своего пика, тогда наступит конец мира и Второе Пришествие Христа.
Затем Христос заговорил о событии, на первый взгляд не связанном с концом мира, - о разрушении Иерусалима. Но это разрушение, действительно произошедшее спустя сорок лет, прообразовало конец мира. Когда отступление людей Израиля завершилось тем, что они, узнав Христа, вместо того чтобы принять Его, распяли Его и стали преследовать Его учеников, - тогда пришел конец Иерусалима. Тогда, по пророчеству Даниила, мерзость запустения водворилась на святом месте храма, и там не осталось камня на камне, а все священное и святое израильского народа было уничтожено и рассеялось. То же самое случится и с новым Израилем - христианским миром. Как и ветхий Израиль, он также был призван стать чадом Божиим и, как и ветхий Израиль, отверг своего милосердого Отца и, вместо того чтобы искать Царствия Божия, стал искать царствия человеческого. Поэтому, когда его отступничество возрастет до предела, для него также исполнится пророчество Даниила. Мерзость запустения воцарится и в нем, на святом Божием месте, в Церкви Его и в Его храмах. И придет антихрист, воссядет вместо Бога и повелит людям служить ему, как Богу. Тогда все священное и святое в новом Израиле, в истинной Церкви Христовой, рассеется и будет загнано в разные концы земли. И как после разрушения Иерусалима римлянами все пребывшие верными Богу и последовавшие за Христом перешли в новый Израиль, так после конце мира истинный и вечный Израиль, истинные чада Божии, перейдет в новый Иерусалим, вечный нерукотворный град, уготованный любовью Божией.
Посему, когда вы увидите мерзость запустения, стоящую на святом месте Божием, тогда все истинно верные да бегут в горы; да вознесут они свои помыслы к высотам духовной жизни; да разорвут они связи с мертвецами мира сего. Всякий восшедший к горним вершинам молитвы, да не снизойдет от небесной беседы к суетным заботам мира сего; возложивший руку свою на плуг, делающий дело Божие, да не оборачивается вспять, к суетным делам человеческим. Но горе тем непраздным душам, которые не родят никакого духовного плода; горе всем тем, кто все еще питается молоком и не вкусил твердой пищи Духа. Поэтому молитесь, чтобы конец мира не застал вас в том тяжелом состоянии, когда сердце ваше заледенело и стопы вашего духа связаны. Потому что в то время верующих постигнет великая скорбь, какой не было от начала мира. И если бы не сократились те дни, то не спаслась бы и одна душа, но ради избранных сократятся те дни, дабы они не прельстились и не погибли.
Тогда если кто-нибудь скажет вам, что Христос пришел, что Он здесь или там, - не верьте, потому что восстанут лжехристы и лжепророк, которые дадут знамения и чудеса, чтобы прельстить, если возможно, и избранных. И Господь продолжает: Вот, Я наперед сказал вам. То есть, "Я обо всем предупредил вас заранее". Если скажут вам, что Христос пришел, что Он в пустыне или в каком-либо городе, не верьте; потому что когда Христос придет, Он придет не тайно, но свет Его возблистает пред людьми, как свет от вспышки молнии, от востока до запада, и пред Ним против воли своей предстанет все человечество.
Сразу же после той скорби, от которой будут страдать верующие в те последние дни, солнце и луна померкнут, и звезды спадут с неба. И тогда на небе явится Крест, знамение Сына Человеческого; и восплачут тогда все племена земные и узрят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных с силою и славою великою. И ангелы Его соберут всех избранных Божиих от четырех концов неба и земли.
Когда вы видите что на смоковнице распускаются листья, вы по этому признаку узнаете, что близко лето. Так и когда вы увидите все то, о чем Я предупредил вас, вы узнаете, что близок конец. Истинно говорю вам, не прейдет род сей, как Иерусалим будет разрушен; и не прейдет род христианский, как грехи их превозмогут и уничтожат род сей; все, о чем Я сказал вам, произойдет. Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут.
Не вопрошайте Меня, в какой день или сколько времени спустя произойдет все это, потому что о дне том не знают даже ангелы небесные. Только будьте всегда готовы к тому дню, чтобы не пришел он, как вор, и не застал вас неготовыми. Дни пред пришествием Сына Человеческого будут подобны дням Ноя. Как и в те дни перед самым потопом люди спокойно ели, пили и женились, как будто ничего не должно было случиться, до того самого дня, когда вошел Ной в ковчег и начался потоп, поглотивший их прежде чем они смогли понять, что произошло, - так будет и в пришествие Сына Человеческого. Тогда из двух человек, трудящихся рядом, одного ангелы возьмут к Богу, а другой останется вдали от Него.
Итак, бодрствуйте, потому что не знаете, в который час Господь ваш приидет.
XXXI. ОПАСНОЕ ВРЕМЯ ПРИДЕТ
Откуда же, в таком случае, взяться оптимизму относительно последних времен? Если Господь предупреждает, что ложь так опутает всю землю, что даже избранные на каждом шагу будут в опасности быть прельщенными лжехристианами и лжехристами, которые будут повсюду, - как же мы можем быть оптимистичны относительно будущего? Как можем мы быть оптимистами, если Господь предупреждал о преумножении беззакония и охлаждения любви в людях?
Конечно, существуют предсказания о "союзе церквей" и о соединении всех, - предсказания, сделанные теми, которые приходят во имя Его, дабы прельстить многих. Но берегитесь, чтобы кто не прельстил вас... Вот, Я наперед сказал вам. Единение, которого ищут лжехристиане нашего века, является одной из самых изощренных уловок лжи, уловкой лицемерного благочестия, от которой Господь хочет защитить нас, призывая к осторожности. Если, как они учат, единение в всемирное распространение христианства является завершающим актом в истории человечества, то почему же тогда Христос предсказывает напасти для избранных Своих в те дни? Если Евангелие будет принято всеми и все народы земли будут жить по нему, то почему же тогда Христос говорит, что дни конца мира будут подобны дням Ноя, когда отступничество охватило всю землю, и нашлась лишь горсть верных Богу людей, вошедших в ковчег, символизировавший Церковь?
Если последние дни мира станут временем осуществления того идеала, о котором мечтают сентиментальные "душевные" христиане, то почему же тогда апостол Павел пишет Тимофею такие слова: Знай же, что в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы, сребролюбивы, горды, надменны, злоречивы, родителям непокорны, неблагодарны, нечестивы, недружелюбны, непримирительны, клеветники, невоздержны, жестоки, не любящие добра, предатели, наглы, напыщенны, более сластолюбивы, нежели боголюбивы, имеющие вид благочестия, силы же его отрекшиеся.
И где, в таком случае, оптимизм у апостола Павла, пишущего Фессалоникийцам, которые со дня на день ожидали пришествия Христова: Да не обольстит вас никто никак (т.е. что Христос придет прямо сейчас). Ибо день тот не придет, доколе не придет прежде отступление и не откроется человек греха (антихрист), сын погибели, противящийся и превозносящийся выше всего, называемого Богом или святынею, так что в храме Божием сядет он, как Бог, выдавая себя за Бога. Тогда Христос еще не придет. И тогда откроется беззаконник, которого Христос убьет духом уст Своих и истребит явление м пришествия Своего того, которого пришествие, по действию сатаны, будет со всякое силою и знамениями и чудесами ложными, и со всяким неправедным обольщением погибающих за то, что они не приняли любви истины для своего спасения. И за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду.
В таком случае, будущее далеко не столь прекрасно, каким оно представляется погибающим, которые не приняли любви истины для своего спасения. Для него будет характерна апостасия, величайшее из когда-либо ведомых отступлений мира от истины. Потому что это будет не чистое и откровенное отрицание Бога, а лицемерие, подмена веры и истины.
Не то же ли пророчествовали и пустынные отцы и великий сонм святых Церкви о последних временах? Приведем беседу ученика со своим духовным отцом, взятую из "Евергетинос" (издание 1958 г., том II, стр. 114): "И брат сказал ему: "Что же будет потом? Изменятся ли христианские предания и традиции, и не будет ли того, что в Церкви не останется священников?" Старец же отвечал: "Во времена, близкие тем, любовь во многих охладеет, и немалое будет бедствие: бегство и перемещение народов, отступничество царей, легкомыслие священников, небрежность монашествующих; будут настоятели, пренебрегшие своим собственным спасением и спасением своей паствы, жадные до пиров и застольных речей, вздорные, ленивые к молитве, но скорые на клевету, готовые осуждать житие и учение старцев, не подражая им и не слушая их, но предпочитая поносить их, говоря: 'Если бы мы жили в те времена, то тоже подвизались бы'. А епископы в те дни будут поклонниками власть имущих, принимая решения в пользу тех, кто будет одаривать их, не защищая бедного в суде, притесняя вдов, обижая сирот; и в людях возрастет неверие, безнравственность, ненависть, враждебность, ревность, соперничество, воровство, пьянство". Брат сказал: "Что же тогда надо будет делать, в те времена?" И старец отвечал: "Чадо, в те дни спасающийся да спасет свою душу, и он будет наречен великим в Царствии Небесном"".
Из этих пророчеств, которые частично уже исполнились, можно легко сделать вывод о том, куда идет человечество. Его ждет в будущем духовное банкротство, при котором любовь к Богу и ближнему охладеет, и люди станут до крайней степени эгоистичными, жадными, хвастливыми, богохульниками и любителями наслаждений.
Но это духовное банкротство не предстанет во всей своей действительной пустоте и нелепости, а будет прикрыто видимостью удивительной религиозности. Те люди, при всем множестве своих духовных язв, будут иметь видимость столь же великого благочестия. Многие будут проповедовать во имя Христа и своими лживыми благочестием и религиозностью прельстят погибающих, - всех тех, кто не будет иметь в сердце любви к истине, дабы распознать волка в овечьей шкуре. И кроме того, лжехристы и лжепророки в последние дни будут сопровождать свою проповедь знамениями и великими чудесами, которые будут происходить силою бесовскою (спиритуализм, магия, факирство и т.д.).
И в конце концов, когда вера подавляющего большинства людей на земле будет разъедена этими лжепророками, и когда души их будут готовы, тогда тот, кого ожидали и по-прежнему ожидают иудеи, откроется; откроется тот, кому путь человечество подготавливало вот уже в течении целых веков, тот, кто станет идолом и богом всего поколения последних людей, - человек греха, сын погибели, - противник, который подобно люциферу превознесется вше всего, что люди прежде чтили. Он воссядет в храме Божием, как Бог, и с помощью страшных сил, знамений и чудес, которые явит силою сатаны, докажет помраченным и близоруким умам человеческим, что он и никто иной есть Бог.
Он сделает союз, которого желают сентименталисты, реальностью. Перед его троном люди всех религий и духовных течений, служа ему, склонятся, как братья. Он объединит все народы земли под своим владычеством, потому что дана была ему власть над всяким коленом и народом, и языком и племенем. И поклонятся ему все живущие на земле, которых имена не написаны в книге жизни у Агнца, закланного от создания мира.
Для людей мирских эта ожидаемая картина вселенского государства и вселенской религии представляется чем-то очень приятным. Но так же это расценивают сегодня и те, которые желают союза церквей и безразличны к истине. Для них догматические вопросы - лишь бесполезная византология. Но за сие пошлет им Бог действие заблуждения, так что они будут верить лжи, да будут осуждены все не веровавшие истине, но возлюбившие неправду.
XXXII. НОВЫЙ ИЕРУСАЛИМ
В царстве антихриста те немногие, которые останутся истинными православными христианами, будут камнем преткновения, единственным диссонансом в диавольской гармонии. Для них те дни будут днями великой скорби: И будете ненавидимы всеми народами за имя Мое. Это будет новым периодом мученичества, мученичества в большей степени душевного, нежели телесного. В этом огромном вселенском государстве православные христиане будут изгоями общества. И (он) действовал так, чтобы убиваем был всякий, кто не будет поклоняться образу зверя. И он сделает то, что всем - малым и великим, богатым и нищим, свободным и рабам - положено будет начертание на правую руку их или на чело их, и что никому нельзя будет ни покупать, ни продавать, кроме того, кто имеет это начертание, или имя зверя, или число имени его. Да, тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас. Потому что к вам сошел диавол в сильной ярости, зная, что немного ему остается времени. Претерпевший же до конца спасется. Но ради избранных сократятся те дни. Ибо вдруг, после скорби дней тех, солнце померкнет, и луна не даст света своего, ...и силы небесные поколеблются... И тогда увидят Сына Человеческого, грядущего на облаках небесных, с силою и славою великою.
Пусть неверные насмехаются, пусть они жалеют нас. Христиане живут не ради мира сего. Они никогда не принимали сей мир, место изгнания, за отечество; они не украшали его так, как будто собирались жить здесь вечно. Они жили на земле, словно беженцы, с ностальгией по утраченному ими раю, с ностальгией по отечеству. Они родились на земле, но отечество жило в сердцах их, и на каждом шагу они слышали его зов. Они ждали того момента, момента трубного гласа, когда они предстанут пред очами Господа своего, момента, когда они узрят лицом к лицу Его радостный лик.
Христиане - странники в мире сем, как сказал св. Макарий Египетский. Они отвержены, презренны, с раскаянием в сердце и скорбью в уме, они живут не так, как другие люди (св. Исаак Сирин). Будучи людьми, они сдерживают себя, не превозносясь и не думая о себе, что они - какие-то особенные; но их унижают и отвергают более, чем кого-либо из людей (св. Макарий Египетский).
Вы говорите, что наша религия - опиум; вы по-своему правы. Для вас, не имеющих опыта причастия Божественной благодати, для тех, чьи сердца никогда не бились от ее дыхания, чьи глаза никогда не проливали слез божественной любви, для тех, кто никогда не видел чего-либо дальше земного горизонта, вполне естественно думать, что религия, отрицающая мир, является наркотиком. Поистине, если Христос не воскрес, то мы самые несчастные среди людей. Но Христос воскрес, и каждая воскресшая душа живет этим воскресением. А для тех, кто не живет этим воскресением, естественно смеяться над христианами.
Много раз уже христиане неопровержимо доказывали, сколь нелепо выглядят высмеивающие их веру. Но что из этого? Разве здравый смысл им препятствует верить? Нет, это туманы, поднимающиеся из болот их сердец, не дают им видеть. Сам по себе, здравый смысл никогда не мог заставить человека понять что-либо. Так пусть же они смеются. Их насмешки лишь приближают верных к Господу.
Итак, мы не препятствуем вам смеяться. Но что мы не позволим вам делать, так это искажать Евангелие, извращать нашу веру и ставить ее на службу вашим собственным целям. Мы никогда не позволим вам делать нашей вере мирское приложение и придавать ей мирскую целесообразность. "Евангелие говорит о предметах не земных, а небесных... Все их учения противны природе" (Свт. Иоанн Златоуст. Слово I на Евангелие от Матфея).
Следовательно, христианство не уготовляет никакого земного царства, никакого земного града. У него нет ничего общего с цивилизациями и мирскими системами. У него нет ничего общего с цезарями и цезаро-папистами. Все цели, которые преследуют люди мира сего, находятся на том уровне, где все тленно. Христиане же мыслят, живут и движутся в мире нетленном.
Желающие объединить так называемые христианские церкви не верят в Церковь, не верят в учение Христа. Они просто используют его для своих собственных интересов. Их цель - град земной, и к достижению этой цели они хотят привлечь всех людей.
В действительности, вопроса об объединении христиан не существует. Истинные христиане были, есть и всегда будут объединены. Они были и будут единой паствой с единым Пастырем. Бытие людей, независимо от того, какую религию они исповедуют, имеет одно назначение: найти Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь Христову и испить от источника воды, текущей в жизнь вечную. Церковь одна. Людей много, но лишь немногие являются ее чадами.
Город, уготованный для друзей Божиих, не имеет ничего общего с миром сим. Он вечен, нерукотворен, он от иной земли, от иного мира. И увидел я новое небо и новую землю... И я увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба... И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет; ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое... Я есмь Альфа и Омега, начало и конец; жаждущему дам даром от источника воды живой... И узрят лице Его, и им Его будет на челах их. И ночи не будет там, и не будут иметь нужды не в светильнике, ни в свете солнечном, ибо Господь Бог освещает их; и будут царствовать во веки веков.
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
 | |||||||||
|
Код баннера © 2000-2024 Церковь Иоанна Богослова |
|
