|
Радуйтесь, ибо Господь грядет судить |
|
 |
|
Rus |
|
Eng |
|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
   |
 |
 |
 |
 |
священник Стефан Красовицкий
О богословии Александра Каломироса
Данная статья была откликом на русский перевод труда др. Александра Каломироса "Огненная река", появившегося в журнале "Православное обозрение" в 1982 году. Несмотря на почитание, которым окружено имя недавно скончавшегося греческого богослова, мы вынуждены вернуться к опровержению его взглядов, поскольку считаем их чрезвычайно вредоносными.- Изд. Доктор Каломирос и блаженный Августин
В своей статье доктор богословия Александр Каломирос прежде всего призывает к анафематствованию канонизированного Церковью святого - блж. Августина, епископа Иппонийского. Такого заявления было бы достаточно, чтобы не читать и не разбирать указанной статьи. Св. Киприан Карфагенский на предложение ознакомиться с богословием раскольника отвечал, как известно, отказом, говоря, что ему нет дела до богословия человека, находящегося в разрыве с Церковью.
Достойно удивления мнение др. Каломироса по поводу причин, помешавших Церкви ранее анафематствовать блж. Августина. Главной причиной, по его мнению, является неосведомленность Восточной Церкви в трудах блж. Августина ввиду их обширности. Однако блж. Августин был очень знаменит как на Западе, так и на Востоке, и, в частности, полемика св. Марка Эфесского с латинянами на Флорентийском соборе показывает глубокую осведомленность этого Святого отца Восточной Церкви в главном и наиболее обширном труде блж. Августина "О Граде Божием".
Др. Каломирос утверждает, что только "св. Иоанн Кассиан... понял, какой яд содержался в августиновских учениях, и стал с ним бороться". Сам др. Каломирос не входит в рассуждения о том споре. Вопросы, поднятые св. Иоанном Кассианом и блж. Августином в начале V века, сложнее, чем обыкновенно думают. Церковь не осудила мнения блж. Августина, хотя и не приняла некоторых из них. Этот спор упомянут автором только для внешнего эффекта, так как послужившие его причиной мнения блж. Августина не поддерживаются ни Православной Церковью, ни католической, а в задачу автора входило показать разложение западного богословия под влиянием взглядов блж. Августина. Что касается вопросов поднятых др. Каломиросом, то в этой области учение блж. Августина ни в чем не противоречит учению других отцов и учителей Церкви, но противоречит учению др. Каломироса, что мы и покажем ниже.
О долге и первородном грехе
В манере автора избегать четких формулировок в тех случаях, когда его учение явно расходится с учением Церкви, но стечением цитат создавать нужное ему впечатление.
Автор приводит высказывания Святых отцов о том, что в основе первородного греха лежит преслушание заповеди. Однако факт преслушания совершенно обесценивается и все внимание устремлено на то, что "древо познания добра и зла было полезным древом, но что вкушать от него было еще преждевременно, о чем и предупреждал первых человеков Бог".
Из понятия о грехе исключен юридический смысл, и на первый план выходит стихия действия, так сказать, "процесс вкушения" от древа познания добра и зла. Итак, если не избегать четких формулировок, то следует сказать, что первородный грех автор видит не в преступлении заповеди, как поступке, но в значительном удалении от Бога через само действие. Автор противопоставляет преслушание, как таковое, - удалению от жизни в Боге, в то время как такое противопоставление неправомерно.
Сознательное неповиновение - вот сущность первородного греха, а за этим нарушением Божией правды следует праведный суд Божий.
Священное Писание внедряет в сознание человека понятие об истине и правде. Человек, по Писанию, заключил с Богом союз, основанный на личном долге и послушании. Суд Божий с самого начала судил людей, еще не согрешивших, судил, сохраняя союз, то есть утверждая истину и правду. Непослушание вызвало и соответствующее действие суда.
Если же, как др. Каломирос, принять одно лишь действие за основу первородного греха, то на это можно с уверенностью возразить: Бог, создавший мiр из ничего и поддерживающий его в состоянии существования, любое вредное действие может мгновенно исправить. Для этого не нужно Воплощения и Крестной Жертвы Спасителя. Тогда напрасно мы исповедуем христианскую религию, как отличную от естественных религий.
Таким образом, учению др. Каломироса о первородном грехе будет соответствовать учение о спасении любой стихией действия, то есть отвергающее удовлетворение правде Божией. Так, например, когда говорят о "преждевременности" в противовес нарушению заповеди, то разрушается само понятие преждевременности, так как времена и сроки устанавливаются Богом, и их нарушение является и нарушением установления.
Вне юридического понимания сама стихия представляется устанавливающей сроки и вызывающей запрещение Божие, то есть стихия как бы диктует Богу Его установления.
Кроме того, как толкует блж. Августин, люди через падение познали, что такое зло (то есть отпадение от Бога), а что такое добро. Они могли бы, следовательно, то же самое узнать и не через падение, если бы преодолели искушение змия и в процессе этого преодоления узнали бы, что послушание - добро, а преслушание - зло. Это означало бы, что вкушение от древа стало бы для них не преждевременным.
Любовь и суд
Др. Каломиросу не нравится понятие "суд Божий", которое он хочет всячески извратить или перетолковать таким образом, что будто бы понятие "суд Божий" ничего общего не имеет с выработанным человеческим разумом понятием "суд". Хотя, спросим мы, зачем бы тогда Божественному слову употреблять это понятие, обращаясь к человекам?
Понятие "суд", по мнению др. Каломироса, не вяжется с Божественной любовью, то есть любовь и суд несоединимы в представлении о Боге. В этом автор повторяет ошибку гностиков-маркионитов, которые, как о том пишет св. Ириней Лионский, "чтобы устранить от Отца власть карать и судить, почитая ее недостойной Бога, и думая, что они придумали Бога без гнева и благого, говорили, что один Бог судит, а другой Бог спасает, неразумно отнимая у того и другого разум и правосудие. Ибо если судящий Бог вместе с этим не благ для того, чтобы оказывать милость тем, кому следует, а осуждать тех, кого следует, то он окажется несправедливым и немудрым судией. С другой стороны добрый Бог, если Он только благ и не одобряет тех, кому оказывает благость, будет вне справедливости и благость Его окажется немощной, потому что не спасает всех, если не сопровождается судом".[1]
Согласно православному учению, "все существующее - из Блага"[2], то есть "зло не есть сущее".[3] "Зло является ослаблением или недостатком блага".[4] "Зло не существует... Зла, как такового, нигде нет... И даже демоны обретают бытие из Блага, и это бытие благо".[5] "Кроме же того, что худо в демонах? Безрассудный гнев, безумная похотливость, неудержное воображение. Но эти свойства, хотя и присущи демонам, [тем не менее] не повсюду и не во всем сами по себе худы. Ибо для некоторых живых существ не обладание ими, но отъятие их является утратой жизни и, следовательно, злом...".[6] "Зло же в них [демонах] является плодом отпадения от природных их добродетелей... и ослаблением присущих им ангелоподобных совершенств".[7]
Итак, живые существа делятся на разряды, которые не подлежат наказанию за то, что они - эти разряды, а не более высокие. "И звезда от звезды разнится в славе" (1 Кор. 15:41), и ангелы имеют свою иерархию и не наказываются за это, но наделяются любовью Божией, или сиянием Божества, в разной степени. Более того, любовь Божия и выражается в этом порядке, так как тот же Бог, Который именуется Любовью, именуется и Праведностью, "потому что воздает всем существам по достоинству надлежащую меру, красоту, благопорядочность, устройство, всякое распределение и расположение".[8]
Где же тот порог, который отделяет блаженство праведных от наказания грешников? Он, как мы видим, не в разрядах. Не будь суда, грешники и не должны были бы наказываться за свои недостатки, то есть за принадлежность к более низкому, по сравнению с праведными, ряду: "благость Божия окажется немощной, потому что не спасает всех, если не сопровождается судом".
Если же судит Бог, то судит не за принадлежность к тому или другому разряду, ибо в этом случае суду и наказанию подвергнутся все, кроме Самого Бога, включая и высшие чины ангельские, так как "если судящий Бог вместе с этим не благ для того, чтобы оказывать милость тем, кому следует, а осуждать тех, кого следует, то Он окажется несправедливым и немудрым судией".
Следовательно, по суду наказывается самоволие. Св. Дионисий Ареопагит пишет: "Сознательно согрешающими Писание называет тех, кто слишком слаб в надлежащем познании и исполнении добра... Однако, кто-нибудь может сказать: слабость не должна быть наказуема, но, наоборот, требует снисхождения. Это возражение было бы правильно, если бы человеку не дана была мощь. Но так как мощь, согласно Писанию, происходит из Блага, Которое наделяет соответственным образом всех непосредственно, то не следует одобрять извращения, преступления, удаления или отпадения от каждому свойственных добродетелей, дарованных Благом".[9]
Но как раз сознательное отпадение от свойственных добродетелей не ставится др. Каломиросом ни во что. Исключив понятие "суда", он делает виновником страдания грешников само состояние.
Автор ставит страдание в зависимость от разряда, к которому принадлежит существо, а так как каждая степень сущностей является более низкой по сравнению с предыдущей и так - до Самого Бога, то они и должны все сожигаться тем огнем, который др. Каломирос называет "любовью". Если границу провести между какими-либо линиями совершенств, поставив вверху рай, а внизу ад, то либо Бог - не праведный судия, так как если может спасти то, что вверху, почему не спасает то, что внизу; если тех карает, то должен карать и этих, создав неправедный ад.
Учение, отвергающее суд в прямом юридическом смысле, будет приближаться к представлению о границе между линиями совершенств, следовательно, к представлению о двух началах. Одно благое, простирающее свою власть до определенной степени совершенства; другое же - злое - ниже этой границы. Получается манихейство, против которого успешно боролся нелюбимый др. Каломиросом блж. Августин и которым отдает учение самого др. Каломироса.
Никакое вообще состояние, как было показано, никакое "несовершенство" не является удалением от любящего Бога. Удалением же от Него, то есть от любви Божией, является именно то, что подвержено суду; если бы не было суда, то не было бы удаления от Бога. Не было бы Самого Бога Истины и Правды. Таким образом, наказание грешников возможно лишь потому, что есть суд Правды и Истины. Неправда подвергается суду Правды.
Итак, мы видим, что понятие "суд" здесь равно только самому себе, и невозможно заменить его другим понятием или приписать ему "не-юридический" смысл. Во всех подобных случаях мы имеем дело с заменой праведного суда Божия неким неправедным судом, то есть чуждым истинной любви Божией удалением от этой любви и страданием за недостатком степеней совершенства. Блаженство же праведных будет означать в подобном контексте некое освоение инертной стихии, называемой "любовью", причем это освоение является иллюзией в головах создателей подобных теорий, так как никакое приближение к Богу и любви Божией невозможно без милости и милосердия Бога, а следовательно, суда.
Искупление и справедливый суд
Отрицание суда Божия привело, естественно, к искажению представления о первородном грехе. По мнению др. Каломироса, первый человек пострадал не от нарушения заповеди, но от плода древа познания.
Если падение произошло от нарушения правды Божией, а не от стихии, то жертва Христа Спасителя не могла быть ни чем иным, как удовлетворением правде Божией.
Св. Григорий Палама в своих Омилиях говорит: "Предвечное и неописанное Слово Божие и Вседержитель, и Всемогущий Сын мог бы без того, чтобы воплотиться, всячески избавить человека от тления, смерти и рабства диаволу... Но более соответствовал нашему естеству и немощи и более всего отвечал Совершителю способ посредством Воплощения Слова Божия, как заключающий в себе и принцип правосудия".[10]
И далее: "Долженствовало человека примирить с Творцом, ибо иначе и не было бы возможным освободить его от того рабства. Следовательно, была нужда в Жертве, примиряющей нас с Высочайшим Отцом и освящающей осквернившихся общением с лукавым. Значит, была нужда в Жертве, очищающей и чистой, но также была нужда и в Священнике, и то - чистом и безгрешном". [11]
В этом Искупление. Поэтому всякий, поступающийся христианским долгом, нарушающий верность Истине, идущий на компромисс с ложью и не раскаивающийся в этом, ставит себя вне спасительного Креста Христова и делает для себя бесполезным очищение от других грехов путем покаяния. Таково сергианство - Христианство лишенное "юридизма".
Др. Каломирос цитирует св. Симеона Нового Богослова: "В будущей жизни христианина не испытывают: отрекся ли он от целого мiра во имя Христовой любви, или раздал он свои богатства нищим, постился ли, бодрствовал или молился, или плакал и сокрушался о своих грехах, или совершал добрые дела при жизни, но его внимательно испытывают в его сходстве со Христом, как делает сын со своим отцом". Не что-либо иное, а именно соответствие Истине будет предметом испытания на суде.
В наших представлениях о Боге любовь неотделима от правды, а, следовательно, суда и справедливости.
В Писании и святоотеческом Предании Бог прославляется за справедливость, и милость, согласно Богооткровенному слову Божию, неотделима от праведного суда, и потому милость и суд составляют неотъемлемое свойство Сущности и Бытия Божия. Потому "всякий не делающий правды не есть от Бога, равно и не любящий брата своего" (1 Ин. 3:10). О том же учит и св. Иоанн Златоуст: "если есть Бог, как и действительно есть, то следует, что Он и справедлив; ибо если Он несправедлив, то и не Бог; а если справедлив, то каждому воздает по заслугам".
Др. Каломирос думает опровергнуть это христианское представление ссылкой на св. Исаака Сирина: "как может человек называть Бога справедливым?.. Где же тогда Божие правосудие, раз в то время, как мы были грешниками, Христос умер за нас?". Но ведь никто, кажется, не говорил, что Бог только справедлив и не милостив?
Что же касается мысли св. Исаака Сирина, то преподобный говорит: не следует считать Бога немилосердным судией. Из чего не вытекает, что Его вообще нельзя считать Судией - как раз наоборот. И если Бог устранил от рода человеческого Свое праведное воздаяние, то Он не устранил его от Своего Сына Единородного, принесшего Себя в Жертву за грехи наши. Об этом замечательно говорит св. Амвросий Оптинский: "...когда говорят о милости Божией люди, то о правосудии Его забывают, а, между тем, Бог не только милостив, но и правосуден. Подумайте только: Сына Своего Единородного, возлюбленного Сына Своего на Крестную смерть от руки твари во исполнение правосудия отдал! Ведь тайне этой преславной и предивной не только земнородные дивятся, но и все воинство небесное постичь глубины этого правосудия и соединенной с ним любви и милости не может".[12]
Др. Каломирос приводит мысли Святых отцов, утверждающие, что человек согрешил только через преслушание, и не делает из этого выводов о суде. Суд и любовь противополагаются друг другу, в результате чего извращается понятие о любви Божией. Наш автор не замечает, что, не будь соединения суда и любви Божией, не существовало бы и страдания грешников от любви (как думает он), а точнее, - от внутренней неправды. И когда св. Исаак Сирин говорит, что "те, кто страдают в аду, страдают от сжигающей их любви", то имеет ввиду именно то самое, что мы называем правдой, так как любовь, продолжает Святой отец, "есть плод от древа познания добра и зла". Вкусив от древа познания, человек на опыте понял, что есть Правда. Поступив неправедно, человек "приобрел" сознание отверженности от Бога, в противовес свойственному ему сознанию близости к Богу.
И самих страданий не существовало бы, так как по любви без правды Бог мог бы лишить души и тела грешников жизни, то есть восприятия всего. Но души бессмертны, так как душа есть жизнь, а жизнь не может умереть.[13] Суждение же, то есть суд, о том, что жизнь не может умереть, произнесено Богом, и без этого суда жизни бы не существовало. Поэтому, хотя души не бессмертны по природе, но все же бессмертны, так как созданы Богом для жизни в Боге.
Об аде
Др. Каломирос создает произвольное и не основанное на Священном Писании учение о ненависти к Богу грешников в аду и о мучении этой ненавистью. Согласно этой теории, грешники, как и праведники, будут иметь "все" от Бога, но тем более будут ненавидеть Его, как ненавидящий отца сын ненавидит объятия любящего отца, и тем более будут мучиться ненавистью.
Представление мы можем сформулировать так: "жгучая ненависть к Богу, преследующему любовью": "но куда бы ни пошли вы во тьме ваших ненавидящих сердец, любовь Моя последует за вами, как огненный поток, потому что независимо от того, что избрало ваше сердце, вы продолжаете и будете вечно пребывать Моими чадами. Аминь".
Ни Писание, ни Предание не знают такого учения. В притче о богаче и Лазаре нет и намека на то, что богач, мучаясь в аду, ненавидит Бога и мучается этой ненавистью. Св. Марк Эфесский указывает на совершенно иные чувства грешников в аду: "Лишение созерцания Бога является большим и более тяжким мучением, чем все иные, как являющееся причиной и основой и прочих страданий; будет же оно еще во много раз более тяжким и большим после горького оного и окончательного приговора: "идите от Меня проклятии, во огнь вечный". Ибо тогда и они увидят Бога в последний раз, насколько допущено тем видеть, и уже более [никогда] не увидят Его и не будут иметь и надежды увидеть Его, и то самое, что они прогневали Такого и Такового Владыку, будет терзать их мучительнее всего".[14]
Если бы грешники в аду мучились ненавистью к Богу, то наши молитвы о них не облегчали бы их мучения, но усугубляли, так как мы взываем к любви Божией. А если, скажут, мучение умаляется, потому что Бог Своей любовью умаляет их ненависть, то все равно учение др. Каломироса рушится, так как согласно этому учению, чем более возрастает любовь Божия, тем более должна возрастать ненависть. Таким образом, никуда не уйти от заключения, что учение др. Каломироса - это учение о преследовании грешников Божественной любовью. А если так, то мы, подобно индуистам, должны почитать в Едином Боге "бога любви" и "бога ужаса".
Если грешники мучатся ненавистью в аду, то слова Господа, обращенные к старцу Силуану: "держи ум во аде и не отчаивайся", будут повелением держать ум в ненависти к Богу. (О прелести "старца" Силуана см. здесь - прим. ред.)
Следует упомянуть о чувстве богооставленности, которое испытывали некоторые святые и которое было испытано Самим Спасителем перед Крестной смертью и схождением во ад. Подобное чувство св. Симеон Новый Богослов сравнивает с огнем, но этот огонь, понятно, не имеет ничего общего с огнем ненависти.
Но др. Каломирос противоречит и самому себе. Дело в том, что в начале статьи он излагает несколько другое учение о ненависти к Богу. По его мнению, люди отвращаются в наши времена от Бога главным образом не по причине греха и злой воли (так как, видите ли, "грех всегда существовал"!), а по причине дезинформации со стороны богословия, которое якобы рисует Бога не любящим, "не всемогущим исцелителем, пришедшим спасти [людей] от болезни и смерти, но скорее всего жестоким судией и мстительным инквизитором", "прокурором, вечным преследователем". "Кто же может любить мучителя?" "Даже те, которые всеми силами стараются спастись от Божьего гнева, не могут на самом деле Его любить. Они лишь любят самих себя, стараясь избежать Божией мести и достичь вечного блаженства, угождая этому страшному и крайне опасному творцу".
В этой клевете на истинных христиан, ищущих спасения, др. Каломирос, пожалуй, более всего разоблачает себя, как человека не понимающего Христианства. О духовном судится духовно, вера есть явление мистическое и даруется свыше, а потому понять Христианство значит стать христианином. Посторонний взгляд, какой бы осведомленностью о христианском учении не был бы подкрепляем, всегда видит карикатуру на это учение, а не само учение, и так или иначе желает эту карикатуру критиковать. Паскаль писал, например, что неверующие, критикуя Христианство, критикуют вместо него деизм, но "они этим ничего не возразят против христианской религии, сущность которой состоит в таине Искупления".[15] Называл христиан эгоистами и Владимир Соловьев. По этому поводу Константин Леонтьев писал: "...Да, эгоисты, но так нужно!"
Сравнивая начало статьи с ее концом, находим очевидную нелепость: если при жизни люди ненавидят Бога, так как имеют о Нем ложные представления (а не наоборот, как учит Христианство: любят грех, и поэтому имеют о Боге ложные представления), то они не будут ненавидеть Истинного Бога, Которого узнают после смерти. Ведь, понятно, что после Страшного суда рассеются ложные представления, внушаемые богословием.
И все же безусловно есть такие люди, которые ненавидят Бога именно за то, что Он карает, мешает им нарушать закон Божий, мешает жить греховно. Они отвращаются от христианского учения и ненавидят также и самих носителей этого учения, так как такой человек, говорят они, "в тягость нам, и противится делам нашим, укоряет нас в грехах против закона, и поносит нас за грехи нашего воспитания" (Прем. Сол. 2:12). Эти люди ищут такого "бога", который бы не был карающим Судией и потому они по своим прихотям избирают себе учителей, которые льстили бы слуху; и от истины отвращают слух и обращаются к басням (2 Тим. 4:3-4).
И когда они умирают не раскаявшись, то встречаются с Истиной, Которая в данном случае выражается именно в том, что они получают по заслугам, вопреки их надежде. Здесь ненависти конец, так как возможности согрешать больше не представляется. Так Иуда ненавидел Господа только до поры, а по совершении преступления стал мучиться огнем совести. Но злая воля остается неизменной.
Св. Марк Эфесский пишет: "Воля может изменяться в отношении зла до тех пор, пока душа соединена с телом, но после того как произойдет разрешение ее от тела, она будет найдена в том, чего желала, и в этом останется пребывающей неизменно и согласно этому расположению получает или награду, или кару".[16]
О причине же, производящей злую волю, блж. Августин советует не доискиваться.[17]
Если бы Бог ввел грешников в райские обители, то злая воля победила бы, так как нашла бы наконец такого "бога", который не карает за грехи. Грешные души содержатся во аде по любви Божией, так как хотя бы таким образом воспринимают Истину. Только в этом смысле можно сказать, что грешники мучаются любовью. В противном случае Бог не был бы Истиной в их глазах, они победили бы Истину по воле Самой Истины, что абсурдно, так как в таком случае не было бы и Бога, ибо "истина есть бытие: поэтому отрицание истины равнозначно отрицанию бытия. Если же истина есть бытие и отрицание ее является отвержением бытия, то Бог не может отвергнуться бытия".[18]
В этом существовании грешников, согласно учению св. Максима Исповедника, есть некоторое облегчение:
"Три восстановления знала Церковь,- говорит он,- одно - индивидуального человека, согласно понятию добродетели, в которое он восстанавливается, исполнив в отношении себя требования добродетели; второе же - восстановление всего естества в нетление и бессмертие в воскресении; третье же, чем весьма злоупотребил в своих сочинениях Григорий Нисский, - восстановление душевных сил, подпавших под власть греховности, в то состояние, в котором они были сотворены. Ибо как в воскресении все естество долженствует в то время восприять обетованное нетление плоти, так и совратившиеся силы души, влагающие в нее память порока, должны устраниться в долгом течении веков, так что, пройдя все века и не находя покоя, душа должна будет придти к Богу, не имущему конца; и таким образом, не получив участия в благах, она должна будет воспринять силы и восстановиться в древнее состояние [безгрешности] и явить, что она не была подлинным творцом греха".[19]
Итак, даже восстановление душевных сил в древнее состояние безгрешности не избавляет грешников от пребывания в аду.
Настолько далеко учение др. Каломироса от учения Церкви. Он ошибается также и в трактовке слов "огненная река", полагая, что "рай и ад являются тем же самым Божиим Потоком, огнем любви... рай для одних является адом для других".
Святые отцы под "огненной рекой" подразумевали огонь вещественный. Так, например, св. Симеон Новый Богослов пишет: "Земля... разорвется на многие части, не терпя носить на своих плечах неблагодарных и жестоковыйных и преслушающих Меня... тогда раскроется от оснований своих земля и выйдет не по-малу, но внезапно огонь, и покроет всю землю, и она станет вся огненной рекой".[20]
По словам св. Василия Великого, "обитель ада есть какое-то место в земной внутренности, отовсюду застененное и не светлое... Ибо ад не животное и не сила, по баснословию язычников поставленная над умершими".[21]
Св. Марк Эфесский обобщил все учение об огне, рае, аде, состоянии душ после смерти до и после Страшного суда - обобщил в целях опровержения латинского учения о чистилище. До всеобщего воскресения души грешников не могут мучиться огнем, так как нематериальны. Они мучаются сознанием отвержения от Бога и ожиданием будущих мук. После соединения с телами они будут мучиться мрачной жгучей частью огня, так как огонь разделится на светлую часть, которая будет доставлять блаженство телам праведников, и на лишенную света, но жгучую часть. Основное же мучение будет заключаться в том, что души будут сознавать отверженность от Бога и то, что они прогневали милостивого Владыку. Но и светлая часть вещественного огня не есть то сияние Божества, которое будет доставлять блаженство душам праведников. Об этом сиянии св. Марк рекомендует не размышлять, так как это непостижимо.
Души до всеобщего воскресения не спят, как предполагает др. Каломирос, но активно существуют, даже общаясь с нами, молясь о нас, помогая нам, и нуждаются в наших о них молитвах. Воскресение же и соединение с телами необходимо, не потому что вне тел души находятся как бы в бесчувственном состоянии, но потому что их блаженство не является еще полным.
Любовь и Порядок
"Бог управляет всем в порядке",- говорит блж. Августин.[22] Св. Дионисий Ареопагит пишет, что "Бог прославляется в качестве Праведности, потому что воздает всем существам по достоинству надлежащую меру, красоту, благопорядочность, устройство, всякое распределение и расположение, определяя каждому из существ его подлинный, наиболее правильный предел и будучи Виновником самодейственности каждого из них... Божественная праведность именно потому является подлинной и истинной, что уделяет каждому существу то, что ему подобает соответственно его достоинству и сохраняет природу каждого в надлежащем порядке и силе".[23]
Божественная любовь подразумевает снисхождение как умаление Силы Божества, потому что каждому существу уделяется по достоинству и в надлежащую меру. И так все существа могут пользоваться Божественной любовью.
"В чем же заключается это снисхождение?- приводит св. Марк Эфесский слова св. Иоанна Златоуста,- В том, что Бог являет Себя не таким, каков Он в действительности, но Он являет Себя таким образом, чтобы возмог Его видеть тот, кому это дано, соразмеривая с немощью зрящих степень видения".[24]
Однако, в контексте учения др. Каломироса, Божественная любовь выглядит как равно окутывающая всех стихия, к которой необходимо определенное приспособление. Отсутствие приспособления наш автор называет ненавистью к Богу. Так происходит оттого, что автор устраняет понятие о суде и порядке, установленном Самим Богом.
Бог снисходит к нашим слабостям, если мы каемся в них. Поэтому Бог снисходит к любому уровню восприятия. В этом смысле мы не можем сказать, что все получают равно блага Божии, что только от степени нашего восприятия зависит разница в степени этих благ. Не только от этого зависит, но и от снисхождения Божия. Отсюда следует, что не недостаточность в восприятии Блага есть причина отвержения грешников, но суд по причине присутствия в них свойства, подлежащего суду, а именно злой воли.
О покаянии
Без суда Божия невозможно и спасение покаянием. Где нет суда, там нет и милости, там бесполезно покаяние.
Если зло и грех есть самоволие, то для согрешившего возможно покаяние в самоволии и милость от Бога. А если зло - невысокий разряд совершенства, то возможно лишь повышение ряда, например через мистический экстаз. Но, конечно, никакое повышение ряда не возвысит до Самого Бога, а, следовательно, пребывающий в любом ряде будет сожигаем тем, что др. Каломирос называет "любовью".
Главное же отступление человека - первородный грех. И то, что понадобилась Искупительная Жертва, показывает, что это отступление было таким, исправить которое не могли доступные человеку средства, даже и с помощью Божией, а понадобилось вмешательство Самого Бога, так как и отступил Адам непосредственно от Бога.
Никакие духовные совершенства не могут сделать ненужным покаяние, так как ничто не искупает нашей вины. Только Спаситель примиряет нас с Богом. Ведь таинство покаяния есть усвоение плодов Искупления. Поэтому кающийся не может быть равнодушен к Спасителю, то есть к Истине. И напротив - равнодушие к Истине есть всегда отсутствие покаяния. "Покаяние" у такого есть унылое признание отсутствия Истины, принимаемое за смиренномудрие: "недостаток дерзновения, степенный вид смиренномудрия, но без истинного смирения".[25]
Правые сердцем извиняются Богом в слабостях, когда каются, так как для них существует спасение Крестом Христовым. Смертные грехи, совершение которых свидетельствует либо о непричастности к Истине, либо о прекращении такой причастности, прощаются только при оставлении этих грехов.
Если же все дело в рядах, то не нужна Жертва умилостивления. А если мы все же и в этом случае желаем оставить место для Христа, то место это будет следующее: Он как бы облегчает возможность к самоусовершенствованию путем повышения мистического ряда. Собственно это пелагианская ересь, отвергнутая Карфагенским собором, правила которого относительно пелагианской ереси сформулированы блж. Августином. В частности, в этих правилах говорится: "Аще кто речет, яко та же благодать Божия, яже о Иисусе Христе Господе нашем, вспомоществует нам к тому токмо, чтобы не согрешати, поелику ею открывается и является нам познание грехов, да знаем, чего должно искати, и от чего уклонятися, но что ею не подается нам любовь и сила к деланию того, что мы познали должным творити: таковый да будет анафема. ...аще кто речет, яко благодать оправдания нам дана ради того, дабы возможное к исполнению по свободному произволению удобнее исполняли мы чрез благодать, так как бы и не прияв благодати Божией, мы, хотя с неудобством, однако могли и без нее исполнить Божественные заповеди: таковый да будет анафема. Ибо о плодах заповедей не рек Господь: "без Мене неудобно можете творити", но рек: "без Мене не можете творити ничесоже"(Ин. 15:5)".[26]
О самосознании
Человек создан по образу и подобию Божию, и в частности, его самосознание есть уподобление Богу в том, что соответствует нашим представлениям, когда мы говорим: Бог есть Истина. Поэтому отступление Адама произвело такую порчу, которая могла быть исправлена только Самим Богом в духе Правды и Истины, то есть в том духе, который был попран человеком.
Самосознание - то, что подчиняется Богу. Как это происходит? Прежде всего через сознание бренности и суетности мiра, невозможное без "я существую". Неудовлетворение мiром заставляет искать Истину.
Еще глубже таинственнейшая часть: вера во Христа и верность Истине, которая проявляется, когда от нас требуют вступить в компромисс с ложью. В этом испытании проверяется: состоялся ли союз с Богом, или завет нарушен.
В христианской религии самосознание подчинено Истине. Выражается это в "чувстве" Истины, то есть неравнодушии к ней, чувстве свойственном только христианам, как искупленным Кровию Спасителя, которое было знакомо и истинной религии до Христа, религии ожидания Искупления.
Вне Христа - в язычестве - самосознание поклоняется самому себе. Так, индуисты говорят, что наше "я" божественно и единосущно с Богом. Для них "дух в душе человека есть истинное "я" человека, в котором он действительно единосущен Отцу". "Истинное "я" человека есть проявление Бога, и в нем (в истинном "я") заключается самая сущность Божества". "Божественное Существо, Которое мы себе в невежестве представляем как бы отдельным от нас, совсем не находится вдали от нас, но есть собственное "я", заключенное внутри нас".[27]
Для язычников самосознание - то же что для нас Христос, и Истиной становится сам человек.
От того в язычестве самосознание легко перетекает в групповое самосознание, что нарушивший завет не имеет опоры в себе. Падший человек легко изменяется и изменяет себе. У христиан наоборот, Церковь есть такое объединение личностей в Высшей Божественной Личности, при котором личность не растворяется в Боге.
Поэтому язычеством будет подмена Церкви - коллективом и подчинение личности законам коллектива, а не Истине и долгу, которым мы объединены в Христовой Церкви. Так и митр. Сергий (Страгородский) от имени Церкви вынуждал к подчинению его Декларации, содержащей в себе отречение от Истины.
Равнодушие к Истине свидетельствует о пребывании души вне спасительного Креста Христова.
О спасении "сострадательной любовью"
Учению др. Каломироса о первородном грехе, соответствует учение о Искуплении "сострадательной любовью".
Как причина первородного греха - в нарушении заповеди (нарушении правды Божией), так и спасение - в Крестной Жертве Спасителя (удовлетворении Правды Божией). Как там само по себе вкушение без нарушения заповеди не могло бы нанести ущерба, так и здесь сама по себе сострадательная любовь ничем не могла бы помочь людям, если бы не привела к Крестной Жертве Спасителя. Никакой любви и не могло бы существовать вне истины.
Учение о "спасении сострадательной любовью" есть учение о любви как о стихии действия, а не о Боге-Любви, Боге-Истине. Само понятие "восстановления Правды Божией" подразумевает, что сознание Крестной Жертвы не может быть отнесено только к Самому Богочеловеку, как если бы Он Сам в Своих видах и для Себя приносил жертву, но Крестная Жертва должна быть отнесена к Богу-Троице. Поэтому в полном смысле Крестная Жертва есть жертва приносимая Богу.
Учение о "спасении сострадательной любовью" является подменой Богочеловечества человекобожием, как и показал митр. Сергий, продемонстрировав сострадательную любовь, но поправ истину и отправив под расстрел, в тюрьмы и ссылки тысячи христиан не согласившихся на попрание истины.
Итак, всякое действие тогда только не будет представляться нам стихией, когда будет укладываться как бы в раму Креста, в раму Истины, и поэтому первое место в домостроительстве Божием мы отдаем Кресту. Вне преодоления преслушания, вне примирения с Богом в Крестной Жертве стихией окажется любое, самое высокое и таинственное действие.
Библиография
[1] св. Ириней Лионский. Против ересей// Раннехристианские отцы Церкви. Антология. Брюссель: "Жизнь с Богом", 1978. Кн. 3. гл. 25. С. 722
[2] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 4. пар. 19. С. 60
[3] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 4. пар. 20. С. 61
[4] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 4. пар. 30. С. 70
[5] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 4. пар. 34. С. 72
[6] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 4. пар. 23. С. 66
[7] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 4. пар. 34. С. 72
[8] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 8. пар. 7. С. 94
[9] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. Гл. 4. пар. 35. С. 72
[10] св. Григорий Палама. Омилия 16. О Домостроительстве Воплощения Господа нашего Иисуса Христа//Беседы: В 3 т. М., 1994. Т. 1. С. 153
[11] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес, 1957. С. 163-164
[12] Концевич И.М. Оптина Пустынь и ее время. Нью-Йорк, 1970. С. 373-374
[13] блж. Августин. О бессмертии души// Творения. 2-е изд. Киев, 1905. Часть 2. Гл. 9. С. 315-316
[14] архим. Амвросий (Погодин). Св. Марк Эфесский и Флорентийская уния. Нью-Йорк, 1963. С.160
[15] Паскаль Блез. Мысли. СПб., 1888. Гл. 12. пар. 10. С. 129
[16] архим. Амвросий (Погодин). Св. Марк Эфесский и Флорентийская уния. Нью-Йорк, 1963. С. 167-168
[17] блж. Августин. О Граде Божием//Творения. 2-е изд. Киев, 1905. Часть 4. Кн. 12. Гл. 7
[18] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес,1957. Гл. 8. пар. 6. С. 93
[19] архим. Амвросий (Погодин). Св. Марк Эфесский и Флорентийская уния. Нью-Йорк,1963. С. 133
[20] архиеп. Василий (Кривошеин). Преподобный Симеон Новый Богослов. Н.Новгород,1996. С. 339
[21] св. Василий Великий. Толкование на пророка Исаию//Творения: В 3-х т. СПб., 1911. Т. 1. Гл. 5. С. 335
[22] блж. Августин. О Порядке//Творения. 2-е изд. Киев, 1905. Часть 2. Кн. 1. С. 150
[23] св. Дионисий Ареопагит. О Божественных Именах//пер. о. Геннадия (Эйкаловича). Буэнос-Айрес,1957. Гл. 8. пар. 7. С. 94
[24] архим. Амвросий (Погодин). Св. Марк Эфесский и Флорентийская уния. Нью-Йорк,1963. С. 155
[25] св. Иоанн Златоуст. Слово 3-е о Священстве// Творения: В 12 т. СПб.,1898. Т. 1. Кн. 2. С. 430
[26] Правила 126 и 127, Карфагенского поместного собора//Каноны или книга правил. Монреаль:Братство прп. Иова Почаевского,1974. С. 183
[27] цитаты взяты из книги прот. Бориса Молчанова. Антихрист. Джорданвилль,1960.
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
 | |||||||||
|
Код баннера © 2000-2024 Церковь Иоанна Богослова |
|
