Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Слава страстем Твоим, Христе!
Слава долготерпению Твоему, Господи!

Отец Олег Моленко

РАЗМЫШЛЕНИЯ К ДНЯМ СТРАСТНОЙ СЕДМИЦЫ

†

 

В эти печальные дни Страстной седмицы вот предмет для нашего рассмотрения – страдания Господа нашего Иисуса Христа, Его Гефсиманское моление, Его распятие, Его смерть на Кресте, Его погребение. Мы смотрим и переживаем все, что происходило с нашим Господом и Спасителем, начиная с Его входа в Иерусалим до Его распятия и погребения.

В начале мы видим предательство Господа людьми, которые ради воскресения Лазаря сегодня кричали: «Осанна в вышних!», восхваляли Его, принимали, постилали одежды и встречали с цветами и пальмовыми ветвями, а завтра они – эта же толпа, наущаемая отступившими и осатанелыми первосвященниками, священниками, книжниками, фарисеями, саддукеями, – уже в большинстве своём кричали «Распни Его, распни Его...». Мы видим, как за несколько дней настроение толпы было изменено, и они стали сопричастны самому великому, самому страшному и ужасному греху, какой только может быть сделан на земле, – греху богоотречения, богопредательства и богоубийства.

Пришедшего к ним Мессию, пришедшего к ним Спасителя и Искупителя они, по наущению демонов, предали на страшную, лютую и позорную смерть. И хотя промысел Божий состоял в том, что Господу нужно было пострадать, Ему нужно было взойти на Крест, быть Вознесенным на нем и умереть, и воскреснуть, но это никак не оправдывает тех несчастных и безумных людей, современников Господа, которые пошли на поводу злобы и совершили этот грех – кто своей злобой, кто своей завистью, кто своим одобрением, кто словом своим, кто своим голосом. Своей волей тогдашние богоотступники из еврейского народа руками римских воинов совершили страшнейшее в истории человечества злодеяние – богоубийство. И этот грех тяжелейшим камнем лёг на весь этот народ. И не только на тот, который тогда участвовал в нём, но и на все последующие его поколения. И этот тяжелейший общенародный грех будет лежать на этом народе до тех пор, пока он своим большинством не снимет с себя его искренним покаянием, горьким плачем и сильным сокрушением. Пока еврейский народ не примирится искренно со Своим Мессией и Богом Иисусом Христом, этот грех будет висеть и довлеть над каждым представителем этого народа. Вот почему так трудно представителям еврейского народа обращаться ко Христу, им нужно самое решительное искреннее покаяние, не лицемерное, не притворное, а душераздирающее, глубокое покаяние с глубоким плачем, с сокрушением, с осознанием того, что они (в лице их предков) наделали.

После предательства народа и его верхушки мы видим предательство одного из двенадцати учеников Христа – Иуды Искариотского. Предательство из гнусной корысти, ради обладания некоторой суммой денег в этой скоропреходящей и изменчивой жизни – что может быть хуже? Такого рода омерзительное предательство никогда не приносит счастья и намеченных ожиданий преступному обладателю предательским способом заработанных средств. Свою продажность и предательство Господа сей злосчастный Иуда закрепил лицемерным лобзанием Его пречистого Лица. Ведь цель Иуды была не в оказании пусть даже формального почтения к своему бывшему и уже проданному и преданному им Учителю, а в указании на Того, Кого надо было схватить и арестовать по желанию проплатившей Иуде сребрениками иудейской верхушке. Что может быть омерзительнее и гнуснее, чем пользование своим положением и доверием, и даже лицемерно производимыми знаками приветствия с одной целью – предать своего Учителя и Благодетеля в руки ищущих Его убийства?

Но подобный грех не ушел вместе с удавившимся и канувшим на дно адово Иудой. Увы, он часто повторяется и продолжается в истории людей и в Церкви Христовой! Не случайно же перед всяким причащением Пречистых и Животворящих Христовых Таинств Церковь Христова напутствует нас повторять слова молитвы: «Да не лобзание Тебе дам, как Иуда».

Убоимся же любого предательства Христа и Церкви Его – большого и малого! Убоимся продать Христа за любое благо мира сего и за все его временные и преходящие блага! Отгоним сон от нашего немощного естества, чтобы хоть немного сопострадать Христу!

Вдумайтесь! Мы страдаем иногда, люди страдают иногда в этой жизни. Мы знаем, что когда, например, кого-то схватят, свяжут и обрекут на страдания и мучения, то этот человек уже не может не страдать, потому что от него уже ничего не зависит. Все, что с ним могут сделать злодеи, то они и сделают. Сам человек не может избавить себя от мучений и смерти. А Бог наш Иисус Христос мог избавить Себя от всех мучений! Он мог мгновенно поразить всех восставших на Него людей. Он мог умолить Отца Небесного и Тот послал бы более, чем 12 легионов Ангелов в помощь Сыну Своему возлюбленному. А ведь и одного Ангела достаточно было, чтобы всех врагов Его истребить, а тут легионы, мириады Ангелов пришли бы защищать Спасителя, если б только Он этого захотел. Где были бы эти враги? Но Он ради нас и нашего спасения сдерживал Свою Божественную силу, не включал её ради одного – из любви к нам, чтобы нас спасти!

Не о Себе Он думал в Своих мучениях. У Него не было и не могло быть ни малейшего самолюбия, даже тени его, ни малейшей заботы о Себе! Даже естественной и безгрешной заботы. Ибо человек не создан для страданий. Бог создавал человека не для страданий, а для блаженства. Поэтому страдания, к сожалению, – это вынужденная трагедия человека, а вовсе не радость для Бога. И тем более безгрешный Человек, Святой, Совершенный Человек и Бог в одном Лице – в Лице Христа – ну никак не подходил к страданиям!

Если грешного человека еще можно обвинить в его страданиях – мол, сам виноват, согрешил – страдай, то как можно было сказать: а как же Ты, Безгрешный, страдаешь? А Он из любви к нам, грешным, ограничил Себя, будучи Безгрешным, Святым, Совершенным и, в то же время, Всемогущим Богом, ограничил Своё всемогущество настолько, что позволил тварям так издеваться над Ним: плевать, ругаться, изрыгать злобы, хуления, бить бичами, избивать, одеть в терновый венец, выбить зубы, вогнать иголки от тернового венца в голову ударами палок. А все эти возгласы всенародные: «да будет распят! кровь Его на нас и на детях наших!» и прочие страшные слова.

Ведь Господа нашего не просто в уединении мучили. Все производилось на публике, всенародно, для более сильного поругания и издевательства, и в назидание всем. И как было Господу нашему взирать на то, что те, которые вчера слыхали, какие прославления были от грудных младенцев, те, кто вчера поверил в Него, сегодня – одержимые дьяволом – требовали крови Его, смерти Его, распятия Его, позорной смерти Его среди разбойников? Всё это было (вплоть до напоения уксусом и желчью) до конца продуманным сатанинским издевательством! Издевательства были до последнего! Уже над святым и мертвым Телом Христа надругались, пробив его копьём! Господь же все это смиренно претерпел ради нашего спасения. Истекшей из Своих Пречистых ребер Кровью и «водой» Господь наш крестил кости Адама, которые находились пещере под Крестом, а также крестил распятого рядом с Ним благоразумного разбойника и ударившего копием язычника Лонгина, сотника, обратившегося к вере во Христа в Его страданиях и ставшего впоследствии святым мучеником за Него (ибо истекшие кровь и «вода» брызнули именно на благоразумного разбойника и на сотника).

Подумайте, всмотритесь, вдумайтесь, что происходило с нашим Господом, когда Он заранее знал всё, что Его ждёт, во всех подробностях! И почему Он в Гефсиманском саду, в ночь ареста, так усердно, до кровавого пота, умолял Отца Небесного в коленопреклонных молитвах о том, что аще возможно, да мимоидет от Меня чаша сия, но не как Я хочу, а как Ты, Отче. Т.е. Он смирялся и принимал в конце концов волю Отца Небесного, будучи послушным Сыном, но выражал в этой скорбной молитве как бы Своё отношение, что если возможно, если есть какой-то вариант, чтобы не пить этой чаши – т.е. какой? – смертной чаши! – «Отче Мой! если не может чаша сия миновать Меня, чтобы Мне не пить ее, да будет воля Твоя!»

Представьте себе, что приходит Живой Бог, входит в человеческую жизнь, приняв человеческое естество от Приснодевы Марии, от Духа Святаго, вочеловечившись – это тайна великая и непостижимая – как Бог Безконечный, Неограниченный и Совершенный стал ещё и Совершенным, Чистым, Безгрешным Человеком, но всё-таки ограниченным. Как Творец отчасти стал Творением?! Как можно это понять? Никак! Но как факт мы это признаём, как предмет веры приемлем, храним, утверждаем, но понять и осознать это невозможно. Но тем не менее такой факт есть, и это объективная реальность – Бог стал Человеком, оставаясь при этом Совершенным Богом. И в одной Личности Иисуса Христа и сочеталось две природы, две воли, которые были согласованы. И вот Он – эта Личность, Которая осознаёт Себя Сыном Божиим, предвечно рождённым Отцом Своим, всегда бывшим Совершенным Богом, во всём равным Отцу и Духу Святому, осознаёт Себя Безсмертным, Всемогущим, Всёзнающим, – Он должен пойти на то, что Ему никак не предлежит – на смерть!

Вот на этом контрасте только и можно приблизиться к пониманию – насколько это возможно людям – глубины страдания нашего Господа и глубины этого УЖАСА, который Он переживал в Гефсиманском саду, где Ему уже были открыты во всём объёме все предстоящие страдания. Но Он ужасался не самих страданий как таковых, хотя они были ужасными! И нам известно из откровений преподобным и Богоносным Отцам, что Господь в этих страданиях получил так много смертных ударов, что еще во время избиений и издевательств Он мог умереть много раз. Т.е. любой человек на Его месте уже давно бы умер и неоднократно умирал бы, если бы можно было его оживлять. Во время этих страданий, ещё до Креста, уже много раз Господь мог умереть и только силою вот Божественною Он удерживался до того момента, когда промыслу Божию было угодно принять смерть Безсмертного...

Это дивный промысел Божий! Это – тайна великая! Но мы сейчас попытаемся сфокусировать своё внимание именно на этом противоречии, на противоестественном положении, когда Совершенный Бог (!) осознаёт, что Он должен в одной Личности умереть – да, Человеческим естеством, ибо Божеством Он не может умереть вообще. Но поскольку это Человеческое естество соединено в одной Личности и уже нельзя отделить Человека от Бога, а Бога от Человека, то переживания человеческого естества осознаются и Божественным естеством Иисуса Христа. И это неотделимо, ибо Личность одна! И Он сопереживает, ужасается смерти и как Бог не вмещает, как Он может умереть! Как Человек Он понимает, что Он может умереть, ибо природа человеческая подвержена смерти, хотя Он Безгрешный и Ему как бы умирать тоже не за что! Ибо Он вне падения родился, вне греха и не причастен ни к малейшему греху никаким образом и для Такого Человека тоже смерть не естественна! Она стала естественна как наказание для уже падших Адама, Евы и всех последующих рождённых от них людей. А до падения Адам и Ева не знали смерти и не познали бы её, если бы сохранили верность Богу и не послушались лукавого совета сатаны через змея.

И вот в этом контрасте неумирающего, и неспособного умереть, и никакого отношения к смерти не имеющего Бога и предстоящей смерти заключалась душевная мука нашего Спасителя, Который пытался молитвой как-то разрешить ее – эту страшную, непостижимую для нас муку.

Мы, смертные и грешные, и то боимся смерти! Мы боимся страданий, мы боимся всяких неприятностей и хотим всячески их избегать. Что же говорить о Безгрешном, Святом, Чистом и Совершенном Человеке Иисусе Христе? Если бы даже Он был просто Человек, то уже и тогда Его страдание было бы невыносимым от мысли: как же ж Чистый, Святой, Совершенный, не падший Человек может умереть? Почему Он должен умирать? Бог не создавал смерти и не создавал человека для смерти! И это уже было бы сильным мучением для такого совершенного, не падшего человека, если бы ему вдруг по воле Божией пришлось бы умереть.

А ЗДЕСЬ, в этой Личности сочетается БОГ и Человек. Это Богочеловек! Это Совершенный Бог! Который вообще никакого отношения к смерти не имеет и иметь не может.

И каково было ЕМУ смириться перед фактом, что всё-таки Ему придётся умереть? Тут уже неважно, какой смертью или какие будут до этого издевательства. Это уже по человечеству Иисуса Христа было важно, а для Бога Иисуса Христа как бы самым страшным моментом было принять неприемлемое – то, что Он должен вообще умереть. Умереть так, как умирают остальные люди, которые родились от Адама, падшие, грешные, нуждающиеся в милости Божией. И Он это делает добровольно, Он соглашается с волей Отца и делает это добровольно и только из любви к падшему человечеству, из любви и сострадания к падшему роду людскому. Никакой другой цели у Господа не было.

И в этом состоит глубина Его Божественной любви, глубина Его Божественного смирения и глубина Божественного переживания! Как же ж так? Как же надо любить Своё творение! Как надо жалеть Своё творение! – непослушное, гордое, падшее, постоянно прекословящее, противящееся, уклоняющееся, не любящее Господа, не благодарящее, всё время мучимое страстями, озлобляемое, протестующее, неверующее, иногда богоборствующее, поклоняющееся сатане, колдующее, ворующее, блудящее и т.д. и т.д., убивающее друг друга, издевающееся друг над другом, служащее всякому злу... И вот это человечество Господь хотел спасти и спас, и пошёл на страдания и смерть ради нашего спасения. И выбран был именно этот путь непостижимой онтологической тайны, что Бог Безсмертный, Безконечный должен был согласиться на смерть в Лице Богочеловека. И Божество должно было настолько умалиться в Личности Иисуса Христа, чтобы попустить Ему умереть, ибо Бога же нельзя убить как Бога.

Если бы Он только захотел, все бы враги испепелились на самые мельчайшие, какие мы только можем представить, части! Просто исчезли бы, и смерть просто не смогла бы прикоснуться никак к Божеству. Поэтому нужно было настолько умалиться Божеству в Сыне Божием, что Он на Кресте от Лица Сына Человеческого открыл нам эту тайну возгласом: «Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк.15,34; Мф.27,46).

Ну как Бог может Сам Себе говорить такие слова? Пусть даже и в Трёх Лицах, пусть даже как Одно Лицо к другому Лицу, но Бог-то Един! Божество Единое! «Я и Отец – одно» – говорил ещё в земном служении наш Господь Иисус Христос (Ин.10,30).

Как же Он мог, будучи Богом, говорить к Богу Отцу «Для чего Ты Меня оставил?». О каком оставлении идёт речь? Что, просто ушёл куда-то и не присутствовал в момент страданий? Нет! Не о каком-то внешнем уходе шла речь, а о внутреннем. Ибо Сын Человеческий постоянно ощущал в Себе это Божество. Это была Его природа. Бог есть Бог. Как Он может перестать быть Богом? Никак! Но на Кресте ради нашего спасения случилась такая тайна, которую мы не можем вместить и понять. Бог умалил Себя настолько, что Сын Человеческий Его в Себе не ощущал.

И именно это умаление переживалось Христом как величайшая мука и страдание! И вот во время переживания Христом этого умаления все силы зла, все демоны слетелись к Безсмертной душе Иисуса Христа. И в уплату за наши грехи нанесли невыносимое мучение! Это было такое мучение, которое ни с чем не сравнимо и не сопоставимо! За краткую минуту предсмертного страдания Господь испил Свою горькую чашу всех наших скорбей, наказаний и казней! Если так образно говорить, то Он «испил чашу» мучений, которые должны были быть возложены на всех людей, начиная от Адама и заканчивая последним человеком, который будет рождён в эту жизнь, пока не войдёт полное число людей. Все они, грехи людей, в разное время живущих и грешащих, грешивших и тех, которые еще будут грешить, все эти грехи требовали определённого мучения. Т.е. каждый грех требует мучения, а тут это мучение за все грехи – в совокупности! Грехи мириад людей. И вот надо было здесь Господу пережить за каждого человека его мучение! За всю его жизнь, за все его грехи. И Он пошёл на это, и пережил это неизреченное мучение за каждого человека и за всех людей для того, чтобы освободить нас от смерти, греха и проклятия, и этим искупить нас! Поэтому в дальнейшем только от нас зависит – примем мы это Его искупление или нет. Если мы принимаем это верою, смирением, послушанием Богу, преданностью Ему, то мы избавляемся от своей чаши мучений. Почему? Потому что её уже выпил за нас Господь.

Если мы будем так всматриваться в эти события, то мы в правильном духе и в правильном разумении будем воспринимать всю Страстную Седмицу, от воскрешения Лазаря и Входа Господня в Иерусалим до рассказа Господа о Его Страданиях. И само Гефсиманское моление Христа мы будем лучше понимать – почему до кровавого пота приходилось Господу молиться и что Он переживал в этот момент? Безсмертный переживал о смерти! И от этой невместимости просил: «Боже! Отче! Если можно, да мимоидет чаша сия, ибо Мне непонятно, как можно Мне, Безсмертному, умереть?». Он знал, что это будет, но Он не знал как, ибо переживания этого не имел! Знать и переживать – это разные вещи. Он как Бог Совершенный знал всё, но Он как Человек ещё не переживал этого. Но ужас этой бездны смерти открылся пред Ним и ужас тех страданий, которые Он должен был испить за всё человечество, наложился на эту смерть!

Нам невозможно и представить, как Господь помимо внешних мучений, описанных в Евангелии, испил эту горькую чашу смерти, которая Богу никак не приложима, и этих невыносимых, непостижимых страданий, которые невероятно лютые и великие, потому что столько людей на земле прожило и проживёт ещё до дня Страшного Суда и сколько они нагрешили и еще нагрешат! Конечно же, это требовало великой скорби переживания, которую Господь и излил в молитве до кровавого пота, в троекратной молитве с просьбой пронести чашу, вот эту невыносимую чашу мимо, аще это возможно... Но смирением Своим, послушанием Отцу Он соглашается пойти на неприемлемое и непостижимое Ему – на то, что Бог должен умереть. Это было никак непостижимо. Он знал, что это осуществится, но не знал, как это будет ощущаться, и уже на Кресте ещё в большей мере Он пережил то, о чём молился в Гефсиманском суду. И этот вопль «Элои, Элои! ламма савахфани? – Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мк.15,34) и есть самое яркое свидетельство кульминации страданий нашего Спасителя. Ради нашего спасения, за наши грехи Он испил эту чашу в полном Богооставлении. Т.е. Бог как бы Сам Себя оставил, Сам Себя умалил настолько, что умер Своим Человеческим естеством, а раньше до этого момента предал его на поругания, на оплевания, избиения, мучения, унижения страшнейшие по тем временам со стороны злых людей, ведомых демонами.

Мы видим в страданиях Христа, как Чистый, Совершенный, Всесвятой Бог и Совершенный, Чистейший Человек пережил то – пусть даже по внешнему Своему Человеку – что к Нему никак не домыслимо и никак не приложимо! Еще труднее узреть ту глубину страданий, которую Он пережил, и которая сокрыта от взглядов посторонних людей.

И мы, посвящённые в Церкви Христовой, уже приближаемся к этой непостижимой тайне, прикасаемся к ней и понимаем, что наше спасение было совершено не просто внешними страданиями, которые были страшными, лютыми, и которые Церковь вспоминает, и мы будем воспевать их на Страстной Седмице и будем читать воспоминания об этих страданиях, но что за этими внешними страданиями ещё стояло глубокое душевное мучение от двух страшных вещей, которые и составили Его душевный Крест. Это осознание, что Безсмертный должен умереть и Безгрешный должен пострадать за грехи, за все без исключения грехи всего человечества, за всю его историю. Это как бы самое главное, что мы должны осознавать и перед чем мы должны смиряться, и, благоговейно всматриваясь в Его страдания, всегда ужасаться, терзаться, плакать, рыдать, благодарить, и опять плакать, и опять рыдать, и опять благодарить. Потому что непостижимое и невозможное совершилось – Бог умер на Кресте.

Но в Его смерти не было трагедии для человечества! Ибо смертию Он попрал смерть! Победил ад, победил грех, основал на Крови Своей Церковь, дал Новый Завет человечеству, дал великий путь ко спасению, и всё устроил для этого. Поэтому в празднике Входа Господня в Иерусалим как бы перекликаются два мотива – мотив предстоящих скорбей, страданий, ужаснейшей смерти, ужаснейших мук Его и мотив грядущего вслед за этим Воскресения и Победы! Ибо почему Его встречали с пальмовыми ветвями, постилали одежды? – Его встречали как Победителя! Но ведь Он же никого ещё не победил ко Входу Господню в Иерусалим, а победил Он только Своей смертью, Крестом и Воскресением, победил сатану, ад, грех, смерть. И в этом Он явился Великим для нас Победителем, нашим Спасителем и Искупителем. И дети, эти целомудренные, беззлобные младенцы послужили как бы устами Духа Святаго, прославляя Его грядущую за Страстной Седмицей победу!


Страданья, кровь, смерть, Крест – и стоит вопрос:
А при чем же тут Господь – Иисус Христос?
Я б всем людям рассказал и церковно спел:
Ради нашего спасенья все Христос терпел!
И один на сей вопрос есть у нас ответ:
Его муки, кровь, смерть, Крест – для нас жизнь и свет!