Святитель Игнатий (Брянчанинов).
Письма к мирянам
к оглавлению
О христианской любви
Евангелие заповедует любовь к врагам: святые Отцы похваляют любовь, равную ко всем. – Неужели любовь к ближнему должна быть чужда всякаго различия?
Вот о чем думаю теперь беседовать с вами. Хотелось бы мне сказать вам об этом предмете слово не мое, а Божие: да дарует мне это слово милосердый Бог.
Понимаю только ту любовь, которая действует по священным велениям Евангелия, при его свете, которая сама – свет. Другой любви не понимаю, не признаю, не принимаю. Любовь, превозносимая миром, признаваемая человеками их собственностию, запечатленная падением, недостойна именоваться любовию: она – искажение любви. Потому-то она так враждебна любви святой, истинной.
Истинная, святая любовь к Богу и ближнему, отчетливо изображена в евангельских заповедях; правильное, непорочное действие ея является в исполнении евангельских заповедей. Кто любит Мя, – сказал Господь, – заповеди Моя соблюдет. В такой любви не может быть ни мечтательности, ни плотскаго разгорячения, потому что исполнение Христовых заповедей совершается новоначальными с насилием над собою, с таким насилием, что оно названо распятием, а преуспевшими и ощутившими благодатное осенение – с обильным ощущением мира Христова. Мир Христов есть некоторый тонкий духовный хлад: когда он разольется в душе, – она пребывает в высоком молчании, в священной мертвости.
“Не приидох, – говорит Законоположитель любви святой и истинной, говорит сама Любовь – Бог, – не приидох воврещи мир на землю, но меч. Приидох бо разлучити человека на отца своего, и дщерь на матерь свою, и невестку на свекровь свою: и врази человеку домашнии его” (Матф. 10, 34-36). А все поступки наши по отношению к ближнему, и добрые и злые, Господь будет судить, как бы они были сделаны относительно Его Самого (Матф. 25). Весь закон Господь сосредоточил в двух заповедях: в любви к Богу и в любви к ближнему. Любовь – союз совершенства, – сказал Апостол. Если так, то для чего же меч, для чего вражда и разлучение? Потому что Бог отвергает любовь плотскую, любовь, которую узнал Адам по падении, – принимает только одну духовную любовь, которую явил миру Новый Адам, Господь наш Иисус Христос. Мы должны любить так, как Он любит: любовь падшаго ветхаго Адама – плод, запрещенный в раю Новаго Завета. Она-то преисполнена порывов, мечтательности, переменчива, пристрастна, любит создание вне Бога. Устранен Бог всецело из отношений этой любви, призван к участию в ней грех и сатана.
Любовь духовная постоянна, безпристрастна и безстрастна, вся – в Боге, объемлет всех ближних, всех любит равно, но и с большим различием. “Любите враги ваша, – говорит Евангелие, – благословите клянущия вы, добро творите ненавидящим вас и молитеся за творящих вам напасть и изгоняющия вы” (Матф. 5, 44). Здесь ясно и определительно изображено, в чем должна состоять любовь к врагам: в прощении нанесенных ими обид, в молитве за них, в благословении их, т.е. в благих словах о них и в благодарении Бога за наносимыя ими напасти, в благодарении им соответственно силам и духовному преуспеянию, в благотворении, которое может простираться до вкушения телесной смерти для спасения врага. Пример такой любви к врагам явил Спаситель.
Но то же самое Евангелие повелевает быть осторожным с врагами своими, не вверяться им. “Се, Аз посылаю вы, – сказал Господь ученикам Своим, – яко овцы посреде волков. Будьте убо мудри яко змия, и цели яко голубие. Внемлите же и от человек: предадят бо вы на сонмы, и на соборищах их биют вас... Будете ненавидими всеми имене Моего ради” (Матф. 10; 16, 17, 22). И так самим Евангелием предписана осторожность в отношении ко врагам и по возможности мудрое с ними обхождение. Вражду производит дух мира; часто она заступает место плотской любви. Но и самая плотская любовь очень похожа на вражду. Один потомок ветхаго Адама способен к плотской любви и ко вражде: чем живее в нем ветхость, тем сильнее действуют недуги, которыми падение поразило любовь: вражда, зависть, ревность, плотская любовь. Раб Христов не может быть врагом чьим-либо.
Вы видите – Евангелие предписывает нам любовь ко врагам не слепую, не безразсудную, но освященную духовным разсуждением. Любовь – свет, слепая любовь – не любовь. Подобное этому должно сказать и о любви к друзьям. Евангелие повелевает, чтоб любовь эта была о Христе, чтоб Христос был любим в ближнем, а ближний был любим, как создание Божие. По причине этой любви в Боге и ради Бога, святые угодники Божии имели и равную любовь ко всем, и любили особенно тех, которые проводили жизнь благочестивую, как сказал святый Давид: “Мне же зело честны быша друзи Твои, Господи”. Наставляемые чувствовали более расположения к тем наставникам, в которых усматривали особое обилие духовнаго разума и других духовных дарований, душеназидательных и душеспасительных. Наставники любили более тех духовных чад своих, в которых усматривали особую тщательность к добродетели и особенное действие благоволения Божия. Такая любовь, отдающая должную цену людям по степени их благочестия, вместе с этим равна ко всем, потому что она во Христе и любит во всем Христа. Иной сосуд вмещает это духовное сокровище больше, другой меньше. Сокровище – одно!
Где Христос, там нет зависти и рвения. Любы не мыслит зла! – там спокойствие, там мысли благия, там постоянство, там святый мир. Любовь, сопровождаемая рвением – земная, плотская, нечистая. Очи у святой любви – как у орла, как у пламеннаго Херувима: от них не может скрыться и малейшее греховное движение. Но сама любовь неприступна для греха, всегда пресмыкающагося на земле; она живет на Небе, – туда переносит на жительство ум и сердце, соделавшиеся причастниками Божественной любви.
к оглавлению
