Слова прп. Симеона Нового Богослова. Том 2
к оглавлению
Слово семьдесят седьмое
О воздержании и терпении в делании добродетелей, требуемом временем поста, и о молчании, и о том, как истинно подвизающимся должно проводить все время поста.
Будучи немощен и душою и телом от злого моего и нерадивого произволения, желал бы я молчать и внимать только себе самому, помышляя о собственном своем состоянии, пока побежду волю плоти и подчиню ее душе, и получу совершенный мир в Духе Святом, быв освобожден Им от тяготы земного и вещественного мудрования и введен в пристань блаженного упокоения. Но поелику избран я вами быть главою святого тела вашего, то есть настоятелем вашим, то нужда мне належит (предстоит – ред.) подвигать вас на всякое добро, утешаясь надеждою, что вы, содевая собственное свое спасение, молитвами своими и молитвами моего духовного отца, и отца вашего, сохраните и спасете и меня, немощного душою. Почему, не имея сил отверзть уста мои, через силу написал я настоящее слово мое в некое напоминание братству вашему, прося и умоляя вас, как истинных рабов Христовых и искренних братолюбцев, молиться о мне бедном, да буду спасен и я вместе с вами и, шествуя путем заповедей Божиих, да спребуду выну с вами, возлюбленными моими братиями.
Итак умоляю вас во Христе Иисусе, внимайте себе самим, и каждый из вас да мудрствует в целомудрии и да не мудрствует паче, еже подобает мудрствовать (Рим.12,3). Не смотрите на мою нерадивую жизнь, но соблюдайте заповеди Господа нашего Иисуса Христа, Коему, яко праведному и неложному Судии, имеем мы отдать отчет во всем, что ни делаем. Дайте мне, прошу, такое похваление, да хвалюся, что я один падши по нерадению моему во глубины ада, воззвал велиим гласом и освободил вас от сетей диавола. Хотя мне надлежит оплакивать собственное свое нерадение, но я ищу удовольствие видеть вас парящими высоко, выше всех сетей вражеских. Соблюдайте же, возлюбленные, неопустительно все заповеди Христовы, да спасетесь, аки серна от тенет, и яко птица от сети (Притч.6,5).
Первая заповедь есть – да любим от всей души Бога и друг друга, как Бог возлюбил мир. Истинная же любовь к Богу и ближнему познается, когда кто имеет следующие качества: не гордится, не завидует брату своему но подражает добру, которое видит в другом, делая и сам тоже; не ищет одежд красивых, а только потребных; не ропщет, не шутит и не смеется, и не спорит ни о чем, ни о большем ни о малом; не насыщается не только яствами и сластями, но даже и водою, особенно в настоящие святые дни поста, в которые искренно и с болезнию сердечною кающийся получает от Бога прощение грехов, наделанных в продолжение всего года. Известно вам, как теплота покаяния и горячесть слез оных, исходящих из самой глубины сердца, испаряют и сожигают, как огнь, всю греховную скверну и душу оскверненную ею делают совершенно чистою; и не только это, но душа при сем получает еще богатое осияние божественного света, благодатию Духа Святого, преисполняется милостию Божиею и благими плодами.
Сей пост постараемся держать, возлюбленные братия мои, и в настоящую пятую неделю святой четыредесятницы и в следующие дни великой седмицы, прилагая каждодневно усердие к усердию, тщание к тщанию, пока достигнем Господня дня Святой Пасхи, освященные душою и телом. Почти уже протекли мы и эту пятую седмицу благодушно и с теплым усердием, ибо я уверен, что вами не было забываемо ни одно свойственное посту доброе дело, но что вы и всенощные песнопения совершали со всем вниманием, и воздержание соблюдали всестороннее держа его с великим терпением и благодушием и довольствуясь одними овощами и зелиями (травами, зеленью – ред.), предлагаемыми на трапезе. Знаю, что некоторые из вас сидят между нами за трапезою с сердцем сокрушенным и смиренным, и не вкушают даже этих скудных яств трапезы, но осуждают себя, яко недостойных и такой пищи, а потом непрестанно внимают себе и рукоделию своему, являя несмелую бездерзновенность с молчанием, в душе же быв преисполнены умиления, слез, молитв, молений и трудов духовных, вследствие чего, при частых коленопреклонениях, они изменились добрым изменением и стяжали подвижнический прекрасный зрак (вид – ред.).
Теперь, поелику мы скоро имеем оставить подвиг поста в приближающиеся дни Пасхи, то потщимся, прошу, и в остающиеся до того дни, особенно же в Святую Страстную неделю, строжайше блюсти закон добрейшего поста, держа и в это время такой же подвиг, как и в прошедшие дни. Нам потребно великое внимание и великое тщание, чтоб не проводить дни жизни нашей, как проводят их некоторые нерадивцы. И сами вы знаете, что иные, как только пройдет первая неделя, думают, что уже и вся четыредесятница прошла, – и об этом они кричат явно и между собою и пред другими. Но и в отношении к нам есть страх и страх великий, не подумалось бы и нам тоже, не начали бы и мы говорить между собою тоже, что говорят и они, и не явиться бы нам таким образом презрителями и нарушителями обета своего. Ибо нам, отрекшимся от мира и умершим ему, и посвятившим себя всецело Христу, дан закон строгого воздержания не на настоящее только время поста, но и на все время жизни нашей, в которое все неотложно должны мы хранить воздержание. И как не сознавать нам, что на нас лежит долг воздержания во все время жизни нашей, когда мы обещались и алкать, и жаждать, и наготствовать, и всячески злострадать, – и все это терпеть с великою радостию, – особенно теперь, во время святой четыредесятницы? Если не хотим таким образом проводить все время жизни своей, а хотим всегда есть а пить вдоволь, смеяться, шутить, празднословить, спорить, то какое будем иметь различие от неверных и язычников? Поистине никакого: даже мы явимся худшими их. Язычникам мы бываем подобны, когда заботливо ищем хлеба, вина, одежд; кому же делаемся мы подобными, когда делаем сказанные дела, которые гораздо срамнее и хуже этого? Всеконечно на нас исполнится тогда то, что говорит Пророк Давид: приложися скотом несмысленным и уподобися им (Пс.48,13).
Послушаем, братия мои, Бога, Который учит нас во Святом Евангелии: не пецытеся глаголюще: что ямы, или что пием, или чим одеждемся? … Ищите же прежде Царствия Божия и правды Его, и сия вся приложатся вам (Мф.6,31-33). И чтобы кто не сказал: а если Бог запоздает дать потребное, и мне нечего будет поесть, что тогда делать? Он присовокупил: воззрите на птицы небесныя, яко ни сеют, ни жнут, ни собирают в житницы, и Отец ваш Небесный питает их. И затем сказал: не вы ли паче лучше их есте? (Мф.6,26). И опять, чтоб мы не малодушествовали и не роптали из-за пищи и пития, Он всем возвещает: блажени алчущии ныне, яко насытитеся (Лк.6,21). Итак, если ты веруешь во Христа и исповедуешь, что Он истинен есть и неложен, то никогда не будешь алкать или жаждать. Если нечего тебе есть и пить, и ты попросишь у келаря хлеба, или вина, или другого чего съестного, а он не даст тебе, будучи, может быть, занят каким делом, вспомни тогда слова Господа и скажи: алчу я и жажду, но терпя потерплю Господа, и Он сотворит по немощи моей и не оставит меня, – и потерпи, брате мой, и великую будешь иметь награду у Бога. И во всех других искушениях, случающихся с тобою, поступай таким же образом, – и будешь ты велик в настоящей жизни и в будущей сопричислишься к святым мученикам. Сколько есть бедных христиан, братия мои, которые лежат в каком-нибудь углу, и желают иной раз немного холодной воды, и той не имеют, – и между тем благодарят Бога, а не негодуют и не произносят никакого хуления! А мы, по милости Божией, имеем все потребное для тела неоскудно, и даже с излишком. Если теперь тот, кто, ничего не имея, ропщет, осуждается, что не имеет терпения; то, когда при имении всего вдоволь, иной, чтоб не потерпеть малого в чем-либо лишения, спорит, бранится и говорит слова хульные, – будет ли достоин какого-либо прощения такой? Знаю, что, говоря сие, я осуждаю себя самого и слова мои будут мне в обличение; впрочем, прошу, да будет сие и для вас некиим напоминанием.
Итак, как провели вы прошедшие дни поста со всяким усердием и тщанием, так, прошу, постарайтесь провести и всю святую четыредесятницу, воспоминая добрый образ жизни своей, и доброе свое поведение, и благоговеинство, и смирение, и молчание, и усердие к богослужению и к рукоделию. Ей, прошу вас, не забудьте страсте-истребительного поста, и очистительного воздержания, и не допустите себя, братия мои, до вознерадения о них, даже малейшего. Но хотя и случится, что в иной день переменят яства и вам представится случай получить некое утешение, вы не изменяйте своего намерения и держите свое правило воздержания непоколебимым и непреложным. Когда же поедите больше обыкновенного, то постарайтесь и в деле Божием побольше потрудиться, чтоб не была для вас эта пища, вместо благодарения и пользы, причиною вознерадения и великого вреда. Внимайте же и поститесь, братия мои, как я сказал вам, и следующую неделю, как прошедшие, ведите себя со страхом Божиим, не оставляйте послушания и рукоделия своего, и не блуждайте туда и сюда, подчиняясь демону уныния. Если кто из вас, проходя откуда-нибудь, найдет другого брата стоящим, или сидящим праздно, пусть поскорее пройдет мимо, сделав ему обычный поклон. Может быть, от этого праздный тот придет в чувство, раскается, устыдится и сам собою пойдет на дело свое. Поступая так, вы и сами избежите осуждения в праздности и празднословии.
Не слышали разве, что блаженный Зосима, написавший повествование о жизни преподобной Марии Египетской, говорит о святых отцах того монастыря, в который привело его особенное указание Промысла Божия? Как они выходили из монастыря и всю четыредесятницу проводили в пустыне, никогда не встречаясь друг с другом, а когда случайно замечал кто кого издали, тотчас убегал от него? Они и желания не имели встретиться с кем либо из своих в пустыне, и возвратясь в монастырь, не спрашивали друг друга, что кто видел, или что делал в пустыне, и вообще так держали себя в отношении друг к другу, как бы были странные и пришельцы и иного языка люди. И я думаю, что они так поступали не по чему другому, как потому, что тщательно внимали, как бы не изошло праздное слово из уст их. Итак, если отцы те столько дней и столько лет проводили, не заводя бесед между собою, то что сказать об нас, которые и в немногие дни святой четыредесятницы не можем уберечься от собеседований и празднословия? И что я говорю, – дни? Мы не можем удержать себя от этого даже на один час. И что будет нам, добрые мои братия, если, когда мы находимся в таком жалком состоянии, внезапно явится Судия всех Бог, Который в день суда взыщет отчета в каждом праздном слове? Если мы и языка своего не умеем удержать, то как возможем преодолеть прочие страсти? Какая другая страсть, скажи мне, легче этой? Плоть имеет естественное похотение и жжение, и часто поднимает восстание против души и борет ее очень сильно. Чрево естественно желает насыщенным быть яствами, потому что для того и создано. О языке же ничего такого сказать нельзя. Итак, если мы не можем пресечь злого навыка языкоболия (болтливости – ред.), что для нас очень удобно и легко, то как возможем одолеть другие страсти, более сильные и упорные, которые опираются на естестве нашем и состоят в союзе с похотию и сластию греховною?
Положим же, братие мои, отныне с общего согласия законом для себя, чтоб, коль скоро найдутся двое стоящими праздно без дела и ведущими безполезные и суетные разговоры, то им в тот день не давать есть ничего кроме сухого хлеба с солью и водою, которые они и пусть съедают, стоя на последнем месте в трапезе. Имея такой закон, – неотложный, – вы убережетесь от празднословие и шуток, а чрез это и угодите Богу, ради Его положив хранение устам своим и дверь ограждения о устнах своих, – и мне недостойному отцу вашему доставите великое утешение, радости исполнив душу мою, и своим собственным душам доставьте великую пользу, приучая себя, любви ради Божией, к такому доброму образу жизни и такому дивному обычаю, потом будете достойно прославлены и восхвалены всеми людьми, и Бог чрез вас славим будет, что вы в таком нынешнем роде оказались подражателями древних святых отцов; что, как думаю, не легко найти в наши времена, и в этих местах, где мы теперь находимся, и среди монахов, и в монастырях, какие видим и о коих слышим.
Почему умоляю вас, отцы мои святые и рабы Христовы, не преслушайте слов отца вашего недостойного, почетши их словами пустыми, ибо хотя я немощен и исполнен безчисленных грехов, однако ж сами вы видите, что я не советую вам ничего такого, чего не требовали бы заповеди Божии и что не предписывалось бы Божественным Писанием. Положите же доброе начало, чем и мне придадите некое оживление, когда святыми вашими молитвами и я пробуждусь от сна, протру очи свои, умою лице свое и прогоню глубокий сон лености. А я вместо этого добра, которое вы сделаете для меня, ничтожного слуги вашего, воздам вам воздаяние, хотя не как подобает, но насколько сил достанет, душеспасительными словами, которые вложит благодать Божия в отверстие нечистых уст моих. Ей, братие мои, умоляю вас, не презрите прошения моего, но как дали вы мне позволение держать пред вами слово, – мне полумертвому и почти безгласному, так отдайте мне и волю вашу, чтоб чрез отсечение воли вашей вы явили подвиг мучеников и страстотерпцев Христовых, а я отныне большую восприял готовность предать и душу мою и тело на вольную за вас смерть. Что да сбудется надо мною, да сподоблюсь я пострадать и умереть за братий моих и с таким напутствием да отыду в другую жизнь, во Христе Иисусе Господе нашем, Коему слава и держава, со безначальным Отцем, и Всесвятым Животворящим Духом, ныне и присно, и во веки веков. Аминь.
к оглавлению
