И.К.Сурский
Отец Иоанн Кронштадский.
к оглавлению
ГЛАВА 57
Письмо Настоятеля Русской церкви в Женеве протопресвитера о. Сергия Орлова
от 12 октября 1932 г. на имя автора книги
Очень сочувствую Вашему святому намерению написать книгу к прославлению Господа Бога в лице блаженной памяти незабвенного о. Протоиерея Иоанна Ильича (Сергиева) Кронштадтского и о. Иоанна, в Боге. Я лично два раза видел о. Иоанна и благоговейную память о нем сохраняю ежедневною молитвою к нему, ибо в моем представлении и глубоком духовном чувствовании он — святой.
О. Иоанн Кронштадтский был типичным русским священником-пастырем, а потому он воистину является живым свидетельством благодатной силы и спасительности нашей православной русской веры.
Христос Господь да будет Вам в помощь!
С любовью прилагаю рассказы о достоверных явлениях милости Божией молитвами о. Иоанна и притом в случаях далекого разделения о. Иоанна от тех, о ком он возносил молитвы.
В 1892 г. в Зарайском уезде Рязанской губ. заболела «тихим умопомешательством» старшая сестра моя, жена священника, Евдокия И. Купрессова. Обследованием и решением врачей болезнь признавалась неизлечимой и сестра была помещена в колонию умалишенных под гор. Рязанью (в Голенщино). Отец мой, священник г. Зарайска, в скорби своей обратился с письмом к о. Иоанну Кронштадтскому, у которого просил спасительной молитвы за свою больную дочь. О. Иоанн ответил трогательным собственноручным письмом, в котором писал: «ныне совершу молитву теплую к Богу об исцелении болящей и верую в милость Божью». Накануне получения этого благодатного письма у родителя моего был зять, возвращавшийся от больной жены и со слезами передавший, что врачи говорят о безнадежности положения сестры... А на другой день по получении письма от о. Иоанна я, уже будучи священником, прибыл к отцу, которого нашел в совершенно спокойном состоянии, уверенно ожидавшего, по слову батюшки о. Иоанна, «явления милости Божией». И что же? — На следующее утро родитель мой получает письмо Главного Врача колонии умалишенных с приглашением приехать неотложно, без всякого объяснения причин приглашения. Мой родитель в тот же день едет, — едет не удрученный, а в радостном предчувствии чудесного. Действительно, на следующий день он возвращается домой вместе с моею сестрой — совершенно здоровой. Вызывавший отца доктор почти дословно говорил отцу так: «ваша дочь с такого-то дня утверждает, что она осознала освобождение свое от недуга, чувствует себя совершенно здоровой и просит о возвращении в свою семью, — ведет себя совершенно спокойно. Я боюсь отпускать ее в семью, — нет ли с ее стороны хитрости, — но также тяжело мне и оставлять ее в настоящей обстановке. Не можете ли взять ее к себе и продержать под тщательным наблюдением дней десять, прежде чем отпустить ее в свою семью»...
Веруя в совершившееся чудо, отец привозит сестру домой, передает нам — детям сказанное доктором; мы — дети несколько суток старались быть днем и ночью неотлучными от сестры, ясно сознававшей наше особое наблюдение и тем печалившейся, и, наконец, дня через три-четыре, воспев в семье со слезами хвалебное пение Господу, отец благословил и отпустил сестру в ее семью. Сестра моя больше не болела, — она и поныне живет в г. Зарайске, — прославляя Господа и в Господе — св. Батюшку-чудотворца о. Иоанна Кронштадтского.
_________
В бытность мою священником г. Рязани Николодворянской церкви, в 1894 г., однажды приходит ко мне под вечер благочестивейший прихожанин Нил Федорович Юревич очень расстроенным, чтобы сообщить мне: у его жены нестерпимые боли в ухе; доктора определили нарыв во внутреннем ухе и боялись решиться на операцию, однако, положили наутро непременно сделать операцию.
Г. Юревич просил меня помолиться о больной и пошел на телеграф — дать срочную телеграмму о. Иоанну Кронштадтскому с просьбой о молитве за жену. На другой день приходит г. Юревич неузнаваемый от радости и сообщает: «по отправлении телеграммы я соображал, — в какое время она могла быть получена? Жена отчаянно стонала, — все, что делали к облегчению болей, не помогало... но вдруг, приблизительно в то время, когда телеграмма должна была быть получена о. Иоанном, она смолкла и через две-три минуты заснула... Спала всю ночь не просыпаясь, а проснувшись, заявила совершенно спокойно, что никаких болей у нее нет и просила дать ей чаю. Приехавший врач, осмотрев ее ухо, был поражен и воскликнул: «Дивное дело, — нарыв засох!»
Жена моя встала и совершенно здорова».
«Дивен Бог во святых своих!»
_________
«Блаженной памяти о. Иоанн Кронштадтский чудодействует и по кончине. В 1910 г., когда я уже был в Женеве, сильно заболела моя 8-летняя дочь. Долго не могли установить болезни, а когда установили, что у девочки внутренний нарыв в нижней области живота, то уже опасались оперировать ее. Страдания дочери были невероятные, она должна была неподвижно лежать на спине, не могла принимать никакой пищи, в сильном жару не смыкала глаз несколько дней и ночей. В таком положении я должен был оставить свою девочку, отъезжая для церковных служений в церковь города Веве, приписанную к Женевской церкви. Дорогою я читал «Церковные Ведомости» и там нашел сообщение одного священника о том, как его дочь чудесно исцелилась молитвою его к покойному Батюшке о. Иоанну Кронштадтскому. Рассказ вызвал у меня невольные слезы, и мое сердце молитвенно обратилось к душе почившего Батюшки о. Иоанна, умоляя об облегчении страданий моей дочери. В таком молитвенном в душе обращении к о. Иоанну я оставался за всеми совершавшимися служениями в Вевеском храме и в продолжение всего обратного пути. Прибыв к квартире, тихо, с замиранием сердца звоню у парадной двери. Отворяет матушка и шепотом говорит, что дочь часа полтора, как заснула, спит спокойно. Прошло еще около двух часов до того, как девочка проснулась. Проснулась она в обильнейшем поту и облегченно возвестила, что ей хорошо. И действительно, температура пала с 40° на 37°, нарыв оказался прорвавшимся с выходом в мочевой проход.
Доктор радостно объявил положение девочки безопасным... Слава Богу, благодеющему нам во веки веков! Аминь.
Смиренный и недостойный Протопресвитер Сергий Орлов».
Рассказ жены Полковника Ивана Игнатьевича Тюльпанова, — Варвары Ивановны Тюльпановой, проживающей в г. Белграде в Югославии, по Неготинской ул., д. № 14.
В июле 1935 г. доктор медицины В. А. Воронецкий лечил ее от сахарной болезни, т. к. у нее было 4% сахара.
Неожиданно у нее начала подниматься температура, на правой ноге между пальцами появилось воспаление, которое через несколько дней превратилось в настоящий абсцесс, увеличивающийся с такой быстротой, что опухоль захватила 2 пальца и часть ступни, стала темно-багровой и вообще вся нога опухла, причем образовалась рана, из которой стал сочиться зловонный гной. Д-р В. А. Воронецкий нашел гангрену и сказал, чтобы пригласили хирурга. Хирурги Колесников и Пельцер подтвердили, что у больной гангрена и сказали, что нужно отрезать ногу, но сделать этого нельзя по двум причинам: что больной 70 лет и что у нее сахарная болезнь. Температура держалась 39,1°.
Узнавши, что у о. Протоиерея Иоанна Сокаля есть часть кашнэ о. Иоанна Кронштадтского, сестра милосердия Любовь Михайловна Твердохлебова принесла это кашпэ в конверте В. И. Тюльпановой. Больная и муж с глубокой верой, утром приложили к больному месту ноги кашнэ, не вынимая из конверта, а лишь раскрыв конверт.
К вечеру температура упала до 36,5, абсцесс вскрылся и гной стал вытекать густой массой, больная почувствовала возможность двигать пальцами ноги. Через 4 дня прекратился зловонный запах и в продолжение недели рана стала затягиваться и опухоль заметно опадать.
Встретив меня, автора настоящей книги, доктор В. А. Воронецкий сказал: «вы знаете, какое чудо совершил о. Иоанн Кронштадтский — гангрена прошла!»
_________
Дочь моя Нина на Фоминой неделе заболела сильным нервным расстройством, что было повторением ее заболевания в мае 1935 г.
Доктора назвали ее болезнь титанией, т. е. заболевание нервов в мышцах и опять стали ее лечить, как и в прошлом году, разными впрыскиваниями. Так продолжалось до 15-го мая.
Смотреть на ее мучения и слышать ее несвязный и вздорный бред было невыносимо тяжело.
Доктор, лечивший ее, посоветовал позвать профессора, специалиста по нервным болезням, что и было исполнено.
Профессор нашел, что у нее никакой титании нет, а депрессивная меланхолия и что ее надо поместить в санаторий для нервных больных, т. к. дома держать ее опасно: — она могла во время припадка выброситься в окно.
17 мая ее муж отвез ее в санаторий, где ей опять делали впрыскивания и она спала в течение целого месяца. Ее будили, вливали в рот чай, молоко и она опять засыпала и страшно исхудала.
Муж навещал ее через день, а я приходила раз в неделю. Иногда я брала с собой ее детей, но она нас не узнавала и с нами почти не разговаривала.
В одно из таких свиданий меня озарила мысль обратиться за помощью к Господу Богу и я решила просить протоиерея о. Иоанна Сокаля съездить со мною в санаторий и помолиться о рабе Божией Нине.
29 июня 1936 г. в 10 ч, утра мы были у дочери, которую застали совершенно невменяемой. Она нам все твердила, что уже ножи наточены и что ее должны зарезать для изготовления консервов и умоляла батюшку взять ее домой к нему на один день для испытания. О детях говорила, что они умерли и вообще говорила всякий вздор.
Наконец батюшке удалось уговорить ее стать на колени помолиться и мы трое вошли в больничную комнату и стали молиться.
Батюшка возложил на ее голову воздушек с мощей Святителя Иоасафа Белгородского Чудотворца и шейный платочек о. Иоанна Кронштадтского и стал читать молитвы, а она повторяла за ним все слова молитвы очень истово.
После моления мы простились с нею и ушли домой, а она нам вслед крикнула: «вот глупые ушли, оставив меня, а завтра получат мой труп».
30-го июня дочь рассказала, что после нашего ухода она все металась, а вечером, когда легла спать, то молилась и все хотела сбросить с себя каменную доску, лежавшую, как ей казалось, на ее груди. Вдруг она почувствовала, что кто-то снял эту доску: голова просветлела и она почувствовала, что здорова. Утром вышла из палаты в сад без разрешения. Заметив это, служащие больницы надели на нее смирительную рубашку, которую она дала надеть на себя, не сопротивляясь. Когда утром вошел профессор и взглянул на нее, то сказал: «да ведь вы здоровы» и тут же приказал снять с нее смирительную рубашку.
1-го июля к ней пришел ее муж и был поражен ее спокойным видом и вполне разумным разговором.
2-го июля я была у нее рано утром и обрадовалась происшедшей перемене в ее здоровье к лучшему и сейчас же отправилась к батюшке и сообщила ему обо всем случившемся.
10-го июля утром, с разрешения профессора, мы взяли дочь домой.
11-го июля она пробыла всю обедню в церкви и причастилась Святых Христовых Тайн.
После обедни батюшка отслужил молебен перед иконою Иверской Божией Матери и вся наша семья молилась и благодарила Господа Бога за оказанное нам милосердие — ниспослание моей дочери исцеления через молитвенное предстательство угодников Божиих: Святителя Иоасафа Белгородского Чудотворца и о. Иоанна Кронштадтского.
_________
Жена г-на Смирнова, имеющего торговлю на Старом Джераме в г. Белграде в Югославии, рассказала, что у нее были страшные боли в руке, не дававшие возможности спать и она целые ночи ходила по комнате, не давая спать и мужу.
Лечил доктор Трегубов, мази которого не помогали.
Ей принесли платок-шарф о. Иоанна и приложили на больную руку, привязав, чтобы платок держался.
В следующую же ночь она впервые заснула и каждый день могла спать, постепенно стала поправляться до полного выздоровления.
_________
Выписка из письма князя Петра Димитриевича Голицына от 5 апреля 1937 года из Будапешта.
У меня есть фотография о. Иоанна с надписью-благословением. Эту карточку я давал несколько лет назад, т. е. в 1925 г., девочке Андрея Николаевича Щмемана, которая была тяжело больна, лежала в клинике с каким-то внутренним нарывом. Я не оставлял ее там навсегда, а давал на время. Раз ночью А. Н. Шмеман разбудил нас, прося дать ему карточку, так как его дочери делалось хуже, когда я карточку уносил. Девочка поправилась. Когда карточка была у нее, нарыв неожиданно прорвался и очистился от гноя. Родители убеждены, что девочка спаслась благодаря заступничеству о. Иоанна.
_________
к оглавлению