Глава 2. Протоиерей Александр Соловьев. Старчество.

Слушаяй вас, Мене слушает
(Лк. I0, 16).

Прельстишася возложившие упование на самих себе
и возомнивши не обретати нужды в руководителе
(Лестница, сл. 1, поуч. 7-е).

Нужен ли руководитель в духовной жизни для ревнующего о своем спасении новоначального подвижника? В самом деле, не может ли начинающий сам, один идти по пути совершенства без руководителя, руководствуясь лишь словом Божиим и Евангельскими указаниями? Ведь в слове Божием указан образ совершенства, указан и путь к нему; к тому же, в истории подвижничества христианского есть при меры такого рода, что подвижники, твердо решившиеся идти по Христоподражателыному пути, сами, без видимых руководителей и лишь подводитель ством Бога, успевали: так, например, Павел Фипейскии, Антоний Великий, Мария Египетская и другие. Правда, что образ совершенства и путь к нему (исполнение заповедей и советов) указаны Христом в Евангелии, но не нужно забывать, что человек остается всегда человеком: искреннее, хотя бы огнепальное, желание не может сразу его изменить, он так немощен, своеволен и слеп, что нуждается в посторонней и постоянной поддержке, одобрении, понуждении, подробных указаниях пути и т.п. И на пример успевших одиноких подвижников нельзя ссылаться. «Если неким из досточтимых отцов, — говорят преподобные Каллист и Игнатий, —случалось и без подвига послушания улучить Боготворное безмолвие и по Богу совершенство, то это бывает по особенному Божию откровению и притом очень редко. А что редко, как негде написано, то не закон Церкви, как и одна ласточка не делает весны» (Добротолюбие, т. 5, гл. 15). Эти люди «чудесно, по смотрению Божию, нарочно были позваны к таковому (уединенному) житию, которое совершенным и безстрастным единым приличествует и Ангельской крепости требует» (Паисний Величковский, стр. 222-223) Эти люди — сильные избранники Божии, у которых слово тождественно с делом: твердое намерение — исполнение, покаяние —спасение, — составляют исключение. Может ли это исключение служить непреложным правилом для новоначального? Считает ли он, страстный и немощный, себя столь сильным, как эти избранники Божий? Если же он ждет для себя чудесного, то тем только искушает Бога. И св. отцы, опытные аскеты, учат о необходимости духовного руководителя, о необходимости предварительной христианской педагогики для новоначального инока.

Да это так и естественно: всякий человек не есть что-либо сразу данное, нет — он лишь имеет зародыш своего будущего «я», и телесно и духовно он вначале младенец и должен пройти известные возрасты по телу и по духу, чтобы прийти в меру возраста Христова, в мужа совершенна. «Монашеское житие — искусство из искусств и наука из наук» (Добротолюбие, т. 5, стр. 261) и требует, как всякое искусство, ремесло и наука, первоначального обучения у знатоков и мастеров. «Как желающему изучить язык какого-нибудь народа недостаточно быть самому себе наставником, но он учится у людей, сведущих в оном, и таким образом достигает того, что говорит так же, как иностранец: так, я думаю, и жизнь сию, так как она идет не путем естественным, но отступает от оного, по необыкновенности образа жизни, не иначе кто может в совершенстве изучить, как под руководством кого-либо опытного в ней... Ибо не так прост этот образ жизни, чтобы по нужде можно было доверять собственному суждению, что для нас полезно; решимость на опыт в вещах неизвестных небезопасна... И врачебной науке душ — любомудрию — есть нам полная возможность научиться оттого, кто долговременным и продолжительным опытом стяжал навык к ней. Юность большей частью и во всяком деле — ненадежный советник и нелегко найти человека, который бы хорошо исполнил какое-либо достойное занятие, если не призывалась им для участия в совете старость. Чем выше всех прочих занятии предположена у нас цель, тем более мы должны соблюдать осторожности; здесь нерассудительность касается самой души и угрожает опасностью потерпеть такого рода ущерб, который состоит не в потере каких-нибудь благ, но в погибели самого себя, и во вреде собственной ду ше... Итак, прежде всего должно заботиться о том, чтобы найти себе руководителя на сем пути и хорошего наставника, дабы по своей неопытности не пойти по каким-нибудь новым непроходимым и уклоняющимся от истинного пути дорогам» (Св. Григории Нисский, т. 7, стр. 384-387; Добротолюбие, т. 1, стр.614). Путь вопрошения других оправдан уже многими примерами. «Как я могу разуметь, если никто не наставит меня?» — вопрошает вельможа диакона ап. Филиппа (Деян.8, 31); призванный апостол Павел посылается для научения к Анании (Деян. 9, 6) и после успешной проповеди советуется с апостолами; «да не вотще, говорит, теку или текох» (Деян. 2, 2). И св. отцы, подвижники, даже величайшие из них, каковы Антоний Великий, Макарий Египетский, Пахомий Великий, Илларион, Савва и другие, предварительно расспрашивали о путях, советовались и покорялись другим наставникам. Они, как выразился св. Афанасии Великий об Антонии Великом, как мудрые пчелы собирали себе духовный мед у других подвижников, слагая его в свое сердце, как в улей. «И спрашивать у других св. Антоний считал столь спасительным делом, что и потом сам — учитель всех, он обращался с вопросами к какому-либо преуспевавшему ученику своему. Так, когда он получил от императора Констанция приглашение прибыть и Константинополь, спросил ученика своего Павла Препростого: идти ему или нет? И после того как Павел сказал ему: если пойдешь, будешь Антоний, а если нет — будешь авва Антоний, он остался (Добротолюбие, т. 1, стр. 123).

Необходимость руководителя для новоначального обусловливается и самою невозможностью его видеть себя в настоящем свете, безпристрастно познать себя и верно совершенствоваться Дело в том, что подвижнику приходится вести борьбу с самим собою, «не внешнего врага нам надобно бояться: враг наш заключен в нас caмиx. Воистину человеку надлежит надвое рассечь себя» (Добротолюбие, т. 2-й, стр. 203). Являясь наблюдателем и в то же время предметом наблюдения и включая в самом себе врага и друга, подвижник новоначальный не может сам по себе различить, что «наше и что от неприятелей наших», — его самолюбие часто побеждает благую волю, сладость страстей пленяет душу и он, вступив на путь самооправдания и сделок со своею совестью, сам не замечает своего самопрельщения и самообмана. Психология и опыт достоверно свидетельствуют, что посторонним лицам совне яснее видно наше душевное устроение, сторонним наблюдателям присущ объективно-безпристрастный взгляд на нас. Спрашивается: может ли больной человек, каким является и должен сознавать себя новоначальный, может ли больной быть в одно и то же время врачом себе? Может ли он точно определить болезнь свою и, если может, что сомнительно, — может ли он безпристрастно прописать себе едкие, горькие лекарства, если того требует болезнь? Нет, По свидетельству опыта и безпристрастное, вполне верное определение нашей болезни, и целительные лекарства даются лицами посторонними, врачами-специалистами. Ведь завзятые и известные медики и то сами не лечат своих болезней, а обращаются за рецептами против них к своим коллегам. «Всего труднее, — говорит св. Василий Великий, — знать и врачевать себя самого, потому что людям прирождено самолюбие, и каждый по пристрастию к самому себе прекращает истинный суд. Но удобнее может познавать и врачевать нас другой, потому что судящего о других страсть самолюбия не затрудняет в истинном распознавании» (Подвиж. уст., т. 5, стр. 451). И кстати добавим, настоящим судиею нашим может быть безконечная доброта, а после нее — возрожденный грешник или святой, человек, прошедший испытания, мудрец. Это потому, что душа судит о душе по своему сродству с нею, через голос, через слова, через молчание, через поступки, через взгляды. Доброта знает толк в доброте, прямодушие — в прямодушии, благородство — в благородстве и т. п. И истинно знаешь цену только тому, что потерял, о чем сожалеешь.

Нужен руководитель и для всех подвигов аскетизма, для упражнения в скорбях, лишениях и искушениях, необходимых для дела духовного самосовершенствования; немощный новоначальный не может один справиться с непроизвольными искушениями и налагать на себя произвольные. Неискушенный новоначальный подобен в данном случае необузданному дикому коню, которого нужно еще обучать. «Конь, пока с дикими животными пасется в лесах, непокорен бывает людям. А когда он пойман, тогда для укрощения его налагают на него тяжелую узду, пока не научится ходить чинно и прямо. Потом опытный седок упражняет его, чтобы сделать способным к брани. Надевает на него вооружения, разумею нагрудник и забрала, а прежнюю узду вешают и приводят в сотрясение пред глазами его, что бы он привык и не пугался. Так обучаемый он привыкает к брани и едва почует и услышит бранный звук, сам с готовностью идет на врагов со скаканием и ржанием» (Иов. 39, 25. Макарий Великий, гл. 2, 23 б.). Кроме того, в деле совершенствования, в деле приобретения добродетелей более, кажется, чем где-либо, должна быть постепенность, ровная и внимательная «неотдышная» борьба. Опыт показал, что новоначальный, часто ревностный вначале, скоро ослабевает от чрезмерного трудничества или его недостаточности. Сегодня он побеждает страсти, а завтра, по слабости или нерадению, он допускает страстям пленить его ум и подчиняется им; сегодня он умеренно побуждает природу свою к добродетели, а завтра он переходит, положим, даже пределы умеренного делания; но и в ослаблении подвига, и в черезмерном подвиге — зло: добродетель не в излишестве, а в умеренности заключается («Только умеренному деланию цены нет» — св. Исаак Сирин, сл. 150). И св. отцы аскеты похваляют такую жизнь подвижников, которая течет подобно малому, но постоянно текущему ручейку, никогда не иссыхавшему, говаривал один из русских старцев (Амвросий Оптинский: см. жизнеописание архим. Григория Борисоглебского. Душеполезное чтение, 1892 г.). «Подобно тому, как лист сначала всегда бывает зелен, цветущ и красив, потом постепенно засыхает, падает и наконец им пренебрегают и попирают его, так, — говорит авва Дорофей (поуч. 5). — и человек, ни кем не управляемый, сначала всегда имеет усердие к подвигам, потом усердие это мало-помалу охладевает, и он, не имея никого, кто бы наставлял его, поддерживал и воспламенял в нем это усердие, (по добно листу) нечувствительно иссыхает и падает». Нужен опять, значит, отец-руководитель как регулятор подвижничества. Наконец и особенно необходим духовный руководитель на второй степени совершенства подвижника, при переходе от деятельной жизни к созерцательной. По очищении страстей дух парит ввысь и в своем воздушном полете он легко может попасть во власть князя воздушного, в сети врага нашего спасения, может впасть в так называемую «прелесть», застрять в ней и даже погибнуть; и, конечно, чем выше подъем, тем опаснее падение. «Один легко побеждается врагом, который приседит при путях Божественных, и горе единому, егда падет, потому что не имеет человека, который бы поставил бы его на ноги» (Св. Григорий Нисский, т. 7, стр. 387). Св. Иоанн Кассиан, например, рассказывает о старце Ироне, который пятьдесят лет провел в посте, трудах, бдениях и молитве, удивляя всех строгостию подвигов, но после, когда он возомнил остаться один со своим разумом и волею, принял сатану за ангела и по его наущению бросился в пустой колодезь в надежде, что ангелы возьмут на руках своих его, и разбился так. что на третий день по его извлечении из колодезя скончался (Собес. 2-е, гл. 5). Св. Кассиан же упоминает еще об одном му же, как принимал он откровения от беса, свет в келье видел и научен был принести в жертву сына, что, впрочем, не случилось; двое ревнителей подвижничества устремились в пустыню с надеждою, что Господь пропитает их, но из них один без пищи погиб, а другой едва спасся от голода, приняв пищу от дикарей. Случаев прелести вообще можно встретить в жизнеописании подвижников много, например в прологе на 9 января и др. Оградить от козней диавола и прелести, направить правильный полет ввысь может только духовный руководитель. Посему-то всеми отцами решительно и заповедуется не приступать к созерцательной жизни без знающих, прошедших этот путь руководителей. «Если видишь юного, по своей воле восходящего на небо, то удержи его ибо польза ему будет от сего (от удержания)» (Св. Ефрем Сирин, сл. 35; Иоанн Колов — Варсануфий Великий, отв. 701).

«Итак, мы хотим выйти из Египта и бежать от Фараона, то и мы имеем необходимость, нужду в некоем ходатае Моисее, который, стоя посреди деяния и видения, воздевал бы за нас руки к Богу» (Леств., ст. 1, гл. 7). Стоя за духовное руководство другого, св. отцы рисуют всю пагубность одиночного самочинного жительства. Так, приведя место из притчей Соломона: «имже несть управления, падают, якоже листвия, спасение же есть во мнозе совете» (Притч 11. 14). авва Дорофей спрашивает: чему в данном месте учит Святое Писание? Оно увещевает нас, говорит он, не полагаться на самих себя, не считать себя разумными, не верить тому, что можем сами управлять собою, ибо мы имеем нужду в помощи, нуждаемся в наставляющих нас по Бозе. Нет несчастнее и ближе к погибели людей, не имеющих наставника в пути Божием. Спасение есть во мнозе совете. Ибо мы, когда держимся своей воли и следуем оправданиям нашим, тогда, делая, по-видимому, доброе дело, мы сами себе расставляем сети и даже не знаем, как погибнем... Я не знаю другого падения монаху, кроме того, когда он верит своему сердцу. Некоторые говорят: от того падает человек или от того, а я, как уже сказал, не знаю другого падения человека, кроме сего, когда человек последует самому себе. Нет ничего опаснее, нет иного губительнее сего» (Авва Дорофей. поуч. 5 стр. 80, 81, 85)^[1]. «И кто исчислит все падения, которые случаются с теми, кои не хотят прибегнуть к руководительству мужей, угождающих Богу?» (Св. Григорий Нисский, т. 7, стр. 388). «Возможно ли о том, кто живет иначе, т.е. без руководителя, самоугодливо и самовольно думать, что он живет Божественною жизнию, — спрашивают преподобные Каллист и Игнатий. — Никак отнюдь». И преп. Иоанн Лествичник говорит (сл. 26 и 237): «Как идущий без проводника легко сбивается с пути и заблуждается, так самочинно проходящий монашескую жизнь легко погибает, хотя бы он знал всю мудрость мирскую» (Добротолюбие. т. 5, гл. 14). Свяшенномученик Петр Дамаскин. прочитав книги Писания и многих отцов, осматривая всех людей всех веков, бесконечно различных по возрасту, положению и званию, и размышляя об их участи, делит их на два разряда: на спасаемых и погибающих — и задается вопросом, что за причина сему, и какое начало нашему спасению или погибели? «После долгих трудов и сокрушений нашел я, — говорит он, — вот какое у св. отцов рассуждение: начало всякого блага и всякого зла есть данный человеку разум, и по разуме — воля. Начат спасения: да оставит человек своя хотения и разумения и сотворит Божия хотения и разумения. Прежде закона, и в законе и во благодати много обретается спасенных потому, что они предпочли разум Божий и волю Его паче своих разумений и хотений; и опять во все те времена много обретается погибших, поелику своя хотения и разумения предпочли паче Божиих. Волю же Божию (и частных случаях) узнать иначе нельзя, как чрез рассуждение, и рассуждение не свое, а утвержденное вопрошением имеющих дар рассуждения и опытных. Только сим образом узнаем, какая хощет Бог, чтоб мы проходили делания. Если же не так, не можем спастися никак. Без сего даже и то, что мы почитаем благим, не бьвает на добро. — или потому, что неблаговременно, или потому, что не нужно» (Творения св. Петра Дамаскина, кн. I. стр. 5. Москва, 1894 г.). Итак, св. отцы, рассматривавшие немощь новоначальных, побеждаемых страстями, сиречь гневом, яростию, тщеславием, завистью, мнением и прочим (ведь «пустыня усыпляет страсти, — по Исааку Сирину (ел. 55), — но не искореняет их»), и многоразличные прелести вражии самоличному желанию последующии, запрещают пустынное житие («не советуют ниже след безмолвия видеть» (Лест, ст. 1)). приводя свидетельство от писания: горе единому, аще впадет в уныние, или сон, или разленение, или отчаяние, несть воздвизай его в человецех (Паисий Величковск. стр. 222-223). И желающий идти по пути совершенства, но обходящий наставления и указания других опытных, по самонадеянности и самоволию, не противоречит ли тем самым с первого шага себе, своей цели? Не есть ли эта самонадеянность та же гордость, самоотверженно сокрушить которую в себе собирается новоначальный подвижник? Преп. Варсануфий Великий (отв. 61) прямо, решительно говорит: «Кто хощет совершенно узнать путь, но не идет с знающим его совершенно, тот никогда не достигнет града небесного». «Бог чрез Божественное Писание и отцов указал нам путь спасения, сказав: попроси отца твоего и возвестит тебе, старцы твоя и рекут тебе» (Втор. 32. 7). Приводя же слова Второзакония, св. Иоанн Кассиан говорит: «Очевидно. Господь никому не открывает пути совершенства, кроме руководимых к оному духовными отцами» (Добротолюбие, т. 2. гл. 10, стр. 152).

Одного или многих лучше иметь руководителей? Св. отцы подвижники советуют иметь одного постоянного руководителя духовного. «Не всех вопрошать надо, но одного того, которому и других управление вверено... Ибо не всем принадлежит руководить и других... Мирствующие с тобою да будут мнози; со ветницы же твои един от тысящ» (Сир. 6, 6 — св. Григорий Сипаит; Добротолюбие. т. 5, гл. 7). Один постоянный духовный руководитель лучше может и знать вопрошающего и лучше помогать. Русская на родная пословица: у семи нянек дитя без глаза — имеет за себя основания.

Духовное руководство в христианской церкви является не в одном виде. Самый обширный и повсеместный вид пастырства — пастырство церковное: епископы и священники с одной стороны и миряне с другой. Второй и третий вид пастырства осуществляется в монашеской жизни - это настоятельство монастырское и отчество, или старчество. И здесь Божиим изволением возлагается на одних руководителей ответственность за души вверяемой им братии, а другие отдают себя духовному руководству (руководить — взять за руки и вести ко спасению). Второе правило второ-первого Константинопольского собора гласит о руководстве, как существенной потребности монашества: «отнюдь никого не сподобляти монашеского образа без присутствания при сем лица, долженствующего прияти его себе в послушание и имети над ним начальство и восприяти попечение о душевном его состоянии».

Как и где найти духовного руководителя? Всякому ли безразлично может предаться ищущий совершенства и не имеющим руководителя? Очевидно, нет. «У добрых учителей, — говорит Василий Великий, — и уроки добрые, а у злых, конечно, злые. Если поручишь себя мужу, украшенному многими доблестями, то соделаешься наследником благ, какие в нем» (Твор., т. 5, стр. 50)., и «обращение со святыми я признаю всего более полезным» (т. 6, пос. 8). Живой пример неотразимо действует на людей, отсюда: живя с добродетельным и совершенным, мы сами, незаметно для себя, усваиваем свойства сожителя. На вопрос ученика: что мне делать, отче, для того, чтобы бояться Бога? — один опытный старец, Паисий, отвечал: «Иди, живи с человеком, боящимся Бога, и тем самым, что он боится Бoгa, научит и тебя бояться Бога» (Авва Дорофей. поуч. 4).

«Сближайся с праведными, — говорит преп. Иса ак (сл. 57), — и через них приблизишься к Богу. Обращайся с имеющими смирение — и научишься их нравам. Ибо если воззрение на таковых полезно, то кольми паче учение уст их?». «Идущий по следам святости, может приобщиться сей святости... Как от одной горяшей лампады пламя передается и всем прочим светильникам, которые прикасаются к ней (и, несмотря на то, первый свет не уменьшается, хотя чрез сообщение в равной мере уделяется и заимствующим свой свет от него), так и святость сей жизни преемственно распространяется от преуспевшего в оной на приближающихся к нему, ибо истинно пророческое слово, что обращающийся с преподобным, неповинным и избранным и сам делается таковым» (Творения св. Григория Нисского, т. 8, стр. 389; Пс 17, 26, 27). И святые отцы-аскеты советуют с тщанием, осмотрительно избирать наставника.

«Слепец слепца аще водит, оба в яму впадут; довлеет бо ученику, да будет яко учитель его» (Мф. 15, 14: 10, 25). «Многие из старцев, — говорит св. Иоанн Кассиан, — вместо пользы — вред, вместо утешения отчаяние причиняют вопрошающим, и сие оправдывается примером» (Собес. 2-е, гл. 10). «Не всякий, кто старец летами, уже способен к руководству; но кто вошел в безстрастие и принял дар рассуждения», — говорит много потерпевший вреда от неопытных старцев св. Петр Дамаскин.

«Не всякому человеку открывай свои помыслы, — говорит св. Ефрем Сирин, — а только тем о коих дознаешь, что они духовны» (Добротолюбие, т. 2, стр. 473). «Не всякий, подающий совет, достоин доверенности, но только тот, кто прежде сам хорошо управил свободу свою» (Св. Исаак Сирин, ел 78). «При выборе старца не на того обращай внимание, кто преклонных лет уже, — говорит авва Исайя, — но кто убелен ведением и опытностью духовной, чтобы не получил ты вреда и не размножились страсти твои» (Добротолюбие, т. 1, стр. 463).

Итак, «прежде вступления нашего на сей путь (путь жизни подруководственной), мы должны рассматривать, испытывать и, так сказать, искусить сего кормчего, чтобы не попасть нам вместо кормчего на простого гребца, вместо врача — на больного, вместо безстрастного — на человека, облагаемого страстями, вместо пристани — в пучину, и таким образом не найти готовой погибели» (Леств., сл. 4. поуч. 6). В предупреждение ошибок при выборе старца св. отцы указывают на добродетели и признаки, коими должен обладать хороший руководитель. Лествичник в слове к пастырю называет наставника врачом, учителем, книгу, в сердце написанную, имеющим и не от человека наученным, безстрастным, в Боге живущим и пр. «Правомыслие и опытность наставника можно распознать, — говорит св. Антоний Великий, — из того, согласно ли его слово с словом Божиим» (Добротолюбие, т. 1, стр. 125). Св. Григорий Нисский признаками опытного мужа поставляет: любомудрие, безстрастие и одушевленную деятельность в добродетели (т. 7, стр. 389); Василий Великий — непогрешительность, знание Св. Писания, безстрастие, любовь и под. (т. 5, стр. 45) «Не всех, — говорит св. Григорий Синаит (Добротолюбие, т. 5, стр. 224), — вопрошать надо, но одного того, кому и других управление вверено, кто жизнию блистает, будучи беден, многих богатит, по Писанию (2 Кор. 6, 10), кто имеет Божественное рассуждение (1 Кор. 12, 10), именно, рассуждение духовом, отличающее лучшее от худшего мечом слова... Не мал же труд найти руководителя незаблудного ни в делах, ни в словах, ни в разумениях». Не мал труд найти, добавим речь Синаита, такого совершенного руководителя потому, что таких совершенных подвижников мало, а не потому, чтобы трудно было их отличить и выделить из среды других. Когда корень свят, тогда и ветви святы, — внутреннее совершенство проявляется невольно вне, любвеобильная и совершенная душа видимою становится для других. «Чья душа, — говорит св. Антоний Великий (Добротолюбие, т. 1, наст. 20, стр. 66), — действительно умна и добродетельна, — это обнаруживается во взоре, поступи, голосе, улыбке, разговорах и обращении. В ней все изменилось и приняло благообразный вид». «Возделыватель худых помышлений, — говорит преп. Никита Стифат (Добротолюбие. т. 5, 1, гл. 33), — мрачным и печальным делает вид лица своего; — возделыватель же благах и беземертных произрастаний в сердце радующееся и улыбающееся имеет лицо. Отсюда для всех, видящих добре, явно есть и бывает, кто находится еще в рабстве нечистых страстей и кто освободился от такого рабства законом Духа». Можно сказать, что не одним видящим добре, но и зле видящим, по противоположности, виден сразу человек, свободный от страстей: они бессознательно чувствуют в нем врага и ненавидят его, как свет, показывающий невольно и обличающий их тьму, не могшую стать светом. Так фарисеи ненавидели Христа и гнали Его за то именно, что Он, как свет Сам по себе, Своею жизнью невольно обнаруживал их темные дела, был для них живою совестью.

Человек печать своего внутреннего «я», печать своей индивидуальности полагает решительно на всем: опытный взгляд, как известно, по почерку даже только пера верно судит о характере писавшего. Если заурядных людей можем и на мелочах распознавать, то тем более можем отличить людей необыкновенных, выделяющихся из толпы: они создают около себя какую-то особенную атмосферу, и достаточно приблизиться к ним, взглянуть на них, что бы видеть это отличающее их. «Как драгоценное миро, — говорит св. Феодор Едесский (Добротолюбие, т. 3, гл. 88), — хотя заключено бывает и сосуды, но, намастив благоуханием воздух жилища, не только близко к нему, но и вдали от него стоящих исполняет приятным ощущением: так и благоухание добродетельном и боголюбивой души, всеми чувствами телесными будучи издаваемо, всем, видящим сие, показывает внутрь сокрытую добродетель». «Как носящего ароматы обнаруживает благовонный запах и против воли его, так и имеющий в себе Духа Господня познается по своим словам и по смирению» (Лестница, сл. 26, поуч. 215). Итак, довольно верно можно определить совершенного старца и по внешности с первого взгляда Иоанн Лествичник так описывает старцев, которых он видел в Египте (Лестница, сл. 4, поуч. 21): «Видел я украшенных белизною ангеловидною, которые пришли в состояние глубочайшего незлобия и простоты упремудренной. произвольной и богоисправленной. Ибо как лукавый человек есть нечто двойственное: один по наружности, другой по сердечному расположению, так простой не двойственен, но есть нечто единое. Простота же оных отцев была не безрассудная и несмысленная по примеру старых людей в мире, которых называют выжившими из ума. По наружности они были всегда кротки, приветливы, веселы: и слова, и нравы их были непритворны, непринужденны и искренни, что не во многих можно найти; внутри же, в душе, они, как незлобивые младенцы, дышали Богом и наставником своим, и на бесов и на страсти взирали твердым и строгим оком ума». Совершенных и опытных старцев, таким образом, отличать не трудно, но при выборе мы должны руководиться еще и своей душевной пользой, т.е. критерием выбора должка служить наша болезнь, если только мы сколько-нибудь познали себя. «Если ты пришел, — говорит тот же Иоанн Лествичник, — к неизвестному врачу и в неведомую врачебницу, то будь в ней как бы мимоходом; а между тем тайно рассматривай жизнь и духовную опытность живущих там. Когда же от сил духовных художников и служителей почувствуешь пользу в твоих недугах, а особенно если найдешь между ними то, что и должно искать, т.е. врачевство против душевной надменности, тогда уже и приступи к ним.... и раздери пред ними, раздери хартию твоей воли» (Лествица, сл. 4, поуч. 94). «По качеству страстей наших должно рассуждать, какому руководителю отдаться нам в повиновение, и сообразно с тем такого и избрать. Если ты невоздержен и удобопреклонен на плотскую похоть, то да будет твоим обучителем подвижник и в отношении к пище неумолимый, а не чудотворец и который готов всех принимать и угощать трапезою. Если ты высокомерен, то да будет твоим руководителем человек суровый и неуступчивый, а не кроткий и человеколюбивый. Нужно искать руководителей, приличных нашим недугам» (Лествица, ел. 4, поуч. 120). Нужно сказать, что св. отцы указывают на идеальные черты старцев, советуют из совершенных выбирать по сердцу своему старца, но таких руководителей мало. Как же быть, если нет подобного совершенного наставника? Св. отцы вот что говорят на этот счет: «Молитвами и слезами умоли Бога послать тебе руководителя безстрастного и святого» (Преп. Симеон Новый Богослов, т. 5, гл. 33). «Если ты пребываешь в общежитии, помолись усердно Богу, чтобы Он показал тебе человека, который мог бы хорошо упасти тебя; ибо лучше называться учеником ученика, а не жить самочинно и обирать бесполезные плоды своей воли» (Преп. Симеон Новый Богослов; 12 слов в русском переводе, сл. 7, Москва, 1869 г.). Важно при искании искреннее желание узнать волю Божию, молитва Богу и полное доверие к тому, что услышим, как к выражению воли Божией, а руководитель всегда найдется.

«С великою заботливостью и внимательностью ищи руководителя, и если, по благодати Божией, найдешь, а поискав, непременно найдешь...» (Василий Великий, т. 5, стр. 51). «Еcли кто хочет истинно, — говорит авва Дорофей, — всем сердцем исполнять волю Божию, то Бог никогда его не оставит, но всячески наставит по воле Своей. Поистине, если кто направит сердце свое по воле Божией, то Бог просветит и малое дитя сказать ему волю Свою.

Если же кто не хочет искренно творить волю Божию, то, хотя он и к пророку пойдет, и пророку положит Бог на сердце отвечать ему сообразно с его развращенным сердцем, по Писанию: и пророк аще прельстится и речет слово, Аз Господь прельстих пророка того» (Иезек. 14, 19. Поуч. 5), «И то дивно. — говорит преосв. Феофан (Путь ко спасению, изд. 6-е, стр. 259), — что ищущему искренно всегда подается истинный руководитель. И руководитель, кто бы он ни был, всегда дает точное и верное руководство, как скоро руководимый предается ему всей душою и верою; — Сам Господь уже блюдет такого преданника. Молись, и Господь укажет руководителя; предайся руководителю, и Господь научит его, как руководить тебя».

«Свой своего найдет». — говаривал оптинский старец о. Леонид, выражая тем, что искренно и от всей души ищущего спасения Бог приведет к истинному наставнику: а кто при желании спасения допускает в себе и человеческие расчеты, двоедушничает, не верит, сомневается и самооправдывается, тот к такому наставнику и советнику и попадет (Жизнеописание, стр. 66). Магнит притягивает только грозное ему железо и сталь. «Ибо не неправеден Бог и не попустит, чтобы прельстились те души, которые с верой и незлобием смиренно покорили себя совету и суду ближнего» (Лествца, сл. 26, поуч. 110) «Господь достойного руководителя известит принять тебя, нести твои немощи. За два года Господь сказал мне, что ты прийдешь сюда», — говорит великий старец ученику Иоанну (Преп. Варсануфий Великий, отв. 1). Вера никогда и нигде не посрамит. Ищи руководителя и найдешь, если совершенного наставника не найдешь, то, по воле Божией, и недостойный тебя окормит: Господь научит его дать потребное сердцу твоему, а без духовного руководителя обойтись нельзя. Для мирских людей таковым руководителем Богоизбранным являются пастыри-священники, а для монашествующих — настоятели или старцы. «Вознамерившиеся повиноваться Христу, не бросай себя, подобно негодному сосуду... но, (так или иначе) найдя наставника, предай себя со вершенно упраздненным, ни во что вменив и отринув всякую свою волю, чтоб оказаться тебе подобным чистому сосуду и, что вложено и тебе доброго, хранить к своей похвале и славе» (Творения св. Василия Великого, т. 5, стр. 50). «Предайся с таким расположением, — говорит Василий Великий, — с каким младенец, томимый голодом, повинуется кормилице, зовущей к принятию пищи; или с каким расположением человек, желающий сохранить жизнь при опасности, повинуется тому, кто подает ему средства к спасению (Кратк. прав. отв. 166). Ибо Богу не то, что по принуждению, но что по добродетели исправляется, любезно есть. Добродетель же от произволения, а не от нужды бывает». «Сложи бремя свое на рамена другого и переплывешь сию великую пучину, будучи поддерживаем руками других» (Лествица, сл. 4. поуч. 5). «Привяжи обремененную ладью твою к кораблю отцев твоих, и они управят тебя к Иисусу, могущему даровать тебе смирение и силу, paзум, венец и веселие...» (Преп. Варсануфий Великий, отв. 258).

^[1] - Настойчивость нигде не числится среди добродетелей, а скорее составляет недостаток, даже в людях великих. По басне Крылова и орлу, устрояющему гнездо на высочайшем дереве, следовало бы лучше послушать крота, когда последний уверял, что дерево это имеет гнелые корни. Орел, отвергший благой совет существа, по обыкновенному мнению, слепотствующего, подвергнул бедствию птенцов своих, когда восттала буря, и исторгла это дерево, писал оптинский старец Амвросий (Сборник писем и статей оптинского старца иеромонаха (о. Амвросия, ч.1, Москва, 1894 г.).

Протоиерей Александр Соловьев

СТАРЧЕСТВО

(по учению святых отцев и аскетов)
«Даждь кровь и приими дух»

Протоиерей Александр Соловьев

СТАРЧЕСТВО

(по учению святых отцев и аскетов)«Даждь кровь и приими дух»

(по учению святых отцев и аскетов)
«Даждь кровь и приими дух»