Поелику я, своей волею, сам предав себя смерти,
Никогда не становился как человек на ноги
И не получил сердца разумного, как в Писании сказано [1],
И поелику не изменился я [в сравнении] с прежде написанным
И не пошел по пути благому,
То почему не показать мне извилистых, мрачных моих стезей,
Излагая это повествование?
Посему, сообразуясь с [желанием] этим и сохранив неизменным
Существо и облик внешний сего слова изложенного,
Я снова, еще раз исповедуюсь здесь
В остальных преступных моих пороках,
Что станут известны из [строк] нижеследующих.
2
Наказания достойный пришлец жестокий,
Своим поведением необузданно дерзким
Приумножил я полчища Велиара;
Омерзительным, коварным обманщикам бесам
Я [повод] даровал своею беспечностью
Резвиться, плясать и скакать в исступлении.
Удары тайные и язвы невидимые получил я от палачей-губителей,
Не отверг я отринутых крестом христовым,
Но, более того, усилил их вдвое.
Из-за неправедности моей, о я, злополучный,
Имя Твое, о Иисус, у нечестивцев хулится,
Как некогда [хулилось] оно из-за Израиля у язычников.
Я насадил сам в себе зловредную, гибельную пагубу пагуб,
Подобную пожирающим и истощающим цветок души моей
Гусеницам, и саранче, и иным червецам,
По чудесному плачу Иоиля [2], обозначающему ими в притче
Набежников и души злые – [губителей] страны Израиль,
Я приготовил себя боле к их сотворению, нежели к истреблению,
Я собрал, скопив против себя
Множество воинов, снаряженных оружием смертоносным,
Я создал для себя беззаконных и бесстыдных уничтожителей,
Я придал силы моим соперникам, дерзким и непреоборимым,
Я взял в удел себе горечь вместо вкушения сластей –
Всегда вероломный в отношении к Творцу и вечно верный искусителю.
Горе моему злосчастью, бедственной моей кручине,
Моему мрачному бесчестью и беспросветному стыду!
Как отважусь я с речами своими предстать?
Громок рыдающий вопль мой и нестерпим жалобный крик,
Ибо, коли бы мог я увидеть душу мою,
[То увидел бы] ее безобразной, изнемогающей
И совершенно бессильной,
Рыданиями скорбными ввергнутой в сомнения крайние,
Подобно служителю капища загаженной и опоганенной цветом нечистот,
Ибо скверна грехов и служение литому [из меди] идолу
Суть одно и то же.
Днесь я пошел этой дорогой погибели по следам тьмы,
Отдал «участок любимый» Твой, обратив его в «степь пустую»
Как речет пророк, что обличал священников Израиля.
3
И как могу именовать я себя человеком,
Коли причислен к нелюдям?
И как назовусь словесным,
Коли причастен к глупости бессловесных?
Как сочту себя зрячим,
Коли сам в себе свет погасил?
Как прославлю себя познающим,
Коли замкнул мои врата познания?
Чем докажу я, что запечатлен во мне благодатью образ нетленного,
Коли сам умертвил в себе душу?
Не могу я назваться также ни движущимся и ни дышащим,
Не говоря уже о духовности и одаренности разумом.
Бесполезнейший средь сосудов,
Наихудший средь камней [в кладке] стены,
Презреннейший из числа призванных,
Ничтожнейший средь сборища приглашенных,
Страхом смерти устрашенный, я всеми покинут,
[Подобно] болями и ранами [страждущему] Иерусалиму,
Как поучает в слове своем Иеремия.
Дни мои истощились в стенаниях,
И в скорби промчались годы,
Как гласят песнопения псалмопевца [3]
Как шерстяная одежда [снедаема] молью и дерево червем,
Так и я снедаем острой болью в сердце,
Как речено мудрецом;
Словно паутина, я износился и стал непригоден,
Согласно псалмопевцу;
Я исчез, как утренний туман, как роса предрассветная,
Как сказано в гласе пророческом.
Однако не на человека возложил я надежды,
Дабы, заслужив тем проклятие провидца,
Не отчаяться мне безнадежно,
Но на Тебя лишь, о Господи душелюбивый,
Ибо, погруженный в безмерность своего сострадания
Ты даже в час распятия на кресте
Молил в великом Твоем милосердии
Отца своего вышнего за мучителей Твоих.
Так даруй мне надежду на искупление,
О жизнь и прибежище,
Дабы, испустив жалкое свое дыхание,
Обрел я душу благую Твою.
Тебе с Отцом и Духом Святым Твоим
Могущество, победа, величие и вечная слава. Аминь!
