Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Из книги: "Записки Николая Александровича Мотовилова, служки Божией Матери и преподобного Серафима"

к оглавлению

Предисловие     1     2     3     4     5     6     7     Прим.1     Прим.2     Прим.3

5

Вот отчасти и в весьма малых крупицах то, что мне пришлось испытать в Воронеже по милости высокопреосвященного Антония и в Киеве по его же молитвам, и потом опять в Воронеже. И его самого вот в каком положении удостоил <меня> Господь видеть своими собственными этими же, коими и теперь, как пишу это, гляжу глазами, подобно тому, как ими же самыми имел счастие в конце ноября 1831 года видеть великого старца Серафима, когда он не словом, но делом показал мне, как Господь Бог Дух Святый снисходит на рабов Своих и низводит на них небесные дарования Свои, в каковом положении более четверти часа он <старец Серафим> говорил со мною, будучи светлее солнца, и уверял меня, что и сам я был в таком же положении. Вот почему, рассказывая о согрешении моем хулою на Духа Святого, я сказал, что лишь только одна моя бедная, многогрешная душа могла вполне понимать всю тяготу тогдашних бедствий в их истинной ужасности.

Следовало бы мне сказать еще и о том, как в Киеве показано было мне, что такое есть сила тяготения, открытая Ньютоном¹⁷⁸ и от невидимого учителя моего названная благодатию Всесвятого Духа Божиего, лучами Своими могущественнейшими всего на свете содержащего всяческая в горсти Своей – аще земная, аще небесная. То есть именно восемь твердей небесных, про которых сказано, что то суть светлее всякого кристалла твердо горизонтально устроенные, неизмеримые для человека, но измеряемые Богом и Его Святым Духом, объемлемые круговидными простынями или дискообразными кругами сущие, между коими помещаются семь эфирных пространств, в коих движутся вокруг семи центральных громадных солнцев или небесных кругов семь млечных путей, состоящих опять из безчисленных солнечных систем. И что наш мир находится в самом последнем над бездною творном небе, и что ниже оного и восьмой водной же тверди находится, как выше сказано, геенна – огнь вечный, несветимый и неугасаемый – тартар, лютый мраз, червь неусыпаемый, тьма кромешняя или внешняя, и, наконец,
смерть вторая. И все это вместе содержится лишь одними рукообразными, если для чувственного понятия можно так выразиться, лучами или потоками Духа Святого огненными, как от огня происходящими, но росоносно дышащими и неопаляющими естества тварей. Потому что, проходя светлейшие, кристаллу подобные, водные тверди, разделяющие эфирные пространства, содержащие творные небеса, они, то есть сии лучи Всесвятого Духа Божиего, воплощаются в эту воду, сущую выше небес, и, входя в атмосферы миров в тончайших каплях росы, обходят разумные существа, про которые капли росы премудрости сей небесной сказано, что утренневавый к этой небесной премудрости не утрудится и бдяй ее ради вскоре без печали будет.

Следовало бы упомянуть, как мне показано разлучение души и духа человеческих от плоти и как разъяснен процесс смерти. Надлежало бы сказать и о процессе жизни, как мне показано было, что человеческая жизнь делится на четыре части. 1-я – девятимесячная в утробе матери, делящаяся на шесть фазисов. 2-я – временная, на дне воздушного океана на лице Земли троичная духовно-душевно-плотяная, в каковой троичности и зародыш человека в мужеском семени показан был, и тоже шесть фазисов в падшем состоянии своем имеющая. 3-я – жизнь за гробом, духовно-душевная ангелоподобная и 4-я – жизнь паки бытия вполне Богоподобная, представителями которой и истинными главами воскресшими из мертвых над всею Вселенскою Ветхо- и Новозаветною Церковию Христовою Божиею всеполноблагодатию Бога Духа Святого, освященного Церковию, человеческого рода всех веков от сотворения Адама и до конца рода человеческого сущею, <являются> Богочеловек Иисус Христос и Приснодева Богородица Мария. Он Бог богов, Царь царей и Господь господей, пришедый в рабии зраце взыскати Адама; а Она – единая по Боге Всемогущая, потребившая клятву Евину Плодом чрева Своего Приснодевственного, – дщерь по плоти Богоотец святых Иоакима и Анны и семя жены на сотрение главы змия диавола, обетованное Адаму и Еве при изгнании из рая, а поэтому и язва бесовская, и всепобедоносное оружие на все их козни и ухищрения против рода человеческого.

Но для того чтобы подробно описать все остальное, как тут в описываемые мною времена, так и потом во время странствий по святым местам русским жизни моей долговременной бывшее, о чем я подробно всегда и письменно, и словесно доносил высокопреосвященнейшему Антонию, то следовало бы целые тома исписать, а если систематически все это изложить в одно стройное литературное, бо(го)словски-философическое целое или, что гораздо вернее, в одно философическое, благодатию Всесвятого Духа Божиего воплощенное или осоленное ею богословское целое, то составится именно та самая книга, о написании которой говорилось в одном из благодатно вещих слов <снов?> моих воронежских и о самохвальстве по сочинению которой укоряли меня многие.

Но 1, 2, 3, 5 и 7 ноября 1832 года, записки о коих <снах?>, находившиеся в числе бумаг ареста моего, помянутого выше, тоже хранятся в Министерстве внутренних дел, о которой <о книге> святитель и угодник Божий Митрофан, но уже не во сне, а наяву сказал высокопреосвященному Антонию во время страданий моих, вышеописанных 1834 года: «Вспроси Мотовилова, о какой книге открыто было ему во сне, что он хочет ее написать, и вели ему подать тебе на бумаге заглавие этой книги. Книга эта в настоящее время совершенно необходима для всех Церквей Божиих и спасительна будет для всего рода человеческого. В написании ее чувствовали потребность многие святые Божии люди в последние века Христианства и в особенности святитель и угодник Божий Димитрий, митрополит Ростовский, сделавший и начало ее своею Летописью¹⁷⁹ . А святитель и угодник Божий Тихон Задонский, собрат наш по Воронежу, и во всю жизнь свою неотступно помышлял о ней, и не только помышлял, но и делом подготовил большую часть священных материалов для нее, именно же, – святитель продолжал, – записки его об истинном Христианстве¹⁸⁰ совершенно до этой-то книги и относятся. Но еще не пришло время, и человечество не вполне к тому подготовлено, то скажи Мотовилову, что во время свое ему будет предлежать труд сей и мы все, воронежцы, помолимся о нем, чтобы Господь Бог дал ему начать и совершить оный <труд> всецело, во всей его полноте во славу Божию и во спасение как временное, так и вечное всего рода человеческого».

Вот заглавие этой, предназначенной мне святителем Митрофаном к написанию, книги:

«Истинные понятия: о Боге, об ангелах святых и о злых духах, – о механизме Вселенной – о создании земли и на ней человека, о заповеди, данной ему в раю, и о преступлении оной. О благодати искупления. История рода человеческого от Адама и до сего дня в параллельном отношении веры и жизни. – Сличение всех вер на свете и доказательство, что только наша Русско-Греческая Восточная Апостольская есть истинно Православная Отеческая Вселенская Христова и Божия вера на всем свете. – Мысли о приближении кончины века и о близости пришествия Антихристова. – О семи Вселенских Соборах и о необходимости восьмого для соединения Святых Божиих Церквей. – О необходимости всемирного покаяния, и об истинно христианской жизни, и об истинном монашестве»¹⁸¹ .

От написания каковой книги, равно как и предварительного совершенного окончания тесно связанных с нею вышеписаных, начатых в 1832 году и прерванных арестом 1833 года, работ воронежских церковных, я не только не отрекаюсь, но и желал бы, чтобы Святейший Правительствующий Синод на то зависящие от него как от центра Святой Церкви Божией средства и радушное благословение.

И вот все то, что хоть в кратких очертаниях, но должен был я выразить Вашему Высокопреосвященству в отношении святителя и угодника Божиего Тихона и двух других святителей Воронежских, тесно связанных с ним и один чрез другого заповедавших мне безбоязненно открыть все это всенародно и просить явного и всенародного оправдания, и благословенного вознаграждения, и защиты от вышеписаных клевет: как Святой Церкви Божией, так и самому себе, в свое, предназначенное на то Господом Богом, время, которое в настоящий сей 13 августа день приснопамятного для России открытия святонетленных мощей святителя Тихона, епископа Воронежского и Елецкого, ныне Задонского чудотворца, и наступило. О чем о всем по долгу присяги и чистой совести заявил в тот же день Вашему Высокопреосвященству, высокопреосвященнейшему Иосифу, архиепископу Воронежскому и Задонскому, преосвященным: Феофану¹⁸² , епископу Тамбовскому и Шатскому, Сергию¹⁸³ , епископу Курскому и Белградскому, его сиятельству господину обер-прокурору Святейшего Правительствующего Синода графу Александру Петровичу Толстому¹⁸⁴ и его превосходительству господину Соломону¹⁸⁵ своевременно и тогда же. Ныне же при переписке набело всего вышепоясненного долгом считаю прибавить, что во время всенощного бдения с 12 на 13 августа по перенесении святонетленных мощей святителя и угодника Божиего Тихона в собор я имел счастие, стоя в алтаре сего собора в приделе святителя Алексия, митрополита и чудотворца Московского, закрыв для чего-то глаза, видеть высокопреосвященного Антония, архиепископа Воронежского и Задонского, который, подошед ко мне, взяв меня за руку и ощутительно пожав оную, сказал мне внятным для меня, слышным ясно голосом: «Вот хорошо, вот молодец, спасибо что здесь». А когда в день Успения Божией Матери в алтаре Покрова Ее Всечестного в сем же соборе приготовлялся я к причащению Пречистых Тайн Господних и стоял, закрыв глаза, то имел счастие видеть и святителя Тихона Задонского, чудотворца новоявленного, стоящим возле креста запрестольного противу Образа Божией Матери «Жизнодательницы», противу престола в сем алтаре находящейся. Святитель стоял с поникшею ниц главою пред Царицею Небесною, и по капле слез текли из очей его, в том виде, как на эстампах¹⁸⁶ прежних старинных издании сочинений его священнолепый лик его представляется. Это продолжалось до самых тех пор, как должен я был идти к причащению Животворящих Тайн Христовых.

Здесь же в Воронеже – при переписке всего письма этого моего к Вашему Высокопреосвященству, – когда на всенощной Усекновения главы святому Иоанну Предтече¹⁸⁷ стоял я возле мощей святителя Митрофана, стоявших по случаю перемены балдахина¹⁸⁸ над местом его прежней усыпальницы против усыпальницы высокопреосвященного Антония, кто-то невидимый, но ясно слышимый, подошед ощутительно, сказал мне: «Что же ты думаешь, "где же обетованное мне высокопреосвященным Антонием от лица святителя Митрофана сказанное мне исцеление от внутренних болезней моих", и ждешь явного о том какого-то знамения, а разве это<го> мало, что ты удостоился хоть и с закрытыми глазами, но все-таки не во сне, а явно иметь счастие видеть двух святителей Воронежских: Антония и Тихона, – ведь это не призраки ты видел, а их самих, – так вот тебе знамение, что термин внутренних страданий твоих кончился. Этот дар Божий дан тебе, храни и делай», - и прибавлено несколько слов, лично до моей жизни относящихся.

Ныне же, как оканчиваю переписку набело сей рукописи моей, удостоил Господь меня обще со многими как бы в замену того, что я арестом симбирским 1833 года лишен был счастия присутствовать при перенесении мощей святителя Митрофана, в том году совершавшегося из Архангельского собора в Благовещенский, присутствовать при подобном обнесении мощей святителя Митрофана вокруг собора Благовещенского.

За все это благодаря Господа Бога и по слову Вашему всю рукопись сию мою, на 42 листах из 165 страниц состоящую, для представления Вам передавая его высокопреосвященству высокопреосвященнейшему Иосифу, архиепископу Воронежскому и Задонскому, я просил его вместе с сим представить Святительскому Вашему и всего Святейшего Правительствующего Синода благосклонному вниманию и представленное мною ему чрез почту из Симбирска от 13 августа 1857 года описание мое об исцелении, данном мне молитвами его высокопреосвященства епископа, что потом архиепископа Антония, в ночь на Покров Пресвятой Владычицы нашей Богородицы 1832 года мне данное, с приложением к оному моею рукою писанного экземпляра полной службы святителю и угоднику Божиему Митрофану.

Позвольте же мне просить Вашего Святительского благословения и разрешения его Святейшества Святейшего Правительствующего Синода на напечатание сей службы церковным шрифтом и употребление по святым Божиим церквам всенародно; о разрешении мне и преподании благословения на написание особой от моего усердия полной же службы святителю и угоднику Божиему Тихону¹⁸⁹ ; дозволения и помощи в завершении всех моих воронежских прежних для Святой Церкви Божией работ; а также и <благословения> на сочинение вышепомянутой, одобренной и благословленной мне святителем Митрофаном, книги, – для напечатания всего этого, а равно и ныне представляемого во всеобщее известие, но не с тем, чтобы снова подвергнуться новому аресту и новым, еще горшим прежнего истязаниям для меня и хулам на Святую Божию Церковь. Об истязаниях же я не фигурально говорю, ибо сверх того, что я вместе с почившим в Бозе высокопреосвященным Антонием и прочими помянутыми выше людьми был выдан за бунтовщика и заговорщика и подвергнут всегдашнему надзору тайной полиции, но сверх того, у меня отнято по Министерству народного просвещения четырнадцать лет службы государственной по званию почетного смотрителя Корсунского уездного училища, и по Военному министерству за Севастополь не дано одиннадцать лет, предоставленных всем, участвовавшим в кампании сей, не только военным, но и гражданским чиновникам, каковым и я был в 1854 году, когда имел счастие представлять святые копии с чудотворной иконы великого старца Серафима Божией Матери «Радости всех Радостей» как для армий¹⁹⁰ , так и для Большеспасского собора Зимнего дворца Его Императорского Величества. В которое время мне от лица в Бозе почившего Государя Императора Николая Павловича сказано было, что никто более не утешил Его Величество представлением сих святых икон, как я, и что о том не только будет напечатано, но и я буду считан за одного из непоследних сподвижников этой войны, которая если и кончилась без надлежавшей славы и завоеваний для России, то не по моей вине. Ибо я не обманывал Его Императорского Величества, что и теперь одинаково подтверждаю, и о чем хранится переписка в архиве Министерства Императорского Двора, что Царица Небесная во время парада в конногвардейском манеже и предшествовавшего пред ним священно-служения, как сказано было мне, обещала славу, почести и завоевания России, если исполнят волю Ее чрез меня, бедного грешника, недостойного милостей Ее, но все-таки щадимого Ею, возвещенную. А по вине человека, который, вопреки боголюбивейшему благочестивейшего Государя Императора Николая Павловича усердию к Царице Небесной, дерзнул сказать, что он в помощи Божией Матери не нуждается, было проиграно Инкерманское сражение, а с тем вместе и вся кампания¹⁹¹ . Но Царица Небесная сдержала Свое слово, в 25-й день марта 1854 года мне объявленное кем-то невидимым, но истинно, а непрелестно слышанным мною¹⁹² . Ибо кто же, как не Она, помог продолжать эту безпримерную в летописях мира осаду Севастопольскую в течение одиннадцати месяцев. Чудотворная Кашперовская икона Божией Матери особенным чудом не была допущена, по собственной Ее воле, на южную сторону, а обнесена только около северной стороны Севастополя. Северная сторона и осталась за Россиею неразоренною. Икона «Радости всех Радостей» великого старца Серафима только по второму высочайшему повелению была встречена в Севастополе, но помешена неприлично на Малаховском кургане и уже по третьему высочайшему повелению перенесена на Николаевскую батарею. Откуда же началось поражение Севастополя, как не с Малаховского кургана, что же осталось неразрушенным даже до добровольной сдачи севастопольской, как не Николаевская батарея? Итак, повторю еще раз, я не обманывал Государя всеподданнейше чрез его сиятельство господина министра Императорского Двора графа Владимира Феодоровича Адлерберга, докладывая ему об обещании 25 марта 1854 года помощи Царицы Небесной. И еще раз из священного для меня города Воронежа теперь повторяю, что не иначе как чрез Царицу Небесную и получит Россия отраду и милость Божию и возвращение прежней всепобедной славы своей, как чрез Ее небесное к Сыну Своему и Богу нашему предстательство при помощи верных заступников за землю Русскую, в особенности получивших от Бога дар покровительствовать ей, именно <же> святителей Митрофана, Тихона и архиепископа Антония и священноиеромонаха Серафима. Опять повторю, из коих двое хотя и не канонизированы Святою Церковию, но, будучи заживо чудотворцами и Богоносными рабами Христовыми, теперь еще и больше имеют дерзновение к Богу.

В заключение сего письма моего долгом считаю прибавить факт, со мною по поводу сего случившийся в Симбирске в 1856 году. – Известно его сиятельству графу Владимиру Феодоровичу Адлербергу, что я просил его исходатайствовать мне дозволение представить для действующей армии знамя с изображениями Божией Матери явления Владимирского и «Радости всех Радостей» Серафимовского. На эту просьбу мою получил я ответ от его сиятельства из Николаева. Но я считаю теперь приличным пояснить причины, побудившие меня к сему, как относящиеся прямо до Воронежа, и вот почему именно: во все время севастопольской кампании, с тех пор как икона Божией Матери «Радости всех Радостей» с 7 октября, как уведомил меня граф Владимир Феодорович Адлерберг, была туда отправлена, с тех самых пор я вполне, но не знаю по какому-то странному настроению души моей, разгадка которого, впрочем, выше пояснена, я совершенно сочувствовал всем переворотам, и радостным и скорбным, этой войны. Но когда я отправил помянутое выше письмо к господину министру Императорского Двора его сиятельству графу Владимиру Феодоровичу Адлербергу, что совпадало со сдачею Севастополя, то в ночь с 27 на 28 августа я такою тяжкою посещен был болезнею, что во время выборов наших симбирских дворян в милицию с 28-го числа уже не мог быть на выборах, меня точно как будто бы раздавило между камней, и потом я вынут был из них: ни одного члена здорового не было, так что и лицо мое видимо было как раздавленное, но как тяжко было страданье внутреннее только Богу известно. Я хотел было взять лекарства в аптеке, мне казавшегося полезным, но аптека была заперта, посылал за священником, чтоб исповедаться и причаститься, но и священника не нашли ни одного или сказали, что нет дома. В неизъяснимой безнадежности я ждал лишь смерти одной. Вдруг в это тяжкое время я услышал голос великого старца Серафима: «Что же ты скорбишь так при настоящей посетившей тебя болезни и думаешь, что ты тяжело страждешь? А если бы ты знал, каково теперь раненым севастопольским, то поверил бы, что твои страданья ничтожны в сравнении с их теперешними страданьями. А ты ведь считаешь себя соучаствующим в их делах, то попробуй хотя немного разделить с ними их теперешнее бедствие, – тебе тяжело, а им и того еще тяжелее».

Я подумал, «что же это такое за день ныне, что им тяжелее теперь прежнего?» – Впоследствии разъяснилось, что то был день сдачи севастопольской и они <раненые> во множественном числе были оставлены на произвол судьбы, то, разумеется, их страдания превосходили всякое воображение, а мое в сравнении с тем было ничтожно. Но и не зная того, я от одной беседы сей невидимого посетителя почувствовал, что мне стало полегче. И я задремал, но не то, чтобы крепко, ибо боль не давала мне спать. И я увидал себя здесь в Воронеже – в Архангельском соборе на том месте, где были некогда мощи святителя Митрофана в течение года первого с открытия их, и на пальце правой руки моей бывшее бриллиантовое, с вензелевым высочайшего имени Николая I изображением, кольцо, жалованное 2 октября 1854 года¹⁹³ , вдруг лопнуло и разломилось на две части, так что средние два солитера¹⁹⁴ , бриллианты и вензель, разделились надвое. Одна часть кольца отпрыгнула направо, а другая налево; с великим трудом отыскал я их и, найдя и сложив на пальце, стал, обливаясь горькими слезами о такой горестной для меня разломке перстня моего, дуть на них ртом, воображая, что можно будто бы мне их спаять духом моим. Плакал же горько я о том, что Государь Император Николай Павлович скончался и что кто же без него возвратит мне милости его. И вот опять тот же сладкоутешительный голос стал со мною говорить: «Не унывай, не огорчайся, что это так случилось, и не отчаивайся. Господь утешит тебя и все, испорченное теперь, исправит некогда. Послушай, что поют, и погляди, кто поет на левом клиросе». А где были некогда мощи святителя Митрофана и где я тогда находился, то был правый клирос, и я увидал на левом святителей Воронежских троих: Митрофана, Тихона и Антония. И они сладко-тихим и неимоверно приятным голосом пели: «Радуйся, Неискусобрачная, мирови спасение рождшая», – безпрестанно повторяя сей отрадный припев Царице Небесной: «Не горюй же, надежда твоя на Царицу Небесную и на помощь Ее Святой Русской земле не погибнет втуне, видишь ли, святители Воронежские, все трое, молятся за Россию Божией Матери, и ты с ними молись Ей, и Она утешит тебя и возвратит "пленение наше, яко потоки югом"»¹⁹⁵ . Теперь, когда один из них, тогда еще неканонизированный явно, причислен уже и всенародно к лику святых, я счел нелишним присовокупить ко всему вышеписаному и это не сновидение, но почти явное откровение. Свидетели же болезненного моего состояния были и, вероятно, не отрекутся засвидетельствовать правду слов моих, теперь Вашему Высокопреосвященству сообщаемых: симбирские дворяне Сергей Николаевич Амброзанцев¹⁹⁶ , Иван Васильевич Фатьялов¹⁹⁷ и Алексей Васильевич Бестужев¹⁹⁸ .

Рассказав это все Вашему Высокопреосвященству, мог б я и остановиться и покончить без того длинную рукопись письма моего или докладной записки, но как в ней помянуто об откровении, великому старцу Серафиму в ночь с 3-го на 4-е число сентября 1832 года бывшему, о всей жизни моей, и в беседе своей о том он рассказал мне и о борьбе своей с бесами 1001-дневной и 1001-ночной неправильно, как я уже выше сказал, называемой во всех изданиях стоянием 1000-дневным и 1000-ночным на камнях, – то долгом моим и не безместным делом считаю и о сем прибавить рассказ. Вот как это было.

В 5-й день сентября 1831 года великий старец Серафим исцелил меня от трехлетних тяжких болезней, на которые в последствии времени мне необходимо было взять свидетельство от инспектора Симбирской врачебной управы Либгольда – буду говорить сколько смогу короче, – которое представляемо было Его Императорскому Величеству, когда он изволил быть Наследником Престола, и я представлял ему всеподданнейшую записку о делах моих с татарами, по коей он, видя правоту мою и обиды, делаемые мне татарами, надписал Своею Августейшею рукою: «Помогчи Мотовилову»¹⁹⁹ , кое хранится и доселе у меня, а всеподданнейшая записка в Комиссии у принятия прошений.

Исцеление было так. Когда принесли меня к нему, великому старцу Серафиму, в ближнюю его пустыньку – на поляну первую его, называемую ближнею пажинкою, недалеко от речки Саровки, – то он – оставляю все предварительные святые речи его – сказал мне: «Веруешь ли ты, батюшко, что Господь наш Иисус Христос есть истинный Бог и истинный Человек, а не просто только мудрейший из людей, как некоторые погрешающе о Нем ложно мудрствуют?» «Верую», – отвечал я ему. «Веруешь ли, что Царица Небесная Святейшая всех святых Пренепорочная Владычица наша Богородица, Дева прежде рождества, Дева в рождестве и Дева после рождества и вовеки пребывает нетленна, тридневно воскресши из мертвых с Сыном и Богом Своим и нашим, и ныне устрояют спасение наше?» – «Верую», – отвечал я ему. «А веруешь ли, что Господь наш Богочеловек Иисус Христос вчера и днесь Той же и вовеки и как прежде творил чудеса, и исцелял словом одним всякие недуги и болезни человеческие, и бесов изгонял, так и ныне может все то делать, как и прежде творил?» – «Как же не веровать, – сказал я ему, – да если б не веровал, так я бы, будучи столько тяжко болен, и не решился бы приказать вести себя к вам, батюшко, в таком расслабленном положении. Но я веровал, верую и непрестанно веровать буду, что Господь наш Иисус Христос есть Сын Божий Единородный Богочеловек, истинный по Божеству и по человечеству, и не Божество престало быть Божеством, но человечество обожилося, и за всем тем Он в двух естествах неслитно познавается. Верую, что Пречистая Богородица – Вечная Приснодева и Заступница моя. И что как прежде всегда Он творил чудеса всякие, изгоняя бесов и исцеляя всякие недуги и болезни в людях, так и ныне за предстательством Божией Матери мог и может то сотворить, но я много согрешил пред Ними и за премногие грехопадения мои не имею к Нему дерзновения. Вот почему вспомнил о Вас, что Вы еще маленького семилетнего благословили меня и что Вы истинный угодник Божий и Царицы Небесной. Я и велел себя к Вам вести, чтобы Вы исцелили меня».

И он, радостно взглянув на меня, сказал: «А если веруешь, так ты здрав, батюшко, вставайте и ходите, ваше Боголюбие, вы совершенно здравы и не имеете нужды ни в чьем врачевании». «Я не могу встать, – отвечал я, – ибо четверо держат тело мое, а пятый голову. Вы видите, что сам двинуться не могу. Как же мне встать?» «А вот как, – сказал он мне, приказав отступить от меня людям моим, поднял меня обеими своими руками немного на воздух и как бы пригнетая потом к земле. – А вот как, – продолжал он, – видите ли, ваше Боголюбие, каким молодцем вы стоите?» «Да это Вы меня изволите держать, – отвечал я ему, – так я по милости вашей поневоле твердо стою». «Нет, – улыбаясь, отвечал он мне. – Нет, – отняв от меня руки, – вот вы и одни, а все-таки молодцем твердо стоите, идите же теперь, Господь вас исцелил». «Простите меня, – отвечал я ему, – я если пойду, то упаду и расшибусь, и буду более еще прежнего болен». «Нет, – отвечал он, взявши меня за руку, повел по земле, и я пошел не спотыкаясь. – Ну, как же еще лучше ходить? – вспросил он меня. – Вы теперь совершенно здравы». Отняв от меня свои собственные руки, стал толкать сзади, говоря: «Идите, ваше Боголюбие, видите ли, как вы славно ходите, и ходите же всегда так. Господь исцелил вас совершенно». Вот почему я говорил выше сего, что душа моя много видела чудного Божиего, и потому, озаряемая Божиим светом, одна она могла вполне уразумевать уже рассказанные отчасти падения и страдания мои.

Пропустить должен я почти более полугода, в кои в 1831 году вызван я был официально по воле попечителя Казанского университета в звание почетного смотрителя Корсунского уездного училища²⁰⁰ и даже советом университета и училищным комитетом утвержден был в сем звании. Оставалось только Мусину-Пушкину²⁰¹ оправдать свой честный и благородный вызов добросовестным исполнением своей обязанности – представить господину министру народного просвещения о надлежащем меня утверждении в сем звании по его непринужденному вызову. Но вот у нас как все делается в России – нам говорят и велеглаголиво проповедают печатно: учитесь, оканчивайте курсы в университетах, вам отворят двери повсюду в государственной службе – и кричат: «Дворяне русские лентяи, не брегут о службе Русской земле и Ее Самодержцам», требуют от студентов о непринадлежании ни к каким тайным обществам, а тем более к ложам масонским, а как дело дойдет до службы, то под рукою и станут предлагать вступление в ложу именно масонскую. Если же вы откажетесь, убоясь Бога, и чистой совести, и присяги, ибо я, будучи еще не действительным, а проходящим курс учения студентом, присягал на три дня в верноподданничестве Императору Константину Павловичу и потом в Бозе почившему Благочестивейшему и в душе истинному христианину великому пред Богом и человеками Императору Николаю Павловичу, – так и скажут вам точь-в-точь как вышеупомянутые бесы сказали – только иными словами скажут вам, как мне сказал бывший симбирский губернский предводитель князь Михаил Петрович Баратаев²⁰² : «Ну так я вам скажу, что силою гран-метрства Симбирской ложи масонской и силою великого мастерства Санкт-Петербургской ложи запрещу вам давать почетное смотрительство Корсунского уездного училища, потому что казанские масоны подчинены ложе Симбирской и Мусин-Пушкин не только двоюродный брат мой, но и подчиненный масон, так он должен исполнить волю мою, а в Санкт-Петербурге и подавно не посмеют противиться мне». Так вам откажут в месте почетного смотрителя, если вы не покоритесь добрым, дескать, и милостивым к вам предложениям. И вам придется, может быть, как и мне пришлось, сказать в ответ: «А я уверяю вас, что силою Господа моего Иисуса Христа, которого вы масонством вашим гоните, я за предстательством Царицы Небесной непременно получу и именно Корсунского, а не иного какого-либо училища место». Что и удостоил Бог получить чрез четырнадцать лет, и что удивительнее всего, то и объявлено было мне о том именно 1845 года 14 сентября – в день Всемирного Воздвижения Честного и Животворящего Креста Христова, как бы в знамение того, что истинны слова, во сне за три дня до Покрова Пресвятой Богородицы в 1836 году сказанные мне Святейшим Патриархом Иерусалимским Макарием, державшим в левой руке истинный Крест Христа Спасителя, на коем распят Он был: «Вот смотри: Крестом враги побеждаются, от Креста бесы бегают, и Крест – красота и спасение душ наших».

Но пропуская даже и то, как великий старец Серафим в 1832 году объявил мне об участи декабристов и всех единомышленников их, под какими бы то благовиднейшими или гуманными названиями ни проявлялись они в России, стараясь в ней не только конституционное, но даже республиканское или, как ныне называют, коммунистическое правление устроить с единственною целию, чтоб истребить род Царский Всеавгустейшего Дома Романовых или по крайней мере лишить Его Самодержавства, о чем я всеподданнейше докладывал Его Императорскому Величеству Николаю Павловичу в 1854 году и за что он благодарил бывшего господина министра народного просвещения Авраама Сергеевича Норова²⁰³ , сказав ему, что я ему великую тайну государственную открыл и она ему очень много помогла, и что он желает, чтобы он <Норов> обратил на меня особенное свое внимание, должен я, наконец, сказать, что великий старец Серафим в 1832 году весною приказал возвратиться мне домой к себе в Симбирск. И когда там отказано было мне в руке Ек<атерины> Мих<айловны> Языковой и генерал Мондрыка²⁰⁴ в доме тетки ее Прасковьи Александровны Берг²⁰⁵ сказал при мне, что она уже помолвлена, то со мною сделался удар и я лишился рук и ног, и болезнь моя прежняя обновилась в сильнейшем градусе.

Вот тогда-то я услышал об открытии мощей святителя и угодника Божиего Митрофана, велел везти себя прямо в Воронеж – слышал, что там и архиерей Антоний столько же святой жизни, как батюшко отец Серафим, – но велел все-таки, хоть это и не по прямой дороге было, завезти себя к великому старцу Серафиму в Саровскую пустынь. Дорогой в родовом городе моем Арзамасе, ибо мы некогда по государственным спискам были писаны арзамасцами Мотовиловыми, каковыми и числились в актах²⁰⁶ , я встретил икону Божией Матери Владимирско-Оранской многочудотворную²⁰⁷ , как будто благословившую путь мой, и услышал радостную речь гостинника Саровского подворья, где я останавливался для отдыха, отца Иакова Сухорукого: «Несть сия болезнь к смерти, но о славе Божией, да прославится ею Сын Человеческий».

Когда же привезли меня к великому старцу Серафиму в Саровскую пустынь и принесли в его монастырскую келлию, он сказал мне, что получил письмо мое, в коем я писал ему, что по его словам святым, касательно Языковой сказанным, я пошел было как святой апостол Петр по волнам, но, видя ветр крепок, убоялся и чуть не утонул в волнах²⁰⁸ . – И вот когда сбылось со мною выше сейчас сказанное об ударе при вести о ее помолвке, я чуть не умер и, теперь будучи сильнее прежнего болен, велел себя везти в Воронеж, но по дороге и к нему, духовному отцу и благодетелю моему, заехал, чтоб получить благословение его на путешествие в Воронеж. И когда, расспросив меня подробно и о причинах, влекущих туда, узнал, что я: 1-е. Желаю там исцелиться молитвами святителя Митрофана. 2-е. Узнать, что такое суть мощи святые. 3-е. Познакомиться с высокопреосвященным Антонием, как подобным ему <старцу Серафиму> угодником Божиим. 4-е. Видеть там Государя Императора и просить его о помещении меня на службу государственную, пожаловавшись ему о несправедливом мне отказе в месте почетного смотрителя Корсунского уездного училища. И 5-е. Просить Его Императорское Величество о защите меня по тяжебным делам – как от татар, так и <от> помещика Осоргина и о прочих, о чем ныне в июне месяце в 22 пунктах я должен был в рукоприкладстве²⁰⁹ Межевой канцелярии сего 1861 года подробно пояснить, – то великий старец Серафим, умолчав до времени о 3, 4 и 5-м пунктах, начал говорить по второму – о нетлении святых мощей. Сокращая его беседу, скажу лишь о сущности его слов, именно, что нет ни одного кладбища православного христианского, где бы не было хотя одних мощей святых, что нетление дается всякому православному христианину, а не только монаху или монахине и дается единственно лишь за благодать Духа Святого, жившего со духом человеческим в душах и плотях наших, и что все те места, где Дух Святой жил в человеке, те и останутся нетленны за его Святыню, а где жила тьма греховная или, как мне позже сказано было и выше, значит тьма творная, – те места истлеют по непреложному слову Божию, земля ecu и в землю пойдеши²¹⁰ . Что если же и находятся тела совершенно нимало не истлевшие, то это не святонетленные мощи угодников Божиих, но непредающиеся тлению за клятву Божию, лежащую на них, тела грешников, и если Святая Церковь помолится о разрешении грехов их, то они и истлевают совершенно в одно мгновенье, не будучи достойны славы святонетления, только одним истинным угодникам Божиим предоставленной. Что открытие мощей святых совсем не есть дело административное – как несправедливо богохульствуют непонимающие путей и дел Божиих человекоугодливые антихристиане, – и совсем не для того Господом Богом посылается, чтобы доказывать только одно Православие веры – того царства или царствования, в которое открываются святые мощи, и что мы того достойны и потому, будто бы нельзя в одно царствование более одних мощей святых открывать, – как те же, превратно толкующие веру нашу, люди несправедливо утверждают, но что открытие святых мощей есть дело одного лишь только Промысла Божиего, благочестивых людей священно-тайно наставляющего быть орудиями всеспасительной Его деятельности. И дело лишь только единственно Промысла Божиего, сколько, когда и где открыть мощей святых. – Что святые мощи угодников Божиих суть безмолвные, но паче труб и громов небесных благовестники воли Божией, зовущей нас на покаяние и единственно на сей лишь предмет, когда Церковь Святая будет погрязать в неблагочестии , растлевающем большую часть её членов. Тогда-то и воздвигает Господь открытие почивших в благодати угодников Своих, как некогда посылал живых пророков возвещать людям Божиим волю Его Святую, влекшую их на покаяние. Но тогда были люди простее и верили, что можно быть святым и вдохновляться Духом Святым и заживо, поэтому можно было посылать и живых пророков, и проповедников покаяния, а так как в последние времена наша вера и благочестие исчезают из среды людей, богохульство же, кощунство над Святынею и совершенное неверие в Бога и во Христа Его, и в пресущественное общение с людьми Святого Духа и пребывание Оного в людях берет верх над святою верою и умножается. – Так что если и есть люди ныне между нами Богоносные, чрез которых мог бы действовать глагол Божий, то и им не поверят, а скажут, что они ханжи, изуверы и заблуждающиеся от истинного Божиего пути люди. Или хотя поневоле и принуждены будут сознать, что в них действует действительно Дух Святой, но все-таки скажут так: «Что же? Ныне действует Дух Святой, а потом могут сии пророки Божии и согрешить, то какие же они благовестники глаголов Божиих?» – А потому, колеблясь сомнениями, и доброму Боговдохновенному слову их не поверят. И вот по этой-то причине и воздвигает Господь в наши времена открытия мощей святых. И блаженны те, которые способствуют тому и удостаиваются быть орудиями Промысла Божиего на совершение подобных святых великих Божественных дел Его благости. Ибо действительно благословен от Господа Бога царь и благословенно царство, в котором и при котором совершаются подобные великие знамения неотступности от них Всеспасительного Промысла Божиего, зовущего всех и каждого на истинное от всех дел и начинаний злых всесовершенное покаяние.

И тем закончив речь свою, сказав, что открытие мощей святителя Митрофана есть прямое дело преимущественно Государя Императора Николая Павловича, не убоявшего(ся) и того, что-де про него скажут в Европе мнимопросвещенные люди, а подражавшего святым предкам своим. Великий старец, повторив и весною того года в четверток на Святую Пасху сказанные им мне слова о нем <о Государе>, что он в душе христианин, и многими другими ублажив похвалам, продолжал, обращаясь к первому моему желанию исцелиться в Воронеже от святителя Митрофана. «А что, ваше Боголюбие, разве вы не хотите у меня получить исцеление? Ведь прошлый год я совершенно исцелил вас, и вы были здравы и теперь таким же образом были бы, когда бы скорбь вас не убила так, как вы мне сказали. Ну так не исцелить ли мне вас теперь самому?»

Я отвечал: «Извольте, батюшко, с радостью, я от всей души моей и у вас прошу исцеления моего, я и в Воронеж, когда так, не поеду. Только хотелось бы с тамошним архиереем познакомиться, с Антонием, он, говорят, такой же, как и вы, служитель Господа и Божией Матери, да и с Государем надобно бы повидаться, я замучился с тяжебными делами, без денег ничего не сделаешь, а уж и денег недостает на защищение своей правоты, так хотелось бы Его Величество попросить, чтоб защитил меня. А исцелиться я рад и у вас, батюшко, исцелите меня бедного». И он, задумавшись, немного помолчав, сказал мне: «Ведь вот, ваше Боголюбие, я не по Бозе вам сказал, что я вас сам прошлого года исцелил, оно хотя и чрез меня, убогого Серафима, дано вам исцеление, но все-таки Господом нашим Иисусом Христом и по предстательству о вас Самой Божией Матушки Его. А что, можно ли вам пробыть еще денек здесь и переночевать?» Я сказал, что с величайшим удовольствием остаюсь и готов хотя и вовсе не ехать в Воронеж. «Нет, – отвечал он, – сем-ко²¹¹ помолимся лучше Богу, чтобы Он возвестил нам, что мне делать, самому ли вас исцелить или отпустить вас на исцеление в Воронеж. То так-то, ваше Боголюбие, вы переночуйте здесь у нас еще ночку, а я помолюсь Господу, что Он возвестить изволит мне о вас. Так грядите-ко на гостиницу, а я помолюсь, завтра ко мне после обеда пожалуйте с отцом Гурием²¹² в ближнюю пустыньку мою».

к оглавлению

Предисловие     1     2     3     4     5     6     7     Прим.1     Прим.2     Прим.3