Крест
Радуйтесь, ибо Господь грядет судить
Вселенская Проповедь Вечного Евангелия. Сайт отца Олега Моленко - omolenko.com
  tolkovanie.com  
Rus
  omolenko.com  
Eng
  propovedi.com  
  Кредо Переписка Календарь Устав Аудио
  Имя Божие 3000 вопросов Богослужения Школа Видео
  Библиотека Проповеди Тайна ап.Иоанна Поэзия Фото
  Публицистика Дискуссии Эра Духа Святого История Фотокниги
  Апостасия РПЦ МП Свидетельства Иконы Стихи о.Олега Стримы
  Жития святых Книги о.Олега Исповедь Библия Избранное
  Молитвы Слово батюшки Новомученики Пожертвования Контакты
Главная страница сайта Печать страницы Ответ на вопрос Пожертвования YouTube канал отца Олега Вниз страницы Вверх страницы К предыдущей странице   К вышестоящей странице   К следующей странице Перевод
YouTube канал отца Олега   Facebook страничка   YouTube канал проповедей отца Олега  


ВКонтакт Facebook Twitter Blogger Livejournal Mail.Ru Liveinternet

Русская традиция почитания Имени Божия и молитвы Иисусовой


к оглавлению
к оглавлению
к оглавлению

к предыдущей страницек предыдущей странице
  ...     11     12     13     14     15     16     17     18     19     20     ...  
к следующей страницек следующей странице


Молитва Иисусова

Центральной темой всей книги является молитва Иисусова, известная в монашеской традиции на протяжении многих веков. Учение о молитве Иисусовой излагается схимонахом Иларионом на основе традиционного восточно-христианского представления о трех образах внимания и молитвы. Именно с этого и начинается первая беседа старца Дисидерия с автором книги:

«Почти 15 лет, — говорил старец, — я исключительно занимался произношением устной молитвы, живя в это время в монастыре и занимаясь исполнением разных дел, возложенных на меня по послушанию. Во время сего упражнения, помню, я вовсе не обращал внимания на ум и сердце, довольствуясь только одним словесным выговором молитвенных слов: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго», каковая молитва называется устною, словесною, наружною, телесною и в порядках молитвенного обучения и труда, как известно, занимает низшую, первоначальную степень. Потом, по истечении означенных лет, она сама собою перешла в умную, когда т. е. ум стал держаться в словах молитвы, при зрении в них Господа, что составляет, по учению святых Отец, вторую степень молитвенного упражнения; и молитва здесь называется умною, умственною или просто душевною. Св. Иоанн Лествичник называет это состояние молитвенного дела уже довольно высоким, похваляет его, потому что на этой степени ум наш, будучи по природе своей рассеянным, разбитым и разлитым по предметам и вещам мира сего, собирается в себя и, держась в словах молитвы, пребывает как бы у себя в доме, чуждым бывая всех помыслов, кои вообще так мучительно тиранствуют душу всякого человека, не обновленного сею молитвенною благодатью. Это разбитое состояние нашего ума можно изобразить подобием человека, находящегося в волнующемся море. И как сей, будучи во власти волн, не имеет возможности стать на точку неподвижности, так и ум наш, не имея в себе точки опоры — Христа, тоже бывает волнуем и обуреваем всевозможным движением помыслов. Но вот сей из моря вылазит на скалу и бывает спокойным; а этот, вперив Христа в сердце, по выражению церковной песни (служба Василию Великому), удерживает свои помыслы. А затем открылась, милостью Божиею, и сердечная молитва, которая, по согласному всех святых Отцов учению, составляет в духовной жизни и вообще во всех исправлениях монашеских венец, славу и совершенство, потому что существо ее есть теснейшее соединение нашего сердца — вернее слитие всего нашего духовного существа с Господом Иисусом Христом, явственно осязаемым в пресвятом Его имени. Это возвышенное и преестественное состояние, по разуму богомудрых мужей, составляет последнюю степень и край стремлений всякого разумного существа, созданного по образу Божию и естественно, по природе, стремящегося к своему высочайшему Первообразу. Здесь составляется то сердечное с Господом сочетание, в котором Господь проницает дух наш Своим присутствием, как луч солнца проникает стекло, и этим дается нам вкусить несказанное блаженство святого богообщения. На этой степени, по слову св. Исаака Сирского, духовная природа наша достигает высшей степени своего совершенства, простоты и духовности, потому что здесь полнота духовной жизни. Человек вступает в область безконечного света, в котором, по слову св. Макария Великого, живет, действует и гражданствует: а потому здесь конец всем подвигам и трудам, и мы, получая свободу, пребываем в Боге и Бог в нас» (С. 9—10).

Изложенное здесь учение укоренено в традиции, отраженной в «Слове о трех образах внимания и молитвы», а также в сочинениях иси-хастов XIII—XIV веков. Постепенное схождение ума в сердце соответствует, согласно схимонаху Илариону, поэтапному переходу молитвы с телесного уровня на душевный.

На второй степени молитва Иисусова называется умственною или «умною» и по действию своему есть «душевная», потому что действуется с участием душевной силы разума или рассудка, называемого во всех отеческих писаниях умом. Способ ее производства тот же: она произносится устно, но только ум заключается или вмещается в словах молитвы. Это заключение ума в слова молитвы имеет, в духовном деле, весьма великое значение потому что оно удерживает ум от парения. Известно, что ума никаким другим способом удержать нельзя, как только всемогущим именем Иисус-Христовым (С. 53—54).

С душевного уровня молитва затем должна перейти на духовный. Это и есть третий образ внимания и молитвы, характеризующийся обнажением ума от всего земного: «Первые две степени молитвы не престают и здесь; но только их действие как бы подавляется, утончевается и одухотворяется. Молитва совлекается от своих внешних одежд — на первой степени от телесной (от разных занятий), на второй от душевной (помыслов), и чистою входит в духовный сердечный храм, для духовного служения Господу Богу, как и священник, входя в алтарь для Богослужения, снимает свои обычные одежды и облекается во священные, так и здесь — слово престает, а ум, облекшись во всеоружие силы и ревности о Бозе Спасе своем и препоясавшись чистотою и святынею, стоит грозным воителем при дверях сердца [...]» (С. 57)

Находясь на третий степени молитвенного подвига, человек ощущает преображение собственного ума, который, сойдя в сердце, соединяется там с самим Христом: «Ум наш, по природе страстный, совлекается своих помыслов, какими был одеян, как одеждою покрывается тело или дерево корою, и бывает чист, как небесный свет. А это делает его способным к соединению с Господом Иисусом Христом; и сие есть его последняя цель, для которой призвана к бытию вся разумная тварь, но уклонилась в лице праотца нашего Адама. Сердце наше на этой третьей степени получает духовное оживление и освящение, потому что Источник святыни и всех духовных совершенств — Господь Иисус Христос — милостивно входит в него со всею Своею безконечною благостью, и почивает на нем как на престоле» (С. 57—58). Учение о том, что ум, совлекаясь внешних одежд, становится чист, «как небесный свет», заимствовано из сочинений Евагрия Понтийского. Согласно этому автору IV века, на высших стадиях молитвы ум человека бывает «подобен сапфиру и небесному цвету»120, созерцая собственный изначально присущий ему свет.

Молитва Иисусова, по словам схимонаха Илариона, должна быть постоянным деланием монаха: «Что бы вы ни делали, чем бы ни занимались во всякое время — днем и ночью, произносите устами сии Божественные глаголы: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя грешнаго». Это не трудно: и во время путешествия, в дороге, и во время работы — дрова ли рубишь или воду несешь, или землю копаешь, или пищу варишь. Ведь во всем этом трудится одно тело, а ум без дела пребывает, так вот и дай ему занятие, свойственное и приличное его невещественной природе — произносить имя Божие» (С. 52).

Эти слова являются почти буквальным воспроизведением учения, содержащегося в таких памятниках монашеской литературы, как «Сказание об авве Филимоне». В «Сказании» молитва Иисусова была приведена в ее наиболее классической форме: «Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй мя». Добавление «грешнаго», которое мы встречаем и в «Откровенных рассказах странника», и в книге «На горах Кавказа», — более позднего происхождения: оно характерно для русской аскетической традиции. Впрочем, более краткие формы молитвы Иисусовой, встречающиеся в различных памятниках византийской аскетической письменности, — такие как «Господи Иисусе Христе, помилуй мя», «Иисусе, Сыне Божий, помилуй мя», или просто «Господи помилуй», — тоже употреблялись русскими подвижниками. Вслед за иноками Каллистом и Игнатием Ксанфопулами, чьи главы содержатся в «Добротолюбии», схимонах Иларион упоминает и о такой форме молитвы, которая заключается лишь в призывании имени Иисуса Христа без прибавления каких-либо молитвенных прошений: «Знаю многих отшельников [...] живущих здесь в горах между перевалами, куда не заходит и нога охотника, по причине далекости и чрезвычайной трудности пути; они говорили мне, что всю их службу Божию день и ночь составляют только сии три пребожественнейшие глагола: "Господи Иисусе Христе"» (С. 35)121.

Схимонах Иларион достаточно подробно говорит об условиях, необходимых для того, чтобы молитва Иисусова принесла плод. Первое такое условие — внимание, достигаемое при помощи сосредоточения ума в груди или в горле (рекомендация, заимствованная из «Слова о трех образах внимания и молитвы»):

«[...] Внимание при произнесении молитвы, т. е. самое действие умной молитвы (произносимые слова) нужно держать или пред собою, по слову Божественного Давида: «Предзрех Господа предо мною, яко одесную мене есть» (Пс. 15,8), или, что всего лучше, в груди, т. е. в грудной полости, а другой старец советует держать «в гортанном почувении» (ощущении), т. е. в горле» (С. 55).

Другое важное условие - молитва должна совершаться в духе покаяния и самоосуждения: «Если монах действительно не увидит себя хуже всякой твари, то не получит ничего. Он должен всегда молиться так: «Господи, даруй мне зреть грехи мои и все мое греховное растление, яко же есмь; Господи, даруй мне печаль и болезнь сердечную о грехах своих многих, как песок морской. Духа Твоего Святаго не отыми от мене; воздаждь ми радость спасения Твоего; сердце чисто созижди во мне, отврати лице Твое от грех моих и вся беззакония моя очисти» (Ср.:Пс. 50,12—13) [...] Когда Святой Дух восхощет вселиться в человека, то прежде всего возбудит в нем именно эти чувства. Человек узнает от Духа Божия свою совершенную нищету и убожество духовное; исчезнет в бездне самоохуждения, как капля в море; смирится не на словах только, а в чувстве сердца своего — истинно и действительно» (С. 36).

Смирение и молитва Иисусова неразрывно связаны; последняя не может принести плод без первого: «Нужно поставить себя в образ мыслей самого уничиженного свойства, не сравнивать себя с другими, а почитать себя хуже всякого человека [...] Ничто так не препятствует нам в духовном к Богу приближении, как мнение о себе; это такая язва, прирастающая к душе нашей, что даже самый по положению низкий человек — и то имеет о себе высокое понятие по тем или другим своим способностям. И вот истинное свойство действительного нашего духовного преуспеяния состоит в том, чтобы увидеть себя в сердце своем хуже всякой твари» (С. 48-49).

Не менее важное условие — отказ от воображения, отрешение ума от всех образов и представлений: «Нужно, чтобы ум, погружаясь в имя Иисус-Христово, зрел в нем Самого Христа. Но как зреть? Во всех писаниях святых отец строго-настрого запрещается составлять умом какой-нибудь образ или представление или очертание, форму и фигуру» (С. 54). Ум во время молитвы должен быть чист от всякого образа, от всякого постороннего помысла; только тогда он сможет в имени Господнем соединиться с Самим Христом: «В человеке все тройственно по причине его тройственного состава: тела, души и духа. Поэтому, когда св. Отцы говорят о сердце, то и трудно, не имея личного опыта, разуметь, что именно они тут разумеют. И это есть, как и выше сказано, внутреннее чувство души, составляющее корень и центр нашей душевной жизни, потому что в этом чувстве или сердце души проходит вся наша жизнь. А разум если и должен иметь какое-нибудь участие в деле молитвы, то разве то, что его должно лишить свойственной ему его деятельности, мышления, рассуждения и неудержимой стремительности в движении. Он здесь не более, как только страж и блюститель, стоит у дверей сердца и охраняет всю духовную область, чтобы не вошло туда какое-нибудь земное помышление, враждебное или вообще ненужное для молитвы. Потому-то у св. Отцев строго заповедуется во всех писаниях во время молитвы иметь ум чистым от всякого помышления, безобразным, безвидным, безкачественным, и он есть не более, как только внешний зритель. А вся жизнь действуется в уме, который, соединяясь в Имени Господнем с Самим Господом, исполняется Божественного света, небесной радости и духовного блаженства и передает это душе. Человек в это время, весь будучи собран воедино всеми своим силами, всецело соединяется с Господом Иисусом» (С. 62—63).

В этом тексте схимонах Иларион воспроизводит восточно-христианское учение о трезвении — молитвенном бдении ума, стоящего «на страже» и не позволяющего посторонним помыслам приблизиться к человеку: это учение содержится в «Лествице» святого Иоанна Синайского и во многих произведениях аскетической письменности, включенных в славянское и русское «Добротолюбие». Вот лишь некоторые параллели: «Старайся ум твой во время молитвы делать глухим и немым — тогда сможешь молиться [...] Нерассеянная молитва есть наивысшее внимание ума [...] Стой на страже своей, сохраняя ум от помыслов во время молитвы»122. «Начало молитвы состоит в том, чтобы отгонять приходящие помыслы при самом их появлении»123.

«[Необходимо] мысль свою всегда хранить чистою, как мы храним телесное око, зорко следя за всем, что могло бы случайно повредить ему, и всячески стараясь не подпустить к нему даже былинку»124.

Подобное же учение мы находим в сочинениях святителя Игнатия Брянчанинова. Последний с особенным постоянством настаивает на вреде воображения, называя «ужаснейшей бесовской прелестью» те видения, которых достигали некоторые католические мистики благодаря действию воображения125. Вслед за святым Григорием Синаитом, епископ Игнатий говорит о том, что ум во время молитвы следует держать «безвидным, не составляющим из себя никакого изображения и не запечатленным никаким воображением».

Еще одно важное условие, необходимое для преуспеяния в молитвенном делании, - примирение с братиями, пребывание в мире с теми, кому человек вольно или невольно нанес обиду: «Если же по нашей слабости и греховным привычкам и, что всего более, по невнимательности и рассеянности, оскорбим кого-нибудь из братии своих, то нужно употребить все зависящие от нас и возможные средства непременно умиротворить его и спросить прощения и сделать его спокойным и мирным [...] Это в молитве главное. Не соблюдая сего, не будете иметь успеха в молитве, хотя бы и годы пребывали в ней и днем и ночью» (С. 48).

Наконец, постоянное чтение Евангелия тоже способствует преуспеянию в молитве Иисусовой, поскольку помогает подвижнику всегда носить в сердце образ Христа: «Всякому желающему приводворить в своей душе Иисусову молитву необходимо читать св. Евангелие как можно чаще и более до тех пор, пока оно будет все в памяти. Это совершенно необходимо, потому что один дух в Евангелии и в имени Иисус-Христове» (С. 32).

За сто лет до схимонаха Илариона преподобный Серафим Саровский говорил о том, что ум христианина должен «плавать» в Евангелии. В монашеской традиции Евангелие всегда воспринималось не столько как книга для чтения или источник знаний в области догматического богословия, сколько как объект молитвенного размышления: в частности, в египетских монастырях IV века монахи были обязаны заучивать Евангелие наизусть и ежедневно размышлять на евангельские темы, а преподобный Исаак Сирин в VII веке говорил о молитвенном «блуждании» ума по делам божественного домостроительства, отраженным в Евангелии126. Результатом подобного рода «блуждания» — многолетнего размышления над содержанием евангельской истории — является вся вторая часть книги «На горах Кавказа», содержащая пересказ отдельных эпизодов из жизни Христа.

Каковы плоды молитвы Иисусовой? Что дает она подвижнику? По словам схимонаха Илариона, главным плодом Иисусовой молитвы бывает «чувство благодатного соприсутствия Господа Иисуса в сердце, т. е. во храме внутреннего человека, уверительно слышимое и осязательно чувствуемое; точно так же и имеющий в себе внутреннее действо молитвы именем Господа Иисуса явственно слышит в сердце своем Его спасительное сопребывание, его жизнь и даже, если можно так выразиться, как бы Его дыхание. В такое именно ближайшее единение с Господом поставляет нас молитва Иисусова. В сем имени вечная жизнь, по соприсутствию и пребыванию в нем вечного Бога. По словам св. Отец, нет единения ближе того, какое бывает между Богом и нашею душою. И это действуется всего ближе и ощутительнее во внутренней Иисусовой молитве, где ум наш как бы сорастворяется с духовным, невидимым существом Господа Иисуса Христа» (С. 13).

Благодаря многолетнему пребыванию в молитве Иисусовой, постоянному призыванию имени Иисуса Христа подвижник становится «домом молитвы», ибо молитва «всею своею полнотою водворяется в душу человека» и «становится в нем действующим началом, занимает господствующее и преобладающее положение, царственно покоряя себе все прочие склонности и сердечные расположения» (С. 21). Подвижник становится также и вместилищем Самого Бога, ибо Бог вселяется в его душу и преображает все его естество:

«Это есть изобильное излияние благодатного состояния и радости о Бозе Спасителе своем, свидетельствуемое искреннею любовью к Богу и ближним и готовностью на всякое доброе дело. Выражением сего состояния служит непрекращаемость внутренней молитвы, когда она уже не ограничивается ни временем, ни местом, ни другим чем внешним, а производит свое, ни для кого незримое действо во глубине духа, без слов и поклонов, без всякого образа, вида и размышления. Состояние возвышенное и преблаженное! И это от приискреннего соединения сердца с Господом, когда Господь Иисус Христос творит в нас обитель Свою, ощутительно и действенно вселяется в сердце, и слышится Его Божественное присутствие ясно и осязательно, что называется, по словам св. Отцов, живое Богообщение. И тогда Христос Бог, яко Искупитель и Спаситель наш, нисходит в человека Своими благодатными дарами, соединяется с ним своими Божественными силами, яже к животу и благочестию (2 Пет. 1,3), и как бы творит в нем для Себя постоянную обитель (Ин. 14,23), так что человек становится храмом Духа Божия (1 Кор. 3,6), церковью Бога жива (2 Кор. 6,16), един дух есть с Господом» (Ср.: 1 Кор. 6,17) (С. 21).

Изложенное учение о молитве Иисусовой полностью соответствует восточно-христианской аскетической традиции. Упреки критиков книги «На горах Кавказа» в том, что ее автор якобы признает только молитву Иисусову и призывает к полному оставлению молитвенного правила, как кажется, совершенно безпочвенны. На вопрос схимонаха Илариона относительно молитвенного правила старец Дисидерий отвечает так:

«[...] Не презираю я [...] установления церковного и почитаю существенно нужным и обязательно неизбежным исполнять все, что преподано и заповедано чадолюбивою Материю нашею св. Церковью к вечному спасению своих чад. Но только нужно знать, что в духовной жизни и, тем более, в нашем молитвенном шествии к Господу Богу, есть свои неизбежные меры и степени приближения. На первый раз, как только человек отрешается от мира произволением своим, чтобы служить Господу Богу, исполнением Святых Его заповедей, то разнообразие церковных молитв, псалмов, канонов и тропарей ему совершенно необходимо, потому что ум его еще не может иметь собранности и объединения в единую точку, что бывает по достижении совершенства, а потом уже, по мере проникновения в духовность, или вернее, по мере соединения его с духом, он все более входит в единство и наконец объединяется с именем Божиим в нераздельную единичность. Вем человека о Христе [...] в роде нашем и в наше время живущего, который говорил о себе: «Во всем мире духовном и вещественном я вижу только два слова: Иисус Христос». Сердечное сочетание своего духа с Господом, — это состояние достигается, можно сказать, не многими, особенно в нынешнее время, вообще скудное таковыми стремлениями» (С. 33).

Мы находим в приведенном тексте вполне традиционную мысль о том, что молитвенное правило необходимо для большинства людей, в том числе и для новоначальных монахов, но что на более высоких этапах молитвенного делания разнообразные молитвы, псалмы и церковные гимны становятся все менее нужными; в конце концов всякая молитва может быть заменена непрестанным призыванием имени Христа. Не имея возможности приводить подборки цитат из Отцов Церкви, ограничимся указанием на учение святого Исаака Сирина о «законе рабства» и «законе свободы», предполагающем возможность для преуспевших в духовной жизни иноков не исполнять определенное молитвенное правило 127, а также на уже упоминавшееся учение иноков Каллиста и Игнатия Ксанфопулов о том, что призывание имени Христа может заменить собой любой другой вид молитвы.


Примечания

[120] Евагрий. О различных лукавых помыслах 39

[121] Ср.: Каллист и Игнатий Ксанфопулы. Наставление безмолвствующим 50.

[122] Евагрий-монах. О молитве 11; 35; 70

[123] Иоанн Синайский. Лествица, гл. 28

[124] Исихий Синайский. О трезвении и молитве 121

[125] Игнатий Брянчанинов. О молитве Иисусовой. Беседа старца с учеником. С. 243—244. Эту тему продолжит в своих «Очерках античного символизма и мифологии» А. Ф. Лосев

[126] См.: Исаак Сирин, преподобный. О божественных тайнах и о духовной жизни. Новооткрытые тексты. М., 1998. С. 122—123

[127] См.: Исаак Сирин, преподобный. О божественных тайнах и о духовной жизни. С. 47—50

 


к оглавлению
к оглавлению
к оглавлению

к предыдущей страницек предыдущей странице
  ...     11     12     13     14     15     16     17     18     19     20     ...  
к следующей страницек следующей странице



Главная страница сайта Печать страницы Ответ на вопрос Пожертвования YouTube канал отца Олега Вниз страницы Вверх страницы К предыдущей странице   К вышестоящей странице   К следующей странице Перевод
Код баннера
Сайт отца Олега (Моленко)

 
© 2000-2024 Церковь Иоанна Богослова