Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев)

к оглавлению

...     51     52     53     54     55     56     57     58     59     60     ...

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

76 Привели к Нему (Христу) глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку. Иисус, отведя его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его и, воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: "еффафа", то есть "отверзись ". И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто (Мк. 7,32-35).

Это речь о душе. Она глухая и она косноязычная. Она глухая, потому что она безчувственна и черства, как будто замкнуты у нее уши сердца и она не слышит Божиих зовов. И она косноязычная, потому что нет у нее языка говорить со своим Отцом, от Которого Свет, Премудрость и Жизнь. И говорить со своею Матерью и со своими братьями — нет у нее молитвы.

Надо привести душу ко Христу и молить Его возложить на нее Свою руку. Надо молить Христа, чтобы Его рука невидимо осенила нашу душу и повлекла ее к Отцу Небесному, сняв с нее глухоту и развязав язык сердца.

Привести душу ко Христу — значит прежде всего вывести ее из мира, в сторону от греха людей. Как Господь совершает исцеление глухого, отведя его "в сторону от народа", так и отверзение нашей души может совершиться только вне мира греха, когда душа будет свободна от связывающего и разлагающего влияния земли — греха и будет наедине с Богом.

Тогда она, свободная, легче устремится к небу, и Господь, как при чуде исцеления, коснется ее, "вздохнув" Своим Божественным Дыханием, и вольет в нее от Своей Божественной Силы. Он невидимо вложит персты в уши сердца, коснется его языка, скажет: "отверзись", и откроется слух души, спадет ее черствость, безчувствие, станет чуткой совесть. Божии зовы повлекут за собой. Открытое сердце наполнится живым, трепетным чувством к Отцу, и тогда молитва к Нему потечет легко, свободно, проникновенно.

Так разрешит Господь "узы" языка души, и она станет "говорить чисто" (ст. 35).

77 Когда собралось (около Господа) весьма много народа и нечего было им есть, Иисус, призвав учеников Своих, сказал им: жаль Мне народа, что... нечего им есть. Если неевшими отпущу их в домы их, ослабеют в дороге, ибо некоторые из них пришли издалека. Ученики Его отвечали Ему: откуда мог бы кто взять здесь в пустыне хлебов, чтобы накормить их? И спросил (Господь) их (учеников): сколько у вас хлебов? Они сказали: семь. Тогда велел народу возлечь на землю; и, взяв семь хлебов и воздав благодарение, преломил и дал ученикам Своим, чтобы они раздали; и они раздали народу. Было у них и немного рыбок: благословив, Он велел раздать и их. И ели, и насытились... Евших же было около четырех тысяч. И отпустил их (Мк. 8,1-9).

Снова чудо насыщения. Очевидно, так значительно и жизненно насыщение около Него душ и тел (см. Мк. 6,35-44), что Господь для большего запечатления в людских умах и сердцах мысли о Нем вторично совершает чудо и углубляет Свое слово и дело.

Опять около Христа много народа, и Он совершил насыщение их душ. Опять народ нуждается в физическом подкреплении, в пище. Опять трогательное внимание Учителя к тяжелым нуждам народа: "Жаль Мне народа, что... нечего им есть... ослабеют в дороге"... Опять мысль, что Господь не может отпустить народ от Себя, тем более, что "некоторые пришли издалека", т.е. были далеки от Бога и их надо поддержать и удовлетворить всем потребным... И еще тем более, что если отпустить их, то они "ослабеют" в дороге жизни без Бога. Опять заявление учеников, что около христианства место пустынное и негде взять хлеба.

И Господь не отпускает народа. Он, как и при первом чуде насыщения, спрашивает о количестве имеющихся хлебов, повелевает народу возлечь на землю, в "благодарении" Отцу низводит благословение Неба на дары земли, преломляет хлебы и передает ученикам для раздачи народу.

И снова благословением Бога творится насыщение: "и ели, и насытились" (ст.8). И только после насыщения, когда были удовлетворены и души и тела, "отпустил их" (ст.9).

78 Фарисеи начали с Ним (Христом) спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? Истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение (Мк. 8,11-12).

Фарисеи — олицетворение лукавой совести. Такая совесть делает одну работу: оправдывает скверную жизнь и оставляет руководителем жизни (вместо Бога) испорченное "я", развращенную самость.

Для оправдания такой жизни совесть идет на всякие ухищрения. Не отвергая Божия слова и Божиих заповедей, лукавая совесть изощряется в своих толкованиях, придумывает исключения и оправдывает сделки и компромиссы. Она (совесть) вертится без конца: то слово Божие слишком строго и ригористично, то Христос безконечно милосерд, то Евангелие узко ограничивается временем обстановкой, то лукавство утверждает, что оно само широко и универсально. Все в зависимости от того, что выгодней... И без конца изощряется лукавая совесть, и перевертывает, и оспаривает очевидные истины, как спорили со Христом фарисеи (ст. 11).

Так происходит всегда в обыденной жизни — ежедневно и ежеминутно, и мы даже не замечаем лукавой работы постоянного самооправдания. В этой работе самооправдания бывает один момент, когда лукавство, фальшиво покрываясь верой, поднимается до высшей точки мнимого дерзновения в вере и просит у Бога чуда, а иногда требует чуда, опираясь якобы на ревность в вере.

Но и здесь обман, и здесь то же лукавое самоприкрытие. Когда выдвигается требование чуда? Когда обстоятельствами жизни ухищрения совести разбрасываются, как карточный домик, и человек в упор стоит перед явными велениями Бога, а принять их и подчиниться им у него нет духовного мужества, то и тогда лукавство не сдается и не прекращает своей работы, и под видимостью подчинения Богу оно начинает как бы само желать Божия вмешательства в жизнь и под видимостью принятия Бога ставит Богу свое требование об осязательности Его обнаружения, т.е. требование чуда.

Лукавая совесть тогда рассуждает так: "Господь воздействует на мою жизнь... Ну, конечно, я приму Господа, подчинюсь Ему и откажусь от моей "самости" (последнее вслух не говорится), пусть только Господь явно обнаружит Себя".

Что же, требование чуда является выражением веры? Нисколько. Это та же самая прикрытая самость... И выходит, что тут вынужденный отказ от эгоистической самости под давлением обстоятельств и фальшивое подчинение Богу с расчетом: "А может быть, Божьи силы наглядно и не явятся, и, значит, моя самость останется хозяином жизни".

Нужны ли примеры? Да. Возьми, к примеру, хотя бы всю группу фактов жизненных вразумлений: всякого рода бедствий, потрясений, болезней и всяких случаев смертных опасностей — таких вразумлений, при которых человек вынуждается к признанию необычайности происходящего. Всегда ли в таком случае человеческое сердце сразу и охотно подчиняется Богу с отказом от самости? Не чаще ли бывает, что, когда пройдет период растерянности, человеческое лукавство объяснит происшедшее случайностью, исказит его, чтобы втиснуть в рамки естественного, и спокойно предаст его забвению, оставив самость хозяйкой жизни? А если мысль о необычайном слишком настойчиво стучит в сознание, то лукавство сейчас же просит чуда: "Если бы Бог действительно захотел помочь мне, спасти меня, то почему же Он не сделал того-то и того-то." — И высказывается желание большего чуда, а случившееся признается слишком ничтожным, чтобы жизненная самость уступила свое место Богу.

Такова работа жизненного фарисейства: постоянными ухищрениями и самооправданиями сглаживать несоответствие жизни велениям Бога, чтобы вместо смиренного, безоговорочного подчинения Богу с хождением пред Его лицем оставить в жизни самовольство с хождением по лукавым тропкам собственного ума и испорченного сердца. А когда Бог явно стучится в человеческую жизнь, лукавое фарисейство спрашивает: "Да Ты ли, Господи? Ну, конечно, я подчинюсь Тебе... только Ты "яви лице Твое", т.е. иначе: "Дай мне чудо".

Самость считает свои пути настолько правильными и значительными, что сойдет с них и уступит Богу только при явном чуде, которое пусть Бог сделает именно вот ради ее личного, иной раз маленького жизненного интереса.

Господь обличает лукавое самооправдание жизни и фарисейство. Он глубоко вздохнул, когда фарисеи в споре с Ним требовали от Него знамения, искушая Его. Глубоко вздохнул, потому что насквозь видел лукавство фарисеев и скорбел о развращенных сердцах, видел, что не истинно ищут, а хотят забронировать ложь.

Вот почему и спорят, много спорят, как будто добиваются правды, в действительности же изощряясь в подыскании оправданий своего ложного пути. В самооправдании всегда бывает так, что сначала испорченное сердце толкает человека на неправду, а потом уже, задним числом, человек долго и упорно начинает изощряться в теоретическом обосновании своей неправды.

Вот в этой плоскости самоприкрытия фарисеи просят знамения с неба.

Кажется, для чего им нужно чудо? Неправда жизни стабилизована. Фарисеи утвердились в ложном понимании Моисеева закона. Они хозяева тут. Они и не думают освобождаться от неправды. Знамение с неба им нужно для того, чтобы прикрыть неправду фальшивым логическим построением и успокоить совесть. Тут расчет на то, что, конечно, "никакого чуда и не будет"... И значит, самоутверждение жизни останется прежним, и неправда господствует как правда.

Что фарисеям совсем не дорога была истина, а нужно было самоутверждение в своей неправде, видно из того, что они, услышав от Господа отказ в новом знамении и указание, что знамение уже было дано пророком Ионой, не расспрашивают, какое это знамение и как понимать его, а молчаливо уходят, пристыженные раскрытым лукавством.

Итак, зачем же просится чудо? Для прикрытия лжи?

Господь именно так оценивает просьбу фарисеев и с укором обращает к ним свой вопрос: "Для чего род сей требует знамения?" А святой евангелист Матфей добавляет: "род лукавый и прелюбодейный" (16,4), т.е. добавляет указание, что фарисейская изощренность и развращенность и в просьбе чуда не могла выставить ничего другого, как прикрытия установленной ими неправды (понимания Моисеева закона).

Чем же является в таком случае требование чуда? Искушением Бога. Как и говорит Евангелие: "Требовали от Него знамения с неба, искушая Его". Ведь фарисейское требование чуда покоится или на сомнении в возможности обнаружения чуда ("Да еще будет ли чудо-то?), или на признании, что являемого Богом недостаточно для человеческого уверения и требуется как бы большее знамение ("Да Ты ли это, Господи?") В обоих случаях требование чуда есть вызов Богу, или, что то же, есть искушение Бога.

Что требование чуда является искушением (иногда и не сознаваемым) Бога, а вовсе не обнаружением большой веры, отказом от самости и призывом Бога стать Господином человеческого пути, видно из евангельского рассказа евангелиста Матфея. В нем подробно описана беседа Христа с фарисеями.

Фарисеи просят Христа показать им знамение с неба. Господь же, как передает евангелист Матфей, сказал им в ответ: "Вечером вы говорите: будет вёдро, потому что небо красно; и поутру: сегодня ненастье, потому что небо багрово. Лицемеры! различать лице неба вы умеете, а знамений времен не можете" (Мф. 16,2-3).

Подробности беседы Христа с фарисеями, передаваемые евангелистом Матфеем, как раз раскрывают, что просьба о чуде вызывалась не смиренной верой, а лукавым желанием отгородиться от Божиих велений, прикинуться непонимающими их и под маской нерушимости Моисеева закона оставить себе свою самость руководителем жизни.

"Вы не понимаете Божиих велений", — как бы так говорил Христос фарисеям. "Вы не понимаете Моих слов. Вы не хотите видеть чудес, творимых Мною на каждом шагу. Вы не замечаете проявлений Божией силы. Вы ничего не понимаете, как неразумные дети. И вы хотите, чтобы Отец Небесный дал вам новое знамение с неба. Лицемеры, вижу все лукавство ваше. Небось, вы прекрасно разбираетесь в том, что вам нужно и что для вас выгодно. Тут вы знаете не только земное, окружающее вас, тут вы взошли на небо и знаете небесные явления; по характеру небесного свода вы гадаете о том, что будет на земле. Тут вам все понятно, потому что выгодно. Тут вы господа и хозяева положения.

А вот когда потребовалось от вас смиренно принять и подклониться под Божию волю, когда события жизни требуют бросить кичливое самоутверждение и искать в жизни то, что хочет Бог, то вы ничего не понимаете, прикидываетесь неразумными и, прикрывая самость и безверие, лицемерно просите: "Дай нам знамение, чего Ты хочешь?"

Что же, вы не видели Божиих чудес, какие Я творю на каждом шагу, вы не видели знамений? Вам не знамение нужно, а надо остаться в своей прежней самости, никуда не двинуться с нее, и вы требованием чуда маскируете свою духовную окаменелость. А ширма для вас — святость и нерушимость Моисеева закона".

Вот каков смысл ответа Господа. В ответе фарисеям — не отказ утвердить веру, а обличение лукавства и разоблачение безверия.

Подмечай то же и в жизни!

Человек часто думает о чуде и любит просить чуда: "Ах, если бы Господь сотворил знамение! Почему Господь не явит Свою силу?" В таких вопросах как будто обращение веры, как будто ревность по вере и желание утвердить свою веру. А подумать хорошенько, и поймешь все лукавство их.

Человек задает такие вопросы в моменты жизни, когда он стоит пред проявлением Божией воли и когда от него требуется принять мужественное решение в согласии с Божественной волей, т.е. требуется осудить свою жизнь, переменить в корне свое поведение, отказаться от любимой страсти и т.п., словом, когда требуется понять Божий призыв и последовать ему.

Вот тогда человек проявляет наивное младенчество. Он теряется. Он становится в тупик. Он отказывается понимать совершающееся. Он не видит Божиих велений, не понимает "знамений времен". Тогда — дать ему чудо! Подозрительная ревность через чудо понять Божию волю и подчиниться ей!

Во всей своей жизни человек: "Я сам", а тут вдруг у него непреоборимое желание: "Пусть распорядится Господь". Во всей жизни человек — полновластный хозяин и все великолепно понимает.

Попробуй-ка свернуть человека с пути его неправедности. Он забросает тебя десятками доказательств, что он все знает, все понимает и поступает правильно. Человек считает, что он изучил жизнь, и знает ее, и понимает все окружающее, и самостоятельно распорядится в нем.

Да и не только окружающее!

Человек также самостоятелен в громадных масштабах! Он вкопался в землю и строит ее законы. Он же распоряжается небом. И если человеческий ум путем долгих блужданий открыл законы движения планет и знает ход комет и явление затмений, то это дало ему право по-хозяйски распорядиться не только на земле и под землей, а на небе.

И человек устанавливает законы мироздания, законы жизни материков и океанов, законы жизни племен и народов, и совсем ему не нужна промыслительная воля Творца! Так во вселенной царствует ум и закон. Ум поймет и объяснит закон жизни, и все ясно!

И, кажется, зачем понадобилось человеку чудо? Да и где же место чуду при человеческой самости? Но вот, когда происходит потрясение жизни, надуманной человеком, когда случается нагромождение жизненных обстоятельств, когда опрокидывается установившееся "законное" равновесие жизни, казавшееся таким устойчивым, тогда бы, кажется, всезнающему и самодовлеющему человеку и нужно проявить все свое знание, и разобраться в жизни, и исправить то, в чем была его личная погрешность.

Не тут-то было!

Так трудно человеку расстаться с нажитой самостью и так трудно пошевелить твердыню "законного", как он его создал, что он не желает или неспособен палец о палец двинуть, чтобы пересмотреть все жилое здание своей самости и честно решить, чего же хочет от него Бог, какая же Божия воля о жизни.

Человек остается в моральном безчувствии, маскируется полным непониманием совершающегося и, прикрывая свое нежелание двинуть пальцем, чтобы выполнить то, что от него лично требуется, поминает Бога, зовет Его и прячется за Божию волю: "Что же это такое совершается? Мне непонятна Божия воля! Господи! Да где же Ты? Яви лице Твое! Дай знамение! Прояви Твою силу!" Как будто Бог для того и существует, чтобы утверждать выдуманный самостью порядок со всей его греховностью!

Человек ищет Бога и ищет чуда, не желая понять простого Божия веления, которое уже развернулось пред самыми его глазами. Человек ищет Божией воли, а Божия воля открыта, ясна ребенку!

Разве это не лукавство? Разве это не искушение Бога? Не лукавство ли быть ничего не понимающим, когда Божий веленья ясны? Не лукавство ли — при таком наивном непонимании, при нежелании двинуть пальцем в смысле исправления жизни — спрашивать: "Господи! Что Ты хочешь? Яви чудо!" Не искушение ли Бога такая лукавая просьба чуда?

На эту просьбу ответ был и остается один; ответ, сказанный с глубоким вздохом, ответ Божия сокрушения: "Род сей лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему".

79 А Он (Господь) заповедал им (ученикам), говоря: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой. И, рассуждая между собою, говорили (ученики): это значит, что хлебов нет у нас. Иисус, уразумев, говорит им: что рассуждаете о том, что нет у вас хлебов? Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце?.. и не помните? Когда Я пять хлебов преломил для пяти тысяч человек, сколько полных коробов набрали вы кусков? Говорят Ему: двенадцать. А когда семь для четырех тысяч, сколько корзин набрали вы оставшихся кусков? Сказали: семь. И сказал им: как же не разумеете? (Мк. 8,15-21).

"Берегитесь закваски фарисейской", т.е. берегитесь жизненного лукавства, и берегитесь "Иродовой закваски", т.е. истребления в себе христианства. За первым идет второе, за лукавым самооправданием — опустошение христианской души и гибель Христа в душе.

Лукавое самооправдание начинается неприметно и как будто делает ничтожное дело. Ну, что за важность, кажется, что человек иной раз и поступится какой-то мелочью ради всего установленного жизненного порядка или ради своего жизненного успеха? Ведь человек-то хороший! И по-прежнему он и в Бога верит и в церковь ходит!

А разберись, и увидишь, что всякое, даже мелкое лукавство совести, даже малая жизненная сделка окажется делом важным, как гибельное дело. Не напрасно Христос привлекает особенное внимание учеников: "Смотрите, берегитесь", и не напрасно Он Укоряет непонимающих учеников: "Не понимаете и не разумеете? еще ли не окаменено у вас сердце?"

Дело-то выходит не маловажное!

Задача самооправдания одна, как и сказано выше (ср. Мк. 8,11-12), — оправдать кривую совесть, успокоить ее и оставить собственное человеческое произволение хозяином жизни; иначе говоря, задача лукавства — неприметно подменить Бога самоудовлетворением.

Нет дела гибельнее этого!

Бог остается, но Он выключен из жизни. И человек сознательно и безсознательно не "впутывает" Бога во все "мелочи". "Невпутывание" Бога и начинается с мелочей: "Ну, при чем тут Бог?" И лукавство сначала прикрывает маленькие сделки. Потом оно уже пойдет по проторенной дорожке обходиться без Бога и не тревожить совесть при нарушении Божия закона.

Совесть тупеет. Властвование "я" ускоряется. Сделки (да они уже и не сознаются как сделки) прикрыты разумными соображениями! Рассуждается так (сознательно и безсознательно): "Ну, конечно же, я сам хорошенько все обдумаю и все устрою. Разве на "авось" проживешь?" Надо самому все предусмотреть и все устроить и тем гарантировать для себя успех в деле. На "авось" не проживешь. И пословица есть: "Бог-то Бог, но сам не будь плох".

Видишь, как все жизненно.

В результате оправданы все зигзаги, все "кривые" поведения, а Бога-то в жизни и нет. То есть Он остается, но для особой жизни. Ну, и иконка висит для порядка (да и та малюсенькая!)

Так формируются две полосы жизни: одна полоса "жить" (вне Бога), а другая — "значиться христианином" и обходиться без Христа. Началось с маленького, а кончается истреблением веры, закваской Иродовой.

И человек рассуждает, как ученики: "хлеба нет", т.е. надо же жизнь обезпечить! Кто же обо мне подумает? Кто гарантирует успех?

А Господь и укоряет: Я подумаю... Неужели закрыты у вас глаза? Неужели закрыты уши? (ст. 18). Неужели забыли, что Я Творец и материальной жизни (ср. Мк. 6,35-44)? Неужели забыли, как Я творческим актом накормил пятью и семью хлебами пять и четыре тысячи человек ("Отец Мой доныне делает". — Ин. 5,17)? Не помните? Каменное у вас сердце!

Итак, берегись маленького, берегись лукавого самооправдания, берегись замазать и прикрыть расхождение между жизнью и Господним законом... берегись закваски фарисейской! Ею, этой закваской, ты заменишь в жизни Бога, Его святую волю о тебе своим маленьким барахтаньем, и незаметно будет подниматься в тебе Иродова закваска — истребление живого Бога в твоем сердце. Берегись же!

Рассмотри, не каменеет ли и твое сердце? Разве не подумал о тебе Бог, когда ты был верен Ему? Разве не было в твоей жизни творческих актов "насыщения", Божия делания? Не помнишь? "Неужели закрыты у вас глаза? Неужели заткнуты уши?"

80 Приходит (Господь) в Вифсаиду; и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему. Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно (Мк. 8,22-25).

Здесь образ прозрения духовно слепой человеческой души. Слепую душу ко Христу "приводят". Она сама так безнадежно потерялась в темноте, так сбита и спутана дорога ее жизни, так искривилась в зигзагах, засорена грязью, повреждена колеями неправды, рытвинами падений, что самой уже не выбраться. Не выбраться потому, что и сил уже нет: они растрачены в бездорожье. Да и как выбраться слепым? и в темноте? и куда? И кругом — слепые. А слепой слепого только в яму приведет (Мф. 15,14). Так в жизни и есть.

Итак, слепую душу "приводят" ко Христу. Ее "приводят" чаще всего обстоятельства жизни. Обстоятельствами жизни человек в своей слепоте то бывает загнан в тупик, и ему уже некуда податься, испытано банкротство всех путей. То эти обстоятельства остановят человека на полпути слепоты, бывают восприняты остатком здравого сознания человека как Божии зовы, и человек повлечется ими ко Христу.

Слепой душе, подведенной ко Христу, надо, чтобы Христос коснулся ее. Непременно надо, чтобы коснулся; значит, надо вплотную подойти, а не умеешь ходить, так подползи к стопам Спасителя и в трепете моли: "Не могу больше жить... исцели".

Значит, нужна не холодная вера сознания, не тусклое движение уставшего и равнодушного сердца, не вялое нащупывание просвета апатичной волей, а нужен бросок ко Христу, бросок, в котором, как в клубке, пусть сольются весь порыв ума и все напряжение воли.

Тогда откликнется Христос. Он берет человека "за руку". Это значит, что прозрение души сопровождается Божественной помощью и Божественной силой. Но для проявления Божественной силы нужны условия, в которые должна быть поставлена душа. Какие же?

Господь выводит слепого "вон из селения". Здесь обозначение Условий, при которых возможно воздействие на душу Божественной силы. Их два: первое — душа отводится в сторону от людей и остается наедине с Богом. Значит, тесное единение с Богом, когда душа остается один на один со своим Спасителем в молитве, в подвиге, в душевной обращенности — вот первое условие прозрения от слепоты.

И есть второе условие: Господь выводит слепого вон из селения. Следовательно, недостаточно быть наедине с Богом. Надо уйти душою из мира греха, порвать пленяющие связи греха, чтобы не осталось на душе груза, тянущего в сторону и вниз, а чтобы душе, освобожденной от земли — греха, легче было принять и усвоить (сделать своим) небесное и Отцовское.

После того как порваны путы греха Божественной силой, совершается озарение души.

В чуде исцеления Господь прежде всего "плюнул ему на глаза". Не без значения и этот акт Божией воли. Плюновение — знак презрения, поругания. Так как болезнь есть результат греха и человеческой нечистоты, то Господь сначала снимает человеческую нечистоту. Он снимает ее образно — плюновением на глаза слепого как выражением презрения к греху и осуждения греха и диавола, отца его. Так сначала устраняется источник зла и причина болезни...

Плюновение в данном чуде исцеления слепого отлично от плюновения на землю, сопутствовавшего чуду исцеления слепорожденного (Ин. 9,6), где оно не имело самостоятельного значения и было только частью творческого акта — смешения с землей, делания "брения" и помазания им глаза.

А почему при исцелении слепорожденного Господь не плюнул на глаза больного? Потому что не требовалось устранения греха и осуждения греха, как причины слепоты. Слепой был слеп от рождения, и Господь Сам говорит, что не грех причина его болезни: "Ни сей согрешил" (Ин. 9,3).

Плюновение в чуде исцеления вифсаидского слепого аналогично плюновению при исцелении глухого косноязычного (см. Мк. 7,32-35), хотя в последнем чуде не указывается, куда плюнул Господь, и умалчивается о греховности больного как причине болезни, но в обоих случаях плюновение предшествует самому исцелению и выражает устранение человеческой нечистоты.

После того как поруган грех и подрезаны корни болезни, Господь исцеляет саму болезнь.

То же требуется и от слепой души. И ей, оставшейся наедине с Богом и порвавшей с миром зла, надо с презрением осудить мир диавола, жестоко осудить все свои кривые пути, без пощады возненавидеть свою темноту и с решительностью отвергнуться от слепых мыслей и дел.

Тогда придет Господь. Он придет и возложит Свои руки. Возложение рук означает, что прозрение души совершается не собственными усилиями души, а Божественной силой, и означает, что Божественная сила подается сейчас же за отвращением греха, и что она возрождает человека от греха и закладывает фундамент спасения.

Возложение рук — новый глубокий по смыслу образ.

Исцеление совершается не сразу. Больной по первом возложении рук отвечает Христу, что он видит "проходящих людей, как деревья", и лишь по вторичном возложении Господом Своих рук на больного прозревающий "стал видеть все ясно".

Почему так? Разве Божественное могущество безсильно было совершить прозрение слепого в одно мгновение? Конечно, могло совершить, как совершались в одно мгновенье большие чудеса, например, воскрешение мертвого.

Здесь образ того, что восстановление души совершается не вдруг, не сразу. Такой акт был бы механическим пересозданием. Это — процесс спасения человека. Он есть длительная, сознательная борьба, в которой непременно активен сам человек. Этот процесс открывает Бог Своим Божественным вмешательством, подавая человеку силы скинуть плен греха и успешно начать ратоборство со злом. Дальше человек сам вступает в состязание, чтобы сознательно переработать свои душевные силы и усвоить Божественное озарение.

И еще долго, долго не исчезнет безследно слепота... И долго, долго человек еще будет видеть "проходящих людей, как деревья", т.е. еще долго в нем будет возобладать мир вещей, и еще долго предметы духовного, разумного порядка он будет воспринимать под углом чувствования материальных вещей. Не сразу человеку откроется очертание истинной жизни духа, а будет он еще долгое время пробавляться тенью истины. И только слабые разрозненные блики ее будут скользить пред его душевными глазами, как неясные очертания бегущих деревьев (когда видишь их, например, из окна мчащегося поезда).

В этом процессе постепенного восстановления души, конечно, потребуются новые акты Божественной помощи. Их будет много, они пойдут своей чередой, параллельно человеческой стойкости в борьбе.

Господь вторично возлагает руки на слепого. Теперь Он возлагает их на его глаза.

Здесь мысль о том, что Божественная помощь, а в результате ее человеческое просветление, сначала идет по линии общего подъема душевной жизни и ее очищения от грязи и порока, ее общего просветления, а потом уже, под Божиим воздействием усовершаются отдельные способности, например, способность духовного зрения.

И вот, когда спустится на душу Божественное озарение, когда Божий Свет осияет внутреннее человека, тогда Божия правда в душе заблистает, как изумруд.

Плена мира — греха, заволакивающего зрение или дающего кривое отражение восприятий, как не бывало. Пленительная Божия истина залегла в душе, как свет, и осветила самую душу, и весь свет брызжет вовне, и освещает, и гонит грех, и скидывает фальшивое убранство порока. И нет в жизни тьмы, и дорога пряма и освещена... И стала душа "видеть все ясно".

81 Дорогою (в селения Кесарии Филипповой) Он (Господь) спрашивал учеников Своих: за кого почитают Меня люди? Они отвечали: за Иоанна Крестителя; другие оке — за Илию; а иные — за одного из пророков (Мк. 8,27-28).

Так до сих пор остается жизненным этот вопрос Господа о Нем Самом: "За кого же почитают Меня люди?"

До сих пор — в течение двадцати веков — суждения о личности Христа пестры, как пестры были мнения о Нем современников. И это справедливо даже не столько в отношении научной критики, сколько в отношении "обывательского суждения".

Всякий, кто прочитал две-три книжки и считает, что он достаточно сильно мыслит и что ему стыдно опираться на авторитет, привносит и в дело веры мнимо критическую фантазию и о Христе мыслит, как ему представляется нужным. Тогда Христа воспринимают, как приемлемое для маленького человеческого ума и как удобное для слабенькой жизни.

Такое обывательское отношение к величайшему предмету веры недопустимо.

Ты ищи Христа не для приспособления к своей испорченной жизни, ищи не такого, какого тебе хочется, а каков Он был в действительности. Ищи Его честно! Доискивайся правды о Нем в Святом Писании. Господь Сам указывает этот источник знания о Нем: "Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне" (Ин. 5,39). И доискивайся от честных запросов своей души... И ты обретешь, что Христос — Бог, Сын Божий! И ты поймешь, что Господь и нужен тебе, и безценно дорог для тебя не как учитель, не как пророк, а как Бог, твой Спаситель, то есть Спаситель твоей души и жизни.

82 И начал (Господь) учить их (учеников), что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть (Мк. 8,31).

Только последовало первое исповедание Христа Богом (Мк. 8,29-30), как Господь открывает истину непримиримости со Христом мира зла и греха. И эта истина во все века остается законом жизни.

"Начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать..."

Во все века, когда Сын Человеческий в лице Своих последователей сталкивается с миром зла, зло обрушивается на Него всеми своими агентами. Агентами зла были и первосвященники, и книжники. И они побеждали: "Сыну Человеческому надлежит быть убиту", но, конечно, истина жизни неискоренима.

И Сыну Человеческому надлежит "в третий день воскреснуть".

83 И говорил (Господь) о сем (о Своем страдании) открыто. Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мк. 8,32-33).

Вот опять великие из великих слова и глубокая из глубоких истина!

Пойми жестокость прещения! Изумись умом... Всколыхни сердце! Петра называет сатаною и гонит прочь от Себя. Избранного из избранных, первоверховного, только что исповедавшего Господа Христом, Божиим Сыном, эту скалу веры, основание Церкви, получившего ключи Царства, распорядителя неба, Петра, только что увенчанного названием "блаженного" (Мф. 16,17), называет диаволом и гонит прочь от Себя!

Почему так? Разбери порядок мыслей и дойдешь до истины. Господь спрашивает учеников, что они думают о Нем, за кого Его принимают? Апостол Петр, отвечая за других апостолов, Исповедует Христа Божиим Сыном. Господь подтверждает верность исповедания, похваляя Петра. И вслед за тем указывает основной закон Своего дела, закон непримиримости христианства с миром зла и греха. Вот почему "Мне надлежит страдать и быть убитым".

Апостол Петр сейчас не понимает этого закона... Ему кажутся несообразными страдания и смерть от людей Христа Господня. По любви и почитанию Христа он не принимает страданий Христа: "Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою" (Мф. 16,22). Петр верит во Христа как Бога, любит Его и скоро будет говорить о своей готовности положить жизнь за Учителя и Господа, но Петр не принимает христианства страданий и хочет какого-то своего христианства... Может быть, в нем еще говорила еврейская надежда на Мессию как Царя и Устроителя славного земного царства.

Тогда Христос, отведенный было Петром в сторону, оглядывается на учеников — ядро Своей будущей Церкви и указывает ей ее будущий путь. "Уйди от Меня, — говорит Он Петру, — со своим христианством, со своим путем. Ты — диавол... Сатана — Мой враг, Мой противник, и он — враг Моего дела..."

Так и ты со своим христианством — Мой враг, потому что твое христианство есть истребление истинного христианства, как его хочет истребить диавол. Ты хочешь истребить христианство, навязав ему несовместимое с ним радование миру... Тебе неприятны страдания, и ты готов к примиренности и ассимилированию со злом мира.

Это и есть истребление Моего дела борьбы с миром зла. Это есть истребление внутренней сущности христианства, всей его силы и всего его значения как религии освобождения от зла и возрождения в правду и святость. А ты хочешь ползти по земле с ее радостями. Ты думаешь не о том, что Божеское, небесное, а о том, что человеческое, земное. Отойди от Меня... ты диавол.

Он говорил это и смотрел на учеников — Свою будущую Церковь. То был завет ученикам и завет Церкви: не поддавайтесь и вы плену мира, не думайте о человеческом, думайте о Божием. Почему же забыт этот завет? Почему страшное прещение Петру вышло из памяти? Разве не так?

Оглянись, посмотри на учеников и последователей. Среди них есть думающие и недумающие. Думающие — это большей частью люди, получившие образование и привыкшие мыслить. Привычку подходить к теориям с меркой своего разума они переносят на христианство так, как благоволит господин-рассудок.

Вот тогда создаются "свои" христианства! И делается это совсем не злостно. А просто по пословице: "Всяк молодец на свой образец".

Человеку, совсем не искушенному в вере и христианской жизни, думается, что то или иное Христово слово надо понять так-то, а не иначе, что так будет жизненнее. И каждый, применительно к своему развитию и применительно к уровню своей душевной жизни, строит свою христианскую теорию. Так как в громадном большинстве случаев душевная жизнь складывается по началам земного порядка, то, конечно, и христианство трактуется приспособительно к земному порядку.

Чего же "Божеского" искать в таких "своих" христианствах! Тут все "от человека". А христианство — христианство истреблено!

Недумающие поступают проще. Они просто-напросто спускают Божеское до себя! Может быть, это делается часто и по хорошему побуждению — понять христианство. Но, не имея христианского просвещения и лишенные духовного воспитания, а иные по развращенному сердцу, они сталкивают Божию истину до уровня земли и влачат ее по земле, привыкши все понимать только в земном преломлении. И здесь то же преобладание человеческого. Причем совмещение человеческого с Божеским бывает чудовищно. Потому в этой группе и встречаются представители христианства, в которых с непостижимой внутренней гармонией сочетается хождение в церковь и словесное благочестие с цинизмом извращенности, начиная с ужасающего пустословия, клеветы, сплошной лжи, фальшивости, обмана, себялюбия и прочего, и прочего, кончая беззаконными сожительствами. И совесть спокойна! Многие из этой группы считают себя даже "хорошими христианами": и вздыхают, и плачут, и принимают Святые Тайны.

Разве здесь у каждого и каждой не "свое" христианство? И разве здесь не циничное истребление христианства? А влаченье христианства по земле, когда каждый приспособляет высокую Божию истину к себе и обволакивает ее грязью своего земного понимания и чувствования, разве не разрывает в клочья христианство Христа?

Да, здесь истребление христианства.

Вот почему и сказал многомилосердый Господь Свое жестокое слово. Вот почему не пощадил избранного и любимого. "Уйди от Меня... Ты диавол... Ты хочешь диавольского дела — истребления Моего учения..."

Ты думаешь, что это Божие прещение потеряло свою силу? Нисколько. Только люди с закрытыми глазами проходят мимо него, потому что потеряли совесть, окаменели сердцем и душою и служат своей извращенности, подменяя Божеское человеческим. Они делают страшное дело, истребляя Христа и утверждая диавола под видом служения Христу. И они не слышат грозного слова, обращенного к ним: "Отойди от Меня... Ты диавол".

Лучше бы им уйти, потому что ради них имя Божие позорится в людях (Рим. 2,24). "Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди" (2 Пет. 2,21). Лучше бы им уйти, потому что "открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою" (Рим. 1,18).

84 И, подозвав народ с учениками Своими, (Господь) сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее (обретет ее. — Мф. 16,25). Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мк. 8,34-37).

Слушай! Это для всех. Это обстоятельство для всех, и этого не минешь! Подмечай, как это открываемое слово Господь делает общим законом и как нарочито подчеркивает его неминуемость.

Господь был отозван Петром в сторону от народа и даже учеников, и Петр прекословил Господу, не понимая предреченных Господом Его страданий (ст.32). Господь отворачивается от Петра, и смотрит на учеников, и произносит Свое прещение Петру: "Отойди..." (ст.ЗЗ).

А теперь совсем покидает Петра и уже не только смотрит, а и зовет, зовет, не только учеников, но и народ. Не ясно ли, что говорится Божественное слово, обращенное ко всем, как для всех обязательное и неминуемое? Это во-первых. И во-вторых, не ясно ли, что говорится какое-то особенное слово, если Господу угодно было оборвать беседу с избранным учеником, резко, с прещением отстранить его, сейчас же подозвать к Себе всех, стоявших поодаль, и к ним обратить Свое слово?

Да, это было особенное слово.

Почему же надо было ждать особенного слова? Да уже по одному тому, что ни много ни мало речь шла обо всем Господнем деле.

Апостол Петр исповедал Христа Божьим Сыном (ст.29), я ученики услышали в ответ основной закон христианства — закон непримиримости его с миром зла и отсюда закон страданий, закон смерти и закон победы в воскресение (ст.31). Петр не понимает и не принимает закона страданий и хочет примирения с миром зла: "Будь милостив к Себе, Господи!"

Петр хочет по-человечески повернуть христианство. Господь с резким прещением отстраняет от Себя избранного ученика, поворачивается ко всем и говорит.

О чем же? Ну, конечно, Господь выправит грубую ошибку Петра, за которую назвал его "сатаною", и авторитетно еще раз утвердит истинную сущность Своего учителя и дела, как они должны мыслиться — не по-человечески, а по-Божески.

Но сейчас Господь говорит уже не о Себе. О том, что закон непримиримости с миром зла, и отсюда закон страданий, Он утвердит Своим личным примером, Господь сказал уже Своим ученикам (ст.31).

Сейчас Христос говорит и ученикам и народу, что это закон основной и потому общий и неминуемый, что каждому неминуемо пройти путем, по которому прошел Он, Спаситель, и что другого пути христианской жизни нет. Вот о каком важнейшем предмете будет Господня речь. Смотри Божие слово: "Кто хочет идти за Мною..."

Так указывается путь всем, всем без изъятия: священнику мирянину, а не только монаху, подвижнику и отшельнику. Всякий кто хочет идти за Ним, т.е. называться и быть Его учеником, всякий неминуемо должен исполнить то, что дальше указал Господь, кем бы человек ни был, где бы ни стоял, чем бы ни занимался.

"Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя".

"Отвергнись себя"... Вот он неминуемый путь: отвергнуться себя. Как это? Отвергнуть что-либо — значит осудить как негодное с решительностью отказаться, пренебречь и отбросить. Вот так и надо поступить с собой. Всего себя осудить, как последнего, негодного, и без малейшей жалости к себе отказаться от себя, с негодованием от себя отвернуться, с презрением пренебречь и с гневом отбросить себя в мусорную яму.

Господи! Как же это?

Господь продолжает: и не только этого Я требую от тебя. Я указываю тебе больше: погуби себя, как бы убей себя. Вот что нужно. Тогда ты Мой ученик. "Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю" (ст.35).

Страшный закон! Великий закон!

Бросить себя в мусорную яму, погубить себя. Погубить всего себя, каков ты есть, целиком без остатка, а потом уже идти, и только тогда ты станешь Его учеником.

Так решительно водворяется для будущих учеников закон отречения от мира зла, от греха. Требуется возненавидеть себя, отказаться от себя и погубить себя старого, греховного, естественного, каков ты есть по Адаму, каков ты есть без Христа. Надо, чтобы ты, Адамов, стал, как мертвый. Короче: надо, чтобы ты умер. Это закон смерти.

Его так и обозначил Христос в другом месте, когда сказал: "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода" (Ин. 12,24). Значит, по слову Господа, если ты ищешь у Христа плода истины и плода жизни, то надо тебе, естественному человеку, человеку мира и греха, надо тебе идти на собственное уничтожение, гибель, смерть, как гибнет пшеничное зерно, тогда ты принесешь плод.

Святой апостол Павел в Послании к Римлянам подробно излагает этот неминуемый закон смерти естественного человека, когда он пошел за Христом, чтобы получить плод. Он прямо так и пишет, что ветхий человек "умер", и не только умер, но и "погребен". "Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним (Христом), чтобы упразднено было (истреблено, уничтожено) тело греховное... (что) мы умерли со Христом..." (Рим. 6,3,6,8). И вы, пишет Апостол христианам, вы "умершие". "Так и вы почитайте себя мертвыми для греха" (ст. 7,11). И вы погребены. "Мы погреблись с Ним (Христом) крещением в смерть" (ст.4).

Так водружается закон смерти. В дальнейших словах ученикам и народу Господь объясняет этот великий и страшный закон. Господь утверждает, что для человека, если он хочет жить, нет выбора: ему неминуемо уничтожить себя.

Как бы человек ни старался беречь себя и лелеять себя, как бы ни заботился о своем теле и как бы ни окружал всем вниманием свою душу, все равно конец его один — смерть, да не только физическая смерть, а — что ужаснее — духовная смерть, т.е. банкротство души еще при физической жизни. И никуда не укрыться от этого уничтожения смерти.

Смерть неминуема для естественного человека потому, что природа его есть природа греха, а грех есть болезнь и отрава души и тела. Чем же может кончиться это систематическое изо дня в день, из часа в час отравление жизни, как не смертью? Это тоже всеобщий закон. О нем, как непререкаемом, говорит и святой апостол: с грехом вошла в мир смерть, и стала смерть неизбывным "оброком греха", которым расплачивается бедный человек (Рим. 5,12; 6,23). Апостол спрашивает естественного человека: "какой же плод (результат) вы имели" от своей естественной жизни? И отвечает: плодом вашим были дела, конец которых — смерть (Рим. 6,21).

Так стала незыблемым законом жизни потеря жизни, смерть: «Кто хочет душу свою (жизнь свою) сберечь (по-земному), тот потеряет (погубит) ее" (Мк. 8,35).

Это незыблемо во все дни до скончания века. Это закон. Проверь на примерах.

Присмотрись к жизням вне Христа. Все они кончают смертью, и громадное большинство — еще при физической жизни. Смерть наступает или в результате сужения жизни до животных процессов, при которых постепенно атрофируется и отмирает человеческое, и человек движется до своей физической смерти руководимый животным инстинктом и злом, или же в результате тяжело переживаемого и сознаваемого душевного банкротства, когда человек безплодно мечется из стороны в сторону в поисках оправдания жизни, а оправдания нет, покоя нет, счастье и удовлетворение неуловимы. А зло наступает, и захлестывает, и душит все лучшее, что крохами еще теплится в естественном человеке.

Последний тип, конечно, морально выше первого, но и его конец — смерть души как ее банкротство, как невозможность построения жизни по правде без Христа.

Так властвует закон жизни, по которому "оброком" неминуемого греха является неминуемая смерть.

И некуда человеку податься. И нет у человека выбора, потому что кто же, не лишенный совсем рассудка, будет стараться приобретать и весь мир захватить приобретением, зная, что по существу-то дела копает могилу для себя, и что, чем больше он уходит в вещи мира, тем глубже его могила?

Нет выбора для человека, потому что не может подыскать человек уравновешивающее гибель души. И чем же человек может компенсировать себя за смерть души? Какой выкуп даст человек за душу свою? Нет выбора!

Вот почему и водружает Господь великий закон добровольной смерти. Это выход. Почему?!

Закон неминуемой смерти, как расплата за грех, все равно властвует. И Господь напоминает об этой неминуемости... Он открыто объявляет людям ту крайнюю точку, тот тупик, в который вгоняет их грех. Показав всю безысходность жалкого положения человека, преданного греху и смерти, на этих разлагающихся гнилушках жизни, имеющих только видимость живого, Господь водружает новый великий закон — закон добровольного уничтожения себя.

Зачем? Да затем, что на этом добровольном гробе сеется семя новой жизни. Устраняется ветхое — очищается почва для молодого; выкидывается больное — творится здоровое; погребается мертвое — встает обновленное и вечно живое. И выходит, что теряющий приобретает и жертвующий собой находит себя. Пшеничное зерно, упадшее в землю и разложившееся, приносит плод.

"Кто потеряет (погубит) душу свою ради Меня, тот обретет (найдет) ее" (Мф. 16,25). Эта мысль о новой, живой жизни, вместо гниющей старой, подробнее развита Спасителем в беседе с Никодимом (Ин. 3,1-12). Беседа эта является как бы продолжением речи о погублении души, и в ней раскрывается дальнейшая мысль о росте новой жизни взамен отпадшей и погребенной.

Господь указывает Никодиму, что надо ему вновь родиться для новой жизни, а в ответ на недоумение Никодима, как же ему, старому человеку, вновь родиться, Спаситель снова утверждает: "Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие" (ст.5). И продолжает дальше: "Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше" (ст.7), а затем объясняет, как происходит новое рождение от Духа (ст.8).

Значит, там — погубление, здесь — обретение. Там — смерть, здесь — новое рождение в жизнь.

Видишь теперь, почему водружается Христом великий закон смерти: уничтожение ветхого Адама нужно для того, чтобы очистить место для нового человека. Погубление греховной души нужно потому, что на пепле мира, греха и тления, возрастает новая, вечная жизнь мира нетления и Царства славы.

И, наконец, Господь Спаситель в этом Своем слове ученикам и народу обозначает путь, по которому неминуемо пойдет отвергшийся себя и возрождающийся в новую жизнь от Духа. Он обозначает его очень кратко, всего одним словом "Крест". "Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною" (ст.34).

Чем же будет этот путь Креста? Очевидно, он будет противоположным тому, который погребен. Тот был путь мира зла и греха — этот будет путем отрицания мира греха, путем праведности во Христе. И очевидно, этот путь обнимает собою всякую жизнь, все возрасты, все формы жизни, все роды людской деятельности, когда в них человек уже перестал быть рабом греха, а ведет борьбу с ним и хочет быть сыном Света, истинным сыном Небесного Отца. Тот, погребенный, был путь гибели, разложения и смерти — этот будет путем восстановления жизни и вечности.

А почему он путь Креста?

Очевидно, Господь обозначает его по примеру Своего пути. Его путь также был путем борьбы с грехом и злом, и он был путем крестным, путем страданий, и он закончился Крестом в собственном смысле. Так и путь Своего ученика Господь называет путем Креста, потому что и он есть путь борьбы с грехом.

Вот почему и сказано: "Следуй за Мной", т.е. безбоязненно, как Мой ученик, иди по пути, по которому Я прошел... Иди с Крестом к своей Голгофе и через нее к своему воскресению.

Этот неминуемый путь (за Господом) был, есть и навеки останется Крестом, т.е. путем страданий, потому что, во-первых, борьба с грехом всегда останется подвигом, насилием, т.е. соединена со страданием; во-вторых, и потому, что в мире зла и греха человек, идущий путем праведности, всегда будет не своим, встретит враждебность и на каждом шагу и с каждым днем будет чувствовать несродность окружающего, переживать конфликты с ним, страдать, доколе не "разрешится" от тела и со "Христом будет", т.е. пока окончательно не освободиться от соприкосновения с миром зла, как желал того апостол ("Имею желание разрешиться и быть со Христом". — Флп. 1,23). Так вот каков закон смерти и закон Креста и восстания. Помни.

Это обязательный и непреложный закон. Смотри, не подмени его компромиссными суждениями "своего" христианства!

Это закон и объявлен в устранение человеческого суждения Петра. Там было утверждение мира и отрицание страданий, борьбы со злом, здесь — отрицание мира и утверждение борьбы со злом. Так поправил Петра Сам Христос. Это незыблемо, как сама истина. Это свято.

А потому безжалостно осуди и похорони себя старого, греховного... пойди путем Креста, путем очистительных страданий за твоим Спасителем. Побори до конца грех Голгофою страданий, и ты, как победитель тленного, увенчаешься нетлением. И Первенец из мертвых Христос сделает тебя причастником Своего Воскресения. "Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его (через путь Креста), то должны быть соединены и подобием воскресения" (Рим. 6,5).

85 Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми ангелами (Мк. 8,38).

Не пройди без внимания мимо этого слова! Оно — строгое. В нем речь не о явном отступничестве от Христа, а как будто о малом, совсем безгрешном: о постыжении Христом и Христовым.

Господь только что изложил ученье о непримиримости с миром греха, и, как следствие его, ученье о пути креста, и делает выводы из этого учения применительно к жизни. Вывод такой: у тебя, христианин, свой путь и ты иди им. Иди прямо, открыто, без смущения! Что же стесняться жизни и Света, к которым ты идешь?

Тебе будет очень трудно, потому что ты окружен миром греха. Если же ты для облегчения тяжести жизни среди зла, как тебе думается, станешь на путь сглаживания пропасти между тобой и миром зла, то ты только потеряешь, потому что всякий компромисс есть путь истребления христианства (ср.8,32-33). Незаметно для себя самого ты отвергаешься от Меня, и тогда Мое лицо должно отвернуться от тебя.

Вот почему всякое, даже, по-видимому, малое компромиссное отклонение от Христа, даже только "стыжение" Его перед лицом мира — греха так строго встречается Господом, что Он постыдится такого верующего ("отвернет Свое лицо: не вем вас"...), когда придет во славе Отца с ангелами Своими.

86 И сказал им (Господь ученикам и народу): истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9,1).

Конечно, отвергшиеся себя, взявшие крест и ушедшие за Ним, за своим Спасителем, конечно, "не вкусят смерти".

Ведь только что было сказано, что они "сберегут душу свою" (ср.8,35) и станут причастниками неумирающей жизни. Они "перешли от смерти в жизнь" (Ин. 5, 24).

И, конечно, они увидят Царствие Божие, которое "внутри нас", в наших сердцах и душах. Как только они родятся "от Духа", так и сделаются причастниками Царства Духа, потому что "рожденное от Духа есть дух" (Ин. 3,6).

И Царствие Божие объявится в них "в силе". Это будет не теория, не рассудочное знание, а огненная стихия, вдвинутая в их души. Это будет сила жизни, новая сила новой жизни. Совершенно понятно, что это будет "сила", потому что "Дух животворит". Вот плоть — та "не пользует (им) нимало", а "Дух животворит" (Ин. 6,63). Он — сила. Эту силу и обретут причастники Божия Царства.

87 И, по прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвел на гору высокую особо их одних (взошел на гору помолиться. И когда молился... — Лк. 9,28-29), и преобразился перед ними (и просияло лице Его, как солнце — Мф. 17,2) Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить. И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом (об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме. Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но, пробудившись, увидели славу Его — Лк. 9,31-32). При сем Петр сказал Иисусу: Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе. И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшел глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте. И, внезапно посмотрев вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса (Мк. 9,2-8).

Господне Преображение на Фаворе — это образ преображения души, пошедшей за Христом. Как на Христовом пути были не только терния Креста, но была и слава Фавора, так и на пути души, взявшей Крест, будет свой Фавор и сладость Фаворского Света.

Идут к Фавору после "шести дней". Шесть дней — это трудовая неделя, указанная Господом: "шесть дней делай". Значит, на Фавор восходят после трудовой недели жизни, в конце крестного подвига жизни.

И восходят на Фавор только избранные. Господь берет с собой лишь избранную троицу: Петра, Иакова и Иоанна, как будто указывая, что избранные души ведутся к Фавору тремя добродетелями: крепчайшей верой, непоколебимой надеждой и огненной любовью.

Итак, когда заканчивается путь подвижнической борьбы с грехом, когда сплелся венок добродетели, венчающий ратоборца, тогда Господь сподобляет душу Фавора.

Фавор — это, прежде всего, духовный подъем. Это — высокий подъем, как экстаз. Если для обычного, ежедневного молитвенного озарения Господь дает образ восхождения на гору, то здесь, готовя избранных к Фаворскому преображению, Он вводит их на "высокую" гору.

Значит, Фавор — это уже полная оторванность от земли. Это — взлет ввысь. Это — вдохновение, экстаз.

Стихия его та же, как и всякого духовного подъема, — молитва. Молитва же есть стихия ухода к Богу. И здесь она парит. Она дает крылья, и она отрывает от земли.

Евангелист Лука боговдохновенно упоминает об этой стихии, чтобы нам не забыть ее: "Взошел Он (Христос) на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился" (Лк. 9,28-29).

В молитвенном восхищении низводится Свет Фавора. Свет Фавора есть Свет Божества, это — Господний, благодатный Свет. Вот почему Святая Церковь исповедует Христа как "Свет от Света" (Символ веры) и поет Ему: "Свет Твой присносущный" (тропарь Преображения), т.е. вечно сущий, как Ты, как Твоя природа; а Божие открытие людям — Церковь называет поданием Света, "Ты, Господи, "Светодавче".

Проследи: в Господних явлениях та же стихия Света.

Когда Божественный Свет осияет душу, она, вся воспламененная огнем Божества, сама загорится ярче солнца, и либо как зеркало души засияет пленительным Божиим Светом. "И просияло лице Его, как солнце".

Даже материальная природа и та изменяется, пронизанная Божественным озарением. Она как бы истончается, теряет свою плотность, материальную грубость и преображается, обволакивается Светом Фавора. (Отсюда — нетленность тел святых угодников и чудотворение предметов, бывших в их употреблении.)

"Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег".

И Божие Слово добавляет, что это озарение телесной природы вовсе не является результатом каких-то земных причин, каких-то законов органической и неорганической жизни, но есть сверхземное явление.

Евангелист не без причины пишет о преображенных одеждах Христа, что они сделались такими блистающими, "как на земле белильщик не может выбелить", указывая этой подробностью, что не земная, не естественная причина изменила природу ткани, а это сделала стихия Фавора.

Какое же содержание Божественного озарения? Чем наполнена жизнь души в благодатном Фаворском Свете?

Она наполнена общением с миром неба. "И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом". Называются два представителя горнего мира: представитель закона и законной правды, как бы представитель веры — Моисей и представитель жизни, ревностных праведных дел — Илия. Но Илия, хотя и жил после Моисея, называется раньше его в обозначение мысли, что "вера без дел мертва" и что дела принимаются на небо, как взошел туда ревнитель жизни, "во плоти ангел" — Илия.

Общение с миром Неба имеет своим центром искупительное дело Христа, спасение человека. А центром искупительного дела, конечно, являются страдания, смерть и Воскресение Христа. В Христовом Кресте и Воскресении — все обаяние христианства. И в крестном следовании за Ним, и в воскресении с Ним, своим Спасителем, конечно, все устремление праведной души.

И она (душа) в горнем мире, в состоянии блаженного восторга вся уходит и вся обвевается "искупительной тайной". И "беседовали (Илия с Моисеем) об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме".

Вторая половина евангельского рассказа о Преображении передает о влиянии благодатного озарения на человеческую природу, когда последняя соприкасается со стихией Фавора. Тогда духовная сторона человека покоряется пленительностью видения, и человеческий дух рвется в стихию неба, как в желанный отчий дом. И душа хотела бы навсегда потонуть в покоряющей атмосфере Господнего Царства! "Учитель, хорошо нам здесь быть", — говорил Петр за себя и учеников, покоренный Божественным видением.

А в то время телесная природа человека, как грубая, земная, отягчается от яркой пленительности несродной для нее стихии, которая подавляет и как бы вытесняет тело, как чуждое, и, кроме того, телесная природа устрашается необычайностью видения. "Петр же и бывшие с ним отягчены были сном". "Они (ученики) были в страхе".

Общим результатом прикосновенности души к Божественному озарению, конечно, является покорность души и ее тяготение к небесному миру. Душа захватывается Господом и влечется, и ничто уж ей не мило, как только "со Христом быть". Ученики "никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса" (ст.8).

Таково озарение души подвижника, взявшего Крест и грядущего за Христом. Такова награда за подвиг. Таково блаженное приобщение к Фаворскому Свету.

"Да воссияет, Господи, и нам, грешным, Свет Твой присносущный!"

88 Придя (Господь) к ученикам, увидел много народа около них и книжников, спорящих с ними... Он спросил книжников: о чем спорите с ними? Один из народа сказал в ответ: Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет. Говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли. Отвечая ему, Иисус сказал: о, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть нас? Приведите его ко Мне. И привели его к Нему. Как скоро бесноватый увидел Его, дух сотряс его; он упал на землю и занялся, испуская пену. И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам. Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию. Иисус, видя, что сбегается народ, запретил духу нечистому, сказав ему: дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него. И, вскрикнув и сильно сотрясши его, вышел; и он сделался, как мертвый, так что многие говорили, что он умер. Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал (Мк. 9,14,16-27).

Эта картина человечества в его отношении ко Христу. Господь, исполненный Божественного озарения, сходит с Фавора, высоты благодатного Света, и у Его ног развертывается типичная картина человеческой жизни.

Большая толпа народа, говорливая, шумливая, любопытная, кидающаяся от впечатления к впечатлению (ст. 15), поверхностная и, в конце концов, равнодушная. И во главе толпы — ее представители "мнящие себя мудрыми быти" (книжники). Они все знают. Толпа требует, чтобы они все знали. И они говорят, говорят без конца, как разумные всеведы (ст. 14). Господь спрашивает у этих всеведов, о чем они мятутся (ст. 16).

Тогда выступает "один из народа". Это собирательное имя. Оно обнимает всех. Потому не важна точность, кто был выступивший. Выступивший рассказывает, что он привел ко Христу "сына своего" (ст. 17).

Опять собирательное имя. Это — сын народа, сын толпы. Плоть от плоти ее и кость от кости ее. И потому не важны подробности, кем был этот сын и сколько ему лет и прочее и прочее. Все были таковы. Это — сын народа.

И приведенный сообщает Христу, что его сын находится в руках духа зла и что он глухонемой. Вот состояние типичного сына народа, когда он вне Христа: он в руках зла и больной.

Господь по-человечески интересуется: с какого же времени приключилась с ним болезнь? Отец отвечает: "С детства" (ст.21)-Ну, конечно, с человеческого детства идет порабощение духу зла, и как результат этого — человеческая слепота и глухота. С человеческого детства — с Каина — стало обычным явление, когда люди "уши имут и не слышат, уста имут и не глаголют". Понятно, что люди зла "не слышат" и их уста "не глаголют" правды.

Дальше отец подробнее характеризует душевное состояние сына народа: "Где ни схватывает его (дух зла), повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет". Дух бросает его "в огонь и в воду, чтобы погубить его" (ст. 18,22). Он терзает его "и насилу отступает от него, измучив его" (Лк. 9,39).

Отец обрисовывает типичное состояние порабощения человеческой души злом. Зло "схватывает" человека, т.е. приступами накидывается на порабощенную им душу во всяких обстоятельствах, при самомалейших поводах. Оно "схватывает" бедную душу и играет ею, как послушной игрушкой.

Цель зла одна — повергнуть на землю, вытравить из души все человеческое, втоптать ее в грязь, смешать с землей, чтобы рабство злу было полным, чтобы атрофировалась в человеке всякая надежда на сопротивление, зло и влачит человека по всем стихиям земли ("бросает в огонь и в воду").

Результат понятен: человеческое умирает, проявления жизни сводятся к животным процессам ("испускает пену, скрежещет зубами"), и душа, связанная злом, цепенеет.

Евангелист добавляет и еще одну черту, характеризующую состояние человека зла: он не выносит мира добра. Всякое, даже внешнее соприкосновение с добром, с тем, что говорит о Христе, порождает в нем злобу, доходящую до бешенства. Зло не выносит того, что его отрицает и разоблачает уже самим своим существованием. Вот почему, рассказывает евангелист, когда "бесноватый увидел Его (Христа), дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену" (ст.20).

Хотя человек и не замечает своего рабства злу, но все же порабощение мучительно. Оно мучительно в своем существе потому, что обратной стороной властвования зла будет только полная погибель души. Отец так и говорит, что дух бросает человека, чтобы "погубить его". Отсюда и "терзания" человека.

Но человек уже безсилен выбраться из замкнутого круга зла. Злой дух ослабляет пляску, когда душа уже вконец измотана, безсильна и, безвозвратно проданная ему, стала, как негодная тряпка. Тогда для зла уже не интересна парализованная рабыня — "насилу отступает от него, измучив его" (Лк. 9,39).

Когда человек будет доведен злом до полной измотанности, когда станут надломленными его физические силы, тогда он, наконец, опомнится и будет искать избавления от своих болезней. Тогда он обойдет всю землю и перепробует все доступные вещные (материальные) средства. Так как облегчения все же не будет, Потому что душевное (грех и зло) не врачуется вещественным, то Человек напоследок вспомнит о Христе.

Человек вспомнит о Христе и обратится к Нему. Почему? В нем вспыхнула заглушённая вера? Нисколько. Он обратится ко Христу просто в порядке очередного опыта: "А может быть, что-нибудь и выйдет?! Чем я рискую?"

И вот сыны века сего, когда их постигнет нужда, в таком именно порядке, в порядке испытания очередного средства, приходят к Церкви и просят: "Если что можешь, помоги нам... исцели". И еще хорошо, если просят, а иные с дерзостью требуют чуда: "Ведь Ты же Бог, и Тебе все доступно!"

Конечно, Церковь безсильна помочь им. И Господни ученики не исцеляют бесноватого (ст. 18). Церковь может обратить к ним Господне слово, сказанное отцу глухонемого: "О род неверный!.. доколе буду терпеть вас?" (ст. 19). Род неверный, даже в тот момент, когда ты, пройдя все земные пути, загнанный в тупик своевольностью и служением злу, ты прибредешь ко Мне, как к последнему средству, даже и в этот момент отчаяния у тебя нет веры. "Если можешь, помоги мне" — разве это просьба веры? Это не молитва веры... Это свидетельство внутренней дряблости.

И Господь укоряет безверного отца бесноватого, чтобы заставить его очнуться, понять всю безвыходность его положения без Христовой помощи и вызвать в нем хоть искру раскаяния в своих заблуждениях и искру веры только в один источник спасения и исцеления.

Обличенный в неверии, как проснувшийся от безчувствия и призванный к вере в этот миг явного Божия зова ("все возможно верующему"), он приходит в сознание и обнаруживает то, что требуется для успешного обращения к Богу: признание греха и своего безсилия: "Помоги моему неверию" и упругую веру как единственный путь спасения: "Верую, Господи".

Как только была явлена вера, и человеческая душа оказалась подготовленной к обнаружению Божьей силы, так немедленно открывается Божья сила и совершается чудо.

И как ни болезненно для духа зла оставлять насиженное гнездо, как ни сильны его терзания былой жертвы в последние моменты своего властвования над ней ("и вскрикнув и сильно сотрясши его..."), все же Господь, конечно, всегда был, есть и будет распорядителем человеческой жизни, и по Его приказанию дух зла выходит из больного (ст.26).

Дальше святой евангелист показывает знаменательный образ. Исцеленный бесноватый по выходе из него злого духа "сделался, как мертвый, так что многие говорили, что он умер" (ст.26).

Здесь мысль о том, что исцеленный от зла как бы выключается из мира зла и мир зла уже отказывается считать его своим. Мир зла считает его мертвым, так как в нем уже нет привычной жизни мира зла.

И это справедливо. Освободившийся от духа зла внутренне порывает с миром зла и порывает со всеми его устремлениями. Он действительно делается как бы чужим миру. В нем пойдет своя особая жизнь. И он чужд мирских интересов, волнений, интриг, соперничества, погони за внешним. Все это отмерло в нем, и он чужой для мира, как будто мертвый, потому что нет в нем жизни с точки зрения мира. Мир назовет его чудаком, фанатиком, кликушей, а то и ненормальным, сумасшедшим.

А Господь сейчас же разбивает такое поверхностное суждение. «Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал" (ст.27), т.е. Господь показывает, что в освободившемся от зла, с помощью Христовой руки, с помощью Божественной силы, забьет такая жизнь, что душа, только что валявшаяся на земле и обнаруживавшая одно животное начало, поднимается, и встанет, и пойдет, и полетит.

89 Ученики Его (Христа) спрашивали Его наедине: почему мы не могли изгнать его (духа зла из глухонемого) ? И сказал им: сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста (Мк. 9,28-29).

Этими словами Господь узаконивает подвиг для христианина, подвиг, нужный для успешной борьбы с грехом и злом. А то люди склонны успокаивать себя ссылками на Божественное милосердие (прощение Господом, без подвигов и дел, разбойника, блудницы и др.) и склонны уменьшать свою ответственность за духовную бездеятельность.

Узаконение подвига происходит при такой обстановке. Ученики Христовы были наделены от Него даром исцеления больных и изгнания бесов ("дал им власть над нечистыми духами". — Мк. 6,7), и, однако, они не могут изгнать духа зла из глухонемого.

Что же? Разве безсилен Божий дар и напрасно Божие слово? Нисколько. Надо было указать, что Божие всемогущество сильно совершить всякое дело для человека, однако от человека требуется активность.

Человеческая активность нужна по двум причинам. Первая в том, что душа человека должна быть сама подготовлена к восприятию Божией силы, когда эта сила открывается в ней. Это — Неизменное требование Господа (ср. Мк. 5,34; 5,36; 6,5 и др.). Этим требованием узаконивается со стороны человека подвиг веры.

На него указывает Господь и в рассматриваемом случае безсилия учеников совершить исцеление больного. Это записано евангелистом Матфеем. На вопрос учеников: "Почему мы не могли изгнать его?" Господь ответил им: "По неверию вашему" (Мф, 17,19-20), т.е. Божия сила, требуемая вами для совершения чуда готова излиться, а вот вы оказались неспособными к ее восприятию.

Вторая причина для человеческой активности указывается Господом (в данном случае) в обстоятельстве как бы вне человека.

Для христианина, вступившего на Христов путь, неминуемо отвержение греха, зла и борьбы с ними (ср. Мк. 8,34-37). Мир зла — это не фикция, это определенная сила. И эта сила имеет своих многочисленных и разнообразных по значению агентов ("сей род ничимже может изыти..."). Мир зла не прощает измены себе. Он неминуемо начнет свое контрнападение на христианина. Нападения пойдут через тело, через человеческие страсти, через окружающую среду. И вот тогда, в этой борьбе, христианину, чтобы стать победителем, надо браться за подвиг.

Господь указывает неминуемость ("ничимже может изыти") подвига молитвы и поста. Божия сила и Божия помощь его не исключают.

Какая же роль подвига? В чем значение молитвы и поста?

Очевидно, молитва переключает человеческий дух в сферу Божественной силы, а пост утончает материальное и содействует лучшему переключению.

Итак, если хочешь успеха в своем христианском пути, если хочешь побед, а не поражений в борьбе со злом, если хочешь радости достижения, а не потерь унижения и скольжений на одном месте, если хочешь ощущать всегдашнюю Божию помощь, а не безрадостную никчемность и оставленность — берись за подвиг. Подвигом веры и подвигами молитвы и поста поразишь зло, и Божия сила будет ощутимо с тобой.

90 Когда был (Господь) в доме (в Капернауме), спросил их (учеников): о чем дорогою вы рассуждали между собою? Они молчали, потому что дорогою рассуждали между собою, кто больше. И, сев, призвал двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою (Мк. 9,33-35).

Ну, конечно же, первый у Христа — это тот, кто сделал себя последним в мире греха, первый — это бросивший себя в мусорную яму (ср. Мк. 8,34-35); как же он не последний в этом мире? А последний в мире и есть слуга всем. А у Христа — он первый.

91 И (Господь), взяв дитя, поставил его посреди них (учеников) и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня (Мк. 9,36-37).

Почему Господь так нежно любил детей и так нежно ласкал их ("обняв его")?

Потому что дети — образ вновь родившихся в Царство Божие, родившихся от Духа... "Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия" (Ин. 3,3).

Дитя и есть образ возрожденного для Божия Царства. Его душа чиста... Она не испорчена злом мира. Вот почему и сказал Господь в другом месте: "Таковых (детей) есть Царствие Божие" (Мк. 10,14) и "ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного" (Мф. 18,10).

Святой евангелист Матфей, который подробнее передает этот момент беседы Христа, с наибольшей последовательностью, сравнительно с другими евангелистами, воспроизводит речь Господа.

Христовы ученики интересуются: кто больше в Небесном Царстве? (Мк. 9,34; Мф. 18,1). Господь ранее уже ответил на это: больше тот, кто отказался от себя, бросил себя, похоронил себя старого и грешного и возродился вновь (Мк. 8,34-37; Ин. 3,3-8).

Сейчас Господь только иллюстрирует Свою мысль: берет ребенка, обнимает его, ставит посредине и поясняет: "Истинно говорю вам, если не обратитесь (не переродитесь) и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное" (Мф. 18,3). И еще добавляет для исчерпывающей ясности: "Итак, кто умалится (станет ребенком по душе), как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном" (ст.4).

И настолько безспорна эта мысль о младенчестве души, годной для Божия Царства, настолько она ценна, настолько образ ребенка должен быть памятен для людей как живой идеал стремящихся к Божию Царству, что Господь позднее еще раз утверждает этот образ: "Кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него" (Мк. 10,15), и, мало того, Господь венчает наградой только принявших его и еще не осуществивших.

Принявших этот идеал и ласкающих ребенка, как образ детей Божия Царства, Господь венчает утешительным обетованием, что в лице ребенка они принимают Его Самого. "Кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня".

Истинно Господне слово. Если принявший праведника и Принявший пророка удостаивается чести (участи) праведника и пророка, то, конечно, принявший ребенка как часть Господню, т.е. наследника Божия Царства, сам приобщается части Господней и как бы Самого Христа принимает.

92 При сем Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо, кто не против вас, тот за вас (Мк. 9,38-40).

Как безконечно Божественное милосердие! Когда человеческая душа, эта христианка по природе, сбитая с толку и сбитая с пути своим грехом и злом мира, все же ощупью тянется к Свету и дотягивается до Бога и Христа, когда она еще не познала Христа в совершенстве и не ходит по Его пути и за Его учениками, Господь все же бережно ласкает ее и благословляет ее путь.

Даже такую душу, еще не сподобившуюся полноты благодатных дарований, Господь, ради признания Его имени, удостаивает Своей поддержки вплоть до явления в ее жизни Своих чудес. Эту же бережность Господь заповедует ученикам: не отпугивайте ее, не насилуйте узостью требований, не требуйте, как обязательного сейчас, "единого пути", которого пока она не понимает, и не заставляйте вот сейчас повернуть и идти за вами.

Богатый юноша ведь тоже не шел за Христом, не понимал и не принял Христова пути ("опечалился и отошел"), а как ласково обошелся с ним Господь и с какой зовущей ласковостью сказал ему: "Не далек ты от Царствия Божия"!

Так и душа, ищущая Христа, Божественным милосердием и помощью придет к Нему, если она честно ищет Его. Она неминуемо придет к Богу и Христу, потому что путей только два: или путь с Богом и Христом, против зла, или путь со злом против Бога и Христа. И третьего пути нет... Вот почему и сказал Господь: "Никто, сделавший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня".

Потому, не возбраняйте ищущим ходить своими путями в поисках истины и Бога. Сегодня они не примут полностью Божия пути, а завтра, Божиим озарением выросши духовно, они поймут единый путь и станут на него и пойдут только за Христовыми учениками.

Третьего нет... Или с Богом, или против Бога. И нейтральности нет... Вот почему и последний вывод: "Кто не против вас, тот за вас".

Или как дополнено в другом месте: "Кто не со Мной, тот против Меня".

Внимай! Здесь мудрость.

93 И кто напоит вас чашею воды во имя Мое, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, не потеряет награды своей (Мк. 9,41).

Чаша воды, поданная ученику Христову, есть обозначение всякого доброго дела, совершенного во имя Божие.

И мысль здесь такова, что самый ничтожный твой поступок, совершенный во имя Бога, не канет безследно, а уйдет в вечность безсмертным цветком, из которого сплетается тебе безсмертный венок.

Но имей в виду и запомни навсегда, что тут дело не в чаше воды, и заслуга не в том или ином одолжении своему ближнему, а венчается даже малейшее добро лишь тогда, когда оно совершено "во имя Мое", т.е. Христово.

Когда у христианина вся жизнь обращена к Богу и каждый шаг жизни наполнен желанием исполнить Божию волю о себе и стать ближе к Небесному Отцу, когда чаша воды подается с трепетным сознанием: "Вот Отец послал ко мне Своего сына и моего брата, и я с любовию обнимаю его", тогда, конечно, вода силою твоей обращенности и любви поднимет тебя до высоты неба и сделает причастником части Господней.

Итак, если ты устремлен своей жизнью к Богу и хочешь проникнуть в часть Господню, то, делая малейшее добро с Христом и ради Него, ты и становишься через Него причастником Его Царства.

94 А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море (Мк. 9,42).

Несколько выше (ст. 34-37; ср. Мф. 18,3-4) Господь называет ребенка образом рожденного в Небесное Царство, называет его большим в Небесном Царстве, хотя он и мал физическим ростом. Через образ ребенка Господь внушает, что в Небесное Царство входят младенцы по душе, чистые сердцем, не тронутые грехом. Уже прямо называет истинно верующих в Него младенцами. Они "малые" потому, что они "последние", как отвергшиеся мира (ср. Мк. 8,34-37), и они "малые" потому, что они незлобливые, смиренные, чистые, искренние, послушные, как младенцы.

Если венчается тот, кто во имя Божие принимает этих "малых" (ст.37), то, напротив, подлежит тяжкому наказанию соблазнивший младенца о Христе, т.е. сбивший его с пути Божия Царства.

Смысл Господних слов о потоплении соблазнителя с камнем на шее тот, что лучше бы такому человеку не родиться (как сказал Иисус об Иуде: "Лучше было бы тому человеку не родиться". — Мк. 14,21); лучше бы ему не жить, потому что, если он столкнет своего брата с пути жизни на путь гибели, то, значит, конец его один — смерть души и тела. Так лучше бы ему не существовать.

Вот как ценна для Господа каждая спасающаяся душа, как велика Божия забота об ее сохранности в Божием Царстве и потому так тяжек грех всякого соблазнителя, сталкивающего брата с Божия пути.

95 Если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее... И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее... И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом (или хромому или увечному) войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами (руками, ногами) быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает (Мк. 9,43.45.47-48).

Это слово Господа надо понимать в неразрывной связи с Его указанием об отвержении всего себя при следовании за Ним (ср. Мк. 8,34-37). Оно вытекает из заповеди о погублении себя. Если там заповедуется христианину отвергнуться всего себя, всю свою душу погубить и всего себя бросить в мусорную яму, то естественно не жалеть о руке, ноге или глазе, когда они будут мешать спасительному пути.

Потому так же безжалостно, как тебе надо похоронить всего себя греховного, так же безжалостно отсеки в себе мешающее твоему пути, когда ты стал на него и идешь им.

И даже не так надо сказать: а устрани и отсеки еще безжалостнее, потому что, если в начале пути ты осудил и похоронил в себе всего древнего змея, то зачем же теперь беречь малую ехидну? А потому без колебаний отсеки в себе соблазнителя, сталкивающего с пути.

Господь называет три источника соблазна: руку, ногу и глаз и тем обозначает соблазны, происходящие от разнообразных движений тела (рука — осязание, похоть), от различных видов человеческой деятельности (нога — поступки), и от человеческой мысли (глаз — видение, мысли).

Причем Господь указывает источники соблазна в порядке их жизненной силы. Сначала называет соблазны, наиболее близкие человеку, возникающие в нем как бы непосредственно, затем соблазны, воспринимаемые сознательно и идущие извне, от внешней жизни, и, наконец, более утонченные — соблазны мысли. Но все три источника соблазна объединяются тем, что повод к их возникновению идет извне, через внешние органы чувств (рука, нога, глаз). Потому Господь указывает один прием борьбы с соблазнителем: "отсеки", "вырви", т.е. прием отметания, отбрасывания, подавления внешнего ради спасения внутреннего — души.

Господь так и говорит и трижды повторяет одно и то же как очевидную истину, что лучше человеку безрукому, безногому и безглазому войти в блаженную вечность, чем с двумя руками, ногами и глазами остаться в мертвенности, потому что, в самом деле, "какой выкуп даст человек за душу свою?" (Мк. 8,37)

Чем может компенсировать человек потерю души? Конечно, ничем. Не только рукой, ногой и глазом, а и всей внешней жизнью! Значит, за свою душу и ради нее без колебаний лишайся руки и глаза, т.е. отсекай соблазняющее внешнее.

Так поступай и ты! Поставь задачей жизни — сберечь душу. Жива душа — и ты жив. Погибла душа — и в тебе не будет жизни. А потому безжалостно отсекай все, истребляющее душу, отсекай соблазн, который несет с собой смерть души. Если соблазн идет от внешнего и через внешнее, то не бойся, не жалей, обрезай все внешнее. Без пощады рви все нити, связывающие тебя с внешним, и с легким сердцем бросай концы.

Не раздумывай, что оборвешь лишнее. Лишнего никогда не будет. Не будет ошибки, если обрежешь соблазнительное сейчас. Кромсай и кидай внешнее без раздумья, чтобы кругом была обезвреженная среда, пусть даже пустота. Ты все же будешь не побежденный, а победитель, и будешь ты не потерявший, а приобретший, потому что ты приобрел, ты сберег свою душу.

Во всех случаях обрезывания внешнего, когда через то (обрезывание) ты сберегаешь свою душу, ты только выигрываешь, потому что в случае утраты души от внешнего соблазна уж ничто внешнее, сохраненное тобою из жалости к себе, не в силах компенсировать тебе потерю души.

"Какой выкуп", какую компенсацию может иметь человек при потере души своей?

Значит, не жалей. Вырви и отбрось соблазнителя. Пусть кругом останется пустота. Пусть останется малая комната, скромный наряд и скудное питание. Все-таки ты богач. Пусть не слышится пряной музыки, и нет физических зрелищ, и ты чужд шумливого веселья. Ты ничего не потерял. Ты все-таки приобрел

Итак, не скорби, что будешь ты жить не полной внешней жизнью и будешь обрезывать себя во вредных устремлениях тела. Не лучше ли тебе в скромном костюме, в отсутствии рассеивающих впечатлений и отсечении вредных движений сохранить действенность и ширь души и влиться ею в блаженную вечность, чем со знанием последнего вычурного танца, в туманящем азарте прискакать с трупом души к тупику безвыходности...

Что лучше? Что выгодней? "Какой же выкуп", какую компенсацию может иметь человек за потерю души своей?

96 Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится. Соль — добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою (Мк. 9,49-50).

Образным выражением "всякий огнем осолится" Господь незабываемо обозначил неминуемость подвига.

Грех разлагает тело и разлагает всю жизнь. Христианин объявил войну греху, и ему надо остановить разложение жизни. И как в материальном мире разложение останавливается воздействием на ткани сильно действующих растворов, например, соли, так и ты, чтобы остановить внутреннее разложение, духовно осолись. Забронируй себя от разлагающего влияния греха... Подвергни себя воздействию сильных средств, которые прекратили бы распад души.

Это средство, как соль, что предохранит душу от греха и распада, — подвиг. Подвиг — это огонь. Он сожжет путаный хворост страстей. Он вытеснит едкий стелющийся дым похоти. Он истребит тлеющий угар увлечений.

Подвиг — огонь. Он опалит зияющие раны твоих поражений, выжжет нечистоту порока, выжжет смрад разложения, прокалит тебя добела, как металл, и будешь ты золотом, прошедшим горн очищения, будешь золотом, которого уже не коснется ржавчина.

Так подвиг, как очищающий огонь, и будет твоею солью.

"Огнем осолишься..."

Тяжело? Строго? Да, тяжело. Но неминуемо. Посмотри вдумчивей, как говорит об этом Господь.

Господь указывает на необходимость "осоления огнем" сейчас же после речи об отсечении соблазняющих глаз, рук и ног. И мало того. Господь соединяет обе речи причинной связью: "И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную... Ибо всякий огнем осолится..." (Мк. 9,47-49).

Значит, мысль Господа такова, что, если ты встал на путь Христов и отверг себя, чтобы найти себя возрожденным, то нечего тебе жалеть одного своего члена, мешающего твоему духовному восстанию. Безжалостно отсеки его. Не бойся. Не колеблись. Это неминуемо! Насилия над собой даже до крови не избежать, потому что всякому надлежит "огнем осолиться".

Надлежит "осолиться огнем" всякому без исключения. Всякому, кто хочет освободиться от смрада распада и осолить себя, неминуемо пройти через очистительный подвиг. Этот подвиг может быть жесток, как огонь. И, однако, не смущайся, иди и гори, потому что через горение ты застерилизуешься духом. Ты станешь чист, как раскаленное серебро, и процесс тления (разложения) прекратится.

Затем Господь вскрывает и еще одну сторону подвига осоления — его ароматность, делающую кровавые борения увлекательными, зовущими, а слезы — радостными, слезами счастья, слезами пленительнее смеха.

Господь говорит о жертвенности подвига. Он говорит, что всякая жертва осоляется солью, т.е. всякий, приносящий жертву, заботится, чтобы она была угодна, и делает ее ароматной, придавая ей лучший вкус. Основное вкусовое сдабривание — это соль. Вот почему Господь и сказал, что жертвенное приношение осоляется солью, т.е. делается ароматным, приятным.

Так и ты смотри на свой труд ради души и ради Господа как на жертву, а потому неси подвиг с радостью. И осоли его огнем борьбы и очищения, чтобы твоя жертва-подвиг стала ароматной и приятной, как осоленный жертвенный дар.

И твой подвиг ради Бога будет таким, когда он пойдет от сердца, как искренняя жертва Богу. Тогда боренья, совершаемые Ради Бога, заполнят всю душу и потекут в ней, как благословенный фимиам... В душе разовьется влечение к бореньям, и уже тоска о подвиге будет снедать ее, если б она, хотя временно, ушла от борений. Тогда за страданием проглянет утеха, и за слезами засветится тихая радость... Тогда ты полюбишь страданья, и мила тебе будет печаль о Боге.

Вот что значит осоление души, когда она через подвиг сделается ароматной жертвой Христу.

Господь и еще углубляет ту же мысль: "соль — добрая вещь; ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите?"

Это значит, что если ваше делание ради Господа будет нудно и безвкусно, если саможаление будет влачить вас по низине будней, и среди болота падений вас будет хватать только на мшистые кочки непрочных опор, и вы будете бояться крутизны насилия над собой, то ваше делание потеряет весь захват подвига выдохнется и станет безвкусным, как соль, потерявшая силу.

И ничто, решительно ничто не поможет вам вернуться к духовной бодрости и радости о Христе, как новое осоление себя, т.е. опять путь огненного насилия над собой, захвата в труде ради Христа, чтобы снова появился аромат жертвенного горения и крепость осоленной души.

Наконец, Господь делает последний вывод: "Имейте в себе соль, и мир имейте между собою". Нам нечего прибавить к этим Господним словам, и надо лишь глубже запечатлеть их на первой странице своего сердца.

Да, "имей в себе соль"! Держись подвига, как огненного очищения, чтобы в нем осталась душа и тем прекратилось бы ее разложение. Лишь через подвиг ты станешь верным сыном Небесного Отца. Лишь через подвиг ты обретешь мир Христов, заповеданный ученикам и оставленный им: "(Хочу), чтобы вы имели во Мне мир" (Ин. 16,33).

"Мир оставляю вам, мир Мой даю вам" (Ин. 14,27). Лишь через подвиг ты обретешь то, что отличает истинного ученика Христова, — любовь: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13,35).

А с миром Христовым в душе, с любовью в сердце ты исполнишь и последний завет: "Мир имейте между собою".

97 Приходит (Христос) в пределы Иудейские... Опять собирается к Нему народ, и, по обычаю Своему, Он опять учил их (Мк. 10,1).

Снова образ взаимных отношений души и Бога. Повторением слова "опять" Божественное Откровение отмечает постоянство и настойчивость души, ищущей Бога, и всегдашнюю открытость Господа такой душе.

Господь невидимо ходит по виноградникам человеческих душ. И надо душе откликаться и идти ко Христу. Идти с настойчивостью. Если б случилось душе уклониться и отбиться от своего Учителя и Спасителя, пусть она опять и опять не устает возвращаться к Нему и собирать около Него свои силы.

Он-то, Спаситель, конечно, "по обычаю Своему" — по милосердию, всепрощению и любви Своей — не устанет отзываться такой душе и всегда будет "учить" ее, открывать ей глаза сердца, влечь к Себе и спасать, давая жизнь и радость в общении с Собой.

98 Подошли фарисеи и спросили, искушая Его (Христа): позволительно ли разводиться мужу с женою? Он сказал им в ответ: что заповедал вам Моисей? Они сказали: Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться. Иисус сказал им в ответ: по жестокосердию вашему он написал вам сию заповедь. В начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мк. 10,2-9).

Фарисеи хотят уловить Христа искусительным вопросом о браке и разводе. Они хотят обличить расхождение Христа с Моисеевым законом и практикой жизни согласно закону. Господь разоблачает искусителей. "Неужели доказательна ваша практика? Практика-то вас и обличает, потому что Моисей по жестокосердию вашему, т.е. по вашей моральной грубости, вынужден был пойти на установленный порядок. Значит, практика-то вас и обличает как морально грубых, имеющих развращенное сердце".

Дальше Спаситель восстанавливает во всей чистоте истину о браке, как она мыслилась в творческом акте Бога, Создателя жизни. Эту истину Господь снова водружает как обязательный христианский закон и во веки вечные утверждает великую тайну брака. Основание брака мистически (таинственно) покоится на Божественном благословении соединения одного мужчины с одной женщиной.

Господь напоминает, что было вначале, т.е. в тот момент, «да Божественным творческим актом существа вызывались к жизни и им определялось их истинное назначение. Напоминая момент, Христос поясняет, что "Бог мужчину и женщину сотворил их", т.е. что для мужчины — Адама и создана была одна женщина — Ева. И благословен был Богом союз двоих, созданных друг для друга.

Причем в акте создания Евы из ребра Адамова не вложена ли глубочайшая мысль о сродности будущих мужа и жены по душе и по телу, той сродности, которая влечет их к взаимному соединению будучи удовлетворенной, дает полноту жизни и целостность? Христос напоминает об этом творческом акте и тем устанавливает как закон, что и во все последующие века вселенной для одного мужчины таинственно творится Промыслителем жизни Богом одна женщина. И в них, вызываемых к жизни в разных семьях и в разных местах, Божественной волей закладываются атомы сродности, и должны эти атомы соединиться, чтобы исполнить волю Творца и предначертано завершить Его творение в восполнение жизни.

Когда жизнь строится по благословению Бога, когда путл жизни прокладываются под Его невидимою рукою, тогда соединение сродных элементов произойдет, и разрозненные жизни сольются под Божиим благословением для взаимного восполнения. Тогда один муж найдет свою "одну" и "единственную", созданную только для него. Это произойдет мистически (таинственно) благословением Бога.

И с такой силой элементы сродности влекутся к взаимному слиянию, настолько воля Божия неминуемо сформирует благословляемые ею жизни, настолько тянутся к взаимному восполнению сродные души будущих жениха и невесты, что кажется, если бы завязать им глаза и поставить одного из них у ворот вселенной, чтоб все человечество длинной лентой прошло мимо него, то и тогда, во взаимном притяжении душ и тел, они бросились бы друг к другу, один только к одной.

Вот почему дальше Господь и делает такой непреложный вывод: "Посему оставит человек отца своего и мать..."

Кто ближе отца? Что дороже матери? Но раз выполняется Божия воля, раз довершается творческий акт создания под Божиим благословением единой жизни, нет препятствий, и крепчайшие земные связи рвутся, как отопревшие нитки, потому что тут, в этом акте сближения жениха и невесты, нечто большее земли. Тут исполняется высший закон и творится высшая воля. А когда найдено восполнение, тогда человек "прилепится" к жене своей.

Отметь выражение "прилепится", т.е. войдет в другую душу и войдет в другую жизнь, как свою, и сольется с ними, и растворится в них. Тогда станет одна жизнь, одна целостная жизнь. И будет довершен творческий акт создания мужчины и женщины, потому что, как и сказано в Откровении, "сотворил их", т.е. сотворил друг для друга как одну жизнь.

Эту мысль о единстве жизни в соединяющихся женихе и невесте Господь обозначает еще рельефнее. Он обозначает ее даже не единством жизни, а единством плоти. "И будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть", т.е. люди перестали существовать отдельно даже физически. Они стали одним физическим телом, "одною плотью". Вот что сделало исполнение воли Бога... Оно не только восполнило, расширило души во взаимном слиянии, оно изменило физическую природу и из двух физических существ сделало одно целостное существо.

Такова тайна брака. Выяснивши ее, Господь делает последнее заключение мягкого упрека фарисеям: "Ну, что вы хотите? О чем вы спрашиваете? Как же после того оставить человеку свою жену? Да это же противоестественно! В браке же — взаимное восполнение жизни! А вы хотите, чтобы Я одобрил разрушение восполненного?! И в браке — творческий акт, акт Бога, творящего одну жизнь. Как же вы хотите, чтобы Я разрушил жизнь, созданную Богом? Это Противоестественно... И не думайте посягать на брак! Что Бог сочетал, того человек да не разлучает".

99 В доме ученики Его (Христа) опять спросили Его о том же (о браке и разводе). Он сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует (Мк. 10,10-12).

Ученики Христа хотят глубже запечатлеть в себе правильное понимание брака. Это было тем необходимее, что ученики Христа в этом пункте отменяют Моисеев закон. Вот почему ученики, когда остались одни с Господом, уже от себя предлагают Ему тот же вопрос о браке и разводе. Так как это был вопрос не искушения (как у Фарисеев), не любопытства, не словопрения, а вопрос необходимого знания, и так как серьезность темы требовала точного раскрытия, то Христос не высказывает осуждения учеников за непонятливость или недоверие к Его словам, а спокойно продолжает как бы прерванную речь о браке.

Учеников, конечно, смущала мысль о жизненной исполнимости строгого учения Господа. Евангелист Матфей и не скрывает этого (Мф.19,10).

Парализуя смущение учеников, Господь, надо думать, раскрыл жизненную исполнимость христианского учения о браке и в заключение подтвердил незыблемость брака. Заключение, как вновь подтверждающее основную мысль Господа, и записано евангелистом Марком.

Исполнение всякой заповеди предполагает верность ей от начала до конца. Верность есть отсутствие самого малого компромисса. Когда человек безкомпромиссно идет прямым путем, все Для него и проще, и яснее, и, в конце концов, успешнее.

Так и в исполнении заповеди о браке. Затруднительность в Исполнении ее создается потому и тогда, когда человек забывает

Божий закон и путь жизни и сходит с них к компромиссу. Человек думает своим разумением и своим желанием поправить и восполнить жизнь, а в действительности он затуманивает истину своего пути, создает двойственность устремлений, сбивается, и в результате — уклонение от правды жизни, и жизненная ошибка, и страдание, и неудовлетворенность. Ошибкой начато, ошибкой и кончается.

Проследи это ближе к жизни. Проследи, как человек в вопросе брака захватывается компромиссом и как жизнь упрется в ошибку. Проследи самое формирование брака.

Разве в браке людьми исполняется воля Бога? Разве, стремясь к браку, человек отдается промыслительной Руке и чистым сердцем ищет ее водительства? Разве целомудренно охраняется девственность души и тела и трепетно ищется восполнение сродной жизнью по велению Бога? Разве в непорочности сердца откидываются ложные броски похоти, чтобы незатуманенными глазами души и тела увидеть направляющую Божию Десницу? В заключение (формирование) брака входила ошибка и искажала Божий путь жизни.

Что определяло брачный выбор? В преобладающем большинстве случаев брак определялся вспышкой и развитием физического чувства (влюбленностью), материальными соображениями (приданым), классовым и групповым подбором (свой человек) и пр. Когда все это выдвигалось на первый план в устройстве брака, тогда, конечно, искажалась Божия воля о жизни, в соединение людей вмешивался фактор случайный, ненужный, и брачное соединение делалось условно прочным. В таком браке уже не было "прилепления" друг к другу, единства жизни, единства плоти и не было "сочетания от Бога". Стоило в такое совместное проживание войти какому-нибудь новому стороннему фактору: новой влюбленности, новому расчету, а то и просто разнузданному капризу, как здание брака, не имеющее гарантий прочности внутренней правды, трещало и разваливалось.

Так всегда оправдывалась истина: неправдой началось, неправдой кончается. Когда обозначалась подобная жизненная ошибка, люди, конечно, начинали страдать от нее, они искали освободиться от тягости жизни в порывании брачных связей.

Да, собственно, брачных связей в таких случаях и не чувствовалось. Их и не было, потому что не было, собственно, брака, т.е. не было таинственного сочетания одного мужчины с одной "своей" и "единственной", сочетания, происходящего по велению Бога. Вот почему люди с легким сердцем сбрасывали со своего пути случайно составленное, а иногда преступно и греховно, внешне слепленное сожительство.

А Господь имеет в виду истинное сочетание душ и тел. Оно неразрывно, потому что разрыв в нем противоестественен (Мк.10,11). Почему и сказано: "Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее".

Совершенно понятно, почему таковой "прелюбодействует", потому что таинственный союз мужа и жены, сочетанных Богом, вечен, и когда муж соединяется с другой женщиной, находясь в союзе с "одной" и "единственной", тогда, конечно, он надругательствует над вечным союзом с одной и он — прелюбодей. И опять-таки вот почему сказано: "прелюбодействует от нее", — потому что "одна" жива и связана, и будет вечно связана с тем, кому она сочеталась Самим Богом.

Так вот почему непреложен закон брака. Он не допускает компромисса и тогда гарантирует достижение правды жизни и счастье. Не посягай же на брак, потому что это посягательство на правду жизни. "Что Бог сочетал, того человек да не разлучает".

к оглавлению

...     51     52     53     54     55     56     57     58     59     60     ...