|
Радуйтесь, ибо Господь грядет судить |
|
 |
|
Rus |
|
Eng |
|
 |
 |
 |
 |
 |
 |
 |
   |
 |
 |
 |
 |
Авраам Норов
Путешествие к семи церквам, упоминаемым в Апокалипсисе.
к оглавлению
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
Дорога от Иераполиса до Филадельфии.
Филадельфия.
«Се дах пред тобою двери отверсты и никтоже может затворити их:
яко малу имаши силу, и соблюл еси Мое слово и не
отверглся еси имене Моего»(Апокалипс. III. 8).
Неподалеку от Иераполиса, оставя за собою селенье Сарай-Кией, в обширной горной долине, мы проехали по мосту через реку Меандр, столь прославленный поэтами, столь известный своими безконечными извилинами и как любимое пристанище лебедей. Кажется, он называется в этом месте Капти-Суй, но вообще носит имя Мендере. В лево рисовались хребты гор, продолжение Кадмуса, и зовомые уже в этом месте: Латмус. За ними, в оконечной перспективе, высились к облакам, как исполины, шпицы гор, в разнообразных и самых живописных очерках. Извилины Меандра заставили поэтов сказать, что глядя на него нельзя угадать, куда он стремится, к устью ил в море или обратно к своему истоку [1]. Плодоносие долин Меандра радует взор, особенно после мертвенности скал Иераполиса. – Мы прибыли в местечко Буладан уже ночью. Оно отстоит в 8-ми часах езды от Денизли. У Буладана кончается цветущая долина Меандра и начинаются хребты лесистых гор Месогидийских, что ныне: Ак-Даг. Неподалёку от Буланада, на северо-восток, находятся развалины древнего города Триполиса, близ берегов Меандра. В Буладане мы нашли тоже негостеприимство, как и в Денизли. Буладан живописно набросан по скату высоких гор среди садов, спускающихся в глубокие овраги; несколько мечетей высятся над скромными домиками, крытыми черепицею: их считают до 700 [2]. С большим трудом мы достали здесь лошадей и выехали на другой день, не прежде полудня. Тотчас по выезде мы находились уже в ущельях гор, отененных лесами и, следуя довольно долго вдоль дефилеи, выехали наконец в небольшую долину Дервента, но вскоре опять заключились в горы и, долго пробираясь сквозь другой весьма трудный и живописный дефилей, прибыли наконец в большой усталости в селение Енигиоль, после 6 часов пути от Буладана. В Енигиоле можно поставить древнюю Кидрару, где, сооруженная Крезом колонна, означала границу между Фригией и Лидиею [3]. Переехав таким образом хребет гор Месогидийских, мы находились уже в царстве Крезуса, в Лидии. Переночевав в Енегеоле, мы пустились в путь рано поутру, по открытой равнине. Влево и впереди нас вставали груды гор Тмолуса, а вправо протягивалась обширная волнистая равнина.
Через четыре часа пути от Енигиоля, мы находились уже в виду Филадельфии, одной из семи церквей Апокалипсиса. Филадельфия выстроена у северной подошвы живописных гор Тмолуса, по уступам скал, возвышаясь, амфитеатром, в тени прекрасных фруктовых рощ. Перед нею развертываются равнины Гермуса, которого приток, называемый в древности Когам (Cogamus) [4], протекает близ Филадельфии, осененный навесами густых кустов и дерев. Древний город был основан Атталом Филадельфом, братом Евмена, царем Пергамским и считался вторым городом Лидии; это подтверждается найденною здесь надписью, из которой видно, что сюда собирались народы на общее празднество Азии [5]. Не без вероятия можно предположить, что Филадельфия заняла почти то же место, где был ещё прежде город Каллативон, о котором упоминает Иродот, говоря о пути Ксеркса чрез Малую Азию к Геллеспонту [6]. Полуразбитые стены с бойницами и башни Фиоадельфии свидетельствуют о бурном ее существовании среди неверных. Герб Венецианских крестоносцев виден над ее воротами. Призвание Сына Человеческого, чрез св. Иоанна, церкви Филадельфийской, глубоко врезано доселе в сердцах малого стада христиан этого города.
«Ангелу Филадельфийской церкви напиши: тако глаголет Святый Истинный, имеяй ключ Давидов, отверзаяй, и никто же затворит; затворяй, и никто же отверзает.
Вем твои дела: се, дах пред тобою двери отверсты и никто же может затворити их: яко малу имаши силу, и соблюл еси Мое слово, и не отверглся еси имене Моего.
Се, даю от сонмища сатанина глаголющыяся быти Иудеи, и не суть: но лгут; се, сотворю их, да придут и поклонятся пред ногама твоима, и уразумеют яко Аз возлюбих тя.
Яко соблюл еси слово терпения Моего, и Аз тя соблюду от годины искушения, хотящия приити на всю вселенную искусити живущыя на земли.
Се, гряду скоро; держи, еже имаши, да никтоже примет венца твоего.
Побеждающаго, сотворю столпа в церкви Бога Моего, и боле не имать изыти к тому: и напишу на нем имя Бога Моего и имя града Бога Моего, новаго Иерусалима, сходящаго с небес от Бога Моего, и имя Мое новое.
Имеяй ухо да слышит, что Дух глаголет церквам» [7].
Это воззвание обратилось во вседневную молитву христиан Филадельфийских и весьма справедливо говорит один новейший путешественник, что здешние матери затверживают его своим детям только что они начинают лепетать, вместе с молитвою «Отче наш». Памятование сих глаголов было всегда щитом города против варварских полчищ кирмиан под предводительством Алитира и потом против страшнейших врагов, - оттомано, предводимых Орхапом, сыном Отмановым. Вся Малая Азия была уже покорена его мечу, одна Филадельфия, как бы сохраняя в одной себе всех семи церквей Апокалипсиса, стояла непобедимо под знаменем креста. Потеряв Ефес, говорит крсноречивый историк упадка и падения Римской Империи, - христиане оплакали первый погасший светильник, упоминаемый в Апокалипсисе. Там разрушение было всеобщее; капище Артемиды и храм Пресвятой Девы погреблись под развалинами. Цирк и три театра Лаодикии сделались логовищем шакалов и волков, Сардис сделался ничтожной деревушкой, в Пергаме и Фиатире видны только одни мечети вместо памятников; а Смирна обязана своим народонаселением только чужеземной торговле франков и армян. Одна Филадельфия спаслась чрез свою твёрдость. Отдалённая от моря, забытая Византийскими Императорами, её сограждане защищали свою веру и свободу в продолжение почти целого столетия и исторгли от кичливейшего из всех оттоманов достославную капитуляцию. После разрушения греческих колоний и церквей азийских, осталась только одна Филадельфия подобно столпу среди развалин [8]: «Побеждающаго сотворю столпа в церкви Бога Моего…» «Яко соблюл еси слово терпения Моего и Аз тя соблюду от годины искушения хотящия приити на всю вселенную искусити живущыя на земли».
Победоносный меч Баязета также долгое время притуплялся о стены Филадельфии. Византийские писатели [9] не скрыли постыдную страницу их истории о их слабодушном Императоре Иоанне Палеологе. Сделавшись угодительным данником Баязета, он истощил все убеждения, чтоб склонить Филадельфийцев покориться оттоманам. Мужественный градоначальник Филадельфии отвечал, что он пребудет до смерти верным защите церкви и сограждан. При штурме Филадельфии сам Палеолог вел на приступ своих греков против их собратий, в передовой колонне Баязета. Доблестный защитник Филадельфии и некоторые из знатнейших граждан погибли от оттоманов; но город не был разорен. И даже, когда гроза своего века, Тамерлан, предавал мечу и пламени весь Восток, ангел смерти и разрушения не коснулся Филадельфии, защищенной своим Ангелом-хранителем.
В это время ужаса Сардийские христиане и их епископ нашли гостеприимное пристанище в Филадельфии, вместе с другими, не сохранившими завета Божия. «Се даю от сонмища сатанина глаголющыяся быти Иудеи, и не суть, но лгут; се, сотворю их да придут и поклонятся пред ногама твоима и уразумеют яко Аз возлюбих тя».
Пужула рассказывает, что недавно [10] протестантские библисты, прибыв в Филадельфию, предложили греческим священникам значительную по их бедности сумму для того, чтобы они не предупреждали против них христиан Филадельфийских. Деньги были отвергнуты и распространители протестантизма не нашли ни одного приверженца в Филадельфии. «Яко малу имаши силу и соблюл еси Мое слово и не отверглся еси имене Моего».
Сохранились предания [11], что св. Апостол Павел поставил в епископы Филадельфийской церкви Лупия, своего сродника, того самого, которого он называет в своем послании к Римлянам; а св. Иоанн Богослов после того посвятил туда же в епископы Димитрия. На первом Никейском соборе был Гетемазий, епископ Филадельфийский; после того мы видим Квирика или Кириака и Феодосия. Епископ Филадельфийский Феофаний находился на первом Вселенском Ефесском соборе и держался стороны Нестория против св. Кирилы Александрийского; он также был заражен ересью новацианов, хотя в последствии обратился. На том же Ефесском соборе находился пресвитер Филадельфийский Харизий, обличивший двух приверженцев Нестора, которые покусились совратить с пути Православия Филадельфийцев, распространяя измененный Феодором Мопсуестским символ веры, начертанный на Вселенском Никейском соборе. Вследствие сего Ефесский собор предал отлучению всех тех, кои дерзнут когда-либо изменять Православный Символ Веры Никейского Собора. С лишком тысячу лет после того великий и благочестивый муж Марк Ефесский, в обличение лжеучения латинцев, изменивших подобно несторианам Символ Веры на Феррарском и Флорентинском соборе, завещал им тоже страшное отлучение, которое завещал вселенский Ефесский собор еретикам несторианам. За сим известны только имена епископов Филадельфийских: Азиания, Евстафия, Иоанна I, и Стефана. В 806 году св. Никифор, Патриарх Константинопольский, в синодальном письме своем к Папе Льву III, чрез Михаила, Митрополита Филадельфийского, называет город Христолюбивым и выхваляет ученость и праведную жизнь митрополита. Этот же самый Михаил был тогда послан от Константинопольского Императора Михаила к Императору Карлу Великому, в Ахен, для заключения мира. За сим следует епископ Мануил. В 1221 г. в синоде для разрешения некоторых вопросов, при Патриархе Константинопольском Мануиле Харитопуле находился епископ Филадельфийский Фока, имевший также, по доверенности, голос епископа Сиракузского; он был любимец Императора Иоанна Дуки, но его обвиняют в неприличной его сану жизни и в жестокости. В начале царствования Михаила Палеолога известнее епископ Филадельфийский Иоанникий, который посвятил в монашеский сан епископа Сардийского Андроника, когда сей последний, в присутствии Императора, во время литургии, совершаемой Иоанникием, изъявил на то желание. За сим следует знаменитый Феолепт, из Афонской Горы. Он был, по недоразумениям, главным орудием падения Патриарха Григория Кипрского, когда сей последний написал, по случаю прений, возбуждаемых латинцами о происхождении Святого Духа, книгу, называемую «Столп Православия». Император Андроник предложил на разрешение епископов: может ли он назвать братом Султана Египетского, к которому он должен был писать, такгда как он отказался давать титул отца Папе, в своих сношениях с ним, за его неправославие. Феолепт утвердительно допускал таковое выражение, приведя неуместные цитаты из Священного Писания, но был красноречиво опровергнут епископом Дирахским Никитою и понес от того общее нарекание. Но этот же самый Феолепт в последствии избавил Филадельфию, в один из набегов турецких, от разорительного налога. Император Андроник, дед, возлагал на него много важнейших государственных поручений. Епископ Филадельфийский был так силен при дворе, что по ложному доносу на полководца Иоанна Трахониата, родственника Императора, он возмутил против него, как на изменника, недовольных в войске, осадил его в собственном его лагере и принудил укрыться в монастыре, где он едва спасся от разъяренного войска, защитясь образом св. Георгия, при виде которого оно рассеялось. Трахониат, оправдавшийся в возведенных на него обвинениях, был однако впоследствии отрешен от начальствования войсками, от чего Империя понесла большие потери, лишась опытного военачальника. При всех пороках Феолепта, историк Каптакузен называет его украшением церкви Филадельфийской, испытанного в монашеском житии и назидателем к оной других; мужем мудрым и ученым. От него остались уважаемые слова, молебные каноны и молитвы [12]. Он был учителем известного Григория Паламы, инока Афонской Горы, что бы напоследок епископ Солунский: «Ему духовное помазание открывало иногда будущее, научало врачевать болезни и подавало духовные силы; оно никогда не истощало источника слёз его и не ослабляло молитвы» [13]. Феолепт преподал ему, ещё мирянину, тайны священного трезвения и умной молитвы [14]. Приводим в пример учения Феолептова следующую выписку из слова о сокровенном во Христе делании. «Ум, удаляясь всего внешнего и собираясь во внутренняя, возвращается к себе, то есть соединяется со своим словом, находящимся в мысли по естеству: чрез оное слово совокупляется с молитвою, и, молитвою, восходит в разум Божий со всею любительною силою и усердием. Тогда похоть плоти погасает, всякое чувственное желание сладости исчезает, и все красоты земные являются неприятными» [15]. В 1347 году Макарий, епископ Филадельфийский, присутствовал на синоде, отрешившем Патриарха Константинопольского за противоборствие упископу Солунскому, благочестивому Григорию Паламе, и на другом синоде против еретиков Варлаама и Акиндина, которые были облечены тем же Григорием Паламою. Подпись на этом синоде епископа Филадельфийского была следующаю: «Митрополит Филадельйиский, ипертим и Экзарх всей Лидии и судия вселенский Римлян Макарий». Он был в числе кандидатов, назначенных на Патриарший престол. От Макария Филадельфийского осталось сочинение «о возвижении Креста Господня». Неизвестно имя доблестного епископа Филадельфийского, который во время нашествия Тамерлана был обречен сожжению за веру Христову; в это время один византиец, прививший Филадельфиею, предал неверным богатейших граждан города, и те, которые не могли представить богатого выкупа, подверглись истязаниям и казни. За сим мы видим Макария II, прозванного: хрисокефал, на епископском престоле Филадельфии. От этого ученого мужа осталось много сочинений, состоящих большею частью из проповедей, - толковательных речей на Новый Завет и одного сочинения о чинах Ангельских. Но главнейшее называется: «Азбучное толкование на Евангелие от св. Луки»; это сочинение разделено на 24 главы, означающие 24 буквы греческой азбуки, выражая Альфу и Омегу, т. е. начало и конец, - Иисуса Христа. В 1575 году упоминается о Софронии, архиепископе Филадельфийском. С разорением церквей азийских, вследствие нашествия Тамерлана, многие христиане укрылись на берега Адриатического моря и всего более в Венецию, где их наконец считалось до 4000. По этой причине Православная Церковь в 1578 году начала посылать туда своих экзархов с титулом митрополита Филадельфийского, хотя независимо от того настоящий митрополит Филадельфийский пребывал в Константинополе, а напоследок, и временно, в самой Филадельфии, которой церковь, несмотря на общее опустошение, не преставала существовать. Первый экзарх, посланный в Венецию с титулом митрополита Филадельфийского, был некто Гавриил по прозванию Север, муж, исполненный величия, как выражаются современники, - заседавший в Сенате Венеции. Он кончил жизнь в 1618 году. В преемники ему был послан в 1620 году Феофан, издавший книгу под заглавием: «Руководство к таинству покаяния для очищения совести». Его заступил в 1630 году Афанасий; имена других неизвестны, кроме последнего экзарха, Мелетия Типалды, который умер в Венеции в 1710 году. После него в Венецию уже не посылали экзархов. В 1721 году прибыл в Константинополь Филадельфийский митрополит Макарий III-й. Восточная церковь причла к лику святого Новомученика Димитрия Филадельфийского, пострадавшего в феврале 1657 года.
Несмотря на бедность Филадельфии, в ней находится пять церквей, составляющих 5 приходов. 1-я, Церковь Соборная во имя св. Георгия, 2-я, в память Успения Пресвятой Богородицы, 3-я, во имя святого Феодора, 4-я, во имя св. Архистратига Михаила, 5-я, новостроенная и вестма благолепная во имя св. Марины; это показывает самостоятельность здешних христиан среди враждебного народа. Величественные развалины церкви Апокалипсиса ещё сохранились; её мощные стены из огромных тесанных камней долго ещё могут бороться с временем и как бы ожидают возобновления; Филадельфийцы не престают на это надеяться и смотрят на эти развалины как на истинное сокровище; один альфреск, изображающий св. Иоанна, ещё сохранился, и ежегодно, в день, посвященный Церковью памяти Богослова (хотя древняя церковь посвящена, как думают, Преображению Господню), священный ход направляется туда и оглашает полуобрушенные своды священными гимнами. Сами турки благоговеют к этим развалинам и повествуют о чудесных явлениях, которые были видимы там некоторыми из них. Все надежды здешних христиан устремлены на север. Здесь сохраняют память о двадцати церквах; во многих из них покоились мощи святых, но они, как говорят здешние предания, была перенесены в Европу, вероятно крестоносцами. В управлении митпрополита Филадельфийского находятся в окрестностях следующие церкви: 1. В селении Саракьею. 2. В селении Генизли. 3. В селении Усакин. 4. Две церкви в селении Кулес. 5. Две церкви в селении Кьюлдан. 6. В местечке Кьюрдас. 7. На развалинах древнего города Синады, ныне Симавы. 8. В местечке Саликли; это есть теперь церковь Сардийская, близ развалин Сард. 9. Церковь Пергами. 10. Церковь в местечке Адала.
Во всех этих местах едва насчитается 1200 христианских семейств, в которых можно полагать, круглым числом, по 5 душ в каждом.
Во всей Малой Азии только в одной Смирне больше христиан чем здесь; но греки Смирнские большею частью пришельцы и преимущественно живут там для торговли; тогда как Филадельфийские находятся здесь из рода в род и единственно заботятся о сохранении правоверия в этом забытом от мира древнем святилище. Заметим, что словопроизводство Филадельфии значит братолюбие. Мы были приняты в Филадельфии под гостеприимным кровом одного священника. Город очень тесен, потому что жители не хотят выходить из пределов древних стен, которые и теперь ещё могут им служить защитою; улицы тесны и не весьма опрятны. Кроме уединенной, обломанной колонны, как бы напоминающей стих Апокалипсиса: «Побеждающаго сотворю столпа в церкви Бога Моего»; от древностей Филадельфии ничего не осталось; несколько мраморных досок с надписями торжественными или надгробными, несколько капителей, карнизов отличной резьбы, вделаны в стены домов или развалин. Но светильник церкви Филадельфийской всё ещё теплится…
Примечания.
[1] Seneca. Hercul. fur. 683. – Ovid. Metamorph. VIII. 162
[2] См. Обозр. Мал. Аз. II. 117
[3] Herodot. VII. 30
[4] Plin. H. N. V. 30
[5] Vid. Wheler. Itiner. p 525
[6] Herodot. VII. 31 Гаммер говорит даже, что халва, которую превосходно делают в Филадельфии, напоминает медовые пироги Каллативона, а которых пишет Иродот.
[7] Апокалипс. II 7-13
Твой труд я знаю: ты не силен,
За то не горд, и ты сберег
Всё, чем ты скуден и обилен,
Всё, что вручил тебе Мой Бог.
Я сделаю, что фарисеи,
Твердящие: мы иудеи
Но суть не таковы – и лгут…
Все, все у ног твоих падут:
Как паутину я развею
Их сатанинское гнездо…
…………………………..
Тебе ж, мой верный, знаю цену
И сохраню тебя в тот час,
Который придет на вселенну
Чтоб испытать в горниле вас.[8] Gibbon. Hist. of the decline and fall of the Rom. Emp. Cap. LXIV. Это свидетельство историка, зараженного философиею XVIII века, замечательно.
[9] См. Chalcond. I. I
[10] В 1836 году
[11] In Constit. Apost. VII 46
[12] См. Cave
[13] Пнокент. Начерт. Церковн. Ист.
[14] Там же
[15] Добротолюбие. Ч. II. с. 37-38
к оглавлению
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 ...
|
|
|
|
|
|
|
|
 |
|
 | |||||||||
|
Код баннера © 2000-2024 Церковь Иоанна Богослова |
|
