Николай Амврази
История о чудесном обращении ко Христу еврейского раввина Исаака
к оглавлению
МОЛЧАНИЕ ИСААКА
Прошло уже немало времени после отъезда Исаака. Мы часто с теплом вспоминали и говорили о нем. Домашние мои, бывшие свидетелями удивительного обращения Исаака ко Христу, очень беспокоились и желали непременно узнать, что же произошло с ним. Всякий раз при возвращении моем домой, дети, не уставая, спрашивали, не пришло ли письмо от Исаака.
– Нет, ничего пока нет, - отвечал с горечью я.
Так проходил день за днем, и меня уже стали тревожить неприятные мысли. Наконец получили мы долгожданный ответ из Константинополя. Вот это письмо:
Константинополь, 19 марта 1897 года
Брат Николай! Я пообещал Вам писать и вот только теперь исполняю Ваше желание. Отправляя письмо это, выражаю еще раз мое искреннее благодарение за оказанную мне, болящему, помощь и поистине авраамово гостеприимство. Но несравненно более я благодарен Вам за то откровение, которое получил о Спасителе-Машиахе (Ему же с благоговением поклоняюсь). Он отъял страх от души моей и исполнил мира и радости прежде мятущееся и страждущее мое сердце. Он соединил меня с Адонаги Иегова, который не представляется уже мне "Богом отмщения" (Псалом 93.1), но "Отцом милосердия и Богом всякого утешения" (Второе Послание к Коринфянам апостола Павла, глава 1, стих 3). Всякий раз, когда я вспоминаю Коринф (который стал для меня, как Дамаск для апостола Павла!), восклицаю словами пророка Исайи: "Как прекрасны ноги благовествующих мир, благовествующих радость и проповедующих спасение" (Исайя, глава 52, стих 7). Думаю, что ты жаждешь узнать, что же произошло со мной после отъезда. Вот, я открываю это тебе.
Время путешествия моего до Патр посвящено было полностью молитве и чтению Нового Завета. Я страдал, подобно Луке и Клеопе - двум ученикам Христовым! - шествующим в Эммаус. И они ведь изучали Священное Писание и, однако, что пользы! Письмена сии были сокрыты от них. И не разумели они, как и я не разумел прежде. Но "открылись у них глаза" (Лука, глава 24, стих 31), как и потом у меня в Коринфе. Что скажу! Дивны дела Твои, Господи, и дивен Промысел Твой! Ведь я ехал домой, чтоб увидеть родных. Заболевши, остался в Коринфе. И здесь прозрел наконец - здесь обретши Христа, Машиаха, Спасителя Мира! Недостоин и я за греховность мою называться теперь христианином, но меня утешают благие слова, - их прочел я вчера у апостола Павла, - что Христос в мир пришел, чтобы грешных спасти (Первое Послание к Тимофею, глава 1, стих 15). Я ведь тоже подобно ему ослеплен был враждою и злобой, но пришел Свет Христов - и прозрели мы оба...
Вспомни дни нашей юности, наши мечты,
Как учились мы разным наукам:
Ты - ученью любви, я - ученью вражды,
Ты был благости полон, я - гордого духа.
О, фанатиком был я! Стыжусь вспоминать!
Мне претил всяк, кто мыслит иначе.
От раввинов жестокость успел перенять, -
И нуждаюсь теперь только в плаче!..
Боже мой, недоведома мудрость Твоя,
Дивна милость Твоей благостыни!
Ты пришел, чтобы грешных спасти - это я!
Не отрини меня, не отрини!
Таковы были мысли мои на пути к родным местам, где меня уже давно ожидали родители, которых по духу, по укоренившемуся ожесточению, нельзя иначе назвать, как христоборцами. В Патрах я пересел на пароход, и вот тут-то мне довелось пережить, - о чем желаю искренне поделиться с тобой! - неведомое доселе тяжкое искушение. Внезапно во мне проснулась непонятное чувство, не знаю, как и назвать его: то ли необъяснимым испугом, то ли горьким стыдом. Я представил себе, как я, раввин, предстану внезапно перед родными новообращенным христианином. Для единокровных моих это покажется страшным безумием. Ведь так сложилось исторически, к большому сожалению, что для верующих иудеев обыкновенно христиане представляются врагами. Я решил скрыть от них, что уверовал во Христа. Однако совесть моя с неумолимой настойчивостью противилась этому... Пароход приближался уже к пристани С. После краткой молитвы я взял в руки Новый Завет, открыл... И к удивлению моему, - конечно же, неслучайно! - первыми словами, которые попались мне на глаза, были: "Итак, всякий, кто исповедует Меня пред людьми, того исповедую и Я пред Отцем Моим Небесным. А кто отречется от Меня пред людьми, отрекусь от того и Я пред Отцем Моим Небесным" (от Матфея, глава 10, стихи 32, 33). Меня глубочайшим образом потрясли эти слова! Они мне показались огненными, как бы горящими, а не запечатленными простыми чернилами на бумаге. Я не читал их, я их слышал, - и они до сих пор звучат в моих ушах!..
– Благодарю Тя, Боже Мой! - воскликнул я, - Ты не желаешь, чтобы уверовавшие в Тебя, были лицемерами, Ты отвращаешься трусливых и лжецов! Колеблющихся и нерешительных Ты изгоняешь из священного храма Твоего... Ты - Бог-Ревнитель! Ты желаешь, чтобы последователи истины Твоей были искренними и бесстрашными... Я сошел на берег как бы совершенно обновленнным... Итак, отрицаюсь мудрости человеческой! И мне пришли внезапно на ум слова Цезаря: "A lea jacta esto!" - Жребий брошен! Победа! Победа!
к оглавлению
