Oлег Платонов
Жизнь за царя
(Правда о Григории Распутине)
к оглавлению
"Я ВЫШЕЛ ПОБЕДИТЕЛЕМ ИЗ ЭТОЙ БОРЬБЫ"
Из дополнительных показаний Г.Е. Распутина:
"Я предъявляю Вам, г. следователь, полученное на мое имя в с.Покровском
письмо: "Я вышел победителем из этой борьбы" - и пересланное мне по почте из
с.Покровского в г.Тюмень. Это письмо, как я думаю, написал сам Илиодор,
почерк которого я немного знаю, да и содержание письма, его отдельные фразы
принадлежат Илиодору. Подпись его на этом письме "Узник" сделана в
подражание Христу. Письмо отправлено было из Петербурга, но кем именно оно
было отправлено, я не знаю. Больше показать по настоящему делу я ничего не
имею. Показание мне прочитано. Григорий Новых (9 августа 1914 г.)".
В следственном деле приводится и полный текст этого письма:
"С.Покровское, Тобольской губернии, Тюменского уезда Григорию Ефимовичу
Распутину. Я вышел победителем из этой борьбы, а не ты, Григорий! Твой
гипноз рассеялся, как дым перед лицом солнца. Говорю тебе, что ты умрешь,
несмотря ни на что! Я - твой мститель! Узник"74.
Экспертиза почерков на письмах, принадлежащих Труфанову, и почерк
анонимного письма под псевдонимом "Узник", свидетельствовала, что оно
написано Труфановым75.
Экспертиза также установила руку Труфанова в письме к Пелагее
Заворотковой и Хионии Гусевой ("хвалю за старание", "окрестим Гришку")76.
Дополнительное показание дает и Гусева.
Новое показание Х.Гусевой (30 сентября 1914 г.).
"Зовут меня Хиония Кузьмина Гусева, в дополнение к своему показанию,
данному мной по настоящему делу 30 июня с. г., добавляю.
Я считаю Григория Ефимовича Распутина ложным пророком и даже
Антихристом, потому что он в Синоде имел большую славу благодаря Гермогену,
епископу, и батюшке Илиодору, а в действительности его пакостные дела
указали, что он развратник и клеветник. У нас в г. Царицыне есть много
домов, подобных дому Толмачевой, где живут по строгим правилам монастырей,
живут келейницами, общинками, человек по шести, иногда по две и три, но это
дома частные, обывательские, а не монастыри. Вот почему и я назвала дом
Толмачевой частным, так как здесь жила келейницей. Я девушка, и у меня
никогда не было детей, не было у меня и дочерей.
Я нигде не могла найти Григория Распутина и, когда приехала к нему в с.
Покровское и здесь его не нашла, то я не знала, что делать: то ли выждать
его приезда в Покровское, то ли поехать за ним в г. Петербург и там его
убить. Я решила загадать, почему, и спросила тогда двух девочек на берегу
Туры: "Да или нет?" Когда одна из них ответила "нет", т.е. чтобы я не
уезжала из с.Покровского, оставалась здесь, что я и сделала. Я не кланялась
Распутину 29 июня с. г. и ударила его кинжалом не по выходе из ворот, а по
возвращении его к воротам дома.
Кинжал с ножнами был привязан под юбкой моей же кромкой, и я его тогда
вытащила из ножен через отверстие в кофточке, а ножны продолжали висеть на
кромке у меня под юбкой.
Находясь на квартире у Хохловых, как на другой квартире, я скрывала
отнятый у меня кинжал у себя под нижней юбкой, на нижней рубахе, привязанным
к телу в течение почти недели, вследствие чего я во время сна не снимала с
себя эти юбки, чтобы окружающие не заметили у меня этот кинжал. За все время
я с ним не расставалась. Я назвалась Хохловым Евфимией потому, что мое имя
церковное Хиония - мудрое, и его трудно запомнить. Меня и дома в нашей семье
в г.Царицыне звали Евфимией, а Хионией меня звали лишь монахи. Я
подтверждаю, что Распутину 29 июня не кланялась, почему я и делала
возражения при допросах в с.Покровском, когда отрицала их утверждения, что
будто бы я тогда кланялась Распутину. Показали они про эти поклоны по ошибке
или в угоду Распутину.
Уходя из дому Екатерины Зотовой на берег, я дала ей пять копеек за
калачик. В г. Ялту я ехала на пароходе, где познакомилась с незнакомой мне
женщиной из баптисток, как ее зовут и откуда она - не знаю. Она хотела
получить место в г. Ялте. Вот с этой женщиной я и ходила в редакцию местной
газеты справляться, не проживает ли еще в г. Ялте Григорий Распутин и куда
он мог отсюда уехать. Женщина эта ушла от меня, куда не знаю, и я с ней
больше не встречалась.
Ни я лично, ни моя сестра Пелагея Завороткова никогда не получали писем
от батюшки Илиодора - Сергея Михайловича Труфанова. Елену я встречала осенью
в 1913 году в хуторе Большом у Илиодора, когда здесь бывала. Она здесь все
время жила и делала искусственные цветы, на деньги от продажи которых она
кормила Илиодора. Как отчество и фамилия Елены - это я не знаю. Она выехала
из хутора Большого в г. Царицын, где нанялась прислугой, но у кого она
нанялась, я не знаю. Об этом я только случайно слышала, но от кого именно,
не помню. Она - простая женщина, но из какого сословия - не знаю.
С Евдокией Ивановной Скутневой я встречалась на хуторе Большом у
Илиодора, но с ней я незнакома. Она - странница, ходила по святым местам и
была одной из поклонниц Илиодора. Она все время жила в хуторе Большом, где
работала на Илиодора и кормила его. Получала ли она от Илиодора письма или
нет - не знаю. Ко мне писем Илиодор не писал, почему думаю, что ныне
покойный Иван Иванов Синицын хотел оклеветать Илиодора, для чего и написал
сам от имени последнего письма ко мне, Пелагее Заворотковой. Это мое письмо
читать сам давал в г. Царицыне. Ивана Синицына я только встречала в церкви,
когда он говорил с Илиодором проповеди, и больше я с ним не встречалась. Он
был в большой дружбе с Илиодором и жил у него на хуторе Большом. Синицын не
понял Илиодора, считал, что он не от Бога, благодаря чему разошелся с ним и
стал на него клеветать.
Мне Илиодор продал в г. Царицыне дом за 200 рублей, когда он в
действительности стоит около 2000 рублей, почему так дешево мне батюшка
продал дом свой - не знаю. 18 или 19 мая сего 1914 года я не была в хуторе
Большом у Илиодора, в мае я все время ездила по городам России целый месяц;
в хуторе Большом я с осени 1913 года, когда здесь была со своей больной
сестрой Пелагеей, больше не бывала. Моя сестра Прасковья Кузьмина Тулузакова
проживает в г.Царицыне во 2-й полицейской части. Она - шапошница.
Брат мой Андрей Кузьмин Гусев - парикмахер и живет зимой на станции
Усть-Костычи, желез. дор. в 12 верстах от г. Сызрани.
Мой покойный отец Кузьма Алексеев Гусев болел ревматизмом ног,
спиртными напитками не злоупотреблял, хотя водку и пил. Мой покойный родной
брат Симеон сошел с ума и умер; у него были, как и у отца, раны на ногах.
Среди родни нашей сифилитиков, насколько я знаю, не было, самоубийц,
преступников и лиц, страдавших глухонемотой или другими физическими
уродствами, тоже не было.
Моя мать Марфа Петровна Гусева была женщина здоровая, умерла она от
воспаления легких, от чего отец умер - не знаю, но он долго хворал.
Лет с девяти меня лечили травами, сулемой в вине от ломоты в голове и в
ногах. Других болезней у меня в раннем детстве не было, солнечного удара со
мной не случалось и головы до потери сознания я не расшибала. Жила я с
отцом, большой нужды материальной у меня не было. Когда у меня впервые
появилась менструация и как она протекала - не помню. Беременной я ни разу
не была, не было у меня родов и кормлений грудью ребенка. Сифилисом я не
страдала. Меня испортили лекарствами с 13 лет, отчего у меня и провалился на
лице нос. Это у меня случилось на 13-м году жизни. Спиртных напитков, кроме
лекарств, я не пила, половым излишествам и онанизму, рукоблудию не
предавалась. Училась я в приходской воскресной школе, но курса не окончила
по своему желанию.
Взрослой я никогда не болела, хотя у меня что-то делается уже лет пять
с сердцем, что, не знаю (30 сентября 1914)".77
В числе последних был допрошен один из главных противников Распутина,
можно сказать, враг - епископ Гермоген. Из его показаний крайне важны два
момента. Во-первых, он называет высокопоставленный первоисточник информации,
компрометирующей Распутина. Это Владыка Феофан, от которого Гермоген получил
письмо со сведениями, порочащими Распутина. Феофан был близок кругу Великого
князя Николая Николаевича. Во-вторых, чтобы выгородить Илиодора, Гермоген
намеренно искажает факты взаимоотношений Илиодора и Распутина, утверждая,
что последний поддерживал идею издания газеты "Гром и молния" и денежно
помогал ее выходу, а также содействовал агитационным поездкам Илиодора. На
самом же деле Распутин эти мероприятия не поддержал, и здесь одна из главных
причин враждебности Илиодора к Распутину. Гермоген же как бы затушевывает
этот факт. Этим он показывает, что стоит с Илиодором заодно. И вообще очень
странно, что православный епископ Гермоген довольно сочувственно относится к
Илиодору, уже тогда вероотступнику и врагу Русской Церкви. Впрочем,
послушаем его самого.
Показания Епископа Гермогена:
"Православный епископ Гермоген, живу при Жировицком монастыре.
С Григорием Распутиным я познакомился в городе Петрограде в конце 1908
года, как-то осенью, в то время, когда я присутствовал в Святейшем Синоде.
Познакомил меня с ним исправляющий должность инспектора Петроградской
Духовной академии архимандрит, впоследствии епископ Феофан. Последний,
знакомя меня с Григорием Распутиным, отозвался о нем в самых восторженных
выражениях, как о выдающемся подвижнике. С архимандритом Феофаном я
находился в самых дружеских отношениях, и рекомендация, данная им Распутину,
вполне расположила меня к последнему. Тогда же в Петроград прибыл отец
Илиодор, состоявший в Почаевской лавре. Святейшим Синодом он был определен в
мою епархию - в Царицынский монастырь. Отец Илиодор был учеником и духовным
сыном архимандрита Феофана. Часто посещал его и, несомненно, там
познакомился и сошелся с Распутиным. После отъезда моего в свою епархию, в
течение 1909 года Распутин несколько раз приезжал ко мне в Саратов и оттуда
ездил в Царицын к отцу Илиодору. Отношения между мною, а также Илиодором и
Распутиным на первых порах были самые лучшие. Распутин пользовался общим
расположением. Ко мне он относился с особой предупредительностью, но,
насколько я понимал, он предпочитал гостить в Царицыне у Илиодора. Распутин
первый заявил, что приедет ко мне. Я пригласил его, и он стал посещать меня
и отца Илиодора. Мне известно, что Распутин с отцом Илиодором посещал в
Царицыне дома разных лиц, но кого именно, я не знаю. В частности, мне
известны Пелагея Козьмина Завороткова и Наталья Емельяновна Толмачева - по
крайней мере, пофамильно. Навещал ли их Распутин с о. Илиодором - мне не
известно. Отец Илиодор в своих проповедях, обращенных к своей пастве,
указывал Григория Распутина как подвижника высокой христианской жизни.
Таково было в то время общее мнение о Распутине. В начале 1910 года, времени
точно не помню, я получил письмо от Владыки Феофана. В письме этом последний
сообщал мне, что Григорий Распутин оказался совершенно недостойным
человеком. Владыка приводил мне целый ряд фактов, порочащих Распутина, как
человека развратной жизни. Получив это письмо, я при встрече с Распутиным
указал ему недостойность его поведения. Полученное мною письмо, а также мои
личные неблагоприятные Распутину наблюдения за ним послужили поводом к
резкому изменению моего отношения к Распутину, которого я даже перестал
принимать. С отцом Илиодором Распутин находился по-прежнему в дружеских
отношениях, бывал у него. Я указывал отцу Илиодору на то, что Распутин
недостоин его дружбы. Илиодор мне возражал, ссылаясь на то, что сведения о
Распутине, возможно, неосновательны. Летом 1911 года отец Илиодор совершил с
паломниками поездку по Волге. Насколько мне известно, Распутин не только не
противодействовал этой поездке, но даже всеми мерами содействовал этому, в
частности, предоставлением им средств - Распутин, как я слыхал (от кого - не
помню), собрал и предоставил на это около трех тысяч рублей.
В начале декабря 1911 года я опять присутствовал в Святейшем Синоде.
Тогда же отец Илиодор возбудил ходатайство о разрешении издавать газету
"Гром и молния", а главное, искал для этого средства. Я оказал содействие
отцу Илиодору, и затея его увенчалась полным успехом. Распутин и тогда
находился в хороших отношениях с отцом Илиодором. Насколько мне известно,
никакого противодействия Илиодору в его затее издавать газету Распутин не
оказывал. В Петрограде мною получено было еще больше неблагоприятных
сведений о Распутине, и я запретил отцу Илиодору поддерживать с ним
сношения, но, повторяю, лично о. Илиодор никаких столкновений с Распутиным
не имел.
Уехав в Царицын, о. Илиодор в своих проповедях указывал пастве, что он
ошибался в оценке Распутина, что последний оказался недостойным человеком и
что Владыка (я) запретил иметь с ним общение. О том, чтобы о. Илиодор
указывал на св. пророка Илию, зарезавшего собственноручно 400 лжепророков, и
предлагал последовать его примеру и таким же образом поступить с лжепророком
Григорием Распутиным, - никогда я ни от кого не слыхал и считаю это ложью,
так как, повторяю, в то время о. Илиодор не имел никаких личных мотивов быть
недовольным Распутиным. Прибыл о.Илиодор в Царицын после отъезда из
Петрограда недели через 2-3. Когда состоялось увольнение меня на покой, я
вызывал о. Илиодора в Петроград телеграммой. Он прибыл немедленно туда, но
уже в Царицын не возвращался и был определен во Флорищеву пустынь. Таким
образом, если бы даже о.Илиодор и считал, что он и я пострадали из-за
происков Распутина, то он уже не имел возможности проповедовать об этом
своей пастве. У о. Илиодора были почитатели и почитательницы, но о том,
доходило ли это почитание до фанатической преданности, - я не знаю.
Хионии Гусевой (мне предъявлена ее фотографическая карточка) я совсем
не знаю. В какой степени и с какими именно из своих почитателей о. Илиодор
поддерживал сношения, находясь во Флорищевой пустыни, не знаю. Подробно об
отношениях о. Илиодора к Распутину, о посещениях последним Царицына и
местных деятелей, об отношениях к о. Илиодору Хионии Гусевой и вообще обо
всем, касающемся событий, имевших место в Царицыне, может дать самые
подробные сведения Ксения Гончаренкова - одна из почитательниц Илиодора,
живущая теперь здесь же, при Жировицком монастыре.
Кажется, с ее слов мне известно, что Хиония Гусева была соблазнена в
свое время Распутиным и затем им покинута. Больше ничего добавить не имею.
Возможно, что Распутин приезжал в Царицын по приглашению о. Илиодора.
На первых порах Распутин пользовался расположением царицынского населения,
но затем, ввиду открыто допускавшегося им "вольного" обращения с молодыми
женщинами и девушками, отношение к нему стало хуже. Распутина молодые
женщины стали явно избегать. Посещали его только старухи. По этому поводу
Распутин в резкой форме выражал свое неудовольствие о. Илиодору. Больше
ничего добавить не имею. Показание мне прочитано. Епископ Гермоген."78
Да, лукавит Владыка, недостойно сана покрывает будущего большевика,
сотрудника ЧК, соратника Дзержинского Труфанова-Илиодора. Никому из нас не
суждено узнать будущее. Но если бы Гермоген увидел его, то ужаснулся бы. Как
неисповедимое Господне наказание ждала его страшная смерть от руки
большевистских извергов - быть утопленным заживо в 1918 году как раз
напротив села Покровского, родины Распутина (документы об этом лежат в
Тобольском архиве).
Следствие продолжалось около года. Во время него была полностью
доказана вина Труфанова (Илиодора) в подготовке к убийству.
Это, в частности, следовало из показаний Распутина о ссоре с Илиодором.
Подтверждалось личным письмом Труфанова ("Я победил..."), письмами X.
Гусевой и М. Заворотковой. Об этом свидетельствовали показания Акилины
Лаптинской, Николая Скатова и Пелагеи Заворотковой, подтвердивших, что
Гусева была фанатичной последовательницей Илиодора и жила у него в качестве
экономки, косвенным свидетельством вины был и побег Илиодора сразу же после
покушения за границу.
Еще 12 октября 1914-го судебный следователь Тюменского уезда выносит
постановление о предъявлении обвинений в подстрекательстве к убийству
Труфанову (Илиодору) и розыске его мерами полиции.79
Да, обвинение формулируется именно так, а не "организация покушения на
убийство", что следует из документов и показаний, а только
"подстрекательство к убийству".
Но самое главное впереди - 3 июля 1915 года Гусева объявляется
ненормальной и от уголовного преследования освобождается.
Резолюция Тобольского окружного суда от 3 июля 1915 года гласила:
"Ввиду состоявшегося 20 июня 1915 года определения Томского окружного
суда о признании мещанки города Сызрани Хионии Кузьминичны Гусевой,
обвиняемой в покушении ее 29 июня 1914 года в селе Покровском... на
крестьянина Григория Ефимова Распутина в том, что она во время состояния
сумасшествия под влиянием аффекта, связанного с возникшей у нее идеей
религиозно-политического характера, в каковом она находится в настоящее
время... поместить в специальную психиатрическую лечебницу для лечения до ее
выздоровления. Вещественные доказательства сохранить до рассмотрения дела
обвиняемого Труфанова".80
Гусеву помещают в хорошие условия, в отличие от других, настоящих
психических больных, она получает посылки с едой, фруктами, теплой одеждой.
Свободно переписывается со своими единомышленниками, считающими ее героиней.
В начале марта 1917 года, сразу же после отречения царя, по личному
указанию новоиспеченного министра юстиции Керенского Гусеву отпускают из
лечебницы. Медицинское освидетельствование, сделанное Гусевой перед
"выпиской" из лечебницы, говорило, что она совершенно нормальна.
В Тюменском музее сохранилась копия удостоверения, выданного Гусевой
при освобождении тобольским комиссаром Пигнатти:
"27 марта 1917
Удостоверение
Предъявительница сего есть освобожденная из-под стражи по распоряжению
Временного правительства, покушавшаяся на убийство Распутина, - Хиония
Кузьминична Гусева.
Тобольский губернский комиссар".
Вот так. Умение и желание убивать становятся общественной заслугой.
Гусеву освободили от уголовного наказания 3 июля 1915 года. А уже 6
июля этого же года выносят заключение товарища прокурора г. Тобольска о
прекращении уголовного преследования против Сергея Труфанова.81
И это несмотря на все неопровержимые улики и выводы судебной
экспертизы! Так сработала мощная поддержка, которая стояла за спиной лиц,
покушавшихся на убийство Распутина.
"Я вышел победителем из этой борьбы", - смело мог сказать будущий
большевик и чекист Илиодор. Атмосфера ненависти и клеветы, пронизавшая
большую часть образованного общества России, делала Григория Распутина
беззащитным перед происками темных сил.
к оглавлению
