Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Е. К. Кистерова

Не нам, Господи, не нам, но Имени Твоему даждь славу

к оглавлению

Введение     1     2     3     4     5     6     7     8     9     Приложение

Совершение церковных таинств Именем Божиим

Феофилакт Болгарский в своем толковании на Евангелие Иоанна Богослова пишет: «Доселе не просисте ничесоже во Имя Мое. Просите и приимете, да радость ваша исполнена будет ^[63]. – Когда, говорит, Я воскресну, и затем придет Утешитель и наставит вас на всякую истину, тогда ... вы уже не будете нуждаться в Моем посредничестве, но довольно будет вам произнесть Имя Мое, чтоб желаемое получить от Отца. Итак, здесь показывает Он силу Своего Имени, так как Самого Его не будут видеть и не будут просить, а только назовут Имя Его, и Он будет творить такие дела... Имя Мое даст вам большее дерзновение, и радость ваша будет самая полная». – Отсюда видно, что Имя Воплотившегося Бога есть оставленный нам залог вечной и совершенной радости, которой мы и здесь уже причащаемся посредством церковных таинств.

Однако имяборцы утверждали, что как различные чудеса, так и церковные таинства совершаются верою, а призываемое Имя Божие в совершении чудес и таинств есть только посредствующая сила.

Иеросхимонах Антоний (Булатович) по этому поводу пишет: "Если таинства ставятся в зависимость от веры совершающих его и тех, над коими оно совершается, то возможно ли быть уверенным, что всякий крестившийся – крещен, мvропома­завшийся – мvропомазан, причащенный – причащен? Ум священника мог быть вдруг отвлечен какою-либо мыслию во время призывания Имени Господня, и тогда, если Имя – только посредствующая сила, то таинство осталось бездейственным. Но если Имя Божие есть Сам Бог, то и недостойно призванное, оно деет таинство присущею ему Божественною силою" ^[64].

Действительно, установление церковных таинств носит характер объективный, и невозможно по-протестантски свести действенность таинств к собственным усилиям и достоинствам совершающих их или приступающих к ним.

Однако синодальное Послание 1913 года гласит: "Святые таинства совершаются не по вере совершающего, не по вере приемлющего, но и не в силу произнесения или изображения Имени Божия; а по молитве и вере св. Церкви, от лица которой они совершаются, и в силу данного ей Господом обетования".

Эта фраза является образцом того, как можно уклониться от разъяснения действительно важного вопроса с помощью выражений, по внешности довольно похожих на правду. Послание, дабы избежать субъективизма, вытекающего из имяборческого учения, вместо веры отдельных людей предложило веру и молитвы Церкви. Поэтому нужно внимательно рассмотреть, что такое вера, о которой здесь говорится.

Вообще, вера есть в первую очередь природное свойство человека, без какового свойства человеческая жизнь и деятельность невозможны. Как природная душевная сила, вера сама по себе не может совершать ни чудес, ни таинств. Каким же образом становится она спасающей, чудотворящей и двигающей горы? Происходит это тогда, когда она обращается на единственный достойный веры и абсолютный предмет – Бога. От всесовершенного своего предмета и вера заимствует совершенные и неограниченные свойства; тогда из природного, человеческого действия она становится добродетелью и матерью всех прочих добродетелей, поскольку всякая добродетель есть сочетание человеческого действия с Божественной благодатью.

Притом, хотя спасение человека и невозможно без его собственной воли и действия, но, разумеется, действие Божие несопоставимо с ограниченными человеческими усилиями. Поэтому и говорится, что вера есть руки, коими мы приемлем Божии благодеяния: не вера порождает эти благодеяния, но она необходима, чтобы воспринять их и усвоить. Поэтому и иеросхимонах Антоний (Булатович) пишет, что, скорее, веру можно назвать силой посредствующей в совершении таинств и чудес Божиих.

Все действие веры обусловлено истинностью предмета веры. "Вера в Истину спасает, вера в ложь губит", – напоминает св. Игнатий (Брянчанинов). К сожалению, в наши дни многие забывают об этом и по-протестантски усиливаются возгревать в себе веру, не заботясь о ее истинности.

Но "Како уверуют без проповедающего?" – спрашивает Апостол. Действи­тельно, вера нуждается в обретении той самой Истины, которая спасает, и эта Истина открывается в проповеди Апостольской, в богодухновенных словах, которые суть слова Божии, и которых глава – божественные Имена.

Вернемся к утверждению Послания, что таинства совершаются по вере Церкви. Что в данном случае подразумевается под верой? Обычно выражение "вера Церкви" означает не личную веру как свойство отдельного человека, а общий предмет веры, общее исповедание. Это та богооткровенная Истина, которую Церковь восприяла от Само-Истины, которую вдохнула как воздух в день Пятидесятницы, которою и живет и дышит, как истинное Тело Христово, которую содержит, как столп и утверждение Истины.

Нет сомнения, что чудеса и таинства церковные совершаются этой самой верой, то есть исповеданием ее. Поскольку же предметом веры является, как мы уже говорили, собственно Имя Божие, то очевидно, что именно исповеданием и призыванием этого Имени и совершаются все таинства.

Однако синодальное Послание под верой разумеет нечто совершенно иное, – по-видимому, личное душевное свойство или добродетель, но только не тех людей, которые непосредственно участвуют в совершении таинства, а Церкви вообще. При этом остается обойденным основной вопрос, а именно: какое реальное отношение имеет общая вера Церкви к действиям отдельных людей, собравшихся в храме или вне его для совершения таинства? Почему по молитвам и вере Церкви таинство происходит именно здесь или там?

Архиеп. Никон пишет, что таинства действенны, поскольку совершаются в Церкви. Но откуда ясно, что то или иное действие совершается в Церкви? Откуда в любой момент жизни человека можно увидеть, что он – в Церкви, что он – Ее член? Каким образом и сообщество людей может быть узнано, как Церковь, где присутствует Бог и совершаются спасительные таинства?

О словах Послания, что таинства совершаются "от лица Церкви" не стоит и говорить – они не только ничего не объясняют, но сами нуждаются в объяснении, если только такое объяснение вообще возможно.

Все Предание Церкви свидетельствует, что именно истинное исповедание веры и призывание Имени Божия являют принадлежность человека или общества людей Телу Церкви. Призыванием Бога (устным или мысленным) посвящаются Богу все дела человека, освящается всякое мгновение его жизни. И в последованиях таинств внешний порядок действий освящается призыванием Имени Божия, совершающим эти таинства. Богодухновенными словами, содержимыми Церковью, исповедуется Божественная Истина, и бого­установленными действиями изображается все домостроительство нашего спасения ^[65]. Таким образом, эти чинопоследования суть иконы особого рода, через участие в которых мы вводимся вполне реально в Божественную жизнь.

Как ум первозданного Адама, по выражению преподобного Серафима Саровского, плавал в Слове Божием, так в Церкви действием Святаго Духа дается возможность всякому человеку погрузиться в среду словес Божиих, в саму являющуюся Истину, хотя и непостижимую, но реально и объективно возвещаемую, в истинную, а не мечтательную церковную жизнь, где действует Бог, Сам подавший и открывший это исповедание, Сам даровавший бого­духновенные церковные молитвы, Сам пребывающий в каждом слове Истины, Сам действующий всякое таинство.

Имяборцы же утверждают, что если бы таинства совершались призыванием Имени Божия, то это означало бы некое механическое действие, не требующее ни истинной веры, ни священного сана совершителя, ни принадлежности к обществу верных.

Но очевидно, что когда еретики, раскольники или церковные самочинники призывают Имя Божие не во истине, то есть отвергают ту самую Истину, которая в нем заключена, они соприкасаются с Истинным Богом не на спасение, а на осуждение себе. Мы уже писали, что поскольку Имя Божие есть Сам Бог, а не какая-то бездушная "энергия", то, будучи призванным, оно действует так, как свойственно Богу. Богу же несвойственно действовать ложно, бессмысленно или бесчинно, а следовательно, и совершать спасительные таинства вне истинного исповедания или вне установленного священного чина.

Однако бывают и исключения из этого правила, поскольку Бог сердцеведец являет и сверх положенного обычая силу Своего Имени для обращения заблудших. В житиях святых есть множество примеров совершения таинства крещения в шутку, в том числе и ради глумления, каковое совершение оказывалось истинным и преображало крещеного человека. Упоминая о подобных случаях, синодальное Послание объясняет их тем, что "Бог открывается и невопрошающим", – но ведь это не отменяет того факта, что не кому-либо другому, а именно призывающим Имя Божие, даже и ради шутки, Бог не раз открывался, неложно свидетельствуя Свое неотъемлемое присутствие в этом Имени (по внешней его стороне) и во внешней форме обряда церковного, которая чрез призывание Имени является истинной иконой Бога.

Послание также выражает недоумение по поводу слов иеросхимонаха Антония (Булатовича), что призыванием Имени Иисуса Христа при прободении агнца на проскомидии хлеб и вино становятся великой святыней, хотя еще и не Телом и Кровью Христовой по существу. Послание видит здесь нечто вроде хлебопоклонной ереси ^[66] и тем самым отвергает всякое почитание даров до пресуществления, хотя достодолжное поклонение им и совершается всеми верными на Литургии во время Великого входа. Здесь мы снова сталкиваемся с иконоборчеством, ибо на самом деле при прободении агнца на проскомидии наречением Имени Иисусова хлеб становится истинной иконой Его, в которой Именуемый истинно присутствует Своею благодатью. Одесную Господа здесь истинно изображается Пресвятая Богородица – изъятой частицей, которая становится Ее истинным образом чрез поминание Ее всесвятого имени, и вся Церковь живых и усопших истинно изображается в частицах просфоры, изъятых с поминанием имен святых и всех верных. Потому и хлеб именуется Агнцем, потому и частицы, изъятые в память живых и усопших, погружаются впоследствии в Кровь Христову с молитвой об очищении грехов всех поминавшихся зде. Когда же приносится установленное для этой цели Самим Богом прошение, тогда действием того же самого Имени дары из образов становятся самой вещью, истинным Телом и Кровью Христовой ^[67].

Впрочем, если Послание не понимает значения образов, совершаемых на проскомидии, то у архиеп. Никона можно найти странные суждения о уже освященных Дарах: «По логике защитников нового "догмата" следовало бы сказать прямо, что св. Тайны – Сам Бог. И мы действительно воздаем им боголепное поклонение. Однако же, Церковь, веруя так, нигде прямо сей веры не выражает в словесной формуле, как бы всякое слово человеческое почитая недостаточно благоговейным для выражения величайшей тайны любви Божией к нам, грешным, и щадя немощь нашего разумения... Вспомните несчастного безбожника графа Толстого [?]»

Поразительное мнение (по своей сути родственное гностицизму), будто бы Церковь может хранить некоторые важнейшие вероучительные положения, не исповедуя их словесно во избежание соблазна, а только подразумевая, показывает, как далеко может завести имяборческое заблуждение. С замечательной ясностью можно здесь увидеть и побудительный мотив, ведущий к этим самым заблуждениям, а именно – стремление обойтись благообразными, но не слишком определенными словами, которые никого не затронут и не удивят. (Правда, на самом деле было бы бесполезно искать такие выражения, которые не соблазнили бы графа Толстого и других безбожников).

В подтверждение своей мысли архиеп. Никон приводит слова молитвы к Причащению "сие есть Тело Твое, сия есть Кровь Твоя", а не "сие есть Сам Бог". Но очевидно, что хотя некоторые и сомневались, что святые Дары становятся истинным Телом и Кровью Христовой, однако никто не сомневался, что Тело и Кровь Христовы суть Сам Бог Воплотившийся, ибо это очевидно. А в молитвах мы также читаем: "И якоже восприял еси в вертепе и в яслех безсловесных возлещи, сице восприими и в яслех безсловесныя моея души, и во оскверненное мое тело внити". Сам Христос возлег некогда в яслех скотиих к удивлению безсловесных, привыкших видеть здесь обычную свою пищу. И этим Господь назнаменовал то, что вместо пищи скотской, к которой приобщился человек по падении своем, отныне вкусят верные истинный Хлеб Небесный – Самого Господа. И сомневавшиеся в этом не раз были вразумляемы Богом, когда на Божественной Литургии видели закалаемым Богомладенца Христа – истинного Хлеба, раздаваемого, но не разделяемого, а собирающего в единство Своего Тела всех причащающихся Его.

Во всех отношениях, как мы видим, вера во Имя Божие является основой церковной жизни, ибо только в исповедании божественности Имени Божия и неразрывной связи Имени и Именуемого заключается залог истинного почитания икон и всякой святыни, истинного, а не мечтательного понятия о молитве, истинного, а не формального и не протестантски-произвольного учения о церковных таинствах.

Господь оставил в наследие Своим ученикам не свод каких-то внешних, человеческих учений, правил и обязательных действий, но Себя Самого, в учении, в молитве и в благодатных таинствах. Иеросхимонах Антоний (Булатович) пишет об этом так:

Четыре главных заповеди и четыре благодатных наследия даровал и оставил Господь ученикам, расставаясь с ними.

Во 1-х – заповедь совершать Божественное таинство Тела и Крови Его "в Его воспоминание"; и сие есть не только заповедь Его, но вечное Его нам наследие, – то есть Он Сам.

Во 2-х, дал заповедь о хранении мира, как с Богом, так и со своею совестью и с ближними, что возможно при исполнении заповедей Его, и сие есть не только Его заповедь, но вместе с тем и Его Божественное наследие, ибо есть Он Сам, дающий Себя ощущать в сердцах наших чувством мира сердечного: "Мир оставляю вам, мир Мой даю вам" (Ин. 14, 27). – "Мир имейте между собою" (Мк. 9, 50).

В 3-х, дал заповедь о взаимной любви – и, во-первых, о любви к Нему и к Богу, которую мы должны выражать соблюдением всех заповедей Его, и, во-вторых, о любви друг к другу; и сие опять-таки не только Его заповедь, но и Его Божественное наследие, ибо любить возможно лишь тому, кто имеет Христа, живущего в сердце его. – "Бог любы есть, и пребываяй в любви в Бозе пребывает, и Бог в нем пребывает" (I Ин. 4, 16). – "Аще друг друга любим, Бог в нас пребывает" (I Ин. 4, 12). – "Будите в любви Моей. Аще заповеди Мои соблюдете, пребудете в любви Моей, якоже Аз заповеди Отца Моего соблюдох и пребываю в Его любви" (Ин. 15, 10). – "Сия заповедаю вам, да любите друг друга" (Ин. 15, 17).

В 4-х же, дал Господь заповедь о вере во Имя Его, и заповедь о призывании Имени Его и о прошении во Имя Его, и это также есть не только заповедь Его, но и Божественное его наследие, то есть Он Сам, как то пророчески предрекает Псаломник: "Услышит тя Господь в день печали, защитит тя Имя Бога Иаковля" (Пс. 19, 1). – "Идеже бо еста два или трие собрани во Имя Мое, ту есмь посреде их" (Мф. 18, 20). – То есть Имя Господне будет заменять Самого Его в среде совокупно призывающих Его. – "Веруйте Мне, яко Аз во Отце и Отец во Мне есть. Аминь, аминь глаголю вам, аще что просите от отца во Имя Мое, то сотворю" (Ин. 14, 11-13). – "Егоже аще хощете, просите, и будет вам. Егоже аще просите от Отца во Имя Мое, даст вам" (Ин. 15, 7, 16). – "Аминь, аминь глаголю вам, яко елика аще чесо просите от Отца во Имя Мое, даст вам. Просите и приимете" (Ин. 16, 23, 24)» ^[68].

Эти дарования Божии естественно связаны между собой, будучи ничем иным, как присутствием в Церкви Самого Главы Ее – Господа Иисуса Христа, со Отцем и Духом. Поэтому, например, в начале последования Литургии мы молимся о свышнем мире, а пред самим Евхаристическим каноном, восприняв возглашенный священником мир, слышим призывание возлюбить друг друга, чтобы единомысленно исповедовать Имя Отца и Сына и Святаго Духа, Троицы Единосущной и нераздельной.

То же самое можно сказать и о других таинствах церковных. Так, таинство крещения совершается призыванием Имени Божия и ради веры во Имя Господа Иисуса Христа и Имя Отца и Сына и Святаго Духа. Елицы прияша Его, даде им область чадом Божиим быти верующим во Имя Его (Ин. 1, 12) – эти слова, по толкованию св. Симеона Нового Богослова сказаны именно о крещении. Да и невозможно иначе это понимать, согласно с учением Отцов о том, что веруем мы во Имя Божие, поскольку существо Его недоступно для нас.

Иеросхимонах Антоний (Булатович) пишет:

«Также и св. Кирилл Иерусалимский о св. крещении говорит, что при совершении его каждый был вопрошаем: "верует ли во Имя Отца и Сына и Святаго Духа" (Твор. 287). – О помазании же крещаемых перед крещением святым елеем говорит, что сила сего елея заимствована им от призванного над ним Имени Божия, почему елей с такой же силой, как Имя Божие, опаляет и отгоняет вражескую силу: "как дуновение святых и призвание Имени Божия, подобно самому сильному пламени, жжет и прогоняет демонов, так и сей заклинательный елей призыванием Бога и молитвою приобретает такую силу что не только сожигает и изглаждает следы греха, но и изгоняет все невидимые силы лукавого" (там же, стр. 286). – В Слове о мvропомазании сей же святой говорит, что и его сила происходит не от иного чего, как от призванного над ним Имени Божия: "Святое мvро сие, по призывании [т.е. по призывании над ним Имени Божия при освящении его], – не простое уже или, как бы сказал иный, обыкновенное мvро, но дарование Христа и Духа Святаго, от присутствия Божества Его соделавшееся действенным" (там же, 290). Также и о таинстве св. причащения сей святой говорит: "Хлеб и вино Евхаристии до святого призывания достопоклоняемой Троицы были простым хлебом и простым вином, а по совершении призывания [т.е. Имени Божия в предварительных молитвах и Имени Духа Святаго в словах: "преложив Духом Твоим Святым", и Имени Иисуса Христа в крестном именословном знамении] – хлеб делается Телом Христовым, а вино Кровию Христовою" (там же, 284)» ^[69].

Иеросхимонах Антоний напоминает и свидетельство Апостола Иоанна Богослова о зависимости трех главных таинств от Имени Господня, ибо называя мvропомазание, крещение и причащение "дух, и вода, и кровь" (1 Ин. 5, 8), свидетельствующие на земли, Апостол завершает речь словами: "Сия писах вам верующим во Имя Сына Божия, да весте, яко живот вечный имате и да веруете во Имя Сына Божия. И сие есть дерзновение, еже имамы к Нему, яко аще чесо просим по воле Его, послушает нас; и аще вемы, яко послушает нас, еже аще просим, вемы, яко имамы прошения, ихже просим от Него" (1 Ин. 5, 11-15). – Отсюда ясно и то, почему, например, еретики и раскольники не могут совершать истинных таинств, призывая Имя Сына Божия не по воле Его. Слабость же и немощь человеческая не служат препятствием к совершению таинств Именем Господним, ибо в этом и заключается воля Божия, чтобы немощные уврачевывались и спасались чрез призывание Его всесвятого Имени.

 

к оглавлению

Введение     1     2     3     4     5     6     7     8     9     Приложение