Радуйтесь, ибо Господь грядет судить

	Кредо	Переписка	Календарь	Устав	Аудио
	Имя Божие	3000 вопросов	Богослужения	Школа	Видео
	Библиотека	Проповеди	Тайна ап.Иоанна	Поэзия	Фото
	Публицистика	Дискуссии	Эра Духа Святого	История	Фотокниги
	Апостасия РПЦ МП	Свидетельства	Иконы	Стихи о.Олега	Стримы
	Жития святых	Книги о.Олега	Исповедь	Библия	Избранное
	Молитвы	Слово батюшки	Новомученики	Пожертвования	Контакты

Епископ Шлиссельбургский Григорий (Лебедев)

Проповеди.

"Благовестие святого евангелиста Марка"
(Духовные размышления).

Письма к духовным чадам

Содержание

Протоиерей Константин Лебедев. Памяти епископа.
В.В.Антонов. Материалы к биографии.

Проповеди.
Слово при наречении во епископа
Слово на Крестопоклонную Неделю
Проповедь в Неделю о расслабленном
Слово в Неделю прп. Марии Египетской
Слово на день памяти прп. Сергия Радонежского
Слово о вере в Святую Церковь
Слово в день Всех святых, в земле Российской просиявших
Слово в день свв. апостолов Петра и Павла
Проповедь за всенощной на праздник Чуда архангела Михаила в Хонех
Слово в день памяти митрополита Петербургского Антония (Вадковского)
Проповедь за всенощной в Неделю прп. Марии Египетской
Проповедь в Вербную субботу
Слово на Рождество Христово
Проповедь в Неделю о блудном сыне
Слово в навечерие Прощеного воскресенья
Что надо знать о дьяволе
Слово о молитве
Слово на Рождество Христово
Слово на Крещение Господне
Слово на Сретение Господне
Слово в Неделю сыропустную
Слово в 1-ю Неделю Великого поста
Слово во 2-ю Неделю Великого поста
Слово на причащение Святых Таин
Слово в день празднования Иверского образа Богоматери
Слово в субботу Светлой седмицы. О вечной радости Воскресения
Слово в Неделю апостола Фомы
Слово в Неделю жен-мироносиц
Слово в день св.Николая Чудотворца
Слово в Неделю о самарянке
Слово на Вознесение Господне
Слово в Неделю Всех святых
Слово во 2-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 3-ю Неделю по Пятидесятнице, О Промысле Божием
Слово на день свв. апостолов Петра и Павла
Слово в день свв. апостолов Петра и Павла
Слово на день Казанской иконы Божией Матери
Слово в 5-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 7-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 9-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 10-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 12-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 14-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 16-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 17-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 19-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 22-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 23-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 25-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 28-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 29-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 30-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 31-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово в 32-ю Неделю по Пятидесятнице
Слово о конце света
Прощальное слово к петроградской пастве

Благовестие святого евангелиста Марка. Духовные размышления

1-25   26-50   51-75   76-100   101-125   126-150   151-163  

Письма к духовным чадам

Вере.   Александре.   Нине.   Разным людям.   Елизавете.  

Памяти епископа

Епископ Григорий (Александр Алексеевич Лебедев) родился в Коломне Московской губернии 12 (24) ноября 1878 г. Отец его, Алексей Михайлович Лебедев, был священником при Коломенском Успенском женском монастыре.

Коломна — родина высокопреосвященного митрополита Московского Филарета (Дроздова). Неоднократно посещая ее, митрополит оказывал сильное и благодатное влияние на местное духовенство. Он прививал ему строгую церковность, пастырскую ревность и смирение, воспитав целую школу истинных пастырей. О священниках филаретовской школы шла добрая слава как о достойных высокого звания пастырях. К этой школе и принадлежал отец будущего епископа Григория.

Мать его, Мария Федоровна, дочь священника, была добрая, очень религиозная женщина, весьма церковная, и эту церковность она старалась привить своим детям. К сожалению, она скончалась молодой, в 1885 г., оставив восемь детей возрастом от полутора до 16 лет. Тем не менее, матерью были уже заложены первые семена веры и молитвы. Дальнейшее воспитание детей полностью взял на себя отец, который стремился внушить им страх Божий и желание исполнять заповеди.

Занятый службами и другими пастырскими делами, о. Алексий отправлял Александра и других младших детей в монашеские кельи, где они находились весь день под присмотром монахинь. Отрок Александр заметно выделялся среди прочих детей. Так, монахиня, наблюдавшая за ним, часто говорила: "Этот будет архиереем". И действительно, еще до поступления в школу, мальчик проявлял особую любовь к молитве: он с радостью посещал продолжительные монастырские службы, простаивал их от начала до конца.

Начальное образование Александр получил в Коломенском Духовном училище, где обнаружились его блестящие способности. Ежегодно он получал награды за отличные успехи и примерное поведение. Его не интересовали игры и забавы, все свободное время он тратил на чтение книг.

После окончания училища юноша поступил в местную Духовную семинарию, выделяясь и здесь своей серьезностью и способностями. Ректор семинарии назначил его уставщиком и канонистом до самого конца обучения. Выполнение этих обязанностей способствовало сближению Александра с благодатной силой богослужения, под влиянием которой возрастала его церковная настроенность.

Дома, в летние каникулы, он любил уединяться для молитв и попросил для этой цели у отца нежилое помещение, отделав его собственноручно. В воскресные дни он неукоснительно посещал богослужения в храме женского монастыря.

Семинаристы относились к Александру с почтением и любовью, как к серьезному и внимательному товарищу. Он сам был общителен со всеми однокашниками, но наиболее близок с группой студентов, склонных к глубокому освоению религиозно-философских проблем. Серьезность и некоторая замкнутость были отличительными чертами будущего владыки.

Летний отдых он любил проводить в дальних прогулках, которые почти всегда совершал в одиночестве. Ежегодно Александр ходил из Москвы в Троице-Сергиеву лавру, из Коломны — в Голутвин монастырь, Спасский мужской монастырь Рязанской губернии и т.д. Все это создавало в нем определенный настрой и тягу к жизни в одиночестве.

В 1898 году юноша окончил семинарию и решил готовиться к экзаменам в Московскую Духовную Академию. С этой целью по благословению своего отца он поступил послушником в Бобренев монастырь, в километре от Коломны. Летом все иноки монастыря занимались сельскохозяйственными работами и для совершения служб оставались одни престарелые монахи. Молодой послушник был назначен им в помощь и с радостью принял это послушание: первым приходил в церковь, принимая участие в чтении и пении всех богослужений — вечерни, утрени, литургии, а в свободное время усиленно готовился к экзаменам.

Экзамены в Духовную Академию начались с письменной работы. Хотя Александр выполнил ее, он находился в страшном душевном смятении, ибо считал себя недостаточно подготовленным. Внушив это себе, он прервал экзамены и вернулся в Коломну, чтобы через некоторое время отправиться в Казань и поступить в число послушников Спасского монастыря и одновременно - вольнослушателем в Казанскую Духовную Академию. Успешно выдержав вступительные экзамены, он был в 1899 году принят в число студентов Академии и окончил ее в 1903 году по первому разряду.

Высокопреосвященный Антоний (Храповицкий), ректор Академии, с любовью относился к талантливому студенту, направляя его на монашеский путь. Но не пришло еще время... Будущий епископ принял назначение Священного Синода на место преподавателя гомилетики и литургики в Симбирскую Духовную семинарию.

Серьезными и увлеченными уроками молодой педагог быстро привлек внимание учащихся к гомилетике. Он неустанно руководил кружками, где студенты учились составлять планы и конспекты проповедей на самые разнообразные темы. Он учил будущих пастырей произносить проповеди-импровизации. Призывал их к вдохновенному пастырскому служению во имя спасения человеческих душ. Наряду с чтением святых отцов Александр Алексеевич советовал читать также русскую классическую литературу, считая это необходимым для церковного проповедника.

Проработав в Симбирске четыре года, Александр Алексеевич почувствовал тягу к более углубленным занятиям богословием, для чего нужны были книжные сокровищницы. С этой целью он переезжает в Москву, где снова отдается педагогической работе в Кадетском корпусе и в 3-й гимназии, а позже в Николаевском Сиротском институте.

В это время в его жизни произошло событие, вызвавшее сильное душевное потрясение. Он решил вступить в брак с одной из своих бывших учениц. Хотя девушка с симпатией относилась к нему, ее родители, купцы, не дали своего согласия, желая выдать за человека из своего сословия. Александр Алексеевич, прибегнув даже к помощи своего отца, со всей присущей ему энергией пытался склонить родителей невесты, но они были непреклонны.

Потрясенный происшедшим, молодой человек ещё больше замкнулся в себе, расценив случившееся как Промысел Божий, направляющий его на другой жизненный путь.

В 1918 году Сиротский институт был расформирован, и Александр Алексеевич оставил педагогическую деятельность, поступив на место начальника отдела в Лесном управлении. Однако природная религиозность и потребность в сосредоточенной жизни склоняли его к иному пути, и через 2 года он, оставив гражданскую службу, принимает монашество.

Это произошло в 1921 году, незадолго до праздника Рождества Христова, в Зосимовской пустыни Владимирской губернии, где епископ Варфоломей (Ремов) постриг его в монахи с именем Григорий. Здесь же прошли первые месяцы послушания нового инока под руководством старца Митрофана.

Дальнейшее послушание он нес в Московском Даниловом монастыре у старого церковного канониста, магистра богословия, епископа Волоколамского Феодора (Поздеевского). В обители инок Григорий был посвящен в иеродиакона, иеромонаха, а позднее получил сан архимандрита. Три года, проведенные в Даниловом монастыре, были наилучшей подготовкой к епископскому служению.

Действительно, когда понадобилось избрать епископа на викарную Шлиссельбургскую кафедру, где нужен был строго церковный и высокообразованный кандидат, выбор пал на архимандрита Григория. Святейший Патриарх Тихон с любовью совершил 9 ноября (2 декабря) 1923 года его хиротонию в Москве, назначив одновременно наместником Александро-Невской Лавры. В памяти современников остались знаменательные слова патриарха при назначении нового викария: "Посылаю вам жемчужину". Вскоре владыка Григорий прибыл в Петроград.

Его служение началось в нелегкое для Церкви время. Церковный корабль потрясали многие раскольнические движения, в первую очередь — обновленчество. Требовалось сохранить чистоту Православия и пламенным пастырским горением явить всем животворящую силу Духа Святого. Исполняя эту миссию, епископ Григорий был на высоте своего святительского служения.

Проникновенные, благоговейные службы и блестящий дар проповедника снискали ему огромную популярность и глубокую любовь петроградской паствы. В личном общении владыка был удивительно мягок и снисходителен к людям. Он мог терпеливо выслушивать самые разнообразные мнения по церковным вопросам, как бы абсурдны они ни были, и с любовью отмечал любую оригинальную мысль. Но зато он был тверд и непоколебим, отстаивая чистоту Православия. Он требовал от своих пасомых строгого выполнения всех церковных уставов и постановлений.

Шел трудный для Церкви период, когда окончательно назрел конфликт между митрополитом Сергием и митрополитом Иосифом. Во время своего служения в Петрограде владыка Григорий был особенно близок с так называемым иосифлянским духовенством. Не приняв политики митрополита Сергия, он, однако, формально не присоединился к митрополиту Иосифу, избрав уход на покой. За пять лет своего служения на кафедре епископ Григорий трижды подвергался арестам по ложным наветам.

Уехав из Ленинграда в 1928 году, владыка поселился сперва в родной Коломне, а затем в Кашине, где жил до своего ареста летом 1937 года, после чего его след теряется в лабиринтах ГУЛАГа.

Каков бы ни был конец его земной жизни, епископ Григорий принадлежит к лику новомучеников и исповедников Христовых, явивших великую славу Православной Церкви в тяжкие для нее времена жестоких гонений и испытаний.

Протоиерей Константин Лебедев.

 

Материалы к биографии

Биография епископа Григория, написанная его братом по собственным и семейным воспоминаниям, является на сегодняшний день единственным жизнеописанием, дополнить которое можно лишь основательно изучив неизвестные ранее архивные источники как в государственных, так и частных хранилищах. Мы в своей работе основывались на документах, обнаруженных в архиве Петербургского и Тверского управления Федеральной службы контрразведки, на сведениях, извлеченных из писем владыки, которые он писал духовным детям во время последнего периода своей жизни, и на воспоминаниях его современников и близких.

В Москве сейчас живет 82-летний племянник и крестник владыки Сергей Константинович Лебедев, сын протоиерея Константина, автора биографии. Он любезно сообщил некоторые подробности о семье, в которой вырос будущий архиерей [1]. Отец владыки — протоиерей Алексий (Алексей Михайлович Лебедев) родился в 1843 году и после окончания семинарии был в 1867 году направлен в Успенский Брусенский женский монастырь в Коломне, основанный в середине XVI века. Родом из Коломны была его супруга, дочь местного священника о. Феодора Остроумова. Она вышла замуж в 1868 году, в возрасте 18 лет. После смерти жены (скончалась она от воспаления легких) вдовцу пришлось одному воспитывать восьмерых детей. Ко дню своей смерти в 1914 году коломенский батюшка всех их вывел в люди.

Сыновья о.Алексия пошли по его стопам. Старший, Виктор (1871 — 1943), священствовал в Никольской церкви в храмовниках. Николай (1873 — 1936), окончив Духовное училище, служил священником кладбищенского храма в родном городе и погиб в сталинском лагере. Сергей (1876 — 1946) получил образование в Московской Духовной семинарии и служил тоже как священник в храме на Грузинской улице. Младший брат владыки, Константин (1882 — 1966), в 1903 году окончил в Москве семинарию, а в 1912 — Духовную Академию. В 1912 — 1917 гг. он служил в церкви женской гимназии в Нижнем Новгороде; с 1918 до своего ареста в 1930 году — в Никольском храме на Трубной площади в Москве. Отбыв на Севере три года ссылки, о. Константин до 1943 года был вынужден жить в деревне, работая пчеловодом. Вернувшись в Москву, он был священником в Подмосковье, а затем в разных столичных храмах, получив к концу своей жизни все церковные награды и сан митрофорного протоиерея.

Три сестры епископа Григория учились в епархиальных училищах в Москве, жили в ней и скончались уже после войны: младшая, Елена, — в 1948 в возрасте 64-х лет; средняя, Вера, — в 1972 году, имея от роду 92 года; старшая, Анна, — в 1965, достигнув 96 лет. Долголетие было, очевидно, у Лебедевых в роду и, не оборвись трагически жизнь владыки Григория, он мог бы тоже прожить еще лет двадцать пять-тридцать и сделать очень много для Церкви. Две сестры были замужем за священниками: Елена — за Василием Ивановичем Мансветовым, служившим после войны в Москве в единоверческом храме; Вера - за протоиереем Смирновым, расстрелянным в 1937 году.

Документы бывшего архива КГБ позволяют уточнить отдельные факты из жизни владыки. Так, до своего пострига, он в 1918 руководил 165-й московской трудовой школой, в которую был преобразован бывший Сиротский институт, а с 1919 года работал заведующим почтовым сектором в Главном лесном комитете. В Ленинграде епископ Григорий арестовывался два раза. Первый раз 6 декабря 1924 года как наместник Лавры "за неуплату налогов" и "продажу лаврской ризницы". Освобожден он был 17 апреля 1925 года. По этому делу владыка получил небольшой условный срок. "На суде он держал себя неожиданно, к удивлению всех, мужественно, отвечал безбоязненно, но любезно", — сообщает протоиерей Михаил Павлович Чельцов. Согласно другому свидетельству, власти ставили в вину епископу и то, что его приезд "в жизнь Лавры вдохнул жизнь. Многие из братий, живших в миру, вернулись в Лавру... и верующий народ стал стекаться в дотоле пустые храмы".

И второй раз его арестовали 31 марта 1927 года по грузовому делу Пастырского училища. По этому делу, прекращенному чекистами "за недостатком компрометирующего материала", владыка обвинялся по ст. 58/10 в создании некоего кружка "Ревнителей истинного Православия", члены которого якобы должны были организовывать протесты при закрытии властями церквей [2]. На Шпалерной епископ Григорий просидел до 19 ноября 1927 года и вышел на свободу перед расколом, возникшим в Православной Церкви вследствие декларации заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия.

Эта декларация, выпущенная летом 1927 года под сильным нажимом безбожной власти, была воспринята многими православными клириками и мирянами как явная уступка этой власти и нарушение церковных традиций. Попытка оправдать её возможностью нормализовать отношения между Церковью и государством и легализовать церковное управление парировалась возражением, что конечной целью советского государства было и остаётся искоренение религии в России, и компромисс может иметь для Православной Церкви печальные последствия, ибо приведёт к дальнейшим уступкам.

Как известно, Ленинград стал центром оппозиции митрополиту Сергию, получившей название "иосифлянской" по имени возглавившего ее митрополита Петроградского Иосифа (Петровых), которого поддержало влиятельное местное духовенство. Епископ Григорий не примкнул открыто к этой оппозиции, но исподволь поддерживал ее довольно активно, поминал за богослужением — как и многие и те годы — только сосланного митрополита Петра, Патриаршего местоблюстителя, и не подчинился решению Синода от 28 января 1928 г. поминать заместителя Патриаршего местоблюстителя митрополита Сергия, отмежеваться от “раздорников” и осудить отколовшихся преосвященных Димитрия (Любимова) и Сергия (Дружинина) [3]. По словам покойного протоиерея Петра Белавского, именно епископ Григорий убедил его присоединиться к сторонникам митрополита Иосифа.

12 февраля 1928 года в Ленинграде был получен указ митрополита Иосифа о назначении епископа Григория наместником Александро- Невской Лавры. Когда вскоре Синод поручил митрополиту Серафиму (Чичагову) возглавить ленинградскую кафедру, епископ Григорий направил новому митрополиту письмо, сообщая, что он "душевно желает единения с Церковью, но не ориентируется на определенные личности". В Лавре митрополит Сергий по-прежнему не поминался. Но внешне епископ оставался по отношению к нему лояльным, что вызвало появление летом 1928 года большого письма ему от сторонников с горькими попреками: "От каждого Вашего слова, обращенного к вопрошающим, веет двойственностью. На это горько жаловались многие пастыри, прежде близкие Вам, а теперь с недоумением глядящие на происшедшую в Вас перемену. Сколько раз Ваши неясные речи вызывали слезы преданных Вам игумений и монахинь!" [4].

Но не это красноречивое и убедительное обращение и не конфликт с митрополитом Серафимом подвигли в конце концов епископа Григория принять решение проситься на покой, а неожиданное его перемещение на кафедру в Феодосию, которое он верно понял как ссылку. По собственным словам владыки, “я просился уволить меня на покой не по слабому здоровью, а по причине расхождения в понимании церковной жизни епархии и ее нужд”. Уход епископа осуществился вопреки "просьбам Лавры и районов... об оставлении" [5]. На его место в Лавре тотчас был назначен Амвросий Либин, только что постриженный и получивший сан архимандрита. Протоиерей Николай Чуков откровенно пишет в своем дневнике: "Если бы с самого начала отнесся прямо и честно к делу поминовения митрополита Сергия, все было бы в порядке, а то хитрил, вертел, смущал полгорода... и таким образом содействовал возникновению и укреплению раскола".

Интересен также отзыв о епископе Григории хорошо его знавшего протоиерея Михаила Чельцова: "Человек он весьма умный, тонкий политик, но и честолюбивый; честолюбие его выражается умело, тактично и не для всех заметно... чистый, целомудренный монах ...нравились возвышенные, высокопарные, всегда окутанные мистическим туманом проповеди... При Григории жизнь епархиальная шла тихо и спокойно. С обновленцами не входили ни в какие сношения; большими делами не занимались. Но авторитет и влияние Григория как-то росли, к нему влеклось и духовенство" [6].

Этот священник подтверждает мнение Чукова о роли епископа Григория в иосифлянском движении: "А Григорий в тиши своей кельи стал настоящим объединителем всех недовольных епископом Николаем (Ярушевичем), митрополитом Сергием и его Синодом — всех ратующих за митрополита Иосифа. Умный и тактичный, он сам как-то не выставлялся, оставался как бы в тени, но все к нему сводилось и от него исходило... У Григория не раз собирались епископы: Гавриил, Димитрий, Серафим и Сергий, с ними нередко бывали и некоторые из видных протоиереев. Все их суждения сводились к одному: стоять за возвращение митрополита Иосифа." Однако оставаясь верным себе, Григорий не выступал против митрополита Сергия и придерживался выжидательной тактики, дабы не разжигать полыхавший раздор.

Не ожидая дальнейшего развития событий, владыка Григорий 28 августа 1928 года сам уволился на покой, “по причине расхождения в понимании церковной жизни епархии и ее нужд”. После прощания с паствой, во время которого об уходе говорилось как "невольном и вынужденном", и резкого протеста, посланного в Синод, он на другой день уехал в родную Коломну, откуда в следующем месяце написал своей духовной дочери: "Ищу одного, чтобы Господь помог мне укрепиться в добре. Доходят до меня разные слухи. Скорблю, когда во зло употребляют мое имя. Я ничего не ищу". В Коломне владыка упорно трудится, собирает воедино все свои проповеди, пишет богословские труды, много читает и размышляет.

"Мне хочется разъяснить (в задуманном очерке о мистическом восприятии христианства. — В.А.), — замечает он весной 1929 года,— что причина безсилия христианства лежит не вне нас и менее всего в христианстве, а в нас самих, и прежде всего в нашем грубом подходе к христианству и непонимании его сущности..." "Письмами же матери" я сейчас не занят, — сообщает епископ Григорий в 1931 году.— А нужно было все тщательно перебрать и систематизировать. Нужна была большая работа. Работается же плохо, потому что я чаще и чаще прихварываю... Дни и часы здоровья стал отдавать "Евангельским образам", чтобы в них занести на бумагу положительное учение Христа". Несмотря на ревматические боли и занятость, владыка находил время отвечать на письма своих духовных чад, утешая их и наставляя жить по-православному.

В конце сентября 1931 года епископ Григорий из родного домика на Почтовой улице в Коломне переехал в Москву, к родственникам, но служить не возвратился, а продолжал работать над своими размышлениями о Евангелии. "О Евангелии сообщаю, что оно пишется без пропусков и теперь закончена тринадцатая глава. Остались главы о страданиях Христа, Его смерти и Воскресении", — извещает он в письме от 24 февраля 1932 года, имея в виду дошедшие до нас "Евангельские образы". Написанные отрывки регулярно посылались духовным чадам, вызывая у них вопросы, на которые немедленно давались обстоятельные ответы. И не найти в этих ответах ни уныния, ни жалоб на собственное положение, все они исполнены радости о Христе, все дышат любовью к Нему и людям. А время это было очень тяжким для верующих...

В 1932 году ради безопасности владыка решает перебраться из Москвы в пригородный поселок Жаворонки по Белорусской ж.д., но прожить ему здесь удалось всего несколько месяцев, ибо местные власти, узнав, пригрозили владелице дома, и она отказала от квартиры. Тогда-то и появилась мысль переехать подальше от Москвы. 1 марта 1933 г. епископ Григорий пишет: "В ближайшие дни я выеду, с Божией помощью, на место жительства". Этим местом был старинный провинциальный городок Кашин, где ему пришлось провести последние четыре года своей жизни.

Жил он "без определенных занятий", на средства брата Виктора, служившего в подмосковном храме. Первый год хозяйство у него вела жена брата Константина — Людмила Алексеевна, высланная из Москвы, а затем — приехавшая Н. А. Слепушкина.

И в Кашине владыка продолжает упорно трудиться. "Я забываюсь только за своими занятиями... А работается, милостию Божией, легко и охотно!" В феврале 1934 года он сообщает: “Начал чтение и систематизацию сочинения Андрея Критского”. Закончил он эту работу через три месяца. "Я не знаю ни скуки, ни тоскливого безделья с придумыванием, куда бы убить время". В Кашине владыка пишет также толкование молитвы преподобного Ефрема Сирина. Из Ленинграда к нему постоянно приезжали его духовные дочери — бухгалтер Вера Борисовна Титова и ее младшая сестра Александра (Шура), а также Зоя Константиновна Богданова, машинистка, жившая на ст. Саблино. Они привозили нужные книги и увозили с собой для перепечатки и хранения написанное владыкою. Бывали и другие питерские почитательницы: врач Елена Петровна Башкирова, сестры Красновы — Александра Васильевна и Мария Васильевна (она-то и записывала проповеди еп. Григория), Померанцева Елизавета Васильевна. Со всеми ними епископ поддерживал регулярную переписку. В Кашине владыка жил сперва на Рудинской улице, а потом в домике Гавриловой по Калязинской, 23. Жил довольно уединенно, почти затворником, избегая контактов. Из кашинцев у него чаще бывали супруги Бобровы. С медсестрой Еленой Гавриловной Бобровой еп. Григорий был знаком еще по Петрограду, а ее муж-фельдшер к нему “приходил приходил для оказания врачебной помощи”. Из кашинского затвора он ездил в Москву только однажды — в марте 1934, к зубному врачу, и "больше никуда не выезжал". Из духовенства у владыки изредка бывали кашинские священники: настоятель собора протоиерей Михаил Соколов, священник Покровский, "чтобы показать составленный им календарь", и иеромонах Матфей (Михаил Николаевич) Челюсткин, бывший офицер, которого епископ в 1927 постриг в Александро-Невской Лавре и который возвратился из казахстанской ссылки.

По-прежнему находясь в молчаливой оппозиции к митрополиту Сергию (“я лично придерживаюсь Тихоновской Церкви”), владыка служил, вероятно, у себя дома (при обыске было найдено облачение и 1250 свечей), хотя посещал и местный собор святой Анны Кашинской (закрытый в 1936 г.), однако к церковной деятельности возвращаться не хотел. Радость ему доставлял не только умственный, но и физический труд. “В последние дни ежедневно по несколько часов копаюсь в огороде, — писал он 11 июня 1934 года, — и делаю под окнами маленький цветничок... посадил шесть георгинов, полоску бархоток и корней двадцать еще каких-то цветочков, названия каких не знаю”. Лишь иногда пробиваются у него печальные нотки: "Я после октября, когда пережил многое, чувствую какой-то и физический надлом", — жалуется он в письме, написанном в конце 1935 года.

За три недели до своего ареста епископ Григорий уверял: "Я, милостью Божией, живу потихоньку. Относительно здоров. Время идет быстрейше и делать не успеваешь, что надобно бы". 16 апреля 1937 года кашинское отделение УНКВД нагрянуло на квартиру владыки и после обыска, согласно ордеру № 3734, арестовало его по ст. 58-10/11, тотчас переправив в Калининскую тюрьму. В этот день в городе было арестовано 16 человек. При обыске чекистами у владыки Григория были конфискованы: "посох с серебряным верхом, два креста, серебряная сахарница и 3 серебряные чайные ложки, три золотых цепочки, саккос, епитрахиль, холщовый омофор" и другие части облачения. Вместе с владыкой арестована была и его келейница Слепушкина, которая на допросе вела себя очень мужественно и отказалась даже подписывать протокол [7].

Все лето следователь В. Г. Романов требовал от епископа признаться, будто он "являлся руководителем контрреволюционной группы фашистско-монархической организации в г. Кашине, у себя в квартире систематически проводил нелегальные сборища, на которых обсуждались антисоветские вопросы, занимался вербовкой новых членов в фашистско-монархическую организацию" На первом же допросе владыка отверг это обвинение и вообще не признал себя виновным.

Владыка постоянно повторял: "Никаких связей по г. Кашину с кем бы то ни было у меня нет и не было". А именно эти связи больше всего интересовали чекистов, фабриковавших большое групповое дело, которое условно можно назвать "делом бывших насельников Даниловского монастыря" в Москве.

Началось оно арестом в Киржаче 9 января 1937 г. архимандрита этого монастыря Симеона (Михаила Михайловича) Холмогорова, который сознался в создании "подпольной Церкви истинно-право- славной веры" с домовыми храмами и скитами, во главе которой стоял епископ Феодор Поздеевский, бывший настоятель монастыря, находившийся в это время в ссылке в Сыктывкаре. "Мы считали, что советская власть организованно уничтожает религию и насаждает безбожие среди верующих". Группы из 3-5 проверенных верующих объединялись вокруг одного из архимандритов или иеромонахов Даниловского- монастыря, тайно служили, не поминая советскую власть и не регистрируясь, молились за сосланное духовенство, помогали ему посылками и деньгами. Чтобы “сохранить и поддерживать церковные кадры", настоятели этих общин совершали тайные постриги в монашество. Все это было расценено как контрреволюционная и антисоветская деятельность

Одна из таких общин действовала в Кашине. Ее возглавлял архимандрит Поликарп (Дмитрий Андреевич) Соловьев, бывший наместник названного монастыря, знакомый владыке Григорию с 1925 года по Москве. Знал он и другого “даниловца” — иеромонаха Исаакия (Ивана Алексеевича) Бабикова, который, живя в Кашине, "все время проводил в чтении духовно-нравственных книг и в молитве". По словам владыки Григория, Исаакий бывал у него "два-три раза... в период моего приезда в Кашин на жительство... его интересовал вопрос об умной молитве". Однако епископа Григория Исаакий назвал следствию в составе своей "контрреволюционной группы", сознавшись одновременно в проведении "нелегальных сборищ", т. е. домашних богослужений (возможно, это признание было вынужденным – прим. автора).

Хотя арестованного владыку допрашивали в апреле-мае три раза, он всякий раз отказывался признать, что входил в подобную группу.

Его показания отличаются взвешенностью и осторожностью: “никаких установок в вопросе отношения к обновленцам не давал”, “никаких разговоров на политические темы и, в частности, по вопросу отношений советской власти к Церкви, я никогда не имел", "бесед на политические темы не было, так как я не охотник до таких бесед". Когда следователь закричал на владыку: "Вы скрываете от следствия целый ряд своих единомышленников по Кашину!", — тот спокойно ответил: "Все свои связи... я следствию назвал и больше их у меня нет". Увидев твердость епископа, следствие от него отстало и после 10 мая на допрос больше не вызывало, занявшись другими арестованными, в числе которых большинство было верующими мирянами.

31 августа 1937 года следствие о "контрреволюционной церковно- монархической организации" на территории Калининской области было закончено и 13 сентября владыка Григорий, в числе 50 человек, был приговорен Тройкой Калининского УНКВД к расстрелу. Казнь состоялась через четыре дня в час ночи.

Так мученически закончилась жизнь епископа Шлиссельбургского Григория. Всего пять лет был он на кафедре и потом не участвовал в церковной жизни, посвятив себя богомыслию и творчеству. Произнесенные им в Петрограде проповеди и написанные позднее богословские сочинения свидетельствуют о нем, как о замечательном духовном писателе и талантливом апологете.

Кроме напечатанных с купюрами "Евангельских образов" и нескольких проповедей, произведения епископа Григория никогда не выходили в свет. Они сохранены благодаря самоотверженным усилиям духовных дочерей владыки: сестер Веры Борисовны и Александры Борисовны Титовых (в монашестве Сергии и Германы). К ним обращена и часть публикуемых писем, поражающих прежде всего вниманием, с коим владыка относился к любому духовному движению окормляемых им людей. Для него не было мелочей в их духовно-эмоциональной жизни — все должно было направлять ко спасению.

Сестрам-монахиням и Сергею Константиновичу Лебедеву я выражаю самую искреннюю признательность за предоставление трудов и писем владыки, а также сведений о жизни этого мученика за Христа и веру православную. Хочется надеяться, что эта книга привлечет внимание к судьбе и творениям владыки Григория.

В. В. Антонов

Примечания

1. Письмо С. К. Лебедеву автору от 20 июля 1994 г.

2. Архив СПб управления ФСК, д.П.-24095, Л.Л. 16,40,213. 3. Митрополит Иоанн (Снычев). Церковные расколы в Русской Церкви 20 — 30-х гг. ХХ столетия. Сортавала, 1993, с.178 — 182.

4. Там же, д.П-78806, Т.4, Л.192 об.

5. Там же, Л.210.

6. Чельцов М.П. В чем причина церковной разрухи в 1920 — 1930-х гг. // "Минувшее", СПб. Вып. 17, с. 411-473.

7. Архив Тверского управления ФСК, д.24937-с. Протокол допроса епископа Григория находится во втором томе дела, ЛЛ.1 — 19; приговор и справка о расстреле — в пятом, ЛЛ.305 — 306. Фотографии в деле нет.

Проповеди

Слово при наречении во епископа.

(Проповеди епископа станографировались прямо в храмах, затем расшифровывались и, вероятно, просматривались самим автором - прим. составителя).

Обычай установил, что призываемый на епископское служение при своем наречении произносит слово. Вы, Ваше Святейшество, изъявили желание, чтобы этот обычай был соблюден и при моем наречении, хотя обстановка его интимна, а у меня нет слов. И в моей мысли, и в моем настроении, и на моем языке одно слово - слово молчания, и одни звуки - звуки церковной песни глубочайшего молчания.

Пусть же молчит всякая плоть человеческая. Почему так? Святители Божии, я скажу вам, почему так: интимность обстановки позволяет мне сказать это (и только вам) мое слово.

Сейчас идет суд Божий. И в этот момент, если мы сделаем ставку на человека и человеческое, мы будем только несчастны. Разве события церковной жизни настоящего и недалекого прошлого не дают нам доказательство правильности этого? Разве перед вашими глазами не прошли десятки примеров, как рушились расчеты на человеческое? Ведь вы видели, как банкротились ставки на многолетнюю мудрость, на ученость, даже на духовность, воспринимаемую по-человечески. Если бы мы свое упование не направили на человеческое, то настоящие лукавые дни, разметав человеческое, не потрясли бы до основания самих упований наших. Вы знаете, что мирское мудрствование и теперь терпит банкротство, носители его подходят к безверию, и не слышится ли нам голос: да что же такое наша Церковь и где она? Нет! Ставка на человеческое - и, простите, я скажу резкое мирское слово, - бита.

После того, что я буду говорить о себе? Что я готовился к предстоящему служению рождением, образованием, воспитанием и настроением? Да какая же ценность всего этого? Никакой. По человеческой ставке коротко скажу о себе. Готов ли я? Достоин ли? Не готов. Не достоин. Но идет суд Божий, отметая человеческое, дается Божие.

Вот моя вера. При ней я - ничтожная щепка, вздымаемая Промыслом на гребень волны. И задача моя одна: неизменно пребывать в русле Божественного Промысла, отдаваться Богу безраздельно, всем существом, без рассуждения. Без оглядки назад, с верой в неотвратимость предназначенного, я иду. Я иду, покорный Промыслу, и пусть совершится таинство Божие в нелицеприятном суде Его. В мысли моей, в настроении моем и на языке моем одно слово - слово молчания.

Пусть молчит всякая плоть человеческая,

Потому что идет Царь царствующих…

И молитва моя одна: ей, гряди, Господи Иисусе, гряди благодатию Духа Святого Твоего, чтобы в моей немощи и через нее совершились судьбы Твои.

Вы, Святейший Владыка, исполните предначертанное и в положенное время сотворите великое таинство моего освящения. Аминь.

Москва,
16 ноября 1923 г.

Слово на Крестопоклонную Неделю

Вот, братия мои, опять перед нами Крест и опять в нашем сознании воспоминания о страданиях Христа. Так будет продолжаться несколько недель. Воспоминания эти буду все усиливаться до тех пор, пока не достигнут наивысшего напряжения.

Похоронные напевы будут все нарастать в нашем сознании до того момента, когда в своем воспоминании мы дойдем до смерти Бога. Тогда Церковь скажет нам: "Молчи"'. Это будет в Великую Субботу. Церковь скажет: "Да молчит всякая плоть человека".

Бог умер... Что ваши слезы тогда, что ваши страдания! Тогда ни росинки слез не будет в глазах, в них будет один ужас. Умер Бог... В смерти Бога - драма, мировая драма. Завязка этой драмы кроется в самом Рождестве Христа. Он родился в грязи, в скотских яслях, и тотчас злоба обрушивается на Него: Его, Младенца, ищут убить. За что? И Он должен бежать в Египет

Дальше проследите жизнь Христа на земле. Три года Его служения народу - это одни только страдания. Вы забыли, как ненавидели Его? Говорили, что Он творил чудеса силою веельзевула, называли Его богохульником, другом грешников, прелюбодеев и мытарей. Вы помните, как Он говорил Своим ученикам: "Зверьки малые лесные имеют норы, а Я не имею, где главы приклонить".

Что можно сказать о народе? Толпа шла за Ним, но не потому, что видела в Нем Бога: она требовала чудес, получала их и потому шла за Ним. Но Христос знал настроение толпы, и вы, наверное, помните, как Он говорил об этой толпе Своим ученикам после чуда насыщения пятью хлебами "Вы думаете они верят в Меня как в Бога? Нет, они просили у Меня хлеба, и Я дал его им". Толпа шла за Ним, пораженная внешним видом чудес, она кричала Ему: "Осанна", но знал Христос, что эта же толпа закричит: "Распни Его".

Но что говорить про эту грубую, тупую и невежественную толпу, когда ученики Его, эти избранные любимцы, оставили Его? Один, самый преданный, самый крепкий, отрекается, другой предает. Он, Который всю Свою жизнь не имел, где главы приклонить, Который все отдал людям, остается всеми покинутый, оплеванный, поруганный, израненный. Один.. Вы знаете, что такое одиночество? Не физическое, а нравственное одиночество. Это - ужас, и его переносил Христос. Немудрено, что перед молитвой в Гефсиманском саду человеческая душа Его смущалась. Накануне Своих смертных страданий Он подводит итог Своей жизни, смотрит назад: каков же итог? Позади - пустыня, впереди - безславная смерть...

Какая же цель Креста и смысл страданий? Ведь если бы Христос умирал смертью героя за народ, тогда эти страдания я пони- маю. А то ведь Он умирал безславно, как проходимец, политический авантюрист, выдававший Себя за Царя Иудейского. Душа Его скорбит за тот народ, среди которого Он не посеял учения Отца Своего, и молит Он Отца, чтобы Отец прославил имя Его. И был голос: "Прославлю и паки прославлю".

И Христос, одинокий, поруганный, израненный, бесстыдно обнаженный, под крики неистовствующей толпы и ругань висящего с Ним разбойника отдает Свой Дух Отцу. Что это? На- смешка? Нет, не насмешка. Прошло два дня и Отец прославил Его. За Крестом был Гроб, а за Гробом - Воскресение, победа над смертью. Нет больше смерти, есть жизнь! Вот в чем смысл, во-первых, страдания и Креста, а во-вторых, путь Креста Христова - это наш путь. "Если вы не несете Креста, вы - не Мои ученики", - говорит Господь. Приидите, поклонитесь Кресту. Пусть Он будет для вас предметом глубочайшего почитания, вашей Святыней.

"Кресту Твоему поклоняемся, Владыко..."

Александро-Невская Лавра
1924 г.

Проповедь в Неделю о расслабленном

Вы, конечно, все хотите быть здоровыми. А рецепт вы знаете? Не грешить! Простой рецепт, преподанный Самим Христом. Не нужно ни сложных лекарств, ни денег, ни курортов. Не грешить! Вы слышали в только что читанном Евангелии повествование о том, как Христос, будучи в Иерусалиме, в купальне у Овечьих ворот, увидел расслабленного, страдающего 38 лет и исцелил его. Дальше вы слышали, как Он, встретив исцеленного в храме, сказал ему: "Вот, ты выздоровел; не греши больше..." (Ин. 5, 14).

Здесь ясно устанавливается связь греха с болезнью. Более того, здесь устанавливается связь причины и следствия. Грех- причина, болезнь - следствие. Ты согрешил и заболел. Как в теле нашем? Если простудимся, будет озноб. Это для нас понятно. Так и здесь: согрешил - получилась болезнь. Очевидно, Христос, простив грехи, исцелил больного.

Устанавливая связь греха с болезныо, я хочу обратить вашу мысль на появление греха, проследить, как явился грех и что из этого получилось. Как врачу необходимо знать причину болезни, чтобы лечить ее, так и здесь. Когда, говорит Библия, согрешили первые люди, Адам и Ева, и нарушили нормальное соотношение духа и тела, у них открылись глаза, и они увидели, что наги. Конечно, глаза у них и раньше были открыты, но они не видели того, что увидели теперь. Они не смотрели человеческими глазами, не замечали своей наготы.

Отчего же это произошло? Оттого, что они дали перевес телу. Глаза их стали видеть по-другому, и они увидели свою наготу. Смутилась душа их, устыдились они, и потребовалась им одежда.

Посмотрите, что говорит дальше Библия. Говорит Бог Еве: "То плотское, чему ты дала поселиться в душе твоей будет преобладающим во всей твоей жизни и будешь ты чувствовать влечение к мужу твоему". Вот что получилось, когда люди дали телу перевес над природой души своей.

Нам часто представляется болезнь как наказание за грех, и нередко мы говорим: "Бог меня наказал". Братия мои, это - детское понятие, неправильное понятие. Как можно наказывать человека, который 38 лет живет, как полутруп? Это было бы несогласно с милосердием Божиим.

Грех - это не только нарушение заповедей Божиих, неисполнение чего-то навязанного нам. Нет, грех - это преступление против самого себя. Грех - это то, что мне вредно, что не согласно с моим разумом. Грех - нарушение законов моего разума. Это то, когда инстинкт тела, похоти заставляет человека делать не то, что он хочет, а, наоборот, то, чего он не хочет, потому что грех - не нечто отвлеченное, а реальная сила. Апостол Павел, человек высокой души, говорит, что он живет со грехами и делает не то, что хочет его разум.

Утверждайтесь в мысли, что вы - тоже расслабленные, что вам тоже нужна Овчая купель. Она у вас есть и куда лучше Иерусалимской! Туда спускался только ангел как посланник милости Божией, и спускался он только в определенное время, и исцелялся только первый, входящий в купель. У нас же есть эта Овчая купель в лице Церкви Христовой, где столько сил благодатных и неизбывных... Скажите же, что вы хотите быть здоровыми, и услышите в ответ: "Не греши!" Аминь.

Александро-Невская Лавра
1924 г.

Слово в Неделю прп. Марии Египетской

Вы слышали сегодня Евангелие, братия мои. В нем говорилось, как Христос взял двенадцать Своих учеников и открыл им о грядущем и неизбежном. Он говорил, что идёт в Иерусалим, тaм Его осудят, там убьют Его.

Церковь, своими песнопениями подводя нас вплотную к Страстной седмице, к воспоминаниям о страданиях и смерти Бога, предлагает и нам идти за Ним в Иерусалим - страдать с Ним вместе, ибо по слову апостола Павла, "с Ним пострадаешь, с Ним и прославишься". Перед нами опять тема Креста, страданий.

Ведь путь Креста Христова - это и наш путь. У каждого есть своя Голгофа.

Как же мы относимся к своему Кресту? Мы стараемся избежать страданий, пожить полегче и поудобнее. Сама мысль о страданиях нам неприятна и сами страдания для естественной природы нашей кажется нам ненормальным явлением. Возьмём самую маленькую рану - кровь вызывает в нас чувство ужаса. Что же говорить о нравственных страданиях; мы не хотим их, мы гоним их прочь от себя. Отчего же в жизни мы так отмежевываемся от Креста? Из-за нравственного измельчания! Переживания высшего порядка, страдания за идеал нам не по плечу, нам нужно что-то полегче.

Разве есть что-нибудь в жизни, что мы не принесли бы в жертву своему благополучию и спокойствию? Если нам понадобится даже принести в жертву спокойствие семьи, разве мы не принесем? Сколько угодно, лишь бы нам было удобнее, лишь бы полегче. Служебный долг, честность, целомудрие, разве мы их не принесём в жертву? Сколько угодно, лишь бы полегче, поудобнее. Да что я говорю о мелких житейских делах; возьмем общественные интересы, разве мы их не принесем? Сколько угодно, лишь бы полегче. Возьмем выше. Дела веры, Церкви, их разве не принесем? Принесем! Мы все принесем, только бы нам прожить полегче, поудобнее, без страданий.

Меня мучит сомнение, будет ли вам понятно то, что я скажу, но я хочу дать маленький толчок вашей мысли. Каждому человеку нужно сознать цель жизни, найти какую-то правду. Надо оправдать свою жизнь. Это всем необходимо: монаху, священнику, торговцу, служащему, матери семейства, старику, молодому мужчине, женщине - всем нужно оправдать свою жизнь. Это сознание правды жизни и есть путь Креста, путь страдания. А мы гоним Крест из своей жизни. И что же, нашли счастье, обрели спокойствие духа? Путем компромиссов получили удовлетворение? Я не знаю счастливых. Покажите мне их.

Перед нами путь страданий. Крест - это стержень, на котором всё держится, вся жизнь. Возьмите Его - и все земное, суетное рассыплется. Жизнь предстанет перед вами как цепь ненужных отношений друг с другом, как ряд пустых встреч и разговоров и чисто механических действий. Что же такое тогда жизнь? Это нагромождение в нашем сознании скуки, разочарования, усталость от жизни и желание забыться - вот что значит жизнь без Креста. Третьего пути я не знаю. Его нет! Остаётся один путь - Креста. Если ты христианин, то не думай - бери и неси. И не бойся страданий на этом пути. Они будут, они должны быть. Но будем помнить слова апостола Павла: "С Ним пострадаешь, с Ним и прославишься". Аминь.

Александро-Невская Лавра
1924 г.

Слово на день памяти
прп. Сергия Радонежского

Господи, благослови!

Вам не приходило в голову, братия мои, какие вы странные люди? Вы бросили свое любимое кино, свои шумные улицы и нарядную, суетливую толпу и пришли сюда. Вы подумали, зачем? Разве вы уже не хотите вычурной музыки, то чарующей слух, то остро волнующей нервы? Или вам надоели сказочные по красоте зрелища опер, их декораций? Или перестали быть занятными причудливые ленты кинематографа? Вас не занимает уже игра и пение ваших любимцев; вам наскучил пряный дух ухаживаний или прискучила надоедливая повторяемость обыденной суеты, в которой и которой вы всегда живете и дышите? Зачем вы пришли сюда? Вы же не отказываетесь от всего своего, хотя пришли чтить того, кто есть осуждение вас и отрицание вас.

Вы пришли чтить человека, который осудил все ваше, то, чем вы живете, и ушел от вас, потому что нет правды в вашей жизни! От вашего лица поются тут песни о том, как этот человек-монах презрел все доброе мира и красное его, возлюбил и скудость, и лишения, и подвигом его стал подвиг насилия над собой и борьбы с собой и всем земным. Выходит, что вы, вкоренившиеся в землю, поете и величаете уход от земли. Вы, жизненным догматом которых стало наслаждение, холение плоти, вы поете и величаете убийство плоти. Какая странность, какое коренное противоречие! Вы оставляете свое и бежите за убогим монахом, который убежал от вас, и чествуете того, кто отрицал всю вашу жизнь! Вы никогда не задумывались над этим?

Впрочем, не вы одни совершаете эту странность. Мир всегда бежал за пустыней, город всегда тосковал о непроходимых лесах, музыка опер никогда не могла убить тяги к унисону скитских напевов, шелест шелка никогда не заглушал покоряющей прелести грубого холста, и пряная жизнь утонченной культурности не осиливала притягательных форм подвижнических келий. Мир всегда бежал за пустыней. Образованность не исключала тяготения к дурачкам, о Христе юродивым, блаженным...

Не только опытность, а можно сказать - изощренность в земном не устраняла обращения к старцам и прозорливым. Мир бежал за пустыней. Почему? Да потому, что вы в своих душах, в своей жизни - банкроты! Неужели вы до сих пор не видите, что вы кругом банкроты? Сад душ ваших разграблен, и вы своей пестротой, шумной внешней жизнью только маскируете свою пустоту. И чем пустее душа, тем шумнее ваша улица.

Душа инстинктивно ищет той атмосферы, которая удовлетворила бы ее, и потому вы в тоске по правде жизни невольно кидаетесь к признанию жизни, вас отрицающей. Конечно, громадное большинство вас не сознает разграбление сада своих душ. У людей еще остались лохмотья, в которые они драпируются, воображая, что все в порядке и прилично. Когда же эти лохмотья раскрашены и крикливо пестры, тогда люди думают, что все совсем в порядке и совсем прилично. Но из лохмотьев не создать убора, и тряпки - плохая драпировка. Когда сад души захватан тысячью рук и затоптан тысячью ног, разве могут вырасти там цветы? Когда буря вырвала и поломала в саду деревья, какой вы ищете тени? Когда оголенная душа стала из сада Божия улицей, площадью, какого вы ищете от жизни уюта и покоя?

Многие из вас думают еще более дерзко: "Пусть лохмотья, да мои, пусть не сад, но все же я хочу жизни и возьму от нее всё". Увы! Когда сад души разграблен и из него ушел владелец его - Бог, вы - банкроты и вам не создать жизни. Если в доме гаснут огни, когда ушел владелец его, там начинается запустение и разводятся паутина и пыль. Так и в разграбленном, расхищен- ном саде душ ваших завелись черви, и уже нет в нем жизни - одно запустение, пустота, тоска и уныние. Нет в саду жизни и нет плодов ее. Осознайте же это!

Когда вы осознаете свое внутреннее банкротство, тогда ваше почитание монаха, отрицающего всю вашу жизнь, уже не будет странностью, не будет кричащим противоречием, потому что обездоленная вами душа будет со всей скорбью воздыхать к этому монаху: "Преподобный, я знаю, что моя жизнь вся условна, вся ложна, она полна отрицания твоего подвига. Ты в нем велик. Ты - как маяк. Помоги же мне, спаси меня!" И услышите вы из гроба этого святого: "Восстановите сад ваших душ и дайте плоды. Плоды дайте от него, и мир будет внесен в жизнь вашу". Аминь,

Сергиевский собор
24 сентября / 8 октября 1924 г.

Слово о вере в Святую Церковь

Сегодня, с благословения Божия, я продолжу беседу прошлого воскресения, в которой мы разбирали вопрос, нужна ли вера в Церковь.

Я говорил вам, что теперь вырабатывается совершенно новое мировоззрение, в котором не будет ни одного атома веры.

Может быть, колесо вашей жизни так гладко катится, что совершенно не нуждается в смазке веры, и вы вполне счастливы? Может быть, хождение ваше в церковь и прикладывание к иконам, помазание елеем и принятие благословения вы совершаете в силу старых традиций и легко можете отбросить все это? Или вы пришли в церковь, к вере, потому что теперь тяжело живется, или вы пострадали материально, устали? Может быть, вы трусы и держитесь веры, так как боитесь открыто разобраться с этим вопросом?

Может, и мы, ваши пастыри, являемся пережитками старого и нас надо поместить под стекло в музее, как старое облачение? Или, может быть, вы, будучи отсталыми, не осознали этого еще? А ведь вера требует сознательности, в особенности теперь, когда каждый день на вас обрушиваются десятки вопросов и сомнений насчет веры. Я говорил, что на эти вопросы отвечает христианская апологетика, но этот путь - очень медленный. Теперь, когда каждая минута дорога, нет времени идти по нему.

Я говорил вам, что апологетикой может быть сама жизнь и рекомендовал вам всмотреться в вашу жизнь.

Пусть перед вами пройдет картина всей вашей жизни, в длинной ленте увлечений, стремлений, горестей, радостей, и, может быть, тогда вы сами скажете, нужна ли вера в Церковь и какую роль она играет в вашей жизни. Я бы изобразил вашу жизнь евангельской картиной неудачного лова рыбы на Генисаретском озере. Я бы подробно нарисовал ее, так как каждая мелочь имеет значение.

Берег Генисаретского озера, время перед рассветом, приближается зной изнуряющего дня. Воды озера спокойны, легкие волны лениво катятся к берегу, лижут камни и также лениво возвращаются назад, приливы и отливы... На берегу мы видим кучку людей. У них безразличный, усталый вид: это рыбаки, которые всю ночь ловили рыбу. Тяжелый труд только что закончили они. В неуклюжих рыбацких лодках, нагруженных просмоленными сетями, выходили они на ловлю рыбы. Напрягая мускулы, закидывали они сети и с большим трудом их вытаскивали, ожидая увидеть в них серебро трепещущих рыб. И что же? Сети пусты? Нет не пусты, в них много ила, травы, ракушек, камешков со дна - это всё, что попало в сети за целую ночь. Ночь - самое благоприятное время для ловли рыбы - уже на исходе. Раздражение и досада овладевают рыбаками.

Но когда мы видим их на берегу, вытаскивающими намокшие сети, то в них уже нет раздражения, остались апатия и усталость от непосильных трудов, безразличие написано на лицах. Лишь холод от намокшей в воде одежды заставляет рыбаков иногда напряженно вздрагивать. Ночь они ловили рыбу безуспешно, а рыба нужна для пропитания; надо спешить, вскоре наступит дневной зной и работать будет невозможно.

В это время к ним подходит Спаситель и говорит одному из Своих учеников: "Симон, забрось сети". Но как забросить сети, когда лучшее время - ночь - уже миновало? "Забрось сети"! Не поборов раздражения, Симон сказал Иисусу: "Наставниче, всю ночь труждашася и ничесоже не яхом". Эта картина - ваша жизнь.

Если бы у меня был художник, я бы сказал ему: "Нарисуй картину так, как я рассказал", и от вашего имени написал бы: "Всю ночь трудились и ничего не поймали". Я поясню вам сейчас эту картину, которая имеет символическое значение.

Озеро - это мир жизни, лодки - жизненные пути, сети - душевные способности. Ночь - наша жизнь, так как день наступит после сумерек - смерти. Каждый родившийся человек получает лодку и отправляется в плавание. Пускаясь в плавание, мы кажемся себе великими; думаем, будто совершаем что-то очень важное, очень нужное, грандиозное. Это всё оттого, что мы так окунулись в суету, потеряли общий масштаб, и наше барахтанье кажется нам очень важным, великим, хотя на самом деле мы плаваем как бы на веревочке и бултыхаемся невдалеке от берега. Вся наша жизнь есть борьба, борьба за кусок хлеба.

Начнём с юности, когда идет борьба за приобретение знаний, образования. Некоторые падают уже тут. Дальше начнётся борьба за приискание должности. Когда эта борьба увенчается успехом, должность добыта, начинается новая борьба - за сохранение места. Идет не только за это борьба, но борьба за семью, за детей, за их воспитание, за предохранение их от развращающего влияния, борьба за мир и благоденствие в семье. Все время - борьба, как и у тех рыбаков - ночь напролёт.

Посмотрим же на наш улов, может быть мы много поймали? Всю ночь нашей жизни мы трудимся, напрягаем мускулы, утомляется и слабеет память, с каждым годом, днем, часом, минутой мы не приобретаем, а растрачиваем наши способности, силы, здоровье, и сети наши обрываются. А душа? Приобретает ли она? Из Божия цветка, полного аромата и чистоты, во что превращается наша душа? Особенно заметно это в юношах. Мы видим, как они развращаются, грубеют, становятся наглыми, черствыми, теряют чистоту и доброту, мягкость, ласковость, стыдливость. Это явно заметно у них с 15 лет, а в городах и того раньше. Вот улов! Гордитесь вы им? Ваши сети пусты, они заполнены грязью, которую мы зацепили со дна жизни.

Еще мы можем сравнить нашу жизнь с музыкальным инструментом, который вышел из первоклассной мастерской, из рук первоклассного мастера. Каждая струна издавала полный, чистый, сочный звук. И вот инструмент попадает в неумелые руки: расстроена клавиатура, порваны струны, только две-три струны издают хриплые звуки. Так и наша душа. Из рук Творца она выходит полная аромата, свежести, сочности, а потом, в жизни, теряет свой аромат, струны души обрываются, и мы в конце нашей жизни хрипло скрипим на двух-трёх струнах.

Может быть, в материальной жизни мы приобретаем много ценного? Нет, и в ней - ничего! Все мусор. Например, при переезде с квартиры на квартиру, пока мебель стоит, картины развешаны, все прибрано - создается впечатление красивого, уютного жилья. Однако стоит только все передвинуть, перетряхнуть, как все будет выглядеть, как хлам и мусор.

Что же все-таки приобретает человек? С годами у него слабеют руки, походка становится неуверенной, пропадает румянец, появляются морщины на лице. Усталость, апатия овладевают человеком. И тут душа бывает в двух состояниях: или она мертва, или мятется. Разве мало вы видели в жизни мятущихся душ?

Гордитесь же вашим уловом. Ваши сети полны грязи жизни, и она тяготит душу. Пора прекратить безплодный улов - близится рассвет. Остановитесь! Выйдите на берег, вытащите набух шие сети. Из Божия цветка, полного аромата и чистоты, во что превращаются ваши души? Вытряхните грязь и воззовите ко Христу, Который близ вас ходит по берегу. Воскликните словами Евангелия: "Наставниче, всю ночь мы трудились, но ничего не поймали, помоги нам!"

Господь услышит, и только один Он может наполнить ваши сети, как и на Генисаретском озере, где они наполнились по слову Его. Он наполнит вас благодатью так, что она будет от обилия вырываться из ваших душ. Так вот, решите теперь сами, нужны ли вам вера и христианство? Аминь.

Александро-Невская Лавра
17(30) ноября 1924 г.

Слово в день Всех святых,
в земле Российской просиявших

Братия! Вы пригласили меня сегодня к себе на богатый пир. В Господних чертогах сегодня редчайшее пиршество - пир веры. Сегодня праздник Всех святых, в Русской земле просиявших. И какое на нем общество!

Здесь, на этом торжестве веры, цвет и соль Русской земли: цвет земли потому, что это - лучшее порождение ее, соль потому, что это - цемент ее. Слышите, цемент! Здесь только богатыри духа и герои. Герои гранитной веры, пламенной любви, беззаветной решимости до самоотвержения. Здесь богатыри духа, потому что их жизнь пронизана подвигом. Здесь души кристальной чистоты.

Господни чертоги сегодня дивно украшены. В них затеплены огни, от которых светло; блестит позолота и яркость красок. Но сегодня здесь горит еще и свет любви наших невидимых гостей, и от него солнечно здесь, сияет не золото, а души. Радостно колышатся сегодня огоньки свечей, но невидимо колышатся и души святых, лаская нас. Оттого здесь так тепло и радостно. Словно гирлянда цветов, готов здесь протянуться над нами покров святых; вместе с фимиамом кадил несется их молитва за нас.

Господни чертоги готовы, готова и трапеза. Какое обилие блюд! Каждому по природе, всякому по силам и его духовному вкусу. Столы отягчены плодами. Горы плодов добродетелей святых. Приходи, насыщайся! Вот плоды веры, любви. А вот плоды чистоты и целомудрия. Бери плоды подвигов терпения, кротости, покорности. Наслаждайся плодами молитвы, поста, нестяжательности, поношений за имя Христово, и другими, другими, без конца...

Итак, пиршество готово. Гости позваны. Чертоги убраны. Они окурены фимиамом. Двери открыты. Пир веры... Святители, мученики наши, страдальцы наши, преподобные, подвижники наши, праведные, блаженные, юродивые... Войдите же, угодники наши, и пребудьте с нами!

Родные вы наши, близкие, войдите и пребудьте с нами. От всех концов земли соберитесь к нам: Московские, Новгородские, Киевские, - Печерские, Тверские, Владимирские, Смоленские, Калужские, Тамбовские, Воронежские и Задонские, всей северной земли и всей Сибири. Соберитесь к нам со всех отдаленных уголков, со всех необъятных русских просторов. Разве хватит времени назвать всех вас? Разве достанет исчислить вас? Ближние и дальние… Явленные и неявленные… Все сонмы наших святых. Вы как звезды небесные, как песок морской!

Предстань здесь и благослови нас, сонм святителей русских и печальников наших. Предстаньте здесь, святители: Петр, Алексий, Иона, Филипп Московские, Димитрий Ростовский, Митрофан Воронежский, Тихон Задонский, Феодосий Черниговский, Иоасаф Белгородский, Питирим Тамбовский, Иннокентий Иркутский, Иоанн Тобольский и прочие с ними.

Благослови нас, сонм страдальцев-мучеников во главе с первомучеником Иоанном. Почтите священномучеников Господних, древних и новых, во главе со священномучеником Ермогеном, Патриархом Московским. Поклонитесь сонму преподобных и любимых подвижников наших, наших неизбывных молитвенников, особенно дорогих, особенно близких. Они рассеяны по всем уголкам нашей земли. В дремучих лесах толпились их молитвы. Как их много! Они нанизаны по лицу нашей земли, как драгоценные камни: на севере, на юге, на западе, на востоке. Обнимите же их!

Антоний и Феодосий Печерские, Сергий и Никон Московские-Радонежские, Сергий и Герман Валаамские, Зосима и Савватий Соловецкие, Серафим Саровский, Варлаам Хутынский, Александр Свирский, Коновский, Иларион Гдовский, и прочие, и прочие. Почти в каждой земле, в каждом уголке - свой угодник и свой покровитель.

Ублажим полк предстателей наших, благоверных князей Александра Невского, Даниила Московского и прочих иже с ними. Вспомним юродивых, блаженных с Василием Блаженным во главе. Помяните, наконец, несметное количество праведных душ святых неявленных угодников. Они все на торжестве, все на сегодняшнем пиру веры. Вот в какую великую минуту церковных воспоминаний я появляюсь у вас, и я смущен, и в волнении душа моя. Как я приближусь к этому пиру веры? У меня нет одежды. У наших небесных гостей видится пурпур пламенной веры, белый цвет чистоты и голубой цвет целомудрия. У меня же нет таких тканей, мои одежды черны. Как же я приобщусь к этому пиру веры? У меня нет сил обнять его нет, способностей достойно почтить его, нет слов достойно петь его.

Братия, дайте мне одежду последнего нищего, и я в рубище ничтожнейшего из людей паду здесь ниц, чтобы благословил меня Собор святых угодников быть последним прислужником на этом богатом пиру веры. А вы станьте в благоговейном молчании перед невидимым Собором святых угодников, окружите столы духовных яств, а я буду прислуживать вам. Вы насытитесь настоящей духовной трапезой и унесете с собой, как память о6 этом, хоть малое слово назидания.

Я хочу влить в вас бодрость. Хочу, чтобы вы ушли с этого пира подкрепленными и бодрыми, Ваша немощь не позволяет мне подробно раскрыть мысль назидания, но я это сделаю сжато.

В последние трудные годы вы, быть может, чувствуете себя усталыми и одинокими. Жизнь тяжела, и вера как будто уходит, и редеют наши ряды. Пусть так, но пусть не смущается сердце ваше. Прежнее время и прежние годы в отношении веры - это было время "званных". Званные были все, буквально все, чтобы не было ни у кого оправдания перед Богом: "Господи, я не слыхал". Сейчас наступил другой период жизни Церкви: сейчас все называвшиеся верующими, все позванные, как зерно на гумне. Взял Великий Жнец - Господь лопату и отвевает полноценное зерно от мякины, чтобы собрать пшеницу в житницу Свою. Полновесное зерно ложится тут, а мякина отсеивается. Если это так, то разве происходящее - горе? Нет, радость. Полноценное зерно ложится здесь, в этих стенах, а мякина - там, за стенами, и ее рассеивает ветер.

Братия, слышите, что я говорю. Не отвеваются ли "избранные"? Не "избранных" ли Господь хочет оставить здесь? Какое же тут уныние? Ты хочешь быть мякиной или же ты остался на пути "избранных"? Если ты остался здесь, то пусть же тебя вихрем подхватит радость.

Укрепляйся, насыщайся на этом пиру веры. Брось уныние, слезы, робость! Разве ты можешь остаться бессильным и одиноким? Сонм наших дорогих, родных, близких нам угодников, облежащий нас теперь, разве чужой тебе? Тянись к ним, вдохновляйся ими, насыщайся плодами их высоких подвигов, учись, молись, проси, и их руки, протянутые к тебе, примут тебя как дорогого своего собрата, и будешь ты в житнице Отца Небесного и с земного пира веры перенесешься на бесконечный пир вечной жизни в царстве Отца Небесного. Аминь.

7 (20) июня 1925 г.

Слово в день свв. апостолов Петра и Павла

Возлюбленные братия, сегодня праздник великих. Сегодня праздник величайших в Христовой Церкви. Радуйтесь!

Радуйтесь вы, пришедшие молиться сюда, - сегодня праздник ваших великих покровителей.

Ваш собор посвящен им, и они же охраняют ваш город. Их охрана очень надежна. У них не ключи города, а ключи Царства Небесного. Не ворота они отпирают - они открывают небо. Они поддерживают не только ваши дома - они укрепляют ваши души.

Радуйтесь же со св. Петром! Он не только утверждение города. Он - утверждение Церкви. "Ты - Петр (ты - скала, ты - камень), и на сем камне (твоей вере) Я создам Церковь Мою, и врата ада не одолеют ее" (Мф. 16, 18).

Радуйтесь со св. Павлом! Он не только учитель города. Он - учитель вселенной. Его слово обходит не только дома и храмы - оно звучит над всем миром.

Итак, радуйтесь! Сегодня праздник великих. Сегодня праздник величайших в Христовой Церкви.

Однако пусть их великость не разделяет вас с ними, а соединяет. Духовная высота - не мирская. Мирская высота разъединяет, проводит границу. Бедный разве сравнится с богатым? Подчинённый, разве тебе угнаться за начальником? Не имеющему власти можно сравниться с сильными и властными?

В духовном мире совсем по-другому. Чем выше духовное величие человека, тем оно ближе и роднее нам. Об этой близости к вам ваших покровителей свв. апостолов Петра и Павла я и хочу сказать слово.

Прежде всего вспомните: кто был Петр и откуда призван Павел? Из вас, из простых людей, из немощных… "Но Бог избрал немудрое мира.., и немощное мира избрал Бог.., и незнатное мира и уничиженное и ничего не значащее избрал Бог…" (1 Кор. 1,27-28). Петр - бедный рыбак, Павел - ремесленник. Какими сокровищами они обладали? Петр имел лодку да сети, Павел - сапожный нож да кусок кожи, а они уловили всю вселенную. Ловец рыб стал ловцом людей, а кто владел сапожным ножом, тот ножом проповеди стал перекраивать человеческие души. Рыбак и ремесленник стали властителями вселенной! А они, повторяю, от немощных.

Напомнить ли вам об их немощах? Петр, призванный и обласканный Господом, Петр, видевший небо открытым, какое малодушие он проявляет? Пришла опасность, и он трижды отрекается, этот камень веры, на котором созидается здание Церкви и которому вручены ключи Царства Небесного, как бы само распоряжение небом.

А Павел? Он изнывает от немощей. Его мучили "жало в плоть, ангел сатаны..." (2 Кор. 12,7). Бог возложил ему на плечи величайшую задачу - покорить мир. Но кто он? Не имевший ни знатности рода, ни богатства, одинокий, неизвестный из неизвестных, простец из простецов, даже не обладавший телесной крепостью - он обходил вселенную и безоружный побеждал. Кругом были препятствия, одни скорби и жизненная теснота до смерти...

"Я гораздо более был в трудах, безмерно в ранах, более в темницах и многократно при смерти... три раза меня били палками, однажды камнями побивали, три раза я терпел кораблекрушение, ночь и день пробыл в глубине морской; много раз был в путешествиях, в опасностях на реках, в опасностях от разбойников, в опасностях от единоплеменников, в опасностях от язычников, в опасностях в городе, в опасностях в пустыне, в опасностях на море, в опасностях между лжебратиями, в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте, на стуже и в наготе" (2 Кор. 11,23, 25-27).

Смотрите... Разве это не сплошная человеческая скорбь? Разве это не сплетение всех тягот жизни? А на его плечах была вселенная! Попечение о всех Церквах, забота о всех душах!

"Кто изнемогает, с кем бы и я не изнемогал? Кто соблазняется, за кого бы я не воспламенялся?" (2 Кор. 11,29). "Дети мои, - говорит апостол в одном из своих посланий, - для которых я снова в муках рождения..." (Гал. 4,19).

Где взять силы перенести все бедствия, скорби, бичи, цепи, потопление, темницы, суды, козни? Откуда взять силы противостоять толпе, чужим, домашним, лжебратии? Надо еще помочь изнемогающим, побороть недоверие чужих, ожесточение близких. Как все это выдерживало его тело? Как выносила душа? Сил не хватало, человеческих сил; изнемогала душа, человеческая душа...

Апостол припадал к Богу и просил: дай мне облегчение, сними с меня немощь, я изнемогаю. И не отвечал ему Бог. Снова взывал апостол: как я снесу все нужды и скорби? У меня одна душа, одно тело и те истомлены. Сними с меня немощь, облегчи меня! И опять молчал Бог. Третий раз Павел умолял Его: да отступит от меня немощь, этот ангел сатаны, чтобы быть мне сильным, а то я изнемогаю.

Что же отвечает ему Господь: "Довольно для тебя благодати Моей, ибо сила Моя совершается в немощи" (2 Кор. 12,9). О чем ты просишь? Ты видишь только бедствия и врагов, а про Меня ты забыл? Да, немощь бичует, а Я даю благодать. Ты забыл, как Я отверзал двери темницы, извлекая из неминуемой гибели и каждый день спасаю тебя на каждом шагу?

Ты изнемогаешь, но через тебя действует сила Духа, побеждающая козни. Разве этого ты не видишь? Ты хочешь быть без немощи? Ты думаешь быть сильным своей силой и обойтись без Моей силы и Моей помощи? Моя сила при твоей немощи и обнаруживается. Ты - немощный, а делаешь чудеса, потому что чрез тебя действует Моя сила. Моя сила в немощи и совершается! Итак, что же ты хочешь? Быть сильным и действовать по своей силе? или остаться в немощи, чтоб действовала в тебе Моя сила? Выбирай!

Конечно, апостол выбирает немощь: оставь при мне немощное. Теперь, поняв богатство бедности, я хочу ее, своей немощности. "Посему я благодушествую в немощах, в обидах, в нуждах, в гонениях, в притеснениях за Христа" (2 Кор. 12,10). Отчего? Чтобы осталась во мне и действовала через меня эта сила Божия. Я хочу быть в страданиях и хочу быть в немощи, только бы "обитала во мне сила Христова" (2 Кор. 12,9).

Ответьте теперь: разве не дорог вам св.Петр? Разве не близок св.Павел? Вы малодушествуете. Вы забываете Христа - Петр отрекался. Вы теряете настроение и готовы жаловаться - Павел изнывал. Вы в недостатках - Павел в наготе. Вы боитесь врагов - Павел терпел и от своих. Вы в опасностях - Павел в бедствиях. Вы в скорби - Павел при смерти.

Ну, разве вы не близкие, разве не родные? Та же бедственная жизнь, то же угнетение немощи. Вот и будьте с ними всегда!

Они - родные по человеческой немощи. Пусть они будут близкими и по великости! Для того вы, как Павел, выбирайте. Что вы хотите? Оставаться ли с Богом при своих немощах или опереться на свою фиктивную силу, на человеческую самость и уйти от Бога? Выбирайте!

Так как у вас, думаю, уже достаточно пообтрепаны ненадежные крылья человеческой самости, то зачем колебаться? Бросьтесь к Богу без оглядки назад и скажите Ему, что вы уже изверились в людях и в себе, что никаких сил добра нет в греховном человеке, что "свое" - одна нечисть. Что человеку для жизни один выход - повернуться ко Христу. Повернуться со всеми немощами и молить Христа: пусть Его сила и только Его Сила возродит нас и спасет!

Пусть наши немощи бросят нас к этой могучей, творящей силе, и пусть она сама все творит в нас. Хоть и с немощами, а мы будем живы. В благодарном сердце мы скажем Христу, как св. Павел: Господи! Пусть останется скорбь и пусть гнетет меня немощь - лишь бы душа пребывала обращенной к Тебе, и действовала в ней могучая спасающая сила Твоя, сила Христова.

Тогда ваши святые покровители станут еще ближе вам, и вы в радости будете молить их: великие заступники наши и учители наши, Петре и Павле, будьте с нами вовеки. Аминь.

г. Гатчина, собор ап. Павла

Проповедь за всенощной на праздник
Чуда архангела Михаила в Хонех

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Возлюбленные братия! Когда ваши представители явились ко мне, чтобы пригласить меня молиться с вами, прежде чем дать ответ, у меня была такая мысль: правы ли мы, устраивая торжество для того, чтобы, выражаясь житейским языком, "формировать" настроение верующих, как бы искусственно поднимать его? Но когда я подумал, по какому поводу я приглашен, кого должен почтить, то сказал себе: правы!

Вопросу церковных торжеств и их смыслу я и посвящаю свое слово. Может быть, оно будет скучно, как слово холодного рассуждения, как слово, обращенное к вашей мысли, но оно - серьезно и нужно.

Торжественная служба совершается, чтобы поднять настроение верующих и укрепить его. Это нужно и необходимо, потому по мы осиротели, мы лишились громадного числа собратий, наши ряды редеют, и нам, естественно, надо держаться сплоченно и тесно. Где же можно быть ближе к друг другу, где же можно теснее сплотиться, как не в храме? Мы здесь встречаемся, сходимся, знакомимся, можем оказать взаимную поддержку лаской, участием, помощью, и - говоря на своем языке - я скажу: в церкви мы входим в сферу напряженной молитвы. Общая напряженная молитва заражает нас и поэтому в теперешнее время сходиться на молитвенное общение и обставлять его торжественно - законно и уместно. Как оно должно быть устроено? Оно должно углублять настроение, утверждать верующих и удерживать их в церкви. Этот вопрос важен не только для вашего, но и для всех других приходов.

Чтобы человека привлечь к церкви, церковное торжество надо обставить так, чтобы заинтересовать его, чтобы было "занимательно" и интересно, чтобы он пришел и остался доволен. Исходя из этого взгляда обращается внимание на внешнее убранство в церкви: обилие свечей, ковры, цветы, прекрасное облачение, обилие священнослужителей, громогласные диаконы, певчие, особый хор, чтобы все внешнее привлекало людей.

И это правильно. Во-первых, к человеку надо подходить так, чтобы он тебя понял, говорить на его языке - вот и устраивается такая служба, чтобы вас "занять". Во-вторых, украшение храма, электричество, цветы, хор - вот это, конечно, Богу не нужно, а вызвано человеческой немощью и греха в этом нет. Надо только всегда помнить, что привлечение людей к церкви такими внешними путями - необходимая стадия в церковном воспитании. Раз это только необходимая ступень, то следует уяснить, что задерживаться на ней не должно, надо перейти на другую ступень. Если остаться на первой ступени, то можно потерять многих из приближающихся к церкви и желающих быть с нею в тесном общении.

Стремлению остановиться на внешнем нет границ, потому что одно зрелище требует другого, более сильного. Современные театры в этом отношении виртуозны. Если Церковь встанет на такую точку зрения, то потеряет многих. Наши службы - определенны, наши молитвы - одни и те же, наши входы и выходы - одни и те же, и если человек подошел к церкви с желанием посмотреть что-то интересное, то занятно ему будет только два- три месяца. По тем же причинам стали злоупотреблять и хором. Церковного пения стало уже недостаточно и зачастую поют совсем не церковные вещи, чтобы чем-нибудь занять людей. Это банкротство.

Теперь люди подходят к церкви не с такими мыслями, как лет десять назад. Если вы ищущей, сознательной душе народа предложите одну помпу, народ будет недоволен, уйдет от вас и скажет: "Так что же! В церкви одна помпа! Так я лучшую помпу увижу в светских зрелищах". Поэтому с первой ступени переходите на вторую.

Вторая ступень такова: надо от внешнего идти к внутреннему, от поверхностного - к глубокому. Надо сделать так, чтобы не одни глаза были заняты электрическим светом, нужно, чтобы загорелись души. Хор действует на слух - пусть вместе с ухом он колышет души! Надо, чтобы вместе с волнами фимиама поднималась ваша молитва, чтобы ваша молитва легко шла вверх, нужно, чтобы ликующие голоса певцов будили ваши души и чтобы души запели, тогда вы увидите, что праздник с поверхности перейдет в души.

Чтобы внешнее перевести во внутреннее, необходимо помнить, что вся внешняя пышность не должна иметь самодовлеющее значение, т.е. пусть на церковных торжествах не играют самодовлеющей роли ни цветы, ни диаконы, ни епископы, ни хор. Все это должно составлять одну чудную гармоничную канву, на которой вы сами должны плести узоры своих молитв и общения с Богом. Эта канва нужна, чтобы создать настроение для вашей молитвы, осязания Бога, потому что в церкви надо войти в общение с Богом. Пусть хор не раздражает вас, не рассеивает. Ваш хор поет строго церковно, но бывает, что он рассчитан на то, чтобы поразить; это неправильно, потому что в церкви важна вся канва, а не отдельные части. Необходимо, чтобы вся служба создавала условия воспринять не внешнее, а внутреннее.

Перехожу к тому, что требуется от вас самих. Пусть церковная внешность будет вас настраивать, но вы не оставайтесь равнодушны, ни холодны, ни апатичны, ни рассеянны. Не идите сюда с любопытством, чтобы развлечься, посмотреть, кто служит, как служит, кто поет - это неправильное. Идите в храм с мыслью о том, что он вырывает вас из суеты, часто скучной, надоедливой, нудной, мирской суетливой жизни. Уходите в новый мир, в котором вы хотите забыться, отдохнуть, а может быть, и вдохновиться, набраться сил. Входите в этот мир, в котором вы должны осязать друг друга и Бога. Молитесь о преображении слабых, немощных сил, чтобы Господь помог вам хотя бы немножечко подняться. Пусть мы слабы, немощны, не можем все лететь вверх. Но Господь придет, даст нам силы и умиротворение. Вы не будете понимать в чем дело, а уйдете умиротворенными - то дело силы Божией!

При таком устройстве разве у вас восприятие жизни будет внешним? Нет, вы будете пускать корни, и эти корни будут звать вас сюда ежечасно: "Коль возлюбленна селения Твоя, Господи сил!". Тогда усвоение церкви будет другим. Тогда мы с первой ступени церковного восприятия поднимемся на вторую; вы будете расти и спеть для того, чтобы стать полным колосом, который должен войти в житницу Божию.

Теперь скажу несколько слов о виновнике сегодняшнего торжества. Кто был архистратиг Михаил? Предводитель небесных сил того таинственного мира, который по вере всегда нас окружает, и все мы находимся в окружении сонма этих духов, и они служат нам день и ночь. Архангел Михаил - это вождь, пастух, нянька, которая ведет нас к спасению, оберегает нас и семьи ваши. Отдайтесь же этому миру и почтите архангела!

Пусть в немощах мы пришли на праздник архангела, но сольемся с вечным ликованием ангелов, вечно находящихся у Пре- стола Отца Небесного. Аминь.

Храм Михаила архангела в Малой Коломне
5(18) сентября 1925 г.

Слово в день памяти митрополита Петербургского Антония (Вадковского)

Господи, благослови!

Я не знал его, братия, и обнять его светлый мир я не могу. Сегодня, в день памяти его смертного часа, перед моими глазами его могила - скромная братская могила монаха. Пусть же она говорит, его могила.

Величавый святитель Божий, первый иерарх громадной Русской Церкви, митрополит столицы, богатые покои, пышные службы, чопорное представительство, естественная недоступность по исключительности высокого служебного положения и... рядом с этим: "Похороните меня в очередной братской могиле".

Могила монаха - это мое, а первое - то Божие промышление обо мне, людьми и Церковью заключенное в известную оправу. Я, по воле Божией, был носитель этой оправы для служения Церкви, а в себе только монах. Так похороните же меня в простой монашеской могиле...

И далее он - начальник большой епархии, он - искусный администратор, он - талантливый проповедник, он - ученый богослов, через Синод он - руководитель Русской Церкви, он - достойный представитель Церкви пред Вселенской Церковью; у него сила и влияние в Церкви чрезвычайные и рядом с этим: "Похороните меня в монашеской могиле. И поставьте на моей земляной могиле простой деревянный крест".

Мое - это могила монаха; она - дверь в вечность. А все первое, вся моя служебная деятельность, такая блестящая, ценна только как работа для вечности, пронизывающей жизнь, - это простая могила. Так пустите же меня туда, куда шел я всей жизнью своей и положите меня в лучшую дверь вечности - землю. Похороните меня в самой просто земляной могиле.

И, наконец, он - любимец людей; он, окруженный вниманием высших и обожанием низших; к его услугам, кажется, все знаки внимания в пределах человеческой возможности, человеческого желания и даже каприза. Люди могли бы воздвигнуть ему богатейший мавзолей и… вдруг: "Похороните меня в монашеской могиле и зажгите лампаду на ней".

Что колеблемая слава? Что человеческое изменчивое почитание? Что знаки внимания, хотя бы и самые ценные? Всё это - обманчивая тень. Не обманет только сырая земля… "Так скройте же меня в простой твердыне - земле, и я отдохну там".

Вот, братия, что говорит нам могильный холм братского кладбища с надписью на деревянном кресте: "Митрополит Антоний". Он говорит, что скрыл останки, носившие великую душу. Там лежит тот, кто христиански и философски понял жизнь, кто понял, что вне идеальных вечных достижений - ничто. Для него этой истины вечности не загородила ни слава, ни почёт, ни его личные таланты.

Там лежит тот, кто, поняв истину жизни, не убежал от неё, а и в своей личной жизни и в общественном служении положил все силы ума и таланта, чтобы достичь торжественной вечности.

Там лежит тот, кто обладая всем, не превознесся, а в величавом смирении шел своим путем к своей скромной могиле.

И эта скромная могила лучше богатейшего мавзолея, выразительнее всех дел умершего и красноречивее всех слов его проповедует о величии души его и о правде жизни его.

Пошлите же Господу свои сердечные молитвы, да упокоит Он в обителях Своих душу усопшего раба Своего, а скромную могилу с деревянным крестом сделайте источником назидания, который и вас повёл бы чрез смирение к счастливой вечности в безконечном царстве Отца Небесного. Аминь.

Александро-Невская Лавра
2(15) ноября 1925 г.

Проповедь за всенощной в Неделю
прп. Марии Египетской

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Возлюбленные братия, завтра Церковь предложит вам изумительный по своему содержанию рассказ о том, как блудница большого столичного города сделалась величайшей святой. Это рассказ о двух концах человеческой жизни: на одном конце - полное падение, жизнь, позорнее которой ничего нельзя придумать, а на другом - человек идет по водам и не тонет. И это одна жизнь - жизнь Марии Египетской.

Я не буду вам, братия, напоминать этот рассказ - вы его знаете; я хочу спросить, отчего такие изумительные рассказы из жизни Церкви вас уже не трогают? Я хочу спросить, отчего они не волнуют вас более? Их можно благочестиво выслушать, как давно прошедший эпизод, и потом... забыть. Может быть, тут лукавая мысль, что это было давно и никакого касательства к нашей жизни не имеет. Братия, если у вас есть эти лукавые мысли, то на них дает ответ Евангелие, которое вы все могли слышать в прошлое воскресенье. В нем ясно сказано, почему один, поднявшись из грязи, идет к Богу и получает все, как получила Мария, а другие ничего не получают.

Евангелие рассказывает о том, что Христос исцелил больного юношу. Юношу привел отец. Он был так слаб, что и идти сам уже не мог и лежал у ног Христа без движения. Отец сказал Христу: "Господи, помоги мне, сын мой болен. Я приводил его к Твоим ученикам, ведь Ты же их послал, но они ничего не могли сделать. Теперь я Тебя прошу, помоги, если можешь". Христос спросил отца: "С каких же лет он болен?" - "Да с малолетства, и мы все так измучились с ним, так что... если можешь, то исцели". Тогда Христос бросает отцу упрек: "О, род неверный, прелюбодейный, до каких пор я буду терпеть вас? Если можешь... А ты сам веришь, что Я могу, или нет? Если у тебя есть другой источник исцеления, так иди туда, а если у тебя выхода больше нет и ты пришел Меня просить, так ты и проси". Тогда отец падает на колени и говорит Ему: "Господи, Ты один у меня остался, ну что мне делать? Верую, помоги мне!" Христос подходит к юноше, берет его за руку, и юноша встает здоровый.

Братия, этот евангельский эпизод имеет иносказательное значение. В нем Христос Сам дает ответ на наши лукавые мысли, и рассказ этот относится к каждому из вас. Почему? Отец - это каждый из вас, сын - это ваша душа. Отец приводит больного сына, и каждый из вас приводит к Господу свою больную душу. С каких лет больна? Да также, с малолетства. С детских лет сами отдаём ее на пеленание злой воле. Страсти связывают её, и она уже не идёт к Богу, а лежит без движения, как тот юноша.

Как чаще всего бывает с нами? Не молодыми и здоровыми духовно идем мы к Богу, а немощными, безпомощными, на костылях. Как всегда, при этом поднимается спор: отец приводит больного сына и говорит лукаво Христу, что вот, мол, просил апостолов - они ведь Твои Ученики, - и ничего не могли они сделать. Вы также приходите к апостолам Христа, к их преемникам - вашим пастырям, и они не исцеляют вас. Вы ходите в церковь, молитесь, причащаетесь, и все как будто бы пусто. Ничего не получаете.

Но посмотрите, как выпрямляет Господь лукавую мысль человека. Отец просит исцелить сына, а Христос задает вопрос ему: "С каких лет болен сын?" Зачем Христос это спрашивает? Разве Он как Бог по Своему всеведению не знает, когда заболел сын? Он знает, конечно, что сын болен с малых лет. Он задает этот вопрос для того, чтобы заставить отца хотя бы в эту минуту дать себе отчет в том, что он делает: "Ты знаешь, о чем просишь? Что ты делаешь, ты подумал об этом? Ведь Я дал тебе душу чистую, чтобы она раскрывалась, как цветок, и могла бы цвести полным цветом. Ты же все испачкал, изгадил, все перевернул и теперь идешь ко Мне. С чем же ты идешь?" В этот важный и ответственный момент отец должен принести горячую веру. А он что принес Богу?.. Он принес то, чем богаты и мы с вами: холодность, равнодушие и маловерие. Так же, как этот отец, мы говорим: "Если можешь, то помоги нам".

Христос, желая разбудить вашу душу, спрашивает: "Ты сам-то веришь, что Я могу помочь, или нет? Я же знаю, что ты обошел со своим сыном все распутья, перебывал у всех врачей, испробовал все мази, объехал все курорты и теперь, когда ты видишь, что тебе никто не может помочь, когда только Я один у тебя остался, ты идешь ко Мне и говоришь: "Если можешь - помоги". Ты и здесь не оставляешь своего лукавства. Выбирай что-нибудь одно: или ты думаешь, что тебе поможет кто-нибудь другой, кроме Меня, так и иди к нему, а если Я один только у тебя остался, то ты приди ко Мне и скажи, как тот отец: "Господи, один Ты у меня остался; дурен я, помоги моей слабой вере!"

В заключение этого повествования евангелист Марк говорит: подошел Христос к лежащему юноше, а крутом все говорили, что он уже мертвый, но Иисус, взяв его за руку, поднял и юноша встал.

Братия, вы сами замечаете, что, если произволением Божиим стали на путь спасения своей души, если вы любите Церковь, разве

не говорят о вас, что вы - больные, что вы - кликуши, что вы - сумасшедшие? Тот, кто идет путем спасения своей души, постепенно порывает с миром. Нити, которые связывают его с ним, становятся все тоньше и наконец совсем обрываются. Он уходит от людей, и тогда про него говорят: "Он мертвый", как говорила та евангельская толпа про юношу, которого Христос поднял с земли.

Нет, так человек не мертв - он жив. К нему, как к безчувственному юноше, подходит Господь, берет за руку и говорит: "Да, ты жив, встань, пойдем со Мной!". Аминь.

Церковь Божией Матери
"Всех скорбящих Радость"
(за Невской заставой, С.-Петербург)
4(17) апреля 1926 г.

Проповедь в Вербную субботу

Возлюбленные братия! Пройдет еще несколько десятков минут, и Святая Церковь освятит вам пучки верб. Засветятся огоньки свечей и осветят мохнатые вербочки. С вербами и свечами вы будете стоять до конца настоящей службы.

Как вы знаете, все церковные чинопоследования, все обряды - имеют свой таинственный смысл, свои глубокий смысл. Так и верба и стоящие с ней. Смысл вербы открывается из содержания сегодняшнего и завтрашнего праздников, т.е. воскрешения Лазаря и Входа Господня в Иерусалим. Этот смысл удивительно полно передан в тропаре праздника, который вы только что слышали: "Общее воскресение прежде Твоея страсти уверяя, из мертвых воздвигл еси Лазаря, Христе Боже. Темже и мы, яко отроцы победы знамения носяще, Тебе, победителю смерти вопием:

осанна в вышних, благословен Грядый во имя Господне".

Этот текст означает: Христе Боже! Ты пред Своими страданиями, желая уверить людей в том, что и они все воскреснут, воскресил из гроба Лазаря. А потому мы, как еврейские отроки, встречая Тебя как победителя, как царя, встречаем Тебя также как победителя смерти, имея в руках эти ветки, как знаки победы, как трофеи, кричим Тебе: "Осанна! Благословен Грядый во имя Господне". Так верба связывает два величайших христианских воспоминания. Она напоминает те пальмовые ветви, которыми -еврейские юноши приветствовали Христа как царя, вступающего в Иерусалим. И мы, держа в руках ветки верб, тоже в радости приветствуем Христа.

Да, Господь идет на вольную смерть, на уничтожение, на мучительную Голгофу. Но мы знаем, что Он - Царь мира, что за Голгофой будет дивное Воскресение, победа над смертью, торжество вечности. И мы в радости кричим Христу: "Осанна!" Ты - победитель, гряди, Ты - Царь вечности, смерти нет. Жизнь вечна. Мы знаем, что уже есть свидетельство торжества жизни - это воскрешение Лазаря. И мы все, Господи, будем в вечности с Тобою и Лазарем. Мы верим, что как Ты восставил тело Лазаря, так в последний день мира Ты восставишь и новую оболочку для нашей души - наше тело. Гряди же, Господи, гряди! "Осанна" - и мы Тебе вопием. Как знак победы над смертью мы будем держать в руках эти ветки, в которых после зимы пробилась жизнь, пробилась почка.

Эти ожившие ветки - символы неумирающей вечности; символ того, что и в нас, скованных грехом, забьет жизнь и соединит нас со Христом и вечностью. Так крепче же и выше держите эти знамена победы над смертью, эти символы вечности, символы нашего духовного воскресения и громче кричите: "Осанна! Гряди, Благословенный!". И отнесите эти знамена победы в свои дома и поместите их в самом почетном месте. Пусть они целый год говорят вам, что это - христианские трофеи, что вы в своей борьбе со грехом и смертью уже имеете залог успеха: Лазарь воскрешен, Христом упразднена смерть и торжествует вечность. Так не унывайте же! Для того, кто уныл, кто бросил борьбу с грехом, пусть эти ветви будут всегдашним упреком, что они замерли, что они не хотят идти вперед, за жизнью, что их не волнует вечность, что победа Христа для них пустой звук, что трофеи победы над грехом у них в пыли, что они - духовные дезертиры.

Воспоминание об огне, который вы зажжете при вербах, пусть пробуждает в вас целый год при взгляде на вербу и свечку радость и теплоту на пути к своему духовному воскресению, к своей вечности. Гряди же, Господи, гряди! Благословен, Ты, идущий спасти нас и дать нам вечность. Осанна! Осанна! Аминь.

1926 г.

Слово на Рождество Христово

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

В сегодняшний день, братия, с каким приветствием я могу обратиться к вам, как не с рождественской песнью: "Слава в вышних Богу!" Мы привыкли к этим словам, и они уже, может быть, мало дают нашему уму, но в эти рождественские дни песнь эта должна звучать как торжественный гимн Неба, потому что это песнь Неба. Ее пели ангелы, как сообщает евангелист Лука.

В этот священный момент церковного воспоминания, в рождественские дни, хотя вы и отвлечены своими занятиями, на миг отдайте свои мысли яслям, сердце сделайте вертепом и слейтесь с небесным хором ангелов и скажите: "Слава в вышних Богу!". Но я боюсь продолжать эту священную песнь, потому что не знаю, очищены ли ваши сердца, чтобы воспринять и другие слова: "На земли мир, в человецех благоволение". Я боюсь, что в вас слишком сильно мирское мудрствование, в свете которого эти слова есть величайшая ложь, величайшая фальшь и величайшее лицемерие.

Как понять людям, какой может быть мир? Какой может быть мир, когда вселенная подобна вулкану, когда кровопролитиям и воинам нет конца, когда мир - котел кипящий; война или приготовление к войне идут повсюду и вдруг - "благоволение в человецех"… "Одно лицемерие!" - говорит человеческий ум. Какое благоволение, когда земля содрогается от землетрясений и разъедается человеческой злобой и ненавистью? Выходит, песнь Церкви - ложь, лицемерие и фальшь, потому что мира нет. Тут что-то не так. Не могли ангелы возвещать ложь.

Мир на земле есть. Он принесен. Если в безбожном мире нет мира, мы громче должны кричать: "Слава в вышних Богу и на земли мир!" Люди и человечество не имеют мира, но тем хуже для них. Значит, они банкроты в сооружении мира. Если они отвернулись от мира, при чем тут Бог? Если люди так умны, что не нуждаются в благоволении, а сами создают хаос, злобу и ненависть, при чем тут Бог?

Мир принесен. И какой мир! Мир необъятной глубины, по сравнению с тем миром, который хотели люди. Люди хотят покоя в своих квартирах. Люди и теперь готовы навязать Христу роль повелителя, который своими распоряжениями, приказаниями устраивает мир, и его солдаты охраняют его. Христос не думал о мире, охраняемом солдатами, о покое ваших квартир. Напротив, имев в виду мир человеческого устройства, Христос говорил: "Разве мир Я принес на землю? Я принес не мир, но меч". Не сразу ли вслед за ангельскою песнью полилась кровь младенцев? Это Ирод восстанавливал мир. То был не Христос, а люди! Зачем же вы это относите к Богу? Божий мир - другой, а тайна его - иная.

Эту тайну в величайшем восторге воспевает Церковь: "Приидите, возрадуемся Господеви, настоящую тайну сказующе. Средостение градежа разрушишася, пламенное оружие падает, и херувим отступает от Древа жизни, и аз райския пищи причащаюся". Церковь объясняет: "Средостение градежа... разрушишася"… - вот какая война окончена, вот какой мир заключен: окончена война с Небом, оборона Неба от зла Земли.

До пришествия Христа Небо было как бы ограждено крепостной стеной от зла Земли и стоял, поставленный Богом, кордон - херувим, чтобы зло не перешло на Небо. Когда же на землю приходит Властелин и Творец - Иисус Христос, Он связывает зло - дьявола, объявляет мир и приказывает раскидать крепостную стену; приказывает снять охрану. Охрана у Источника жизни снимается, и херувим с пламенным мечом отступает от древа жизни. Небо открыто, и люди во всех своих немощах призываются в открытое Небо, чтобы вкусить сладость Неба: "Аз райския пищи причащаюся".

Если и ты хочешь усвоить мир Божий, прежде всего свяжи в себе зло, уничтожь внутренний разлад и раздвоение, которые разлагают жизнь. Зло и грех делают жизнь немирною, и поэтому ты сбрось их. Потом родись духовно, как родился Христос. После этого мир обнимет души ваши; мир как просветление души, как ее парение, как чистая совесть, как внутренняя примиренность. Более того, мир обрящут ваши внешние пути, как отражение внутреннего мира, потому что основой внешнего мира является внутренний, Христов мир.

Если люди не усвоили мира Христа, как у них может быть внешний мир? Мир повисает в воздухе. Вот почему лопаются все земные ухищрения в поисках мира - они обречены на постоянные неудачи. Укор, дерзко брошенный Христу, что Его мир фальшив, надо вернуть людям, миру, потому что их мир действительно призрачен.

Мира на земле нет - это правда. Его нет оттого, что люди отвернулись от мира Христа. В тоске об утраченном мире они не могут восклицать: "Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение!" Слава Связавшему зло и Принесшему мир.

Поклонитесь же от всего сердца убогим яслям Вифлеемским, сделайте свое сердце вертепом Господа, свяжите зло, родитесь духом, и в этом возрождении вы обретете внутренний мир, который отразится и на ваших внешних путях. На земле нет мира, потому что человек отвернулся от божественного мира. В тоске об утраченном мире пусть еще громче звучит в душе звучная ангельская песнь и будет живой молитва о том, чтобы Господь установил Божий мир в душах ваших.

"Слава в вышних Богу, и на земли мир, в человецех благоволение". Аминь.

Александро-Невская Лавра,
Свято-Духовская церковь
27 декабря 1926 г. / 9 января 1927 г.

Проповедь в Неделю о блудном сыне

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Братия, сейчас вы прослушали евангельский рассказ, мимо которого не пройдешь. Эго безсмертные слова Христа о блудном сыне. Я с благоговением, с восторгом, с изумлением останавливаюсь перед этим словом Христовым и вас приглашаю понять все величие этого слова.

Прочитанная притча известна, ее содержание нет надобности повторять. Эта притча безсмертна, потому что в ней рассказывается вечная история о блудном сыне, история сегодняшнего дня. Только нужно понять эту историю. Сын ушел от отца, ушел из дома и, уйдя из дома, заблудился, сбился с пути и пошел по распутьям, т.е. стал вести распутную жизнь. Главный смысл притчи - вечная история ухода человека от Бога, ухода от Отца. Посмотрите, с какой психологической тонкостью каждый штрих, каждое слово этого иносказания рассказывает нам эту историю отпада души от Бога, ухода из Отчего дома!

Обратимся к сущности. У отца два сына и меньший хочет уйти от Отца. Подумайте: от Бога отвращается ум молодой, незрелый, самонадеянный, кичливый. Только человек, совсем не знающий жизни, крайне самоуверенный, считающий себя в мире самодовлеющим началом, только незрелый юный ум, мнящий себя почти центром вселенной, бросает, подобно блудному сыну, вызов Богу. Уйти хочет не старший сын, а юнейший. Отворачивается от Бога незрелый ум, тот, который, отвергая высшее руководство Отца, хочет сам стать руководителем. Кто-то однажды сказал, что человек первую половину жизни живет для того, чтобы испортить себе жизнь, а вторую половину, чтобы каяться в этом.

История человеческой мысли подтверждает эту истину. Распространенное мнение, что зрелые мысли и наука уводят от Бога - это не утверждение, а, грубо говоря, научная "хлестаковщина", которая покоится на ребяческом выводе незрелых умов. Евангелие подчеркивает в этом иносказании мысль, что лишь незрелый, ребяческий ум отворачивается от Отца.

Сын предъявляет Отцу требование: "Дай мне моё!". Это иносказание, указывающее на причину, по которой человек уходит от Бога: "Дай мне моё!" Происходит ложное самоутверждение человека в жизни, т.е. человек ложно, фальшиво представляет свое место во вселенной. Он исключает себя из всей цепи мировой целесообразности, хочет стать самодовлеющим звеном. Это просто глупость, что притча и подчеркивает. Во-первых, даже экономически выгодно ли, разумно ли это требование сына к отцу? Выдели имение, разбей, раздели имущество, нажитое долгими годами, сплоченное крепко, и отдай мою часть...

Это бессмыслица с экономической точки зрения, так как последствие ее может быть только одно - обессиление хозяйства. Когда человек выключает себя из цепи мировой целесообразности и делает себя звеном самодовлеющим, он просто обрезает тот корень, откуда идет питание всей жизни и становится тем листом, который пущен на ветер и который становится игрушкой его малейшего дуновения. Он уходит в неизвестность, он кидается в пустоту. И разве само по себе требование выделения наследства разумно? Отец ведь мог бы ответить сыну: "А скажи, пожалуйста, разве ты наживал имение? Ты наживи, а потом уходи..." Человек пришел на готовое, пользуется дарами Отца, а потом требует: "Дай мне мое".

Братия, так очень часто бывает у нас всех. Человеческая ограниченность и самонадеянность всегда забывают, что человеческие силы и способности есть подарок, дар человеку, что человек им не хозяин. Он просто пользователь их, не больше. Подумайте: красота, скажем, талантливость, гениальность, та или иная способность, все это создали вы? Это все не преходящее, это Божие. Дар человеку, а человек только пользователь, чаще всего скверный пользователь... Значит, требование отрыва от той почвы, на которой выросло все человечество и на которой все только и имеет смысл - это абсурдное требование!

Дальше притча рассказывает, что же из этого получается. Человек, самоопределившись в жизни как нечто особое, необыкновенно ценное, уходит в "страну далече", как говорит Евангелие; или, как я сказал, в пространство, в неизвестность, без руля и без ветрил. Тут же приходят следствия. Какое же первое следствие? Человек расточает свое имение, говорит евангельская притча, совершает расхищение и остается совсем без пропитания.

Так и наша душа, когда он она отрывается от Источника жизни, расточает свои дары. Понимаете? Наполнения жизненной энергией нет, человек живет только тем, что он имел уже от природы, от Бога; идет только расхищение, самое беззастенчивое, когда человек безудержно, направо и налево, тратит те дары, которые получил от Творца! Разве притча не права? Разве вы не видите в жизни, что люди только и занимаются расхищением даров душевных, полученных от Бога?

Сын, ушедший от Отца, начинает блудить, т.е. ведет распутную жизнь. Так и душа, раз она сорвалась с естественной истинной дороги, выключив себя из общей цепи целесообразности жизни, она должна попасть только на распутье. Душа запутывается в дебрях, в которые она попала. Опять-таки в жизни это совершается кругом. Человек кидается сначала в дебри ума и, сколько человеческое худоумие выработало и будет вырабатывать до конца мира всевозможных иллюзий и всевозможных утопий и как будто бы крупных, солидных теорий, хотя в действительности это все блуждания, которым предается человек, оставив истинный путь. Дальше человек начинает блуждать по дебрям чувства, и дебри эти еще страшнее, и утраты на них души еще ужаснее. Я уже не развиваю эту мысль о блуждании человека по дебрям похоти и страсти, которые безконечны...

И вот приходит конец, когда имущество прожито, когда душа опустошена, когда каждый день ощущается пустота - наступает банкротство. Как наступает у людей банкротство материальное, так наступает и банкротство духовное, и притча отмечает это словами: "Изжившу ему все". Да, он все изжил, тут уже пустота... Но человеку нужно жить, физически существовать, опустошенная душа и обессиленное тело жаждут этой жизни, и притча называет эту жажду голодом: "И бысть голод крепок".

За банкротством должен прийти и голод душевный. Под влиянием этого голода блудный сын кидается на все, потому что он живет в теле уже низшими животными инстинктами и, чтобы спасти жизнь, он опускается до самых низин, берется за самое низкое занятие: пасет свиней. Живя с животными, он питается пищей свиней... Когда душа опустошена и банкротство ее осознано, когда из нее вытравлено все истинно душевное, в человеке просыпается один животный инстинкт. Из высшего существа он стал рабом! Из свободного творца жизни стал несчастным рабом или, как притча называет его, "наемником".

Он стал наемником своего животного инстинкта, стал рабом своей страсти, он живет только низшей стороной своего "я". И уму, и душе опустошенной нужно питание. Жить нужно, и животный инстинкт толкает душу на самоудовлетворение. Душевную пустоту, банкротство надо чем-то заполнить, и душа наполняет их суррогатами. Когда душа отвернулась от чистых родников бытия, от чистого хлеба, что же ему осталось есть? Желуди. Когда человек отверг откровения истины, которой жил мир тысячелетиями, когда он отверг источник жизни - Бога и Евангелие, как книгу откровения Божественного, что же ему осталось? И человеческое слабоумие вырабатывает множество суррогатов, которым сразу же придает роль нового евангелия.

Оно отвергает Божественные догматы, будто бы делающие человека рабом, приводит новые догматы и носится с ними, как с истинным знанием. Несчастное маленькое человеческое знание, которым заменяется Евангелие, люди выдают за новое евангелие и вдалбливают его положения в ваши головы, как новые догматы. Пища свиней! Одни суррогаты! Когда человек отвернулся от Бога и потерял возможность свободных жизнеощущений, полных чистоты, радости и счастья, возможных уже здесь, на земле, то что ему осталось? В своих жалких и безумных порывах он хватается за суррогаты жизнеощущений. Вот картина ухода души от своего Источника, от Источника жизни, вот картина блуда, т.е. блуждания души. Это подлинная трагедия души человека! Трагедия каждого дня. Весь мир охвачен ею, и вы все в той или иной степени разве не захвачены ею? И пусть, братия, головы ваши поникнут к земле...

Но не об этом только скорбите, что вы иногда идете этим путем блудного сына, - плачьте о другом. Плачьте о том, что у человека до конца дней его бывают закрыты глаза и он не видит, что уже расхитил богатство души своей, что он - нищий и голоден, что он - наемник, пасущий свиней, и живет только суррогатами. Вздохните же, братия, о том, чтобы и у вас открылись глаза, как они открылись у блудного сына, чтобы вам вместе с ним сказать: "Безумный я был... И что теперь?" Братия, вернитесь к Отцу! Аминь.

7(20) февраля 1927 г.

Слово в навечерие
Прощеного воскресенья

Братия, вы не знаете, какой сегодня день? Это день тоски о потерянном счастье. Сегодня день плача о потерянном рае. Все богослужение сегодняшнего дня, начиная со вчерашней всенощной, пронизано одной мыслью, объединено одним чувством - страшной тоски, невыразимой тоски, что ушел рай.

Эта тоска и этот плач облечены в церковных песнопениях в необычайно художественную форму. Плач Адама представляет церковь, но Адам - это коллективное лицо, это - человечество. О потерянном, неуловимом теперь счастье плачет все человечество, конечно, та часть его, которая сохранила еще совесть. Ну что человечество... О потерянном рае стонет, мечется, вздыхает вся тварь, как говорит апостол Павел в Послании к Коринфянам. Итак, братия, о потерянном рае плачет человек!

"Седе Адам прямо рая и свою наготу рыдая плакаше: увы мне, прелестию лукавого увещанну бывшу и окрадену и славы удалену. Но, о раю, к тому твоея сладости не наслаждуся, к тому не узрю Господа и Бога моего и Создателя; в землю бо пойду, от нея же и взят бых".

Так и мир, издерганный, усталый от безпутья, пусть сядет и плачет. Пусть он плачет о том, что обнажена душа, что безцельна, безрадостна жизнь и нет рая - рай ушел, дверь затворена.

"Создатель мой, - поет церковная песнь, - персть от земли приемы мя и живоносным дыханием одушевив, жива содела. И твари начальник быти на земле всем видимым и ангелом купно жителя". Здесь Церковь проводит ту мысль, что Творец жизни взял человека от земли, персть взял от земли и, Своим живоносным дуновением одушевив, поставил его на земле почти ангелом, "начальником всем видимым и ангелом купно жителя", т.е. назначил человека быть вместе с высшими существами- ангелами. "Сатана же лживый, сосуд змия употребив, снедию прельсти, и Божия славы разлучи, и преисподнейшая смерти предаде в землю мя", - плачет Адам.

Вечная история, вечная история души, трагедия падений, трагедия ниспадений, когда начальник - хозяин земли, распорядитель ее делается последним рабом жизни. Меркнет счастье, уходит оно! Как люди не понимают этой трагедии каждого дня? Верно вчера Церковь пела о том, как природа, неразумная природа, ответила на падение души первого человека.

"Солнце лучи скры, и луна со звездами в кровь преложися, горы ужасошася, холмы вострепеташа, егда рай заключися". Вот как неразумная природа ответила на первое ниспадение человеческой души.

"Как же ты, - обращается Адам к себе и через себя к каждой падшей душе, - не ощутила зла, как же ты не поняла обольщения, умом помрачилась, позавидовала красоте ада, врагу поверила? Вот плоды - твоя боготканная одежда свергнута, жизнь превращена в один плач, жизнь в слезах, жизнь в поте лица, жизнь, которая дает одни тернии и волчцы…" Так плачет Адам о потерянным рае, так плачет человек о потерянном счастье.-

"О раю святейший, мене ради насажденный; о раю честнейший, краснейшая доброто, Богозданное селение, веселие нескончаемое и наслаждение, слава праведных, пророков красото и святых жилище, о, как бы хотел я, - поет и плачет Адам, - на цветы посмотреть твои теперь; я цветов твоих не вижу. О луч блаженный! О сад божественный! Уже не вижу теперь доброты твоей. Рыдайте по мне ангельские чинове, плачьте о мне. О раю, шумом листьев твоих умоли Создателя, да отверзет мне враты…"

С какой трогательностью, с какой нежностью, с какой величайшей поэзией Церковь передает этот безсмертный плач Адама в назидание нам!

И ты, человек, на пороге поста, ты, усталый от жизни, сядь же у порога души твоей и плачь, плачь о том, что обнажена душа, безсмысленна жизнь и безрадостна. Нет рая, ушел рай, закрылись врата... Плачь о том, что ты наг, что ты грязен, что ты безсилен, безсилен до того, что не видишь даже всей наготы своей, и равнодушен к этому, ты холоден, у тебя даже нет слез о себе поплакать.

Сядь же у порога опозоренной души и имей силу хотя бы скинуть повязку с глаз; прогони тот туман, который застилает твои глаза и твою совесть и имей же силу хотя бы вздохнуть к Отцу вместе с Адамом: "Милостиве, помилуй мя, падшего, помилуй, помилуй!" Аминь.

7 марта 1927 г.

Что надо знать о дьяволе

Господи, благослови! Сегодня я буду говорить о дьяволе. Удивление? Понимаю вас. В ХХ веке, в период победного шествия научного знания, в крупнейшем городе страны - центре научных изысканий, откуда ежедневно радио разносит по всему миру клич торжества науки и материализма - и вдруг... в такой обстановке речь о дьяволе! Какой анахронизм! Какой пережиток! Ведь это - средние века!

Кто же теперь верит в дьявола? Даже люди верующие и считающие себя разумно верующими, или понимают евангельские и святоотеческие рассуждения о дьяволе иносказательно, т.е. под дьяволом разумевают грех и силу греха, указывая, что Спаситель говорит о дьяволе, приспособляясь к народным поверьям, или, в смущении за наивность Евангелия, просто пожимают плечами, не решаясь сказать свою главную мысль: "Это устарело для нашего времени", или же принижают церковное учение о дьяволе и, не зная, как его связать с жизнью, разделяют это учение поверхностно, имея самые смутные представления о сатане.

Пусть люди как хотят думают о дьяволе, а дьявол-то есть, и Христос в сегодняшнем евангельском рассказе говорит больше того: тог он не только есть - он распоряжается жизнью людей. Господь исцелил женщину, 18 лет страдавшую недугом, и, когда книжники задали Христу искусительный вопрос, почему Он со- вершил исцеление в субботу, Господь ответил: "Вы в субботу отвяжете осла, чтобы напоить его? Так вот, я развязал женщину, которую сатана 18 лет держал связанной".

Видите? Сатана не только есть, а действует так, как будто он - хозяин жизни. Не будем, однако, углубляться в вопрос о бытии дьявола... Это привело бы нас к изысканиям, неуместным для богослужебного поучения, а возьмем наиболее наглядные доказательства этого бытия, как теоретические - от нашего ума, так и практические - от жизни.

Вот доказательство от ума. В безсмертие души вы верите? Верите. И значит, по смерти душа живет? Да. Значит, злая душа, испорченная, мрачная, темная, такой и переходит? Ясно. Так вот такая черная душа и есть дух тьмы. И уходит он в мир злых духов, подобных себе. Так как этот мир - мир разумных существ, то он должен иметь и имеет свою организацию, свои идеалы, задачи и цели, свои способы действия, способы жизни.

Святая Церковь верует, что во главе этого мира стоят родоначальники его, первые отпавшие от Бога духи зла, пронизанные ложью, спаянные злобой, умудренные тысячелетним опытом. Их задача - борьба со Светом. Их руководство всем миром злых духов клонится к ведению конечной борьбы с царством Правды, т.е. царством Христа. Отсюда вся жизнь мира есть борьба с добром, насаждение зла или греха, потому что зло и грех - понятия тождественные. И мир добра насыщен невидимыми духами зла, все существование которых преследует одну цель: погасить Свет, уничтожить добро, насадить везде ад, чтобы всюду было торжество мрака и ада. Вот самые основные понятия о царстве зла и его насельниках. Это совершенно реальное царство!

Теперь хоть одним штрихом подойдем к его бытию практически, т.е. от опыта жизни. Опять-таки, избегая длительных ссылок на опыт, остановимся на двух явлениях жизни. Вы наблюдали в себе, в окружающих, - если только, конечно, вы умеете вглядываться в жизнь, - силы действующие в человеке, помимо его воли и даже помимо его сознания! Такие состояния бывают на каждом шагу. Это все состояния страсти, состояния похоти, плотской чувственности, состояние гнева, страсти к вину, игре и т.д. Имя им - легион! Состояния, когда человек себе не принадлежит, а влечется, как связанный, безсильный и безвольный, как раб, послушный чьей-то чужой воле.

Наука, конечно, не назовет эту силу злом и сатаной, она назовет ее физической и психической наследственностью, патологией, психозом и т.п. Но это поверхностное объяснение!

Когда человек "влечется" против воли, против сознания, когда он мучается, страдает, борется и все-таки безсилен, когда эта сила совершенно объективна в человеке, как второе "я", когда она сознается как что-то чуждое мне и враждебное, тогда научное объяснение мало что дает. Нет! Церковь, руководимая словом Божиим, говорит короче и проще: тут в человеке чужая сила, тут сила разрушения и зла, тут человек уже не свободен, он связан дьяволом, тут - сатана.

Да и помимо страстей сила зла и тьмы иногда проявляется у людей, по-видимому, совершенно обычно. Она проявляется, когда зло не выносит Света, с которым ему приходится сталкиваться. Например, почему распутная женщина не выносит присутствия величайшей стыдливости и целомудрия? Сейчас же у нее рождается злоба. Почему бывают случаи, когда мать или отец поносят, преследуют свою дочь или сына, если они встали на Божий путь? Кажется, если дочь пойдёт "гулять", им легче, нежели она будет всё время в храме. Почему это? Почему у людей при встрече с духовным лицом или даже со светским церковным человеком просыпается дух злобы? Казалось бы, человек кроткий и приличный по виду и ведет себя не задорно, смиренно, а против него неистовствуют. Почему? Да это все явления одержимости под влиянием силы зла. Тьма не выносит мира, отрицающего ее, и поднимает злобу ада.

Итак, темные духи зла существуют, и они вторгаются в нашу жизнь. И если вы не учитываете этой реальности зла, вторгающейся в вашу жизнь, вы совершаете две величайшие ошибки.

Первая ошибка: человек уничтожает христианство, обезсмысливает его, вынимает его душу, делает христианство мертвым, ненужным. Так в наше время христианство и стало пустотой для очень многих, называющих себя христианами. В чем смысли христианства? В возрождении человека через уничтожение в человеке зла. В чем смысл прихода Христа? В борьбе со злом, в уничтожении зла, в победе над сатаной, освобождении человека от силы зла и его спасении. Апостол так и говорит: "Дабы смертью лишить силы имеющего державы смерти, то есть диавола". (Евр. 2, 14).

И если вы из дела Христова выкидываете, в силу своего маловерия и рассудочности, борьбу с диаволом и победу над ним, то вы уничтожаете силу христианства. Вы низводите тогда Христа на роль возвышенного моралиста, учившего добру, и только. И если вы в свою жизнь, как христиане, не введете борьбу с диаволом, то вы - мертвецы в христианстве. Оно вам ничего не дает, и будете вы холодные, пустые, сонные, скучные, ничего не получающие от Христа и Церкви. Это так и есть! Разве большинство христиан не таковы? Разве большинство не безжизненны? Так и должно быть!

Совершается и вторая величайшая ошибка, когда из жизни христианина улетучивается мысль о дьяволе и необходимости борьбы с ним. Тогда человек сам отдает себя стихии зла, отдает свободно и добровольно. Происходит следующее: человек думает, что всё кругом спокойно, врага нет, и он безпечен, живет без оглядки, силы души спят, все душевные движения принимаются как свои, как естественные. Этим состоянием людской безпечности и пользуется сила зла, ибо для неё нет никаких препятствий. Души покойны, души безпечны, души открыты… Бери человека голыми руками без сопротивления. Трагическая картина! Человек уверил себя, что врага нет - всё происходит по естественным законам. А враг смеется… Свободно приходит, когда всё открыто, и хозяйничает.

Один французский писатель (Гюисманс) сказал изумительные слова: "Величайшей победой дьявола было внушить людям, что его нет". Слышите? Да, это величайшая победа сатаны. Это он внушил. Какой дьявол?! Да его же никогда и не было, и нет! Это старый глупый предрассудок! И дьявол отошел в сторону. А теперь он зло смеется. Его нет, врага нет… Долой внимание, предосторожность! Он будет хозяйничать. Перед ним всё открыто, приходи и в человека и делай с ним, что хочешь. Случилось подобное тому, как если бы воры и бандиты уверили людей, что их нет, что воровства никакого нет. Люди бы открыли настежь двери, предались безпечности. О, как расцвели бы тогда кражи и преступления! Да, в материальных делах люди умно запираются на десять замков, охраняют добро, а сберечь добро души не додумаются. Душа - проходной двор. Все настежь. Воришек боитесь, а духовный бандит вам не страшен!

И никакие оправдания не помогут людям. Растлитель и похититель их жизни, их непримиримый, страшный враг - есть. Он без устали делает свое дело. Люди связаны им, они - его послушные рабы. Не говорите: "О, если б нам поосязательнее увидеть его и убедиться что он есть!" Увидеть его легко. Научитесь смотреть. Вы смотреть не умеете! Вы слепы. Вы себя не видите, а как же вы хотите увидеть дьявола? Вот вы научитесь сперва себя видеть и тогда, поверьте, вы увидите дьявола.

Молитесь же, чтобы вам послал Господь добрый ум, трезвую совесть, открыл ваши внутренние глаза, чтобы не забывать вам никогда о своем исконном враге, всегда быть готовым к борьбе с ним, сторожить входы в свою душу, и тогда сила Божия будет одесную вас, и не будет душа ваша связана сатаной, как была связана им евангельская женщина.

Да дарует же вам Господь по молитвам вашего светлого духа - ангела-хранителя вашего избежать дьявольского рабства и быть свободными чадами Божиими, созидая свое спасение во Христе Иисусе Господе нашем, Которому слава, честь и поклонение во веки веков. Аминь.

Александро-Невская Лавра,
26 ноября 1927 г.

Слово о молитве

Для живой христианской души естественна устремленность к Богу. Устремленность к Богу находит свое выражение прежде всего в молитве к Богу. Молитва есть обращение к Богу, беседа с Богом. Следовательно, для ищущего естественно обратиться к искомому, для любящего - отдаться любимому.

Но хорошо молиться очень трудно. Что это значит? Казалось бы, при устремлении души к Богу молитва как естественное выражение устремленности должна вылиться из человеческой души свободно, без напряжения; молитва должна быть счастьем для человека, как естественно обращение любящего к любимому при земных отношениях людей и как оно для любящего радостно и легко. Очевидно, если молитва к Богу стала для человека непосильным трудом, - это результат того, что в нас нет такой устремленности к Богу и захвата любовью, какие имеют место в земных отношениях людей, когда обращение к предмету влечения совсем не труд, а счастье и удовлетворенность.

Вот причина труда молитвы. В нас нет захвата любовью, потому что душа наша не может собраться с силами, она - больна и расслаблена.

Что же нам делать? Ждать, когда придет любовь, когда придет захват, когда душа соберется с силами? Казалось бы, так. Нет, не так! Если тело болит и расстроено, то его лечат, чтобы к нему вернулись силы. А ведь для души лекарства не нужны. Для души

подателем сил, целителем ее расслабления является Бог. И несобранность души, и отсутствие захвата, и трудность молитвы приходится лечить тем же обращением к Подателю Его цельбы, т.е. той же молитвой. Значит, не приходится ждать, когда придет молитва. Тут-то и получает свое место искусство молитвы.

Какое это великое искусство! Ради него отдавались жизни; для обучения ему передавались глубочайшие постижения пережитого. И они хранятся Церковью в сокровищнице подвижнических творений.

Одним из больших врагов хорошей молитвы является рассеянность, когда человеческий ум, быстротечный, как крылатый конь, не сосредоточивается на словах молитвы, а перебрасывает сознание от одной мысли к другой. Или бывает, когда помимо слов молитвы, мысль неотступно преследует какой-нибудь навязчивый помысел и нет от него избавления. Или бывает, что слова молитвы совсем плохо проникают в сознание, оставаясь на периферии мысли и не захватывая души, они идут, как обязательный урок, и молитва почти механична.

Как бороться с этим?

Способы борьбы с помыслом во время молитвы распадаются на две группы. В первую войдет перечень общих условий, обеспечивающих в молитве сосредоточенность и устойчивость мыслей, каковая сама по себе будет гарантией твердого порядка мыслей и будет содействовать успешной борьбе с нежелательным помыслом, проникшим в сознание. Во вторую группу войдет перечень средств, условно обеспечивающих устойчивость помыслов, указывающих, как выправить сознание, если враг уже ворвался и разбрасывает молитвенную мысль.

Первым условием доброго порядка мысли и успешности борьбы с сумятицей мыслей будет твердость христианской идеологии молящегося.

Конечно, христианская идеология предполагается в христианине сама собой, и она нужна верующему человеку на каждом шагу его жизни, особенно в доброй молитве. Она нужна для того, чтобы глубже входить в слова молитвы, быстро воспринимать их своею мыслью, как свое, как имеющее связь со всем своим. При глубоком понимании естественно создается захват молитвой, хотя бы и умственной, так как сознанию дается пища для него привычная и ценная, которой он дорожит и к которой сам тянется.

Вот почему мы и говорит о твердой идеологии, т. е. верующему надо с отчетливостью иметь: а) полное христианское мировоззрение и б) с такой же чёткостью знать, почему он лично в жизни воспринял это мировоззрение, не сойдет с него ни на шаг и будет поступать согласно ему.

Вторым условием доброй молитвы будет перевод идеологии в жизнь - воспитание христианского настроения, христианских навыков, недопущение в себя ничего расслабляющего, т.е. созидание христианской жизни.

Опять-таки предполагается само собой, что в каждом живом христианине должно быть стремление к христианской жизни. Эта связь жизни и веры нигде так не ощущается, как в молитве. Чем глубже разрыв между принятием христианской идеологии и действительностью, тем неустойчивее молитва и, наоборот, чем теснее связь веры и жизни, тем цельнее молитва.

Воспитание христианской жизни на основе христианской идеологии - это дело всей жизни, христианский подвиг. Для успеха в нем есть свои средства и свои способы. Рост в этом подвиге дает сразу же рост молитвы. Без него нет фундамента для молитвы.

Теперь о способах удержать устойчивость мысли в самом процессе молитвы. Их можно назвать несколько.

1. Надо приступить к молитве в совершенно спокойном состоянии духа (в житейском смысле), т.е. когда душа, мысли не расстроены, не отвлекаются какой-то заботой, каким-нибудь неотложным делом, не ввергнуты в гнев или в иную страсть и не находятся в плену. Потому лучше для молитвы назначить определенный час дня и определенное количество времени, чтобы не искушаться помыслом: "Когда-то я успею сделать и то и другое?" Когда для каждого занятия будет установлено свое время, тогда помыслу житейских забот не будет оснований смущать молящегося. Когда при душевном волнении душа сама просится к Богу, например в скорби или в радости, тогда сама устремленность души подсказывает возможность и даже желательность молитвы.

2. Вставши на молитву, не надо обременять сознание мыслью, что надо что над выполнить какой-то определенный молитвенный урок, задание, правило. Если такое сознание будет преобладающим, то враг будет искушать мыслью: "Успею ли я? Надо торопиться... Как много осталось..." Этим враг вносит сумятицу в мысли и поверхностную торопливость и рассеянность.

При житейской занятости исполнение молитвы лучше связывать с определенным количеством времени, а не с количеством прочитываемых молитв, т.е. надо сделать так: по тщательном обдумывании и по совету с духовником положить себе ежедневно на вечерней молитве прочитывать установленное правило. Предположим, что тщательное, неспешное выполнение его требует час времени, и вы в своем обиходе выделите этот час.

Старайтесь приступать к молитве с мыслью, что вам надо поплакать перед Господом во время молитвы, а сколько вы успеете прочитать молитв - это неважно. Если вы не будете искушаться мыслью: "Успею ли я так много?", то увидите, что и молитва будет глубже, и вы будете успевать все выполнить, да еще от себя помолитесь своей молитвой.

3. Когда при рассеянии мыслей или обуревании каким-либо помыслом слова молитвы плохо усваивается сознанием и механичны, хорошо добиваться полной сознательности повторением одной и той же фразы и мысли молитвы, принуждая сознание проникнуться этой мыслью. Причем повторять одну и ту же мысль с напряжением на ней сознания надо до тех пор, пока все сознание целиком не уйдет в эту мысль, отчего в душе появится удовлетворенность, что она овладела умом, подчинила его, и он послушен в ее руках.

Когда повторением одной фразы достигнете этого, тогда можно продолжать чтение молитвы далее. Так бывает не один раз в процессе молитвы. Надо сейчас же прерывать скачок мысли в сторону и, принуждая сознание через настойчивое повторение одной фразы, одной мысли, заставить свою мысль вернуться на правильный путь и опять подчинить ее себе.

4. Когда при длительном неотступном обуревании каким-либо помыслом: например, когда упорно напрашивается мысль о каком-нибудь уклоне в поведении, о заинтересованности кем-либо или чем-либо, о всевозможных планах на будущее - можно дать видимое удовлетворение помыслам, как бы уступать им, а в действительности обезоружить их, а себя укрепить. Тогда можно прервать молитву и дать ход помыслам, как бы вступая с ними в беседу: "Хорошо, а дальше что, дальше что?" И помысл приведет к самоистреблению, потому что если идеология верующего крепка и подвигом жизни настроение его определено, то, конечно, чем дальше полет развитие помысла и предполагаемого им чего-то нового и заманчивого, тем больше будет обнаруживаться расхождение между предполагаемым и тем испытанием, чего держится христианин.

Таким образом, отпущенный на волю помысл сам заведет мысль в тупик, обнаружит свою внутреннюю лживость и тем обезсилит себя. Тогда исчезнет и запретность помысла (он удовлетворен) и пропадет заманчивость его. От помысла останется только фальшь, сулящая золотые горы и гиблая в своем существе. Мы как бы уступили врагу, но с "коварной" целью - вскрыть его "фонды" и посрамить, а самим ещё больше укрепиться в своем вечном и непоколебимом.

5. Хорош для упражнения мысли при молитве такой способ ее возношения, который по опыту дает большую сосредоточенность, т.е. если сосредоточенность лучше достигается, когда у молящегося перед глазами текст молитвы, то пусть он молится, имея всегда перед собой книгу. Если же он лучше сосредоточивается, когда его ничто не рассеивает, даже зрение, то пусть замыкается в своем уме и книгой пользуется лишь для отрывочного наполнения слов молитвы (особенно когда молитвы знакомы).

6. Для привития сосредоточенности в молитве стоит еще держаться и такого порядка: если при молитве в сердце развилась сердечная теплота, устремление души к Богу, то надо остановиться на тех словах молитвы, которые особенно глубоко переживаются душой и захватывают ее, и присоединить к ним свои слова молитвы; когда же горение души удовлетворено, продолжать книжные слова молитвы. Однако тут надо руководствоваться и таким соображением: если вы ведете положенную молитву, то при переходе на молитву от себя нельзя перескакивать на другие предметы, чтобы не было безпорядочности в молитве, а воздыханиями своей души углублять ту мысль, которую вызвала у вас молитва.

Иное дело, когда по исполнении положенной молитвы душа разгорелась и просит своей молитвы. Тогда надо дать ей полную свободу молиться такими воздыханиями, которые Бог положит ей на сердце. Сердечная молитва не по книжке, а от себя всегда должна быть удовлетворяема и не стесняема ни предметами, ни временем, потому что эта молитва полной сосредоточенности, когда Господь незримо ощущается; душа как бы предстоит Ему и отдается Господу без отвлечения в сторону.

Вот, с Божией помощью, какими способами можно направить себя при молитве и бороться и с рассеянностью, и с обуреванием помыслом. Однако надо всегда помнить, что на указанные средства нельзя смотреть, как на медицинские средства, которые неминуемо принесут желанный результат даже при их механическом применении.

Надо пояснить, что молитва всегда остается подвигом, который

совершается с великим трудом и только с помощью Божией.

Наш долг смиренно молиться, молиться с возможным духовным искусством, не ослабевая и не смущаясь тем, что при нашей человеческой немощи молитва наша всегда будет недостаточной и неровной.

Бывают дни, когда Господь за наш искренний труд дает нам великое утешение в молитве, когда душа переполнена и крылата и нет для нее тела и земли; а бывают дни, когда немощь Адамова обнаруживает свои права... То придет душевная усталость, то физическая болезнь и усталость, и тогда ум скован и не может войти глубоко в молитву, и вздохи безжизненны и слова вялы. Но не надо огорчаться и падать духом! Надо все равно с постоянством "воздавать молитву Господу, уповая, что к Богу не изнеможет всяк глагол", возносимый в вере. Аминь.

Слово на рождество Христово

"Рождество Твое, Христе Боже наш, воссия мирови свет разума..."

Возлюбленные! Вот она знакомая, дорогая сердцу и волнующая песнь рождества. Вы только что слышал ее и ответили на нее крестом и поклоном приветствия Бога, как будто отдернулась завеса будничной жизни, и в жизнь ворвался столп ослепительного света и залил все. И все засияло, все засверкало!

С первых же слов рождественской песни волнующая тайна рождества заливает все чарующим светом. Это тайна открытия на земле Божественного Света. Рождество Христа засияло во вселенной Светом Разума. Свет Разума - Слово. Явление Божественного Разума - явление Бога Слова. Господь воплотился и пришел в мир, а в мире восторжествовал животворящий Свет Разума.

Рождество Христа - праздник явления Света. Это - праздник нового, второго творения жизни через влитие в нее Божественного Света. Эту мысль раскрывает нам св. апостол, который говорит, что до явления Света Разума, когда был нарушен контакт человека с Богом и человек был предоставлен самому себе, люди были объяты мраком тьмы. Этот мрак обволакивал всю человеческую жизнь. И запутался, и погиб маленький человеческий разум, погибло человеческое сердце, а с ними и вся человеческая жизнь. Но лучше скажем об этой безотрадности потерянной жизни словами самого апостола.

Поскольку люди "не заботились иметь Бога в разуме", не заботились руководствоваться светом, "то предал их Бог превратному уму", предоставил путаться во тьме заблуждения. Они "осуетились в умствованиях своих… заменили истину… ложью", свет - тьмою. За то, что люди не приняли любви истины, послал им Бог "действие заблуждения, так что они буду верить лжи" (Рим. 1,21, 25, 28, 2 Фес. 2,10-11).

Ложь, как тьма, окутала всю жизнь. Произошло полное извращение понятий, взглядов, убеждений, мнений и даже простых представлений, так что явная ложь казалась истиной. Так безславно погиб человеческий ум, лишенный руководящего Света Разума - Бога. Так же безнадежно погибли и совесть, и сердце человеческое. Об этом тоже скажет апостол: когда люди потеряли Свет Истины, тогда "омрачилось несмысленное их сердце" (Рим. 1,21) и началось блуждание человека во тьме. Святой пишет: "И предал их Бог в похотях сердец их нечистоте" (Рим. 1,24).

Нечистота разлилась по всей земле. Апостол открывает нам, что делается с землей, где погас Свет Разума и где оборвалось "животворящее" попечение Бога. Вся мировая история, особенно в эпоху морального упадка человечества, есть прямая иллюстрация к словам апостола Павла. Как живая характеристика земли, лишенной творческого света, звучат того же апостола:

"Они (люди земли вне Бога) исполнены всякой неправды, блуда, лукавства, корыстолюбия, злобы, исполнены зависти, убийства, распрей, обмана, злонравия, злоречивы, клеветники, богоненавистники, обидчики, самохвалы, горды, изобретательны на зло, непослушны родителям, безрассудны, вероломны, нелюбовны, непримиримы, немилостивы" (Рим. 1,29-31). И вот эту среду разложения осиял Свет Разума…

Братия! Эго Бог, Бог - Слово. Это рождение Божественного Разума. Это осияние Его Света. Это творческое начало жизни. От Него - свет человеческого разума, свет совести как немеркнущей звезды.

Человек, невольник тьмы, умоли явившегося Христа подать тебе искру Света Разума и через неё

осветить свою темную жизнь и впитать в себя Божественный Свет как истину жизни и как ее правду. Когда в душу проникает хотя бы искра Святого Разума, Божьего Света, тогда человек "звездам служащий", т.е. живущий до стихиям земли, увидит в самих этих стихиях хотя бы тень величайшего Устроителя и Промыслителя жизни - Бога, и, руководимый искрой Света, потянется к Солнцу Правды, в стихию Бога.

"Звездою учахуся Тебе кланяться, Солнцу Правды, и Тебе ведети с высоты Востока". Человек устремится познать Тебя, пришедшего, как заря жизни, с Востока. Познавши, человек поклонится Тебе, как Солнцу Правды, отогнавшему мрак, прекратившему

безплодную суету жизни и подавшему нам свет, тепло и блаженство.

Вот, братия, какова мысль сегодняшнего радостного торжества. Сегодня праздник Света жизни! Праздник явления Бога-Слова, Света Разума. Праздник явления Света как творческого возрождающего начала жизни.

И сегодня - праздник жизни! Сегодня восходит Солнце Разума. Сегодня рождается Христос, наш Свет и Спаситель наш, все оправдание наше. Господи, слава Тебе!

Слава Тебе, Воплотившемуся! Слава Тебе, изгнавшему мрак и грех! Слава Тебе, явившему нам Божественный Свет! Слава Тебе, осиявшему Своим Светом вселенную и нашу грешную землю! Слава Тебе, Солнце Правды, осиявшее и нас Твоими лучами!

Взойди же, Солнце Правды! Гряди, Господи! Освяти наши души! Спаси нас явлением Твоим! Аминь.

Слово на Крещение Господне

Сегодня, братия, я опять утомлю вас. Сегодня я хочу закрепить в вас истину, о которой говорил вам в прошлый раз. Я говорил о том, что с пришествием Христа началось новое Царство и что в Крещении Господнем было как бы творение нового человека, что Христос - это новый Адам и от Него пошли новые люди и началась новая жизнь. Эта истина очень важна для вас, потому что и вы призываетесь в новое Царство для этой новой жизни.

Я вас, братия, спрашиваю: где же у вас эта новая жизнь? Гниение, разложение... А люди? Как они живут? Они живут, зараженные ужасными болезнями; это - больные люди. Все они на 99% только называются христианами и живут, не имея никакого представления об этой обновленной жизни.

И я, как последний сомневающийся скептик, спрашиваю: где же эта новая жизнь? Есть она или нет? Может быть, эти построения - лишь мечты, утопия, иллюзии богословов, а на самом деле ничего нет? Может быть, это одни красивые фразы о новой жизни и даже сказки, которыми мы себя тешим?

О, если бы так это было! Как хорошо и легко нам было бы жить, если бы не было никакой другой жизни.

Мы живем скверно, в грязи... Сюда приходим отдохнуть, успокоиться, очиститься от грязи, утешить себя мыслью, что мы наследники Царствия Божия. А потом уйдем отсюда снова в грязь. Удобно и приятно развлекаем себя, как дети, сказками о далеких царствах, добрых феях и необыкновенных принцах. А на самом деле ничего нет; сказки слушать безобидно...

Братия, а вдруг это не сказки? Что тогда? Может быть, новая жизнь идет мимо вас? Может быть, есть эта новая жизнь, и вы по-прежнему слепые, глухие, по-прежнему в грязи...

Я отвечу, что тогда! Отвечу вам словами Самого Господа, Который сказал: "Если бы Я не приходил к вам, если бы Я не говорил вам, вы греха бы не имели. Если бы вы не знали об этом новом царстве и прошли мимо него - с вас нечего спрашивать. Но теперь, когда вы знаете, когда пришел Свет к вам - вам нет никакого оправдания".

В другом месте, в беседе Христа с Никодимом, Он говорит о смысле и тайне Царства Божия: "Я пришел не судить мир. Я не суд принес, Я пришел спасти человека". Однако Евангелие добавляет, что Суд человеку будет.

Да, придет для вас осуждение, и оно уже есть. Вы осуждены уже тем, что пришел Свет, который не принят. Я приведу в пример аналогии из жизни. Белое пятно всегда видно на темном. До Христа была тьма и все было так, как будто и должно быть. Но вот пришел Свет и сразу стало заметно, где свет и где тьма. И где же вы: в свете или во тьме? В этом-то и есть ваше осуждение, потому еще раз повторяю, нет вам оправдания в вашей безобразной жизни.

Теперь давайте проследим, смотрел ли Христос на Свое время как на начало новой жизни и видел ли Он эту новую жизнь в людях? Оказывается, видел, чему есть два доказательства.

Первое доказательство дано в Назарете после первого выступления Христа на проповедь. В одну из суббот Господь пришел в синагогу и встал на место, откуда обыкновенно читали Священное Писание. Прислужник принес Ему книгу пророка Исаии (61,1-2). Господь раскрыл ее и прочел: "Дух Господень на Мне: его же ради помаза Мя благовестити нищым, посла Мя исцелити сокрушенныя сердцем, проповедати плененным отпущение и слепым прозрение, отпустити сокрушенные во отраду, проповедати лето Господне приятно" (Лк. 4,18-19). Христос прочел эти слова и закрыл книгу. Тогда, говорит Евангелие, воцарилось молчание, и все взоры устремились на Него. Все недоумевали и как бы спрашивали: ну, а что дальше? К чему эти слова и какое они имеют к нам отношение?

Господь выдержал паузу и говорит: "Лето Господне приятное наступило воочию, т.е. посмотрите вокруг себя, посмотрите, что делается. Забила другая, новая жизнь, которую Я принес людям. Разбитым сердцам, разбитым жизням Я даю новые силы. Истерзанным и измученным Я даю покой. Пленникам зла и страстей даю освобождение, полную свободу. Нищим духом, вычеркнутым из жизни, Я даю новые силы. Лето Господне приятное наступило воочию, ибо забила новая жизнь!" И все свидетельствовали: да, так.

Заметьте, братия, что свидетельство исходило не от друзей, а от врагов Христа. Кто при этом был? Книжники и фарисеи - враги Христа, которые пришли в синагогу послушать закон Моисеев. Тем не менее они подтвердили: да, новая жизнь началась. Они не могли не согласиться, что действительно происходит что-то странное, начинается какая-то необыкновенная новая жизнь.

Второе доказательство исходит опять-таки от Самого Господа, и взято оно Им не из пророчеств, а из самой жизни. Это доказательство относится ко времени воскрешения Христом сына вдовы Наинской (Лк. 7,12-16). В то время уже пошли в народе разговоры о Христе как о необыкновенном человеке, и дошли они до учеников Иоанна Крестителя. Среди них возникло ревнивое чувство. Они так любили Иоанна, что стали спрашивать: "Кто же этот Второй?" Они идут к Иоанну и спрашивают у него: "Кто это?"

Иоанн, желая рассеять их сомнения, говорит: "Пойдите и спросите у Него. Что проще? Самого спросите". Ученики Иоанна идут и прямо ставят вопрос: "Говори, Кто Ты? Ты - тот Мессия, Которого мы ждем? Это Ты? Или нам ждать другого?" (Лк. 7,17-20). Христос не говорит, что о Нем написано пророками, а отвечает: "Пойдите, скажите Иоанну... слепые прозревают, хромые ходят, прокаженные очищаются, глухие слышат, мертвые воскресают, нищие благовествуют" (Лк. 7,22). Посмотрите, неужели вы не видите, что творится вокруг вас?

От этих доказательств следует перейти к современности и посмотреть, как теперь проявляется эта новая жизнь и где эти новые люди? Но слово мое и так уже слишком пространно и поэтому вопросу о новой жизни в современности я посвящу отдельную беседу.

А сейчас закрепите в себе все сказанное и эту истину восприимите с радостью и трепетом. С радостью, потому что вы призываетесь в это новое Царство, и с трепетом, потому что вы должны ответить, есть ли в вашей жизни хоть маленький росток этого нового Царства.

Я с настойчивостью вас спрашиваю: так что же, есть или нет? Вы живете по первому Адаму или по Второму? Вы на пути или на безпутье? Братия, может быть, вы заблудились на распутьях жизни? Остановитесь, отдохните, стряхните грязь и пыль и тогда, свободные, пойдите по иному пути в новое Царство Отца Небесного.

"Блажен, кто не соблазнится о Мне", особенно в настоящее время. Аминь.

Александро-Невская Лавра,
Свято-Духовская церковь
5/18 января 1927 г.

Слово на Сретение Господне

Возлюбленные! И сегодня тоже большой праздник Света! Если он не вызывает в вас живого чувства ко Христу, если вы чтите в нем только событие младенческой жизни Господа, так это потому, что вы не вникли мыслью в сегодняшнее и не вошли в него душой.

Сегодняшний праздник нам, грешным людям, должен быть ближе прошедших праздников Рождества и Богоявления. То были праздники Света явившегося. Сегодняшний праздник - праздник Света, воспринятого человеком. Все мы, знаменованные Светом ("Свет Твой, Господи, знаменася на нас"), зовемся к принятию Света. Сегодня - праздник воспринятого Света, праздник Симеонов, праздник душ, озаренных Светом.

Вот ныне какое радостное торжество. Свет не только явился вселенной, Свет осиял человеческие души. Они "сретили" Бога. Нашли, увидели и приняли Бога, и Свет "назнаменовался" на них. На них легла славная печать Божьего Света.

Церковь так понимает сегодняшнее торжество: "Ты - Свет во откровение языков". Она прославляет озаренных: "Ты - слава людей Твоих"; Ты - слава людей осиянных. Они стали Твоими. Они - Твои новые избранники, новый Израиль.

Братия, вы видите теперь, как должен быть близок нам сегодняшний день сретения Бога. Он будит в нас немеркнущий идеал жизни, центр наших земных стремлений и указывает на возможность его осуществления - озарение Светом Бога и влитие в Него.

В этом празднике связывается начало Божьего дела с его концом. Рождество и Крещение - начало: явление Света и Бога. Сретение - завершение: принятие человеком Бога, озарение его и влитие в вечность.

Братия! Блажен и триблажен Симеон! Счастливы все души, встретившие Бога и увлеченные в Его Свет. Стремитесь и вы. Бегите, ищите! Для всех уготовано откровение Света. "Ты Свет во откровение народов!"

Итак, бегите из тьмы, облекайтесь Светом, не бойтесь подвига, крещения огнем. Не бойтесь насилия над собой при преодолении тьмы и греха! Больное вырезается с болью... "Без пролития крови, - говорит апостол, - не бывает прощения" (Евр. 9,22), без подвига не бывает победы.

Не ослабевайте, если немощи вашей души тянут вас вниз, и борьба за Свет становится очень тяжелой и длительной. Это борьба всей жизни. Не ослабевайте! Молите Подателя Света, чтобы Он потерпел ваше безплодие.

Как Симеону было обещано, что он не умрет, пока не увидит Христа, так и вы молите Подателя Света, чтобы не оборвалась нить вашей жизни, пока не свершится озарение. Боритесь за него с настойчивостью и постоянством! Пусть душа, познав Свет жизни - Бога, безудержно Его ищет и рвется в Его Свет. Пусть неуклонно идет осветление души! И будут тогда раскрываться глаза души и расправляться ее крылья, и тьма станет мерзкой и невыносимой, а Свет Бога - зовущим, ласкающим и неистребимым.

Душа уже не оторвется от источника своей полноты - Бога и не променяет Его ни на какие иллюзорные блестки земли, как бы ни были они фееричны, потому что если душа встретила Бога, то в ней самой происходит рождение Света как стихии Бога ("Бот есть Свет", согласно апостолу Иоанну), единственной стихии жизни, вне которой - тьма и смерть.

Когда совершается озарение души, когда в душе потечет новая жизнь Света, тогда изменится все наполнение жизни души. Тогда перед ней откроется во всем своем величии покоряющий мир Бога и только тогда она ощутит, как животворящ Свет Бога как Божеская сила, разлитая во всем мироздании. Тогда душа почувствует, как этот Свет наполняет все ее бытие, как он изменяет все вещи мира, и душа поймет, как каждая точка мира находит свое завершение только во влитии в покоряющую стихию торжествующей Истины - в стихию вечного Бога.

Вот когда совершится это озарение души, тогда она воскликнет Богу словами праведного Симеона: Господи, истинно, истинно увидали глаза мои то "спасение Твое, которое Ты уготовал пред лицем всех народов" (Лк. 2,30-31).

Господи, Ты милосердный, взыскал Свое творение. Ты всех зовешь, всем открыл непостижимые глубины явления Света - Сына Своего и через этот Свет всех обнимаешь и всех влечешь в Свет и Любовь Твою. И воскликнет словами Симеона "ныне отпущаеши" душа, осиянная, просвещенная, ощутившая Бога и спасение в Свете Его. Крикнет она Богу: "Ныне отпущаеши..." Ты разрешаешь меня, Господи, от связанности тьмой и грехом, отпускаешь меня и вводишь в мир Света, оправдания и блаженства!

Братия, вот каков сегодняшний праздник. Праздник воспринятого Света, душ осиянных, душ озаренных "Светом во откровение языков" и исполненных радости завершенности озарения (на земле), когда познавшая Свет душа невольно поет Богу: "Ныне отпущаеши" меня из тьмы в Свет Твой.

Заразитесь вдохновенным восторгом и поклонитесь осиявшему землю Свету Разума. Запечатлейте в сердцах, что явление Света стало фактом жизни; Богоявление совершилось! Запомните и сделайте неистребимой эту мысль, что "Свет Твой, Господи, знаменася на нас", и оставьте греховную, но удобную для вас тьму. Пойдите в Свет, ищите Бога! "Сретайте" Его, примите, обнимите душой! Просвещайтесь, просветляйтесь от Божественного Света. И молите, молите со всей силой Светоподателя Бога:

"Да будешь и мне Светом Откровения и войду я в сонм избранных Твоих, Тобой осиянных. И буду я в Свете Божественной Славы среди возлюбленных Твоих, нового народа Твоего, нового Израиля, Ты - слава людей Твоих Израиля". Аминь.

Слово в Неделю сыропустную

Возлюбленные братия!

Сегодня - преддверие Великого поста. С сегодняшнего дня Церковь уже не празднует, не торжествует, а по преимуществу врачует. С сегодняшнего дня через церковные двери вход, главным образом, в лечебницу. Теперь здесь лечат души.

Порча души началась давно - с тех пор как человек сам исказил свою душевную природу. Как болезнь тела есть нарушение нормальных законов жизни тела, так и болезнь души пришла тогда, когда человек нарушил ее нормальную жизнь. И как болезни тела передаются по наследству, так стала наследственной и порча души. И как в жизни тела при развитии болезни идет вырождение организма, так и в жизни души от болезни и от порчи пришло ее вырождение, искажение ее природы и отмирание ее способностей. В душе появляется элемент разложения - это наследственная порча греха, живущая в нас, как микроб тления и смерти.

В молитве, которую мы должны читать ежедневно (2-я вечерняя молитва), так мы и обращаемся к Богу: "Господи! Не остави меня... не уходи от меня, потому что семя тли во мне есть", т.е. живет во мне семя тления, порчи, болезни.

Святые отцы, подвижники благочестия образно изображают искажение природы души и ее подчиненность греху. Как заботливо облегают царя в роскошные одеяния и украшения, чтобы он весь был одет в царское, так князь лукавства всю душу обволакивает грехом и не оставляет в ней свободным ни одного уголка: ни ума, ни помыслов, ни чувств - вся душа облечена им порфирою тьмы. Или иначе: похищен свет у человека и облечен человек во тьму. Враг рассыпал и разделил помыслы человека, совлек ум его с высоты и поставил над ним своих досмотрщиков - злых духов, которые понуждают его делать лукавые дела.

С болезнью пришло следствие - ее таинство и страдание от нее. Как в теле болезнь накладывает отпечаток на весь организм, подчиняя его себе, так в душе человека началось таинство греха и страсти. Страдает от него вся душа, ибо грех хозяйничает в ней. Душа уже потеряла способность желать, молиться, быть чистой. Она влечется, как безвольная жертва, не в силах правдиво желать и правдиво поступать. Все отравлено в ней и страдает: и мысль, и желание, и воля. Душа влечется, как жертва... Как будто тьма Египта сошла на нее, и закрылся для нас свет жизни.

Святые отцы образно изображают смятение и страдание души. Как в темную ночь, когда подует жестокий ветер, приходит в смятение, колеблется и колышется все живое, так и человек, будучи во тьме греха, приводится ветром греха в колебание и сотрясение. У него в смятении вся природа: помыслы, чувства, вся душа. Она вся страждет от болезни греха.

Еще один картинный образ дают нам святые отцы, изображая болезненное состояние душ, пораженных грехом. Души, плененные злом, - это пшеница, брошенная дьяволом в решето и просеиваемая им. Как пшеница в решете вскидывается и бьется, так бьются греховные души в безконечном волненье, борьбе, заботах. Сатана сотрясает души также решетом, т.е. земными делами просеивает весь грешный род человеческий. И как пшеница взбрасывается в постоянном круговерчении, так князь лукавства вскидывает всех людей, приводит их в смятение и тревогу, вселяет в них суетные помыслы, пустые пожелания, непрестанно смущая, пленяя и уловляя весь грешный род Адамов.

Братия! Вот картина больной и бедствующей души человека. Конечно, она начертана здесь крупными штрихами. Основные из них три: грех и порча души как результат ее искажения; вырождение, истребление душ и страдание больной души.

Но и эти три штриха разве не кричат о страшной болезни человека? Разве можно равнодушно пройти мимо этих показателей гибели души? У каждого из нас даже при самом ничтожном анализе своей жизни есть сотни ярких иллюстраций, обнажающих и наше падение, и нашу болезнь, и истребление души, и ее злое страдание. Где тот неразумец, что стал бы отрицать свою причастность этой болезни?

Да, братия, мир человеческих душ в тяжелой болезни! Эта болезнь так непреложна, что нет нужды вскрывать ее многими словами. Заключим ее обозначение словами преподобного Макария Великого. "Весь видимый мир, - пишет преподобный, - от царей и до низших, - весь в смятении, нестроении, борьбе... И причина та, что болезнь души - грех прившел в жизнь, как некая разумная сила, и произвел повреждение, растление души и ее страдание".

Люди часто забывают о болезни своей души, забывают, что она в плену греха и силе зла. Оторвавшись от источника жизни - Бога и поставив центром всего свое маленькое "я", люди считают все явления своего внутреннего мира законным продуктом своей жизни. Понимание же уклонения души от нормы, сознание порчи души и подчинения ее силам зла чаще всего совершенно отсутствует у людей.

Разве это не горькая правда? Разве громадное большинство людей не живет безпечно, как будто все у них в надлежащем порядке? Люди совсем не вспоминают о своем роковом недуге. Как будто и нет его! И каковы же результаты? Вы их знаете.

Не видя в себе болезни греха и не принимая никаких мер против этой болезни, души продолжают быть разъедаемы этой болезнью. От поколения к поколению душевные силы приходят все в больший упадок; растет болезненность и хилость душ; их наследственная порча доходит до угрожающих размеров, до истребления последних остатков богатства и красоты души.

Вы знаете также, братия, что над душами, истребленными злом, висит бич последствий данной болезни - страдание, которого не становится меньше, даже если люди думают, что они здоровы и нормальны. Страдание, как роковая печать греха, неустранимо остается в душах, и как бы люди ни пытались не считаться с ним или выйти из него, оно, как незримая тень, скользит за человеком, и нет у человека возможности освободиться от его терзающих когтей.

Таково человеческое большинство. Оно кружится, забывая о своей прогрессирующей болезни. Но есть другие люди, об этом помнящие. Это люди просвещенные христианством. Они видят уродство своих израненных душ и понимают, что их страдания - результат зла и их душевных ранений. Однако и эти, видящие, остаются в своей прежней болезненности, потому что у них нет сил скинуть наследственное ярмо греха. Они делают попытки освободиться от болезни, но у них нет сил встать на верный путь жизни, и, бедные, они по гроб своей жизни барахтаются в безсильных попытках подняться и залечить свои раны.

В результате получается, братия, что болезненность душ, их вырождение и вся расстроенность жизни остаются неустранимыми фактами каждого дня. Гибнут человеческие души, гибнут... Где же выход?

Безпросветность, угнетающее уныние, тоска до отчаяния и поиски смерти были бы уделом человека, если бы он не имел выхода в своей роковой обреченности. Как при болезни человека вся сила его устремляется на освобождение от болезни, как физически больной человек хватается за малейшую надежду на возвращение здоровья и крепости, так напрягается видящая душа в тоске по своей утраченной неповрежденности.

Конечно, степень тоски и напряженности души различны в зависимости от ее духовности и сознания своего повреждения. Но и на самой низшей ступени духовности человек порой томится от груза неправд жизни и хочет облегчить душу какой-то ванной очищения. Даже при слабой духовности человек переживает расслабление души, как смрад, как облипшую его нечисть, которую надо сбросить, чтобы дать доступ в душу свету и чистоте, чтобы свободней и радостней было жить и дышать. Человеку нужен выход... нужен выход из тесноты греха на простор чистой и светлой жизни.

Братия! Этот выход дается теперь Церковью. Она всегда его дает, а сейчас, в дни наступающего поста, Церковь становится по преимуществу врачебницей душ. Больные, безсильные, усталые, слабые, загрязненные, жаждущие очищения и тоскующие о свете жизни, приходите! Церковь даст вам целение и вольет бальзам обновления. Как совершится это?

Прежде всего должно произойти ваше примирение с жизнью, исковерканной вами, ибо своими падениями вы испортили чистую жизнь и виновны перед нею и перед Творцом ее - Богом. Произошел разрыв между вами и неповрежденной жизнью. Поэтому и необходимо восстановить оборванную связь и получить примирение с жизнью и Богом. Примирение же достигается сознанием вины и болезни души и отречением от них. Это необходимо! Как же может быть обезпечено человеку здоровье, если он оставил в себе заразу разложения?

Когда будет восстановлена правда жизни, тогда Начальник жизни отсекает ее искажение и не вменяет в грех оставленной позади неправды. Теперь душе, освобожденной от груза греха, надо утвердиться в Свете. Милосердие Божие и здесь протягивает руку человеку и дарит ему силу - это сила Божией благодати - твердо стать в правоте и идти по просторной дороге чистоты и радости. Вот выход! Вот избавление от болезни! И оно творится Господом через Церковь, которая устроена Христом как Его земное орудие.

Идите же к Ней, братия, и получите целенье. Теперь, в дни очищения, Церковь по преимуществу устраняет болезни. Идите же, обнажайте больные души, вскрывайте гнойники, показывайте раны, плачьте о нечистоте, болезни и падении, и вы возненавидите свою болезнь и свою больную душу и отречетесь от смрада греха. Исповедайте Богу свои преступления и убегите от них, не оставляя в себе ни одного микроба заразы!

Церковь, велением и силой Бога, даст оправдание вашим угнетенным растлением душам, вольет бодрость в ваши надломленные силы и даст свежие силы вновь жить в оправдании. Поднимитесь же в радости, чтобы найти снова утраченную жизнь Света! Вступите в дни очищения - двери здравницы душ открыты. Риньтесь в них прочь от болезни! Ищите целения у Бога и вы получите его. Аминь.

Слово в 1-ю Неделю Великого поста

Братия! Сегодня исполнилась неделя, как начался пост. Великий, как назван он. Он велик потому, что он установлен в подражание сорокадневному посту Христа и в память Его страданий и смерти. Страдания и смерть Христа вместе с воскресением Его открыли нам жизнь, и мы подвигом поста чтим страдания Христа, чтобы, очистившись постом, войти в открытую дверь безсмертия. Отдадимся же умом и сердцем предлежащему нам подвигу поста и посвятим наше слово посту.

В наши дни говорить о посте как-то странно... Теперь, когда пост зачастую не соблюдается и среди даже представителей Церкви, призывать к нему - не обрекать ли свое слово на заведомую безплодность? Не будет ли восприниматься речь о посте как формальная защита отжившей, почти забытой и, очевидно, не так и важной церковной традиции? Теперь, когда чуть ли не утрачено представление о делении пищи на употребляемую в пост и не употребляемую, говорить о посте - не вызвать ли только улыбку?

Быть может, проповедь о посте для тех, кто, не разбирая родов пищи, думает лишь о том, как бы быть сытым, вызовет раздражение и будет равносильна запрещению есть голодному? Церковь, однако, блюдет свои посты и призывает исполнять их. Вы думаете, это рутина? Отжившая защита картофеля и капусты? Совсем не так.

Если вы ходили к будничным богослужениям первой недели, то могли слышать изложение церковного взгляда на пост. Это не случайные капризные мысли и моменты, вызванные изменчивостью человеческих вкусов. Это вековой взгляд, который создан вековым опытом великих душ и им проверен. Пост, по учению Церкви, прежде всего есть трезвение, бодрствование души. "Трезвися душе, бодрствуй", - зовет Церковь, открывая подвиг поста.

Бодрствование есть сущность поста, одушевляющая все внешние проявления его. А что такое бодрствование души? Бодрствование души есть обращение души в самое себя и выправление всех ее сил. Душа как бы становится на стражу самой себя, так что ее владения - силы души - все в поле ее зрения, и она каждый миг может защитить их от покушения со стороны. В своей собранности и настороженности душа видит все чуждое себе, наносное и злое, что противно ее природе и искажает ее. В такие моменты душа способна и подметить врага, и отразить его своими, теперь подчиненными ей силами.

Вот в чем, братия, великая сущность поста: в бодрствовании души, поставлении ее на страже своего внутреннего мира, чтобы отсечь от него все, искажающее его. Так молит Церковь: "Истинный пост, пост Бога, есть злых отчуждение, ярости отложение, похотей отлучение; сил оскудение, есть пост истинный и благоприятный".

Пост есть "отчуждение злых", т.е. отмежевание себя, выкидывание из себя всего наносного зла, всего ненормального, противного душевной природе; "отложение ярости", т.е. приобретение душевной ясности и душевного равновесия; "отлучение похоти", т.е. освобождение от похотей, этих болезней душевных, истребление их. Вот каков истинный пост - пост души, внутренний пост, и он благоприятный, ибо освобождает душу от болезней и возвращает ей здоровье.

Утвердивши эту сущность поста, Церковь говорит о внешнем посте, т.е. посте тела, о воздержании в пище. Настолько связаны тот и другой посты, внутренний и внешний, настолько внутренний является первозначащим сравнительно со вторым, что Церковь даже не мыслит одного без другого и прямо говорит, что один внешний, телесный пост сам по себе вовсе и не нужен. Он - пустая форма, самоограничение, не увенчиваемое успехом, если одновременно нет поста души.

"Постящиеся, братие, телесно, постимся и духовне". "Пост не воздержание от брашен точию совершим, но от всякие вещественные страсти отчуждение". "Поста день да будет ти, душе, отложение греха, и к Богу стремление, вкупе и присвоение". "Начнем пост, - учит Церковь, - в добрых пребываниях... в судах бо и распрях (т.е. в ярости, злобе, осуждении, немирности, словом, в страсти) не постимся".

Во всех указаниях Церкви - требование очищения души, наряду с телесным постом, и совершенное отрицание поста тела без одновременной борьбы с грехом - "в грехе не поститесь". Вот, братия, какова мысль Церкви об истинном посте. Не забудьте же ее, когда вы хотите рассуждать о посте!

Теперь, по ознакомлении с сущностью двуединого поста, естественно выяснить, почему при бодрствовании души необходимо ограничение в пище? Церковь дает ответ и на это.

Оболочкой нашей души является тело, и между душой и телом существует неразрывная связь. При здоровом состоянии души соотношение души и тела - нормально, т.е. оболочка, как начало низшее, материальное, подчинено высшему - духу. При болезни души нормальное соотношение души и тела меняется: оболочка из служебного положения переходит в господствующее. Душа больная теряет свое внешнее руководство и ниспускается, так сказать, в тело, оземляется, порабощается телом, подчиняется ему и уже творит его волю. При всякой страсти, этой болезни души, тело, вначале бывшее проводником души, с усилением в ней страсти становится орудием этой страсти, оковами, пленяющими душу.

Так как наши души сплошь больны разнообразными страстями, то оковы их сплошь обволокли душу, и она связана и пленена ими. Вы думаете, что вы свободны в своем мышлении, в своих чувствах, в своих действиях? Напрасное обольщение. Люди просто влекутся больным телом, влекутся как жалкие слепцы, без сопротивления, часто без сознания.

Нужны примеры? Припомните хотя бы по одному на каждую способность души, а ведь их сотни! Разве ум не подчинен страсти, например, гнева, гордости? Разве чувства не отравлены, например, у сластолюбца? Разве воля не порабощена при похоти, играющей человеком, как ей хочется? Истинно: люди - рабы. Болезнь, грех, как злой фараон, когда мы попали в плен Египта, плен тела, приставил к нам надсмотрщиков и поработителей - страсти наши, и они бичуют нас же, вызвавших их к жизни.

Церковные молитвы изображают взаимодействие больной души и тела как насилие тела над больною душою. Так в утренней молитве к ангелу-хранителю мы молимся: "Не дай места лукавому демону обладати мною насильством смертного сего телесе", т.е. не допусти лукавому демону обладать мной через насилие над моей душой этого смертного тела. Плоть называется "мучительницей" нашей, и как это глубоко правдиво!

Получилось, таким образом, полное извращение нормального состояния души и тела. Душа уже не распоряжается телом. Она - послушное его орудие. Струны души, ее силы опущены и прикасаются к чуждому для них дереву - телу, и нет звуков души... А материальное тело одновременно звучит своими законами и требованиями. Как вы поведете борьбу с этим извращением? Как извлечете болезнь души и вернете ей свободу? Вы думаете, своим рассуждением, своей волей?

Безнадежные средства! Если вы в борьбе с грехом надеетесь на силу ума или воли, то, значит, вы еще не боролись со страстью. Когда страсть разольется как пламенеющая лава и ее пожар охватит душу и душа опалится сладким огнем страсти, тогда ничто из ваших больных сил не спасет вас. Вы повлечетесь страстью, куда она хочет, как бы вы ни пытались противиться. Безнадежно! Вы в сетях! Что же делать тогда?

Надо дать окрик страсти, надо разорвать постыдную связь тела с душою. Надо прекратить беззаконное мучительство тела! Один из путей - пост как воздержание. Воздержание - это обуздание тела, отсечение страсти, холодный душ для нее. Так именно и наставляют нас церковные песни, заповедуя пост, как обуздание тела ради освобождения души от его засилья.

"Воздержанием тело смирити вси потщимся... Распоим уды воздержанием... постом на нас мучительствующую плоть поработивша... погасим плотския страсти пламенеющия. Твердое оружие поста имуще, яко щит, всякую казнь прелести вражия отвратим... очистим плоть, очистим душу..."

Когда воздержанием сброшено насилие тела и с ним - порабощение похоти и страсти, тогда дух высвобождается для свободного действования его сил. Тогда расправляются крылья души, и она свободно парит в сродной ей сфере. "Гряди, душе, крилы облечаема! от долу влекущего восстани... воздержанием (себе) вперивше в небеса".

Гряди, душа, поднимаемая на крыльях! Вставай от греха, страсти, влекущих тебя вниз. Воздержанием ты всю себя введешь на небо! Теперь, ты, свободная от мучительства тела, иди по своим устремлениям. Враг подавлен. Он лежит, ослабленный и покорный!

Церковь приводит одушевляющие примеры побеждающей силы воздержания и поста: Христос сорок дней постился в пустыне, и тщетны были все искушения врага. Сам враг был связан властным повелением Постившегося: "Иди за Мною, сатано!" Воздержание сохранило невредимыми от растерзания зверей трех отроков, брошенных в ров львиный. Оно подняло на огненной колеснице Илию Пророка, вооруженного постом. И оно поставило пред лицем Бога Моисея на Хориве. Вот победные лавры поста! Разве они - не достойное венчание подвига воздержания?

Братия! Вот с какими мыслями подойдите к пониманию поста, блюдомого Церковью и в наши дни. И ревнуйте, братия, ревнуйте в подвиге воздержания! В греховном неразумении не пренебрегайте им! Ревнуйте в воздержании, чтобы и вам не погибнуть во рве греха, спастись от растерзания зверями - страстями, связать и сделать покорным себе своего мучителя.

Ревнуйте, братия, в посте, и он как огненная колесница оторвет вас от подчинения телу, от греха и поднимет вашу душу на высоту. Пост вольет в душу бодрственность, которой вы повлечетесь к Богу и будете поставлены пред лицем Его, как Моисей на горе Богоявления!

Ревнуйте же, братия, ревнуйте! Аминь.

Слово во 2-ю Неделю Великого поста

Братия! Вы знаете, что Церковь своими службами воспитывает нас как заботливая мать. Ими она назидает, руководит, поддерживает нас.

Прошло только две недели поста, а уж заботливая мать спрашивает: не ослабли ли дети? Надо их поддержать. Как опытный воспитатель в поддержку воспитанника и его ревности приводит ему примеры великих людей, так и Церковь в своей сегодняшней службе выставляет нам величавый образ церковного светильника - архиепископа Григория Паламы, Фессалоникийского чудотворца.

Личностью и деятельностью великого Григория Церковь хочет поддержать и нашу ревность в неослабном следовании Богу. В богослужебной песне в честь св. Григория так и поется: "Бодрый язык твой ленивых души восставляет", души уставшие, обезсилевшие... Иначе говоря, Церковь зовет: почерпните и вы новую бодрость в одушевляющем примере великого святителя!

В укрепление вашей бодрости я снова обращаю вашу мысль к закону поста и воздержания. Углубим наши мысли в этом направлении.

Мы знаем из прошлого слова, что обычное состояние греховного человека - это состояние зависимости души от тела. Состояние - ненормальное, болезненное и сопровождается болезнью души - страстью. Воздержание - один из путей прекратить насилие тела над душой.

Видите, братия, какую роль получает воздержание? Оно - закон нормальной жизни и бич нарушения нормы. Оно - выправление искажений жизни, выпрямление нарушенного соотношения между духом и телом, средство установить равновесие между ними и создать правильные условия для развития духа и нормального развития тела. Так, воздержание из незначительного, казалось бы, требования, обращенного к телу и питанию, вырастает в непреложный закон жизни, закон духа.

Один из глубоких духовных писателей, объясняя значение воздержания человеку, говорит ему: "Ты - горд, ты самолюбив, ты много и так высоко мечтаешь об уме твоем, а он у тебя зависит от желудка. И потому не думай, что закон поста есть закон для чрева, в сущности это - закон для ума". Так оно и есть: воздержание - это основной закон нормальной жизни души и тела. Ум, этот царь человека, если желает вступить в свои права властвования, должен прежде всего сам подчиниться закону воздержания. Тогда он будет свободен, бодр и будет властелином жизни.

Если мы обратимся к истокам жизни, когда устанавливались ее законы, то увидим, что закон воздержания был водружен именно тогда. Заповедь воздержания была дана в раю Адаму. Знаменательно, что это была единственная заповедь, установленная как регулятор правильной, нормальной жизни. Ты, Адам, свободен во всем, но одно ограничение ставится тебе: не вкушай! Не сказал Бог: "Не гордись" или "Не будь празден", а ввел одно ограничение: "Не вкушай". Это закон воздержания.

У Адама было полное равновесие между силами души и тела. У него еще не было того засилья плоти, которое появилось потом. И все же, очевидно, для сохранения нормальной устойчивости духа и тела было указано: "Не вкушай", что было равносильно: не подчини себя материальному, не дай перевеса плоти, не создай засилья плоти, сохрани свободу властвования духа, его чистоту и бодрость.

Насколько воздержание ставилось краеугольным камнем жизни и насколько оно водружалось как основной закон жизни, видно из того, что нарушение воздержания вело к смерти. "Не ешьте, - говорил Господь Адаму, - чтобы... не умереть". Ясно, что раз нарушается закон жизни, то следствием нарушения должна быть смерть. Библия историей Адама показывает, что смерть действительно пришла, и Библия объясняет, как и почему она пришла, как в Адаме произошло разрушение жизни и началась ее гибель. Когда Адам и Ева в ущерб голосу духа дали силу физическому ощущению, залюбовавшись красотой запрещенного яблока, то в тот же миг нарушилось равновесие их природы в сторону господства тела и плененности души.

Тотчас открывается картина этого господства: физическое ощущение давит сознание и рождает обман, яблоко кажется покоряюще-красивым и завораживающе влечет к себе. Человек уже в чарах и в плену обмана. Дальше он отдает силы души на оправдание лжи и заставляет ум подыскивать доводы, оправдывающие нарушение заповеди Бога. Так произошло засилье тела и началось его хозяйничанье над стоящим выше его духом.

Поскольку нарушена гармония в человеке, обезпечивающая свободу развития жизни, то началась связанность духа телом. Подняла голову чувственность и предъявила свои права; Адам и Ева увидели свою наготу и оказались в плену чувственного влечения. Свобода души умерла.

Утрата гармонии природы. Утрата свободы души. Это уже расстройство жизни, вхождение элемента разложения и смерти. Библия за сообщением о возобладании в Адаме и Еве чувственности отмечает, как следствие, немедленное расстройство их внутреннего мира, смятение души. У первых людей появился стыд, и они в народившемся уже смятении жизни захотели укрыться от лица Всевидящего Бога. Так пришло нарушение нормы жизни, ее расстройство (грех), удаление от Бога и лишение Божественного Света. Все это - в результате пренебрежения законом воздержания.

Братия! Вы видите теперь, что этот закон жизни оберегает равновесие природы в человеке. Если он был необходим в раю, когда природа Адама была идеальной и соотношение сил души и тела было уравновешенным, если и тогда этот закон воздержания был необходим как укрепление свободы души в добре и Боге, то вне рая, когда человеческая природа искажена грехом, когда соотношение души и тела нарушено в сторону засилья страсти, тела - закон воздержания неизмеримо значительнее, так как он должен не ограничить, а выправить, восстановить свободу души и этим обезпечить нормальные условия жизни человека, а потом поддерживать свободу развития души и тела человека.

Если мы в своей безпечности не в силах сделать закон воздержания постоянным спутником своей жизни, не в силах сделать его руководящим законом своего поведения, не можем строго подчинить ему свою жизнь изо дня в день, из месяца в месяц и из года в год, без всякого послабления, то хотя бы дадим ему силу в некоторые периоды своей жизни, когда Церковь призывает нас к осознанию всего своего расстройства и призывает к восстановлению правды жизни и ее здоровья. Хотя бы в эти периоды, - а это и есть периоды постов, - подчиним себя воздержанию, чтобы восстановить нарушенную жизненную правду.

Лукавая человеческая мысль всячески порочит ценность закона воздержания. Любимая отговорка, которая рядится в мнимую научность и высокую гуманность, утверждает, что прочное воздействие на человеческую природу - это воздействие волевое, внутреннее, а не внешнее. В условиях порчи человеческой души не следует ли, говорят, обращаться к психическому воздействию, а не физическому?

Так человеческая мысль пытается снизить значение воздержания, чтобы и совсем вычеркнуть его из жизненного обихода. Фактически это и случилось с постом - он забыт и отброшен, как безсмысленный и отживший порядок.

Надо и с этой стороны укрепить незыблемость воздержания. Надо понять, что хотя закон воздержания оказывает физическое воздействие на человека, тем не менее он имеет огромное значение и для выправления нарушенной психики. Не напрасно умудренные опытом души называли его законом ума, о чем мы уже говорили. Мы знаем, что душевные силы человека истреблены грехом. Знаем, в каком состоянии расстройства находятся все способности его души. Как же можно, излечивая больное, опираться на это больное? Как впавшему в болезнь поручить прописывать лекарство от болезни и руководить выздоровлением? Как не имеющему жизни поручить вдохнуть силы жизни?

Не очевидно ли, что ненадежно опираться на больное. Не потому ли и кончаются крахом все человеческие попытки самолечения? Силы души остаются в своем роковом расстройстве, а все самые изощренные рецепты душевного здоровья остаются только безконечными теориями.

Очевидно, в лечении болезни человеческой души нужно другое. Нужно внешнее, физическое насилие, чтобы разорвать преступное давление тела на душу. Нужно внешнее насилие, чтобы вырвать душу из подчинения. И потом опять нужно внешнее насилие, чтобы сложившийся в душе уклон зла истребить, выкорчевав его, и чтобы внешней упорной тренировкой привить душе новый здоровый навык. Таким физическим насилием и является пост, который разрывает в человеке связанность души телом, возвращает душе свободу, после чего она сможет долгим упражнением привить себе новый здоровый навык. Вот какова почетная роль поста в воспитании здоровой человеческой души.

Не бойтесь, братия, прибегнуть к насилию над своей греховной природой и не отвергайте это насилие!

Ведь прибегаете же вы к нему в воспитании? В привитии ребенку того или иного доброго качества и вытравливании из его души задатков зла вы допускаете насилие над ребенком. Если в вашей дочери или сыне берут верх порочные привычки, разве вы не заботитесь усилить противоположные наклонности и не насилуете тогда молодые души? Или когда вы хотите развить в юноше или девушке умственные или эстетические способности, разве вы не прибегаете к насилию? Вкоренение знаний или художественных навыков разве не требует упорной тренировки - насилия? Да и в привитии всякого навыка, нужного человеку в его быту, человек начинает систематически тренировать себя и лишь упорным трудом делает себя художником, музыкантом, певцом, ученым, токарем, портным и т.п. Совершенно понятна нужда тренировки, когда вам необходимо порвать подчинение давящему телу и привить душе утраченные ею духовные склонности. Такой тренировкой, возвращающей душе свободу, и будет пост - воздержание, как обезпечивание нормальной жизни человека.

Итак, братия, если вы хотите восстановления своей разрушенной жизни, примите воздержание, как средство, обрывающее преступное давление тела и возвращающее душе свободу правильного развития. Иначе ваша жизнь останется нудным чередованием добра и падений, вечно повторяющейся суетой, скучным ползаньем в замкнутом круге душевного плена, без конца и просвета.

Выходите же из этого гнетущего круга! Выбирайтесь из рва греха и страстей. Победителями вас сделает пост - воздержание. Как Даниил во рву львином избежал растерзания зверями и подчинил их себе ("пастырь львом является"), так и вы, укрепленные воздержанием, покорите зверей - страсти, и они сделаются послушными вам. Не пренебрегайте же воздержанием, братия!

Ревнуйте, ревнуйте! Аминь.

Слово на причащение Святых Тайн

Возлюбленные, радуйтесь! Тайна совершилась. Божественная вечеря кончилась! Повелением Христа, в Его невидимом присутствии и Его державною рукою преподано вам Пречистое Тело и Животворящая Кровь.

Радуйтесь, причастники Вечери Тайной! Прославьте много Возлюбившего вас: "Благословен Грядый во имя Господне, Бог Господь, и явися нам!" Благословен Христос, невидимо пришедший сюда в Пречистых Тайнах! Истинно - Бог и Господь явился нам, и мы приняли Господа. "Прияхом Духа Небесного".

Радуйтесь, братия, радуйтесь! Тайна совершилась! "Тело Христово приимите, Источника безсмертнаго вкусите"... Тело Христово мы приняли, источника безсмертия вкусили. Омыта скверна нашей души, истреблена нечисть, убелены одежды. На раны наложен целительный пластырь. Влит в нас бальзам спасения.

Остановлена болезнь, прикончено тление, заглушено веяние смерти. Восстановлена оборванная связь с лозою - Христом, и соки жизни снова побежали в нас. Кончено тление! От источника безсмертия вкусили мы. Радуйтесь же, принявшие Христа, вкусившие жизни вечной, жизни небесной!

Братия, теперь храните! Храните святыню! Не расплескайте многоценное миро! Вы стали как сосуд драгоценный. Не утратьте же аромата небесного!

Вы приняли "Духа Небесного", так и останьтесь в "селении Единого Духа" и не делайтесь снова "селением греха". В дом убеленной души своей вы приняли Христа и храните, чтобы быть в "сени крил Его". Не возвращайтесь на смрадный, болезненный грех! Останьтесь в святыне, и вас как огня пусть бежит "всяк злодей (грех) и всякая страсть" (из молитв ко Причащению).

Вы приняли Бога, так не живите же в своей духовной изолированности, а живите с Богом, своим Владыкой и Благодетелем! Вы приняли жизнь. Останьтесь же в жизни! Растите в себе семя жизни, семя безсмертия и вечности. Не возвращайтесь назад, в нечисть, расслабление и смерть! Останьтесь с Богом, братия! Останьтесь с Ним до конца!

Что же это значит? Как остаться с Богом и избежать болезни - греха? Как сохранить в себе принятую святыню и навсегда остаться причастником жизни и безсмертия? Ответ на эти вопросы простой: остаться с Богом - значит быть с Ним каждый час, каждую минуту.

Иначе говоря: надо не только называться верующими и христианами, но и в жизни быть ими, и тогда всегда будешь со Христом. Надо, чтобы вся наша жизнь, все наши действия и поступки, каждый день и всякий час проводились нами не так просто, а по-христиански. Надо, чтобы каждый из нас был не просто врач, учитель, земледелец, столяр, слесарь, отец, брат, начальник, подчиненный, а чтобы всякий был христианин-врач, христианин-учитель, христианин-земледелец, христианин-отец, христианин-начальник и т.п. При таком взгляде на себя каждый шаг жизни, всякое, даже малое, домашнее действие надо контролировать мыслью: как я должен поступить как христианин?

С утра, поднявшись с постели, в домашних хлопотах и заботах, а потом и вне дома - в пути, на работе, на отдыхе и в развлечениях - христианин неизменно остается христианином и неизменно контролирует себя: так ли я веду себя, как необходимо христианину? Такой контроль должен быть не только целодневным, он должен быть целожизненным. Вот тогда жизнь всецело окрасится христианством. Христос навсегда пребудет в нашей жизни как Руководитель. Семя благодати, получаемое в Таинствах, будет взращиваться, и будет продолжаться наш внутренний рост, чтобы мы смогли стать наследниками Божьего Царства.

Братия, мы должны сознаться, что наша жизнь идет совсем по-другому. Она идет почти вне всякого влияния на нее Христа и Его благодати. С утра до ночи, из месяца в месяц, из года в год двигателем нашей жизни являются какие угодно мотивы, но только не те, как согласовать свое поведение с волей Христа. Жизнь вертится из года в год сама по себе, и христианству в ней отведено столько же места, сколько десяткам других, по традиции исполняемых вещей, если даже не меньше того. Христианство занимает один из самых скромных уголков жизни, который обнаруживается или в установленные моменты жизни (большой праздник, крещение, похороны), или в случае какой-нибудь экстренной жизненной встряски (жизненные неудачи, смерть близких и т.п.). В обычное время, когда жизнь катится заведенным порядком, кто же думает о христианстве, да и к чему о нем думать?

Врач мыслит себя и живет как врач, ремесленник - как ремесленник. Мысли и поведение человека складываются сообразно его профессии. Так и проходит жизнь в установившихся рамках земного порядка: мы лечим, учим, копаем землю, служим, торгуем, отдыхаем, развлекаемся, а к Богу обращаемся тогда, когда этого требует заведенный порядок, или от случая к случаю.

Понятно, что при таком отношении к христианству, отношения к Богу исчерпываются в жизни механическим выполнением привычных бытовых действий: несколько раз в день перекреститься, в большие праздники забежать в церковь, поставить свечку, отслужить в именины молебен, заказать панихиду в день памяти родных. Наше христианство свелось, таким образом, к одному обряду, да и то плохо выполняемому, нашей же жизни оно почти не затрагивает. Наше христианство не в жизни, а при жизни, как полагается быть всяким другим порядкам, сторонним для нас и внутренне с нами не связанным.

Мы настолько отдались внешнему, земному и настолько безпомощны в деле христианском - росте нашего внутреннего человека, что остаемся поверхностными даже в ответственные моменты соприкосновения с христианством. Взять хотя бы к примеру Святое Причащение. Великий смысл принятия Тела и Крови Христовых известен, конечно, каждому, а вместе с тем затрагивает ли это Таинство глубину наших душ и отражается ли на нашей жизни? Ответьте сами. Не случается ли того, что мы теряем благодатные мгновения в кратчайшее время? Что наши возвышенные чувства, вызванные принятием Святых Таин, очень быстро исчезают? Не погружаемся мы тут же в обычную суету, оставляя Христа в стороне до новой полагающейся надобности в Нем?

Это иллюстрация того, что наша жизнь только вскользь соприкасается с христианством, и даже ответственнейший момент этой жизни - принятие Христа - почти не отражается на нашем внутреннем мире. В нас берет верх обычное внешнее, и мы с легкостью погружаемся в обычную земную внешнюю деятельность. Поверхностное отношение к христианству и наша неспособность подойти к нему особенно разительны, если сопоставить их с нашей прекрасной ориентировкой в вещах земных, которыми мы живем.

В дни приобщения мы не знаем, как подойти к своей душе, не знаем, как вести себя, чего требует от нас принятие семени вечности, как уберечь святыню. В то же время припомните, как мы осведомлены и предупредительны в заботе о физическом здоровье, прекрасно знаем, как вести себя, когда нам прописана та или иная лечебная процедура. Мы строго соблюдаем часы и минуты и принимаем лекарство, следим за питанием, одеждой, точно знаем, что нам вредно и чего надо избегать и пр. Отчетливо раскрывается, что наша жизнь целиком идет в круге внешних явлений, а внутренняя жизнь с заботами о душе и христианство, воспитывающее душу, только поверхностно пристегнуты к жизни и совсем, совсем не влияют на ее ход.

Это жизненное пренебрежение христианством дает, конечно, свой плод. Человек превратил христианство в простой обряд. Когда христианство допускается в жизнь только как традиционная форма, тогда сила христианства умирает для души и, естественно, душа ровно ничего не получает от поверхностного выполнения обряда. Скользящим отношением к христианству человек обращает в обряд даже Таинство, и оно из могучего средства принятия Божией помощи превращается в одну внешность, в тот же обряд, утомительный и скучный, ничего-то и не дающий человеку.

Формальным отношением к христианству человек сделал его для себя мертвым и, соприкасаясь с ним лишь поверхностно, ровно ничего от него для себя не получает и лишь по традиции поддерживает с ним связь.

Вот к чему привел порядок жизни и отношение к Богу, которых держится человек, когда жизнь его идет сама по себе, а Бог вспоминается лишь в отдельные моменты жизни и обращение к Нему - это один из принятых в жизни обычаев, который тут же забывается, чтобы уступить место другому, очередному обычаю. Вот, братия, откуда идет нудность и мертвость вашей веры, разброд душ, неслаженность жизни и те раны душ и их болезненность, от которых вы бы хотели исцелиться через Таинства Тела и Крови Христовых.

Если вы хотите удержаться в здоровье, то устраните причину своей порчи - прекратите двойственность жизни и разброд сил души. Останьтесь с Богом и сделайте Бога распорядителем каждого вашего шага! Не откладывайте в сторону семя жизни, полученное от Бога, - оно заглохнет; не возвращайтесь к одному мертвому обряду. Станьте христианами не по названию, а по жизни! Водвиньте Бога в мысль, желания, поступки, самое дыхание свое, и семя жизни будет расти в вас, а жизнь - зеленеть и благоухать.

Радуйтесь же, причастники Вечери Тайной! Радуйтесь!.. Ваши очищенные сердца и ваша осветленная жизнь пусть поведут вас, когда вы пребудете с Богом, к причастию вечной небесной жизни, на безконечную Вечерю Отца Небесного, в Царство Его и Сына и Святого Духа во веки веков. Аминь.

Слово в день празднования
Иверского образа Богоматери

Знаете ли вы, братия мои, что одним из очень больших бедствий нашей жизни является отсутствие в ней сторожбы, охраны? Вы сознаете, каким несчастьем для нас является безпечность, жизнь "нараспашку", "на авось", "как обернется, так и хорошо"?

Вы понимаете, конечно, что я говорю о жизни в целом, а не о ее материальной, имущественной стороне. В этой части жизни, имущественной, люди куда как осмотрительны, догадливы, осторожны и заботливы. Они без конца изнуряются, чтобы обезпечить сохранность своих вещей. Тут всякие замки и запоры, и постоянный свет, и тревожная сигнализация, и бдительная охрана, и постоянство контроля, и, главное, неустанная забота, чтобы все предусмотреть, все охранить и все обезпечить.

Нет, не об этой части жизни я говорю - здесь порядок, а об охране жизни в целом. Тут картина будет другая и противоположная. Как только вы отойдете от запертых ящиков и сундуков, взгляните на то, что больше и значительнее их, как только подойдете к поведению человека в целом, и от надоедливого оберегания вещей обратитесь к богатству, от которого зависит все счастье жизни, так ужаснетесь человеческому неразумию: все без призора, свалено в кучи хаоса, и все настежь.

Это не преувеличение. Вглядитесь в жизнь сами!

Центр, определяющий нашу жизнь, - это душа. Скажите все по совести: этот ценнейший центральный аппарат, регулирующий жизнь, в заботе? в охране? в величайшей бережливости, как бы его не испортить, как бы ему не повредить? Ведь его порча сейчас же отразится на жизни. Да ничуть не бывало! О чем меньше всего заботы, так об этом драгоценном, но невидимом аппарате жизни. Забота о нем, как о прошлогоднем снеге...

Не оправдывайтесь тем, что душа ничем не напоминает о себе, и потому легко и простительно иной раз и забыть о ней. Да, душа не напоминает о себе, но в этом виноваты вы сами и только вы. Не вы ли прогнали напоминателя, чтобы он не беспокоил вас? В винограднике ваших душ была сторожевая башня и был сторож, который обращался к вам. Об этом позаботился ваш Отец Небесный: Он "насадил виноградник, и обнес оградою ...и построил башню" (Мк. 12,1). Башня со сторожем - это совесть. Слушают люди ее? Не повалена ли башня? Не рассчитан ли сторож?

Нет охраны, нет сторожбы! Упала и разорена ограда! Открыт, оголен со всех сторон сад души. Приходи, кто хочет, распоряжайся, хозяйничай.

Вот картина обнажения жизни: двери открыты, сторожа нет, регулятора нет. Ветер случайных влияний свободно гуляет по саду души и выносит из него последние ценности. Что может крепнуть на сквозняке? А душа живет на таком сквозняке... Она стала как улица, как площадь, как проходной двор. И не то, чтобы в ней уже не осталось ничего дорогого. Нет, там может быть и есть еще жемчуга, но почему рано или поздно ветру не вымести их? Когда в мешке есть хотя бы одна малая дыра, из него все растеряешь. Как же вы хотите удержать ценности души, когда она раскрыта отовсюду!

К настежь открытой душе не то чтобы осторожно подползает "прилог", как святые подвижники называют начальный возбудитель смятения души, а свободно врываются в нее бешеные страсти, эти болезни души, и делают все, что хотят. Душа вместо хозяина жизни стала рабыней жизни. И все потому, что нет охраны, нет сторожа - одна безпечность жизни.

Я знаю, что многие не согласятся со сказанным и будут лепетать: "Как же так, как же так... Мы руководим, у нас есть разум, мы изучаем, мы направляем жизнь. Мы не безпечны". Жалостное прикрытие нищеты! Лучше знать неприятную правду, чтобы скорее отойти от пустоты, чем убаюкивать себя фальшивыми словами.

Да, мы умничаем и копошимся в хороших теориях и громоздимся что-то устроить по своему вкусу и росту, а в это время чувства и воля человека упорно бредут своей дорогой и безсмысленно кидают человека из стороны в сторону по своему капризу. Человеческого умничанья хватает только лишь на безтолковое круженье в пустоте. Душа же по-прежнему не защищена и сторожа нет, так как силы ее в разброде. Душа стала кораблем, с которого ушел капитан и на котором поломан управляющий руль. И стала она хозяйством, которое бросил руководитель.

Каков же выход? Конечно, поднять башню. Восстановить ограду. Но это - долгое, мучительное дело. Нужен упорный труд, мало того - подвиг нужен. И нужна великая терпеливость, на месяцы, на годы. Терпеливость на долгие годы скучных, тяжелейших усилий борьбы над собой. А помощь нужна сейчас, немедленно!

Возьмите охрану со стороны; возьмите в помощь Ту, Которая от века предызбрана служить людской охране и людскому спасению. Ту, которая через тайну Воплощения уже начала Свое служение. Ту, Кому при Кресте поручены все ученики Христа, как дети поручаются матери, - Пречистую Богородицу.

Можно ли забыть о Ней? Забыть о Ней, когда в служении людскому спасению Она "в молитвах неусыпающая" "день и ночь молится о нас", простирая к Сыну носившие Его руки! Можно ли забыть о Ней? Особенно вам, имеющим своей святыней Иверский образ Пречистой Богоматери, который мы чтим сегодня, с любовью поклоняясь и целуя. По этому образу Пречистая именуется и чтится как "Вратарница", как неусыпный сторож, как охраняющая входы. Первообраз этой святой иконы был водружен у врат обители, посвященной Богородице, и Пречистая назвалась "Вратарницей", буквально - Привратницей почитающих Ее и стерегомых Ею.

Как же вам забыть об этом? Неплохо сделали вы, когда, приняв свою, чтимую ныне, святыню, эту дивную копию первообраза, полученную с его родины - Афона, поставили ее на стогнах своего града, в этом окраинном храме. Как же вам забыть то, что неусыпный страж уже есть? Он призван, он - на посту. Его и зовите. Пусть будут хранимы не только стогны града, пусть молитва Пречистой охранит ваши дома и ваши семьи.

Приблизьте же к себе Богородицу, Которая для того и пришла к вам! Не только к домам и семьям, к своим душам и жизням приблизьте Ее. Пусть охранит их от всякого зла, в котором запуталась и гибнет душа.

Вот надежный сторож и незаменимый покров, вот тихое убежище от бурь греха и поддержка уставших, обездоленных, израненных грехами, больных, боримых: это молитва Пречистой. Молитва Богородицы - как ласка Матери всего мира.

Отдайтесь Ей, и отдайтесь Ей всем порывом, потому что душа обнажена, ее сокровища расхищены, и нет у нее своих сил оборониться и подняться. Отдайтесь Ей и в слезах молите Ее: "Посети мою немощь и душу мою... разоренную мою душу... Помилуй, Благая, помилуй..." (тропарь Иверскому образу).

Так призывайте Ее каждый час во всех случаях сторожбы души и жизни. Ее помощью поднимайте поверженную башню - совесть, чтобы оберечь душу от врага. Стройте ограждение души на столбах исполнения Христова закона! Стройте ограду, чтобы охранить неповрежденность и чистоту сада от вреда и грязи со стороны!

Когда вы почувствуете, что восстанавливается виноградник вашей опустошенной души, не только не отпустите Ту, Которая помогла вам в самые горькие дни вашей жизни, а в слезах радости, любви, почитания вы прочно, на века, водрузите Ее уж не на стогнах, а в самом цветнике своей расцветающей души, потому что в вас загорится вера и желанье, чтобы Она, создавшая ваше душевное ограждение, повела бы теперь вас в другую светлейшую ограду, в чертоги Небесного Сына.

Тогда разве вы умолкнете звать Ее? Не со всей ли силой любви, желанья, молитвы, стремленья польется из вашего сердца сладкая песнь хвалы, которая и ныне звучит в ваших устах: "Радуйся, Вратарница, врата райския нам отверзающая". Аминь.

Слово в субботу Светлой седмицы.
О вечной радости Воскресения

Братия! Христос воскресе! Христос воскресе! Сегодня последний день Светлой седмицы и поэтому усугубьте призывы Воскресшего!

В сердце вашем, быть может, печаль... Зачем проходят дни ликованья и кончается праздник? Скоро закроется вход во Святая святых и оборвутся радостные пасхальные песни. Зачем? Зачем? Остаться бы навечно в ликующей выси и знать только радость... Ведь пребывание с Христом - безконечно, и неугасима радость пребывания с Ним!

Братия, праздник кончается только по земному порядку вещей. В этом порядке каждому событию из их годичного круга естественно отводится ограниченное время. Но Воскресение не кончилось! Оно безконечно. Разве стираются плоды Воскресения? Разве снова заключается небо? Запирается рай и делается недоступным Небесное Царство? Разве уходит от нас Христос и уже не близки Ему певцы Воскресения?

Нет! Пусть не омрачается лучезарность души, поднятой Воскресением, - Христос с нею вовеки! Воскресение не исчезает и радость его не тускнеет.

"Я с вами во все дни до скончания века" (Мф. 28,20). И далее: "И мир уже не увидит Меня... ибо Я живу, и вы будете жить" (Ин. 14,19). Если вы в Господе и Он - в вас, то нет места печали. Будет вечно ярок свет загоревшейся жизни! Пусть не умолкает в вас радость. "Пребудете в любви Моей... и радость ваша будет совершенна" (Ин. 15,10-11). Радость вечного Воскресения - это безконечная, ничем не сокрушимая радость. "Я увижу вас... и возрадуется сердце ваше, и радости вашей никто не отнимет у вас" (Ин. 16,22).

Так не снижайте же радости! Праздник кончается по внешнему порядку вещей, а ликующая высь остается. Христос остается в душах, остаются слова его: "Радуйтеся!" Этот призыв подкрепляется завещанием: "Радости вашей никто не отнимет у вас". Никто! Никто не в силах отнять радости Великого и Светлого Воскресения. И ничто, ничто, кроме греха, не в силах затемнить ее.

Только радость ваша, братия, с сегодняшнего дня не будет иметь наружной оправы в виде духовного ликования. Сокройте ее в глубине души и храните там как неизгладимый отпечаток Божественного Воскресения. Лелейте в душе все святые чувства Пасхи, все порывы в Свет Христа, порывы к своему воскрешению. Соберите там, как в ларце, все отблески, все алмазные лучи воскресшей жизни.

Если ваши сердца зажглись светом Воскресения, то, конечно, ваша душа, как хранилище даров Пасхи, станет живым источником струй жизни. Из него забьют потоки вдохновляющей силы и заискрятся лучи радости, и вы каждый миг сможете переживать Пасху и вдохновляться святым Воскресением.

Впрочем, Господь не лишает своих чад и внешнего подкрепления. Святая Церковь празднует поэтому Воскресение каждый седьмой день и посвящает службы этого дня Воскресшему Богу. Это еженедельное Воскресение и есть отблеск Пасхи. Он дается вам, чтобы подкрепить ваше вдохновение, чтобы ярче блистал в вашей душе Свет Воскресения и живее была бы радость о Нем.

Так Свет Воскресения льется круглый год. Он изливается без конца... Пусть же будет в душах неумолкающая радость, пусть будет "веселие вечное"!

Братия, пусть радость вас не оставит! Переместите веселие звуков в неизгладимое веселие души. И пусть душа останется погруженной в волны Божественного Света, пусть Свет Воскресения станет ее постоянным внутренним светом.

В залог того, что Воскресший пребудет с нами навеки, примите святой хлеб - артос, раздаваемый сегодня. Святой артос, возлежавший всю Светлую неделю под алтарем - символ того, что Воскресший Господь здесь, невидимо пребывает с нами. Примите же часть этого святого хлеба как знак, что вы приняли Воскресшего Христа и что Он пребудет с вами вовеки. Примите как знак, что вкушением этого хлеба вы стали причастниками Воскресения, жизни нетленной и вечной. Да будет святой артос залогом вашего воскресения, залогом приобщения Христову Царствию!

Братия, ликуйте же весело! Храня в домах этот символ жизни в Воскресшем Христе, вы пребудете всегда в радости. "Да празднует же весь мир, видимый же и невидимый: Христос бо восста, веселие вечное!" "И нам дарова живот вечный! Покланяемся Его тридневному Воскресению". Аминь.

Слово в Неделю апостола Фомы

Со вчерашнего дня, братия, несколько изменился тон церковных песнопений.

В аккорды бурного пасхального веселья вплелись плавные, спокойные мотивы обычного церковного круга; в радость Воскресения вплелись обычные темы - о грехе, о призыве к очищению и всякие просьбы, человеческие просьбы. К темам Неба прибавились темы земли...

Как-то символично, что именно к этому дню, когда снизилось церковное пасхальное парение, приурочено Фомино воскресение. Нам не по плечу отдаваться долго чистой радости о Воскресшем, уйти душою ввысь, забыть землю. Наши души слишком прозаичны - полет в небо только манит, но недоступен, и мы не можем воспринять экстаз Церкви в ее гимнах победившему смерть Христу. Не можем в полной мере принять ликование воскресшей жизни, когда грех и тление отпали.

Как будто нам это недоступно. Как будто Фомино воскресение нам больше по плечу. Нам оно ближе, чем восторженная радость мироносиц, чем крик сердца Марии: "Учитель!" Нам более понятны слова Фомы, обращенные к Воскресшему Господу.

Вы слышали об этом рассказ Евангелия. Вечером, в день Воскресения, когда все ученики Христа, кроме Фомы, были вместе, явился им Иисус и показал им и руки, и ноги, и ребра Свои. Ученики несказанно обрадовались, увидя Господа. По Его уходе пришел Фома, и апостолы рассказали ему, что видели Господа. Однако Фома заявил: "Я не поверю тому, что явился Христос, пока сам не увижу Его, не увижу на ногах Его и руках Его ран от гвоздей, пока не осязаю своими руками этих ран, своею рукою не коснусь прободенного ребра, - не поверю".

На восьмой день по Воскресении, когда ученики были опять собраны вместе и Фома был с ними, снова явился Господь. Он преподал "мир" ученикам и, обратившись к Фоме, предложил ему осязать Его раны. Охваченный порывом веры, Фома восклицает: "Господь мой и Бог мой!" (Ин. 20,19-31).

Психология Фомы: "Не поверю, пока не увижу" - понятна и, возможно, даже близка нам, почему мы и посвятим ей свое слово.

Прежде всего надо заметить, что недоверие Фомы - законно. И Господь нисходит к нему, идет навстречу ему, как бы навстречу неверию Фомы. Значит, оно - не каприз своеволия и тем более не моральное разложение, когда своим неверием хотят задрапировать падение. Оно есть искренний порыв души за верой, когда вера слишком дорога, чтобы с легкостью отдать ее предмету или явлению, не заслуживающему внимания. Христос поэтому идет навстречу Фоме и обнажает перед ним Свои язвы, предлагая ему осязать их.

Вера не исключает испытания. Религия не отрицает требования разума. Испытайте, исследуйте! Идите на это мужественно, без всякой опаски за веру. В поисках опор для веры идите до конца, до требований очевидности, как того требовал Фома: "Не увижу - не поверю". Не смущайтесь за веру; религия - это истина жизни, правда жизни и зачем ей бояться возражений жизни? Она защитит себя. Вы думаете, что апология веры заключена в наших сочинениях или в наших беседах и проповедях? Нисколько!

Апология веры - сама жизнь, и теперь это яснее, чем когда-либо. Теперь христианские истины в силу свободы нападок на них совсем не защищены, и каждому предоставляется выбор: принять их или отбросить, как ненужный хлам. Каждый может или принять церковный быт и уклад, или отбросить его как пережиток. Если вы сегодня здесь в храме, то, конечно, вас сюда привела не пропаганда, а жизнь.

Вот наша апологетика. Вы сами "испытайте". Если вы подходите к христианству только от ума, то предъявляйте к нему с безпощадностью свои сомнения и говорите как Фома: "Не поверю, мне нужна очевидность". Этим кончается подход к христианству от разума. Испытание веры закончено, и Господь, как мы видим, не отверг испытания Фомы.

В таком подходе к вере, в подходе Фомы, надо соблюсти два условия, которые были у Фомы.

Первое: в испытании веры надо быть честным и исходить из стремления найти истину, а не из предубеждения, желающего оправдать безверие и нравственное падение. Фома сказал: "Не поверю" - не потому, что он не хотел веры, а потому, что он слишком хотел ее как истины. Вера была слишком дорога ему. Она была его святыней, и он берег веру в Христа как величайшую ценность и рвался к истине. Ему не нужна была призрачная истина, и для своей драгоценности - веры - Фома хотел истины как факта.

Настроенность Фомы лучше всего понять из аналогий. Когда вы ищете и домогаетесь чего-то со всей страстностью и когда вам говорят, что желаемое наступает, вы даже не верите от радости и сомневаетесь: "Да правда ли, что желаемое пришло, и мы будем обладать им?"

Или еще пример. Когда вы любите и ищете взаимности, то, обладая уже людьми, вы все еще боитесь и сомневаетесь и ищете доказательств, что вы так же любимы, как любите сами. В обоих случаях сомнения и поиски доказательств не оттого, что в вас нет веры или любви, а потому, что их очень много в вас и вы хотите еще больше утвердить их. Вам нужна новая, прочная, не иллюзорная истина, чтобы полнее насладиться верой и любовью.

Так сомневался и Фома. Его испытание шло не от безверья, а от жажды великой веры. Ему нужна была истина, факт, чтобы полнее насладиться верой.

И в деле веры испытывайте, сомневайтесь, но честно. Ищите истину, чтобы отдаться ей! Бойтесь только вашими колебаниями оправдывать безверие, маловерие и свою нравственную спячку. Испытания истины ради любви к ней пусть вас не пугают - это только полезно. Но если вы испытанием хотите прикрыть безверие, тогда вы еще более разлагаете душу. Честный анализ веры - это огонь, закаляющий веру. Анализ же при безверии - ржавчина, разъедающая душу. Разве испытывают железо ржавчиной? Не испытывайте и вы своей веры анализом разложения, а испытывайте ее анализом честного искания истины.

Должно быть и второе условие испытания веры. Испытывайте так, чтобы к испытуемому, т.е. к вере предъявлялись требования, соответствующие предмету испытания.

Так было в исканиях Фомы. Он хочет достоверности, и материальные явления он хочет проверить физическим ощущением. Следы язв Христа он хочет осязать руками. Это - законно. Материальное испытывается материальным. И вы, испытывая веру, употребляйте соответствующие приемы и средства.

Главное же, не делайте ошибки, которая делается чуть ли не всякий день: не смешивайте сфер духа и материи, не мерьте высочайшие духовные предметы мерой материальных вещей. Это недопустимое смешение, и результатом его получается хаотическое столкновение несоединимого и даже несопоставимого, бездоказательное отрицание вместо разумного разбора. Или вам непонятно классическое определение апостола "духовное духовным востязуется", т.е. духовное постигается только сродным ему, духовным? Когда к суждениям о тончайших духовных явлениях подходят, не имея ни малейшего духовного опыта или даже не понимая, что такое явление духа, то какова ценность таких суждений? Если явления духа измерять материальной меркой, то какова цена таких испытаний?

Итак, продумайте эти законнейшие мысли о том, что дело веры есть дело духа, т.е. вера испытывается только сродным, только тончайшими средствами духа.

Не думайте, что этот метод (постижение сродного сродным) специально применяется для духовных явлений. Ничуть. Он - общий метод всякого разумного исследования. Вы же прекрасно знаете, что материальная сфера исследуется материальными средствами. Мало того, она исследуется приемами и аппаратами, соответствующими предмету исследований. Например, желая получить ту или иную реакцию, вы употребляете соответствующий реактив. Испытывая плотность металла или воздуха, вы употребляете специальные приемы и специальную аппаратуру и только так достигаете желаемого. В противном случае вы не получите никаких результатов.

Точно так же при испытании явления духа нужен аппарат духа и приемы духа, чтобы воздействовать на испытуемое, постигнуть его и получить нужный результат, иначе безплодны будут ваши попытки проникнуть в сферу духа.

Между тем, в жизни вы как раз склонны делать эту ошибку - смешивать духовное и материальное, применять к явлениям духа мерку материальных вещей. Не подходите ли вы к фактам веры с меркой грубой примитивной физики и начальной математики, думая, будто правы? Конечно, при таком анализе, при несопоставимости сравниваемого, вы не получаете ничего ясного, упираетесь в голое отрицание, сваливая свою духовную неподготовленность на слабость христианства.

Когда силу Божией благодати, без признания которой нарушается все христианство, вы пытаетесь измерить и взвесить весами и метрами, то понятно, что ничего у вас не получается, и вы разводите руками, думая, как безпомощно христианство под анализом разума. Если вы хотите осязательно видеть действие силы Божией как действие аптекарского пластыря, и оно неуловимо для вас, вы также безпомощно разводите руками, думая об убийственной нежизненности, почти иллюзорности христианства, не выдерживающего соприкосновения с обыденностью и разумом. При чем тут разум, когда тут одна неразумность?!

В испытании апостола Фомы разум был: материальное хотелось проверить материальным. Следы ран апостол хотел осязать своими руками, и Господь пошел ему навстречу, обнажив Свое тело и предложив коснуться Его. Так и вы в испытании веры испытывайте ее сродными средствами.

Вот таковы два условия разумного подхода к вере. Держитесь их. Во-первых, ищите истину, ищите честно, без лукавства совести; во-вторых, испытывайте веру разумно, духовное испытывайте духовным. Чтобы анализ был надежным, усовершенствуйте свою душу, делая ее искусным аппаратом, способным войти в понимание духовного.

Иначе, как слепой никогда не разберется в красках, так и вы никогда не постигнете явлений духа - они останутся для вас за семьюдесятью замками. Не приписывайте тогда христианству слабости, а поищите причину своей неудовлетворенности христианством в неумении подойти к нему, в своей духовной грубости.

Если ваша душа будет честно искать Света истины и всей силой стремиться к вере, то Господь придет вам навстречу, как Он снизошел к желанию Фомы, и Сам откроет вам истину. И истина веры, истина Бога, облистает вас всей своей пленительностью. Вам откроется не разумность веры, а в вас заговорит голос живого Бога, зовущий вас к вечному Свету. Не только разум, но вся душа покорится глубине и богатству Премудрости и Разума Божиего. Останутся позади у вас потуги маленького вашего умишки, и душа в благоговейном порыве, одним дыханьем сердца и уст смиренно призовет вас поклониться Богу, как поклонился Ему апостол Фома.

Господь мой и Бог мой! Ты Один - Господь мой и Бог мой! Аминь.

Слово в Неделю жен-мироносиц

Братия, сегодня праздник женщин, но далеко не всех. Почти у всех женщин бывает физический отдых, удовольствия, развлечения, а праздник, т.е. светлое, захватывающее торжество души, торжество поднимающее, вливающее жизнь, одухотворяющее, когда ликует все существо человека, - такое праздничное торжество только для избранных. И сегодня праздник избранных женщин. Тех, кто следует за Христом - праздник мироносиц.

Церковь прославляет евангельских мироносиц, а в их лице она чтит все женские души, следующие за мироносицами, отдавшиеся Христу и Богу. Почитание мироносиц начато Самим Христом. Не Господь ли высоко почтил мироносиц? Не Он ли выделил их и поставил их выше Своих апостолов, когда явился им первым по Своем славном Воскресении? И к ним была обращена первая радость Воскресения. Первое "Радуйтесь!" Воскресшего было сказано им (Мф. 28,9).

Не им ли было дано полномочие свидетельствовать первыми истину Воскресения: "Пойдите, возвестите братьям Моим, чтобы шли в Галилею, и там они увидят Меня" (Мф. 28,10). Вот как были вознаграждены преданность и любовь! Слабые женщины выделены из сильных и поставлены впереди них.

Последуя Господу, Церковь прославляет мироносиц в первые же недели после Пасхи. Вместе с ними чтится и всякая душа, "мироносицы вземшая чин", т.е. принявшая на себя подвиг служения Христу. Поэтому торжеством этим захватывается и современная мироносица в своем подвиге следования за Христом. Вот почему сегодня праздник избранных женщин. Сегодня торжество и ликование душ, верных Богу. Души, последовавшие Христу, празднуйте же светло, с волнующей радостью!

Что роднит теперешнюю, современную женщину с евангельской Марией Магдалиной? Конечно, самоотверженная преданность Господу. Мироносицы во время своей земной жизни явили пример такого самоотвержения и любви ко Христу, что стали далеко впереди всех Его учеников.

Когда в последние дни земной жизни Господа от Него отвернулся весь мир, когда бросили любимейшие, обласканные ученики, когда один из них предал, другой отрекся, когда Его судили и убивали, как преступника, самое знакомство с Которым грозило опасностью, кто в самозабвении не отступил от Него ни на шаг? Только мироносицы! Как тени, они всюду за Ним...

Они на страшной голгофской дороге, скорбные, плачущие, но безпредельно верные. На Голгофе, в момент величайших страданий, когда уже не только отвернулся весь мир, а когда с креста несся скорбный вздох к Самому Отцу: "Боже мой, Боже мой, вскую оставил Мя еси..." Кто был тут же поблизости, рядом с крестом? Кто сострадал, стенал, подвергался, несомненно, насмешкам, грубым окрикам и насилию? Мироносицы. Слабые, безпомощные, но преданные, верные, забывшие о себе, любящие и непоколебимые, как скалы.

Та же самоотверженная преданность Христу и Богу отличает и верующую христианку. Когда массы отвернулись от Церкви, когда жизнью и поведением совершилась новая Голгофа, верующая женщина осталась со Христом, с Богом. Когда следование Христу давало одни жизненные стеснения, вносило разлад в семью, в отношения к мужу, к детям, верующая женщина, молясь ночными слезами, ведомыми только Богу, все же продолжала идти за Ним. В атмосфере насмешки, пренебрежения и неприязни женщина несла распинаемому Христу вместо миро свои чистые слезы, воздыхания, всю скорбь сокрушенной души и вместе с тем - безграничную преданность и горячую любовь.

Да будет же благословенна верующая душа, "вземшая мироносицы чин". Пусть она празднует ныне светло и радостно. Сегодня - ее праздник!

Пусть она переполнится ликующей радостью о любимом Учителе и Боге, потому что Он ей близок и ей Он является и явится еще много раз, как Он явился евангельским мироносицам, и ей Он скажет свое возвышенное: "Радуйся!". Не Господь ли явился верным женским душам мироносиц, когда в недавние скорбные дни жизни Церкви, в дни церковного разномыслия терялась, казалось, Божия истина, и слабоверные то хоронили Христа, то в апатии говорили о Нем: "Он - здесь; Он - там"?

В эти скорбные дни не Христос ли являлся верным женским сердцам и открывал им, где Его истина, и тогда женщина-мироносица, ведомая Самим Господом, соблюдала верность пути и твердость во всех испытаниях... Пусть же празднует светло верная Магдалина!

Господь близок ей всегда, и теперь Он откроет ей Свою любовь и Свою правду, правду пути к Нему и правду Церкви, оберегая их от искажающей человеческой неправды. Да будет благословен ее подвиг веры и любви! Сердца, близкие Христу, празднуйте сегодня с Христовыми мироносицами радостно и светло!

Исполняйте и впредь завет Воскресшего: "Идите, возвестите братьям Моим, что Я встречу вас в Галилее..." Идите и вы, поднявшие на свои плечи "мироносицы чин", идите и возвестите всем братьям - и унылым, и слабым, и малодушным, возвестите, что жив Господь, держащий в Своих руках судьбы мира, и что жива Его Церковь. Возвестите, что пребудет Господь со Своими верными, как обещал, "до скончания века"! Возвестите, что бодрствует Господь над детьми Своими и что всякую душу, обращающуюся к Нему, Он встречает "в Галилее", "в горе" - этом отрыве от прежнего греха и заблуждения.

В горе отрыва от греха встречает Господь идущую к Нему душу и прощает ее, облекает дарами Своего Воскресения, воскрешая ее и сподобляя радости быть в Нем и с Ним, вместе с избранными мироносицами и со всеми возлюбившими Его, в славном Его Царстве на безконечные веки веков. Аминь.

Слово в день св. Николая Чудотворца

Христос воскресе, братия! Святое Евангелие, которое вы услышите за настоящей службой, всенощным бдением, открывает верующей душе глубокую мысль о путях жизни. Слово о путях жизни и будет нашим сегодняшним назиданием.

Св. Евангелие раскрывает мысль о путях жизни в красивом и памятном образе, и мы сделаем этот образ основным стержнем своего назидания.

Слово Господа, суммирующее речь о путях жизни, коротко: "Я есмь дверь: кто войдет Мною, тот спасется, и войдет и выйдет, и пажить (пастбище) найдет" (Ин. 10,9).

Мир, по евангельскому образу, - это зал, огромнейший зал. Господь, называя Себя пастухом (пастырем), уподобляет людей пасомым овцам, обозначая их "двором овчим" (Ин. 10,1). Применяя этот образ к людям, мы обозначим помещение для собрания людей - залом.

Итак, мир - это грандиозный зал, в нем толпятся люди. И в этом зале множество дверей, которые расположены по одной длинной стене зала. Это - выходы на пути жизни. Двери есть всякие: большие и малые, просторные и узкие, захватанные несметным множеством человеческих рук и безупречно чистые, ярко размалеванные, с крикливой рекламой того, что находится за ними, и холодно-строгие, по недоступности скрытого по ту сторону их.

Вот размалеванная дверь наслаждений, вот высокая дверь тщеславных исканий. Неподалеку - богато убранная широкая дверь взаимных человеческих привязанностей: земной любви, дружбы. В стороне, чинным рядом, привлекая гармонией линий, идут двери служения долгу, искусству, науке. Особняком высится строгая, молчаливая дверь подвига во имя той или иной земной цели и другие, другие... В зале такое множество дверей, и за ними свои пути жизни.

Людские толпы, наполняющие зал, - в постоянном движении. Глаза устремлены к дверям. В погоне за жизнью люди устремлены к дверям жизни. Они делают выбор; они хотят открыть дверь жизни и найти за ней если не мудрость жизни (мудрость жизни ищут единицы), то хотя бы наполнение жизни и удовлетворение ею, то, что они называют счастьем.

Сделавши выбор, люди направляются к цели. И чем ближе заветная цель, тем гуще толпа, отчего у самой двери царит суетливая толчея. Группы людей, подгоняемые охватившим их желаньем, нетерпеливо рвутся вперед, обгоняя друг друга в жажде скорее захватить "свое" и насытиться манящим призраком довольства. Толпятся люди, рвутся к дверям, эгоистично оттесняя других, пробиваются к ним, распахивают их и, довольные, с широко и вольно дышащей грудью, в удовлетворенности достигнутой целью, вступают за закрытую дверь.

И двери закрываются. Снова манящие и таинственные, они влекут к себе новые и новые толпы. Как без устали выбрасываются на песок всплески волн моря, так всплески человеческих волн неумирающей чредой несутся на пути жизни.

Таков закон жизни - человек должен жить. Но вот в чем ужас... оказывается, что все двери зала, к которым устремляются люди, - фальшивые, обманные; никаких путей за ними нет! Одни закоулки и тупики, часто без света и воздуха. Толпа ничего не знает и продолжает ломиться в заманчивую обманную дверь. Толпа полна натиска - все живут так! В иллюзии будущего довольства она с неугасающей энергией продолжает скрываться за обманными дверями. А за дверями - никаких путей, один обман, ловко расположенные закоулки и тупики.

Люди на первых порах захватываются этой декоративной обстановкой и останавливаются. Жизнь развертывается в этой обманности - у одних надолго, у других покороче. Продолжительность зависит от того, насколько быстро поустанет человек и заметит свои потери. И потери есть у всех: то одно потеряет человек, то другое.

Когда человек нахватается ненасыщаемого и порастеряет лучшее: здоровье, силы души, тогда он оглядится, опомнится и поймет, что приобретения нет, а идет одна потеря жизни. Усталый, израненный, больной, внутренне пустой и душевно голодный, он медленно поплетется к выходу.

Эти обманные пути жизни устроены так, что человек, обанкротившийся на них, непременно набредет на низкий скромный коридорчик и незаметно для других, еще продолжающих обманный пир жизни, он, как мертвец, впихнет себя в этот коридорчик, чтобы не мешать обманной суете. Этим незаметным коридорчиком человек добредет до маленькой дверки и, толкнувши ее, снова попадет в знакомый ему зал мира, из которого он вышел, - но уже с противоположной его стороны. Войдет он пришибленно, скромненько, совсем незаметно для других, потому что другие смотрят на манящие их двери и поглощены выбором целей.

Человек войдет незаметно... Его, потрепанного жизнью, никто не увидит. Его опыт никого не отрезвит. Фальшивость обманных дверей останется сокрытой и никто не вскрикнет: "Смотрите, любуйтесь, вот опыт, вот результат! Мы - слепые, мы в полном заблуждении!" Ужас обмана остается тайной, и толпы с прежним азартом кидаются к заветным дверям. Мало того, что не испытавшие обманности дверей с азартом стремятся к ним, - в этот водоворот попадает и вернувшийся. Происходит это очень просто.

Войдет человек снова в зал и смешается с толпой. Пройдет время, он уже оправится от пережитого и опять ищет двери, опять выбирает пути. Теперь он толкнется в другую обманную дверь, думая, что за ней-то хранится ключ счастья и что его первый выбор был ошибочным. Бывает так, что человек, отдышавшись от полученных потерь, зараженный отравляющим ядом обманного счастья, вторично устремится к знакомой двери, приписывая разочарование первого раза своим неразумным поступкам, своему неумению жить, а вовсе не направлению обманного пути. И снова человек потянется к испытанному угару жизни, думая, что теперь-то он целесообразно использует путь жизни и все возьмет от него, сам ничуть не пострадав.

Совершается уже известный круговорот. И так без конца, без конца... Удлиняется цепь обманов и самообманов, пока смерть не положит конца безплодным усилиям утвердиться в надуманной правде жизни.

Жизнь вертится в заколдованном кругу, люди безпомощно толкаются по путям жизни, как птицы в клетке зоопарка, где их держат, как это принято обозначать, "на свободе". Птицы "свободны" в своих полетах, люди "свободны" в жизни, в разумном выборе жизненной тропы. В действительности, приглядитесь получше, вдумайтесь поглубже, посмотрите на обратную сторону зальной суеты и воочию увидите, что двери - фальшивы, за ними нет никаких путей - одни закоулки и тупики, один обман.

Нужно ли доказывать это. Разве вы, по собственному опыту, не знаете фальшивых дверей жизни? И разве надо доискиваться их нам, вся жизнь которых проходит, чтобы прельщаться этими дверьми? Конечно, все вы знаете обманные пути жизни.

Для иллюстрации возьмем одну фальшивую дверь жизни, например, самую любимую, часто самую людную - дверь наслажденья. У нее стоят толпы, миллионы. Старые, молодые, мужчины, женщины, здоровые, больные, красивые и уроды - все толкаются сюда. Они женятся, опережают друг друга, пьяные жаждой наслажденья, в экстазе от охватившего их одного желания. Всё забывшие, всё готовые принести в жертву, они все рвутся в эту дверь с одним всеохватывающим желанием "наслажденья". Дайте нам наслажденье!

Входят туда люди и бродят по темным и пряным закоулкам, сначала еще более раздраженные, отведавши яда наслажденья, а потом усталые и разочарованные и всегда только более грубые, жесткие, черствые, хриплые, наглые и больные. Всегда, всегда только теряющие и ничего не приобретающие...

Вот дверь наслажденья... Разве не у нее по преимуществу толкаются люди и разве это не фальшивая дверь? Разве не указывает она на обманный путь? Быть может, дверь наслажденья, скажете вы, - исключительна, и путь за ней до очевидности односторонен? Быть может, по-вашему, есть пути, открывающие правду жизни? Вы назовете дверь долга, служенья человечеству, служенья искусству, науке, даже семье.

Да, конечно, за дверями, названными вами, просторней, но и за ними - простор пустоты, безконечные коридоры исканий, всегда неуютные, холодные, где нет душе отрады, где вы чувствуете незаполненность в самом дорогом, где лямка жизни будет тереть вас до гроба, где вы находитесь в нудной запряжке, пока не упадете в изнеможении.

И выйдет на поверку, что на человеческих путях жизни нет исчерпывающего наполнения и удовлетворения, что двери огромного зала - ложны. В чем же дело? Почему идет такая безсмысленная толчея? Очевидно, люди утеряли дверь, они потеряли "дверь жизни". Она, "дверь жизни", есть, должна быть, но люди потеряли ее.

Утерянную людьми дверь правды жизни и указывает Господь в сегодняшнем Евангелии: Дверь жизни - это Я. Я пришел, "да живот имут", т.е. чтобы вы имели жизнь, и кто пойдет к жизни через Меня, через эту дверь, тот "спасется", т.е. спасет, сбережет себя. Он сбережет себя от потерь, утрат, гибели сил души и тела. Сохранит жизнь, наполнит ее и оправдает ее, потому что, как говорит Господь, он "внидет и изыдет и пажить обрящет", т.е. когда он войдет в эту дверь жизни - дверь жизни через Христа - и выйдет ею на путь жизни Божий, тогда перед его глазами откроется такой простор жизни, такая тучная пажить, такое богатство жизни, что приходи, бери, радуйся, живи на счастье, развивай, украшай душу, крепи тело, потому что ты найдешь удовлетворение всему своему. И зацветет твоя душа, в полной гармонии установятся силы тела.

Как случится это? Как происходит, что только одна дверь жизни - дверь в жизнь через Христа, и один путь - путь Божий - дают расцвет жизни и оправдание жизни? Что дверь Христа не обманна? Как представить себе влекущие просторы за этой дверью, а не закоулки и тупики? Как пересказать все богатство приобретений на тучном пастбище Христа? Как живописать всю радость, все счастье, все блаженство распускающейся, покоряющей жизни, когда позади остался кошмар уродств, стонов, эгоистической борьбы, смрада, размалеванного гниения, или, в лучшем случае, все обволакивающей и все истребляющей суетливой безтолочи? Как рассказать, что здесь только идут и не возвращаются назад, идут вперед и вперед, к Свету и Солнцу, и всегда в их лучах, что здесь ароматны души и шире, шире раскрываются спокойные зачарованные глаза? Как влить в земные слова всю красоту неземного и всю захватную глубину видений Божьего пути жизни?

Повторяю: как рассказать обо всем этом? Конечно, для этого нужно особое слово и, может быть, не одно. Для единства вашей мысли и для углубленности вашего воспринятия ее я закончу новым образом, которым объясню одно: откуда берется такая полнота жизни на Божием пути.

Этот образ дает мудрец псалмопевец Давид, постигший при Божьем озарении глубины жизни. Он сравнивает человека, идущего по пути Божию, с деревом, посаженным "при исходищих вод". Как у дерева, расположенного при воде, "лист которого не вянет", и оно "приносит плод свой во время свое" (Пс. 1,3), так и человеческая жизнь, направленная через единственную дверь жизни - будет зеленеть такая жизнь, и лист ее не упадет, и во всем, что она ни творит, будет успех, и принесет она плод во время свое.

Вот ответ на вопрос: откуда возьмется полнота жизни на Божьем пути. Ответ ясен - от Бога, потому что Бог - начальник и источник всякой жизни. Следовательно, жизни, питающейся из безсмертного родника жизни, обезпечен полный расцвет, счастье, т.е. оправдание и завершение в слиянии со своим источником - Богом - в блаженном безсмертии и вечности.

В противоположность жизни, развивающейся по пути Божьему, говорит псалмопевец, "не так" идущие другими дверями, "они как прах, возметаемый ветром с лица земли", т.е. их неустроенная жизнь подобна пыли, которую ветер переносит с места на место, и носятся они как безплодные сухие листья.

Итак, не толпитесь у фальшивых дверей жизни. Найдите одну дверь жизни, стучитесь в нее и пойдите ею. Возьмите вождя! Пусть будет одним из них великий святитель Николай, чтимый нами сегодня.

Смотрите, разве дерево его жизни, посаженное "при исходищих вод", развивающееся по Божьему пути, не превратилось в широчайший дуб, ветви которого покрывают чуть ли не все человечество? Вот могучая жизнь, одинаково притягивающая к себе верных и неверных, католиков, православных, магометан. Вот живой образчик покоряющей жизни при Боге! Следуйте ему, забудьте фальшивые двери и войдите одной дверью жизни.

Святителю великий, Николае, помогай нам! Аминь.

Слово в Неделю о самарянке

Возлюбленные братия, Христос воскресе!

Сегодня, как и в прошлое воскресенье, перед Вами картина с глубоким смыслом, и опять она переносит нас в современность. Христос сидит у древнего колодца. К колодцу приходит за водой самарянка. Господь предлагает ей живую воду, воду жизни, которая удаляет жажду навеки, учит, как получить эту воду жизни. Потом у колодца появляются ученики, собирается народ, и Учитель жизни им всем обильно дарит воду жизни.

Братия, эта образная картина переносит нас в современность. Раскроем ее смысл. Колодец - источник жизни. Люди поддерживают свою жизнь, питаясь от таких источников. Колодцы бывают разные. Господь сел, например, у древнего колодца Иакова.

У такого же колодца сидите и вы. Это тоже древнейший колодец, содержащий неисчерпаемый источник жизни. Этот колодец - Церковь. Вы - в ограде Церкви и, значит, вы сидите у древнего колодца, питающего жизнь силою Божией благодати.

Но есть и другие колодцы. Люди, не знающие или не принимающие Церковь, пробавляются другими колодцами на стороне. Из вас разве все и всегда сознают, что находятся у единственного колодца жизни? Разве и вы не бегаете черпать жизнь из других колодцев? Конечно, бегаете на сторону.

Люди черпают из колодца увлечений, удовольствий, из колодца тщеславия, гордости, самообожания, из колодца долга по отношению к семье, к службе, к работе. Некоторые черпают из колодца, питающего ум, - колодца любознательности и знания или из колодца, питающего чувства искусством всякого рода. А то рвутся к колодцу любви, дружбы...

Много, много колодцев в жизни, то глубоких, то мелких. В них разная степень "полезности" воды - от загрязненной и мутной до вредной и отравленной.

Люди бегают от колодца к колодцу, и заставляет их бегать обманность воды в колодцах. Попьет человек из одного, из другого колодца, а удовлетворения нет, жизни нет, сил не прибывает. Только больше распаляется жажда, слабеет истомленное тело. Безплодное черпанье безконечно, а жажда неумолима... Опять ищут глаза нового и нового источника живой воды. И люди бегают от колодца к колодцу...

Вы сидите у единственного источника настоящей жизни. Не счастливцы ли вы?! Но, братия, пребывание у колодца жизни обязывает, и обязывает ко многому.

Во-первых, вы сами-то напились из него? Жажда удовлетворена; струи жизни бьют в вас, и жизнь под благодатью Христа процветает? Не подвергнетесь ли вы двойному осуждению за то, что знали, где истина и сила жизни, и пренебрегли ими? Не подвергаетесь ли вы осуждению и за то, что ваше безплодное сидение у колодца бросает тень и на жизненность Святой Церкви, что из-за вашего небрежения к Церкви будут обращены упреки в ее безсилии? Поэтому пребывание у колодца очень ответственно для вас, прежде всего по отношению к себе самим.

Во-вторых, оно ответственно по отношению к вашим братьям-христианам, еще не утвердившимся в вере. Это - люди, пребывающие в Церкви, но еще обезсиленные грехом и поэтому равнодушные, или же это молодежь, еще мало проникнутая знанием и величием веры. Пример вашей безплодности может ли безследно пройти для них? Думайте об ответственности за них!

Наконец, ваше пребывание у колодца накладывает на вас ответственность в отношении и самарян. Самаряне - это лица, находящиеся вне Церкви. Случается, они подходят к вам, как самарянка подошла ко Христу. Они жаждут напиться той водой жизни, которую знаете вы. Что вы ответите им?

Одни из самарян, полагая, что вы сами уже приобщились к источнику жизни, будут умолять вас подвести их к живительным струям, так как у них нет сил черпать из безводных источников, и они не хотят возврата к ним.

Другие придут как испытующие. Они признают, что гонялись за миражами и их поиски жизни были безплодны, но они захотят увериться, что вы действительно дадите им жизнь. Они захотят не только услышать ваши слова о жизни, но своими глазами увидеть в вас жизнь, ведущую в вечность. Что вы ответите им? Что покажете?

Не ясно ли, что ответ может быть дан только в том случае, когда вы сами напоены из колодца жизни и когда жизнь вечности пребывает в вас. Только тогда вы сможете сказать самарянам слова, сказанные Христом женщине, беседовавшей с Ним: "Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся..." (Ин. 4,22).

Это правильно, что вы пришли сюда и ищете воды в древнем колодце, воды жизни. Доселе вы гонялись за миражами, хотели напиться там, где пустота. Ваши колодцы - безводны, а между тем истина только в Божием учении. Вода жизни - только в колодце Иакова. Черпайте из него и будете живы и забудьте о безводных миражных колодцах!

Это - достойный ответ, но на него надо иметь право. Надо сначала напиться самому, надо самому вобрать в себя воду жизни. Вот насколько ответственно сидение у колодца.

Братия, вы сами-то пьете? Вы живы или вы сидите у колодца, а истомлены жаждой у воды без воды, у благодати без благодати? У источника жизни, а сами - мертвые? Напились ли вы? Ведь "колодец глубок" и надо уметь добраться до воды, а для этого иметь "почерпало".

Братия, как же это сделать? Как напиться воды жизни, чтобы не оказалось безплодным ваше сидение у древнего колодца? Рассказ о беседе Христа с самарянкой указывает, как можно напиться.

Прежде всего надо, чтобы у колодца был Христос. Одно наличие древнего колодца еще не гарантирует приятие жизни. И про колодец Иакова Господь говорит самарянке: "Всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять" (ст. 13). Это значит, что можно быть при Церкви и как будто черпать Ее благодать, но оставаться "праздным", не напоенным, а жаждущим.

Разве вы не знаете, что так бывает? Конечно, знаете. К нашему великому сожалению, стало повседневным явлением, что мы у воды, как без воды, у источника жизни, а как мертвые.

Почему же это происходит? Да потому, что Церковь не есть спасающий автомат. Надо каждому встретить в Церкви живого Бога. Конечно, Господь, по Его слову, - всегда в Своей Церкви, но Христа надо встретить, почувствовать, как бы осязать, для этого необходимо обращение к Церкви сделать живым, как обращение к Самому Христу, невидимо присутствующему в Ней. Ведь обращение к Церкви сделалось теперь какой-то бездушной формальностью. Думают, что раз человек пришел в храм и крестится, и кланяется, то он все уже сделал, и Бог обязан слышать его и сделать по его желанию. Если человек принял таинство, он уже уверен, что гарантировал себе обязательную помощь Христа. Это ошибка, братия.

"Не всякий, говорящий Мне: "Господи, Господи!", войдет в Царство Небесное". Можно быть в Церкви - и остаться без Христа. Можно молиться и креститься - и ничего не получить. Можно принять в себя таинство - и навлечь на себя еще большее осуждение.

Повторяю, Церковь не есть спасающий автомат. В Церкви - живой Бог, и когда ты послужишь Ему живою душою, тогда будешь услышан и соприкоснешься с источником Жизни, и тебе подадутся благодатные силы.

Значит, надо, чтобы твое соприкосновение с Церковью было не только пространственным нахождением в Ней, а чтобы ты осязал в Ней присутствие живого Бога, и не только совершал телом известные действия: кресты, поклоны, а вкладывал в служенье Христу живую душу. Когда твое служенье будет таким, то не сомневайся: у колодца Церкви сядет Христос, и через Него ты почерпнешь воду жизни, свое освящение.

Так обезпечивается доступ к воде жизни. Путь к ней - только через Христа. Этот путь освящения через Христа был указан Господом самарянке. Он и есть то "почерпало", которым черпается вода жизни.

Так и должно быть, иного "почерпала" нет. Источник живой воды - Сам Господь, а Церковь - только раздаятельница даров Христа. Если же источник воды живой - Сам Господь, то естественно, что получить воду можно, только приблизясь к Господу. Чем теснее у человека общение с Господом, тем более он будет обезпечен водой жизни. Так как Бог есть Дух, то и приближение к Нему совершается служением в духе. Так было указано и самарянке: "Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему (и ищущие общение с Ним) должны поклоняться в духе и истине" (ст.24).

Таково "почерпало". Таков путь к живой воде, или - что то же - к Богу. Если ты хочешь войти в стихию Бога, в стихию Духа и прикоснуться к роднику вечности, который влил бы в тебя вечно зеленеющую жизнь, ты должен природниться этой стихии.

В словах о поклонении Богу духом, сказанных самарянке, снова утверждается истина, что достать воду жизни нельзя одними внешними действиями, например, поклоном, а в поклон надо включить элемент духа и тогда поклон будет так глубок, что ты зачерпнешь воды из колодца Иакова и соединишься с божественной обновляющей стихией. Надо сказать, что все внешние действия в Церкви, включая и таинства, будут безсильны подвести человека ко Христу, если человек сам не наполнит духом это внешнее и не пойдет душой навстречу Христу. Таково "почерпало" живой воды. Это - служение Богу духом, и оно должно быть, по слову Христа, служением в истине.

Это значит, что служение духа не должно направляться по ложным, самоизмышленным путям, которые подскажет тебе твой умишко или твое самомнение, или твои обманные мысли. Служенье духа пусть указано будет самой Истиной, у которой ты сидишь. Истина эта хранится в Откровении и святоотеческих писаниях. Сообразуйся с этой Истиной и следуй Ей в своем служении!

Во-вторых, следование Истине должно быть полным, не однобоким, т.е. нельзя принимать Истину только теоретически, а по жизни идти избитой тропой греховных привычек и компромиссов. Такая двойственность души обезсиливает ее и не приводит к цели. "Человек с двоящимися мыслями нетверд во всех путях своих" (Иак. 1,8). Если человек колеблется, уклоняется на земную житейскую дорогу, то ему, конечно, не подойти к Богу, ничего не получить от Церкви и христианства, не достать воды жизни.

Братия! Теперь вы знаете, как почерпнуть живую воду из колодца Иакова. Так пейте же ее! Христос сидит у колодца... Почерпайте благодатную влагу жизни. Через Церковь ее раздает Сам Господь, и доселе звучит Его зовущий голос: "Кто жаждет, иди ко Мне и пей".

Почерпайте же благодатную влагу! Не сидите безплодно у воды без воды, у колодца жизни как мертвые. Берегитесь подпасть под осуждение за то, что вы обезплодили христианство, сами не напились и своим дурным примером отвратили других жаждущих. Берегитесь остаться безответственными перед самарянами, которые спросят вас: где ваша истинная жизнь? Что вы ответите им - покажете им свои обветренные губы как знак неутоленной жажды? Смотрите же, чтобы вам не подпасть под двойное осуждение!

Потому насыщайтесь, братия, водою жизни, подойдите ко Христу - ее источнику - и подойдите в "духе и истине". Все ваше пребывание в Церкви, участие в Ее таинствах пронизайте участием в них духа, чтобы ваши поклоны и кресты не оставались только пустой формой, чтобы они глубоко опускались в колодец жизни и доставали до воды живой.

И заискрится жизнь в ваших глазах, раскроются уста, уныние сменится песнью радости и хвалы, и тогда самаряне подхватят вместе с вами ликующую песнь Богу: "Господи! Жаждущую душу мою благочестия напой водами". Аминь.

Слово на Вознесение Господне

Возлюбленные братия! В Вознесении Господа, как и во всяком событии земной жизни, можно видеть две стороны.

Одна сторона - вероучительная, догматическая, через нее верующему человеку открывается Христово дело искупления человека. Вознесение - это завершение дела искупления, восход Христа с обновленной человеческой плотью на небо, в царство вечной славы. Дело искупления завершилось и обетованием послать верующим Святого Духа - как Силы, изливающей дары и искупления.

Есть и другая сторона - нравственная. В этом событии приоткрывается образ нашего воскресения, нашего подъема от земли на Небо к Небесному Богу и Отцу.

Сегодня мы с вами и коснемся именно этой нравственной стороны праздника Вознесения.

Итак, этот праздник - образ вознесения человеческой души. Об этом вознесении человеческих душ во время Вознесения Господа повествует Евангелие. Свидетелями Вознесения были апостолы, ставшие таким образом первыми его участниками. Факт вознесения апостольских душ отмечен в Евангелии короткой заметкой: "Они (апостолы) поклонились Ему (Христу) и возвратились в Иерусалим с великою радостью" (Лк. 24,52).

Откуда радость? Почему радость? Апостолы теряют Христа, своего любимого Учителя и Бога... Теряют Его тогда, когда едва раскрылись их глаза, и они поняли, как велик их Учитель. И вдруг, в час потери - радость! Непостижимая радость!

При этом надо помнить, что совсем недавно настроение их было крайне подавленное, - им казалось, что со смертью Христа рушится все Его дело. Еще недавно они проявили полную неуверенность в Христе, - слова мироносиц о Его Воскресении казались им просто пустыми (Лк. 24,11), а апостол Петр только дивился пустому гробу. Им требовались доказательства осязания Его и еды Его (Лк. 24,38-43), за что они заслужили упрек Христа в неверии и жестокосердии (Мк. 16,14). Если учесть еще и то, что "малое стадо" их было ничтожно и слабо, то кажется совсем непостижимой радость учеников в момент ухода от них Господа. Теперь, когда только что открылись их глаза, они еще так слабы и их так мало, уходит с земли вся их опора, их надежда, их радость. И все же "они поклонились Ему и возвратились в Иерусалим с великою радостью".

Что случилось? Объяснение может быть только одно - совершилось вознесение их душ. Очевидно, души апостолов поднялись выше земли, совершилось внутреннее срастание их душ с духом Учителя, отчего Его телесный уход уже не переживался ими болезненно. Они знали, что отныне Учитель будет в их душах, и они с Ним вовеки, и потому возликовали. Вот что случилось!

Как это произошло? Об этом рассказывает евангелист: "И вывел их (Господь учеников) вон из города до Вифании и, подняв руки Свои, благословил их. И когда благословлял их, стал отдаляться от них и возноситься на небо" (Лк. 24,50-51). Рассказ символичен. Он символизирует путь подъема христианской души и имеет с этой стороны глубочайший смысл.

В рассказе отмечены три момента вознесения души христианина: а) вывод учеников из города, б) прохождение ими пути в Вифанию и в) подъем на Елеонскую гору, о чем упоминается в Деяниях апостолов (1,12). Каков смысл этих моментов?

Дорога вознесения начинается уходом из города. Город - это заслоняющий горизонт пыльный и шумный мир земли. Вознесение души совершается вне земного мира. Надо вывести душу с запутанных улиц - путей земли, чтобы не был загроможден ее горизонт нагромождением земных целей, чтобы не развлекались глаза ее пестротой маленьких интересов и не пачкалась чистота души в пыли греха. Надо вывести душу из обволакивающей ее пыли суеты и греха, чтобы перед ней открылся горизонт и дорога к Богу.

Надо вывести душу за город. Надо разрубить веревки, связывающие душу с греховною землею, с заботами о службе, о семье, о квартире и кастрюлях, об удовольствиях. Надо разорвать веревки даже мелких забот, дрязг, пересудов, взаимных обид, мелкого самолюбия и мелкого тщеславия, не говоря уже о преступлениях и пороках. Все это и есть пыльный город, город как темница души. Уведи же оттуда душу, если хочешь ее подъема!

Увести душу из города вовсе не означает, что надо полностью отрешиться от земных забот. Пока мы в миру, заботы о мирском неминуемы. Но не надо из этих забот плести сети, затягивающие душу без остатка. Пусть заботы о необходимом останутся, но душа должна быть свободна в главном - в своей постоянной внутренней устремленности к Богу. Только тогда у нас будет сила и способность подняться. А это может случиться лишь тогда, когда устремленность к небу не парализуется, не расслабляется второстепенными привязанностями.

Выведя учеников из города, Христос повел их по пути в Вифанию. И христианской душе, выйдя из города греха, надо пойти в Вифанию. Дорога в Вифанию - часть крестного пути Господа, и на этот путь несения своего креста надо встать душе. Каков же этот путь?

Как для Христа он был путем оправдания Его посланничества, так и для христианина - это путь оправдания своей жизни. Жизнь христианина серьезна, ответственна и играть ею нельзя. Каждый человек имеет в жизни свое назначение, и долг каждого - свое назначение найти и оправдать его. Так было и так будет до конца мира. И если люди редко стремятся понять свое назначение и оправдать его, то жизнь тотчас платит им никчемностью и страданиями.

Выходит, как бы человек ни забивал себе голову надуманными целями жизни, путь правды жизни всегда остается один. Это и есть путь креста, потому что стремление к правде всегда сольется с требованиями совести, Христова закона и борьбой с грехом, а борьба с грехом и осуществление Христова закона всегда требуют насилия над собой, т.е. всегда ставят человека на путь страдания и креста.

Когда душа станет на путь своего креста, тогда начнется ее рост, развитие жизни духа. Тогда душа очищается от пыли греха и дает ростки новой жизни. Таков второй этап пути приготовления к вознесению, который завершается третьим и последним.

Этот последний этап - подъем на Елеон. Подъем на Елеонскую гору символизирует отрыв от низины - греха - и духовный подъем человеческой души. Конечно, он является следствием первых двух этапов пути: уход из города обезпечивает движение души, а путь креста обезпечивает правильность ее роста. Все это совокупно обезпечивает отрыв души от земляности и ее подъем на крыльях духа вверх, в гору, к небу.

Так завершается приготовление к вознесению. Теперь душа, оторвавшаяся от земли, очищенная на пути креста и устремленная ввысь, к Богу, встанет пред невидимым лицом Божиим, и Господь явится ей, как явился ученикам. Господь вольет тогда в душу через силу Духа Утешителя живое чувство близости к ней и пребывания в ней (Лк. 24,49).

Не сиротство и оставленность (Ин. 14,18) зальют душу, а чувство сорастворения с Господом, по слову Его: "Приду к вам... и узнаете (познаете) вы, что... вы во Мне, и Я в вас" (Ин. 14,18-20). Совершится слияние души с духом Учителя и Господа, и зальет душу ликование, как оно залило души апостолов на Елеоне. И ликование это будет неизгладимой печатью приобщения Духу Христову. Хотите ли вы этого? Хотите ли своего вознесения?

Конечно, хотите! Так идите же путем Вознесения, взойдите на свой Елеон и застыньте там с лицом, устремленным к Небесному Отцу, как застыли апостолы с лицами, устремленными к небу (Деян. 1,1-11), и улыбка радости о Христе осветит вас как отпечаток вашей ожившей и поднявшейся ввысь души. Аминь.

Слово в Неделю Всех святых

Возлюбленные братия, по случаю сегодняшнего праздника предлагаю вашему вниманию простую беседу.

Неделю назад, в Троицын день, мы вспоминали ниспослание Духа Святого ученикам Христа - апостолам, а через них - на всю Церковь. Вы молились о том, чтобы животворящая и созидающая жизнь сила Святого Духа наполнила бы и вас, и вы стали бы людьми, насыщенными благодатью. Этим мы завершили круг церковных воспоминаний, посвященных делу спасения человека.

В течение всего года Церковь вспоминает события, связанные с делом спасения человека. Церковный год начинается с сентября, с праздника Рождества Божией Матери. Церковь вспоминает рождение Той, Которая таинственным образом послужила делу спасения человека. Затем идет Введение Богоматери во Храм, Боговоплощение - Рождество Христово, Обрезание и Крещение; далее следуют разные события из жизни Христа, вплоть до недели Его Страстей - воспоминания о страданиях Христа, Его Воскресение и Пятидесятница - день Святого Духа.

Пятидесятницей завершается круг. Господь освятил землю, на которой Он учил, страдал, творил чудеса и воскрес, а по Вознесении послал Утешителя - Духа Святого, чтобы закрепить дело Божие. Поэтому Господь сказал ученикам: "Ничего, что Я ушел. Я пошлю Утешителя". Он послал Его в день Пятидесятницы. Эта сила положила конец разложению жизни. Теперь живите, Святой Дух с вами! Почему же ваши души не воспринимают Духа Божия? Оттого, что даже порывы к Его восприятию, которые у вас есть, - не истинны, ибо люди стали слишком плотскими.

Сегодняшний праздник говорит о том, что священный огонь должен быть во всех ваших душах. Почему же ваши души, осиянные Духом Святым, не веют в поднебесье? Почему ваша жизнь влачится только на земле? Почему люди потеряли божественный огонь и нет в них веры? Сегодняшний праздник отвечает на эти вопросы и шлет нам укор. В вас погас огонь. Закрыты двери, души влачатся во мраке...

Вы - материалисты. Вам нужны факты. Так вот: ликующая Церковь Святых - разве это не факт, укоряющий вас? Сегодня праздник всех, рожденных от Пятидесятницы. Праздник не только прославленных святых угодников: затворников, мучеников, блаженных; сегодня праздник всех сынов Пятидесятницы - ваших усопших. Это и их праздник.

Но мрак ваших душ не способен затушить свет. Сегодня - Собор святых всей земли, всего мира, прославленных и непрославленных. Этот день являет собой загоревшуюся от Пятидесятницы жизнь. А вы, дети Пятидесятницы, где вы? Это вам упрек! В своем послании апостол Павел делает этот упрек еще резче, доводя его до стыда.

Деваться некуда. Краснейте же! Перед вашим мысленным взором должны всегда быть мириады душ святых, вызванных к жизни Пятидесятницей. Апостол Павел в своем послании говорит о ветхозаветных праведниках, которые верою побеждали царства, творили правду, хотя у них была вера только во что-то туманное, чего они не видели. Несмотря на это, вера их была так сильна, что они ради нее были побиваемы камнями, скитались, терпели недостатки и скорби. Те, кого весь мир был недостоин, скитались по пещерам и горам. Вот каковы были эти души! А ваши души хилые, безжизненные, хотя вы уже видели и осязали Священный огонь, хотя вы уже знаете его. Отчего же ваши души унылы, холодны, почему вы не на небесах?

Апостол Павел в своем послании говорит, какою должна быть жизнь объятого огнем, который не осязаем: "Ты спишь, встань, воскресни от мертвых". Ты мертв, но не в христианском смысле, а мертв безнадежно - труп смердящий. Ты - во сне летаргическом. Как же живой огонь может прикоснуться к тебе и что-то сделать? Восстань, если хочешь палящего огня. Открой сонные глаза, растолкай дремлющую душу, обернись лицом к этому огню, хотя в бессилии, но в порыве, чтобы огонь пришел к тебе. Встань! Тогда освятит тебя этот огонь. "Восстани, спяй, и освятит тя Христос".

В сегодняшнем спасительном чтении указывается: ты мертв, потому что ты связан. У тебя сзади бремя, отчего ты шагу не можешь ступить. Это, братия, грех, он - сила разрушения, твоя смерть. Вы все знаете, что грех вас обезкрыливает, обезсиливает и мешает идти. Куда уж там парить!

Сбрось же с себя это бремя и будь как боец на арене, который бежит, чтобы получить приз, а если и падает, то снова встает и бежит. Так и вы, если уж вышли на борьбу, так стремитесь к цели изо всех сил. Единственное условие, которое должен при этом каждый помнить: вы все - дети Пятидесятницы, и все вы призываетесь прикоснуться к божественному огню, чтобы освятить и оживотворить свою душу и войти во "тьмы тем" праведников, рожденных от Пятидесятницы. Аминь.

Слово во 2-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные братия!

Как много великих священных воспоминаний мы пережили за последние недели: Вознесение Господа, обетование ниспослания Святого Духа, великий трепетный день огненной Пятидесятницы и, наконец, новое устройство жизни на земле в обоснование созидающей Церкви Христа. Призванная в Пятидесятницу к творческой жизни, Святая Церковь начала свою созидательную работу. В прошлое воскресенье она объявила основной девиз своей жизни, девиз ваших жизней: вы - члены Церкви и в ваших жизнях идет жизнь Церкви.

В прошлое воскресенье был объявлен краеугольный камень вашего пути. Объявлен заветом Христа: "Кто не берет креста своего и следует за Мною, тот не достоин Меня" (Мф. 10,38). Сегодня вам предлагается Евангелие о призвании Господом Своих первых учеников.

Когда Господь проходил берегом Галилейского озера, Он увидел братьев: Симона - Петра и Андрея, закидывающих сети в море, и позвал их следовать за Ним. Братья-рыбаки тотчас оставили сети и пошли за Христом. Несколько поодаль Господь увидел Иакова и Иоанна Зеведеевых. Они, сидя в лодке со своим отцом Заведеем, чинили сети. И их позвал Господь. Братья, "тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним" (Мф. 4,22).

Почему предлагается этот рассказ? Он стоит в неразрывной связи со всеми священными воспоминаниями и с прошлым воскресным Евангелием. Там чтилось основание Церкви, освящающей человека, и был намечен ваш путь в Церкви, путь следования за Христом.

Сегодня в евангельском рассказе о призвании учеников к вам образно обращается Сам Господь, зовущий за Собой: "Идите, Я все сделал для вас. Я пришел в вашу бедную жизнь, жил вместе с вами и нес все тяготы ограниченности. Я собрал все ваши страдания в зле мира и Сам страдал за вас до креста и смерти. Я погубил вашего мучителя - грех и зло. Я не только дал победу вашим душам и восстановил их от разложения. Я прославил и ваше немощное тело, в обновленном виде вознес его на небеса. Я открыл вам небо и послал помогающую силу Святого Духа, чтобы и вы восходили сюда, к Богу и Отцу. Идите же, идите. Я все сделал для вас".

Вот сколь значительно сегодняшнее евангельское слово, казалось бы, такое простое - в нем голос Христа, зовущего за Собою. Этот Божий зов, когда-то призвавший учеников, непереставаемо звучит во все века. Он всех зовет стать Божиими учениками. Сегодня Он вас зовет. Идите, бросьте сети и лодки. Идите!

Как же теперь совершается Божий зов? Если Господь по Вознесении не покинул земли и людей, а, по Его слову, "пребывает с ними до скончания века", то Он Сам зовет за Собою. Он зовет за Собой через Свое земное тело, через Святую Церковь, где Он невидимо пребывает и где ныне и во веки веков будет раздаваться Его Божественный голос. Вы и слышите его в Евангелии - это голос Бога, слово Христа, и человечество ответит за пренебрежение им.

Сам Господь сказал об этой ответственности: "Если бы Я не пришел и не говорил им, то не имели бы греха: а теперь (когда слова Моего призыва сказаны и говорятся) не имеют извинения во грехе своем" (Ин. 15,22). О той же ответственности за пренебрежение Евангелием говорится в Апокалипсисе святого Иоанна Богослова. По Апокалипсису, суд над человечеством открывается появлением на небе "вечного Евангелия" как грозного обличителя людского нерадения и отступничества (Откр. 14,6-7).

Голос Бога зовет далее через людскую совесть. В людской совести, чистой и чуткой, загрязненной и заглушённой, открывается Бог и звучит Его слово. Вы, конечно, знаете этот голос Бога как недоступного Судии жизни. Его слышат даже преступники, у которых поругана совесть.

Наконец, голос и веленья Бога открываются в обстоятельствах жизни. Во всех событиях жизни, в больших и малых, в скорбных и радостных, в личных и соприкасающихся с человеком, во всех них присутствует невидимая рука Бога и через них раздается Его голос. Только далеко, далеко не все слышат Его.

Господь доныне Сам говорит нам и зовет за Собою. Если же Божий призыв быть Его учениками и следовать за Ним звучит до сих пор, а сегодня явно обращен к нам, то как нам откликнуться на него? Как нам обезпечить для себя Божии зовы и как нам всегда слышать их? Как Божии зовы сделать небезплодными для себя?

Святое Евангелие не без значения рассказывает, в каких условиях, в какой жизненной обстановке происходит призыв Господа, и ученики слышат Его. В обоих случаях призыва Божие слово точно описывает, как, что делали призываемые в час призыва. Оно передает, что Петр и Андрей призываются во время лова рыбы, закидывания сетей, а Иаков и Иоанн - во время починки сетей. К чему нужна такая, как будто мелочная подробность? Нет, это не мелочь. Здесь-то и кроется объяснение того, когда бывает зов и когда он слышится? Господь этой подробностью указывает, что Его призыв обращен к бодрственным жизням и Его голос слышится душами в моменты жизненного делания и духовной бодрственности.

Зовутся деятельные души! Они живут, стремятся, ищут. Они ищут правды и стремятся к ее достижению. Это - не души, которые плывут по воле стихий и принимают все их отражения. Это - не души внутреннего безразличия и апатии, живущие капризом настроений и позывов. Не души, со дня на день безцельно в духовной спячке пропускающие через себя хаос случайных остатков. Это - живые и духовно-бодрственные души, ищущие, стремящиеся, ищущие света и борющиеся за правду. К таким обращены Божии зовы, и они слышат голос Бога. Вот непременное условие, обезпечивающее обращение к душе Господа и слышание душою Его зова.

Если нет этого условия, если душа витает по распутьям и ветер жизни заглушает всякие звуки, если поры души забиты путаными и шумными криками жизни или залеплены духовной сонливостью, то как быть услышанным тихому веянию Бога?

Второе: как Божии зовы сделать небезплодными для себя? Опять дает нам ответ евангельское повествование. Оно с пунктуальной точностью, не избегая даже одинаковых выражений, записывает, что последовало за призывом и как он стал небезплодным. В обоих случаях Евангелие только рисует поведение призванных: "И они тотчас, оставив сети, последовали за Ним"; и далее: "И они (Иаков и Иоанн) тотчас, оставив лодку и отца своего, последовали за Ним" (Мф. 4,20,22).

Просто, сжато, ярко: "Тотчас... тотчас; оставив сети... лодку". Вот секрет успеха зова - немедленно последовать призыву. Простое правило духовного успеха: позвал Господь - иди и оставь все прочее! Иди, т.е. сделай Божие первым делом своей жизни, на которое и отдай всю твою устремленность. "Сети", "лодку", даже и отца оставь позади, чтобы Божие не загораживалось земным. Пусть Божие будет всепоглощающим центром и движет жизнь и определяет все твое внутреннее, а "сети и лодка", земное, несет только служебную роль для этой первой цели, будет на втором плане как второстепенное и незначащее само по себе.

Вот как велики Божии Слова! Вот сколь многое в малом!

Будешь ли, человек, противиться Божиему зову - "за Собой"? Или ты не хочешь быть "учеником Христовым"? Что же? Знаешь что-нибудь более дорогое и ценное? Нет такого! Брось же дырявые сети: что за радость всю жизнь штопать гнилое? И брось утлую качливую лодку... Иди за Начальником лова: Он зовет. Его сети крепки, корабль надежен и руль верен в Его руках. Иди! Аминь.

Слово в 3-ю Неделю по Пятидесятнице
О Промысле Божием

Братия! Сегодня от евангельских слов веет особенной нежностью; на них сегодня яркий отпечаток души Христа. С ласковой любовью Христос говорит о неописуемой красоте полевого цветка, о завидном просторе жизни небесных птиц, купающихся в лазоревом океане.

"Взгляните на птиц небесных... Посмотрите на полевые лилии... говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них" (Мф. 6,26; 28-29). Эти нежные слова любви Господь вкладывает в Свою речь о Божьем Промысле.

Речь Господа проста и понятна. Ее можно кратко передать так: любовь Господа, заботливо опекающего мир, разлита по всей вселенной. Не она ли движет крылья птиц? Не она ли украшает полевые цветы? Человек, неужели ты в глазах Божиих хуже бездушной твари? Отдайся же в руки Бога, ищи Божия Царства, и всю твою жизнь управит Сам Бог.

Эти слова любви предлагаются вам. Почему Церковь читает их ныне? Для понимания надо установить их связь с прошлыми чтениями. Вы знаете, что в Евангелиях первых двух воскресений после Пятидесятницы Церковь от имени Господа провозгласила зов ко всем идти за Христом и стать Его учениками (Мф. 10,32-35; 19,20-30; 4,18-23).

С сегодняшнего воскресения Церковь начинает раскрывать призванным, каков этот путь к Богу. Она указывает, что на этом пути призванный должен прежде всего целиком отдать себя Богу, вручить Ему душу и тело, всю свою жизнь без остатка отдать мудрому и любящему Богу. Столь значителен смысл услышанных слов Христа.

Отдайтесь Богу, отдайтесь Его Промыслительному попечению! Но почему требуется безраздельная самоотдача Богу? Почему необходимо приятие Промысла?

Божественный Промысл - это непрерывное и вездесущее Божие попечение о мире, которым Бог направляет как отдельную жизнь, так и всю вселенную к конечной цели существования - оправданию жизни и ее влитию в безсмертную вечность. Над мировой жизнью и жизнью одного человека царит премудрая и благая воля Божия.

Не явствует ли из этого, что нашей задачей будет понять волю Божию о себе и согласовать свою волю с Божией. Надо понять Божию волю и согласоваться с ней, чтобы не мешать Богу творить благое дело жизни. Для достижения этого есть один правильный путь - отказаться совсем от себя, от своей самочинной и греховной воли, отказаться от своей заблудшей в пути природы и влить свою жизнь в русло божественного хотения.

Братия! Почему человек так неразумен? Почему, признавая Промысл, живет, как ему вздумается, не считаясь с Промыслительной волей?

Человек, однако, никак не может вырваться из заколдованного круга своей самости и опоры на себя. Даже когда появляется готовность принять Промысл, и тогда все сводится к попыткам какого-то содействования, т.е. одновременной опоры на Божию волю и на свою собственную.

Конечно, для Христа была очевидна эта немощь - цепляние за человеческое, и потому Он раскрыл истину Промысла разными доводами и облек их в ласковую музыку слов. Доводы Христа - не метафизические измышления, а простые слова, апеллирующие к обыденной человеческой жизни.

Доказывая необходимость безоговорочного предания себя Богу, Господь обнажает всю бедность человеческой природы и всю негодность попыток основать на ней свой жизненный путь. Человек в своем греховном состоянии - бедное, безсильное существо, а человеческая природа - одно внутреннее нищенство - таковы основные положения Христа, обосновывающие необходимость подчинения Промыслу.

Господь начинает изложение Своих мыслей с выяснения причин обнищания человека. "Светильник для тела есть око. Итак, если око твое будет чисто, то все тело твое будет светло; если же око твое будет худо, то все тело твое будет темно. Итак, если свет, который в тебе, тьма, то какова же тьма?" (Мф. 6,22-23)

Господь приводит аналогию из телесной жизни человека. Глаз является как бы светильником, освещающим человеку мир, и потому глаз руководит внешней жизнью человека. Если глаз человека здоров, то и путь его прям, и труд человека успешен. Если же глаз болен, то непременно скривится человеческий путь.

Как для правильной жизни тела светильник - это глаз, так для правильной жизни души светильник - это сердце. Душа живет правильной жизнью только при непорочном сердце. Утратив непорочность, сердце уже не может руководить жизнью души, и жизнь человека сбивается с пути.

Людские сердца испорчены грехом и лишились непорочности, и они, конечно, уже негодны для управления жизнью. Вошла в человеческую жизнь двойственность... Слабые позывы совести тянут к Отцу и Спасителю, а дурные привычки ставят на заманчивый путь служения земле и греху. Человек и Бога признает, и в храм ходит, но одновременно бредет своей, совсем не Божьей тропкой, путями человеческой испорченности. Эта двойственность мысли и жизни до того стала обычной, что мы уже не видим в этом кричащей несообразности.

Результат этой ужасающей двойственности один - безсилие жизни. Господь называет двойственность служением двум господам: "Никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить; или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне" (Мф. 6,24).

Господь не останавливается на анализе этой двойственности. Он видит, как человек глубоко врос в землю и весь в плену своих земных устремлений. Чтобы вытащить человека из замкнутого круга земной суеты, Господь еще раз обнажает всю безплодность человеческой деятельности. "Да и кто из вас, - говорит Он, - заботясь, может прибавить себе росту хотя на один локоть?" (ст.27) В этих словах Христос показывает безнадежность усилий человека что-то создать и устроить вне предначертанного для человека круга Божия пути.

Да, человек живет в безконечной суете; от пеленок до гроба вертится колесо этой суеты. Он хлопочет, стремится, добивается, одна цель сменяет другую в нескончаемой цепи человеческих усилий... Однако многие усилия совсем не нужны и можно только улыбнуться горькой улыбкой на слепую нашу и безтолковую возню.

Взгляните на наружную декорацию жизни и вы ужаснетесь человеческой нищете. Вы увидите, как человек, который цепляется за свой маленький умишко, этот "разумник" оказывается совсем безпомощным перед всем, что его окружает, и не способен ориентировать свою жизнь даже в мелочных заботах каждого дня.

Братия, это нищенство - не выдумка, оно - сама правда жизни. Приглядитесь, посмотрите, всюду вы подметите самовлюбленность человеческого умишки и все его нищенство. Та же безотрадная картина человеческой нищеты царит и в явлениях чувств, желаний и стремлений человека.

За декорацией высоких чувств и великих целей видны ежедневное валанданье в мелочах жизни из-за неумения подчинить их себе, ежедневное жалкое рабство быта, моральная дряблость, волевая распущенность и безконечный круг мелкой суеты. Словом, человек - раб, раб своих привычек, раб условностей, раб мнения других людей и, наконец, - и это главное, - он раб своего греха и своей страсти, которые смеются над человеком и валят его с ног, едва он покичится своими высокими чувствами и желаниями.

Каков же выход? Какой же может быть выход, кроме вздоха сокрушения, произносимого с поникшей головой. Кто из вас, заботясь, может прибавить росту себе хоть на один локоть? А человек барахтается и пытается создать какой-то "свой" мнимо разумный порядок жизни, пытается даже влиять на окружающую жизнь в целом. Жалкий самообман! Где же человеку изменить предначертанный порядок, если он не может прибавить себе и росту на сантиметр.

И, конечно, один выход есть у человека - бросить свое нищенство и безраздельно отдаться Богу, влиться своей жизнью в круг, предначертанный мудрой и всемогущей рукой, не выдумывать свои самочинные пути, а подчиниться вековечным законам развития жизни и войти в жизнь по правде Божией. Это и значит принять Божий Промысл и подчиниться Божественному руководству.

Но Господь знает, как трудно человеку перестать заботиться о себе и во всей жизни положиться на волю Божию, и потому Он снова простыми словами убеждает человека отдаться Ему без боязни за свою судьбу. Предвидя человеческую боязливость, Он устраняет ее двумя доводами.

Первое. Господь говорит о предпочтительности перед Его глазами души человеческой всему остальному. И если Господь обещает спасение души, то как может человек колебаться - спасти ли душу или обосновать земное благополучие? "Душа не больше ли пищи, и тело одежды?" - спрашивает с мягким упреком Господь (Мф. 6,25). Неужели человек поэтому пренебрежет душою ради большей надежности куска хлеба?

Второе. Отец Небесный, знающий, что вы имеете нужду в земном, даст вам все потребное земное и обезпечит им вас лучше вас самих. Заботится же Господь о подаче всего необходимого всем тварям земным: "Взгляните на птиц небесных: они не сеют, не жнут, не собирают в житницы; и Отец ваш Небесный питает их" (Мф. 6,26).

Попечение Божие о вас видно из простого примера. Сколько усилий прилагает человек, чтобы красивее обставить свою жизнь. Сколько трактатов написано о красоте; сколько гениев создавало, творило красоту! И все же простой полевой цветок - создание Божие - не прекраснее ли всего человеческого искусства?

"Посмотрите на полевые лилии, как они растут: не трудятся, не прядут; но говорю вам, что и Соломон во всей славе своей не одевался так, как всякая из них" (Мф. 6,28-29). И опять звучит тот же вывод: "Если же траву полевую, которая сегодня есть, а завтра будет брошена в печь, Бог так одевает, кольми паче вас, маловеры!" (Мф. 6,30).

Так, братия, безхитростными словами и житейскими сравнениями Господь раскрывает и утверждает великую истину Божия Промысла. Проникнитесь этой истиной и отдайтесь всей душой в Божии промыслительные руки.

Осознать свое ничтожество, отшатнуться от него и опереться в жизни на Божию силу - это, братия, центральное дело и отправной пункт всей нашей жизни, нашего пути к Богу. Аминь.

Слово на день свв. апостолов Петра и Павла

Братия, сегодня я обращаюсь к вам с прощальным словом и скажу вам словами апостола Павла: "Братия! желание моего сердца и молитва к Богу об Израиле во спасение" (Рим. 10,1). И мое желание, и моя молитва о вас к Богу, чтобы все было во спасение ваших душ.

Много мыслей появляется у меня, но сейчас моя мысль остановилась на том празднике, на тех лицах, которые мы прославляем, на вере святых апостолов Петра и Павла. Желание моего сердца, чтобы у вас не было иных мыслей и чувствований кроме мысли о подражании этим апостолам, сторожам вашего храма и града.

Спасение человека состоит из двух слагаемых: Бога и человека. Как человек не может спастись без помощи Божией, так и Бог не может спасти человека без него самого. Едва нарушается одно из этих слагаемых, нарушается правильность спасения человека. Посмотрим, в чем у вас нарушено это единство слагаемых и в чем это выражается.

Во-первых, Бог стоит у вас на заднем плане. Правда, у вас вера еще не пропала, вы не забыли Бога, ходите в церковь, но чисто по трафарету - нет у вас ощущения живого Бога. Бог не ушел еще из жизни, но Он стоит позади. Пока у человека все благополучно, пока его не "стукнет" то ли потеря близких, то ли материальные лишения, он не обратится к Богу с мольбой о помощи. Утрачено чувство близости Бога, Его постоянного присутствия, Его попечения о вас - всего того, что было у простого мирянина в былое время. Тогда, что бы он ни делал, что бы ни начинал, он всегда призывал Бога.

В чем же проявляется потеря ощущения живого Бога?

В том, что вы стыдитесь креститься, стыдитесь иметь большие иконы в домах, а заменяете их маленькими, чуть заметными.

Сняли кресты с шеи. Посмотрите, многие ли носят кресты открыто?

Это еще ничего. Все это восполняется угрызениями совести, молитвой, воздыханиями. Но будет еще хуже... Не подумайте, что я хочу вас обличать. Нет, примите это как отеческое назидание, как мой последний завет вам. Я начал с похвалы вашей веры и пусть она в моих воспоминаниях останется такой, какой я увидел ее у вас впервые.

Братия, когда я был в первый раз здесь, четыре года тому назад, то я видел у вас огромный подъем веры, который ясно ощутил. Теперь я чувствую, что вера ваша охладела, ослабла. У одних появилось какое-то охлаждение, безчувствие, равнодушие, а у других хотя и есть подъем, но он носит какой-то болезненный характер. Отчего это?

Вы, конечно, помните рассказ о гадаринском бесноватом, которого исцелил Господь, и бесы из коего, по Божиему повелению, вошли в стадо свиней, которые ринулись в море и утонули. Об этом услышали жители той страны, и они после этого все, конечно, пошли к Иисусу Христу.

Что сделали бы вы, если бы среди вас появился хотя бы ангел с неба или пророк, творящий чудеса? Как бы вы его встретили? Вы, наверное, припали бы к его ногам с просьбой исцелить вас. А как встретили Господа гадаринцы, пришедшие к Нему? Они сказали: "Уйди от нас". И ваши души, утеряв живое ощущение Бога, приходят в такое состояние, что говорят Богу: "Уйди от нас", и даже всякое напоминание о Нем возбуждает злобу. Мы не раз слышали фразы: "Загаси лампадку" или "Что ты вяжешься с попами?" Эти фразы - показатель того, как этим людям одно упоминание о Боге стало ненавистно.

Подумаем, однако, о том последнем времени, когда все мы предстанем на суд, когда затворятся двери, и на наш зов, что мы тоже призывали имя Господне, последует ответ: "Не вем вас", а это значит, что призывающий имя Божие по трафарету, по привычке, утерявший живое ощущение Бога, не войдет в Царствие Божие.

Будем же молить святого апостола Петра, чтобы он отворил нам врата Царствия Божия, а апостол Павел вознес бы нас с собою до третьего неба. Аминь.

г. Гатчина, собор ап. Павла
28 июня/11 июля 1928 г.

Слово в день свв. апостолов Петра и Павла

Братия, сегодня мне хочется сказать вам свое последнее прощальное слово. И мне хочется, чтобы Гатчина в моем воспоминании осталась такою, какой я видел ее в первый раз.

Повторяю вчерашнее апостольское обращение: братия, желание сердца моего и молитва моя к Богу о вас во спасение. Примите это как мой последний завет к вам.

Во-первых, храните веру. Вера - якорь в жизни государственной, общественной, семейной и в жизни каждого отдельного человека. Храните храм - это утешение, данное Богом нам на земле. Храните семью - она есть основа государства, от ее целости и крепости зависит благосостояние государства.

Храните детей! Сегодня для меня утешением была масса причащающихся детей. Ребенку можно внушить все что угодно, но не он будет отвечать, а вы. Так прилагайте все усилия, чтобы воспитать ребенка здоровым не только телом, но и душою.

Еще, братия, я повторю вчерашнее обращение апостола и объясню вам, что оно означает. В нем говорится о таком состоянии души, когда человек осознает, что он - полный банкрот, что он не в состоянии ничего сделать, что все плохо и нет сил даже пошевельнуться. Такое состояние правильно, ибо человек понял, что сам сделать ничего не может, безсилен. Когда он это понял, ему остается одно: обратиться с воплем к Богу: "Я - ничто, все во мне плохо, нет сил, приди и Сам помоги!"

Тут-то и появляется соотношение двух сил - Бога и человека, о которых я вчера говорил, и начинает действовать Бог. В человека вселяется благодать и дивно восполняет все. В сегодняшнем апостольском чтении из Посланий к Коринфянам апостол Павел поэтому говорит: я могу хвалиться только немощами, так как благодаря им я ощущаю благодать, которая начинает действовать, когда человек осознает свою полную немощь, свое безсилие.

Когда придет в такое состояние человек, то не уныние и отчаяние должны овладевать им, а радость, что благодаря этому в него вселится сила Божия. Но при этом необходимо одно условие: живое ощущение Бога. Только человек, имеющий это ощущение, может в состоянии полного безсилия, призвав Бога, ощутить воспламеняющую все благодать.

Пусть это ощущение Бога будет всегда в вашей жизни: проснулись - первая мысль о Боге, начинаете дело - испросите благословения и помощи. Все мысли, чувства и желания пусть будут полны Богом, чтобы в каждом шаге вашей жизни вы ощущали и осязали близость Бога и Его попечение о вас. Не помяните моей немощи и помолитесь обо мне. Аминь.

г. Гатчина, собор ап. Павла
29 июня/12 июля 1928 г.

Слово на день
Казанской иконы Божией Матери

"Ныне отпущаеши раба Твоего..." Сими словами я хочу сказать вам свое последнее прощальное слово. "С миром...", но когда же я могу уехать отсюда с миром, со спокойной душой? Только тогда, когда я буду знать, что вас не обуревают сомнения, что паства моя неуклонно идет по пути к спасению. Вот что может доставить пастырю мир, ибо между паствою и пастырем есть связь, и настроения и чувства одних передаются другому. Если вы будете твердо и неуклонно идти по пути, указанному вашими пастырями, то я буду покоен.

Идите неуклонно по этому пути, под покровом Царицы Небесной, и храните сокровище веры.

В Евангелии, читаемом часто перед чтимым вашим образом, говорится о Марии, которая избрала благую часть, что не отнимется у нее никогда. Вы тоже, пребывая в храме, избрали эту благую часть, которую ничто не может у вас отнять.

Это и есть единственное сокровище в жизни, и я думаю, что все вы, достигшие 30 лет, убедитесь в том, что все остальное - прах. Так берегите же это сокровище!

Мне хотелось бы указать на существенную ошибку, которую делают хорошие христиане, к каковым я и обращаюсь. Эта ошибка - нарушение закона спасения, ведущее за собой нарушение правильности пути. Вот отчего все бывают унылы, отчего у вас все потеряно, все исчезло, надо начинать сначала.

Все происходит от нарушения основного закона спасения человека: непрерывности напряжения душевных сил на пути спасения. Напряженная устремленность должна быть все время. Не может быть так: я устал, отдохну немного, а потом продолжу дело спасения.

Возьмем для примера любовь, чистую и целомудренную любовь девушки и юноши. Разве знает она усталость, разве бывает она, ну, скажем, часов в 12, а потом нет, разве можно сказать, что любишь только в этот час? Нет, любовь безпрерывна, она наполняет человека, он весь ею охвачен. Так и в деле спасения должна быть безпрерывность напряжения.

Не может быть так - определенное время я посвящаю Богу: молюсь, творю добрые дела, хожу в церковь, а затем могу и отдохнуть. В церкви глубоко переживаю общение с Богом, а пришел домой - жизнь начинается другая. Здесь нет истины, здесь - ложь и кривизна. Какая у меня была бы истинная любовь, если бы я мог любить кого-либо только в определенные часы? Остановок в деле спасения не может быть.

Вы часто жалуетесь духовникам на топтание на одном месте, на то, что в деле спасения ничего не выходит. Происходит это вот отчего - вы подниметесь в духовной жизни на три ступеньки и думаете: отдохну немного, а потом буду подниматься дальше. Нет, запомните, что в деле спасения сие невозможно. Едва вы остановитесь, сказав себе: я человек мирской, мне можно немножко и разрешить себе, так сразу спуститесь не на одну ступеньку вниз, а на все три сразу, так как едва грех войдет в душу, он ее тотчас же опустошает. Душа становится пустой, и она тотчас же теряет все, что приобрела.

Вот отчего апостол Павел в своем послании говорит, что если ты согрешишь в одном, то ты повинен во всех грехах. В духовной жизни не бывает так, чтобы мы опускались постепенно, с одной ступеньки на другую. Нет, происходит то, что вы падаете сразу на три ступеньки и опять оказываетесь на первой ступеньке, и опять надо начинать сначала. Запомните это, и пусть в ваших маленьких жизнях в миру будет хоть и медленный, но непрерывный подъем и духовный рост под покровом Царицы Небесной. Аминь.

Детское (Царское) Село

28.7.1928 г.

Слово в 5-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные братия! Вникните умом и вложите в свое сердце только что выслушанное Евангелие. "И когда Он (Господь) прибыл на другой берег..." - так начинается сегодняшний рассказ (Мф. 8,28).

Человеческая жизнь - как река, и у нее два берега. Мы были с Господом на одном берегу. Господь указал нам этот правый берег жизни, берег правды жизни. Эта зеленеющая вера - сила. Вера-сила как живительный исток жизни, отдающейся Промыслу и питающейся от Божией стихии вечности.

Вам должно быть понятно пребывание на зеленеющем берегу жизни. О нем Господь говорил два прошлых воскресения в Своих возвышенных словах о Промысле и о вере-силе. Теперь Он переправился "на другой берег" и взял нас с Собой для наученья. Как только Господь прибыл на другой берег, "Его встретили два бесноватые, вышедшие из гробов" (Мф. 8,28); или, как говорит евангелист Марк, "тотчас встретил Его вышедший из гробов человек" (Мк. 5,2).

Господь показывает нам другой берег реки. Тот, оставленный, был берег жизни, а этот, видимо, берег смерти. Его обитатели живут среди гробов. Тут вся земля, не часть ее, - одно кладбище. Потому евангелист и говорит: "И когда вышел Он из лодки, тотчас встретил Его вышедший из гробов человек". "Тотчас" - как будто здесь живут одни гробные обитатели, а других и не встретишь. Очевидно, это - сплошная земля смерти.

Ее обитатели, как оказалось, были рабы смерти, рабы зла: они были бесноватыми; хозяином и распорядителем их жизни был бес, было зло. Значит, другой берег жизни - это царство зла, а его насельники - люди, продавшие себя в рабство злу или греху. Грех и зло - это же одно и то же. Сегодня Господь показывает нам это царство.

Очевидно, Христос непосредственным сопоставлением обоих берегов жизни, сопоставлением царства Бога и царства зла хотел запечатлеть в наших душах образы обоих царств, чтобы побудить нас, непробудных, оставаться всегда на зеленеющем берегу жизни.

Чтобы склонить нас навсегда остаться на зеленеющем берегу жизни, Господь показывает нам ужасающую и отталкивающую картину зла. Он изображает царство смерти в ярком образе его обитателя - бесноватого. Это царство отсутствия жизни. Бесноватый - человек зла, живет среди мертвецов: он вышел из пещеры с гробами покойников. Он живет среди скалистых гор, "в горах и гробах, кричал он", как пишет о нем евангелист Марк (Мк. 5,5).

Мир смерти... Какая жизнь на скалистых вершинах? Ни деревца, ни травки, ни цветочка! Туда не ступает нога зверя, и порханье птиц не смягчает картину безжизненности. Безлюдие пустыни... Тишина могил... Угрюмье мертвости... Царство смерти!

Это царство смерти на кручах гор олицетворяет вздыбленную человеческую самость, которая, как гора, заслоняет небо. Сам человек - единственный хозяин своей жизни, и сам пробивает свой путь. Он сам громоздит свою жизнь; вавилонской башней самости он хочет опереться на землю, подмять ее под себя и подчинить себе самое небо. Кручи гор - это вздыбленная человеческая самость. А вокруг голые скалы всеразрушающего кругом себя себялюбия, утесы эгоистической замкнутости, ложбины греха, ущелья одной лжи и неправды, пропасти смертных падений.

Таков берег зла - земля безжизненности, уничтожения, где человек теряет человеческое и в эгоистически-животном цеплянии за жизнь обращается в животное, борющееся за себя и уничтожающее соперника. Господь в таком виде и показывает людей другого берега, людей зла. Они вышли "весьма свирепые, так что никто не смел проходить тем путем" (Мф. 8,28).

Разве не правда, что жизнь вне Бога есть безпощадная борьба эгоизма? На безжизненной дороге зла - одно разрушение: гибнет сам человек, разрушается все человеческое. Евангелист Марк обозначает это разрушение жизни: "И никто не мог его (гадаринского бесноватого) связать даже цепями; потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы" (Мк. 5,3-4).

Человек-себялюбец не выносит ничего, что противно его пути. Отбрасывает и уничтожает все, что не подходит к миру зла. Все, чуждое этому миру, вызывает в нем бешеную ненависть, и человек, как одержимый, рвет все связи жизни добра. Он разбивает законы чести, совести, долга. Он рвет семейные связи, уничтожает общественные связи и, наконец, добравшись до Бога, рвет Его святые веления, твердые, как оковы, веления Божиего закона. Таков разрушительный путь зла. Но, быть может, на нем хорошо человеку, предавшемуся злу? Ничуть. Об этом свидетельствует тот же евангелист Марк: "Всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни" (Мк. 5,5).

Постоянная тревога за прочность своих эгоистических построек, постоянное недовольство достигнутым и имеющимся, постоянная погоня за неуловимым, "нужным" для жизни. Безконечный круг неудовлетворенности, ненаполненности жизни и какая-то неистребимая пустота кругом при всех усилиях загрузить жизнь безпрерывной возней. И, конечно, крик пустоты, крик без устали, днем и ночью, как печать отверженности и свидетельство безрадостности и отсутствия покоя.

Братия! Поразмыслите, сколь ярки эти короткие евангельские слова, обрисовывающие жизнь зла, жизнь другого берега. По Евангелию, это жизнь разрушения, истребления самого человека, безконечная борьба эгоизмов, разрушение законных связей человеческого общества и жизнь гнетущей пустоты при всей неугомонной хлопотливости что-то создать и чем-то отгородиться в жизни.

Если эта яркая характеристика недостаточно волнует вас, или вы, приведенные Богом на другой берег реки жизни, не разобрались в смысле этого Божия дела и не разобрались в значимости открывшегося на этом берегу, и если вас недостаточно волнует его мрачная картина, то я придвину ее поближе.

Как вам думается, далеко ли от вас лежит царство зла? Как вам думается, на каком неведомом материке стелется ужасающая тропа разложения и смерти? Ваш глаз покоен? Ему не видны скалы мертвости? Ваше ухо не безпокоят животные крики борьбы, и оно не слышит стонов людей, бьющихся об острые камни? О, вы были бы счастливы, если бы все это было далеко, далеко от вас!

Братия! А ведь оно близко, совсем, совсем рядом. Не каждый ли миг мы, как слепые, безотчетно ступаем на берег зла? Всякий грех, как бы он ни считался нами ничтожным, перебрасывает нас в землю зла, потому что грех и есть зло, и с каждым грехом мы становимся подданными царства зла. Даже малым грехом мы ставим себя под удар гибели и смерти.

Если вы вспомните, что в нас силен элемент разложения ("семя тли") и что грех, как злокачественная опухоль, имеет тенденцию быстрого ускорения и распространения, а с другой стороны, если вы не забудете, что в царстве зла, хотя бы при малейшем сопротивлении ему, на вас навалится десятками своих агентов повелитель этого царства, чтобы вы отравились его ядовитыми туманами и заблудились, окутанные их пеленою, то вы поймете, что не напрасно предупреждает апостол: "Смотрите, как вы опасно ходите".

Вы поймете, что мир зла - рядом с вами, что вам ежеминутно грозит опасность стать данником этого мира, а потом и пленником его. Вы поймете, что царство зла со всеми его безжизненными тропами гибели, гниения, со всеми его пропастями падений, со своим леденящим дыханием смерти - бок о бок с вами, и что вы ходите на острие ножа, можете при своей духовной неустойчивости каждый миг свалиться в его объятия.

Вы тогда ощутите, что вы сами кружитесь у могилы жизни, что мертвые скалы и угрюмые камни в конце концов стеснят и задавят и вашу жизнь. Тогда вы ощутите, что такое "одержимость", когда почва ускользает из-под человеческих ног и люди влекутся чьей-то чужой и злой волей как ее орудия и жалкие рабы. Тогда вы почувствуете, что "одержимость" (бесноватость) вовсе не такое редкое явление жизни. И тогда-то стоны пленников зла откроют ваши нечуткие уши, и кошмарные вздохи зла не дадут вам самим покоя ни днем, ни ночью. Над ними повиснет давящее злорадство властителя зла о том, что на его берегу смерти завязла еще одна человеческая душа. Так что берег смерти совсем не далек и никак невозможно равнодушно пройти мимо него.

Поймите же, что Господь повел вас на другую сторону реки жизни затем, чтобы вы увидели истинное лицо того пути, около которого постоянно вы вьетесь, как будто и не замечая его смертельной опасности. Господь хочет, чтобы вы, увидавши истинное лицо пути смерти и ощутивши близость его смертельного дыхания, с содроганием оттолкнулись от мертвящих камней, бросились бы ухватиться за Божию руку, чтобы она вновь поставила вас и укрепила на зеленеющем берегу жизни.

И Господь в сегодняшнем Евангелии внушает, что Он силен утвердить человека на правом пути жизни, потому что, как ни страшно зло, Господь остается единственным Властителем и Распорядителем жизни. Эта мысль о Господе как Распорядителе жизни открывается из одной подробности рассказа о бесноватом, который, "увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему" (Мк. 5,6). Здесь очевидное признание, что сила зла подчинена Богу. Она видит Его, признает за верховного Властелина жизни и трепещет, повергаясь пред Ним поклоном.

Евангелист Матфей выражает ту же мысль о подчинении зла Христу, когда приводит слова бесноватых, обращенные к Господу: "И вот, они закричали: что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас" (Мф. 8,29). И тут исповедание Христа Божьим Сыном и признание, что Он властен потребовать от агентов зла отчета и подвергнуть их мучению, как расплате за зло. Сила Бога очевидна: Христос дает приказание злу оставить его пленников и совершает исцеление бесноватых (Мф. 8,31-33).

Таков сегодняшний евангельский рассказ. Снова и снова подивитесь, как глубоко и проникновенно Божие слово! Два берега реки жизни... Берег Бога и берег зла...

Братия, вы видели эти скалистые утесы мертвящего пути зла. Пусть не напрасно они показаны вам. Содрогнитесь пленяющего и истребляющего зла. Содрогнитесь "одержимости", когда человек раб и влечется чужою волей. Содрогнитесь! Земля зла рядом с вами!

Остерегитесь! Не ходите слепыми, не ходите равнодушными, не ходите наивными. Земля зла покрыта пленяющими сетями, и на ней никому нет пощады. Пожалейте себя, поберегите себя! Не только не перебросьтесь с берега жизни на берег смерти, но даже не оступитесь на него.

Братия, даже не оступитесь! Земля зла покрыта сетями. А если по слабости своих сил, по искусительному влиянию зла, вы оступитесь, то берегитесь задержаться на берегу смерти. Ищите Божией поддержки! Хватайтесь за руку Бога, хватайтесь за любящую промыслительную руку! Отдайтесь ей всей верою-силой, и она вырвет вас с леденящей тропы смерти и опять поставит на цветущем берегу жизни.

Не отпускайте этой крепкой всесильной руки! И, если Господь по Своему предведению и по вашей слабости не укажет вам навсегда остаться при Нем, как Он не позволил остаться с Ним исцеленному бесноватому (Мк. 5,18-19), то вы, пребывая в миру, в своей земной обстановке, никогда все-таки не забывайте повеления, указанного Господом тому же исцеленному. Храните в душах, чтобы вновь не соскользнуть на берег зла, безграничную преданность Христу за то, "что Он сотворил с вами и как помиловал вас".

Возненавидьте самый предлог к новым падениям! Возненавидьте, и полюбите душою всегда милующего и всегда спасающего вас Христа! Аминь.

Слово в 7-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия! Сегодня снова чудо веры. Возвращение Господом нашей мысли к делу веры так понятно - уж очень значительно это дело и очень всеобъемлюще.

Чудо со слепыми, исцеление Господом двух слепых. Была ли здесь, в обращении ко Христу слепцов, та вера-сила, которой научаемся мы из истории капернаумского сотника? Был ли здесь отрыв от греха и осуждение неправды? Был ли здесь порыв к Богу? Были, были! Вот это было.

Знаменательно само обращение слепых ко Христу: "Помилуй нас, Иисус, Сын Давидов!" (Мф. 9,27). Они не просят о здоровье, о зрении. Они просят помиловать их. Помилования просит тот, кто сознает свою ошибку и вину. Слепые, очевидно, отворачиваются от своей неправды, осуждают ее и ищут оправдания. Они ищут оправдания не по своим заслугам - их нет. Какие заслуги человеческого нищенства? Оправдания только милостию Бога: "Помилуй нас, Иисус..."

Слепые исповедуют, что Божия сила даст им эту милость, к которой они стремятся. Господь спрашивает их: "Веруете ли, что Я могу это сделать?", и они отвечают Ему: "Ей, Господи!" (Мф. 9,28). Ясно, что вера и здесь налицо. Та вера, на которую откликается Бог. Не без основания же Господь откликнулся на просьбу слепых, совершил их исцеление (Мф. 9,29-30), и открылись глаза их.

В этом рассказе о вере слепых и их исцелении проясняется евангелистом не сам факт веры, а особенная черта обнаружения веры. Эта черта - настойчивость до упорства в обнаружении веры, неотступность, постоянство в ее обращенности к Богу.

Не напрасно, совсем не напрасно святой евангелист выдвигает эту особенность веры слепых. Перед нами люди, лишенные зрения, скованные слепотой, люди с ограниченным кругом жизненных восприятий и жизненных действий. Они не свободны в выборе пути, они безпомощны на дороге, куда поставлены. Их жизненные процессы урезаны: ни свободно пойти, ни посмотреть, ни сделать, что хотелось бы. Пред ними только узкая тропа, да и на ней почти полная безпомощность. Весь мир - одна непроглядная тьма. Лишь один кусочек света и жизни бьется для них - собственная мысль и свое волнующееся сердце. В них вобралась вся жизнь...

И вот в этих урезанных полужизнях развивается какой-то непостижимый смерч. Как будто невидящие глаза захватились какой-то лучезарной точкой, и человеческая ограниченность забыта. Узость жизни отброшена, тропинка расширилась в необъятность, кусочек света раскрылся в безпредельность. Блеснувшая светлая точка разбудила стихию. И она, всколыхнувшись, перешла в захватный смерч. Кончилась узость жизни, кончилась слепота - слепые опередили зрячих.

Так случилось со слепыми Евангелия. Светлой точкой, разбудившей глохнувшую урезанную жизнь, был Христос. Всколыхнулась стихия веры, заполыхала вера. Она оторвала от пленности землей и понесла. И слепых не стало: "Когда Иисус шел оттуда (по исцелении дочери Иаира), за Ним следовали двое слепых" (Мф. 9,27). Одно спокойное слово Евангелия рассказывает, как забилась огненная жизнь: "за Ним следовали"... И какой вихрь силы скрыт за этим безстрастным эпическим спокойствием!

В переливчатой волне народа, следующего за Учителем-Чудотворцем, - волнение моря. Толпа то прильнет, то отхлынет. Ревность восторга, воспламеняемость природы, суета любопытства колышат людские волны, и они, нестройные, мятежные, гулко заливают дорогу безпорядочным, теснящим движением.

И в этой капризной стихии - две безпомощные, урезанные жизни, ничего не видящие: ни камня под ногами, ни встречного дерева, ни ложбинки пути. Две безпомощные жизни, натыкающиеся, падающие, мешающие другим, и в свою очередь - теснимые, заталкиваемые, отбрасываемые. Толпа тоже не видит, толпа не разбирает. Так не момент, не мгновенье, не минуты встречи, прохода. Так долгие, долгие минуты, быть может, часы. Так все время следования в безпокойной толпе.

Они, эти две урезанные жизни, идут, идут - они "следовали за Ним" неотступно. Как завороженные, как захваченные своим внутренним вихрем, не замечающие ничего, как поднявшиеся над жизнью. Они видят. О да, теперь они видят! Сияние жизни... Они осязают ее дыхание и влекутся к Нему, сбросив свою ограниченную слепоту. Они влекутся упорно, не считаясь с препонами, не зная усталости, не щадя себя, презрев свою человеческую ограниченность. Влекутся, презрев толчки, людское ворчанье, ушибы и свое изнеможенье.

Они оторвались от своей земной неправды, ими движет вихрь, влекущий в правду и силу Бога. И в напряженном порыве веры слепцы стали как безумные. Они следовали, следовали за Ним и "кричали", добавляет евангелист. Вдохновение веры опрокинуло человеческое.

Слепцы - это забитые жизнью люди, обездоленные из-за своей земной ограниченности и своей зависимости от окружающего. Люди, чаще всего - смиренные, тихие, незаметные и робкие, они не хотят считаться даже с толпой. Они "кричат", чтобы перебороть давящую толпу и пробиться к Силе, которая одна только им и нужна. Очевидно, их крик был неугомонным - "следовали и кричали", говорит евангелист.

Порыв веры слепых и их вопли не останавливают ни длительность дороги, ни естественная утомительность крика, ни возможные оговорки окружающих (как было с иерихонскими слепыми). И наконец - верх дерзости! Слепые не только не угомонились, не только не обезсилели, не только не в унынии, что их вопли не достигают цели и Христос по-прежнему недоступен для них. Они, оказывается, удесятеряют усилия и опережают зрячих.

Христос в доме... Быть может, Он хочет отдохнуть от народа и укрыться от него, а слепцы обгоняют толпу, втискиваются в дверь; они - у Христа, рядом с Ним. Теперь-то Он услышит их. Настойчивость до упорства победила. "Они приступили к Нему", - записывает евангелист. Они стали лицом к Лицу с Господом.

Господь требует обнаружения веры и спрашивает подошедших: "Веруете ли, что Я могу это сделать?" Слепые отвечают Ему: "Ей, Господи!" (Мф. 9,28). Вера оправдывается и Божественная сила подается. Слепые включаются в стихию Духа и Бога. Очищается внутреннее зрение души и открываются глаза тела. Чудо совершается... Да, братия, евангельский рассказ об исцелении Господом слепых открывает нам новую черту, присущую природе веры как силы, - ее постоянство, неуклонность ее дерзания.

Размыслим, почему постоянство, открываемое сегодня Божиим словом, должно быть в нашей вере? Если вера есть признание ограниченности, слабости человеческой природы и искание силы вне себя, если вера должна быть отрывом от человеческой бедности и погружением себя в потоки могучего, сверхземного, то не ясно ли, что вера как определенное душевное состояние, как отрыв и погружение, должна быть постоянной. Как только они (отрыв и погружение) исчезают, так исчезает и это душевное состояние, т.е. исчезает самая вера как уход в Божие.

Совершенно ясно, что если в обнаружение веры мы введем непостоянство, если следование вере будем рассматривать как перемежающееся душевное состояние, когда отрыв от земного и искание Бога чередуется с отдыхом и возвращением к земному, то мы тем самым также уничтожаем самую веру. Всякий мнимый отдых, всякие возвращения в земную ограниченность не являются ли новым погружением в то, от чего мы только что оторвались в порыве веры? Не показывает ли такое погружение, что мы отбрасываем от себя сверхземное, так как оно мешает нам, выходим из него и снова бросаемся на землю.

Тогда замирает, конечно, порыв, истребляется Божие, и опять в душе водворяется земля, т.е. душа возвращается к своему исходному состоянию. Лежание на земле и есть безверие, потому что вера, как мы знаем, есть отрыв и осуждение земли и уход в небо. Всякое отступление в порыве или - что то же - отступление в вере, измена постоянству веры, ведет за собой истребление веры.

Человеку и человеческой душе надо выбирать что-то одно. Если она довольствуется землей, то пусть в земном и остается. Если она осудила бедность земли, осудила честно и оторвалась от нее, то надо уйти от своего безсилия без оглядки, искать опоры в Божием и завоевывать Божие верой, т.е. уходом в мир Бога.

Всякое иное состояние, когда происходит то отрыв от человеческой слабости и порыв в мир Бога, то новое возвращение в слабость, всегда будет истреблением мира Бога, потому что всякое возвращение к земле равносильно вытеснению из души Бога, так как земля и Бог - это две несовместимые стихии, и принятие одной из них исключает другую. Почему и сказал Господь: "Всякий, делающий грех, есть раб греха" (Ин. 8,34), т.е. согрешающий погружается в стихию греха и зла и делается данником (рабом) этой стихии, и не может быть одновременно носителем света и членом мира Бога.

Сама природа веры как ухода от человеческой немощности и греха предполагает постоянное осуждение своего нищенства и постоянный отрыв от него. Иначе какая же это вера, когда человек ежечасно или ежеминутно, вслед за порывом утвердиться в Боге, снова и снова возвращается к земле и истребляет в себе малейшее дуновение Божия мира? Это - обманная вера и обманное осуждение себя, обманный уход от себя к Богу. В действительности в человеке остается прежняя опора на привычное земное и предание себя греховной сладости.

Есть еще одна сторона необходимости постоянства в вере. Она касается ухода души, осудившей землю, в мир Бога. Может ли быть отсрочен этот уход в мир Бога? Или может ли он совершаться с промежутками, чтобы дать человеку возможность отдыха, т.е. возможно ли душе, оторвавшейся от греха, делать отдых при восхождении к Богу и в такие периоды не ниспадать в грех, а оставаться в стихии Бога? Возможны ли перерывы, непостоянство при восхождении к Богу?

Нет и нет! Не может быть отсрочки при вступлении на путь Бога после ухода от греха и не может быть интервалов в следовании по этому пути. Душевная жизнь целостна. В ней не может быть незаполненности, и, если человек действительно вырывает из себя немощное, то он сейчас же должен вводить в себя "сильное", Божие. Душа не терпит пустоты. Если, оторвавшись от зла, человек не позаботится тотчас же заполнить душу Божиим, то при душевной пустоте рецидив зла, возвращение зла будет более сильным, чем прежнее состояние во зле.

Именно о таком состоянии душевной прострации сказано Господом поразительное слово: "Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и, не находя, говорит: возвращусь в дом мой, откуда вышел; и, придя, находит его выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там, - и бывает для человека того последнее хуже первого" (Лк. 11,24-26).

Введя Божие, человек не может допустить отдыха и успокоиться, ибо жизнь души есть движение. Душа все время находится в движении: она или развивается и растет, или идет к своему упадку. Какой-то стабилизации добра при последующем отдыхе души нет! Если стал укреплять душу, так и укрепляй, взращивай, умножай, собирай ее богатство. Едва остановился, и душа может двинуться вниз, почему и сказано Господом: "Кто не собирает со Мной, тот расточает".

Таково психологическое обоснование постоянства веры, как бы ее упорства, с отказом от обанкротившегося человеческого, при стремлении получить новую силу от Бога.

Братия, поглубже запечатлейте в себе евангельский рассказ об исцелении Господом слепых и заложите в душе новую, углубленную опору для спасающей веры-силы. Требуйте теперь от себя, чтобы непременным свойством вашей живой веры было ее постоянство. Усвойте это неизгладимо. Разве мы не слепые? Но мы, конечно, хотим быть зрячими. О, как хотим быть зрячими! Хотим до болезненной скорби: "Ей, Господи! Хочу прозреть!"

И мы готовы идти за Христом, а иногда и идем, молим Его о прозрении и становимся на дорогу прозревших слепых. Но мы забываем путь слепых. Где наше неотступное следование за Христом? Где упорство отказа от себя и ухода от себя? Где непрерывное приближение к Богу?

Мы видели у слепых полную устремленность и видели, что настойчивость их веры не знает препятствий. Препятствия как будто даже крепят их веру и умножают усилия. "Помилуй" не сходит с их уст. Оно становится криком. Расстояние до Бога укорачивается, а напряженность не ослабевает. Наконец, Бог рядом, и обращение к Нему услышано. Темная узкая тропка у бредущих слепых перешла в необъятный простор бытия рядом с Богом.

У нас картина иная. Толкаемые разумом, сердцем и всей несуразностью своей обнаженной жизни без Бога, задыхающиеся в своей слепой безвыходности, мы делаем попытку стать на путь Бога, чуть-чуть приоткрываем глаза, а потом, через мгновенье, опять погружаемся в слепоту. Собьемся с пути, разобьемся о грех, нанесем себе глубокие раны, опомнимся на мгновенье, а затем опять, опять отступаем в безпросветность земли и еще больнее разбиваемся во тьме греха. И так без конца, без конца! Какой-то роковой круг из попыток открыть глаза и новых погружений во тьму.

Если некогда постоянство и настойчивость в вере выводили слепых в безграничное соединение с Богом, то мы, наоборот, из этой необъятности уходим в ограниченность, забиваемся в щель греха и из простора жизни в Боге уходим на узкую, мрачную и смрадную тропку гниения.

Наша вера при этом безплодна. Бога нет и чуда нет! Вера гаснет, вера истребляется... Нет веры. Истребляется вера - и не может быть с нами Бога! Отсутствие упорства, настойчивости, постоянства в вере истребляет самую веру. У нас же нет постоянства. В нас - безплодные метания туда-сюда.

Приглядитесь к наиболее типичным среди нас обнаружениям веры.

Нам опротивела собственная ограниченность и опротивел, стал невыносим пленяющий нас грех. Мы довольно пострадали от безконечных падений и робко порвали с порабощающим грехом, сделали шаг в сторону Бога, один шаг. Немного молитвы, немного бодрости, немного желания стать лучше в поступках. Один шаг... А потом нам уже скучно. Бог осязательно не пришел. Если нет захватывающих внешних впечатлений и нового толчка для ума и сердца, то мы сдаемся, апатично озираемся кругом, склонные мириться с каким угодно компромиссом. Осуждение греха забыто! Отрыва от него не чувствуется. Грех снова у ворот сердца и в каждый момент может стать хозяином жизни. Где же постоянство веры, отрывающей от зла и толкающей нас в свет Бога?

Бывает, что мы сделаем два шага вперед, решительно порвем со злом, и с увлечением будем служить Богу неделю и месяц. А потом придет как бы усталость - захочется сойти с высоты, спуститься вниз и отдохнуть. Погружение в земное кажется таким необходимо нужным и успокоительно заманчивым, что обойтись без него невозможно.

И мы позволим себе отдохнуть, отдохнуть с уступкой земному. Конечно, за эту уступку очень скоро приходит горькая расплата, потому что всякая уступка есть измена вере и истребление веры, как выбрасывание из себя неба и погружение в землю. В таком душевном состоянии, как будто поначалу и возвышенном, вера хромает и не способна непрерывно вести к Богу, ибо нет в нем обязательного пространства веры.

Или бывает, - это более типичное состояние, - что человек, не задаваясь большими задачами, желает ровненько жить по-Божиему, как это возможно, по его мнению, на земле. Он отчетливо представляет грех как свое зло, изолирует себя от греха и как бы тихо бредет по Божиему пути. Но пройдет день, два и приходит господин души - грех - и властно командует ею. Бедный человек почти без сопротивления оставляет Божие и влечется как раб, скованный цепью. Это хилая, непостоянная вера с поверхностным осуждением греха и поверхностным отрывом от него, и потому быстро ускользает Божие - зло водворяется в душе как законный распорядитель жизни.

Наконец, есть еще одно состояние веры - самое обыденное и самое распространенное. Вере мы отводим свое место в жизни, а рассудку и знанию - свое. Вера у нас как бы заведует всем Божиим, всем, что касается религии и Церкви: пойти в храм, дома помолиться, принять таинства, потолковать о возвышенном, Божием... А во всем прочем, в жизни в целом, люди живут, руководствуясь своими чувствами и рассудком. Тут нет не только постоянства веры, тут вообще никакой веры нет! Нет никакого Божиего пути, а лишь постоянство слепоты, безнадежная слепота.

Таковы обнаружения веры без плода. Это немощная безсильная вера и за ней не приходит Бог.

Братия, теперь сделайте последний вывод. Если вы увидели в себе одно из названных состояний веры, то уразумейте, чего не хватает вам. В этом выводе вас, зрячих, пусть поведут слепые. Не постыдитесь двинуться за слепыми! Это - верная дорога, которая привела к Богу. На ней не отстаньте от слепых! Переймите от них бурную устремленность, настойчивость, упорство и постоянство веры.

Уж если вы отпустили грех, то, подобно евангельским слепым, осудите его навсегда, без остатка. Если вы оторвались от него - так без возврата. Если ринулись к Богу - так без оглядки назад, без измены душе, небу, Богу. Без возврата ко греху. Стремитесь вперед и вперед! Бегите и кричите: "Помилуй, помилуй..."

Вперед и ввысь! Вместо брошенного - новое, чтобы душа наполнялась им, И новое придет. Божие придет, потому что путь постоянства поставит вас пред Богом.

Тогда скажите Ему со слепыми: "Ей, Господи, хочу прозреть". И будет вам по вере вашей - прозрение в стихии Бога. Ничто уже не оторвет вас, прозревших, от радости жизни блаженных, видящих Бога, которой да сподобимся ныне и вовеки. Аминь.

Слово в 9-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные братия! Сегодня - изумительный евангельский рассказ. Слушаешь, и поражаешься его глубине. Изумительно в Евангелии то, что в нем Откровение - на все времена, жизнь человеческая и душа человеческая всех времен и народов как на ладони, как в зеркале. Вникай в Евангелие, смотри на себя, учись и выправляйся!

В одну из бархатных ночей знойного юга, когда в сонной дреме отдыхала природа, изнемогшая в ласках жаркого солнца, Христос молился на одной из гор Палестины. Ученики Его остались внизу на озере и плыли. И было мирно... Будто молитва Божьего Сына распростерла благодатный покров над этим уголком жизни. Сын Бога был так близко, и могущественное покровительство Его ощущалось в тишине благоговейно застывшего воздуха.

Вдруг налетел шквал - внезапный, порывистый южный шквал. Будто тысячи врагов, подкарауливавших ночью свою добычу, с дерзким криком, по какому-то сигналу, сразу набросились на нее. Со свистом кидались и рвались порывы ветра. Зигзаги молний были ослепительны и дерзки в непроглядной тьме. Заревели волны, бешено понеслись туда и сюда. Поднялась какая-то безшабашная пляска стихий. И было жутко. Земля не могла сопротивляться, она плакала и металась. Растерянная, подавленная грандиозностью напора, она была жалка и безпомощна. То был хаос! Где же Учитель? Разве Он отошел от земли и бросил ее, разве покровительство Его безсильно?

Учитель молился и бодрствовал. Маленькая кучка учеников, захваченная стремительным напором стихии, поддалась малодушию и растерялась, совсем растерялась. Они - одни среди моря, безпомощные, в руках капризных волн, во власти враждебной стихии. Учитель уже знал о буре и бросил их... Они погибнут. Только в поздний час ночи, когда человеческие надежды на спасение уже истощились, когда малодушие готово было перейти в панику и отчаяние было близко, на бушующих волнах моря появляется Христос. Он идет как всегда, кротко покойный, полный внутренней силы. Идет в фосфорическом блеске молний, окруженный сиянием неба, как небожитель, как призрак. Ученики не узнают Его - они в полном страхе.

Вместо помощи - новый ужас. Наряду со стихиями земли на них поднимается мир призраков. Горе им, горе им! Ученики, в ужасе пред смертью, начинают кричать. "Возопиша", - говорит про них евангелист. Тогда Христос открывает себя: "Ободритесь", будьте мужественны, "это Я, не бойтесь" (Мф. 14,27). Настроение учеников разом переменилось. При виде Христа как Бога, как властного распорядителя стихий у Петра зажглась пламенная и дерзновенная вера. Он просит у Господа позволения подойти к Нему. Христос просто отвечает: "Иди", и Петр выходит из корабля, послушный голосу веры, твердый как гранит, фанатично отдавшийся вере, как зачарованный, как загипнотизированный. Вода осталась водою, и человеческое тело осталось телом, но Господин и Творец стихий и законов материи, конечно, выше их условности, и когда Петр ушел в мир Бога, он как бы освободился от подчинения миру стихий и стал вне его и выше его.

Петр пошел по воде, - простой смертный человек пошел по бушующей стихии. Но уровень пламенной веры скоро понизился, безраздельность волевого захвата прошла. Проступило человеческое, просочилось немощное. Стихия бушевала, лицо обдавало брызгами. Под ногами была страшная глубина. Ветер по-прежнему рвал одежду, и молнии слепили глаза. Все это было реальностью!

С человеческой точки зрения дерзание Петра было безумием, неслыханным безумием. Ведь он сейчас пойдет ко дну... Стихия безпощадна. Кто он? Кусок тяжелого тела! Что он захотел? Под ним же открытая могила. Сумасшедший! И как только мимолетным зигзагом мелькнула эта мысль о себе, как только Петр свое положение на воде и прочность отдал под опеку человеческого, так сразу человеческое и материальное вступило в свои права - Петр пошел ко дну. Его спасает Христос. Он берет его за руку и поддерживает с мягким упреком: малодушный, маловерный. Зачем ты дал место сомнению? Ведь Моя сила уже была проявлена, а ты на себя захотел положиться. Вот твои стихии и похоронили бы тебя.

Эта евангельская история с Петром есть вечно живая и действительная история, безсмертно повторяющаяся в каждый момент жизни Церкви. История Петра - это и наша история, история отдельной души.

И ты - человек в море жизни, и ты - пловец, и на тебя налетает шквал, стихийный и безудержный. Тишина опрокинута, клокочет и рвет разгул человеческих страстей. Волны жизненного шквала бьются о тебя, перевертывают твою жизнь, опрокидывают сложившуюся устойчивость, опрокидывают понятия, привычки, семейные отношения. Ты выбит из колеи, взбудоражен и сам опрокинут этим напором страстей. Появляется сначала робкая, а потом дерзкая мысль: да что же там пусто? Где Бог? Почему Он не видит моих страданий и моей гибели?

Помни: Христос бодрствовал; Он в это время молился на горе и был на страже. Он видит все совершающееся и бодрствует. А твои страдания - результат налетевших страстей, они попущены и не сразу снимаются Богом, так как в них выковывается твоя душа. В скорби куется терпение и вера. Скорбь бывает длительной, чтобы закалить душу в терпении. Христос приходит к ученикам только в конце ночи, потому и твои скорби продолжаются дни, недели, месяцы и годы.

Будь бодр! Мужайся! Пусть не будет ни слова ропота, ни ноты уныния, ни упадка настроения. Так куется терпение, и в терпении растет и закаляется вера. За месяцы и годы налетевшей скорби ты перепробуешь много земных рецептов освободиться от нее, а освобождения нет, длительность скорби обращается в новую пользу. Расчеты на земное рушатся, и тогда освобождается от земных пут и растет вера в освобождение только от Бога.

Как в апостолах с каждым часом скорбной ночи исчезала надежда на избавление своими силами или человеческой помощью, так надо, чтобы и в тебе выветрилась всякая мысль о своих силах и о земной помощи. Мысль о том, что ты сам можешь устроить свою жизнь или люди могут устроить твою судьбу. Надо, чтобы вся твоя душа повернулась в сторону Бога, чтобы были отброшены все человеческие расчеты, чтобы все напряжение воли устремилось ко Христу, как единственному выходу из безотрадности и одному избавлению, и чтобы вся твоя мысль вылилась в обращение к Нему: все от Тебя, прииди и спаси!

Вот что нужно - терпение, и в нем крепость души и безраздельная вера. Вот для чего - длительность скорби и отсутствие Божьей подмоги. Мало того, как на озере Галилейском, когда в человеческих возможностях спасения уж не могло быть, Христос не сразу открывает себя, и появление его, неузнанного, вызывает чувство панического страха. Так бывает и в человеческой жизни, что после полосы скорбей тяжких, непосильных испытаний вдруг приходит новая скорбь, тяжелейшая, смертельная. Бодрствуй! Это значит, что помощь близка, Христос с тобой. Бывает, что Господь, когда хочет прекратить бедствия, посылает другие, тягчайшие, с той же целью воспитания души. Как Господом подается помощь? Христос не прекращает бедствия сразу, не усмиряет бури, а подает помощь, избавляя от гибели.

Не думай, что если скорби не сразу проходят, то Господа нет. Скорби оставлены, чтобы продолжала гореть твоя вера и обращение к Богу, а то, быть может, ты опять бы духовно заснул. Потому и оставляются скорби. Но и в скорбях Господня рука заботится о том, чтобы ты спас свою душу и исправлял свою жизнь. Такова задача Бога.

Вот Господь подошел вплотную к ученикам, Его Божественная сила очевидна. Она властвует над жизнью и подчиняет ее, она покоряет себе земную стихию. Господь явно управляет жизнью, и Его вмешательство отменяет Им же установленный порядок бытия. Господь творит чудо как наглядное обнаружение Своей силы - Петр, смертный человек, ходит по воде.

Казалось бы, Бог теперь безраздельно властвует и все человеческое устранено. Божеская сила царит, а человеческая природа оставляется в стороне. Человеку, казалось бы, обезпечена полная помощь Бога, и спасение человека тоже обезпечено. Однако в действительности дело было не так.

Петр пошел по воде и Божественною силою совсем приблизился ко Христу. Но проходит мгновенье и, хотя Христос стоит совсем-совсем рядом с апостолом, Петр тонет, погружается в воду. Что же случилось? Отступил Бог или прекратилось излияние Божественной силы? Нисколько. Бог стоит рядом, и Божественная сила действует. Присутствие Бога и одно соприкосновение с Божественной силой, очевидно, не обезпечивает человеку влитие в него Божественной силы и спасение человека. Из истории бурной ночи ясно, что даже будь Бог рядом с человеком, для спасения человека необходим контакт самого человека с Божественной силой. Контакт веры живой, огненной, напряженной, стремительно, как ток, включенной в стихию Бога.

Когда апостол Петр огнем своей веры, не раздумывая, как зачарованный, включился в стихию Бога, она вошла в него и освободила его от действия низшей материальной стихии, подняла и поставила выше ее, и апостол пошел по воде. Но в тот миг, когда в нем проявился материальный порядок, волевое напряжение веры, включившее его в стихию Духа и Бога, оборвалось, и контакт с Божественной силой прекратился, то в тот же миг вступили в силу законы материальной жизни и изолировали человека от Божественной силы. Таков закон восприятия человеком Божественной помощи.

Бог приходит на помощь человеку, и Его Божественное воздействие разлито вокруг человека, но сам человек, - употребляя сравнение, взятое из материальной природы, - должен сделать свою жизнь чутким, верным и открытым приемником, улавливающим волны Божественного воздействия, как электрический приемник улавливает радиоволны, или человеческая душа должна послать свой напряженный ток веры навстречу разлитой Божественной силе, - тогда произойдет ее контакт с нею и подастся Божия помощь. Этот контакт с Божественной силой достигается силою веры человека.

Если же человеческая душа порывом веры не включается в стихию Бога, или, включившись, потом снова вернется назад и будет искать опоры в мире ограниченного, то вступает в силу ограниченное, материальное и греховное, и душа изолируется от воздействия на нее Божественной силы и помощи. Значит, Божественное действие приостанавливается, когда в душе на первый план выступает тот или иной недостаток, парализующий веру и устремленность к Богу. Таков закон Божией помощи человеку. Помните о нем! Помните, о чем говорит хождение Петра по воде и его погружение в воду.

Если вам думается, что Господь забыл вас и не приходит со Своей помогающей силой, то проверьте себя: не вы ли причина того? Не разлагающее ли сомнение, как червь, подтачивает ваше внутреннее и обезсиливает его, снижает и закрывает душу от влияния Божественной силы? Поэтому смотрите больше на себя, выравнивайте душу, заряжайте ее силою веры и направляйте эту силу навстречу силе Божией, и тогда встреча этих сил спасет вас. Помните, что близость Христа сама по себе не спасает.

Когда вы, хромая в своей вере, то идете навстречу Богу и отдаетесь Ему, то опять отступаете назад и отдаетесь человеческому расчету, успеха не ждите. Вы хотите опереться на человеческий расчет? Пусть он вас и спасает. С этим расчетом вы и идете ко дну, и ничего не выходит из вашего обращения к Богу. Вы топчетесь на одном месте, колеблясь между слабыми потугами веры и расчетами на человеческое, и от расчетов на человеческое - опять к потугам веры. И ничего не выходит из такого строительства души и жизни, кроме тягости, тоски и разочарования.

Тогда вы не ищите виновника своей тягости, потому что виновник - вы сами, и не забудьте тогда укора Петру, обращенного и к вам: "Маловерный! зачем ты усомнился?" Отдайся Мне всей безраздельной верой, и Я поставлю тебя твердо на волнах моря жизни и Сам управлю тебя. Аминь.

Слово в 10-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия, сегодня у нас будет слово о вере, и строгое слово. Строгое потому, что в нем Господь как бы подводит итог всем Своим призывам к человеку. Итог оказывается очень печальным.

Господь правдиво и жестоко говорит о том, как род людской откликнулся на Его зов: "О, род неверный и развращенный!.. доколе буду терпеть вас?" (Мф. 17,17). Несмотря на это, Господь не уменьшает Своих требований в отношении веры, а вводит еще новое требование, которое завершает характеристику веры как силы души.

Сегодняшнее Божие слово состоит из двух частей. В первой части, в рассказе об исцелении бесноватого глухонемого, содержится наименование рода людского - "неверный и развращенный" за его глухоту к вере. Во второй части, в беседе с учениками, мы находим углубленное требование Христа к людям в отношении веры. Поэтому и наше слово назидания будет посвящено двум темам.

Божие учение без устали зовет к вере и к Небесному Царству, и для подтверждения истинности Своего учения Господь творит безчисленные чудеса. Обращение к вере сейчас же венчается дарованием благодатной силы. Но и после всех безчисленных по вере чудотворений картина тупой, ограниченной человеческой жизни не меняется.

У человека тяжко болен единственный сын. Этот человек слышал о Христе и Его чудотворениях и, испытав безплодно все земные средства для спасения сына, он приводит сына ко Христу. Приводит, конечно, не потому, что верит во Христа, а по безвыходной нужде - он все испытал, идти больше некуда... а, может быть, поможешь... Ради "пробы", поскольку Христа среди учеников не оказалось (Он был на горе Преображения), показывает сына ученикам: вы учите чему-то новому и исцеляете, попробуйте исцелить. Это земное обращение нужды, в котором нет никакой веры.

Когда к собравшейся около учеников толпе народа подходит Христос, и этот человек падает перед Ним на колени, умоляя исцелить сына, даже тогда у него нет веры. Об этом говорит сама форма обращения к Христу: "Если что можешь... помоги нам" (Мк. 9,22). Кто глубоко верит, тот не скажет словами неверного безсилия: "Если что можешь, помоги".

Господь справедливо вознегодовал - пришел человек, загнанный жизнью в тупик, знающий, что перед ним - Небо, что он призывает силу Бога, что путь к Богу - безпредельная вера - и лепечет: я показывал сына Твоим ученикам, они не помогли. Если Ты что можешь, помоги...

В лице этого человека Господь обличает весь род человеческий: "О, род неверный и развращенный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть вас?" (Мф. 17,17). "О, род неверный! Вот Я с вами, а вы безчувственны. Вы по-прежнему копошитесь в земле; в ней ищете утешения для себя. Вы так развращены своими земными обманами. О, род развращенный!" - вот какие жестокие слова были обращены к косному в своей слепоте отцу.

Только потом, когда приоткрылись глаза ослепшей души, когда человек увидел свою обнаженность и отвернулся от нее, он с ужасом воскликнул: "Господи! Верую, верую, помоги моей нищете". Теперь он просит не о сыне, а о себе, слепом и обнаженном. Лишь тогда снисходит Бог к человеку и свершает исцеление больного (Мф. 17,18).

Братия, эти суровые слова Христа обращены и к нам. Не правда ли? Насторожитесь! Проверьте себя: есть ли в вас настроение отца, вызвавшее гнев Господа?

Призывы Бога стучатся в душу нашу от самого нашего рождения. Призывы к вере, к спасению... И нас, и детей наших мучит дух зла, бросающий их и нас во все стихии земли (больной кидается "в огонь и в воду" (Мк. 9,22). Дух зла парализует слух души и делает ее неспособной являть добро и правду ("дух немой" - Мк. 9,17).

Когда мы загнаны в тупик и мечемся в поисках помощи, мы вспоминаем о Боге, властно хотим подойти к Нему.

Это обращение, братия, еще не есть вера. Это обращение нужды, некуда деться. И повторяются нами слова евангельского отца: "Ведь Ты же Бог, помоги нам!"

Это жалкое обращение рабской души, которая в своем ничтожестве еще посылает упрек Богу: "Что же Ты молчишь и не помогаешь? Я верую, оправдай мою веру, помоги!"

Братия, признайте, что сказанное есть жуткая правда каждого дня. И как жизненно звучит до сих пор негодование Бога: "О, род неверный и развращенный!.. доколе буду терпеть вас?" Пусть это справедливое негодование Бога коснется каждого уха. Усвойте, что эти жесткие слова обращены именно к вам. Вы только без лукавства подойдите к себе и взвесьте свою веру и свое обращение к Богу. Окажется ли оно выше неверия евангельского человека?

Вам известно, что вера есть прежде всего осуждение греха в себе, отрыв от греха и устремленность в стихию Бога. Из истории расслабленного вам известно, что лишь при наличии этих условий приходит Бог, освобождает от греха и ведет к царству возрождения.

Наконец, незабываемое чудо спасения апостола Петра наглядно показывает, что вы сами, в своих руках, держите ключ к спасению, и если вы не выполните сами указанных условий прихода Бога, то вера ваша - пуста и ничего вам не даст. Если вы не проявите своей устремленности к Богу, Бог не может спасти хотя бы и стоял рядом, как с апостолом Петром.

Взвесьте все - есть ли у вас все условия для прихода Бога?

Нет, нет, нет! О, род неверный и развращенный, запутавшийся в своих обманных путях!

Это надо осознать, братия! Надо осознать, чтобы увидеть свою обнаженность, свои лохмотья души и умолять о себе: "Господи! Спаси, укрой от моей нищеты, помоги, подними как расслабленного. Дай прозреть, как слепому! Поддержи, как Петра, дай руку! Зажги веру как огонь жизни. Помоги моему неверию..."

Господь милосерд. Как только отец осознал свое нищенство и ринулся в мир Бога, Бог тотчас откликнулся. Так будет и с нами. Только соблюдайте условия - осудить себя, оторваться от греха и броситься с постоянством в мир Бога так, чтобы вас не держали никакие цепи, вы бы поднялись и легко парили над стихией земли.

Конечно, мы безсильны. Но Господь милостив и сегодня указывает нам средства воспитания веры-силы.

Эти средства указаны во второй половине евангельского чтения - в беседе с учениками после чуда исцеления глухонемого. Когда по исцелении глухонемого ученики оказались наедине с Господом, они спросили Его, почему же они не могли исцелить больного: ведь наделил же Христос их силой исцеления? Господь отвечает, что они не могли исцелить по недостатку веры.

Изумительный ответ! Как ярко он вскрывает действие веры-силы. Этим ответом Господь подтверждает, что вера как сила есть уход в мир Бога, погружение в поток Божия действа. Тогда только может исполниться то, о чем Христос сказал ученикам: "Если вы будете иметь веру с горчичное зерно и скажете горе сей: "перейди отсюда туда", и она перейдет; и ничего не будет невозможного для вас" (Мф. 17,20).

Поскольку ученики в случае с глухонемым оставались скованными законами земли, то чуда не свершилось. Они не смогли уйти в мир Бога и вызвать действие Его законов. Так как нужно было не только уйти в Божий мир, но и убрать с пути силу зла, связавшую больного, то требовалось особое напряжение веры. Господь разъясняет: для получения этого состояния требовалось упражнение, содействующее вере. Это упражнение - подвиг молитвы и поста.

Вот какое назидание дает Христос! Вера-сила питается подвигом, подвигом молитвы и поста.

Братия, это для нас! Требование веры как бегства от себя и погружения в мир Бога кажется нам столь необычным, что мы не знаем, как к нему и приступить. Теперь на этом пути нам указана опора, опора для освобождения из плена зла. Это - подвиг молитвы и поста.

Почему так?

Подвиг нужен для бодрствования души, ибо к спящим человекам приходит враг (Мф. 13,25). Когда душа безпечна, она погружена во внешнее и свое внутреннее зло, и как она может тогда проявить осуждение зла и оторваться от него? Душа может сделать это при полном бодрствовании сознания, а последнее дается только подвигом.

Кроме того, как видно из описания чуда с апостолом Петром, дело спасения требует нашей личной активности. Из истории слепых мы знаем, что вера требует не единичного порыва, а постоянной устремленности в мир Бога. Постоянство устремленности приобретается только подвигом. Почему же из всех подвигов Господь указывает именно на подвиг молитвы и поста?

Вера есть перевод души в мир Бога, а что лучше всего этому способствует как не молитва, которая является беседой души с Богом, т.е. реализацией ее устремленности к Богу. Возьмем одно, но главнейшее, требование к молитве как к подвигу воспитания веры: молитва должна быть уходом от земли к Богу, включением души в надземную сферу, в простор Духа.

Какая высь, братия! Чего же стоит наша обычная молитва, цепляющаяся за острия земных страстей и земных предметов? О, если б нам избегнуть греха молитвы! Если бы не нанести себе большого осуждения и не приглушить в себе веру. Убойтесь такого состояния и сделайте молитву тем, чем она должна быть - уходом к Богу.

Братия, Господь открыл нам полноту веры и путь к ней - молитва. Теперь перед вами не только цель, но и намечен путь к ней.

Начните с обнажения своего нищенства. Растрясите лохмотья души, прикрывающие ее наготу. Тогда молите о вере, как умолял о ней евангельский человек: "Господи! Укрой меня от моей нищеты; она, как невыносимое бремя, давит меня. Помоги, влей в меня веру, как огонь, истребляющий зло. Веру, как силу, открывающую Небо. Дай молитву как крылья, поднимающие туда...

Господи, дай мне прозреть, как слепым! Дарами благодати и милосердия восставь от расслабления, как ты поднял расслабленного. Могучей Рукой Своей удержи меня от новых погружений в бездну, как ты удержал апостола Петра.

И да не услышу я, Спаситель мой, слова негодования: "О, род неверный и развращенный!.. доколе буду терпеть вас?" Пусть мне зазвучит голос любви Твоей: "Маловерный! Зачем сомневаешься и колеблешься? Вера - все спасение твое". Аминь.

Слово в 12-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные братия! Сегодняшнее Евангелие уж очень значительно. Богатый юноша спрашивает Христа, что надо делать, чтобы спастись, и Господь ему отвечает, что надо. Значит, в сегодняшнем Евангелии затрагивается основной вопрос нашей жизни: как же надо жить?

Братия, разве для всех вас это не главный вопрос жизни? Сознательно живущие, конечно, знают, что это - первый и часто мучительный вопрос. И вот, Сам Господь открывает нам, как нам надо жить, чтобы оправдать жизнь, стать Божиими детьми и войти в Небесное Царство.

Со смиренным умом, с открытым сердцем, с ревностью к правде и жизни, подбежим ко Христу, припадем душою к Его стопам, как подбежал к Нему и пал на колени богатый юноша (Мк. 10,17). И выслушаем Божественные слова. И пусть слова Бога останутся в нас словами жизни.

Господь указывает юноше два этапа жизни. Первый этап - исполнение заповедей: "Если же хочешь войти в жизнь вечную, соблюди заповеди", - говорит Христос (Мф. 19,17) и перечисляет заповеди закона: "не убивай; не прелюбодействуй; не кради; не лжесвидетельствуй; почитай отца и мать; и: люби ближнего твоего, как самого себя" (Мф. 19,18-19). Исполнение заповедей, конечно, приблизит к Богу, и об этом свидетельствует евангельский рассказ.

Когда юноша на призыв Христа соблюдать заповеди, ответил Ему: "Все это сохранил я от юности моей" (Мф. 19,20), Господь, передает евангелист Марк, "взглянув на него, полюбил его" (Мк. 10,21). Очевидно, исполнением закона юноша заслужил расположение Господа и даже вошел в любовь Его - Господь, "взглянув... полюбил его".

Но исполнение заповедей - не конец... Понимаете? Исполнение заповедей, даже исполнение всех заповедей - не конец. Не обольщайтесь! Даже если вы исполнили весь закон, - это не обезпечивает спасения. Господь ревнив, Его любовь требует большего. Вы, даже исполнивши весь закон, в отношении к Господу еще не сыны, не дети; вы еще, может быть, рабы... Вот почему Господь сказал в другой раз: "Когда исполните всё поведенное вам, говорите: мы рабы, ничего не стоящие, потому что сделали, что должны были сделать" (Лк. 17,10).

Правда, в беседе с юношей Господь не сказал ему прямо, что, исполнив заповеди, он все же не войдет в Небесное Царство, но мысль о недостаточности одних заповедей выражена ясно. Христос определенно указывает юноше: "Еще одного недостает тебе" (Лк. 18,22). "Недостает" ... Чего "недостает"? Не очевидно ли, что недостает того, чтобы наследовать жизнь вечную, чем интересуется юноша и о чем он спрашивает. Следовательно, без этого "одного" наследование Божия Царства не обезпечено.

Впрочем, для требующих большего уверения мы приведем еще одно слово Христа, когда Господь высказался по тому же вопросу о значимости исполнения заповедей для наследования спасения. Это было, когда один законник, выслушав ответ Христа о любви к Богу и ближнему, как двух основных заповедях, на которых утверждается весь закон и пророки (Мф. 22,35-40), с горячностью свидетельствовал, как хорош этот ответ Христа, и повторил, что "любить Его (Бога) всем сердцем, и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжений и жертв" (Мк. 12,32-33).

Господь, видя эту стремительность и искренность души законника и даже, может быть, провидя его праведную жизнь по этим заповедям закона, не сказал ему однако: "Поступай так - и ты спасешься", а говорит другое: "Недалеко ты от Царствия Божия" (Мк. 12,34), т.е. исполнением закона ты подошел к Божию Царству, и все же ты - вне его. Значит, для входа в Царство надо пройти второй этап пути. Его указывает Господь в сегодняшней беседе с юношей.

Второй этап: "Пойди, продай имение твое и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи и следуй за Мною" (Мф. 19,21), "взяв крест" (Мк. 10,21). Чтобы понять весь глубокий, исключительно значительный смысл этих слов, надо разобраться: в чем же сущность этого второго этапа пути ко Христу? Какую задачу ставит теперь Христос человеку, идущему к Нему? В чем должен быть центр всех устремлений человека?

Конечно, центральными в ответе Христа являются слова: " Будешь иметь сокровище на небесах". Ради этого и указывается: "Пойди, продай... раздай", дабы только через это иметь "сокровище на небесах".

Вот новая задача, которая ставится юноше и всякому последователю Господа - переместить свою устремленность, бросить заинтересованность одним, - бросить одни ценности и отдаться новым ценностям. Такими ценностями указывается Небо, Бог.

Господь требует, чтобы человеком была оставлена земная устремленность, связывающая человека, и чтобы центром всех стремлений человека стал Бог, Небо. Пусть будут брошены и будут забыты все сокровища, все привязанности земли, и лишь одно сокровище пусть теперь притягивает человека - Небо, Бог!

Так как у евангельского юноши была, очевидно, крепкая связь с земным сокровищем, его богатством, то Господь и повелевает ему: "Пойди, продай... раздай", т.е. оборви связи с землей, цепко держащие тебя за нее, и тогда перенесешь свою устремленность на небо.

Мысль Господа и Его требования понятны. Для большего уточнения надо добавить: само собой разумеется, что Господь, отвечая юноше, имеет в виду не только связи богатства, а любую связь с землей, цепляющую человека за землю. Перед Христом стоял человек, связанный богатством, и Господь говорит ему: отцепись от богатства! Стояли бы пред Ним люди, связанные любым увлечением, сделавшие из него ценность своей жизни, Господь и таковым бы сказал: оставьте земные цепи, имейте свое сокровище только на небесах...

Богатство - не исключение из всего земного. Зачем его делать исключением? Имущество само по себе - не зло, зло - цепи его. Господь именно так уточняет свою мысль о вреде богатства, когда ученикам, недоумевающим, почему же богатый не может спастись, поясняет: "Трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие" (Мк. 10,23), т.е. Он указывает, что осуждает не богатство, а душевное состояние людей, связавших себя богатством. Богатство отрицается, когда оно делается целью, сковавшей душу.

Если злы цепи богатства, то одинаково злы цепи все, связывающие во всяком земном увлечении, в любой страсти и похоти, во всяком даже, казалось бы, безобидном увлечении - нарядами, обстановкой, лошадьми, собачками, театрами, концертами и пр. Любое сковывание души неправильною земною привязанностью, богатством или чем другим, становится злом, препятствующим спасению души. И не может потому богатство осуждаться, а прочие цепи оставляться, как законные.

Вот почему Господь сейчас же по уходе опечаленного юноши, когда стал определять, кто же из Его последователей будет с Ним и наследует Небесное Царство, называет не только оставивших богатство, свое имущество, свои дома, но также оставивших земли, братьев, сестер, отца, мать, жену, детей. "И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную" (Мф. 19,29).

Не очевидно ли, что заповедуется оставлять не только дома и имущество, но оборвать все связи, связывавшие душу земным; не только греховные связи, но самые, казалось бы, естественные, природные: связи с родством и даже со своей семьей! Кто не порвет таких привязанностей, "тот недостоин Меня".

Невероятное требование! Сверхчеловеческое! Как понятно, что ученики "ужаснулись от слов Его" (Мк. 10,24). Пусть ужаснется и наша душа, она замрет в трепете перед великостью Божьей задачи, возлагаемой на нас! Склоните до земли ваши головы и отдайте Христу ваши мысли и сердце...

Божие слово, как оно ни строго, как ни возвышенно-недоступно, останется одной истиной жизни. Смиренно подклоните ему ваши души и с силой любви примите его: только оно поправит жизнь и оправдает ее. Как же понять это Божие слово? Как понять это требование Господа?

Контекст беседы с юношей объясняет его. Если центром всех стремлений человека должно быть "сокровище на небесах", то всякие другие сокровища, отвлекающие от небесного, должны быть уничтожены. Пусть сами "сокровища", земные ценности не осуждаются: они безгрешны. Осуждается внутренняя спаянность с ними, когда эти "сокровища" - цепи, связывающие душу, - утверждались в жизни как ее обязательный идеал, за которым уже не видно ничего высшего и действительно ценного. Такова мысль Христа. Ею не отрицается ни богатство, ни какая-либо другая земная ценность, как не отрицается почитание отца, матери, связь с семьей, хотя и предлагается оставить отца, и жену, и детей.

Не мог же Христос противоречить Себе! Почитание отца и матери обязательно по прямому повелению Бога: "чти отца твоего", и отношение к семье благословлено тем же Божиим законом. Не говорил ли Христос про Себя, что Он пришел "не нарушить закон, а исполнить"?

Значит, повелением "оставить" не отрицается ни брак, ни связь с женой и детьми, ни почитание отца, как не отрицается само по себе имущество и другая земная ценность, а осуждается такое отношение к домам, деньгам, имениям, землям, отцам, женам, детям, когда они стали самодовлеющею ценностью жизни, когда отношение к ним загородило в жизни Самого Бога, когда они уж так наполнили собой душу человека, что Бог остается в душе только как хороший придаток, а человек всецело живет своею привязанностью и ценностью, и она заполнила у него буквально все, все: мысли, чувства, волю; дни, ночи, месяцы, годы. Ею он живет, работает, вдохновляется, страдает, радуется.

Вот что осуждается и что надо оставить - "нового бога", образовавшегося в душе, спутанной цепями своей неправильной привязанности. При этом требовании Господа как же мыслятся отношения к земному? Человек, конечно, остается на земле и остается земным, весь в своих земных отношениях к отцу, семье, родным, нужным вещам, нужным заботам, отдыху, развлечениям. Совершенно естественно для человека иметь тесную связь с людьми, особенно своими. Естественно чтить отца, мать, любить жену, детей, и совершенно естественно иметь деньги и заботиться о вещах: о квартире, о пище, об одежде. Все это неминуемо нужно, и нет греха иметь все это.

И совершенно естественно для человека заботиться о своих душевных потребностях и дать пищу своим душевным силам в хорошей книге, музыке, хорошем театре. Пусть даже будет у человека своя земная устремленность: любовь ли к другому, увлечение ли трудом или увлечение искусством, книгой, наукой, общественной деятельностью - все это допустимо и совсем не отрицается Господом. Но все это не должно заменить в душе Бога. Пусть Господь и следование за Ним останутся одной единственной и всепоглощающей целью жизни, а все другое, все земное подчинится одному началу жизни, каким должен быть и пусть будет только Бог.

В отношении этого одного начала жизни и одной цели пусть все другое имеет только подчиненную, служебную роль, т.е. все человеческие привязанности, стремления, интересы, занятия, - все они будут не целью жизни сами по себе, а только средством, орудием - в них и через них исполнить Божью волю о жизни, оправдать жизнь, прийти к Богу и стать Его истинным сыном. Тогда завершится второй этап пути к Богу. Человек станет "своим" Богу. "А тем, которые приняли Его,... дал власть быть чадами Божиими" (Ин. 1,12). Стать "сыном Божиим" по благодати - разве это не светлый венец жизни? Достойный конец достойного пути!

Братия, вы, быть может, в смущении искренней растерянности. Господи, да как же приступить к такому пути и как совершить его? Это же путь отречения от вещей ради Тебя. Очень слаб человек и ничтожны его душевные силы. И очень он обмотался вещами и интересами земли и запутался в них. Как ему выйти из круга вещей и жить не земным, а только Тобою, наш Господь?

Да, да, путь строг и ответственен! Не будем обольщать себя - только таков путь к Богу.

Апостолы, когда им открылся смысл слов Христа, были в полной растерянности и полном недоумении. Евангелист не скрывает их человеческих чувств: "Они же чрезвычайно изумлялись", - говорит он (Мк. 10,26), т.е. их изумление, о котором он сказал раньше, теперь достигло крайнего предела. Растерянные ученики, пораженные строгостью требования, недоуменно смотрели друг на друга и только говорили - не Учителю говорили (не решались сказать), а друг другу: "кто же может спастись?" (Мк. 10,26). И Господь не делает уступки, не указывает какой-нибудь обходной путь, житейский компромисс, возможность половинчатого служения Ему или земле и вещам. Он оставляет в неприкосновенности Свою непреложную истину, безпощадную для учеников, подчеркивает ее жизненную суровость: "Человекам это невозможно" (Мф. 19,26). Для человека, опутанного земным, невозможно порвать с земным и уйти к Богу. Невозможно!

Сказавши это суровое слово, Господь сейчас же утверждает непреложность Своей истины, дополняет ее тут же другим, небесным словом: человек не сам спасает себя, его спасает Бог, Божья сила - "все возможно Богу" (Мк. 10,27).

Братия, это и для нас последнее слово, руководственное и вместе утешительное. Не мы сами спасем себя и приведем свои души ко Христу. Только тогда возможно возрождение бедного человека и поднятие его до Божества, когда ты, человек, признаешь свое ничтожество, отречешься от иллюзорной ценности земли и отдашься Богу. Он спасет! Преклонитесь же до земли Божьей истине, преклоните умы, отдайте ей сердца, не сейчас только, в этот миг. Сохраните ее в себе вечным словом жизни!

И идите к спасению, отдайтесь Богу! Аминь.

Слово в 14-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия, сегодня - притча "о званных". Это глубоко назидательное иносказание о царе, который приготовил брачный пир для своего сына и пригласил на него своих подданных. Когда они не пришли, царь повелел наполнить вечерю всякими людьми, собранными с дорог и распутий. Царь открыл вечерю, сказав о приглашенных: "Званные не были достойны... много званных, а мало избранных" (Мф. 22,2-14).

Первые стихи этой притчи - как дивная поэма любви Бога к людям; последние же ее стихи - жестокая проза о человеческой ограниченности и неблагодарности. Раскроем же эту поэму любви, не встретившей отклика.

Царь неба и земли, Бог и Отец Небесный приготовил пиршество по случаю брака Сына Своего. Брак Божия Сына есть венчание Его с Невестой - Церковью, совершаемое ради спасения Вселенной (Откр. 19,7).

Так, в творчестве Бога Отца спасение человечества является великим радостным делом, как бы браком Его Сына.

Конечно, по поводу такой исключительной радости готовится исключительное торжество. Какое же пиршество может быть пышнее брачного? Не оно ли самое светлое, самое обильное, полное блеска и радости?

Если светло и обильно брачное торжество каждого человека, то торжество царского брака - блистательно.

Отец и Царь, в распоряжении которого постоянно имеются все блага, готовится к нему: из лучшего выбирается лучшее, из изысканного самое изысканное. Все подготавливается к торжественной вечере. "Тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово" (Мф. 22,4).

В трапезе любви Бога и людей это уготованное пиршество есть пиршество спасенных, пиршество радующегося Отца, торжествующего Спасителя-Сына и в общении с Ними торжество всех, просвещенных Святым Духом. Что может быть блистательней этого торжества?

Его видел и описал тайнозритель святой Иоанн Богослов: "Се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними... И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло... Побеждающий (он же званный и избранный) наследует все, и буду ему Богом, и он будет Мне сыном" (Откр. 21,3-4,7).

Может ли быть что-нибудь упоительнее этой брачной вечери любви, приготовленной Отцом и Владыкой? Полнота ее сладости еще не открыта бедному взору и слабому языку человеческому: "Не видел того глаз, не слышало ухо, и не приходило то на сердце человеку, что приготовил Бог любящим Его" (1 Кор. 2,9).

Такова вечеря любви Бога! Не о ней ли должно мечтать всякое христианское сердце? Не ради ли нее берутся кресты и несутся все прискорбности жизни? Не она ли услаждает земные слезы и делает легкими все боренья? Она, она, эта небесная вечеря Божией любви!

На эту вечерю, устроенную с неповторимой царской пышностью, на это торжество недоступно заманчивого мира Царя Небес, зовутся люди. Самые обыкновенные люди, земные, слабенькие и чаще - нехорошо слабенькие. Как же ответят люди на зов любви Бога?

Если человек получает приглашение на обед к лицу вышестоящему, то он, конечно, безоговорочно принимает это приглашение, благодарит, признавая для себя за честь быть на этом обеде, и со всем вниманием готовится к предстоящему торжеству. По этой земной аналогии единственный возможный ответ на зов любви, казалось бы, ясен. Зовет Царь царей, Творец-Вседержитель и Отец жизни. Зовет не для того, чтобы повеличаться, а по любви. Зовет не зависимых от Него подчиненных, а любимых детей, и зовет не к сладостным блюдам, а к вкушению сладости вечности.

Казалось бы, какой же может быть иной ответ, как не тот, что дается по аналогии земного порядка? Не тут-то было!

Удивительно странно распоряжается человеком его греховная ограниченность. В вопросах материальной жизни человек разбирается в своей выгоде и всегда старается достичь ее, а в области нравственного порядка, когда нравственная выгода открыта ему со всей наглядностью, поступки человека чаще всего противоположны его очевидным интересам и чаще всего вредят ему.

Так и в данном случае. Заинтересованность человека, или, грубо говоря, его выгода последовать зову Божией любви - непререкаема. В условиях земных поступков человек и не задумался бы принять приглашение. А в зове Бога не тут-то было! Ответ получен и до сих пор получается один и тот же: "И не хотели прийти". Лаконичны слова Евангелия. И сколько за ними горькой житейской правды. Бог избрал. Бог уготовал лучшее и блистательное. Бог зовет и собирает, как Отец, детей ради их же счастья и блаженства. Собирает от горечи жизни, а ответ дается все тот же. Ответ ограниченности и греха: "И не хотели прийти".

Поэма любви Бога не кончается этим неразумным отказом любимых. Бог, как верный Себе и совершенный в любви, не прекращает зова и при явно неразумном отказе. По притче о званных, царь опять послал других рабов с повторным зовом. Теперь уже не приглашения рассылает царь; он уже просит, убеждает прийти и насладиться его торжеством.

Как любовь не считается с размолвками и забывает обиды, так и царь в своей любви не считает отказ оскорблением. Для любящего одна цель - благо любимого, и царь ради этого блага любимых убеждает их прийти: "Вот, я приготовил обед мой, тельцы мои и что откормлено, заколото, и все готово: приходите на брачный пир". Неустанно идет этот Божий зов как просьба к душе человека: идите, приходите, вам уготовано все идеально лучшее, о чем ваш ум не может и помыслить, идите от скорбности ограниченной жизни греха. Идите!

Так, при всем неразумении человека, при всех уходах его от Бога, продолжается зов Божьей любви. Он идет всякими путями, всякими средствами воздействия на душу. Однако человек в своей ограниченности и неразумении самостен и потому упорен. Опять остаются без отклика повторные зовы любви, и горькой правдой продолжает звучать Божие слово: "И не хотели прийти".

Дальше притча переходит к обрисовке человеческого неразумения. Она указывает причину, почему званные не пошли на царскую вечерю. Может быть, их отказ был вызван, действительно, очень вескими причинами? Притча говорит, что нет, конечно, никакого всерьез извинительного мотива отказа. Причина одна, уже названная нами - человеческое греховное неразумение: "Но они (званные), пренебрегши то (приглашение), пошли, кто на поле свое, а кто на торговлю свою" (Мф. 22,5).

Евангелист Лука добавляет еще некоторые бытовые подробности: "И начали все, как бы сговорившись, извиняться. Первый сказал ему: я купил землю, и мне нужно пойти посмотреть ее... Другой сказал: я купил пять пар волов и иду испытать их... Третий сказал: я женился и потому не могу прийти" (Лк. 14,18-20). Такова ужасающая иллюстрация человеческого греховного неразумения!

Человеку надо сделать выбор между великим и ничтожным, между высоким торжеством и нудным копошеньем, между праздником и буднями, между небом и землей. Кажется, без колебаний бери лучшее! Человек, однако, в делах души не делает правильного выбора, даже тогда, когда он очевиден и совершенно очевидно для него выгоден. Человека тянет на худшее.

Так и в притче. Званным предлагается праздник, торжество, они же выбирают будни и хлопоты. Их зовут в свет, они же остаются в тусклости каждого дня. Им предлагают убранные чертоги, их же тянет в грязную землю. Их зовут к радости и блаженству, они же предпочитают житейскую возню и удовольствие приобретений. Перед ними развертывается необъятность духа, их же поглощают заботы о земном и животном. Перед ними открытое Небо, их же не оторвать от земли. Странные, бедные люди! Ложные мысли, узкие взгляды, ничтожные желания, испорченные вкусы... И это - званные! К ним обращена любовь, домогающаяся отклика, любовь всепокрывающая, всепрощающая, ничего не видящая, кроме искомой цели.

Отвертываются "маленькие" званные и на призыв Бога к Свету, к чистой радости, к блаженству. Они с непостижимым упорством тянут свое скучное: "я купил землю... я иду приобретать". Непрерывной чередой идет все то же копошенье в земле и верченье у приобретений. С настойчивостью узких упрямцев суетятся люди около своей добычи, своих волов, и не оторвать их от земли и навоза. Удивительная верность грязи и нудным заботам! И так кругом, и так всегда, и не нужно деталей.

Только слепой не видит узости нудных забот о земном, которые предпочитаются небесным радостям. Это все слишком броско, хоть и прикрывается оправданьем: "А как же иначе? Ведь этого требует жизнь"... О, эта засасывающая жизнь, истребляющая в душе свет и самый разум!

Так отвергается Божие призвание, и человек замыкается в своей земле. Истинно, человек есть земля, и как упорно он вязнет во всем земном! Но человеческое существо - не только земля; в нем есть и отблеск Божественного Духа - живая душа, отчего исключительная привязанность человека к земле есть ненормальность, извращение его природы, и это не может пройти безнаказанным.

Притча раскрывает эти последствия. Их два: истребление душою в себе Бога, а второе - снятие с души Божьего покровительства и в результате - ее гибель. Оба последствия притча рисует очень образно: "Прочие же, схватив рабов его (царя), оскорбили и убили их". Краткими словами "оскорбили и убили" обозначается большой процесс ожесточения души, отвергающей зовы Бога. Этот процесс заканчивается полным отмежеванием души от всего Божия и как бы убийством в себе Бога.

Наступает односторонность жизни души - ложной жизни во зле и грехе. Истребляются человеческие души, отвернувшиеся от Бога. Это - обычная картина человечества. Оспаривать ее - оспаривать очевидность.

Вслед за этим приходит и второе следствие отвержения Бога - снятие с души Божия покровительства и гибель души. Об этом притча рассказывает опять-таки образно: "Услышав о сем (об убийстве своих слуг), царь разгневался, и, послав войска свои, истребил убийц оных и сжег город их" (Мф. 22,7). Этот рассказ говорит нам о том, что Господь разгневался на человеческую ожесточенность, отвергнувшую Его любовь и Его безконечные зовы.

Гнев Бога есть естественное следствие человеческого неразумения и злой воли. Если отвергнуты все безконечные призывы Бога, то что же Ему остается, как не отказаться от человека, уйти от его души, предоставив ее самой себе. Этот момент Божия действия обозначен словами: "сжег город их". Господь уничтожает ограждение души, окончательно отвернувшейся от Него. Он снимает Свое покровительство и предоставляет душу самой себе, и душа, лишенная Божией защиты, как ветка, оторванная от своего корня и питания, обрекается на быструю гибель.

"Сжег город их", "истребил убийц оных". Так и должно быть. Зло по своей природе есть отрицание жизни, ее разрушение и истребление. И когда с души снята Божия защита, тогда господство зла закончится истреблением души, ее смертью. Неразумная, греховная жизнь накладывает тень на поэтическую картину домогающейся Божией любви, и несоответствие неотступности Божия зова человеческому к нему пренебрежению становится еще разительнее. Безпредельна Божия любовь, и нет также предела человеческой черной неблагодарности!

И справедливо возмездие: "И как они (люди) не заботились иметь Бога в разуме (не позаботились откликнуться на вечерю любви, чтоб быть с Богом), то предал их Бог превратному уму - делать непотребства" (Рим. 1,28). Предоставил им Бог копошиться в земле и оставил им дела, от которых им не оторваться, а делающие "такие дела достойны смерти" (Рим. 1,32). И достойно приходит смерть!

"Ибо живущие по плоти о плотском помышляют... Помышления плотские суть смерть... потому что плотские помышления суть вражда против Бога, ибо закону Божию не покоряются, да и не могут. Посему живущие по плоти Богу угодить не могут" (Рим. 8,5-8). Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление" (Гал. 6,8).

Сладкая речь о любви закончилась горечью - человек добился того, что закрыл для себя Свет и Божию любовь, прикончил праздник, затушил огни Неба и остался со своей землей и волами. Этот грустный конец и об нас! Разве вы не знаете, что и вы каждый день делаете этот выбор, как и званные притчи? Разве вы не видите, что и перед вами каждый день - свет и тьма, праздник и будни, свобода и плен, лазурь неба и чернота земли? Подумайте же, что выберете вы?

Может, и вы, пренебрегши возвышенным зовом, предпочтете ему зов тела и страстей? Не избрали ли вы участь остаться с земной добычей, пренебрегая нужным и ценнейшим? Не окажется ли, что у вас и земля, и волы, и добыча заслонили все, и вы безрассудно откидываете Бога и с упрямством маленьких слепых кротов толчетесь у своих нор, не видя ничего другого. Пусть же нас охватит стыд! Хоть остатки чисто земного стыда за свою ограниченность и уродство искаженной природы, тянущей нас в землю и в нечисть.

Тогда с омерзением осудите себя и вздохните о Божьих чертогах, о пире любви, о свете и радости, о чистоте и блаженстве. И вспомните, что зов любви идет и теперь, и теперь вас ждет милосердие Отца: идите, чертоги открыты и все уже готово, трапеза обильна и сладость ее неизменна. Вы поспешите на зов любви! Сделайте, наконец, выбор, достойный призывающего вас Бога и не постыдный для вас самих! Торопитесь делать выбор, пока еще говорит в вас совесть, и вы различаете свет и тьму, добро и зло. Торопитесь обезпечить себе место на вечере Бога!

И когда настанет час, вы насладитесь сладостью блаженной вечности в единстве любящего и радующегося Отца, торжествующего Сына и всенаполняющего Духа Святого на безконечные веки веков. Аминь.

Слово в 16-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия! Притчи Господа раскрывают путь в Божественное Царство. Раскрывая путь, некоторые из них затрагивают какую-нибудь одну сторону этого пути, другие же охватывают весь путь человеческой жизни, ведущий к тому же Царству Небесному. К последним притчам относится и сегодняшняя притча о талантах.

Это - редкое иносказание по широте мысли. Оно определяет основу, на которой должна быть построена человеческая жизнь, если она хочет достигнуть вечного царства. Братия! Усугубите свое внимание и проверьте себя: правильно ли у вас идет построение жизни для достижения блаженной вечности?

Содержание притчи вам хорошо известно. "Человек... призвал рабов своих и поручил им имение свое", - начинает свой рассказ Евангелие (Мф. 25,14).

Господь наделяет людей Своих - Он раздает им "имение Свое". "Имение", раздаваемое Богом, есть дары Бога. Это - дары Божественного Духа, и на человеке, одаряемом этими дарами, отображается Божественный образ. Ведь человек создан по образу Божию, и человеческая душа поэтому отображает Божественные черты.

Эти черты - как разбрызганные по всей вселенной блики Божественного естества. В каждой отдельной душе они отражают тот же сверкающий луч Божества, в призме которого видны черты Божественного Духа. Черты Божественного Духа, отраженные в человеческой душе, мы и называем способностями души. Это и есть "таланты" притчи. При этом Бог оделяет души своими дарами, т.е. способностями души, по силе душ.

Притча далее рассказывает: "И одному дал он пять талантов, другому два, иному один, каждому по его силе" (Мф. 25,15). Наделение души талантами по ее силе означает, что Господь по Своему предвидению дает душе такое количество даров, какое она при нормальном развитии может вместить, т.е. выявить, осуществить.

При таком одаривании Господь руководствуется любовью ко всем разумным тварям. В разнообразии наделения вовсе не выражается предпочтение одних другим, а одинаковость снисхождения любви. Всякий получает максимум того, что он окажется способным выявить. Здесь нет несправедливости и неравенства наделяемых. Их неравенство только кажущееся и внешнее: один получает два, а другой - пять талантов. Так как таланты даются "по силе", то каждый имеет для себя максимум - всю полноту наделения дарований, т.е., переводя на язык обыденной жизни, каждый имеет всю полноту своего счастья и полноту довольства жизнью.

Итак, распределение Богом "Своего имения", или Божественных даров, или способностей души, происходит в пределах их возможной реализации человеком. Отсюда ясна задача человеческой жизни - свободное раскрытие всех сил духа, чтобы полнее и ярче выявить в себе отблеск Божественного естества и тем обезпечить душе ее влитие в Божественное. Чем полнее душа раскроет свои силы и способности, тем будет больше гарантия ее влития в Божественное. Идеальным раскрытием души будет такое ее состояние, когда все ее силы получат полное развитие, когда раскрытое душой будет равно заложенному.

Притча указывает на этот идеал, когда "получивший пять талантов... приобрел другие пять талантов... так же и получивший два таланта приобрел другие два" (Мф. 25,16-17).

Божий дар, или "таланты", в человеке остаются всегда самодовлеющими, но сам человек, свободно раскрывая свою личность по Божественному образу, может и должен приумножить данные ему таланты. При этом идеальное приумножение талантов будет только в пределах заложенного Богом - не больше, не меньше - ибо приобретение есть только выявление заложенного Богом. Человек не может стать выше Творящего Бога и создать больше того, что дано в Его творческом акте.

Вот, братия, как должна душа растить свои таланты для влития в Божественную стихию. В этом и заключается смысл и завершение человеческой жизни. В этом - предел человеческих исканий и полнота человеческого счастья - блаженства.

Теперь обратимся к нашей грустной земле. Что делается здесь? Как раскрываются Божии дары и как приумножаются данные Богом таланты? Разве не один ответ на эти вопросы: "Горе нам... Горе нам... Горе нам!"

Все извращено, все перетасовано до неузнаваемости, забыто и брошено Божие! Свои цели, свои пути... Кто помнит о Божиих талантах? Где взращивание их? Вместо торжества вечного идет жалкая гонка за пустым и обманным, и банкротством иллюзий кончается жизнь!

Первая и коренная ошибка нашей жизни в том, что человек отрывает свою душу и жизнь от своего центра и источника сил - от Бога. Человеческая душа питается Божиим "имением", и поэтому все корни жизни души уходят в Бога. Однако, по греховной самости, человек сделал самого себя центром жизни, и в человеческом понятии жизнь стала только - "моя", душа - "моя", силы и способности души - "мои". Полное кружение самости! Жизнь кружится вокруг ложной оси, становится абсурдной и кончается кошмаром.

За этой роковой ошибкой, как ее логическое следствие, приходит и вторая. Раз были оборваны нити, связующие с Богом, то сейчас же была извращена задача жизни. Не только извращена, но и брошено выявление Божественного образа в раскрытии сил души.

Мысль о Божественном образе человеческой души стала теперь чем-то совсем отвлеченным. Никто не реализует ее практически. Кто думает об этом? Поищите. Трудная задача. При самостном верчении жизни "все ищут своего, а не того, что угодно Иисусу Христу" (Флп. 2,21).

За второй ошибкой жизни, когда поставлены ложные цели жизни, тянется и третья. Извращение жизненной задачи ведет за собой извращение самого наполнения жизни. Если задача жизни - выявление Божественного образа, то жизнь должна наполняться заботой о душе, о ее правильном развитии и избежании ее порчи. А когда задачей жизни ставится получше обставить свою жизнь, тогда центр усилий перемещается с забот "о себе", т.е. о своем внутреннем, о душе, на заботы "для себя", т.е. заботы о внешнем.

Разве в воспитании детей ставится задача формирования души, воспитания личности в ее Богоуподоблении, в сознании ответственности жизни пред всемогущим Творцом? Нисколько. Ставится задача (чаще вовсе никакой задачи не ставится) лишь "в люди вывести", а для этого развить в ребенке соответствующие способности. Ребенка готовят "на инженера", "на доктора", "на агронома", но не "на человека".

В жизни уже взрослых людей разве преследуются цели роста души и выявления в ней Божия образа? Разве все устремления жизни не направлены на внешнее: "пробить дорогу", "завоевать положение", "обезпечить и обставить себя" и т.д. Конечно, так! Вся жизнь в этом! На это, казалось бы, толкает безпощадная логика жизни. Развиваются, если так можно выразиться, прикладные способности души, нужные для внешней жизни, а самая основа души глохнет, парализуется и искажается.

И, наконец, совершается последняя ошибка человека, как результат ложного наполнения жизни. Это - жизненная однобокость. Развивается лишь одна из сторон жизни души и нет полноты ее расцвета.

В душе культивируется ориентировка на земное: знание вещи, погоня за вещью, удовлетворение чувственно-приятного, ловкость житейского жонглирования вещами и прочие качества человека, устраивающего свою жизнь. Никому даже в голову не приходит привить душе жажду истины, порыв в свет, поиски правды, радости чистоты души, силу ответственности и долга, остро-чуткую совесть и длинный ряд перлов здоровой души, таких как мягкость, ласковость, чуткость, нежность, скромность, верность.

Где они? Кто растит и поливает их? Где души, сияющие их многогранным блеском? Нет их, нет их! Души загнаны в круг вещей и стремятся к их обладанию. Сами души овеществились и стали частью вещи. И вне вещей вы не ищите души. Ничего не найдете! Жалкая метаморфоза!

Создалась однобокость душ: эгоистично-вещно-узких, грубо-расчетливых, грязно-чувственных и до ужаса тупых, ограниченных, пляшущих свою пляску услаждения вещью и не видящих за ней ровно ничего.

То же и в жизни в целом. И здесь поглощение вещами! Эта однобокость так разительна, что вне практики жизни и, значит, вне вещи, люди не представляют себе жизни вообще. Дело доходит до того, что всякая попытка отказаться от наполнения жизни вещами объявляется манией, кликушеством и т.п. Отсюда - узость жизни, вихлянье ее по узкой стежке вещизма: "Мое, мне, для меня!" Все это приводит к полному искажению души, сбившейся с широкого, светлого пути.

Братия, таковы основные ошибки человеческой жизни. Если мы оценим их с точки зрения притчи о талантах, с точки зрения выявления в душе Божественного образа, то разве не вырвется у нас вздох скорби, как и ранее: "Горе нам... Горе нам... Горе нам!" Все у нас извращено; Божие забыто и брошено!

Божии таланты... Какие Божии таланты? Кто думает о них? Кто их взращивает и приумножает? Кто помнит об ответственности жизни пред Домовладыкой? Кто собирается к ответу? Кто подсчитывает, как идет его жизненная "купля" и наращивается ли богатство души, которое неминуемо надо будет отдать по принадлежности? Горе нам... Горе нам!

А приговор нам готов. Он уже произнесен: "Возьмите у него талант... у неимеющего отнимется и то, что имеет. А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю: там будет плач и скрежет зубов" (Мф. 25,28-30).

Приговор входит в силу. "Возьмите у него талант... у неимеющего отнимется и то, что имеет..." Так отнимаются у нас Дары Духа. Человек затмевает в себе образ Бога, лишается Его силы, и жизнь обрекается на жалкое нищенство.

Приговор входит в силу. Разве души, лишенные даров Духа, не нищи, не оголены? Разве они не трепыхаются в безрадостной пустоте? "У неимеющего отнимается...". Лишенный талантов - даров Духа - скользит вниз, в самоуничтожение. Это - факт жизни! Это - исполнение приговора!

И вторая часть его: "Негодного раба выбросьте во тьму внешнюю…" Ее исполнение наступает теперь, и с трепетом ощущается ее завершение. Души, лишенные даров Света и окутанные стихией тьмы, уже и теперь не имеют внутреннего светлого довольства. Вечно тревожные, ищущие непрерывного внешнего движения, чередования впечатлений, в ненасытной погоне за удовлетворением своих желаний, они уже, как обреченные, остаются в какой-то внутренней бездомности, оголенности, оторванности от фундамента жизни, и крыло тьмы набрасывает на них свою тень. Вот почему эти души лишены радости, и печать опустошенности ложится на них как клеймо тьмы.

Лучшие из этих душ видят надвигающееся на них царство тьмы, свою невозможность слиться со Светом, и холод отчаяния леденит их. Отсюда - жалобы на неподготовленность к смерти. Они есть признание того, что жизнь прошла в иной стихии, чуждой Божия Света. Что же готовится душе? Конечно, тьма, рабству которой была отдана жизнь. Предощущается справедливый приговор: "А негодного раба выбросьте во тьму внешнюю". Так завершается ниспровержение Божия закона!

Братия! Вот как значительна притча о талантах. Она - программа жизни. Хочешь полноты жизни, хочешь внутреннего довольства и радости? Хочешь быть в радостной вечности? Так не отрывай своей жизни от ее источника - Бога. Приими от Него таланты - Божии дары! Выяви и усугубь их своим возделыванием! Раскрывай и упрочивай в себе Божеское!

Если же ты забыл об ответственности и о назначении твоем в жизни, если ты топчешь свою самостную тропку, и доволен, что ты сам - строитель своей жизни, так сам и расплачивайся за это греховное искривление. Расплата горька: "плач и скрежет зубов" в темной вечности. Убойтесь же, братия! Бросьте кривые пути! Они безплодны, ведут к смерти, в вечную тьму.

Возделывайте душу! Растите таланты! Откройте в себе Божий образ! Умножайте таланты! И когда придет час правосудия и откроются двери блаженной вечности, вы услышите голос Домовладыки: "...Рабе благий и верный!.. вниди в радость Господа твоего..." (Мф. 25,21). Стремитесь же! Войдите! Аминь.

Слово в 17-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные, сегодня нас учит язычница-хананеянка, которая просит Христа о своей больной дочери. Рассказ о ней вы только что выслушали (Мф. 15,22-28). Он - укор для нас, и Церковь обращает его к нам как последний предел Божия милосердия.

Господь зовет вас в жизнь вечную Своим словом, Своими великими делами. Неужели вы все еще глухи? Неужели все еще безчувственны? Так посмотрите на язычницу, посмотрите и устыдитесь. За себя устыдитесь.

Растолкаем же свое холодное сердце, хоть стыдом растолкаем! Язычница учит, она опережает нас. Мы же сползли к уровню язычников. Это - горькая правда! Есть ли у нас живая вера во Христа? Нет. Дела по Христе есть у нас? Нет. Исправление, очищение жизни Христом? Нет. Ревность броситься за Христом и быть с Ним навеки есть ли в нас? Нет.

Какие же мы тогда Христовы? Язычники? Конечно, язычники! Да еще как бы нам не оказаться ниже и хуже язычников. Как же нам не стыдиться и не учиться у хананеянки?

Разберите, как мыслит хананеянка и что она делает. У хананеянки, как у язычницы, были свои боги и был свой путь жизни, как у людей бывают свои боги и свои обманные пути жизни. Когда же хананеянка столкнулась воочию с силами зла ("дочь беснуется") и когда убедилась в безсилии своего прежнего пути, она становится на путь Христа и идет по нему. Вот первый укор язычницы!

В нашей жизни разве нет разгула зла? И разве не обанкротились все наши обманные пути? А кто из нас ищет выхода? Кто жаждет Бога? Единицы. Масса крутится в своей безтолочи; иногда вздыхает и охает, а нет, чтобы вырваться из неправды и опереться на Бога.

Хананеянка сознает свое безсилие, ищет Бога и идет к Нему. Как идет? Она прежде всего просит о милости: "Помилуй, меня, Господи, Сын Давидов!" (Мф. 15,22). Она не просит: сделай, дай, исполни, а просит: "Помилуй меня", меня помилуй...

Очевидно, у женщины на первом месте сознание, как она далека от Бога, как ничтожна, как ничем она не заслужила Божиего отклика, как не способна принять Его дары. Она сознает, как велика пропасть между Богом и ее заблудившейся жизнью. Поэтому первая просьба о себе: "помилуй меня", меня помилуй...

Не вмени моей неправды, не отвернись от меня из-за моей греховности и помилуй, помилуй. Значит, первая забота хананеянки - осудить себя и тем приблизить к себе Бога, чтобы получить Его милость. Только после этого она просит о дочери: "Дочь моя жестоко беснуется". Вот каково было настроение хананеянки при обращении ее к Богу!

Есть ли у нас такая настроенность? Есть ли у нас чувства ничтожности своей и недостоинства перед Богом? Есть ли у нас стремление убежать от своей смрадности, осудить ее и лишь тогда взывать о Божией помощи, когда убрана преграда, отделяющая душу от Бога?

Такого сознания и настроения у нас, конечно, нет. У нас на первое место выдвигается: дай, сделай, помоги, устрой, освободи, сохрани! Это - наши основные моленья. Забота о своей негодности стоит среди них особняком и выдвигается (да не формально ли только?) лишь в особые моменты церковного покаяния. Таков второй укор язычницы.

Осудив себя и моля о помиловании, хананеянка пошла за Христом. Евангельская история знает много примеров следования за Христом. Таковы апостолы, слепой, расслабленный... Но рассказ о следовании за Христом хананеянки оставляет далеко позади все эти примеры.

Евангелист сжато и ярко передает этот эпизод. Покорная силе неудержимой веры, хананеянка влечется к своему Спасителю - она презрела все, стала вне себя; она вся - в порыве к Богу, весь пульс ее жизни затрепетал в этом порыве. Она "кричала Ему", кратко описывает Евангелие. Кричала, не говорила, не шептала, не тихо взывала, умоляя. Она во весь голос кричала: "Помилуй!" Это - верх подъема души, захваченной верой, когда душа уже пренебрегает рамками обычного и принятого.

Женщина идет за Христом и кричит как исступленная. Этот крик сердца продолжается не мгновенье, не минуту; он был, очевидно, непрестающим. Идет и кричит, идет и кричит! Этого крика не ослабляет и этого порыва не снижает полное молчание Бога. Как будто Бога и нет, или как будто Он ничего и не слышит.

"Но Он не отвечал ей ни слова" (Мф. 15,23). Бог не отвечает. Как будто Его нет, а она идет и кричит. Идет и кричит. Так настойчив, так неослабевающ был этот крик, что наконец ученики Христа не выдержали и, обычно покорные Учителю, они на этот раз вмешиваются в поведение Бога и вступаются за женщину. "И ученики Его, приступив, просили Его: отпусти ее, потому что кричит за нами".

Вот, значит, насколько силен и настойчив был ее крик, что он покорил даже сторонние человеческие сердца. "Отпусти ее", - без устали кричит она и не отстает, потому что "идет и кричит за нами". И она добьется своего своей неотступностью. Ученики были уверены, что она добьется у милосердного Бога, потому и просят только об ускорении милости: "Отпусти", сейчас отпусти. Рассказывал же Сам Учитель, что даже неправедный судья исполнил просьбу бедной вдовы, неотступно просившей о защите (Лк. 18,1-8).

Вот какой силы был крик и какой устремленности был порыв души, что они склоняли к кричащей даже человеческое сердце и как бы вынуждали Бога откликнуться. Это третий укор хананеянки: сила и постоянство ее обращенности к Богу.

В силе устремления к Богу эта язычница не выше ли нас? Разве нашим измятым душам по плечу такой неудержимый порыв, и разве они, будучи расслабленными, знают такую устремленность? Нет и нет! Мы способны лишь на короткую вспышку порыва, и нам посильна только мгновенная обращенность к Богу. Нам не выдержать долгого и тем более постоянного отрыва от земли, и полный уход сердца к Богу нам недоступен.

Поэтому мы так малодушны, что если Бог не отвечает сразу на нашу просьбу, мы уже в смятении и унынии, и поползут и расслабление, и ожесточение, и чуть ли не укоры Богу. Рассудите сами, где же нам, в своей бедности, меряться с силой души хананеянки? Но и этим третьим укором еще не кончается пристыжение нас язычницей.

Дальнейшее поведение женщины обнаруживает едва ли не самое покоряющее во всем рассказе. Женщина выявляет главную черту своей веры - смирение. Смирение - неотрывная часть истинной веры. Вера есть отказ от опоры на себя. Как же отказаться от себя, если не смиренным сознанием, что ты - ничто - и можешь спастись только зачеркнув себя?

Однако далеко не всякая христианская душа способна на такое смирение веры, которое проявила хананеянка. И снова наставляет она нас.

Ученики Господа своей просьбой о женщине задержали Христа. В это время подошла сама кричащая и продолжала просить: "Господи! помоги мне" (Мф. 15,25). Христос только что объяснил ученикам, почему крики женщины остаются как бы вне Его внимания. Он объяснил ученикам, что его миссия предназначена для евреев: "Я послан только к погибшим овцам дома Израилева". В согласии со Своей миссией Христос отвечает отказом: "Нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам". Миссия Господа - забота об избранном народе, и не будет ли отвлечение Его на другое отнятием хлеба у детей?

Итак, Господь сначала молчит, как бы не удостаивая Своим вниманием хананеянку, а потом, когда за нее вступаются ученики, Христос отвечает ей, но отвечает полным отказом. Отказ, казалось бы, исключал всякую надежду на исполнение просьбы: кто же отнимет хлеб у детей? После этого отказа женщина не только не оставляет Бога, но проявляет такую силу веры и при вере - такую силу смирения, что как бы обезоруживает Бога, и Он изменяет свое решение, подавая ей просимое.

Отказ был решительным, и он был облечен в обидную форму: просящая женщина уподобилась псам, которых не сажают за стол питаться наравне с детьми. Однако в женщине нет и тени обиды, недовольства или упадка устремленности и отхода от Бога. В ней - прежняя вера, упорная и непоколебимая. Эта вера, расцвеченная безграничным смирением, принимает ответ Господа как Божественную справедливость и, конечно, от всей души подчиняется Ему.

"Так, Господи, - говорит женщина, исповедуя мудрость и справедливость Божией воли. - Да, Господи, Ты пришел ради избранных детей и Твоя сила изливается на них, а я не принадлежу к детям и я не смею думать о Твоем покровительстве в меру детей. Я, недостойная, истинно, как пес хочу ползать у Твоих ног".

Опять слышится неослабевающая молитва веры, и на этот раз она усиливается дерзновением смирения: "Так, Господи, я, как ползающий пес, недостойна полноты Твоей милости, того, что Ты изливаешь детям, но вот когда питаются дети, от них падают крошки, и псы под столом подбирают их". "И псы едят крохи, которые падают со стола господ их" (Мф. 15,27).

"Господи! Вот я, как пес, тянусь за этими крошками. Дети не будут обижены, а мне будет довольно хоть крошки Твоей любви. Как пес, я ползаю у ног Твоих и не мечтаю и не прошу пищи детей. Дай мне подобрать малую крошку, которая скатится со стола! Не прогоняют же псов, подбирающих крохи, а я верю, что и крошка Твоей любви и силы вернет к жизни мою дочь". Такова исключительная сила ее веры и смирения в вере. Мы не найдем в Евангелии рассказа о вере большей силы.

Эта смиренная вера и заставляет Бога откликнуться. Растроганный силой ее веры, Господь выполняет ее просьбу - исцеляет дочь - и хвалит при этом исключительность веры этой женщины: "О, женщина! велика вера твоя; да будет тебе по желанию твоему. И исцелилась дочь ее в тот час" (Мф. 15,28).

Братия! Этот акт веры хананеянки, увенчанный Божьим откликом, - разве не укор для нас? Разве этим проявлением веры язычница не поднялась на недосягаемую высоту? Трудно нам сравнивать себя с нею. Мы в своей слабой вере настолько самоуверенны, что если не бываем скоро услышаны, то быстро охладеваем, принимая молчание Бога чуть ли не за личное оскорбление для себя. Бывает даже, что мы ожесточаемся, замыкаемся в себе и готовы отшатнуться от Бога. Живое сознание своей негодности нам недоступно! Видимость смирения поверхностно скользит по нашей душе, и мы не способны перейти к подлинному самоотрицанию.

И потому практически для нас невозможно уничтожить себя до того, чтобы смотреть на себя как на последнего пса и недосягаемо считать для себя величайшим счастьем, если за всю нашу веру и преданность Богу нам когда-то, где-то упадет крошка Его благодати. Вот отчего порывы нашей веры чужды и остаются безплодными.

Смиренная вера язычницы становится идеалом для нас, христиан. Ее вера и смирение вынудили Бога на отклик. Такова их сила, и она поставила эту чужеродную женщину впереди верных.

Братия, теперь сделайте вывод. Вы, наученные вере как силе души и узнавшие, что вера должна быть непрерывным горением к Богу; вы, которым открыто, что вера обезпечивает приближение Бога, и увидевшие, что вера переводит в сферу Божия и освобождает от подчинения земле, - теперь на примере хананеянки вы еще раз научитесь тому, какая должна быть вера. Как неистребима была ее настойчивость и как полна ее отдача себя Богу при полном самоуничижении! И пусть пример язычницы-хананеянки больно стыдит нас. Нам все открыто и пути веры ясны, а мы все еще безжизненны, идем уныло и вяло, скользим по поверхности веры, и нет ухода от себя и своей негодности, нет настойчивого искания Бога, как единого центра жизни.

В то же время пусть пример этой язычницы-хананеянки бодрит нас. Если она, чужая и неверная, привлекла к себе милосердие Бога, то тем более близок Он своим детям, и его отклик вам обезпечен. Если вы потеряетесь и собьетесь с пути, если потеряете свое сыновство, то пусть этот же пример поднимет вас.

Не поддавайтесь тогда злу и не коснейте в неправде, а молите как хананеянка: помилуй, помилуй! И не ослабевайте, если Господь будет молчать, и вы долго, долго не будете услышаны. Смиряйте себя! Скажите себе, что Бог занят детьми, преданными и послушными, а вы неверны Богу и недостойны быстрого отклика. Смиряйте себя и считайте за последнего пса Божия Дома.

И в неослабевающей преданности Домовладыке вы ползайте у Его ног и ловите Его взгляд, и стерегите Его желание, чтобы только угодить Ему. Считайте себя достойными получить только малую крупицу Божия дара, не больше, одну только крупицу. Желайте и ищите, чтобы такая крупица от стола Божиих даров упала к вам. И крупица спасет, ибо Божий дар могуч!

Как дочь хананеянки, ваша больная душа "исцелится в тот час", и останетесь вы с любящим Богом своим, уж не как ползающие псы, а как Его любимые дети на веки веков. Аминь.

Слово в 19-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия! Ныне опять предлагается нам поучение о любви, о любви к ближним. Вы только что выслушали это поучение как бы от Самого Христа - были прочитаны подлинные Христовы слова (Лк. 6,21-36).

Эти слова о любви дополняют Божию заповедь, преподанную нам в Евангелии от Матфея (22,35-40), в которой Господь указал природу любви. Она - сама Божественная природа. Был уяснен путь любви. Это - путь к Богу. Тогда же открылось наполнение этого пути в отвержении себя и поставлении брата вместо себя: "Возлюби ближнего твоего, как самого себя". И еще: "Болши сея любве никтоже имать, да кто душу свою положит за други своя" (Ин. 15,13). Сегодня Господь, раскрывая нам понимание истинной любви, очищает его от наносных людских представлений.

Братия! Человек, запутавшись в жизни, внес свои извращения во все ее явления. Самость человека стала центром жизни и вошла во все жизненные отношения людей, в том числе и в мнимую любовь. Любовь стала служить утверждением самости и была тоже извращена. Господь на это и указывает: "Вы любите любящих вас, вы делаете добро тем, кто вам делает добро". Иначе говоря, мысль Господа такова: вам оказывали внимание, признали ваши достоинства, и вы довольны. Утверждая себя в самодовольстве, вы делаете ответное добро и тем самым как бы подкупаете других на дальнейшее обожание вас. Конечно, Господь отвергает такое искаженное понимание любви. Вы ведь оказываете ее ради себя же - "и грешники то же делают".

Это Господне слово о мнимой человеческой любви разве потеряло свою силу теперь? Ничуть! Человеческое самоутверждение растет от поколения к поколению и достигает своего апогея. Где же тут любовь самоотречения? Не случилось ли так, что от поколения к поколению стало истребляться и понятие подлинной любви и самое дело любви? Не исполнилось ли Господне пророчество, что "за умножение беззакония оскудеет любовь?" Не задыхается ли наша жизнь в тисках безлюбия?

При отсутствии подлинной любви стали взамен ее появляться суррогаты. Самый чудовищный суррогат, в корне извративший всю природу любви, - это общепринятое человеческое понимание любви. Любовью называют животное влечение. А чтобы уж не так бросалась в глаза эта оголенность, чтобы польстить человеческой ограниченности, стали говорить, что любовь эта духовна, возвышенна; стали драпировать влечение всякими прикрасами: сродством душ, тяготением к идеалу и пр. Но все эти жалкие прикрасы до времени забавляют человека, а когда влечение удовлетворено, тогда мнимая любовь разлетается в прах и с ней безследно исчезают обманные драпировки. Что в этом влечении общего с требованиями христианской любви? Любовь к Богу и это тяготение несопоставимы как небо и земля, как дух и плоть.

На втором месте по распространенности можно назвать суррогат любви, основанный на гуманности. Люди, несмотря на всю свою земляность, считают себя существами духовными и не прочь покичиться своими высокими качествами, среди которых на первое место выставляется гуманность, т.е. человеческое отношение к подобным себе, а также ко всему миру живых существ. На гуманности основана вся людская филантропия, которую считают украшением жизни. Ее даже противопоставляют иногда служению Богу, указывая, что Богослужение - это убаюкивание себя отрывом от земли и жизни, а служение человеку куда нужнее теоретического служения Богу. Это служение человеку и есть действительная любовь.

Братия! И эта любовь гуманности - обман и суррогат любви. Эта любовь основана на признании достоинств человека, прежде всего - своих собственных достоинств. Эта любовь будет всегда самоутверждением. Всегда она будет любовью к любящим меня. Всегда будет самосвидетельствовать: вот какой я хороший. Видите, как я добр к вам. Признайте это и отвечайте мне благосклонностью. Какая же любовь может вырасти на таком самолюбовании, если любовь есть плод самоотречения?

Гуманность - это карточный домик любви. Он непрочен и иллюзорен, как иллюзорны самые достоинства человека. Как только рушатся мнимые опоры гуманистической любви, так филантропия повисает в воздухе и держится исключительно как необходимый формальный придаток всякого "культурного" общества, которое по принятому порядку должно быть гуманным.

Что любовь-гуманность иллюзорна, видно по ее плодам. Укажите пример, когда гуманная любовь сияла бы очистительным огнем как в самом гуманисте, так и в облагодетельствованном им? За единичными исключениями, когда любовь имеет основанием не одну гуманность, вы не найдете таких примеров. Любовь гуманности - это холодный свет, огонь, который никого не зажигает. Это - мнимая любовь, и она безсильна создать тепло и жизнь.

Наконец, к суррогатам любви надо отнести все обыденные людские отношения, якобы окрашенные (так думают люди) любовью. Это отношения семейности, родства, дружбы, приятельства, знакомства, зависимости, подчиненности и т.д. У людей, не погрязших во зле, эти отношения чаще бывают добрыми, и люди называют их любовью, хотя подобное название ошибочно. В подавляющем большинстве в этих добрых отношениях нет христианской любви. В семейных и родственных отношениях нет христианской любви. В семейных и родственных отношениях лежит в основе единство крови, привычка и требования быта. Во всем разнообразии жизненных взаимоотношений, обозначаемых любовью, людьми руководит обычно воспитание, особенности характера и среды и, наконец, просто стереотипы.

Братия! Не изумляйтесь этому неприглядному обнажению жизни. Рассмотрите жизнь и убедитесь, что это обнажение - сама истина.

Возьмем, к примеру, семейные и родственные отношения. Если бы они имели своим связующим цементом христианскую любовь, разве бы они рассыпались бы с такой легкостью, как мы наблюдаем каждый день? Взаимные отношения супругов, детей и родителей, которые вчера еще считались отношениями любви, сегодня перешли в отношения жестокой неприязни и полного разрыва. Не ясно ли, что в таких отношениях, если и была любовь, то особая любовь, не имеющая ничего общего с подлинной христианской любовью.

Точно так же и в отношениях дружбы, приятельства, знакомства и других, наряду с любовью, утверждаемой, надо сказать, с величайшей легкостью, вы найдете и интригу, и сплетню, и колкое слово по адресу только что называвшихся: "милочка, душечка". И все это - интрига, сплетня и злое слово, а то и злое дело, - связывается с так называемой любовью, волоча по земле и грязи понятие любви.

Вот жизнь и вот ее любовь! Но оговоримся. Мы не хотим утверждать, что христианской любви мы вовсе не найдем в семейных, родственных и бытовых отношениях людей... конечно, это встречается в жизни. Но чаще, к сожалению, людские отношения, привычно называемые любовью, имеют в себе мало элементов подлинной христианской любви. Это чаще всего суррогат любви. Всецело приложимо тут Божье слово: "Если любите любящих вас... делаете добро тем, которые вам делают добро, какая вам за то благодарность? ибо и грешники то же делают" (Лк. 6,32-33).

В сегодняшнем поучении Господь открывает, какова же должна быть подлинная любовь. Он указывает ту же основу, что и в заповеди о любви к ближнему: "Как хотите, чтобы с вами поступали, так и вы поступайте с ними". При поверхностном рассмотрении этих слов можно подумать, будто Господь заповедует какое-то уравнение отношений к ближнему с отношением к самому себе. Нет! Здесь иная мысль. Здесь дано такое указание: поставь ближнего вместо себя и делай для него то, что ты бы делал для себя.

Рассудите сами. Ты хочешь, чтобы люди делали тебе добро, следовательно, ты сам должен делать им добро. Когда тебе захочется делать добро другому в таком размере, как самому себе, ты непременно должен поставить его вместо себя, а о себе забыть, потому что иначе добро, делаемое для себя, поглотит и исключит добро к ближнему. Ты будешь делать ему добро как бы от своего добра, и это будет добро в размерах меньших, чем для самого себя. В этом случае заповедь любви опять уничтожается - она переходит в самоутверждение: утверждая себя в добре, я от него милостиво уделяю частичку другому.

Господни слова равносильны тому, что, делая что-то для другого, ты забудь о себе, иначе ты неминуемо исказишь свое отношение к другому. Иными словами, в основу любви к ближнему Господь и здесь кладет самоотречение, отчего заповедь любви обращается в заповедь самоотречения. Что именно так надо понимать Христову заповедь, видно и из дальнейшего.

Христос иллюстрирует Свою мысль примером, как должны поступать люди, имеющие подлинную любовь в отношении друг друга. Он говорит: "Любите врагов ваших, и благотворите, и взаймы давайте, не ожидая ничего" (Лк. 6,35). Или как сказано несколькими стихами ранее: "Любите врагов ваших, благотворите ненавидящим вас, благословляйте проклинающих вас и молитесь за обижающих вас. Ударившему тебя по щеке подставь и другую, и отнимающему у тебя верхнюю одежду не препятствуй взять и рубашку" (Лк. 6,27-29).

Из этого видно, что не может быть уравнения в любви к себе и ближнему; нельзя уравнять заботы о себе и заботы о ближнем.

Какое тут уравнение! Вот твой враг, он делает тебе зло, а ты его полюби; он тебя ненавидит, а ты благотвори ему. Он тебя проклинает, а ты воздай ему благословением. Он тебя гонит, обижает, а ты молись за него! Здесь крайнее самоотречение, отказ от себя и своих земных интересов, чтобы сделать все доброе другому.

Какое тут уравнение, когда указывается: "Давайте, не ожидая ничего"! Какое тут уравнение, когда у тебя отнимают верхнюю одежду, а ты отнимающему еще прибавь последнюю рубашку с себя! Здесь верх забвения себя, последняя грань самоотречения. Здесь любовь как предел самоотречения. Вот какова природа подлинной христианской любви!

Далее Господь объясняет последнее и самое ответственное: как же исполнить эту заповедь о любви? Каков путь любви? Дать указание, как исполнить заповедь любви, - необходимо, так как эта заповедь противоестественна для греховного человека, и ее исполнение немыслимо в состоянии греховности. Для жизни греховного человека естественна любовь самоутверждения, а не любовь самоотрицания. Недаром Господь говорит: "Вы любите любящих вас - это вам по силам и для вас естественно; иная любовь вам недоступна. Я же говорю: любите врагов ваших, творите добро ненавидящим вас и молитесь об обижающих вас".

Разве не противоестественно требование полюбить своего врага? Человек делает вам зло, делает его незаслуженно. Как же полюбить его? Враг поносит вас, клевещет. Его ненависть к вам - как отравляющий яд; его незаслуженные на вас обиды - как острые шипы на вашем пути. Как же полюбить его? За что?

Однако, братия, заповедь любви-самоотречения дается как обязательная, как одна из двух главнейших, на которых стоит весь закон" (Мф. 22,40). Указывая на эту заповедь как обязательную, Господь указывает и путь ее исполнения. По Христу, путь самоотречения требуется от всякого, идущего к Нему: "Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя..." (Мк. 8,34).

Так как стихия любви есть Бог (1 Ин. 4,8), то приражение к этой стихии возможно только через приближение к Богу, через Богоуподобление. А приближение к Богу возможно лишь только через отказ от тьмы греха, в которую погружен человек, через отречение от греховной человеческой самости, т.е. через самоотречение от греховного человека и возрождение его в Боге. Возрождение в Боге, то есть соединение со стихией любви, обеспечивает человеку влитие в любовь и действия в любви. Такой человек сам начинает излучать любовь.

Верно ли, что путь любви только таков? Верно, и другого пути не может быть. Христос, призывая учеников к исполнению заповеди любви, увлекает их захватывающим состоянием любви: "и будете сынами Всевышнего" (Лк. 6,35). Сфера любви - Богоуподобление, Богосыновство. Оно - единственный путь любви, оно же - венец любви, награда ее.

Процесс внедрения в душу любви, как процесс осияния Богом, - постепенный и длительный. Так о нем и свидетельствует св.апостол: "Молюсь о том, чтобы любовь ваша еще более и более возрастала в познании и всяком чувстве" (Флп. 1,9). Таким образом, апостол свидетельствует, что сила любви имеет рост и преобразует все внутреннее естество человека. Она обостряет внутреннее зрение его души, осветляет его душевные чувства, поднимая его от земного к небесному. Тот же апостол, побуждая верующих не ослабевать в пути облечения любовью, пишет: "Достигайте любви".

Концом этого пути будет полнота Богоосияния, когда все силы души будут устремлены ко Христу. Апостол говорит об этом идеале: "в вас должны быть те же чувствования, какие и во Христе Иисусе" (Флп. 2,5). Вот как создается подлинная любовь души! И не ясно ли, что будет она, как само дыхание Бога. Апостол и восклицает: "Я люблю всех вас любовью Иисуса Христа" (Флп. 1,8). Таков путь в любовь - только через Бога-любовь.

Теперь понятно, что любовь есть то Божественное начало, которое преобразует человеческую душу, истребив в ней все греховное и внеся в нее причастность к Божественному и вечному. Постепенным отмиранием в душе всего ветхого, греховного и внедрением в нее Божественного и творится любовь, та любовь, когда любовь к врагу становится свободным и естественным излиянием души.

Когда душа вся погрузится в стихию любви, она сможет дышать только этой стихией. Свет любви будет ярче там, где больше тьма, где больше греха, зла и ненависти. Конечно, это будет дыхание благодати (на такую любовь естественный человек и неспособен), это будет подлинная любовь ко Христу и Богу, дыхание нового, обновленного человека. Братия, вот какова подлинная христианская любовь!

Преклонитесь же перед ее величием! В ее высь поднимитесь своими сердцами. Любовь ко Христу - это открытое небо. Это - лучи небесной жизни. Это - влияние небесной жизни на земле! К этой небесной выси нас зовет Христос заповедью о любви, и мы должны понять все нищенство нашего земного. Мы должны понять, что все наши потуги осуществить любовь вне Бога есть бледное трепыхание отдаленнейших бликов настоящей любви. Если наше сердце осознает эту глубину нашей немощи и захватит его тоска по просторам подлинной, чистой, возрождающей любви, если наше сердце ужаснется от мысли, что оскудевает любовь, то пусть оно, поверженное в трепет, не забудет, что путь в эту любовь только через Христа и Бога. Будьте же сынами Божиими, и вы исполните дело любви! Аминь.

Слово в 22-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия, сегодняшнее Евангелие рассказывает притчу о богатом и Лазаре (Лк. 16,19-31). Главная мысль притчи - люди, жившие на земле праведно, удостаиваются по смерти радостного вечного блаженства, а люди, проведшие свою земную жизнь в духовной праздности и грехе, обрекаются на тягости вечного мучения. У них нет возможности самим изменить свою безрадостную участь.

Помимо этой большой и назидательной основной мысли, в притче есть и другие мысли, которые служат развитием главной. Они указывают, во-первых, какая праведность и земная правда влечет за собой блаженство в вечности и какая земная неправда лишает его; во-вторых, как происходит, что неправедно живущий лишается блаженства и не в состоянии уже изменить своей загробной участи.

Итак, какая же земная правда обезпечивает получение вечного блаженства? В притче праведный Авраам так определяет правду жизни: "Чадо! вспомни, что ты получил уже доброе твое в жизни твоей, а Лазарь - злое; ныне же он здесь утешается, а ты страдаешь" (Лк. 16,25).

Так как богач, по изображению в притче, своим "добрым" в жизни считал то, что "одевался в порфиру и виссон и каждый день пиршествовал блистательно" (Лк. 16,19), то, очевидно, его правдой было - пользоваться земным и получать от него всю утеху, какую земля может дать. В противоположность такой земной правде и такому "доброму" земли, злым будет отсутствие земных утех и земного наслаждения, иначе - земное страдание.

Как земные лишения и страдания и изображается жизнь Лазаря: "...лежал у ворот его (богача) в струпьях и желал напитаться крошками, падающими со стола богача, и псы, приходя, лизали струпья его" (Лк. 16,20-21).

Очевидно, что Божественное Откровение словами праведного Авраама указывает, что человек, живущий только земными утехами, остается в земном всеми корнями своей души и лишается, конечно, радостей Неба, а человек, оторвавшийся от земного и даже страдающий внешне, уходит нитями души в неземное, нематериальное, Божие, и там обезпечивает свою прочную связанность с небесным. Значит, последний вывод такой: правда богача в масштабе вечности оказалась обманом, неправдой и не обезпечила ему посмертной жизни. Истинная правда, обезпечивающая вечное блаженство, состоит в отрешенности от земли и устремленности души к Богу.

Такое оправдание жизненной правды согласно со всем Божественным Откровением. Вот слова Самого Господа: "Вы не от мира... Я избрал вас от мира..." (Ин. 15,19) и апостолов: "Не знаете ли, что дружба с миром есть вражда против Бога? Итак, кто хочет быть другом миру (т.е. всему земному), тот становится врагом Богу" (Иак. 4,4); "Сеющий в плоть свою от плоти пожнет тление, а сеющий в дух от духа пожнет жизнь вечную" (Гал. 6,8). Такова мысль сегодняшней притчи о той земной правде, которая открывает блаженное упокоение на "лоне Авраамовом".

Теперь раскроем, почему живущий неправедно лишается неба и почему лишение неба вечно. Притча объясняет, что живущий не по правде нарушает и искажает жизнь, т.е. поступающий не по истине неминуемо живет в ошибке, в грехе; и ошибка, и грех неминуемо становятся его миром. Богач признает без возражений, что его братья, живущие, как и он жил, прилепившись ко всему земному, пребывают в грехе, и он желает для них покаяния.

Когда в человеке постепенно зреет мир зла, душа все больше и больше уходит в него, и тогда происходит окостенение человека во зле. Сила зла делается природой души. Душа всеми силами начинает работать над утверждением себя в своем, т.е. в зле. Работает ум, хитро плетя паутину зла и с изумительной виртуозностью выискивая обманные обоснования поступков человека. Ум затемняет простую истину, очевидную для всех, изощряется в лукавстве, подтасовывает само Божественное слово, чтобы хотя бы самыми "белыми нитками", да сшить свое и не сойти со своей злой ограниченности. Поистине, человек зла становится как бы незрячий. Метко и справедливо характеризует Божие слово его слепоту: "Глаза имеет и не видит".

Даже и то, что увидят глаза, т.е. полную очевидность, обманный ум перетасует по-своему и чудо примет по-своему. Подтасовывается явная чудесная воля Бога, когда она стоит на пути человека и не соответствует его жизни. За обманным умом влечется и воля, и она становится порочной. Жутко смотреть на человека, как он, подгоняемый обманным умом и скованный порочной волей, с непостижимым упорством громоздит свою порочную жизнь.

После окостенения души во зле человека уже ничто - ни голос рассудка, ни голос заглушенной совести, ни авторитет со стороны, ни откровение Божие, ни вмешательства Бога в жизнь человека, - ничто не сдвинет с порочной черты злой закостенелости. Обо всем этом и говорит нам притча о богатом и Лазаре. Она говорит нам о том, что богач попросил Авраама послать Лазаря к своим братьям, чтобы предупредить их и свидетельствовать им о месте мучений, чтобы "и они не пришли в это место мучения" (Лк. 16,27-28). Ответил тогда Авраам богачу: "У них есть Моисей и пророки; пусть слушают их" (Лк. 16,29).

Авраам, следовательно, указывает, что путь правды открыт, что Божье слово учит, как надо жить, и что братья богача, живущие во зле, не хотят, очевидно, внимать Божьему закону. Ни здравый ум, ни совесть, ни слово Бога не руководят их жизнью. Ею распоряжается их злая воля.

Богач не возражает Аврааму - он как бы сожалеет, что его братья живут в грехе и зле; закон Бога пренебрежен ими, их заглушенной совести не разбудить даже Божественным словом. Богач просит поэтому о чрезвычайной мере воздействия. Он просит о чуде, чтобы образумить людей зла и заставить их очнуться, откликнуться на истину. "Нет, отче Аврааме, - просит богач, - но если кто из мертвых придет к ним (братьям), покаются" (Лк. 16,30).

Что же отвечает Авраам? Он говорит, что безнадежно и это чрезвычайное средство: никакие средства, даже явное чудо не в силах изменить линию законченного зла. "Тогда Авраам сказал ему: если Моисея и пророков не слушают, то если бы кто и из мертвых воскрес, не поверят" (Лк. 16,31).

Значит, и по притче, пребывание во зле есть состояние закостенения, когда безнадежно какое бы то ни было воздействие на злую волю. Потому так и сказал Авраам, что если бы воскрес и мертвец и стал свидетельствовать о неправде человека и Божьей правде, то и ему не поверили бы. Лукавый человеческий ум "перевернет" и самый факт воскресения мертвеца и назовет смерть или летаргией или другой подходящей выдумкой.

Так состояние зла делается замкнутым порочным кругом. С помощью собственных сил он безвыходен для человека, безвыходен потому, что человек не только не делает попытки из него выйти, но употребляет все изощренные усилия, чтобы в нем утвердиться, потому что это - его мир, и вне этого мира нет для него жизни. Душа стала частью зла.

Отсюда очевидна для такого человека, во-первых, неминуемость оказаться в царстве зла, а во-вторых, немыслимость для такого человека оказаться в царстве света, в царстве Бога. Потому и сказал Авраам про добровольных пленников мрака: "Оттуда (из ада) к нам не переходят" (Лк. 16,26).

Братия! Велики истины сегодняшней притчи. Они точно очерчивают и обосновывают путь к одной заветной цели нашей жизни. Разве не является пределом наших желаний оказаться в "лоне Авраама", в небесном Царстве Бога и Отца? Разве не потрясаются наши мысли и сердца страшною участью вечного пребывания в мучениях мрака? И разве не направлены все наши мольбы на то, чтобы Господь принял нас? Если таково стремление нашего сердца, то путь для него указан, путь обоснован и открыта опасность, угрожающая человеку, если он уклонится с пути правды.

Путь указан! Это один путь - не вязнуть в мелких устремлениях жизни, их круговорот не нужен для главной задачи жизни, а часто и вреден. Этот круговорот становится пагубным для человека, когда он окружит себя вещным, запутается в нем и прилепится всем сердцем к второстепенному и мелкому.

Как братья богача, запутавшегося в своем усладительном "добром", теряют руководство Божественного Закона, сбиваются с пути и впадают в закостенелость греха, так и наши души обволакиваются греховностью и закостеневают во зле. Это и есть истребление жизни. Жизнь духа свертывается, глохнет, а потом и истребляется. Человек закостеневает в греховной опустошенности и становится жалким невольником греха. И влачится человек в замкнутом кругу порочной "вещности", пока смерть не положит конец этому пустому круговерчению.

Когда такой человек умирает, от него ничего не остается, потому что он ничего не создал, кроме "вещности". Про богача в притче так и сказано: "Умер и богач, и похоронили его" (Лк. 16,22). Умер, похоронили - и ничего не осталось от человека.

Земля обращается в землю, и все кончается этим. Где не было жизни, там не останется ростков жизни. Умер богач, умер человек земли, похоронили его, и все.

Душа человека зла, как часть мира зла, уходит в царство зла и погребает себя в нем навеки. Она сливается с царством зла, потому что сама - кусочек этого царства и нет ей возврата из мрачной преисподней.

Братия, путь к Аврааму открыт, и правда дороги Лазаря ясна, и виден ужас гибели души при уклонении от этой дороги. Сделайте же себе разумный выход, который подкупающе прост: скажите снова себе, что, конечно, вы хотите блаженного покоя с Авраамом! С содроганием вы отвертываетесь от мучений преисподнего ада, где непрестающий "плач и скрежет зубов", содроганием от осознанного зла и от безсилия уйти от него.

Укрепите же в своих душах правду жизни, не запутывайтесь в вещности земли, не обволакивайтесь тем "добрым", в какое погрузился богач, не отвертывайтесь от очищающего отрицания. Возлюбите земные прискорбности, чтобы душа, не плененная землей, свободно шла спасительным путем Лазаря! Бойтесь засасывающего пути земли - он ведет к смерти души, закостеневшей во зле. Вечная ночь души тогда неотвратима.

Всем своим существом содрогнитесь конца, когда от всего богатейшего мира души останется только пыль и когда конец верчения жизни отметят в "книге судеб" словами "и похоронили его". Достигайте пути, в конце которого вы со счастливой улыбкой будете предощущать, как дух ваш отнесен будет "ангелами на лоно Авраамово". Аминь.

Слово в 23-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные! Сегодня вторично (в первый раз читался в пятое воскресенье по Пятидесятнице) читается евангельский рассказ об исцелении Господом гадаринского бесноватого (Мк. 5,1-20). Главное в этом рассказе - картина власти зла и предостережение ученикам Христа: держаться только правого берега жизни и не уклоняться к берегу смерти. Поскольку мы настолько безпечны, что стараемся не замечать, как на наших глазах погибают в царстве зла тысячи людей, Святая Церковь вторично преподносит нам этот рассказ. В повествовании о гадаринском бесноватом есть также одна очень значительная мысль, которая дается верным для укрепления их в тяжкой борьбе с грехом и злом.

Кажущаяся неистребимость зла в человеке и в окружающем мире создает впечатление какой-то безвыходности в борьбе человека со злом. Вполне естественно, что у малодушного появляется мысль: да где же Бог и Его Божественная помощь? Где Его благодать, истребляющая грех? Где победа над грехом, когда зло остается торжествующим? И ползет в человеческой душе разъедающее расслабление и усиливается в дальнейшем ожесточение: Бог далеко, и все человеческие измышления о его помощи - вымысел, и потому я принимаю жизнь, как она есть. Зло так зло; значит, так устроена жизнь.

Рассказ о гадаринском бесноватом содержит мысль о действительной роли и силе зла на земле по отношению к спасающемуся. Эта мысль раскрывается через поведение зла в отношении к одержимому и место, которое отводит злу Господь. Евангелист говорит нам, что зло глубоко укоренилось в земле зла и носителям его несть числа. Об этом вопрос Господа бесноватому: "Как тебе имя?" - и его ответ: "Легион", потому что "много бесов вошло в него", - поясняет евангелист Лука.

Эти многочисленные носители зла претендуют на свое право распоряжаться на земле зла и потому просят Христа оставить их в покое - бесноватый, увидев Иисуса, громким голосом кричал: "Что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? умоляю Тебя, не мучь меня" (Лк. 8,28). Евангелист Матфей передает эту просьбу с новым оттенком мысли: "Что Тебе до нас, Иисус, Сын Божий? пришел Ты сюда прежде времени мучить нас'' (Мф. 8,29).

Здесь выражена мысль, что, хотя Божиему Сыну принадлежит конечная победа над злом, до момента Суда носители зла как бы свободны в своей работе и потому желают, чтобы Христос им не мешал. Они уверены, что до положенного времени они по праву обладают землею зла и ведут свою разрушительную работу. Господь дает согласие на переселение бесов в свиней (Мф. 8,32), что и совершается. Бесы стремятся тут же продемонстрировать свою силу разрушения и губят свиней - те тонут в море.

Таково евангельское повествование о гадаринском бесноватом, указывающее на роль и силу зла на земле. Таково Божественное слово. В его свете мы должны рассмотреть свои земные пути, как они соприкасаются со злом и подчинены ему.

Вдумайтесь... Господь не истребляет бесов, а отправляет их в бездну. Бесы остаются на земле. Здесь проводится мысль о том, что пришествие на землю Божьего Сына не уничтожило самой земли зла. Если бы такое уничтожение последовало, то спасение мира было бы только простым механическим актом, совсем не ценным для разумных существ, свободно определяющих свое бытие. Такое спасение было бы даже не спасением, а актом нового творения земли и человека.

Господь разрушил лишь дела зла, т.е. дал силы и средства бороться со злом и освобождаться от его пленения. "Явился Сын Божий, - говорит апостол Иоанн, - чтобы разрушить дела диавола" (1 Ин. 3,8). Самый мир зла остался на земле и после прихода Христа, и он ведет свою разрушительную работу, так как его внутренняя природа нисколько не изменилась. Насаждение зла, порча и разрушение жизни, истребление добра - вот его обычная непрекращающаяся деятельность. С приходом Христа эта работа приняла особенно обостренные формы, потому что в Христе мир зла получил явную угрозу победы над ним, угрозу уничтожения.

Об этом говорит апостол Павел, называя дьявола как "князя, господствующего в воздухе, духа, действующего ныне в сынах противления" (Еф. 2,2). О том же напоминает апостол Петр: "Противник ваш диавол ходит, как рыкающий лев, ища, кого поглотить" (1 Пет. 5,8). Итак, в мире земли и зла зло не истреблено. Легионы дьявола ведут борьбу против добра, против Христа.

Но не впадайте в уныние, прочь расслабление при нападении зла! Эти нападения были, есть и будут - они неизбежны. Более того, чем больше жизнь христианина уходит от соприкосновения с миром зла и чем она святее, тем сильнее нападения зла на этого человека.

Братия, не так ли было со всеми подвижниками и угодниками Божиими? Не так ли бывает с вами, если вы идете вслед за Христом, а не на компромисс с миром зла? Потому ликуйте, спасающиеся, когда вы терпите ради Христа. Значит, вы живы, значит, ваш свет становится таким ярким, что режет глаза сынам тьмы, значит, вы на верном пути с Богом.

Но если царство зла осталось и после Христа на земле, то продолжающаяся работа зла не уничтожает ли плодов искупления? Нисколько! Дело Христа незыблемо. Спасение человека совершено и совершается на каждом человеке в борьбе со старым, "ветхим", греховным человеком. Спасение не совершается механически, а только в борьбе со стихией зла, и душа христианина далеко не сразу освобождается от зла. Благодатные дары сеют в душе христианина лишь "семя Божие", и христианин получает лишь "начаток Духа", полное слияние с Которым может быть достигнуто только в царстве Духа-Бога.

Даже "начаток Духа" делает человека способным побеждать зло. С водворением в душе "Божия семени" кончается рабство зла. Однако земля зла остается, и борьба в душе христианина не прекращается, но постепенно суживается плацдарм зла и расширяется жизнь Духа, крепнет "новый человек".

Евангельский рассказ о гадаринском бесноватом подтверждает мысль о защите человека Божественной силой и о неспособности зла противиться Богу. Господь знал о большом страдании бесноватого и, хотя он и не просит Христа об исцелении, Господь творит дело Своего призвания и любви.

Как только Божия сила заявляет о своем присутствии, зло уже трепещет. В невольном сознании силы Духа и в невольном подчинении ей зло готово уступить поле действия Божественной силе ("Умоляю Тебя, не мучь меня..."). Стремление отдалиться поскорее от Божественного вовсе не вызывает во зле желания бороться с Божественной силой, а только удалиться, уступив ей поле действия. Мало того. Сила зла подчиняется Божественной силе, выбирая место своего удаления. Бесы просят разрешения войти им в стадо свиней, чтобы действовать потом в том или ином месте по Божьему попустительству. Господь, щадя Свое творение - человека, попускает бесам вселиться в более низшие организмы - свиней, которые кидаются в море и тонут.

Рассказ о гадаринском бесноватом раскрывает мысль о безсилии зла перед Божественным Духом. В целом же идея сегодняшнего Евангелия может быть выражена так: на земле зла зло остается и при Христе, ведет свою разрушительную работу, и не избегнуть нападений зла даже Божиим святым, но бодрствует Бог, Божия сила вяжет зло и обезпечит полную победу над ним в христианской душе.

Братия, вникните, укрепляйтесь, бодрствуйте! Ты подавляешься злом, зло всюду, всюду, и в собственной душе. Зло упорное, неистребимое, и в ночи и во дни, в молодости и в старости. Оно просачивается всюду, не щадит даже святых мгновений. Оно отравляет чистоту, наполняет душу унынием. Оно - засасывающее, гордое и захватное, как одна только мнимая правда жизни.

Вы сейчас слышали, что было в Гадарине. Это - царство смерти, царство безжизненных троп и смердящих гробов, среди которых живет пленник зла (Мк. 5,5). И "сему надлежит быть". Но не бойтесь, не колеблитесь, а воспитайте в себе к этому царству отвращение, ужас, а сами стойте твердо, не вступая на берег смерти. Божией силой вы поставлены на берег жизни, а сила эта всемогуща, зло пред ней безсильно. Берегите же в себе начаток этой силы, начаток Духа, и вы будете непобедимы...

Пусть кругом бушует шквал разлившегося зла и всплески его даже тебя достигают, но будь тверд. Не шелохнись в сторону смерти! Если ты выдержишь этот напор зла и сохранишь в себе Божественное семя, то ты обезсилишь зло. Как мрачный гад, оно будет извиваться у ног твоих и просить: "Не мучь меня, пощади". Зло безсильно будет против тебя, и тогда ты поймешь слова апостола: "Противостаньте диаволу, и убежит от вас" (Иак. 4,7).

И в радости воскликните со святым апостолом Павлом: "И избавит меня Господь от всякого злого дела и сохранит для Своего Небесного Царства. Ему слава во веки веков. Аминь" (2 Тим. 4,18).

Слово в 25-ю Неделю по Пятидесятнице

В прочитанном Евангелии вы выслушали разъяснение Господа, как практически выполнить заповедь любви. Оно дополняет более ранние Господни слова о любви к Богу и ближнему, как к самому себе, и о любви к врагам. Это слово Божие особенно впечатляет тем, что вполне приложимо и к нашей жизни.

Один законник, искушая Христа, спросил Его: "Учитель! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?" (Лк. 10,25). Так и мы, как законники, подходим к Христу и спрашиваем: как же нам спастись? Мы спрашиваем, не искушая, а лукавя. Прикрывая свое малодушие, свою духовную леность, тянущие нас в сторону от Христова пути, мы готовы наивно спрашивать, как же спастись, лукавя и прикрываясь тем, что жизнь сложна и невольно толкает на компромиссы.

Мы знаем Божий закон и его требования, мы знаем, как исполнить его в жизни, но, вступая в сделку с совестью и углубляя пропасть между собой и Богом, мы, успокаивая себя, разводим руками и, ссылаясь на неизбежность, недоуменно спрашиваем: "Как тут исполнить волю Божию и как же возможно спастись?" Это вопрос самооправдания и лукавства.

Господь заставляет законника признать, что ему известно все необходимое для спасения. "В законе что написано? как читаешь?" - спрашивает Господь законника (Лк. 10,26), и тот должен был назвать хорошо известные ему заповеди закона о любви к Богу и ближнему. Христос просто, без укора указывает ему на его долг: "Так поступай, и будешь жить" (Лк. 10,28).

Это ответ и нам. Что лукавить? Что наивничать, будто не знаем пути спасения для сегодняшнего дня? Божий закон один, и эти две заповеди остаются непреложными и для нас, как два якоря жизни: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею... и ближнего твоего, как самого себя" (Лк. 10,27). Но законник не сдается и начинает выискивать лазейки для самооправдания. Он якобы не понимает, кто же тот ближний, которого он должен любить.

Такое же упорство характеризует и нас. Стремление успокоить себя и самооправдаться так и в нас сильно, что и мы изыскиваем для этого всевозможные лазейки. Такие лазейки находятся очень легко, ибо, действительно, заповеди о любви к Богу и ближнему так широки и глубоки, что невольно поднимают вопросы об их жизненном приложении.

Взять хотя бы любовь к ближнему. Если мы воспримем ее, как заповедал Христос, как излучение стихии Бога-любви, то возникнут многочисленные вопросы. Считать ли человека в состоянии греховного несовершенства совершенно неспособным к христианской любви? Подходить ли к делам любви лишь в процессе нравственного очищения или пытаться творить любовь вне забот о своем совершенствовании? Какие ступени любви соответствуют ступеням совершенствования в Боге? И многие, многие другие... Среди них, конечно, могут быть вопросы лукавые, для самооправдания, но могут быть и искренние вопросы недоумения.

Нисходя к человеческому несовершенству, Господь поэтому дает новое назидание о любви. Он отвечает законнику, кто его ближний, и этим самым дает и нам указание, каково практическое приложение заповеди любви. Господь ответил законнику притчей о милосердном самарянине. Эта притча общеизвестна, и мы не будем ее повторять. Заключительная и вместе с тем центральная мысль притчи изложена в последних словах Господа: "Иди и ты поступай так же", т.е. и ты на своем пути твори добро всякому нуждающемуся в нем, не взирая на происхождение человека, ни на общественное положение, ни на все другое. Пусть он будет близок, дорог тебе, и ты для него станешь ближним.

Значит, близость определяется не степенью внешней взаимной связи - принадлежностью к одной нации, роду, общине, - не служебной и общественной взаимозависимостью и прочим, а способностью откликнуться на чужую жизнь. Чем больше у тебя такой способности, чем больший круг людей она охватит, тем больше у тебя ближних. Так как идеалом твоего внутреннего роста в отношении людей является: "Будьте сынами Всевышнего", то, следовательно, через Богоотцовство все люди, как дети Божии, - твои ближние, включая и врагов, и ненавидящих, и обидящих тебя.

Так определяется ближний притчей о самарянине, которая отвечает и сегодняшнему нашему дню. Ее ответ такой простой и ясный: "Иди и ты поступай так же", т.е. иди и твори добро, и ты исполнишь заповедь любви. Это значит, что, хотя заповедь любви является очень возвышенной, нельзя забывать главного - начального и конечного вместе: делай добро, делай добро от сердца, делай его во имя Бога всем братьям твоим в Боге, и ты будешь исполнять заповедь любви.

Это значит, что хотя и нужно отчетливо разбираться во всех вопросах любви, ты избегай опасности остаться только в тончайших рассуждениях, вне действительного дела любви, и потому твори добро от всего сердца всем, встретившимся на твоем пути.

Хорошо и полезно взвешивать и оценивать каждый шаг на пути любви. Хорошо сознательно идти к своему совершенствованию в Боге, расширяя любовь, но вместе с тем недопустимо одно лишь мелочное копание в себе, оторванное от жизни. Пусть прочным законом жизни станет простое и ясное: "Твори добро", и ты будешь на верном пути исполнения заповеди любви.

Что же, всякое добро, творимое христианином, обернется как дело любви? Да, всякое добро, совершаемое христианином, будет стяжанием любви. Понятно, почему. Из других научений Господа мы знаем, что приближение к Богу только и гарантирует излучение любви. А делание добра не является ли исполнением Божия закона и приближением к Богу? Значит, творящий добро стоит на пути Богосыновства, облекает себя стихией любви, когда становятся для него возможными дела подлинной христианской любви.

Как происходит приближение к Богу через доброделание - это постигается только опытным путем, и постигается, конечно, только душами бодрственными в своем подвиге приближения к Богу. Основная истина - та, что любовь открывается через добро в Боге и доступна для всякой, даже и немощной, души, если она вступила на Божий путь. Душа более способна к делам любви, когда она больше отдается общению с Богом в часы хорошей молитвы, в дни принятия таинств. В такие моменты добро открывается душе, как нечто сродное и через него сквозит осветленная любовь.

В эти моменты немощной душе открывается, что в ней действует иная сила, отличная от человеческой, и эта сила делает ее способной к делам любви. Когда душа снова ниспадает в свою немощь и отходит ее просветление, тогда дела добра и любви ей становятся чуждыми. Добро, сделанное вчера, непонятно и даже порой смешно, и человек готов уже краснеть за него, как за проявленную слабость.

Все эти моменты являются иллюстрацией облечения души Божией силой, когда она, соединившись с Богом, начинает излучать любовь. Если эти отдельные моменты у человека будут непрерывными, то будет происходить постепенное сращивание души с Божией силой, будет уничтожаться разрыв между человеческой волей, добром и любовью. Тогда душа человека будет всегда (кроме моментов падений) пребывать в Боге, добре и любви. Тогда будет естественна любовь к ближним и, венчая ее, любовь к врагам, благословение ненавидящих и молитвы за обидящих.

Братия! Таково жизненное осуществление заповеди любви. Путь любви - это путь добра и приближения к Богу. Путь ясен... И когда вы на дороге жизни, а эта дорога чаще всего - от высот Бога в низину греха, когда вы на этой дороге будете встречать души отрешенных от Бога и красоты непорочности, души, израненные всеми терзаниями страстей, души, лежащие в греховной грязи, расслабленные и безчувственные (а вы увидите таких много-много), окажите им помощь, окажите им всякое добро, и вы станете на путь милосердного самарянина и исполните Божий закон: "Иди и поступай так же".

Творите же добро от всего сердца, откликайтесь добром на всякую нужду своих братьев в Боге, и через это вы сами приблизитесь к Богу-любви и достигнете любви, которая и приведет вас ко спасению ныне и во веки веков. Аминь.

Слово в 28-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия! Снова притча "о званных", которая уже читалась 14 недель назад. Снова иносказание, разъясняющее путь в Божие Царство. И опять раздается призыв, обращенный к вам: идите, идите, идите в чертоги Отца, где все уготовано вам, о чем и не мечталось человеческому сердцу! Изберите небо и свет, куда зовет Бог, вместо земли и греха, куда вас тянет порочное сердце.

И опять черная тень упрека ложится на нас, потому что мы предпочли горечь вместо сладости, празднику - будни, свету - тьму. Выбрана нами грязь вместо чистоты, плен вместо свободы, нудная возня вместо торжества. Эта черная тень упрека, как печать нашего греха, ограниченности и неразумения, пусть неизгладимо стоит в нашем сознании, и пусть без устали днем и ночью она терзает нашу заглохшую совесть.

Сегодня мы еще углубим этот упрек, получив назидание из второй части названной притчи. Эта половина рассказывает, что когда раб донес своему господину (по евангелисту Матфею - царю) об отказе званных прийти на уготованную вечерю, "тогда, разгневавшись, хозяин дома (царь) сказал рабу своему: пойди скорее по улицам и переулкам города и приведи сюда нищих, увечных, хромых и слепых" (Лк. 14,21). Когда после того все еще оставалось место на вечере, господин снова приказывает: "пойди по дорогам и изгородям и убеди прийти, чтобы наполнился дом мой" (Лк. 14,23).

Евангелист Матфей к сказанному добавляет: "И рабы те (царя)... собрали всех, кого только нашли, и злых и добрых; и брачный пир наполнился возлежащими. Царь, войдя посмотреть возлежащих, увидел там человека, одетого не в брачную одежду, и говорит ему: друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде? Он же молчал. Тогда сказал царь слугам: связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю; там будет плач и скрежет зубов; ибо много званных, а мало избранных" (Мф. 22,10-14).

За отказом званных, к трапезе Бога собираются с улиц и переулков нищие, увечные, хромые и слепые. После них с дорог и распутий, от изгородей и заборов подбираются последние, уже как бы выброшенные из нормальной жизни остатки человечества.

Братия, это мы и есть! Мы и бездомные, мы и безкровные, с душами как пыльная улица, пустыми и вытоптанными, как площади, где гуляет ветер и нет ни травинки жизни... Мы, запутавшиеся в проулках жизни, застрявшие на распутьях, топчемся безпутно у заборов и опора наша, как дырявая изгородь.

И разве мы не нищие? Нищие из нищих! Совсем прожившие все богатство и оставшиеся в рубашках и лохмотьях. Увечные мы и хромые, безпомощно и жалко колыхающиеся туда и сюда, и совсем, совсем незрячие, как с бельмами на глазах, ничего не видящие, себя не видящие. Мы - как последнее отребье людей. И его собирает Бог!

О безконечность Божия милосердия! Оно не бросает землю, даже когда кончается сбор с нее здоровых и цельных. В века, когда идет моральное вырождение человечества, милосердие Бога все же выбирает из расселенной по земле гущи людской все, имеющее хоть малейшие признаки жизни.

О безконечность Божия милосердия! Оно как сеть, наброшенная на вселенную. И как сеть, закинутая на дно водоема, не гнушается никакой грязью, так и сеть Божия всех влечет силою Божией любви.

Упорствующие - устыдитесь! Нищие, обнаженные - откликнитесь! Увечные - поднимитесь! Хромые - выпрямитесь! Слепые - прозрейте! Последние остатки человечества - оглядитесь! Поймите свое падение и содрогнитесь, но не поддайтесь малодушию. Не говорите: "потеряно все", - встрепенитесь под солнцем Божией любви!

И откликнитесь зову! И злые, и добрые, потерявшиеся, отошедшие, равнодушные, забитые, искалеченные, ожесточенные - все, все откликнитесь зову. Домовладыка Господь заботится об одном: пусть дом Мой наполнится возлежащими. Они и будут "избранные".

Так занимайте же места на сладкой вечере брака! Из "последних" вы зоветесь стать рядом с "избранными". Ревнуйте же, встряхнитесь, идите! Неустающий зов любви, не гнушающийся последним отребьем, открывает всем вход на сладкую вечерю Бога.

Собранные, рассказывает притча, вошли без всякого права, без всякой заслуги, по одному зову любви и милосердия, которые все покрыли и сравняли, "нищих" с богатыми и избранными. О величие любви! О безпредельность милосердия Божия!

На этом не останавливается притча, а сообщает еще одну мысль о Божием зове. Мысль о том, что призванный на вечерю Бога должен со своей стороны позаботиться облачиться в одежду вечери-брака. Один из вошедших в чертоги царя изгоняется с вечери Бога, ибо он оказался не в брачной одежде.

Одежда брака давалась. Очевидно, изгоняемый не позаботился даже о том, чтобы надеть ее. И неодетый в ризу брака изгоняется... Царь только справедлив. Изгнание - не месть, не кара за нищету и уродство раздетого. Нет. Нищета всех уравнена с богатством, и отверженность всех покрыта любовью! Но для Царства Света нужна и одежда Света, чтобы слиться со Светом и насладиться им. Для брачного пира нужна одежда брачного пира, чтобы насладиться полнотой торжества.

Одежда и в обычной жизни всегда соответствует обстановке, занятиям и душевному состоянию человека. Разные одежды для работы и для отдыха, будней и праздника, траура и веселия, и неестественно на празднике радости появиться в одежде скорби. Так точно и с одеждой души: для каждого места пребывания души имеются свои одеяния. Душа грешная имеет одеяние греха, сродное ей. Одеяния порока и страсти - пестрые и разнообразные. Души праведности имеют одеяния праведности. И их - много, и они - разнообразны.

Неестественно представить себе объятого страстью в одежде добродетели, чревоугодника - в одежде постника, блудника - в одежде целомудрия, злого и хитрого - в одежде смиренника. Чуждое одеяние будет фальшью, обманом, кричащим о себе ради других людей и невыносимым самому обрядившемуся. Хотя в жизни мы встречаем нередко попытки "обрядиться в чужое платье", но невозможно сделать так, чтобы при этом было легко и удобно самому нарядившемуся. Как неловко чувствует себя человек в чужой одежде, так невыносимо тяжко душе, попавшей в несродное ей, чуждое состояние.

Как можно объединить пьющего с трезвенником, разнузданного - со скромным? Они же взаимно исключаются! И для худшего пребывание с лучшим всегда невыносимо. По этой причине исключается с брачной вечери неодетый в одежду брака. На празднике радости надо быть в одежде радости, это - справедливо. На Божьем торжестве Света надо быть в одежде Света. Это нужно, чтобы принять Свет, наполниться Светом. Только тогда возможно для души блаженство Света.

Душа мрака несродна Царству Бога и Света. Как же она сольется с этим Царством? Пребывание ее в нем будет невыносимо из-за подчеркивания ее темноты. Она, чуждая Свету, будет здесь лишней. Оттого не имущий одежды брака и Света исключается с вечери Света.

Знаменательно, притча указывает на это, что со стороны изгоняемого не было и тени протеста. Когда Царь и Домовладыка спрашивает неодетого: "Друг! как ты вошел сюда не в брачной одежде?", виновный не оправдывается - "Он же молчал". Как это верно для души, осужденной Богом и лишаемой Его Царства!

"Он же молчал"... Что возражать? Зов был. Нищета, уродство, слепота забывались и снимались. Пред душой открылись все возможности. Она приравнивалась к лучшим, неповрежденным и вводилась в чертоги избранных. Может ли быть дар богаче и блистательнее? Бог сделал все! Нельзя даже представить себе, чего еще можно было бы пожелать душе от Бога.

И потому нет душе оправдания. Ей только об одном надо было позаботиться - принять дар, а чтобы его принять, надо было оказаться способной к этому приятию. Для участия в браке надо было надеть одежду брака. Для царства Света оказаться способной принять Свет. Об этом должна была позаботиться сама душа. Если она не позаботилась, значит она пренебрегает дарованным и отвергает его. И потому нет оправдания душе!

"Он же молчал"! Тем более безответна душа, что самая одежда брака, одежда Света выдается тем же Господом. Забота человека только о том, чтобы принять эту одежду и облечься в нее.

Как это происходит, как душа одевается в одежду Света? Притча не раскрывает этого, и мы не будем входить в подробности достойного одеяния души. Лишь скажем, что одеяние души, о котором должен позаботиться человек - это прилепление души к стихии Неба, дабы душа могла хоть какими-то своими точками слиться с этой стихией и стать участницей вечного блаженства.

Облачение человека в одежду Света идет всегда параллельно отклику человека на зов Бога. Ежедневный, ежечасный, ежеминутный отклик на Божий зов и является тем "деланием", которое ткет одежду Света. У изгоняемого с вечери человека, несмотря на его отклик, не последовало облачения в одежды Света, видимо, потому, что самый отклик его на Божий зов был поверхностным и случайным.

Вот при каком условии обезпечивается душе место на вечери Бога - если она запаслась одеянием Света. Если же его нет и душа облечена во тьму, то она и удаляется во тьму. "Бросьте (его) во тьму внешнюю ("кромешную" - по славянскому обозначению)", - говорит царь слугам (Мф. 22,13). Куда же иначе? Ведь вне царства Света и Бога что может быть как не тьма? Туда и изгоняется душа тьмы.

"Там будет плач и скрежет зубов" (Мф. 22,13). Этими словами притча указывает на безрадостное состояние души, и она же объясняет причину невыносимой муки изгнанных душ. Казалось бы, если душа тьмы попадает в сродное ей царство тьмы, то она должна найти там все, к чему тяготела, а значит, удовлетворение и довольство. Почему их нет? Отчего "плач и скрежет зубов"?

Две причины указывает нам притча. Первая заключается в том, что душа была уже в чертогах Домовладыки и ее глазам открывалось готовящееся торжество любви. У темной души тоже, в момент определения ее участи, открываются глаза, она прозревает, видит, что такое царство Света, понимает, как негодна она в своем мрачном уборе и как искажена ее жизнь, удаленная от истины и добра. В момент определения своей участи душа переживает то, что святой апостол определяет словами: "придет Господь, Который и осветит скрытое во мраке и обнаружит сердечные намерения..." (1 Кор. 4,5).

Когда душу, понявшую весь ужас своей черноты, отлучат от царства Света, на ее долю только и останется "плач и скрежет зубов". Ей останется только безысходный плач о недоступном счастье, о невозвратной утрате единственно истинного, единственно радостного, единственно блаженного.

Не только плач о недоступном Свете будет уделом темной души. Душу будет раздирать неистребимый огонь своей нечистоты, от которой не убежишь, не скроешься. Греховные нечистоты, как ползучий гад, неотступно будут с душой и в душе. Эта своя, вечно терзающая душу бездна будет куда горше плача о пренебрежении Света. От нее-то в безсильной ярости будет "скрежет зубов", потому что никуда душе не уйти от темного гада и своего собственного смрада, увиденного теперь в его наготе. Никуда не уйти, потому что выброшенный во тьму кромешную связан по рукам и ногам. "Связав ему руки и ноги, возьмите его и бросьте во тьму внешнюю..." (Мф. 22,13). Этими словами притча указывает вторую причину невыносимой муки душ в царстве тьмы.

Связание рук и ног означает невозможность для души изменить свое состояние и приблизиться к Свету. Время "делания" прошло... Воля души определилась - по своему свободному избранию она вся во зле, и теперь связываются руки и ноги ее. Делание кончено. Передвижение души по ее воле уже невозможно. Так приходит последний конец.

Для избранных открылась трапеза Любви, для отверженных - кромешная тьма. Для откликнувшихся Свету - светлость чертогов, для замкнувшихся в мраке - темнота вечной ночи. Для надевших одежду Света - ликование и радость, для окостенелых во зле и нагих - неизбывность горького плача и раздирающего душу "скрежета зубов".

Братия! Таков конец. Упрек в пренебрежении к Божию зову, упрек за тяготение "земле", "волам" и "добыче" разрастается в трепет отчаяния: "Горе отвергшим! Горе нагим! Горе отдавшимся тьме!"

Потому снова и снова спрашиваем мы: запаслись ли мы одеждой Света? Что мы выбираем? Ведь выбор дает каждый день.

Что избрали вы? Всегда ли Свет? Всегда ли верность Небу и Богу?

Когда же мы видели последний конец, то выбор сделался еще проще: Небо или кромешная тьма? Ризы Света или кромешная тьма? Сладость вечности или неизбывность плача и скрежета зубов? С Богом или вне Бога?

Выбирайте! Аминь.

Слово в 29-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия! Евангелие о десяти прокаженных, конечно, известно вам как благодарственное, научающее нас воздавать Богу благодарность за Его милости к человеку. Но мысль Евангелия о прокаженных больше и глубже. Это - снова мысль о вере. Да, Евангелие о прокаженных - Евангелие о вере, ибо в последнем обращении к исцеленному Господь ясно говорит: "Встань, иди; вера твоя спасла тебя" (Лк. 17,19).

Это - Евангелие о спасении верой. Здесь новое раскрытие, новое дополнение учения Христова о вере. На этот раз в учение о вере вводится критерий живой веры, когда ею вызвано обращение к Богу. Раз имеется налицо этот критерий веры, то живая вера охватит душу человека и он услышит: "Иди, вера твоя спасла тебя".

Обратимся же к рассказу о прокаженных и познакомимся с критерием подлинной веры. Десять прокаженных встретили Господа при входе в одно селение и громко умоляли Его об исцелении: "Иисус Наставник! помилуй нас" (Лк. 17,12-13). Господь смотрит на прокаженных, как бы желая убедиться в состоянии их душ, обращающихся к Нему.

Когда Христом была подмечена загорающаяся вера просящих, Он без промедления откликается на просьбу. Но Господь не совершает исцеление непосредственно. Он приказывает прокаженным показаться священникам и, когда больные, исполняя веление Христа, идут к священникам, Господь целительной силой снимает их проказу и они очищаются (Лк. 17,14).

В этом приказе исполнить предписание закона содержится твердое веление Бога о нерушимости на земле Божиих заповедей. Здесь указание на то, что движение зарождающейся веры вовсе не противоречит исполнению закона и не отменяет Божии заповеди, а скорее требует еще большего подчинения Божиему закону и точного его выполнения. Это Божие требование понятно. Акт веры не есть признание рассудка и не есть вспышка чувства. Он - завязывание живых связей с Богом, биение новой жизни подле Бога и в Боге, как же можно в этой жизни с Богом пренебречь Его волей?

Дальнейшее развитие истории о прокаженных показывает, что вера должна завязать такой крепкий узел связи с Богом, что Божий закон становится частью человеческой жизни и ее целью. Пренебрежение Божьим законом в таком случае становится немыслимым.

Выздоровевшие возвращаются по домам, а один из них, самарянин, видя себя исцеленным, громким голосом прославляет Бога. Он вновь ищет Иисуса, припадает к Его ногам и благодарит Христа за чудо Его милосердия (Лк. 17,15-16). Господь принимает поклонение, одобряет самарянина и выражает изумление, почему же отсутствуют девять других исцеленных: "Не десять ли очистились? где же девять?" (Лк. 17,17). И Господь отмечает неестественность этого: "Как они не возвратились воздать славу Богу?" (Лк. 17,18). Эти слова чрезвычайно значительны. Отсутствие исцеленных около Бога было такой потерей для них самих, что вызывает изумление Христа, оказавшего первую милость. Горькое несчастье ушедших поясняют последние слова Господа к самарянину: "Встань, иди; вера твоя спасла тебя" (Лк. 17,19).

Вот этими-то словами и открылось, что завершение веры произошло только в самарянине, и он получил плод веры - спасение. У девяти прочих вера осталась без завершения, и они ушли в свою пустоту. Ушли с клеймом неблагодарности, с грузом всей своей прежней жизни, без возрождения душ, без плода от Христа, без спасения... Ясно, что возвращение ко Христу самарянина было действительно решающим делом. Оно было свидетельством завершения веры и даровало ему спасение.

Что же имел самарянин и чего же недоставало ушедшим? Сам Христос разрешает этот вопрос, обозначая необходимое, чего не было у ушедших, словами: "Как они не возвратились воздать славу Богу?" (Лк. 17,18). Очевидно, у ушедших недоставало потребности вернуться к Богу. Они получили внешнее - выздоровление тела - и отдались привычной жизни. Бог снова оставлен. Очевидно, зарождавшаяся вера оборвалась, потускнела. Прервано дело спасения и девять человек уходят от Бога безплодными...

Совсем не то у десятого. Быстрый отклик Бога на мольбу о помощи переводит начавшееся в нем движение веры из внешнего во внутреннее, из поверхностного, мозгового - в глубинное, в сферу чувства, в живое ощущение Бога. В душе самарянина появляется чувство Бога, близкого, милующего, любящего. В ней совершается то, что преподобный Макарий Великий называет "осенением Светом Лица Божиего".

Душа, наполненная ощущением Бога, как близкого и любящего, естественно тянется к Нему. Она теперь видит в Боге открытый источник жизни, из которого потечет струя. Так потянулся к Богу самарянин и, получив исцеление, снова ждет Христа. Господь обозначает это стремление как потребность славить Бога. "Как они (ушедшие) не возвратились воздать славу Богу?"

Конечно, потребность души, тянущейся к Богу, есть прежде всего потребность хвалы. Бог ощущается душою как источник силы и жизни души. Без Него - ничто, и все от Него. Понятно, что душа прежде всего и больше всего хочет славить эту великую силу, поднимающую ее к жизни.

Если взять, к примеру, слабое уподобление этому из земной жизни, то видим же мы, что душа, тяготеющая к другой душе как источнику радости, стремится прежде всего хвалить ее. Любящий живет хвалою любимого. Тем более - в отношениях к Богу: душа, наполненная живым чувством Бога, устремляется к Его прославлению, поэтому и полнота Богообщения в вечности выражается безконечным прославлением Бога (Откр. 7,9-15).

Эта потребность самарянина славить Бога и была свидетельством развившейся в его душе новой силы жизни - веры, когда Бог введен в душу и сделался источником жизни души. Вера самарянина - уже не потребность ума и не взрыв чувства, а сила души, которая ввела в душу стихию Бога. Душа соприкоснулась с миром Духа-Бога и стала Его частью. Тогда-то совершилось спасение души, так как спасение есть обезпечение души ее истинной жизнью. Ее истинная жизнь состоит во влитии в мир Духа-Бога, лучом которого является душа. Вот почему после вторичного прихода самарянина Господь авторитетно заявил, что спасение его совершилось: "Встань, иди; вера твоя спасла тебя".

При поверхностном взгляде на евангельское событие может показаться непонятным, почему Господь говорит о спасении самарянина. Разве Он нуждался в благодарности исцеленных? И почему эта благодарность самарянина вознаграждается дарованием спасения? Не в благодарности дело, не благодарность самарянина дарует ему спасение, а его вера: "Вера твоя спасла тебя".

Следовательно, благодарность была лишь свидетельством веры, которая и дарует человеку спасение. Она влила душу человека в мир Бога, и этот мир стал миром души, которая будет отныне без конца тянуться славить Бога, потому что стихия Божественная стала и ее стихией. Вот что произошло в душе исцеленного самарянина, в то время как другие девять прокаженных, получив исцеление тела, погасили огонь начинавшейся веры и с безплодными душами разошлись по домам.

Значит, критерием истинной веры, о которой учит Евангелие, является чувство живого Бога и потребность души уходить в мир Бога в хвале и прославлении Его.

Братия, поучитесь от этой истории прокаженных! С прокаженными душами, с больным телом люди идут к Богу и просят чуда. Как и евангельские прокаженные, они стоят вдали от Бога, но громко плачут и настойчиво просят помощи. Чаще они просят о внешних дарах: здоровье, своих делах, благополучии.

Есть ли в них вера? Конечно, есть. Хилый зачаток веры. Но Бог милосерд. Зная беднейшую бедность людскую, Господь откликается на обращение человека и в той или иной форме дарит человеку Свою милость. Человеческое сердце, даже испорченное и греховное, знает о Божьих влияниях в жизни, знает о Его ласке и любви. Однако человек чаще всего, получив дар Божией милости, отдается прежней духовной безпечности, и слабый росток веры гибнет.

Сожженная грехом, пустая душа остается по-прежнему оголенной... Человек, довольный изгладившейся нуждой, толкнувшей его на обращение к Богу, возвращается в дом свой и с прежней самонадеянностью бредет по своей привычной греховной дорожке. А в душе прежняя тьма и пустота, и нет намека на след Божиего веяния, на отложившуюся в душе частичку Божественной жизни. Таковы обычные человеческие обращения к Богу.

Человек очень скоро увидит безплодность своего толчения около Бога. Опять какой-нибудь неприятный толчок в его жизни - и он снова подумает о Боге, и уже обвинит Его в своей безпомощности и во всех своих несчастиях. Бог будет обвинен во всем! Как это Он не обезпечил человеку, в ответ на его хилую просьбу, всю полноту жизненного счастья?

Человек не видит себя, не видит своей жалкой ограниченности, и при ограниченности - величайшей самонадеянности. И винит он Бога, и все, и всех, кроме себя самого.

Пусть же человек посмотрит на десять прокаженных. Это - его прототип. Как и прокаженные, человек в нужде пусть постоит в отдалении от Бога, но позовет Бога и даже горько поплачет. Через мгновение он как ни в чем не бывало вернется и в свою ограниченность, самонадеянность, и в свой грех, во всю свою духовную оголенность. Конечно, нет и не будет у него подлинной веры, подлинной жизни духа, и не кончится спасением его путь. Для истинного спасения пусть он вспомнит об исцеленном самарянине и с укором поймет, что вера в Бога - совсем не то, что он мыслит и что он делает.

Пусть он вспомнит, что Господь потребовал от обратившихся к Нему прокаженных исполнения закона. Человек, обращаясь к Богу, подумал ли, какой он преступник пред Божиим законом? Подумал ли, что он не только презрел Божию волю, выраженную в законе, а даже ставит себя иной раз выше этих предписаний Бога, передаваемых Его Церковью. Человек в самомнении думает, что он сам, без всяких средств, помолится Богу, и Бог должен дать ему все просимое. Отбрасывается Божия воля и пренебрегается Божий закон. А человек хочет близости Бога и думает, что он верит в Него и приближается к Нему.

Пусть научится человек у самарянина тому, что вера в Бога предполагает исполнение Его воли и что она есть огонь, зажигающий в душе новую жизнь. Научится тому, что вера отражается в душе живым чувством Бога и остается в ней силой, которая постоянно соприкасается с миром Божественным. Эта сила устанавливает постоянный союз человека с Богом и повертывает к Богу все мысли, желания и поступки. Эта сила делает Бога самым близким для души, и она, естественно, льнет к Нему, как к своей жизни, радости и блаженству. Так искал Бога исцеленный самарянин, поднявшийся до полноты веры и получивший плод веры - спасение.

Не ропщите же, братия, на Бога и не говорите о Его удаленности, о том, что вы забыты, оставлены и без радости тянется ваша горькая жизнь. Жизнь без вдохновения и просвета, жизнь, полная угнетенных забот и борьбы. Подумайте, где Бог в вашей жизни? Не имеете ли вы только обрывки обращений к Нему в моменты, когда тошно вам жить и горькая нужда заставляет вас вспомнить о Хозяине жизни? Не вернетесь ли вы с безпечностью в свое привычное жизненное ярмо, когда минует нужда?

Где же тут Бог? Где Его место в жизни? Где упорное стремление исполнить Его волю? Где живое, неистребимое чувство живого Бога? Где вера? Все здесь - иллюзии и обман.

Вера - это сила души, которой надо жить. Ее надо всегда ощущать, как ощущается вами сила какого-нибудь своего земного влечения. Это влечение силы-веры надо удовлетворять, дать ему питание, беречь его, растить и лелеять. Когда вера будет сокровищем души, тогда она станет могучей силой. Тогда она, охватив душу и окрасив собой все проявления жизни, станет самим дыханием жизни.

Конечно, вера прежде всего прилепит вашу жизнь к Богу. Прилепление к Богу будет безпрерывной хвалой Ему, хвалой самой жизнью. Оно будет тем прославлением Бога, о котором говорит Христос исцеленному самарянину и о котором говорит апостол: "Прославляйте Бога и в телах ваших и в душах ваших..." (1 Кор. 6,20).

Братия! Скажите нелицемерно: вы имеете такую веру - силу души? Нет. В своей хилой вере имеете вы живое неистребимое ощущение Бога? Нет. Вы имеете жизнь как непрерывную хвалу Бога?.. Нет. Так не грешите же и не ропщите на Бога! Научитесь вере-жизни от евангельского прокаженного!

И отнимется тогда от вас прокажение душ, снимется расслабление тел, и вы своими одухотворенными святыми душами и всем существом своим потянетесь к сладчайшему источнику жизни - Богу. В преданности поверженному пред Ним будет слышен Его голос, любящий и зовущий: встань, встань от прокажения, вера твоя спасла тебя...

И восстанете оправданными и останетесь со Спасителем своим на веки веков. Аминь.

Слово в 30-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные братия! Сегодня речь снова пойдет об евангельском юноше (первый раз о нем читалось в 12-ю Неделю по Пятидесятнице). И опять повторяются слова Господа: "Продай, раздай, а потом уже приходи и следуй за Мной". Опять смущается ум и опять замирает сердце. И снова мы готовы спрашивать Господа вместе с изумленными учениками: "Кто же может спастись?" (Лк. 18,26).

Помните, мы переживали смущение и трепет, ставили Господу этот вопрос, поняв, что Господь требует от идущего к Нему отказа от земных пут. Он требует от идущего к Нему, чтобы между душою и Им не было никакого экрана, чтобы не было ни человека, ни человеческого чувства, ни стремления, ни увлечения, ни вещи, ни даже тени вещей. Господь требует, чтобы всепоглощающая устремленность души была обращена только к Нему, чтобы путь к Нему был центром и целью жизни.

Все земное должно иметь только служебную роль, т.е. через земное человек должен возможно лучше исполнять свое главное дело - всею жизнью служить Христу и прийти к Нему, чтобы слиться с Ним своею душою и тем спасти свою душу и оправдать жизнь.

Ставится одна цель жизни и определяется истинная роль всего земного: не быть самодовлеющей ценностью, а только послужить цели соединения с Богом.

Господь тем самым узаконивает единственно правильное отношение к земному: "Продай, раздай", т.е. освободись; чем меньше на тебе будет пут земли, тем лучше для тебя, тем успешнее твой путь к Богу. Итак, земное "продай, раздай".

Не слишком ли строго это требование? Ведь оно не по силам человеку. Об этом заявляли апостолы, это подтвердил и Христос. Может быть, требование обращено не ко всем, а к избранным, желающим особого подвига?

Есть мнение, что это требование обращено к лицам, ищущим особого совершенства жизни с Богом вне мира. В подтверждение ссылаются на слова Господа, приводимые евангелистом Матфеем. Господь говорит юноше: "Если хочешь быть совершенным, пойди, продай имение твое и раздай нищим" (Мф. 19,21). Для обычного житейского состояния Господь признает достаточным исполнение закона, а если бы кто захотел особого совершенства, то ему необходимо раздать имущество, уйти от мира и всецело последовать Христу в полной отрешенности от земли.

Это объяснение подкрепляют ссылкой на монашество, при котором люди обязаны отказаться от имущества, порвать с миром и всецело отдаться Христу. Но состояние монашеское - не общее, а исключительное, для "могущих вместить", призванных к особому подвигу.

Братия, не расслабляйте своих душ подобным мнением. Оно - неправильно. Контекст беседы с юношей не оправдывает такого ограниченного понимания заповеди.

Юноша хочет спастись, с этим приходит ко Христу и спрашивает, что ему делать. Господь слышит признание юноши, что заповеди закона он исполняет с малолетства, и Он не говорит юноше: "Ты все сделал. Зачем безпокоишься? Ты уже обезпечил себе спасение. Иди и живи со спокойной душой, как ты жил". Нет, не это говорит Господь, а другое: "Одного тебе недостает..." Выходит, хотя юноша и исполнил закон, хотя живет в миру и не собирается уходить от него, все же ему для спасения и для наследования Божия Царства недостает сокровища на небесах.

Юноша так и понял, что он, исполнивший закон, все же находится вне Царства. Вот почему он уходит от Христа опечаленным, и Господь не пресекает его печали, а подтверждает ее основательность и со скорбью говорит ученикам по поводу отошедшего: "Как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие" (Мк. 10,24-25).

Не ясно ли, что "сокровище" нужно и для пребывающего в миру, что нужно оно для всех, для всех... а не каких-либо избранных.

И это сокровище нужно для совершенства. Совершенно правильно - "для совершенства", а не для совершенных, избранных, как хотят понимать. А ведь к совершенству и должен подойти каждый, чтобы быть со Христом и наследовать вечную жизнь. Евангелист Матфей передает именно эту мысль Христа: "если хочешь быть совершенным", т.е. значит, если хочешь завершения своего доброго пути, если хочешь твердо обезпечить себе вечность, то иди до конца, до полного совершенства, а для этого - "продай, раздай" богатство, отцепись от земли и приобрети сокровище на небе.

Да, "сокровище на небесах" принадлежит "совершенным", и таковыми должны быть все желающие успешного конца своего пути к Богу. Поэтому Господь и дал заповедь, обязательную для всех Своих учеников: "Будьте совершенны, как совершен Отец ваш Небесный" (Мф. 5,48). Все будьте совершенны, все, а не избранные!

И, наконец, еще одно соображение за общую обязательность отречения от привязанностей к земле. Путь ко Христу один, как и одна (одинакова) во всех людях греховная природа. И Господь указывает этот единый путь к Нему, путь, рассчитанный на превозмогание греха и совершенствование человеческой природы. Не может быть и нет разных путей и разных требований к отдельным группам лиц, живущих на земле. Потому и совершенство, и "сокровища на небе", и неспутанность землей - одинаково нужны и обязательны и для мирянина, и для монаха. Разнятся только бытовые формы осуществления требований Господа. Монах должен осуществить требование отказа от земли уходом от мира, оставлением имущества и дальнейшею нестяжательностью, а мирянин осуществляет то же требование, продолжая жить в миру, но обрывая скованность души земным, подчиненность ему и внутреннюю зависимость от него.

Итак, ухода души от земли не избежать... Он неминуем в пути к Богу. И остается незыблемой задача выкорчевать из души все земное, если оно так припаялось к ней, что заслоняет Христа, являясь сокровищем человека.

Почему же Господь сделал неминуемым такое тяжелое, непосильное требование?

Оно неминуемо по самому свойству человеческой души. Душевная жизнь человека едина и не может быть дробима на отдельные жизни. И центр человеческой жизни один - человеческое сердце. Так складывается единая сила, управляющая человеческой жизнью. Не может быть в душе нескольких параллельных жизней. И не может быть нескольких центров, как нескольких регуляторов ее, действующих одновременно и успешно.

Значит, если душевная жизнь одна и центр ее один, то ее единством и единым центром, конечно, должна стать устремленность к Богу. Это и будет единое "сокровище" человека. При таком центре жизни в Боге все другие человеческие устремления, обращенные на земное, конечно, должны будут занять второстепенное положение, только служебную роль в отношении главной цели. Если бы человек пытался изменить такое соотношение своих устремлений в сторону предоставления второстепенной устремленности руководящего значения, у него решительно ничего бы не вышло, и он нарушил бы гармонию души и возможность своего нормального развития.

Тогда потеряла бы свою силу центральная устремленность к Богу и обратилась только в формальное признавание Бога главой и распорядителем жизни... Тогда одновременно было бы парализовано движение к Богу, а человек, выдвинув в центр своей жизни и в свое руководство какую-либо земную устремленность, стал бы игрушкой земной привязанности.

Так в жизни и происходит. Когда, не отвергая Бога и продолжая видимое, наружное служение Ему, человек создает в жизни земную привязанность, которая вдохновляет его, наполняет жизнь и делается центром его души, тогда Бог, хотя и не изгоняется из нее, но Его роль в жизни сводится на нет, все Божие замирает, всякое духовное развитие останавливается, и Бог вспоминается только при особой оказии, когда к этому будет какая-либо нужда. И тогда душа становится безплодной смоковницей, и нудно тянется ее формальное служение Богу, не давая душе ни успеха, ни радости...

Братия! Разве это не правда? Разве это не горькая действительность?!

Изгнав же Бога из центра своей жизни, человек незаметно для себя самого делает центром души развязанную земную устремленность, самоуслаждение во всех его видах, начиная от тончайшего обожания себя в высоких предметах и кончая грубыми привязанностями, будь то любовь к деньгам, к славе, к вещам, к костюму, к еде, к питью, к искусству, к кино... Так незаметно в душе создается свой идол и идет поклонение ему.

Братия! Разве это не правда? Разве это не горькая действительность?!

Это потому, что не может быть в человеке двух жизней: жизни ради Бога и ради чего-нибудь земного. В человеке одна жизнь... И она будет или Божия, или - не Божия.

Это одна неприкрашенная правда! Разве вы забыли классическое изречение Христа: "Никакой слуга не может служить двум господам, ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть. Не можете служить Богу и маммоне" (Лк. 16,13). Как это глубоко правдиво!

Видите, братия, некуда податься человеку от заповеди Господа об отвержении привязанностей земли, если человек хочет остаться на Божием пути и завершить его приходом к Богу. Некуда податься!

А потому один выход... один конец, и о нем мы говорили не раз. Одним сокровищем души, одним центром жизни сделай Бога и только Его одного! И не пускай туда, в этот центр твоих дум и поступков, никого и ничего, кроме Бога...

Пусть Он один безраздельно царствует в твоем сердце и твоей жизни!

И если есть в душе твоей и в сердце твоем что-нибудь заслоняющее Бога, если есть пленяющая страсть или даже неразумная привязанность к вещам, если есть в тебе поглощающее увлечение художеством, спортом, музыкой, наукой, если есть в тебе односторонняя любовь к семье, жене, детям, и даже если есть в тебе самое чистое, самое святое твоей души, как будто чистейшая любовь, лишенная похоти, любовь, в которой, по-видимому, одно небо, и если все это встанет в твоей душе преградой между тобою и Христом, то безпощадно вырви его с корнем из своего сердца и тогда, лишь тогда приходи и следуй Христу.

И если ты снова ужаснешься и снова скажешь с апостолами: Господи! да как же это? Как понести это? И кто же может спасти себя? Тогда тебе и откроется спасение. Ты признаешь свое человеческое ничтожество, свое полное безсилие. И когда сознанием безсилия и устранением самости ты освободишь путь Богу, тогда-то Господь и спасет тебя.

Ведь спасет-то себя человек не сам, не своими силами. Его спасет Божия сила. Помни: Божия сила спасает! Для Бога же, для силы Божией "вся возможна". Аминь.

Слово в 31-ю Неделю по Пятидесятнице

Братия! Опять слово о вере - сегодняшний рассказ Евангелия о слепом (Лк. 18,35-43). Это слово о вере особенно впечатлительное, и пусть же оно неизгладимо врежется в ваши души!

Это слово как будто подводит итог всем евангельским назиданиям о вере и прочитывается в конце круга евангельских недель.

Во всех предшествующих назиданиях о вере (4,6,7,9,10,17, 29-й Недели по Пятидесятнице) вера была раскрыта в ее существе, как душевная сила человека, и в ее отдельных отличительных свойствах. Была разносторонне уяснена сама природа веры и ее признаки. Сегодня - итог. Итог, чтобы проверить, как мы отвечаем на призывы к вере и каков должен быть наш отклик на эти призывы.

У дороги, по которой проходит Христос, сидит слепец и просит милостыню. В нарастающем шуме толпы он узнает о приближении Иисуса и кричит: "Сын Давидов! помилуй меня". Проходящие останавливают слепца, а он не только не умолкает, а еще громче кричит: "Помилуй меня!"

Христос останавливается, слыша крик слепца, и, приказав привести его к Себе, спрашивает, чего он хочет от Него? Слепец отвечает: "Господи! чтобы мне прозреть!" Господь дарит зрение слепому и вместе с тем совершает его спасение: "Прозри! вера твоя спасла тебя". Слепец тотчас прозрел и пошел за Ним, славя Бога. Таково евангельское повествование, и в каждой строке его есть переносный смысл, обращенный к нам.

И мы, братия, слепцы. Конечно, слепцы: себя не видим, пути жизни не видим. И мы - нищие. С пустыми, оголенными душами, разве мы имеем в себе запас жизни? Умеем ли разумно и с пользой наполнить жизнь? Конечно, мы - ободранные нищие, да еще и больные и смрадные в своем разлагающем нас грехе. Мы бродим во тьме, потому что тьма в нас и тьма кругом. Мы бродим в слепоте, безсильны и совсем безпомощны, хотя и много думаем о себе. Мы сидим при дороге Христа. Да, братия, мы не на дороге Иисуса, а только при дороге Его!

В большом самомнении или в безчувствии мы думаем, что мы зрячие и даже очень зрячие; что мы стоим на верном пути и, конечно, со Христом. Ведь мы же верующие! Мы все делаем, что требуется от нас. Чего же еще!? Заблуждение, братия. Горькое заблуждение слепоты. Кто не видит, как он может уверять, что он идет и движется к цели?

Горькое заблуждение! Мы - невидящие слепцы, и мы топчемся у дороги, а ещё чаще безпомощно сидим у нее. Нам нужна милостыня, и мы питаемся милостыней, крохами истины, обрывками света, и в своем нищенстве протягиваем руки за милостыней, часто ловя жестокое подобие хлеба, суррогат питания, тяжелый и вредный.

Дальше, братия, евангельский образ становится для нас жгучим. Он должен потрясти нас, должен сжечь нашу прожженную совесть, и сжечь нас горчайшим стыдом. Нищий слепой оказывается в роли нашего поводыря. Нищий слепой опережает нас! Оборванный слепец - наш наставник и врач! Он протягивает милостыню… А мы? Способны ли мы пойти за этим убогим вожаком и способны ли принять его подаяние?

Слепой Евангелия очнулся! В потрясающем сознании своей полной безпомощности и нищеты, он, отчаявшийся в радости жизни, бросается к Богу и зовёт Его на помощь. В его вопле нет и тени самомнения, нет вызывающей дерзости, нет жалоб на свою обездоленность, на несправедливость Бога. Нет слез оскорбленного самолюбия на обиды людей. У него - одна мольба о себе и о милости для себя: "Сын Давидом! помилуй меня".

Слепой очнулся. Понял свою нищету. Понял, что только Бог даст ему свет жизни. И слепой бросился к Богу! Для его устремленности нет препон. Кругом изумлены его порывом, озадачены его устремлением. Слепца удерживают, его останавливают, его, быть может, силой заставляют замолчать, но для очнувшейся души нет препон, и слепец кричит еще громче.

Конечно, Христос его слышит и, конечно, видит Бог душевную зрелость кричащего. Спасающая вера - сила, огнем охватившая душу, - здесь налицо. Бог откликается и приближает к Себе обращающегося. На вопрос Христа: "Чего ты хочешь от Меня?" - слышится безудержный вопль веры, вопль о всей потерянной жизни: "Господи! чтобы мне прозреть".

То не была просьба только о телесном зрении. В эту просьбу вобралась вся тоска о восстановлении жизни, вся жажда Бога, как света, как наставника в пути. Только Он откроет глаза и укажет путь, Он поведет… Так дай же мне прозреть, чтобы увидеть, понять и обнять Тебя, Свет жизни моей! И все осветить Твоим Светом. Вот тогда будет жизнь! Открой глаза мои, чтобы я вошёл в нее.

Об этом просил слепой, об этом! Поэтому он после чуда "пошел за Ним", - пишет евангелист. А прокаженные, вы знаете, не сделали так. Они просили о теле. Когда получили здоровье тела, разошлись по своим домам. Слепец не похож на них. Он просит о большем. Он рвется к прозрению в Боге. Когда ему дарится прозрение, он остается с Богом своим. Значит, душа слепца жаждала получить от Бога не только телесное зрение. Она жаждала жизни от Бога и была охвачена спасающей верой. Бог так и отвечает на просьбу слепого. Ему не зрение дается, а по вере его даруется спасение. Бог не говорит слепому "прозри", а говорит: "Прозри! вера твоя спасла тебя".

Братия! Теперь, когда открылась душа слепца, кинувшаяся к Богу, понятно ли вам, почему этот образ становится жгучим для нас? Не становится ли понятным, почему слепой нищий может быть нашим поводырем? Почему он может подать милостыню нам? Нищий очнулся и ринулся к Богу! А мы? Мы остались сидеть, безучастно сидеть при дороге Христа. Темные и слепые, нищие и оголенные, в неведении, мы толчемся при дороге Христа.

Это - вредная иллюзия, будто мы на пути Христа. Бросьте ее, бросьте и, откинув самонадеянность, пойдите за нашим слепым. У него поучитесь, примите его милостыню! Слепец словами апостола кричит нам: "Встань, спящий!" и указывает, что нам делать.

Дело одно - молить о прозрении, откинув самомнение, откинув все окружающее, что останавливает нас или приучает к безчувствию.

Как евангельский слепец презрел все препоны со стороны окружающей его толпы, так и вы презрите все "проходящее" мнение мира, насмешливые суждения ограниченной толпы, порядок окружающей вас жизни, порядок вашего дома, свою вечную земную суетность. Презрите в своем поведении все, влекущее вас в сторону, и молите, молите Христа о прозрении.

Братия, о каком же прозрении молить? Какого прозрения желать в своем обращении к Богу? В нашем желанном прозрении должны быть три элемента. Первый - надо прозреть, чтобы увидеть себя.

Знаете ли вы, что главное жизненное бремя человека - его "слепота". Человек не видит себя самого и не знает себя. Человеческая слепота кошмарна. Нет большего ужаса, чем тот, что человек всю свою жизнь барахтается в сплошном самообмане, и все его жизненные потуги только укрепляют его в жизненной лжи.

Этот ужас легко понятен, когда дело касается какого-то явного зла, например, грубой страсти, но он непонятен и оттого еще более кошмарен, когда в нем крутится человек, считающий себя хорошим христианином. Человек ходит в церковь, молится дома, вздыхает, плачет, бьет поклоны, чтит праздники, соблюдает посты, говеет, часто причащается, читает Божие Слово и знает все заповеди, но при этом судит архиереев, разбирается в священниках и наставляет при случае всех. Он слеп, как крот! Он не видит своего грубейшего порока, своей наглой страсти, которая кидает этого "самоумца" из одной трясины в другую. Ужасно, что это гнусное и жалкое рабство уживается и со знанием Божия закона, и с постом, и с молитвой, и со Святым Причастием.

Однако издевательство зла над человеком не ограничивается только неведением или непониманием себя. Самообманный слепец, который хочет проявить себя как христианин, кидается как раз на наиболее несродное ему. Так, например, человек слабый непременно хочет утвердить себя в силе, в доступности ему всего. Человек сухой, жесткий воображает, что он полон любви, и отмечает любое проявление своей отзывчивости, чтобы кичливо утвердить себя в чуждом ему. Подобных примеров - десятки! И во всех них - один обман. Во всех них - издевательство зла над человеком. Во всех них торжество человеческой слепоты!

Кажется, будто нет выхода из жалкого самообмана. Конечно, не будь связанности злом, человек бы заметил свою ограниченность. Или бы он заметил свою болезнь, свою слепоту, когда испытания жизни встряхивают его иллюзорное благополучие. Но раз человек в пленении зла, он не только не познает себя, а еще больше закостеневает во зле и ожесточается против всего несродного ему.

Казалось бы, человек может узнать себя в некоторые исключительные моменты своей духовной жизни, например, при подготовке к Святому Причастию. Человек приступает к страшному Таинству и должен хорошо подготовиться к святыне. Подготовка как раз и состоит в анализе себя и осуждении себя. Причащению предшествует таинство покаяния. Все вроде бы направлено к пробуждению человека. Однако пробуждения чаще всего нет и нет! Человек остается в замкнутом круге самоутверждения и самооправдания.

Где же духовнику (часто случайному или поверхностно знающему человека) разобраться в дебрях души, заботливо укрываемых и охорашиваемых? Как разобраться, когда человек на исповеди незаметно, незаметно, да и выдвинет какое-нибудь свое достоинство. Где же тут разобраться, когда подойдет к нему эдакая потупленная, наружно смиренная душа и стыдливо молчит или вздыхает, а то и плачет. Нет-нет, да и ввернется словечко о какой-нибудь своей добродетели. Перед духовником благочестивая душа, и она отпускается оправданной. И момент потрясающего анализа превращается в углубление греховной самости. Обман, в котором живет человек, сгущается еще больше. Такова человеческая обманная слепота. Нет зрелища жизни печальнее!

Вот и надо молить Христа, чтобы открылись глаза человеческой души, и человек увидел бы, в какой самоиллюзии он живет, и увидел бы свое истинное лицо. Это - первое.

Второе - прозрение души должно указать самый путь исправления кривой жизни. Недостаточно увидеть свою кривизну, надо видеть путь ее выправления. Исправляя свой обман, люди чаще всего кидаются на другие обманные пути. Человек, увидевший неправду приобретения, кидается к отрицанию вещи. Увидевший неправду своего отношения к женщине кидается на отрицание брака. Таким примерам нет конца! И один обман сменяется новым обманом.

Надо иметь какой-то прочный критерий необманности. Он - только в Боге! Только Бог - Творец, Носитель и Вдохновитель жизни - является истинным началом жизни и, значит, жизнь только в Нем не будет искривленной. Это и надо увидеть. Увидеть, что все человеческие пути жизни, подсказанные нашим маленьким рассудком, испорченным сердцем, порядком жизни других людей, книгой или философской теорией, все они - пустоцвет. Надо понять, что правда жизни только у ее истоков, т.е. у Бога, и, следовательно, исправление обмана произойдет лишь тогда, когда жизнь будет направлена по истинной правде, т.е. по Богу.

Вот и надо молить Христа, чтобы не только открылись человеку глаза, но и открылась бы ему правда одного только пути - пути в Боге. Чтобы человеческая душа увидела бы свет только в исполнении Божией воли, и в этом - оправданность жизни.

Наконец, нужно третье прозрение. Оно - в устремленности к Богу человеческой воли. Мало видеть единственную разумность жизни только в Боге. Это - мозговое, теоретическое сознание, а на практике человеческое поведение, направляемое испорченной волей, часто ведет в сторону от Бога. Божия воля пренебрегается, и человек окончательно запутывается на кривых своих путях. Значит, надо прозреть так, чтобы в душе родилось живое ощущение Бога, чтобы она не была заполнена возней с самим собой.

При живом ощущении Бога человек позволяет в своей жизни действовать Богу, а сам - отойдет в сторону, откажется и убежит от себя, потому что человеческая кривизна и самость - препятствие на пути Божия действия. В этом - венец прозрения: человек отшатнулся от своей слепоты и всем порывом души взыскал Бога и отдался Ему: прииди и сотвори Твою волю о мне... Только она, Твоя воля, и есть мое истинное благо.

Таково сегодняшнее евангельское слово и заключение всех назиданий о вере. Вера открыта нам во всей ее силе и непреложности для души, жаждущей Бога. Слепец ринулся к Богу и получил оправдание. А мы, безнадежно глухие и слепые, грузно сидим в своей темноте. Ужаснемся своему безчувствию! Заразимся порывом слепого и будем молить Христа о полном совершенном прозрении, когда мы, одушевленные верой, бросимся к Богу, в новую жизнь.

И повторится евангельское чудо. Бог не только откроет глаза наших душ, но подарит нам дар высший и исключительный - наше спасение. "Прозри! вера твоя спасла тебя". Аминь.

Слово в 32-ю Неделю по Пятидесятнице

Возлюбленные братия! Сегодня последнее евангельское чтение из годичного круга евангельских чтений. В нем говорится о призвании Господом мытаря Закхея.

Богатый начальник сборщиков податей в Иерихоне - Закхей - прослышал о Великом Учителе из Назарета - Иисусе, и, покоренный Его духовной силой, хочет хотя бы взглянуть на Него. Когда Иисус проходит Иерихоном, Закхей устремляется за Ним, но из-за своего малого роста, за множеством народа, не может видеть Господа. Тогда Закхей забывает о своей важности, о приличиях, о богатстве, бежит вперед и влезает на смоковницу и ждет прихода Учителя. Господь останавливается у смоковницы, провидев ищущую душу Закхея: "Сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме" (Лк. 19,5). Раскрылась под Божиим зовом душа Закхея и совершилось ее оправдание: "Ныне пришло спасение дому сему" (Лк. 19,9).

Конечно, в этом евангельском рассказе первая и главная мысль - о Божием призыве, утешительная мысль о том, что Божий зов может коснуться самой грешнейшей души, такой ничтожной, что она сама по себе не может увидеть Божия Лика.

Не только ради этой главной мысли читается рассказ о Закхее. Мысль о зове внедрялась в нас многими Божиими словами в течение года. Ныне на первое место выдвигается другая значительная мысль. "Иисус, когда пришел на это место (к смоковнице, на которую влез Закхей), взглянув, увидел его и сказал ему: Закхей! сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя в доме... ныне пришло спасение дому сему..." (Лк. 19,5,9).

Здесь уж не только призыв. Здесь призыв обращается в "посещение" и "спасение". Призыв столкнулся с какой-то иной силой ("взглянув, увидел"), и эта сила ускоряет спасение человека: "сойди скорее... сегодня надобно Мне быть у тебя". Евангелие открывает нам, что это сделала встречная призыву сила - сила человека. Сделал порыв человека, свершенный навстречу Богу. Да, это сделал он, порыв человеческой воли, души. Господь подошел, взглянул, увидел и сказал: "Сойди скорее".

"Сойди скорее. Я вижу, для Меня место готово и мое посещение обезпечено..." Так человеческая воля вынудила Божественную волю. Мы говорим - "вынудила", потому что Бог как бы спешит: "Сойди скорее, ибо сегодня надобно Мне быть у тебя". Мне необходимо прийти к тебе и совершить спасение твоей души.

Братия! Не ясно ли, что в рассказе о Закхее на первое место выдвигается другая мысль - о человеческой душе, улавливающей Божий призыв и раскрывающей его до его завершения в спасении человека. Нам подается мысль о наличии у человека такого аппарата души, который оказался способным уловить Божий зов, принять его и привлечь на себя спасающую Божию силу.

Каково должно быть состояние человеческой души, чтобы ей открылся Бог и совершил ее спасение? Подойдем к Закхею и заглянем в его душу.

Прежде всего, Закхей жив. У него живая душа. Она не погрузилась в какую-то внешнюю ценность и не замерла в сладостном самоудовлетворении: вот я достиг, чего хотел. Душа, почивай! У Закхея ведь были немалые земные ценности: знатное положение, власть, почет. Разве эти ценности не влекут к себе миллионы людей? Разве, обладая ими, миллионы людей не погибают в самоусладительном довольстве? И разве миллионы людей не закостеневают своими душами, обладая гораздо меньшим по масштабу довольством? Сытно поесть, хорошо одеться или удовлетворить какую-то другую мелкую страстишку - вот обычные масштабы человеческих вожделений. Обладая этим, человек живет в счастливой удовлетворенности, и душа его наполнена до краев. Она сладко почила в обладаемом и ничего ей не нужно. Это - мертвые души, братия. И они - кругом!

Закхей не таков. Хорошо богатство, приятна знатность, но она не наполняет его душу. Это - оправа жизни, а душа Закхея - живая, и она имеет свой живой мир, который и проявляется в поисках. Поиски, искание - вторая отличительная черта Закхея.

Когда душа не порабощена вещью, не замкнута в вещах, тогда она способна искать жизнь вне вещи. Это и есть жизнь духа. Конечно, прежде всего душа ищет правды духа и правды жизни по духу. Это - не безплодное мыканье по разным новым путям, не суетливое метание за чем-то неизведанным. Это - здоровое, уравновешенное, последовательное искание правды жизни и настойчиво-напряженное осуществление указанной правды.

Закхей, солидный, положительный и обезпеченный человек, занимающий высокую должность, внутренне недоволен собой. Он испытывает безпокойство оттого, что правда жизни ему не открыта, и потому, когда появляется необычный Учитель жизни, Закхей забывает и о богатстве, и о знатности, и о своем возрасте и бежит за Учителем Истины, как школьник, чтобы уловить хотя бы крохи нового Света жизни.

Закхей меньше всего фантазер и безплодный мечтатель. Он - уравновешенный практик, но душа его жива, и он упорно добивается истины, ставя обладание истиной выше всего житейского: богатства, положения в свете.

Судя по евангельскому рассказу, Закхей не бросается по разным путям жизни. Он бросается туда, откуда блеснул Свет. Он ищет Божия пути. Он устремляется на путь, по которому "Ему (Господу) надлежало проходить мимо". Всякая живая душа ищет правды не на тропинках человеческих измышлений, а на прямом Божием пути жизни, потому что истина жизни - это Бог. Вот почему и сказано: "Всякий, делающий правду, рожден от Него" (1 Ин. 2,29).

Наконец, евангельский рассказ открывает нам и третью черту Закхея. Эта черта - активность поисков Закхея и следование найденной истине. Закхей, узнавши об Учителе Истины, не довольствуется слухами и отрывочными кусочками истины, дошедшими до него. Он сам, практически, хочет увидеть Учителя, быть ближе к Нему, услышать Его, а может быть и пойти за Ним.

Закхей потому бросает дом, деньги, занятия, почет и фактически становится на Божием пути. Так как он мал ростом, то он употребляет все усилия, чтобы увидеть Христа. Для этого он и влезает на смоковницу.

Вот так поступает любая живая душа, жаждущая Бога. Она выбирается к Нему навстречу. Ее поиски правды жизни не отвлеченны. Они сейчас же превращаются в дела по правде. Конечно, чаще всего это будут только потуги добра. Возможно, это будут безплодные дела человека без Христа, но все же душа, ищущая Бога, должна делами пытаться подняться вверх, потому что эти дела и будут свидетельством ее готовности к принятию Правды.

Это и произошло с Закхеем. Поиски Божией правды дали свои плоды - приход к нему Господа и спасение. При этом Божественная помощь и спасение как бы "вынуждаются" активностью такой живой души, как у Закхея. Сила Бога, понуждаемая порывом веры и дел Закхея, сразу же отвечает на этот призыв: сойди скорее, Я сегодня буду у тебя. Твоя душа открыта, она готова, прием Бога обезпечен, и потому Я скажу: "сегодня Мне надобно быть у тебя".

Вот что означают слова Христа! Раз это произошло, раз осуществился контакт Бога и человека, контакт как бы ускоренный человеком, его следствие - спасение человека. Следствие не замедлило - "ныне пришло спасение дому сему" (Лк. 19,9).

Так совершается излитие Божией силы. Человеческая душа, с радостью принявшая Господа (Закхей "принял Его с радостью" (Лк. 19,6), включается в Божий путь и идет за Христом. Закхей, рассказывает Евангелие, отвечает Христу уже как ученик, готовый ответить не только словами, но и делами: "Господи! половину имения моего я отдам нищим и, если кого чем обидел, воздам вчетверо" (Лк. 19,8). Так началась новая жизнь во Христе. Человек пошел за Христом по пути спасения.

Братия! Выводы из всего этого просты, ясны, но и ответственны. Остерегайтесь делать Бога виновником неудач жизни и вашего спасения. Остерегайтесь думать, что Богу нет до вас дела и что Бог прошел мимо. Пристальней вглядитесь в свои души! Исправны ли они? Готовы и способны ли они принять зов Бога? Или, быть может, души мертвы и отдались своим маленьким приобретениям? Или они ищут и вздыхают, но больше в порядке самоусладительной возни и обывательского копошения? Или, может быть, души ваши парализованы и неспособны подняться навстречу Богу?

Остерегайтесь винить Бога! Последуйте маленькому Закхею. Явите жизнь своих душ! Бегите от порабощения "землей" и ищите Божию правду! Делами пойдите навстречу Богу, поднимитесь над землей, чтобы увидеть Его, и тогда и с вами совершится то, что пережил Закхей: Господь остановится у вашей души, и она в трепете и в радости узнает о Божием приходе. "Сегодня надобно Мне быть у тебя... Ныне спасение дому сему".

Братия, торопитесь приготовить души! Господь идет по дороге! Аминь.

Слово о конце света

Во имя Отца и Сына и Святого Духа!

Братия, прошлое воскресенье, когда я вас не видел, вы вместе с Церковью молились Господу Богу как неумолимому Судии, потому что это была Неделя Страшного Суда. Какое совпадение! Вместе с призывом Церкви раздались подземные толчки, которые, как вы знаете, прокатились уже по северной Европе. Казалось, земля дала предупредительный сигнал, а Церковь в это время запела "Се Жених грядет". Невольно, братия, является вопрос - когда?...

Напрасно люди стараются гадать; все их попытки тщетны, и сколько бы человеческий разум ни придумывал - никто не узнает этой тайны. Сам Господь сказал: "О дне и часе том никто не весть, ни даже Ангелы, только Отец Небесный". Углубляя эту мысль Христа, апостол Павел говорит, что день этот придет "яко тать в нощи", т.е. тогда, когда люди его не ожидают, и будет это как во времена Ноя: люди пили, ели, веселились, женились, выходили замуж, и никто ни о чем не думал, до тех пор, пока все не погибли. В развитие этой мысли апостол Петр говорит: конец придет тогда, когда с человеческой точки зрения будет все спокойно, когда люди скажут: "мир и утверждение" - тогда придет конец! Когда людям будет казаться все в порядке, тогда-то придет пагуба.

Невольно мысль бежит к Евангелию, к Апокалипсису и даже к Ветхому Завету, ища ответа на эту загадку: когда же? Но подходить к этому вопросу надо не с любопытством, а с молитвой. Нездоровое любопытство Церковь не благословляет, она его осуждает. Даже чтение Апокалипсиса, где в символических образах раскрыто пришествие Сына Человеческого, она не благословляет. Смотрите, во все время года, за богослужением, чтение Апокалипсиса не положено, потому что - это тайна.

Что же людям дано знать об этом? Самим Христом указаны признаки Второго пришествия на просьбу учеников сказать им, когда это будет. Эти слова Христа записаны у трех евангелистов: у Матфея, Марка, Луки.

Вот что говорит об этом Сам Господь: "Берегитесь, чтобы кто не прельстил вас, ибо многие придут под именем Моим и будут говорить: "Я Христос", и многих прельстят. Также услышите о войнах и о военных слухах (т.е. приготовлениях к войне)... но это еще не конец... восстанет народ на народ, и царство на царство; и будут глады, моры и землетрясения по местам; всё же это - начало болезней. Тогда будут предавать вас на мучения и убивать вас; и вы будете ненавидимы всеми народами за имя Мое; и тогда соблазнятся многие..." (Мф. 24,4-10). Иссякнет любовь в людях - будет ненависть, злоба, предательство. "Тогда придет конец" (Мф. 24,14).

Просматривая этот перечень признаков, можно их разделить на две группы. Первая - это признаки физического порядка: глады - истощение запасов, сырья; моры - эпидемические болезни; и трусы - землетрясения по местам, войны или приготовления к войне - это признаки физического порядка. Вторая группа - морального, нравственного порядка: обольщение масс народа новыми идолами, оскудение веры, иссякнет любовь; ненависть, злоба будет в людях, предательство!

В обеих этих группах проходит одна мысль - конец будет тогда, когда мир, вся вселенная, придет к своему вырождению. Ведь мир целесообразен, т.е. в нем есть определенный смысл и задачи. Земля вертится не потому, что надо же ей вертеться, и люди живут не для того, что надо же им жить. Когда вселенная совершит свой круговорот и подойдет к своему вырождению, тогда будет конец - это понятно. С точки зрения Промысла Божия было бы абсурдом предположить, что вселенная вертится просто так, и люди живут просто так. Нет, нет!

Сила человека реализуется в ту или иную сторону, и конец придет, когда мир созреет... Разве садовник оставляет спелое яблоко на яблоне? Никогда!

Скажите: обольщение масс новыми идолами, истощение любви в людях, ненависть, злоба, - что это? Разве не вырождение? Конечно, да! Отсутствие веры, предательство даже в делах веры - это падение, ниже которого, глубже которого не придумаешь. Разве не вырождение? Ясно, вырождение! Вот эти нравственные признаки определяют вырождение человека.

И то же в природе физической - дряхлеет организм человека и поражается эпидемическими болезнями, которые идут полосой. Вырождается вселенная, истощаются запасы сырья, уничтожаются природные богатства - отсюда и глады. Дряхлеет мир, и земля сжимает свою кору - землетрясения, трусы по местам. Ну что же? Мир созрел?

Мир подошел к своему вырождению? Я не знаю. Смотрите! Это ваше дело; решить - дело людей. Христос так и сказал: узнавайте по признакам! Когда ветки смоковницы станут мягкими, вы гадаете: близко лето. Верно же?

Так вот, вам указаны признаки. Решайте сами! У вас есть для этого "форточка", если можно так выразиться. Такой "форточкой" являются ваши глаза, уши, совесть. Смотрите, слушайте! И еще есть у вас "форточка" куда большего масштаба - это радио ваше. В невидимых волнах, которые улавливает радио, вы слышите почти всю вселенную. Чаще подходите и слушайте. Что вы услышите? Джаз-банд? Фокстрот? Неужели в этом отвратительном смраде вертится вся вселенная? Это ужас, братия!

Вы гадаете - когда? Это ошибка. Бросьте, не к гаданьям звал Христос... Если вы нервничаете, высчитываете года, отыскиваете имена - это ошибка!

Не к этому звал Христос. Он сказал Своим ученикам: "Бодрствуйте!".

Что можно прибавить к этим словам Христа? Конечно, ничего! Бодрствуйте! Бодрствуйте, братия, бодрствуйте! Аминь.

Александро-Невская Лавра,
Свято-Духовская церковь
6 марта 1927 г.

Прощальное слово к петроградской пастве

Возлюбленные братия! Почти пять лет тому назад Святейший Патриарх и наш общий отец, блаженный Тихон, прислал меня сюда и благословил этою иконою. Тогда на ней были камни других цветов: голубой, напоминающий безоблачное небо, и зеленый - цвет надежды. Здесь же те камни переменили и вставили эти, похожие видом своим на слезы, и эти камни явились символом всего моего пребывания здесь, потому что все оно представляет собой длинную, мрачную, тяжелую цепь страданий, почти без просвета. Тянулись дни, недели, месяцы, и только изредка, как искорки, мелькали в них минуты покоя.

Моя жизнь здесь началась скорбью, кончается слезами, но да будет воля Божия! Богом я не был оставлен, и не случайно моя последняя служба в этом храме совпала с празднованием иконы Божией Матери "Всех скорбящих Радость". Пресвятая Богородица, приими меня под покров Свой!

Возлюбленные братия! В скорби моей моим счастием были вы. Вы были моими утешителями, моею радостью, моим оправданием пред Богом, моим блистающим венцом. В моем страдании я не был одинок. Вы мне сострадали, вы лили на меня слезы. Вы молились за меня день и ночь. И если Бог приведет меня теперь побывать на могиле Святейшего, я могу сказать, что, хотя и мысленно, возвращаю ему его камни, потому что надежда, с которой посылал он меня сюда, сбылась: пастырь и паства здесь - одно неразрывное целое; ясное голубое небо нашего духовного единения было все время безоблачно и никакая человеческая злоба не могла омрачить его. Проводите меня своей молитвой!

Сейчас я совершу в этом соборе последнюю Евхаристическую жертву за вас и преподам святым именем Божиим мое последнее благословение вам. Мой путь здесь обрывается. Он начат скорбью, кончается слезами.

Да будет воля Твоя. Аминь.

23 июля (воскресенье) 1928 г

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

1 Начало Евангелия Иисуса Христа... вот, Я посылаю ангела Моего пред лицем Твоим... Глас вопиющего в пустыне: приготовьте путь Господу (Мк. 1,1-3).

Так в душе человека Христову благовестию предшествует внушение ангела: "Приготовь путь Богу". Это — зов совести. Он зовет и в безплодной жизни. И лишь в открытой душе, когда сбиты преграды страстей, когда уравнены пропасти падений, лишь в подготовленной душе может звучать и будет слышен голос евангельского слова.

А за голосом Евангелия, когда он услышан, идет Христос. Иначе — закрыты у человека глаза, и закрыты уши, и ожесточено сердце, и ничего он не слышит.

2 Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса (Мк. 1,6).

Голос совести строг, суров... Не пренебрегай им, как бы он ни был неприятен... Слушайся его!

3 Иоанн сказал им в ответ: ...стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его (Ин. 1,26-27). Идет за мною Сильнейший меня... Он будет крестить вас Духом Святым (Мк. 1,7-8) и огнем; лопата Его в руке Его, и. Он очистит гумно Свое и соберет пшеницу Свою в житницу (Мф. 3, 11-12). Иоанн сказал им в ответ: ...стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он-то Идущий за мною, но Который стал впереди меня. Я недостоин развязать ремень у обуви Его (Ин. 1,26-27). Идет за мною Сильнейший меня... Он будет крестить вас Духом

И в чистой совести естественного человека, не просвещенного христианством, стоит "Некто", Которого она не знает. Это — Бог. Человек чаще обращается к Нему после житейских впечатлений и влияний, но Он впереди всего. Он сильнейший... Когда душа потянется к Нему, тогда она поймет, что это Тот, у Которого она недостойна развязать ремень обуви. Это — Бог.

Только Бог может в корне изменить человеческое ничтожество. И чистая душа понимает это. Только Бог может огнем истребить человеческий смрад и вдохнуть дыхание новой жизни веянием очистительно-творческой силы Святого Духа. Таково крещение души: смерть в огне, погребение и восстание в воде очищения и обновление в благодати Святого Духа.

4 И когда выходил (Иисус) из воды (Иордана), тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него (Мк. 1,10). Когда... Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо, и Дух Святый нисшел на Него (Лк. 3,21-22).

Так Дух Святой благодати посещает человека по очищении крещением покаяния. Когда в крещении покаяния будет погребен "ветхий", истлевающий человек, тогда и отверзаются для человека небеса и ему даруется веяние благодатного Духа. Святой Лука боговдохновенно присоединяет упоминание о молитве Христа по выходе из воды и тем больше углубляет мысль о времени ниспослания Святого Духа: "Иисус, крестившись, молился: (тогда) отверзлось небо..." И для христианской души, прошедшей искус очистительного покаяния, надо сейчас же вступать в духовный подвиг устремленности к Богу (подвиг молитвы), и тогда откроется ей небо.

Отсюда вывод: не нервничай, не впадай в малодушие, не торопи Бога открыть тебе Свои объятия. Дух Господень приходит не по первой твоей мысли: "Вот я пойду ко Христу..." Он обвеет тебя, когда ты в покаянии погребешь старого осужденного тобой человека и начнешь духовный подвиг устремленности к Богу.

5 Немедленно после того (после крещения) Дух ведет Его (Христа) в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною (Мк. 1,12-13).

Да, немедленно... Едва только душа встала на путь к Богу, сейчас же, как вихрь пустыни, набрасываются на нее искушения. Пустыня — это мир безплодной жизни, это жизнь земли. Она немедленно обрушивается на душу, потому что нет между ними сродства. Между ними борьба. И христианин лишь только объявил себя Божиим, немедленно вынужден начать эту борьбу с миром искушений. Она неминуема. Иначе он не сын Духа, а сын земли. И ты будь готов к искушениям сатаны. В спокойствии прими их, чтобы во всеоружии отразить.

Не расслабляйся и не унывай. Борьба с грехом неминуема для воина Бога; значит, если ты воин, то и воюй, а не складывай рук в малодушии.

Борьба будет долгой. Сорок дней (в Священном Писании) указываются как наивысший, предельный срок подвига. Предстоит длительная борьба. Борьба на всю жизнь.

6 И был (Господь в пустыне) со зверями; и ангелы служили Ему (Мк. 1,13).

Когда человек, пошедший к Богу, останется в пустыне жизни, на него набрасываются звери. Звери — это страсти человека. Они кругом обступают душу и грозят ей. Разве они не кровожадные звери? И разве не терзания они приносят христианской душе? — Мужайся, борись... Так должно быть.

А затем: ты не один! "Ангелы служили Ему". Вот твоя невидимая охрана. Божия рука теперь сопутствует тебе, и ограждение твое крепко. Только не изменяй Богу!

7 Проходя же близ моря Галилейского, увидел Симона и Андрея, брата его, закидывающих сети в море, ибо они были рыболовы. И сказал им Иисус: идите за Мною, и Я сделаю, что вы будете ловцами человеков (Мк. 1,16-17).

Люди живут у моря жизни, и все они — рыболовы. Они кидают в море жизни сети души и ловят ими ценное или сор жизни.

Пойди к Начальнику лова — Богу — и через Него закидывай сети... И прежде всего поймаешь свою душу, а то ведь она на стороне, на глубоком "сорном дне".

8 И они (Симон и Андрей) тотчас, оставив свои сети, последовали за Ним (Мк. 1,18). Он увидел Иакова Зеведеева и Иоанна, брата его, также в лодке починивающих сети; и тотчас призвал их. И они, оставив отца своего... последовали за Ним (Мк. 1,19-20).

Люди — ловцы и закидывают сети души, а сети дырявые и их пытаются починить. И всех зовет Господь... Как чутко откликнулись чистые души призванных апостолов: "они тотчас" пошли; пошли, оставивши все: имущество (сети)... да что имущество? — они пошли, оставивши отца своего.

Пример нерадивой душе!

Сколько зовов пройдет через нее. А она тупа, глуха, безчувственна... Господь же зовет и зовет. Гибель души приходит по ее нерадению.

9 В синагоге их был человек, одержимый духом нечистым, и вскричал (когда Господь вошел в синагогу): оставь! что Тебе до нас, Иисус Назарянин? Ты пришел погубить нас... Иисус запретил ему, говоря: замолчи и выйди из него. Тогда дух нечистый, сотрясши его и вскричав громким голосом, вышел из него (Мк. 1,23-26).

Здесь образ столкновения мира Христа и мира земли. Мир земли не выносит мира Божия, и в душе, начавшей борьбу за добро, он ожесточенно выталкивает добро: "Оставь меня, это мне не годится... Это не для меня". И в первых схватках добра со злом, когда в душе, поддерживаемой Божией силой, начинает поборать мир добра, зло оставляет насиженное гнездо, всячески потрясая душу. Запомни.

Такая же нетерпимость мира земли давит на христианскую душу и со стороны, со вне, когда душа соприкасается с миром земли.

10 Пришли (Христос с учениками) в дом Симона... Теща же Симонова лежала в горячке; и тотчас говорят Ему о ней. Подойдя, Он поднял ее, взяв ее за руку; и горячка тотчас оставила ее, и она стала служить им (Мк. 1,29-31).

Теща Симона, лежащая в горячке, — образ человека в миру. Каждую душу в миру трясет сатана, как в горячке. "Се сатана просит, дабы сеял вас, как пшеницу". Как трясется высеваемое зерно, так дьявол трясет человеческие души.

Надо, чтобы Господь взял душу как бы за руку, и тогда "она стала служить Ему". В душе есть обращенность к Господу, есть желание работать Ему, а сил нет... мир теряет душу, и усилия души безплодны. Ищи Божию руку, и тогда встанешь от болезни мира и станешь служить Христу.

11 При наступлении же вечера, когда заходило солнце, приносили к Нему всех больных (Мк. 1,32).

Зачем же люди идут ко Христу при наступлении вечера, когда уже заходит солнце их жизни и чувствуют они холод надвигающейся ночи? Зачем они откладывают путь ко Христу до времени, когда они уже безсильны идти, как безсильные и израненные? Зачем?

12 (Господь) не позволял бесам говорить, что они знают, что Он Христос (Мк. 1,34).

Конечно, бесы знают, где Христос, где Божие, где добро, где зло. Они намеренно держат человека в слепоте, в потемках, чтобы не заблестел для человека Божий Свет истины. А по слепоте человека держится его рабство дьяволу.

13 А утром, встав весьма рано, вышел (Господь) и удалился в пустынное место, и там молился (Мк. 1,35).

Образец для тебя, душа! Бодрствуй, заключись в себя, молись, молись без конца. Если молитва была нужна безгрешному Божиему Сыну, то как же ты самонадеянно хочешь держаться в жизни без опоры на небо, на своего Небесного Отца? Ясно, что терпишь раны и падаешь часто.

14 Приходит к Нему (Христу) прокаженный и... говорит Ему: если хочешь, можешь меня очистить. Иисус, умилосердившись над ним ...сказал ему: хочу, очистись... и он стал чист. И (Господь), посмотрев на него строго, тотчас отослал его (Мк. 1,40-43).

Так в земной жизни. Приходит (ко Христу) человек, весь покрытый проказою грехов, а самонадеянность человека велика! Он все еще думает о себе, своих силах, силах мира... К Богу он обращает вопрос не то самомнения, не то экзамена: "Ведь Ты же существуешь, Господь. И Ты милосерд. Что же Ты мне не поможешь?" А Господь все прощает и терпеливо ждет исправления, и подает Свою милость и по такой полувере.

"Я-то для всякого хочу, чтобы он был чист". Господь только строго посмотрит на такую больную душу, зная, что Его милость и на этот раз не обратит ее, и она не послушает Божия зова, и пойдет снова брести по своему грешному пути, как не послушал Господа исцеленный прокаженный.

15 И пришли к Нему (Христу) с расслабленным... и, прокопавши ее (кровлю дома), спустили постель... Иисус, видя веру их... (совершает чудо) (Мк.2,3-5).

Первое условие благодетельного вмешательства Божией силы в человеческую жизнь — наличие веры в среде, на которую простирается Божие вмешательство. Есть вера для достойного и целесообразного восприятия Божией силы — Господь совершает чудо, нет веры — нет чуда.

Так происходит не по недостатку Божия всемогущества, а потому, что Божия сила не действует механически. А ведь если человек не имеет веры и, значит, не может воспринять Божией силы, то ее действие будет или механическим и как бы насилующим свободную волю человека, или же оно будет безцельное и как бы растворится в пространстве. То и другое совсем недостойно Божией силы как Высшей разумной стихии. Потому и сказано:

"Не мечите бисера", и другой раз: "Он (Господь) не сотворил (не мог сотворить) там чудо за неверие их (окружающих)".

16 Иисус... говорит расслабленному: чадо! прощаются тебе грехи твои... тебе говорю: встань, возьми постель твою и иди в дом твой (Мк.2,5,11).

Вот где причина физического расслабления — грехи! Вот где простой и вернейший диагноз физического вырождения людей — грехи! И совершенно понятно, потому что грех всегда есть прежде всего нарушение нормы, извращение природы, и потому ведет за собой расстройство — болезнь.

17 Проходя, увидел Он (Христос) Левия Алфеева, сидящего у сбора пошлин, и говорит ему: следуй за Мною. И он, встав, последовал за Ним (Мк. 2,14).

Как просто, как решительно! Грешник мытарь Левий едва лишь услышал призыв Христа, бросает без раздумья все, чем он жил, бросает обезпеченное положение и уходит за Господом, как добровольный нищий. И какая решительность! "Левий встал и пошел"...

А теперь наши души, грешнейшие грешнейших, будучи призываемы, торгуются: "Да как я устроюсь, как я буду жить... да что я получу?" И, давши слово идти за Господом, уподобляются сыну, который ответил Отцу, пославшему его на работу: "Иду, Господи", а сам не пошел (Мф. 21,28-30).

18 Не здоровые имеют нужду во враче, но больные; Я пришел призвать не праведников, но грешников к покаянию (Мк. 2,17).

Здесь безпредельность Господнего зова! Нет болезни, нет раны, нет язвы, нет греха, которые бы выключали грешников из этого зова! Неисцельных больных бросают врачи... От отъявленных злодеев отворачиваются люди... А Христос зовет всех: "Ведь для вас Я пришел, идите".

19 Но придут дни, когда отнимется у них жених (Христос), и тогда будут поститься в те дни (Мк. 2,20).

Да, когда отнимается от души Бог, тогда наступает мрак, траур и слезы. Тогда должен начаться подвиг без конца, пост без счета чисел и дней, чтобы вернуть душе Бога.

20 Никто к ветхой одежде не приставляет заплаты из небеленой ткани: иначе вновь пришитое отдерет от старого, и дыра будет еще хуже. Никто не вливает вина молодого в мехи ветхие: иначе молодое вино прорвет мехи (Мк. 2,21-22).

Когда будешь рассматривать рваную одежду своей души и будет тебе стыдно и захочешь ее обновить, не рядись в яркие лоскутья заплат. Брось пеструю, крикливую ветошь и лучше оденься в одежду простую, но новую. В духовной жизни нельзя начинать постройки нового с подлаживания к старому.

"Новое" — Божие — несоединимо с "ветхим" — человеческим. Новому вину Божией силы и тесно и неуютно в старых мехах. Да оно и порвет негодную оболочку старого... И будет и крушение, и затяжная болезнь. Нет, решительней, без саможаления кидай ветхую рвань и облекайся в одежду света. Трудно? Помощник Бог. Он — Совершитель жизни.

21 И сказал (Господь) им (ученикам): суббота для человека (Мк. 2,27).

Не ставьте человеческих обычаев выше Божиих требований. Человеческий обычай зовет в сторону от храма, к семейной и домашней жизни, он идет вразрез с Божиим законом. Откиньте его деспотизм... Пусть обычай подчинится человеку ради Бога, а не господствует над человеком, отдаляя его от Христа.

22 Имевшие язвы бросались к Нему (Христу), чтобы коснуться Его (Мк. 3,10).

Ко Христу надо "бросаться", и Его надо "коснуться"... И тогда будешь здоров и язвы зарубцуются. А ходить около Христа холодным умом и приближать Его к себе вялым чувством — тщетное дело. Вот почему и отходят такими, какими подошли!

23 Потом взошел (Господь) на гору и позвал к Себе, кого Сам хотел; и пришли к Нему. И поставил из них двенадцать (Мк. 3,13-14).

Не нанизывай подвигов, не кидайся в служения ради Бога... Господь Сам зовет нужных Ему рабов на вечное служение веры и любви. В служении будь тем, кто ты есть, на что ты уже призван. Имей чуткую совесть и слушай ее зова, когда Господь внушит новый долг служения и подвига... Всегда проверяй свои мысли опытным советом раба Господа!

24 Как может сатана изгонять сатану? (Мк. 3,23).

Как ты можешь в хорошем деле опираться на плохое? Как ты можешь, борясь в себе с какой-либо скверной, заласкивать в себе же другую неправду? Разве эта последняя неправда, будучи укрепляемой, позволит тебе выгнать сродное себе? Разве сатана (зло) выгонит сатану (другое зло)?

25 Никто, войдя в дом сильного, не может расхитить вещей его, если прежде не свяжет сильного, и тогда расхитит дом его (Мк. 3,27).

Так и в доме души. Если поселился в нем твой сильный враг и привел туда своих друзей и наставил своих вещей, и ты уже перестал быть хозяином своих желаний и поступков, а стал рабом своего угнетателя, то ты можешь восстановить свои права, лишь ворвавшись в логовище своего угнетателя, связавши и выкинувши его. И, ворвавшись, хватай главного врага...

Не ходи с опаской вокруг главного зла души, не зная и боясь, как приступиться к нему, не отсекай мелкое, щадя большое, тем более не входи в компромисс с главным мучителем, а облекись во "вся оружия Божия", призови Божественную помощь и мужественно выступай на брань.

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

26 Истинно говорю вам: будут прощены сынам человеческим все грехи и хуления, какими бы ни хулили; но кто будет хулить Духа Святаго, тому не будет прощения вовек (Мк. 3,28-29).

Почему так? Разве Божие милосердие не всемогуще простить все? Святой Дух есть Божественная Сила, совершающая спасение человека. Значит, похуление Святого Духа есть отвержение спасения. Как же может быть спасен человек, отвергающий средства спасения? А потому непризнание и неприятие благодатных даров Святого Духа есть непрощаемый грех.

27 Кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, и матерь (Мк. 3,35).

Может ли быть ласка выше и обаятельней?! Если ты исполняешь волю Отца Небесного, то ты в Отце Небесном делаешься братом Его Сына и, значит, делаешься сыном Божиим по благодати.

Господи! Как человеку понести это? Твое Божественное слово захватывает дух... Оно ведет человека на несказанную высоту. Но в этой высоте и ответственная крутизна! "Невозможное для человека возможно для Бога".

28 Вот, вышел сеятель сеять (Мк. 4,3).

Семя есть слово Божие (Лк. 8,11), а сеятель — Господь. Он вышел в мир сеять семена Своего Божественного слова, семена жизни, сеет до сих пор и будет сеять до скончания века.

Так незримый Господь ходит и ныне по вселенной. Он ходит по дорогам и распутьям, по городам и селениям и по домам и бездомьям. Дни и ночи ходит Он, спасая человеческие души. И каждому человеку на тропе его жизни встречается Господь и каждого обвеет Своим дыханием... Сладкий миг. И вместе — о какой это страшный момент! Неужели не откликнется душа? Неужели не повернется к Божественному призыву? Неужели она лишь на миг всколыхнется и разойдется со Христом, и опять поскользит по зыбкому распутью?

Веяние Божия зова слышится в голосе совести, в призывах Церкви, в обстоятельствах жизни. Бывают и особые призывы Божии, как явные встречи с Христом. Душе надо откликнуться, надо схватить этот славный миг и отдаться милующему Богу.

Какие условия отклика?

29 И, когда сеял (сеятель), случилось, что иное упало при дороге, и налетели птицы и поклевали то... Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их (Мк. 4,4,15).

Вот первое условие отклика: не держи душу при дороге, где ходят враги, где топчутся ноги тысяч людей, где дует ветер, где наметается мусор. Дорога эта — "внешнее" жизни. Это — распутье земли. Ведь нашим господином является зло, дьявол... А за ним и с ним все дети зла: и разнообразные силы торжества греха (грубость, жестокость, насилие, развращенность и прочее, прочее без конца), и рассеянность сменяющихся жизненных влияний. Как в таких условиях Божие семя может дать рост?

Вот Божией волей семя попало в душу, и тяжелые ступни торжествующего зла потоптали его (семя "было потоптано" — Лк. 8,5), а птицы — рассеянность — поклевали его, и опять душа осталась пустой, ветер дороги бьет ее и холодно ей и неуютно... Не держи душу при дороге! Держи ее за оградой, которою оградил ее Отец Небесный.

30 Иное (семя) упало на каменистое место, где немного было земли, и скоро взошло... когда же взошло солнце, увяло, и, как не имело корня, засохло (потому что не имело влаги — Лк. 8,6). Посеянное на каменистом месте означает тех, которые... не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются (Мк. 4,5-6, 16-17), ... временем веруют, а во время искушения отпадают (Лк. 8,13).

Вот и второе условие: позаботься о плодоносности почвы для сада твоей души... позаботься, чтоб был в ней чернозем (земля) — эта среда, насыщенная силою для добрых произрастаний. Скапливай в душе такую силу! Она — результат доброй мысли и доброго дела. Так пусть осадки их будут глубже в твоей душе. Когда отслоение добра ничтожно, тогда Божиему семени не за что в душе и зацепиться и не на чем укрепиться. Тогда растет Божие семя хилым и безжизненным, почти не имея корней в душе.

Потому, когда приходит искушение, скорбь (а они неизбежны), увядает чахлый росток и гибнет... Нет для него основы, закрепы в душе, и нет у него сильного корня, и зной жизни ("взошло солнце"), тягота жизненных испытаний губят слабый побег добра. И нет для него поддерживающей влаги! Влага — это роса Божией благодатной помогающей силы. Конечно, из камня не появится влага... Роса благодати обильна там, где почва насыщена влагою добрых дел.

Итак, борись с каменистостью, безплодностью души. Для ростков добра крепи в себе землю добрых дел! И роса благодати снизойдет на ниву души... И будут крепки побеги доброго сева, и нива заколосится полноценным зерном.

31 Иное (семя) упало в терние, и терние выросло, и заглушило семя, и оно не дало плода... Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания (и наслаждения житейские — Лк. 8,14), входя в них, заглушают слово, и оно бывает без плода (Мк. 4,7,18,19).

Третье условие доброго роста Божиего семени — не давай усиливаться в своей душе сорнякам. Сорняки неизбежны. Человек живет в мире зла, и сам он немощен и склонен к греху. Плевелы не уничтожены Господом, а оставлены расти до жатвы (Мф. 13,30). Значит, сорняки будут. Это — "заботы века сего, обольщения богатством, наслаждения житейские". И если дать им волю, они заглушат все доброе... Разве ты не знаешь, как быстро растет дурная трава и как она размножается и забивает доброе семя?

Вот не нужно давать волю тернию души, которое обовьет и заглушит душу, и ей ничего не даст, и доброе не пустит к себе. Когда терние заполнит душу и опустошит ее от добра, тогда и смерть души.

Останется пустота... одна пустота, безсмысленность целей, никчемность усилий и в результате... разбитая жизнь. Господство сорняка... и нечем жить, и нечем дышать!

32 И иное упало на добрую землю и дало плод... А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод (Мк. 4,8,20). Посеянное же на доброй земле означает слышащего слово и разумеющего, который и бывает плодоносен (Мф. 13,23). А упавшее на добрую землю, это те, которые, услышав слово, хранят его в добром и чистом сердце и приносят плод в терпении (Лк. 8,15).

Здесь Господь указывает основные и положительные условия произрастания Божия семени. Среди них первое — добрая земля. Хорошая земля имеет в себе силы произращать посаженное в ней. И в душе, готовящейся стать доброй нивой для Божиих глаголов, нужна среда, имеющая силы принять и вырастить добро. Доброе усваивается добрым. Значит, это должна быть среда, насыщенная силою добра. Лишь она способна вырастить добро.

Второе условие Господь указывает в принятии и разумении Божия слова. Душе недостаточно слышать Божий зов. Надо с заботливой внимательностью ввести в душу ("принять". — Мк.). Надо отдать этому делу всю человеческую способность восприятия истины, всю способность человеческого разумения истины, чтобы Божие слово входило в душу как единый истинный свет и как единая истинная жизнь. Такое проникновение души в Божие слово святой евангелист может обозначить термином "разумение". Плодоносен бывает слышащий слово и разумеющий (Мф. 13,23).

Господом указывается и третье условие доброго произрастания семени — "хранение Божия слова".

Как земледелец, бросив семя в добрую землю, оберегает пашню от засорения, от затаптывания скотом и потрав, так и возделыватель души должен охранять ниву души от засорения плевелами зла, от затаптывания дурными наслоениями и от всяких потрав диавола. Как постоянно бодрствующий глаз земледельца, человек должен поставить на ниве души неусыпного стража — чистую совесть, чистое сердце.

Чистое сердце, как ограда души, пусть не допускает засоряться душевной ниве, и тогда Божие семя растет правильно. "Те, которые... хранят его (слово) в добром и чистом сердце... приносят плод" (Лк. 8,15). Но Господь и это условие не считает последним. После многого труда над обработкой земли души, чтобы была она доброй, после заделки семени ("принятия слова"), после бодрственного оберегания нивы чистым сердцем надо проявить и еще одно свойство — терпение.

Земледелец кладет много труда, бросает семя и долго, долго ждет всходов и плодов.

Так тем более не ожидай на душевной ниве скороспелости семени истины и добра; семя жизни взращивается в терпении, в бденьях, в потах, во многих, многих днях, месяцах, годах, в великой терпеливости.

Так говорит Господь: "Приносят плод в терпении" (Лк. 8,15). Таков путь отклика на Божий зов к доброму созреванию о Христе. Встань на него со Христом и, поддерживаемый Его милующей рукой, пойдешь.

33 Плод... взошел и вырос, и принесло иное (семя) тридцать, иное шестьдесят, и иное сто (Мк. 4,8).

Не подумай, что несправедлив, лицеприятен Господь и одному дает лучшее семя, другому худшее. Божие семя взращивается несчетно. Дело в тебе, в твоей душе... Насколько она подготовлена и способна принять и взрастить Божие семя, настолько она и плодоприносит. Отсюда и разница: одна душа плодоприносит тридцать, другая — шестьдесят, а третья и стократ.

34 И сказал им (ученикам): вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем, внешним, все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи (Мк. 4,11-12).

Вот слово большой радости, а вместе и трепета! В отношении ко Христу одни люди — слушатели. Послушали и ушли... Другие — ученики и последователи. Эти остались, чтобы наполниться словом Господним и следовать слову. Первые — "внешние", вторые, очевидно, "свои". Первые смотрят и не видят, слышат, а не разумеют. Вторые проникают в невидимое, и им открыты тайны Царствия Божия.

Вникай, вникай! У настоящих учеников открыты глаза, и они видят тайны Божия Царства. Они, зрячие, знают, куда идут, и знают, что только один путь... Они, счастливые, бегут во свете к одной своей цели, потому что в сердце у них открытая им тайна. Она влечет их!

Господи! Как же блаженны видящие! Как счастливы ходящие во свете! Им открыты Твои тайны, и Твое Царство влечет их. И как жалки невидящие! Они бродят в потемках... И нудно ползут своими земными путями, "да не обратятся и прощены будут грехи их".

Так и есть в жизни!

Один человек и в Бога верит, и в церковь ходит, а нет в нем жизни, и видно, что еще нет у него правды в пути. У него все заслоняет своя маленькая жизнь и свои заботы. Они впереди, а Христос к случаю, когда понадобится. И вот, такой человек топчется и ползет... И, конечно, ничего он не видит. Жизни своей не видит... Хотя он слушает слово жизни, но заткнуты у него уши и ничего не доходит до его души. И он по-прежнему, без пользы и радости для себя, топчется вокруг Христа и около стен церковных, и нудно тянется его жизнь. Это — "внешний".

Другой, посмотришь, загорелся... Поистине, как сказал Господь, как будто у человека открылись глаза. Да, воистину открываются у человека глаза, потому что он начинает видеть одну цель жизни, видит один путь, легко выбирает нужное в жизни, откидывает ненужное, и с душевным спокойствием, Богу содействующу, твердо, во свете и радости он пойдет по своей дороге.

Тогда же ему открываются "Божии тайны". Ведь он же идет к Божию Царству! И чем он ближе к своей цели, тем она доступней, ясней, видней.

35 И сказал им (Христос ученикам): для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике? (Мк. 4,21).

Пошли ко Христу — значит зажгли свечу. "Я свет миру" (Ин. 9,5), и от этого единственного Света мы зажгли огонь в своей душе. Зажгли затем, чтобы во свете идти за Светом.

Зачем же мы глушим свой светильник? Зажжем — погасим, зажжем — погасим. Как неразумные дети. И сами знаем, что это плохая игра! Ведь мы страдаем и мучаемся, оставаясь во тьме.

Кто же, зажегши лампу, спрячет ее в сосуд? Или поставит ее под кровать? Всякий ставит ее на подставке. И ты подвесь лампу души — Божий Свет — в высоту, чтобы не грязнилась она, чтобы свет ее освещал все пути сердца и было внутри тебя неугасимо светло, и чисто, и уютно.

И помни: пошел за Христом — значит зажег свечу. Закрывать ее — совершать безсмыслицу вроде той, как прятать зажженную лампу в шкафу, а самому сидеть в темной комнате.

Не закрывай же и не закрывайся от Божия Света!

36 Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу (Мк. 4,22).

Если ты сознательно или безсознательно заглушаешь (гасишь) зажегшийся в твоей душе Божий Свет и думаешь, что временно можно и без него прожить, что быть всегда под таким светом как будто тяжело и напряженно, то ты глубоко неправ.

Если ты укрываешь в своей душе глубокий тайник любимых желаний, укоренившихся привычек и думаешь, что можно временно и поберечь этот тайничок и не сразу же обнажать его, то ты глубоко неправ. Как в человеческих делах на дневном свете открывается все старательно скрытое, как выходят наружу и делаются всем известны дела, совершенные очень потаенно, так тем более ничего не возможно укрыть от Божьего Света. Он пронизывает все тайники и просветит все извилины души. И чтобы тебе в свое время не стало очень, очень стыдно пред Господом, пред другими, да и пред собой, что ты укрыл в своей душе приласканную гниль, уж лучше обнажи все разом.

И с Божиим Светом поступи так: повесь его повыше в душе. Пусть осветит все закоулки, чтоб обнажилась вся неубранность и засоренность души. Будь безжалостен к себе. Это выгодней. Скорее во свете приберешься. Да не туши свет и по временам. Уж какая приборка во тьме! Только размажешь грязь, разнесешь сор по углам, перетряхнешь его с места на место...

Это мы и делаем, когда ступаем во свете шаг вперед и потом в потемках два шага назад.

А душа томится и болит от пустоты и неудовлетворенности.

37 И сказал им (Христос ученикам): замечайте, что слышите: какою мерою мерите, такою отмерено будет вам и прибавлено будет вам, слушающим. Ибо кто имеет, тому дано будет, а кто не имеет, у того отнимется и то, что имеет (Мк. 4,24-25).

Вопиющая несправедливость! Отнимается последнее у нуждающегося... Дается тому, кто и без того уже имеет.

Не волнуй кровь! Здесь мудрость. Не напрасно предупредил Христос: "Замечайте, что слышите".

Здесь незыблемый закон духа. Дух Господень есть жизнь и свет (Ин.). Жизнь от Божия Духа есть движение, рост. И свет брызжет свои лучи всюду. Так и бывает в духовной жизни.

Если семя Божие попало в твою душу и ты не глушишь его, то оно будет наслаиваться, как снежный ком, и заполнит всю душу. Чем сильнее ком света в душе, тем стремительнее он все подчиняет себе и все растет и растет, и проникает, и захватывает все поры души и стороны жизни.

В таком состоянии как будто раскрывается душа и делается, как губка. Как губка, берет в себя влажность атмосферы и сама ширится и растет, так и душа, вкусившая Божией жизни и Божия Света, без насыщения улавливает все невидимо разлитое Божие и ширится, и выходит, и поднимается сама. Конечно, в таком состоянии душе в обилии дается Божие не потому, что Бог несправедлив к другим, а потому, что эта душа становится способной воспринять Божие. И ей больше открывается Божиих тайн и подается Божией силы, потому что она больше усваивает Божию обращенность к людям и силу.

Получается закон: больше имеешь — больше получаешь. Вот почему "кто имеет, тому дано будет". И по той же причине "какою мерою мерите, такой и вам будет отмерено"!

Меришь жизнью и светом — получаешь жизнью и светом. Меришь богато — получаешь богато... Нет, не так: получаешь богаче, получаешь несчетно, потому что "не мерою дает Бог Духа" (Ин. 3,34). Потому и добавляет Христос: "И прибавлено будет вам, слушающим".

Если ты слушающий и слышащий, то, значит, у тебя открыты уши, значит, ты не "внешний", а "свой", и тебе открываются Божии тайны (Мк. 4,11), и в них — свет и жизнь.

И, конечно, они даются не человеческою мерою. Словом "мера" по-человечески определяется твоя способность восприятия Духа и жизни, а Господь дает без цены и счета. Сравнительно с тем, что ты имеешь, Господь дает от Своего могущества обильно и преизобильно. Это и выражено по человеческому счету словами: "И прибавлено будет вам, слушающим".

А как же с неимущим?

Проследи Господню мысль и тебе будет ясно. Как в отношении имущего Господь вовсе не несправедлив, а все дело в способности человеческой души к духовному росту, так же точно и в отношении неимущего. Господь пришел спасти погибающего и можно ли приписать Господу, что Он отнимает последнее у слабого?

Господь обильно расточает свет и жизнь. Кто крепко укоренил в себе первые зачатки Божия Света и жизни, тот схватывает Божии лучи света и силы и усвояет их, и растет под Господним воздействием. А кто духовно хил и не заботится о зачатках Божия, как фундамента души, тот, если и схватывает семена жизни, то они, не находя доброй почвы в душе человека и не имея корней, скоро чахнут и гибнут, как будто их не было. Вспомни притчу о сеятеле.

И выходит, что у неимущего и отнимать-то нечего. Да и имел ли он что-нибудь? Ведь недаром он называется "неимущим".

Хороша здесь славянская редакция текста; она читается так: у неимущего отнимается то, "еже мнится имети", т.е. отнимается то, что он думает, что имеет, в действительности же он ничего не имеет и отнимать у него нечего. Значит, Господне слово "отнимется" означает "исчезает", "безследно пропадает", "рассеивается, как дым" то, что человек считал своим духовным богатством.

Не изумляйся! "Мнится имети" бывает, и часто бывает. Так могут быть обозначены все те душевные состояния, которые святой апостол Павел называет "образом благочестия", т.е. видимостью благочестия без его внутренней силы (2 Тим. 3,5).

38 И сказал (Христос): Царствие Божие подобно тому, как если человек бросит семя в землю, и спит, и встает ночью и днем; и как семя всходит и растет, не знает он, ибо земля сама собою производит сперва зелень, потом колос, потом полное зерно в колосе (Мк. 4,26-28).

"Царствие Божие внутрь вас есть" (Лк. 17,21). А если ты в благоговейной вере захотел бы проникнуть в тайну открытия в душе Божия Царства, то Господь отвечает тебе приведенными словами. Господь говорит, что в постижении Царства Божия невозможно желать чувственной видимости, что если в земных, видимых вещах человеческому уму открыт лишь внешний процесс физического явления и закрыта от него внутренняя сущность наблюдаемого, то как же может быть осязаемо сокровеннейшее явление чистой духовности?

Вот, когда растет семя, ты знаешь все о химических соединениях, содействующих росту, а как идет самое формирование тканей, как эта творческая сила, заложенная в семени, через долгий и сложный процесс образовывает новую жизнь, это скрыто в природе. Так же сокровенно открытие Божией силы в душе человека. Здесь действуют Господь и человек. Господь творческой силой Животворящего Духа творит обновленную природу человека от стихии Божия Царства. А как исподволь растет семя новой жизни, как идут побеги от Божией силы, как постепенно наливается колос души, это остается сокрытым.

Нарождение Царства принимай как факт. Он есть. А сам с величайшей заботливостью соблюдай, что требуется от тебя самого как соучастника этой сокровенной тайны.

Господь указывает, что, по аналогии с земледельцем, сеющим семя, от человека требуется неусыпающая бдительность к своей душе и к открытию в ней Божией силы.

Как земледелец, бросив семя, находится в постоянной заботе о нем: хорошо ли закрыто семя землей, достаточно ли влаги, не топчется ли пашня скотом, как земледелец в постоянной заботе пойдет на пашню днем, побезпокоится и ночью, проснется и поглядит, и постережет, так и ты в стяжании Божией силы будь без устали бодр. И ты, лелея в душе Божие семя, никогда не позабудь о нем... Храни бережно!

Позаботься о нем днем... Побереги его ночью. Хороша ли земля в душе, достаточно ли влаги добрых дел, не прокрались ли враги, не топчут ли. Смотри же, бодрствуй неустанно. Береги днем, встань, охрани душу ночью. Как безсмертный сторож души, поставленный от Бога, как соучастник Божией тайны, стой без устали, храни поле, когда Господь возделывает его. Будь достоин Призвавшего и Доверившего тебе охрану Божия дела! А в остальном отдайся великому Создателю и Совершителю — Богу.

Ты настороже — Он творит.

И колос души зреет и наливается от Божией силы. Открывается Царство благодати! А Совершитель новой жизни — Господь.

39 Когда же созреет плод, немедленно посылает серп, потому что настала жатва (Мк. 4,29).

"Серп" посылается немедленно по созревании плода. Значит, покуда идет рост, идет и человеческая жизнь. Отсюда выводы (и запомни их).

Первый: что твое возделывание души должно идти всю жизнь. Потому не уставай, трудись, совершенствуй душу, без устали беги к Зовущему! Если живешь, значит мера твоего духовного возраста еще не исполнилась.

Второй: если Господь берет к Себе добрую христианскую душу, то, значит, эта душа пришла в ту меру совершенства, каковую она способна вместить. Исполнение этой меры может быть и в старом возрасте, и в зрелом, и в молодом. А что способна вместить душа, ведомо только Господу. Вот почему Его суд о конце жизни человека только праведен.

И третий вывод: если Господь пресекает дурную жизнь, то это значит, что прошли года Божия ожидания плода от души, что безнадежно безплодна смоковница и секира опускается на корень ее. "Вот, я третий год прихожу искать плода... и не нахожу; сруби ее (смоковницу)... господин! оставь ее и на этот год... не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее" (Лк. 13,7-9),

И в другом месте: "Уже и секира (топор) при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь" (Мф. 3,10).

Как в жизни отдельного человека серп посылается, когда кончается его духовный рост и исполняется мера его духовного роста, так и в жизни вселенной жатва наступит, когда человечество исчерпает свои духовные силы ("Сын Человеческий, придя, найдет ли веру на земле?" — Лк. 18,8) и избранные определятся для наполнения Царства Славы. "Доколе, Владыка Святый и Истинный, не судишь и не мстишь живущим на земле?.. — спрашивают святые Господа — ... и сказано им, чтобы они успокоились еще на малое время, пока... братья их, которые (еще на земле)... дополнят число" (Откр. 6,10-11).

40 И сказал (Христос): чему уподобим Царствие Божие?.. Оно — как зерно горчичное, которое, когда сеется в землю, есть меньше всех семян на земле; а когда посеяно, всходит и становится больше всех злаков, и пускает большие ветви, так что под тенью его могут укрываться птицы небесные (Мк. 4,30-32)

Зародыш Божия Царства в душе человека всегда ничтожен, совсем ничтожен, мал, как горчичное семя. Это потому, что душа в миру обуревается стихией мира, отличной от стихии Божией, и вся она заполнена мирскими вещами, а Божие семя в ней теряется, и оно мало и ничтожно, как горчичное зерно. А когда это малое семя тобою будет укреплено, и ты станешь на сторожбу его малого побега, и Господь Своей творческой силой будет творить в тебе обновленного человека, тогда малое семя пойдет в бурный рост, и быстро, быстро раскинет ветви и будет глушить сорные травы, и захватит все пространство, весь мир души.

И вот, когда душа заполнится обильными и сочными ветвями Божией благодати, на нее ложится тень рая. Зной страстей уже не сушит добра. В животворящей прохладе благодати задерживается и зреет все небесное, духовное, как птицы небесные охотно укрываются в тени древесных ветвей.

41 Проповедовал (Господь) им (ученикам) слово, сколько они могли слышать (Мк. 4,33).

Уразуменье Божия слова дается по мере твоей внутренней способности воспринять это слово, а потому молись с пророком: "Открой очи мои (глаза моей души), и увижу чудеса (уразумею всю чудесную глубину) закона Твоего" (Пс. 118,18).

42 Ученикам наедине (Господь) изъяснял всё (Мк. 4,34).

И тебе Господь откроет Свои тайны "наедине", когда ты душой уйдешь от шума мира, вырвешь душу из обволакивания земными делами, убежишь от поверхностной, легкомысленной толпы, убежишь от расслабляющего влияния человеческого порока и похоти и оборвешь путы, связывающие твои ноги.

Вот когда ты придешь к Нему "наедине", придешь с чистой, свободной, несвязанной душой, оставив все сзади себя, тогда Господь и будет открываться тебе в уединенной глубокой молитве, в проникновенном чтении Писания, в святом размышлении о Божиих путях.

43 Вечером того дня сказал (Господь) им (ученикам): переправимся на ту сторону (Галилейского моря) (Мк. 4,35).

Хорошо по вечерам уходить по ту сторону моря жизни. Уходить от колеблющихся волн и опасностей моря, чтобы под ногами не было бездны. Хорошо в тишине стать на твердой земле Господнего закона. Там встретить Христа. Он переправился туда с учениками.

44 И они (ученики)... взяли Его (Христа) с собою, как Он был в лодке... И поднялась великая буря; волны били в лодку, так что она уже наполнялась водою. А Он спал на корме на возглавии. Его будят и говорят Ему: Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем? И, встав, Он запретил ветру... И ветер утих, и сделалась великая тишина. И сказал им: что вы так боязливы? как у вас нет веры? (Мк. 4,36-40).

На море обычно волненье. На море бывают и бури. На море случается и "великая буря". И, конечно, волны бьют в лодки! И когда по морю жизни плывет лодка человека, ей неминуемо подвергаться волненью, и для нее неустранимы бури, а случается ей переживать и "великую бурю".

Тогда волны всяких напастей, бед, искушений, греха бьют без пощады человеческую душу, проникают внутрь, портят скопленное добро, лежащее в глубине души, захлестывают, поднимаются выше и выше, и ладья души в этой борьбе и сдает, и садится глубже, как бы опускаясь в пучину. Сему надлежит быть.

Твоя жизнь — плывущая лодка, а кругом волнующееся море. Потому будь готов! В свое нелегкое плаванье христианин идет со Христом: "они взяли Его". И Он занял место на корме. Ведь Он же рулевой. Он — кормчий жизни. Но в жизненной безпечности человек всегда забывает о Начальнике жизни и забывает, что плывет он над бездной. Человек сам правит жизнью. Ведь он же все понимает, и свою-то пользу он не упустит.

Выходит, что Христос лишь присутствует при жизни человека, но не играет роли. Он не активен; Он не допускается управлять жизнью; Он как бы в бездействии. Святой евангелист образно выражает эту мысль словами: "а Он спал на корме".

А вот когда разразится с человеком несчастье; когда захлестывают искушенья и человек видит свое безсилие, тогда он хватается за Бога и часто, часто обращает к Нему мольбу с оттенком упрека: "Учитель! неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?"

А вы не будьте безпечны! И в бодрствовании, когда плывете с Ним, всегда отдавайте Ему рулевое весло. Ведь Он же Кормчий! А то в духовной сонливости слабеет вера.., а в маловерии — растерянность, в растерянности — боязливость.

Когда же кормило жизни в Его всемогущей руке, не будь боязлив! Если Он и попускает быть буре, то все же никогда не даст потонуть верной ладье. И потом: если на тебя и обрушилась буря мира, то, когда ты осяжешь, что у руля жизни Он, твой надежный Кормчий, когда ты осяжешь, что Он пришел, стоит, правит, в душе у тебя воцарится такая тишина, что шум бури мира будет слышаться только разве как отдаленный глухой рокот непокорной и злой стихии.

В тебе же и около тебя будет умиротворенность, покой Божия присутствия.

45 Встретил Его (Христа) вышедший из гробов человек, одержимый нечистым духом, он имел жилище в гробах, и никто не мог его связать даже цепями, потому что многократно был он скован оковами и цепями, но разрывал цепи и разбивал оковы, и никто не в силах был укротить его; всегда, ночью и днем, в горах и гробах, кричал он и бился о камни (Мк. 5,2-5).

Здесь образ человека, находящегося в плену зла, в руках сатаны. Такой человек живет, как в гробах, потому что его жизнь есть путь смерти. На высотах самовлюбленности, на крутизнах гордости, на утесах эгоистической самости (...я сам лучше других, умнее других... кто авторитет для меня?), в ложбинах греха, в ущельях одной неправды, лжи, в пропастях смертных падений — вот тропинки его пути.

"Он жил в гробах"... Он живет в скалистых стремнинах... Там нет жизни: ни растения, ни зверя... Это путь смерти! На этом пути смерти человек уже не выносит ничего, что не подходит к этому пути, отрицает его и осуждает. Душа, порабощенная злом, как будто продалась своему хозяину и за совесть работает на него. Отбрасывается, коверкается, уничтожается все, что пытается выправить душу или только сдержит намек на другой мир, отличный от мира зла.

Все это вызывает бешеную ненависть, и человек, как безумный, рвет все связи жизни добра. Он рвет связи чести, совести, долга, рвет семейные связи и, наконец, добирается до Бога и хулит Его и рвет святые веленья, твердые как оковы, веленья Божия закона.

И кто может укротить его?

Его хозяин, которому он продался, — зло, диавол. И только он властен над ним, и только ему он работает.

Жалкое состояние, ужасное состояние!

Ты думаешь, что за рабство диаволу человек имеет счастье? Вот его счастье: "всегда, днем и ночью, он кричал и бился о камни".

Вечная тревога, вечное недовольство, вечная погоня за неуловимым "нужным для жизни". Безконечный круг недовольства, тупиков и какой-то нескончаемой пустоты кругом, при всех усилиях наполнить жизнь. И, конечно, крик пустоты... Крик без устали, ночью и днем, как печать отверженности. И окружающее очень скоро обращается в то, что оно есть, человек зла живет в горах. Понятно, что кругом его голые камни зла, и он бьется о камни, бьет ноги до крови, бьет руки... Камни давят грудь. Он весь в ранах кругом от пути смерти.

46 (Бесноватый) увидев же Иисуса издалека, прибежал и поклонился Ему (Мк. 5,6).

Удивительное дело! Бес — существо, отпадшее от Бога, — признает Бога и почитает Бога. Издалека он увидел Христа, прибежал поклониться Ему. Об этом же говорит святой апостол Иаков: "И бесы веруют и трепещут" (Иак. 2,19). А вот грешник иной раз делается как будто ожесточеннее самого сатаны, и бежит от Христа, и хулит, и ненавидит Его.

Но здесь есть и другая мысль о том, что как в диаволе, так и в человеке-грешнике, хотя бы в самой сокровенной глубине его души, все же есть сознание, что Свет и Добро существуют, что они выше зла и достойны познания.

47 И, вскричав громким голосом, (бесноватый) сказал: что Тебе до меня, Иисус, Сын Бога Всевышнего? заклинаю Тебя Богом, не мучь меня! Ибо Иисус сказал ему: выйди, дух нечистый, из сего человека (Мк. 5,7-8).

Новое свидетельство, что тьма не выносит Света и зло не выносит Добра. "Не мучь меня". Кто мучил его? Тьме невыносимо самое присутствие Света (ср. Мк. 1,23-24).

Так при соприкосновении с добром грешник впадает в раздраженное состояние ("вскричал громким голосом") и шлет вызовы добру: "что Тебе до меня!" Когда Свет начинает поборать тьму, когда добро, усиливаясь, хочет вытеснить зло, тогда душевный перелом проходит с большой болезненностью.

Дьявол с неохотой оставляет насиженное место. Для него болезненно сдавать позиции. "Не мучь меня". Он мучается и, уходя, мучает свою жертву. Помни это! А все-таки распорядитель души, пока она не закоснела от зла, — Господь. И, конечно, Он одним дыханьем уст выгонит сатану.

48 И много (бесы) просили Его (Христа), чтобы не высылал их вон из страны той. Паслось же там при горе большое стадо свиней. И просили Его все бесы, говоря: пошли нас в свиней, чтобы нам войти в них. Иисус тотчас позволил им. И нечистые духи, выйдя, вошли в свиней; и устремилось стадо с крутизны в море, а их было около двух тысяч; и потонули в море" (Мк. 5,10-13).

Бесы просили не высылать их из той страны. Зло, как живая стихия, группируется; сродное притягивается сродным. Группирующаяся стихия крепнет...

Создается могучая среда, которая властвует, поглощает окружающее. Так наслаивается стихия зла. Понятно, что агентам зла невыгодно расслоять среду. В своей стихии они сильнее, их гибельная работа идет легче и усиленнее. Вот почему бесы просят оставить их в той же среде. Так и бывает в человеческом обществе: зло, как зараза, ширится, оседает черными пятнами на человечестве и имеет тенденцию подчинить себе все окружающее.

Зло оседает в семьях... Бывают семьи лжи, семьи легкомыслия, семьи черствости, семьи гордости и пр. Зло захватывает совокупность семей (род), отпечатлевается на племени, бросает свою тень на целый народ. А то зло концентрируется по группам; люди обозначают группы названием "среда" и говорят: "Среда (т.е. окружающее общество) погубила".

Бывает, что зло концентрируется по районам. Бывают районы жестокости, черствости, замкнутости; бывают районы легкомыслия и разврата; бывают районы безшабашия, удали, всяких обид и т.д. Так как в этом мире зло не истребляется Господом поголовно, то Господь снисходит к очагам зла и терпит их. Вот почему Он разрешает бесам остаться в том же районе. И бесы удаляются в свиней.

Свиньи — образ порочного человечества. Значит, бесы уходят в свою среду, в большую, сложившуюся, укоренившуюся среду ("стадо большое"). Святой евангелист дважды подчеркивает, что это среда зла. Свиньи паслись "при горе". Горы, где жил и бесноватый, — это пути смерти и зла. И в другом месте: "свиньи бросаются с крутизны" самости и пороков. На ней бился и бесноватый. Это среда зла. Итак, бесы уходят в свою среду.

Но конец их один — гибель. Свиньи тонут в море. Конец пути смерти — одна гибель, духовная смерть.

49 И жители (Гадаринской страны) вышли посмотреть, что случилось (Мк. 5,14).

Вот образ человеческой толпы. Как она поверхностна, обывательски мелочна и вся во внешнем! И ничем, ничем, кажется, не разбудить ее от духовного сна.

По стране ходит Великий Учитель. Он совершает знамения, обличает неправды жизни, зовет к возрождению. Волны Его обличения уже стучат в людские души, Его знамения потрясают станы людских жилищ, а обыватель, сонливый, апатичный, вышел посмотреть, что случилось. Евангелист в коротком простом слове передает выразительную картину жизни: "Вышли посмотреть, что случилось". Эпическое спокойствие!

Ни волненья, ни стремленья разобраться в окружающем, ни попыток подняться над мелочностью дня. Один захват внешностью. Одно мелочное всепоглощающее любопытство: "что случилось". Евангелист Лука (8,35-37) отмечает только чувство страха гадаринян пред непонятным для них происшествием, причинившим материальный ущерб.

Так было всегда! Волны Божиих призывов набатом бьют в человеческие души. Знаменья потрясают стены людских жилищ, а обыватель только кидается от мелочи к мелочи и с жадностью выкликивает: "что случилось?"

50 И начали (жители Гадаринской страны) просить Его (Христа), чтобы отошел от пределов их (Мк. 5,17).

Стабилизация зла! Зло вошло в порядок жизни и имеет все права гражданства. Сложился свой мир жизни со всем "своим" порабощением злу. Человек втянулся в эту атмосферу "своего" мира и не мыслит, и не желает другого. Проникновение иного, чуждого "своему" миру, вносит безпокойство, тревогу. "К чему новизна, хотя бы в ней была и правда? Так спокойнее!"

А когда подобной стабилизации и установившемуся равновесию (закостенению) в зле грозит потрясение со стороны, когда вмешательство добра связано с безпокойством (жители устрашились, узнав о чуде с бесноватым — ст. 15) или когда выход из стабилизации соединен еще и с материальными потерями ("свиньи потонули в море"), тогда продавшийся злу и вовсе отмахивается от всего нарушающего его земное благополучие. Он рассуждает так: "приспособился и сижу... А Бог, совесть... еще, пожалуй, неприятности наживешь! Нет! Это дело нам неподходящее".

"И просили Его, чтобы отошел от пределов их". И Господь оставляет людей.

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

51 Бесновавшийся просил Его (Христа), чтобы быть с Ним. Но Иисус не дозволил ему, а сказал: иди домой к своим и расскажи им, что сотворил с тобою Господь и как помиловал тебя (Мк. 5, 18-19).

Почему Христос в другой раз указывает оставить дом, идти за Собой? "Приходи, следуй за Мной", — сказал юноше (Лк. 18,22). И еще: "Всякий, кто оставит домы... отца... мать... жену... ради имени Моего, наследует жизнь вечную" (Мф. 19,29).

Есть заповедь о любви к Богу, и она первая и главнейшая.

"Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим... сия есть первая и наибольшая заповедь" (Мф. 22,37-38). Есть заповедь о любви к ближнему, и она по своей важности подобна первой: "вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя" (Мф. 22,39).

Исполнение первой контролируется второй: "Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец" (1 Ин. 4,20). Потому Господь, утверждая исцеленного бесноватого в любви к Себе, посылает его на дело любви к ближним: "иди домой к своим"...

Конечно, первое дело любви к своим, родным — открыть им истину жизни, если они пребывают во тьме. Исцеленному и заповедуется пойти к неверующим и рассказать им о Господе и о чудных делах Его милосердия. Когда дело любви уже исполнено ("все это сохранил я от юности моей" — Мф. 18,21), тогда человеку указывается, как предел совершенства, всецелая отдача себя Богу. «Если хочешь быть совершенным... приходи и следуй за Мною" (Мф.19,21)- Или когда при исполнении дела любви обнаружилось, что "ближние" принадлежат к миру не Христа и не покинут его, тогда естественно, по слову Господа, разделение человека "с отцом его" (Мф. 10,35), и человек ради Царства Христова оставляет дом, отца, мать, жену, чтобы наследовать жизнь вечную (Мф. 19,29).

Этими же словами Господа, обращенными к исцеленному, указывается обязанность верующего не скрывать Божией милости, явленной человеку, поведывать ее миру, особенно в тех случаях, когда окружающие нуждаются в утверждении в вере. Как Господь во имя долга любви направил исцеленного бесноватого к своим, чтобы открыть им истину, так же точно во имя любви наш святой долг — открыть своим, ходящим во тьме, Истину Христа и своей жизни по Его правде.

52 И пошел (исцеленный бесноватый) и начал проповедовать в Десятиградии, что сотворил с ним Иисус; и все дивились (Мк. 5,20).

Опять толпа — любопытная и равнодушная, падкая к новости и духовно сонная. "И все дивились"... Они схватывают новость, закидывают вопросами, переспрашивают, хотят подробностей, сообщают друг другу, пожимают плечами по необычности происходящего. Они оживлены, они целый день будут говорить об этом... и только. "И все дивились"!

А почему не вернули? Почему не поправили своей грубости? Ведь они выгнали Великого Человека, сделавшего добро! Почему не пали к ногам Учителя? Почему не встрепенулись души? Почему нет раскаяния?! Даже нет понимания. Они неспокойны. Или свиньи дороже, и ближе душе человека стабилизация зла? В море внешности они только "дивились". А Он ушел... Он отвернулся, быть может, навсегда!

53 За Ним (Иисусом) следовало множество народа, и теснили Его. Одна женщина, которая страдала кровотечением двенадцать лет, много потерпела от многих врачей, истощила всё, что было У ней, и не получила никакой пользы, но пришла еще в худшее состояние, — услышав об Иисусе, подошла сзади в народе и прикоснулась к одежде Его, ибо говорила: если хотя к одежде Его прикоснусь, то выздоровею. И тотчас иссяк у ней источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни. В то же время Иисус, почувствовав Сам в Себе, что вышла из Него сила, обратился в народе и сказал: кто прикоснулся к Моей одежде? Ученики сказали Ему: Ты видишь, что народ теснит Тебя, и говоришь: "кто прикоснулся ко Мне?" (Мк. 5,24-31). Но Иисус сказал: прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня (Лк. 8,46).

Женщина в страхе и трепете, зная, что с нею произошло, подошла, пала пред Ним и сказала Ему всю истину. Он же сказал ей: дщерь! вера твоя спасла тебя; иди в мире и будь здорова от болезни твоей (Мк. 5,33-34).

Это один из изумительных евангельских рассказов. Он монолитен и расчленить его нельзя. Его содержание просто и настолько известно, что уже почти не затрагивает внимания. Женщина страдает 12 лет. Человеческой помощи нет... С глубокой верой она прикасается к одежде Христа и получает исцеление. И все. Просто и ясно. Но есть в этом изумительном рассказе такие блещущие кристаллы света, которых не выдерживает зрение, очарование захватывает дух, глубина ставит в тупик.

Найдутся ли слова рассказать о них? Здесь главная мысль — обнаружение Божественной Силы.

Бог есть Дух. Божественная Сила есть высочайшая духовная сила. Значит, она не материальна и законы материальности неприложимы к ней. Говорить об этой Силе применительно к материалистическим понятиям — значит кощунствовать. Однако не думай, что Божественная Сила, по ее тончайшей духовности, для нас, материальных существ, есть чистая фикция, иллюзия, почти самообман. И не думай, что обнаружение Божественной Силы в материальных вещах — по ее несродности этим вещам — тоже иллюзия.

Нет! Поскольку человеческий дух (не душа) вдунут от Божественного Духа ("и вдунул в лице его (Адама) дыхание жизни"), постольку есть в человеческом духе атом сродности Божественному Духу, и потому Божественная Сила может быть осязаема духом человека.

Евангельский рассказ о кровоточивой свидетельствует эту мысль фактом жизни. Этот факт показывает, что Божественная Сила — реальность. Она — такая же реальность, как любое наблюдаемое и видимое физическое явление.

Сам Христос Господь для удовлетворения человечества, имея в виду узость и ограниченность его мысли, привыкшей брести в мире ограниченности и измерять все ничтожной меркой земных вещей и условных понятий, Сам Господь в событии с больной женщиной материализирует обнаружение Божественной Силы до осязаемости физического явления.

Евангелие рассказывает: в момент прикосновения женщины "Иисус почувствовал Сам в Себе, что вышла из Него сила", и Он с настойчивостью вторично указывает на это: "Прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал силу, исшедшую из Меня" (Лк. 8,46). Эта сила, как какой-то материализованный ток физической энергии, выходит под влиянием физического возбудителя — прикосновения.

Христос чувствует действие силы в момент прикосновения женщины. Это дважды и отмечается рассказом. "В то же время" (т.е. в миг прикосновения) Иисус почувствовал, и второй раз: "прикоснулся ко Мне некто, ибо Я чувствовал..." И, наконец, Божественная Сила, вышедши, не неуловима, не исчезает безследно, а подобно материальной энергии производит определенное физическое действие. Больная женщина, читаем у евангелиста, сейчас же, в миг прикосновения к Господней одежде, "ощутила" Божественную Силу и ее действие: "И тотчас иссяк у нее (больной) источник крови, и она ощутила в теле, что исцелена от болезни". Подмечай, как снисходителен Господь к человеческой слабости. До какой отчетливости физического явления Он обнаруживает людям Свою Божественную Силу. Убеждайся. Знай, глубже веруй. Поклонись Христу!

Идем дальше в анализ изумительного, неповторяемого евангельского события.

Божественная Сила, когда она направлена к людям, вся среди людей, вся обращена к ним, вся к их пользованию и спасению. Ведь Христос и явился на землю, чтобы открыть людям эту Божественную Силу и ею спасти людские души.

Христос со Своей Божественной Силой весь на земле, и Его Сила открыта на служение человечеству. Приходи любой, бери, пользуйся! Святой евангелист оттеняет именно эту мысль, когда особенно подчеркивает, что Господь был в народе. "За Ним следовало множество народа, и теснили Его". И еще ученики сказали Ему: "Ты видишь, что народ теснит Тебя". Значит, Божия Сила в человечестве, она открыта, она доступна. Бери, пользуйся! Но требуется какой-то контакт, при условии которого человек включается в сферу Божественной Силы. Требуется контакт со стороны, потому что Божественная Сила не действует механически, сама входя в души.

Божественная Сила — не слепая стихия, которая механически Пронизывает всякого, внешне соприкасающегося с этой стихией.

Ведь около Христа, когда Он шел (в дом Иаира), толпилось множество народа. Народ теснит Его, значит, без сомнения, десятки людей невольно прикасались к Нему, прикасались к Его одежде, и десятки людей, несомненно, Самого Христа невольно осязали, будучи теснимы толпой; ученики Христа на это и указывают. Когда Господь, как будто не зная о женщине, спрашивает: "Кто прикоснулся ко мне?" — ученики с полуупреком возражают: "Наставник! народ окружает Тебя и теснит, и Ты говоришь: кто прикоснулся ко Мне?" (Лк. 8,45), т.е. очевидно, что многие могли прикасаться ко Христу во время следования к Иаиру.

И очевидно, что среди многих прикасались к Нему и больные, потому что за Христом, как прославленным чудотворцем, шла толпа, и в ней, с несомненностью можно говорить, были и больные, и они также могли прикоснуться ко Христу. Итак, прикасались многие, исцелилась одна. Значит, исцелило не механическое соприкосновение с Божественной Силою, а соприкосновение и плюс какой-то еще фактор со стороны, который включил прикоснувшуюся в сферу Божественной Силы. Какой же фактор? Откуда он?

Он не от Христа. Сам Господь особенно оттеняет, что этот фактор идет не от Него. В рассказе о чуде подчеркивается как бы пассивная роль Христа. Он не только не намеревался совершить исцеление женщины, но как будто даже не знает, кто прикоснулся к Нему. Он ищет прикоснувшегося... (А ведь, как Бог, знал же Он, конечно, кто касался Его!)

Мало того, вся обстановка чуда такова, что как будто действие Божественной Силы произошло помимо ведения Бога и помимо воли Бога.

Божественная Сила как будто была вынуждена излиться помимо воли Бога. В этой подробности одна лишь мысль, и большая мысль: контакт с человеком произошел вне влияния (в смысле воздействия, давления) Божественной Силы. И Спаситель обстановкой чуда хочет особо оттенить это обстоятельство.

"Я в народе. Я в человечестве, ради него Я пришел, Моя Сила готова излиться в любой момент. Но в Ее излиянии действую не только Я, а еще и иной, привходящий фактор". Какой же? Если этот фактор не в Господе, то очевидно, в другой стороне из двух соединяющихся, т.е. в человеке.

Да, очевидно этот фактор в женщине. Она сама как бы вынуждает излитие в нее Божественной Силы. Теперь научимся от Господа последнему: чем же женщина вынудила Божественную

Силу открыться ей и исцелить ее, какой фактор со стороны человека устанавливает контакт Бога с человеком?

Женщина прикасается ко Христу. Через прикосновение в нее изливается Божественная Сила. Но прикосновение — внешний акт. Это лишь видимое посредство Божия посещения человека. Одна внешность, одно прикосновение само по себе не обезпечивает открытие Божией Силы. Мы видели, что прикасались многие, а исцелилась одна. Одновременно с внешним актом — прикосновением женщина выявляет и внутреннее — веру. "Дщерь! вера твоя спасла тебя".

Но мало сказать так, что женщина обнаруживает веру. Надо думать, что многие из больных, шедших за Христом, имели веру в Него и касались Его. Не одно же простое любопытство побуждало больного человека тесниться за Христом и терпеть излишние страдания усталости, тесноты и давки. Теснившиеся больные верили, что Господь может их исцелить. И однако внешнее соприкосновение и вера, как сознание, не обезпечивали Божественной помощи.

Женщина явила исключительную силу веры. Здесь была вера — воля, вера — душа, вера — жизнь. Здесь вера поглотила всего человека. Женщина в этот миг вся ушла в горенье веры; и пламень веры, которым она была охвачена, она бросила в прикосновенье, как будто бросила самое себя.

Вот фактор, со стороны человека нарождающий контакт с Богом, — огненная сила веры, когда человеческое, как бы сгорая, все поднимается к Отцу Небесному.

Да, да. Такая вера. Смотри, как евангелист подробно описывает эту веру. И разве Божие Слово, сообщая подробности о женщине, делает это для удовлетворения любопытства? Это сделано для научения нас.

Вспомним описание женщины. "Женщина... страдала двенадцать лет... Много потерпела от многих врачей... истощила все, что было у ней, и не получила никакой пользы, но пришла в худшее состояние"... Такова жизненная обстановка пришедшей к Христу. Страдала двенадцать лет... Двенадцать — число полноты. Значит, страдала долго и чрезмерно. И страдая, по обычаю земных, цеплялась за землю... помощи не было... получала новые раны ("потерпела от врачей") и все-таки цеплялась за землю... "Много потерпела от многих врачей".

Наконец были использованы все земные средства. Наконец на земное было убито все земное, т.е. убито и здоровье и убиты все материальные средства, имущество, деньги... "Истощила все, что было у ней". И в результате ничего! Только хуже. "Пришла в худшее состояние".

Полное крушение жизни! Впереди осталась могила нищей. И вот широкая, свободная, обезпеченная, когда-то радостная жизнь сузилась до узкой щели. А стены могилы росли, приближались и уже пахло землей. Свет жизни брезжил уже только в эту оставшуюся щель.

Через нее, через это ничтожное дрожащее последнее колебание жизни показался Небесный Учитель, дарящий туне, безвозмездно все дары жизни, воскрешающий к жизни. Что же, у женщины было колебанье? было сомненье? было одно любопытство? была холодная полувера? Для нее не было выбора.

Вся сила оставшейся жизни была брошена в этот единственный просвет. Или смерть, или "это". Значит, для жизни осталось только "это", "прикосновенье"... "И я спасена!" Выбора нет. И вот, вся сила оставшейся жизни была брошена в этот единственный просвет! Здесь была вера — воля, вера — вся душа, вера — вся жизнь.

Пламень веры она бросила в прикосновенье, как будто бросила всю себя. Сгорю, но спасусь. И она спаслась. "Дщерь! вера твоя спасла тебя". Что прибавить к сказанному?

Осмотрись, не много ли и ты потерпел от жизни? Не истощено ли богатство души? Не пришел ли и ты в результате цеплянья за земное в "худшее состояние"?

Молись Учителю, чтобы дал тебе дерзновенье веры броситься к Нему без остатка. Привлечь на себя излитие Божественной Силы и услышать ласковый голос Небесного Отца: "Спасла тебя вера... Иди с миром в душе и будь здоров от болезни твоей".

54 Но Иисус, услышав сии слова (о том, что дочь Иаира, которую Он шел исцелить от болезни, умерла и что не нужно утруждать Учителя идти в дом Иаира), тотчас говорит начальнику синагоги: не бойся, только веруй (Мк. 5,36).

Вера отлична от знания. Это две сферы и каждая со своими законами. Знание — это земля, и законы знания — законы материальные — земные. Вера — это дух, и законы веры — это законы духа.

Как земля не соединима с духом, так знание не соединимо с верой. И как знание не соединимо с верой, так законы земли не приложимы к явлениям веры. Они будут стеснять веру, связывать ее, спутывать ее полеты. Вот почему свет веры ты не перемешивай с земным и для веры не ищи земных подпорок. Это — гнилые подпорки. Они только вяжут веру, а вера должна иметь свободный полет. Значит, не прикидывай земную мерку к делам веры и дела веры не ставь в зависимость от земных событий.

Например, ты знаешь, что твой больной ребенок не поправляется и что болезнь осложнилась. По человеческим соображениям по медицинскому знанию ты видишь, что шансы ребенка убывают; появляется растерянность, боязнь... И если ты будешь молиться Христу, сам думая в то же время, что по-медицински ребенок должен умереть, то из-за серьезности положения ребенка помощь Христа будет казаться почти несбыточной. Твоя молитва будет, может быть, и глубокой молитвой человеческого безсилия, но вера твоя уже изранена. Ее подломило знание, факт жизни, от которого ты отравляешься. Ее надломила "боязнь", совершенно законная с человеческой точки зрения, с точки зрения земли.

А потому в деле веры откинь землю. Христос говорит Иаиру "не бойся", т.е. выбрось из головы сообщение, что дочь умерла — это земля, и там у тебя дома по законам земли что-то совершилось. Пусть, это совсем неважно... Ведь тебя же привела ко Мне вера. Так и веруй! Вера же — дух. Это — другая сфера... Там свои законы и своя жизнь. Она совсем не зависит от совершающегося на земле. Не скажешь же ты, что если у тебя больной палец, и ты помолишься Христу, то палец заживет, и Христос исцелит тебя, а если случится серьезная болезнь, то еще надо подумать: придет ли к тебе Христос. Как будто акт Божией воли стоит в связи с твоим пальцем или твоими внутренностями...

Ясное дело, что акт Божией воли не зависит от малости или крупности земных вещей. Ясное дело, что для Господа одинаково свободно прийти к человеку и когда он порезал палец, и когда он стоит на краю могилы. Одинаково для Господа сделать чудо милосердия и в том, и в другом случае. Не остановило же Господа совершить чудо милосердия даже разложение тела Лазаря? (Ин. 11,39). Значит, Господь приходит независимо от того, что совершается по законам земли.

Прийти Господу зависит не от земли и не от того, что совершается на земле, а зависит от духа человека и от того, что совершается в этом духе. Так пусть же земля не связывает духа, когда он уходит в сверхземное. И потом сверхземное для земли есть неизвестность, а неизвестность всегда угнетает ум человека. Неизвестность родит в уме колебания, боязнь. А для духа сверхземное — Бог и радость, и уход в сверхземное только охраняет дух. Так пусть же земля, земное, ум не связывают дух уходить к Отцу и просить у Него потребное со всей простотой и силой веры. И придет Господь, что бы ни делалось с тобой на земле и как бы ни казалось невероятным, с человеческой точки зрения, Божие посещение.

"Не бойся... Только веруй"...

55 И не позволил (Господь) никому следовать за Собою, кроме Петра, Иакова и Иоанна, брата Иакова. Приходит в дом начальника синагоги и видит смятение и плачущих и вопиющих громко. И, войдя, говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит. И смеялись над Ним. Но Он, выслав всех, берет с Собою отца и мать девицы и бывших с Ним (трех учеников) и входит туда, где девица лежала (Мк. 5,37-40).

Божии дары не рассыпаются без разбора на всяком месте и для всяких глаз. Разве слепой увидит разнообразие красот? И при плохом зрении разве не искажается восприятие цветов, как они есть?

Божии дары открываются по мере способности вместить их. Лишь "могущих вместить" Господь сподобляет быть свидетелями Своих тайн. Вот почему свидетелями воскрешения дочери Иаира Господь делает только трех избранных учеников и отца и мать умершей, ради их веры и родственной близости к ней. А прочие, что будут "судить по плоти" (Ин. 8,15), оставляются вне.

И если ты хочешь быть с избранными, имей веру и "больше сих узриши".

56 Приходит (Господь) в дом... и говорит им: что смущаетесь и плачете? девица не умерла, но спит (Мк. 5,38-39).

Умершая спит. Раз в последний день этого мира, на грани перехода в вечное Царство Славы, Господь из восстанавливаемого (воскрешаемого) тела человека сотворит для безсмертной души новое тело Царства Славы, то, конечно, смерть тела есть сон.

Вот почему и в другой раз Господь сказал про Своего умершего друга Лазаря: "Лазарь, друг наш, уснул" — и далее говорит: "Я иду разбудить его" (Ин. 11,11).

Так же исповедует Христова Церковь.

Она называет умерших усопшими, т.е. уснувшими, и молится об их блаженном успении, т.е. мирном сне.

57 И смеялись над Ним (потому что сказал Господь, что спит девица, дочь Иаира) (Мк. 5,40).

Вот с какого времени идет насмешка над Христом. И понятно: "Я не от мира" и "они (христиане) не от мира". Христос и мир — два царства. Это — плоть и дух. Чем больше противоположность меж ними, тем непонятней для мира Христос, и тем больше недоумение мира и злее его насмешки.

Христос и христианский дух. А мир "судит по плоти" (Ин. 8,5).

58 (Господь), взяв девицу (умершую дочь Иаира) за руку, говорит ей: "талифа куми", что значит: девица, тебе говорю, встань (Мк. 5,41).

Подмечай, с какой легкостью совершается величайшее чудо. Подходит к умершей, берет за руку и спокойно, властно говорит ей, как бы спящей: "Встань". И девица поднимается.

Для Господа, для Божественной Силы одинаково свободно совершить и великое и малое. А забота человека должна быть о том, чтобы не препятствовать проявлению Божественной Силы и безраздельной веры, всю ее привлечь на себя (ср. Мк. 5,25-29,34,36).

59 (Совершив чудо воскрешения дочери Иаира, Господь) строго приказал им (присутствовавшим при чуде), чтобы никто об этом не знал, и сказал, чтобы дали ей есть (Мк. 5,43).

Для чего? А почему же исцеленному бесноватому приказывает обратное: "Иди... и расскажи им, что сотворил с тобою Господь" (Мк. 5,19)?

Божии слова и Божии дела открываются людям по мере их способности воспринять таковые (ср.Мк.4,33 и 5,37-40). Значит, когда в одном случае среда (домашние бесноватого) признается способной воспринять Божию тайну, тогда Господь указывает поведать ей о чуде. В другом случае среда явно обнаруживает закостенение сердца ("смеялись над Ним"), и Господь замыкает тайну только среди избранных. Ради святости тайны Он не хочет метать бисер перед недостойными, чтобы они, кощунствуя, не стали "попирать" святыни "ногами своими". Такое разграничение способных и неспособных вместить Божии тайны и разное отношение к ним вовсе не было излишнею строгостью, как бы ригоризмом Господа, и уж совсем не говорит о том, что Господь благоволит к одним людям и отворачивается от других.

Разное отношение Христа к разным людям зависело только от самих людей. Такое отношение всегда оправдывалось, как показывает Евангелие, в деятельности Самого же Христа.

Вот верующая среда с сердцами, обращенными к Богу, и Господь открыто совершает чудо исцеления расслабленного, велит ему взять постель и среди народа идти в дом свой. Так делается потому, что будет воспринято. И сердца людей исполняются более верой. Действительно, Евангелие пишет: "Все... прославляли Бога" (Мк. 2,12; Лк. 7,16).

Среди неверных, с ожесточенным сердцем, неспособных вместить чудо, Господь, "скорбя об ожесточении сердец их", и, как бы для наглядного выявления этой прочной среды, совершает чудо исцеления больного с иссохшей рукой (Мк. 3,5). Что же в результате? Среда вразумилась? Спаслась? Нет. В ожесточении сердец среда подписывает себе полное осуждение: "Фарисеи (присутствовавшие при чуде), выйдя, немедленно составили с иродианами совещание против Него, как бы погубить Его" (Мк. 3,6).

Не прав ли был Господь, скрывая (в двух случаях) чудо от такой среды? Для нее чудо было безполезно: оно вело лишь к большему ожесточению людей. А люди всегда склонны к чуду и часто думают о заметном, показательном чуде, просят чуда, забывая, что может быть такое людское состояние окружающих, когда чудо — безполезно. Люди забывают, что может быть, например, такое людское состояние, когда, "если б кто и из мертвых воскрес", ничто не переменилось бы в жизни, а воскрешение объяснили бы по-своему, по-житейски, или мнимо-научно.

60 И сказал (Господь), чтобы дали ей (воскрешенной девочке) есть (Мк. 5,43).

Какая трогательная заботливость о ребенке! Заботливость Господа даже о физической жизни его. А вместе, приказанием дать есть воскрешенной Господь хочет уверить нас, что то было действительное воскрешение, полное возвращение к жизни ("возвратился дух ее" (Лк. 8,55), а не какая-нибудь манипуляция с искусственным оживлением организма собаки, когда отделенная от туловища голова собаки открывает глаза, рот).

61 И соблазнялись о Нем (Мк. 6,3).

Во все века исполнялось предсказание Симеона Богоприимца, что "лежит Сей (Христос) на падение и на восстание многих... и в предмет пререканий" (Лк. 2,34). И во все века "соблазнялись" о Нем. Предметом соблазна была обычность Его человеческой жизни... "Не плотник ли Он?"

Как будто Отец Небесный в условиях земного порядка, Им же благословенного, должен был в Своем Сыне на земле проявить одно сплошное чудо, одну необычайность. Как будто обстановка одного сплошного чуда не оторвала бы Божия Сына от земли, от людей, ради которых Он и пришел! А потом соблазнялись о Нем через Церковь. Разве служители Его безгрешны? Как будто члены Церкви живут вне земных условий. И как будто Бог на земле должен был создать обстановку сплошного чуда.

62 Иисус же сказал им: не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем (Мк. 6,4).

Эти слова приложимы и к оценке людского отношения к христианству. И для людей в христианстве "несть пророка", нет чуда, нет Христа как Бога. Как у домашних нет горизонта в оценке своего человека, родного и близкого, и их глаза застилаются житейскими мелочами, которые на первом плане, так же точно в оценке христианства, Церкви, людям мешает отсутствие горизонта и масштаба. Человеческая мысль путается в ближайших, видимых мелочах. Она пленена ими и не в силах из них выбраться. А надо смотреть шире...

За людьми, за их суетливостью, за мелочами ничтожных интересов, за борьбой самолюбий и тщеславий надо находить Всемогущую Божию Руку, ведущую жизнь в целом и направляющую события к своему концу. Тогда поймешь текучесть событий, найдешь свое место в них и поймешь, что требует от тебя Господь. Только тогда может быть ясность в жизни и спокойствие в деятельности.

63 И не мог (Господь) совершить там (на Своей родине, среди своих) никакого чуда (Мк. 6,5) по неверию их (Мф. 13,58).

Какие слова! "Не мог совершить"! Не сказано: "не совершил", а "не мог совершить", как будто ограничено было Божественное Всемогущество! Это новое и поразительное свидетельство того, что Божественная Сила как бы связывается человеческой немощью (ср.Мк.5,25-34). Бог безсилен спасти человека без человека.

Божественная Сила всегда готова излиться на человека... Но со стороны человека требуется порыв души и открытость души, чтобы воспринять Божественную Силу. Употребим аналогию: как в материальных вещах, для того, чтобы тот или иной аппарат уловил какие-либо атмосферные токи, надо, чтобы был открыт и действовал его приемник (как, например, в радиоаппаратах), так же точно для того, чтобы человеческой душе включиться в контакт с Божественной Силой, надо, чтобы приемник души был открыт и Действовал. Тогда он уловит токи благодатной Силы.

Если же души закрыты, глухи, если они неспособны принять Божий дар, то не расточать же Господу Свою Божественную Силу как бы в пространство. И Господь заключился в Себе. Это и обозначает Евангелие, когда говорит: "Не мог совершить там никакого чуда". Потому что закрыты были души. Никто не думал о Божественной Силе, и никто не обращен был к ней. Понятно, что выражение "не мог совершить" не содержит в себе и тени намека на то, что Господь не имел силы совершить чудо, а равносильно мысли, что Господь, скорбя о закрытии людских сердец, сознательно не совершил на Своей родине многих чудес. Святой евангелист Матфей так и пишет: "И не совершил там многих чудес по неверию их" (13,58).

64 И дивился (Господь) неверию их (окружающих) (Мк. 6,6).

И как не дивиться! Чудеса кругом, чудеса на каждом шагу! И все видят их. А оценка чудесного — своя оценка недомыслия и духовной слепоты: "Откуда у Него это?.. Не плотник ли Он?" (ст. 2 и 3). Так всегда! Божии знаменья есть в каждой жизни. Если быть внимательным, они на каждом шагу, они кругом... А оценка их — оценка недоумения и духовной слепоты: "Это все — пустяки". И человек остается со своими "пустяками". Остаются закрытыми глаза и заткнутыми уши... А Господь уходит с его пути.

65 И сказал (Господь) им (ученикам): ...если кто не примет вас и не будет слушать вас, то, выходя оттуда, отрясите прах от ног ваших, во свидетельство на них. Истинно говорю вам: отраднее будет Содому и Гоморре в день суда, нежели тому городу (Мк. 6,10-11).

Какая страшная участь! Пойми, что эта участь не палестинских городов и домов времени Христа, которые отвернулись от учеников и от Христова учения, это — участь всех отвергающих евангельскую истину во все времена и во всех народах. Содому и Гоморре — городам, из-за безнравственности в наказанье сожженных огнем, — отраднее будет в день суда, нежели городу тому, который отвергнет вас, вестников Божия Слова.

Не об апостолах заботится и не им обезпечивает радушный прием, а скорбит об ожесточенных сердцах, сознательно отвергающих истину, когда она известна, проповедуется. Как в другой раз записал апостол: "Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида!" (Мф. 11,21). Такова страшная участь сознательно отвергавших истину. "Если бы Я не приходил и не говорил им, они не имели бы греха, а теперь они не имеют оправдания в грехе своем".

Теперь не имеют оправдания, потому что пренебречь истиной — значит сознательно обречь себя на власть тьмы. А для тьмы — участь тьмы. Здесь только справедливость. Что сеял, то пожнешь! Разве можно шутить Словом Жизни? Разве можно безнаказанно пред Вечной Правдой пройти с усмешкой презрения мимо откровенного Слова Божественной Истины: "какая ненависть, какая глупость!" Разве можно безнаказанно предпочесть Слову Вечной Правды побасенки ограниченного человеческого ума?!

Вот и результат: предпочел умную тьму — оставайся во тьме. "Горе тебе, Хоразин! Содому и Гоморре будет отраднее в день суда", потому что Содом и Гоморра не слыхали проповеди истины. Если бы в Содоме были явлены силы (и значит, была проповедь истины), явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня (Мф. 11,23). Тебя не заинтересовало слово Правды? Ты отверг Свет Истины? Ты остался глух к призывам спасения? Евангельские рассказы для тебя — наивная фантазия? Тебе дороже кичливое пустословие человеческого ума? Так получи свое — осуждение отвергнутой истины!

Истина — вечное Евангелие, отвергнутое тобой, твой неумолимый Судья; "отвергающий Меня и не принимающий слов Моих имеет судью себе: слово, которое Я говорил, оно будет судить его в последний день" (Ин. 12,48). "И увидел я... ангела, летящего по средине неба, который имел вечное Евангелие... и говорил он громким голосом: убойтесь Бога... ибо наступил час суда Его" (Откр. 14,6-7). И суд за отвергнутую истину будет только истинен: вся вселенная подтвердит это. "Ниневитяне восстанут на суд с родом сим и осудят его, ибо они покаялись от проповеди Иониной; и вот, здесь больше Ионы" (Мф. 12,41).

Проповедь пророка смягчила сердца грешнейших ниневитян, а ты глух и отвергаешь проповедь Самого Сына Божия. Ты — нераскаяннее грешнейших ниневитян! И они восстанут на суд и будут свидетельствовать против тебя! Тебя не смягчит призыв Самого Бога! "Царица южная восстанет на суд с родом сим и осудит его, ибо она приходила от пределов земли послушать мудрости Соломоновой; и вот, здесь больше Соломона" (Мф. 12,42).

Царица южная (Савская), ища истины, когда услышала о необычной мудрости Соломона, от пределов земли пришла за словом о жизни. Царица презрела все опасности дальнего и неизвестного пути. Она презрела женскую слабость... и идет и ищет человеческой мудрости, чтобы научиться истине жизни. А к тебе пришел Сам Спаситель!

Он зовет, открывает небесные тайны и дает исцеленье всей твоей немощности, а ты безпечно или горделиво отвернулся. Так какое же может быть оправдание тому, что остался ты во тьме и грехе? Никакого! Горе тебе! Отраднее будет Содому и Гоморре в день суда...

66 Он сказал им (Христос ученикам): подойдите вы одни в пустынное место и отдохните немного (Мк. 6, 31).

Отдых души — в молитвенном одиночестве. Тогда душа отходит от расслабляющих влияний извне и устанавливает контроль над своим внутренним миром, чтоб ничто не посмело расхищать ее богатства. Тогда же она входит в соприкосновение с неисчерпаемым источником своей силы — Богом, и крепнет, и ширится, и зреет в совершенство!

67 Иисус... увидел множество народа и сжалился над ними, потому что они были, как овцы, не имеющие пастыря; и начал учить их много (Мк. 6,34).

Пастырь Христос: "Аз есмь пастырь добрый" (Ин. 10,11). И не послушались Пастыря, и разбрелись овцы. А так как были слепы, то заблудились и погибли. "И сжалился над ними", потому что "слепы овцы"! И начал открывать им души, чтобы прозрели у них очи сердец и чувственные глаза их стали видеть ясно. Начал открывать им души, чтобы познали они Свет Истины и правда жизни воссияла им. "И начал учить их много".

68 Ученики Его (Христа), приступив к Нему, говорят: место здесь пустынное, а времени уже много, — отпусти их, чтобы они пошли в окрестные деревни и селения и купили себе хлеба, ибо им нечего есть. Он сказал им в ответ: вы дайте им есть. И сказали Ему: разве нам пойти купить хлеба динариев на двести и дать им есть? Но Он спросил их: сколько у вас хлебов? пойдите, посмотрите. Они, узнав, сказали: пять хлебов и две рыбы. Тогда повелел им рассадить всех отделениями на зеленой траве. И сели рядами, по сто и по пятидесяти. Он взял пять хлебов и две рыбы, воззрев на небо, благословил и преломил хлебы и дал ученикам Своим, чтобы они раздали им; и две рыбы разделил на всех. И ели все, и насытились. И набрали кусков хлеба и остатков от рыб двенадцать полных коробов (Мк. 6,35-43).

"Отпусти их..." Это — голос мира. Он делит жизнь на две полосы: одна полоса — христианам пойти в церковь, послушать Святое Писание, повздыхать о благочестивой жизни святых; другая полоса — это собственно жить, т.е. хлопотать, заботиться, приобретать, радоваться, отдыхать, растить детей и пр. Потому, когда нужно жить, тогда мир говорит христианству: "Отпусти их", они послушали слово Истины, и теперь пусть пойдут поживут. Они — люди, надо же им и об жизни подумать. И около христианства — место безжизненное, пустынное. Христианство — хорошая теория, а жить христианством не живут... Потому: "Отпусти их".

Христос не отпустил народа. То, что говорит мир, — заблужденье. "Я есмь хлеб жизни" (Ин. 6,48). От Меня и около Меня питайтесь душами и телами. Когда вы уходили от Меня "жить" и насыщаться по-мирскому, что вы выгадали? Не умирали ли вы не только душами, но и телами? "Отцы ваши ели манну... и умерли" (Ин. 6,49), а Я дам "хлеб... таков, что ядущий его не умрет" (Ин. 6,50). Куда же Я отпущу от Себя? На смерть?

И Он оставил народ около Себя. Оставил для насыщения сначала душ, потом тел. Хотя души уже были насыщены. Он все же говорит ученикам: "вы дайте им есть". Конечно, Он через это внушал ученикам, чтобы насытили народ словом истины, чтобы души их насытили, потому что знал Он, что ученики не имели вещественного хлеба и никак не могли накормить пять тысяч народа. Значит, словами "дайте им есть" напоминает, что посланные (апостолы) и раздаятели славы прежде всего должны позаботиться о духовном насыщении алчущих правды, напоминая, что это — первая забота о душе. Она должна напитаться от Христа.

Вторая забота — о теле, о всей внешней жизни. Господь знает, что такая забота естественна и указывает, что она должна быть удовлетворена около Него. Ради этой цели Господь совершает великое чудо насыщения пятью хлебами и двумя рыбами пять тысяч человек, не считая женщин и детей (Мф. 14,21).

Смысл чуда насыщения тот, что и внешняя человеческая жизнь должна строиться Господом же, как и насыщение Им души; что человек во всей своей жизни, в заботах, в трудах, в отдыхе, в радости, в печали должен жить от Него, через Него и в Нем. Для наглядной передачи этой мысли Господь совершает чудо в обстановке полного земного порядка. Он хочет указать, что все естественные земные потребности ведомы Ему, и Он удовлетворит их Своим могучим воздействием. Как добрый Домоправитель Господь приказывает всем занять места в полном порядке, рядами, с промежутками через 50, 100 человек. Как добрый Домоправитель Господь велит ученикам разносить сидящим пищу и раздавать им, чтобы не было суеты и безпорядка. Наконец, как добрый Домоправитель Он приказывает после трапезы собрать остатки, чтобы Божий дар не валялся неприбранным.

Зачем нужны эти подробности в евангельском рассказе? Все подробности порядка насыщения приводятся затем, чтобы показать, что Господь и в земном устроении жизни все предусмотрит как мудрый Созидатель жизни и удовлетворит земное потребное как любящий Отец.

Как творится самое насыщение? Чем достигается насыщение? Умножением хлеба, т.е. иначе говоря: увеличением внешних земных вещей? Нисколько. Ни один евангелист, рассказывая об этом чуде, не говорит, что Господь из пяти хлебов сделал 500 хлебов и ученики раздавали их, и из двух рыб сделал двести.

Насыщение дается благословением Бога: "воззрев на Небо, благословил и преломил". И стали делиться те же пять хлебов и от отламываемых кусков этих пяти хлебов с избытком были сыты пять тысяч человек. Здесь развитие той же великой мысли, что устроение земного порядка идет от Христа и наилучше совершается Его благословением. Не безконечная забота о вещах, не безконечная череда приобретений, не умножение вещей, не этот обычный плен вещами обезпечивает удовлетворение жизненных потребностей, а благословение Бога.

Когда земная жизнь устрояется под этим могучим благословением, тогда как бы повторяется чудо насыщения: всего хватает, малое удовлетворяет большое, не раздражает, и нет постыдного рабства вещей, ради "живота". Когда же жизнь строится без Божия благословения, по эгоистической самости, тогда она обращается в египетский плен вещами. Человек приобретает и не насыщается, заботится и не уменьшается ярмо забот. Весь свой век человек в хлопотах и тревоге, и конца нет делам, и не прибывает спокойствия и удовлетворения жизнью. Какое-то беличье колесо. Бег без достижения и радости... Плен, ярмо вещей... Так всегда, когда жизнь строится без Бога.

69 И, отпустив их (учеников), (Господь) пошел на гору помолиться (Мк. 6,46).

Уходит молиться "на гору". "На горе" ближе к Отцу. И Господь поднимается телом с долины как бы затем, чтобы быть над жизнью земли и оторваться от нее.

Здесь — образ молитвы к Отцу. Такова должна быть молитва к Отцу Небесному. Пусть душа уходит "на гору", оторвется от земного, поднимется над ним, забудет о нем, чтобы не связывала ее тяжесть земных дум, забот, интересов, чтобы не влачилась молитва в жиже земных помыслов и не обезкрыливала в рассеянности, перебегая по земным вещам...

Никогда же не забывай уходить молиться "на гору".

70 Вечером лодка (с учениками) была посреди моря, а Он (Христос) один на земле. И увидел их бедствующих в плавании, потому что ветер им был противный; около же четвертой стражи ночи подошел к ним, идя по морю, и хотел миновать их. Они, увидев Его идущего по морю, подумали, что это призрак, и вскричали. Ибо все видели Его и испугались. И тотчас заговорил с ними и сказал им: ободритесь; это Я, не бойтесь. И вошел к ним в лодку, и ветер утих. И они чрезвычайно изумлялись в себе и дивились, ибо не вразумились чудом над хлебами, потому что сердце их было окаменено (Мк. 6,47-52).

Опять та же картина (ср. Мк. 4,36-38): лодка людской жизни — сама по себе; Господь, Правитель жизни — Сам по Себе...

И понятно, лодка над пучиной. Там были вечером, т.е. к закату жизни. К вечеру она изжила все иллюзии земли, и нет у нее гавани, нет опоры, нет твердых берегов. Отяжелевшая лодка жизни к вечеру жизни чаще всего носится "среди моря", и сгущается около нее мрак жизни, а под ней — бездонная пучина.

И, конечно, лодка в бедствии!.. Конечно, ветер был противный. Как же ей не быть в бедствии, когда она одна и безпомощна? И "противный ветер" жизни мира тоже неминуем.

Когда бедствия протянулись длинной полосой, когда должны бы быть изжиты иллюзии и оценена человеческая безпомощность, тогда Господь, вечно бодрствующий над миром, идет по путям бедствующих человеческих жизней. Он всегда ходит по путям жизни, но люди в безпечности не видят Его. Теперь в дни бедствия, когда бедствие достигло вершин развития ("в четвертую стражу ночи"), Он проходит так близко к бедствующим, чтобы быть заметным.

Но и милосердуя о страдающем человеке, Господь однако не может спасти человека насильно, без его воли; и вот почему, когда со стороны бедствующих учеников не было обращения за помощью, Господь хочет миновать их. Об этом и упоминает евангелист Марк: "И хотел миновать их". Человек, чтобы получить Господню поддержку, должен обращаться ко Христу. Надо, чтобы у человека была открыта душа и приняла Божественное воздействие.

Ученики увидели Христа, идущего по морю, но откликнулись не обращеньем за помощью, а смятеньем, растерянностью и испугом. Их испугала необычность хождения по воде, и они не уразумели, что это же живой Бог, для Которого все возможно, как Творца стихий, а подумали, что они видят призрак. Люди, переживая бедствие, чаще всего бывают подавлены им и прижаты к земле. Еще в первый период несчастья те из людей, кто не утратил веры в Бога, те обращаются к Нему с мольбой бедствующих учеников: "Учитель, неужели Тебе нужды нет, что мы погибаем?"

Так как Господь, испытывая мужество и укрепляя веру, приходит лишь в четвертую стражу бедствий ночи, то слабая вера успевает зачахнуть, а в душе разливаются растерянность и смятение, а вместе с ними и подавленность. Когда в таком состоянии подавленности и влаченья по земле человеческая душа соприкасается с Божественным воздействием на нее, она, как застигнутая врасплох, совсем теряется. Соприкосновение с неизвестным и чрезвычайным усиливает страх; маловерие влачит мысль по земле...

И тогда веяние чудесного мира, который зовет к Богу, воспринимается как "призрак", как нереальное, как то, что "показалось". Когда пройдет первый невольный трепет души от осязания сверхземного и человек вернется к будничному "прочному и ясному" сознанию, тогда минувшее мгновенье Божия веяния рассматривается как иллюзия, объясняется расстроенным воображением, нервозностью и вспоминается как проявленная болезненная слабость.

Господь однако и при обнаружившемся малодушии учеников проявляет Свое милосердие до конца. Так как в учениках теплилась вера, что их Учитель может спасти, и их сердце невольно тянулось к Нему ("они хотели принять Его в лодку". — Ин. 6,21), то Господь прекращает бедствие. Он успокаивает учеников, заверяя их, что это — Он Сам, живой их Учитель, чудеса Которого они видели много раз. И Господь входит в лодку...

Как только Кормчий жизни вошел в лодку жизни, тотчас наступила тишина... Противного ветра как не бывало, и жизненное плавание пошло устойчиво и спокойно. Так верно руководство, и так надежна охрана. Не "изумляйся", не "дивись", как ученики (ст.51), что бодрствует Господь и что милосердие Его велико, и что Он ходит по путям жизни и подает руку, хотя бы ты был на грани отчаяния!

Ты сам-то будь чуток, не "окаменей сердцем" (ст.52), не похорони совесть в постоянных сделках, в приспособлениях в устраивании жизни по понятному и земному, а сумей ощутить Господа и приход Его. Да не малодушествуй, робея и как бы стесняясь принять Божеское, пытаясь приспособить его проявления к земным естественным явлениям, а с внутренней теплотою, открытым сердцем прими Христа, со страхом и любовью поклонись Ему, возблагодари Его милосердие, что Он взыскивает тебя грешного и забывшего Его, и тогда Господня рука выведет тебя из бедствия и с ее помощью ты пойдешь прямее и тверже.

71 Жители (земли Геннисаретской), узнав Его (Христа), обежали всю окрестность ту и начали на постелях приносить больных... и просили Его, чтобы им прикоснуться хотя к краю одежды Его; и которые прикасались к Нему, исцелялись (Мк. 6,54-56).

С такой ревностью ищут Его.

И ты, когда почувствуешь нужду в Боге, с ревностью ищи Его. Обегай всю человеческую "окрестность", осмотри человеческие пути жизни, облазай все закоулки человеческой мысли, и ты дойдешь до Христа, дойдешь, если будешь честно искать Его.

И когда придешь к Христовым путям, положи при них свою больную душу и моли Христа, чтобы влил в тебя силу "коснуться" Его... Потому что Христа надо "коснуться" и надо Его "осязать", чтобы принять Его Божественную поддержку (ср. Мк. 3,10).

72 И сказал (Господь) им (фарисеям и книжникам): хорошо ли, что вы отменяете заповедь Божию, чтобы соблюсти свое предание? (Мк. 7,9).

В мирской жизни так бывает на каждом шагу, т.е. на каждом шагу отменяется Божия заповедь ради предания человеческого. Эта отмена стала таким законом, что люди даже не подмечают ее. Люди желают руководствоваться в жизни своим рассудком, а при следовании за рассудком происходит незаметная подмена Божия закона человеческим обычаем. Людям кажется, что они живут осмысленной, разумной жизнью и совсем свободны в выборе своих поступков. Пустое заблужденье, приглядитесь!

Люди во все века — рабы и попугаи. Они — рабы и попугаи не только в быту, где все делается, "как принято", они — рабы даже в своей мнимой идейности, когда под влиянием и под давлением модного течения мысли они сами перестраивают свою "идейность" под него, и начинается их танцеванье под модные перепевы.

Христианство, эта высшая откровенная Правда о жизни, запутывается модным установлением. Оно или совсем откидывается как негодная отжившая теория жизни, или же оно оставляется внешне пристегнутым к жизни как старая маложизненная традиция.

Выходит, что послушание высшей жизненной Истине, послушание Богу, заменено рабством перед тренькающими пустыми погремушками времени. Слепой, бедный человек не видит, что он скоморошно попугайствует под жалкую балалайку! Он спокоен, а иногда и горд. Он "свободен"... Он в первом ряду современности! Он носитель человеческого прогресса!

Так оковы современности, меняющиеся чуть не каждое поколенье, носятся спокойно, и человек не видит их, а Божии веленья о жизни, действительно выправляющие жизнь, не нужны. Они — рухлядь, они — цепи, мешающие жизни. Какое жалкое заблужденье!

Оковы ограниченного человеческого ума и человеческого кривляния предпочтены Вечной Правде, Свету жизни! Недомыслие!.. Почему так бывает?

Да потому, что Божие слово "вольно и невольно" безпокоит; оно безпокоит совесть; оно связывает в человеке стихию зла. Оно требует контроля над собой. Божий закон — как судья в человеке. А человеческой испорченности приятнее и приемлемее то, что развязывает стихию низшего порядка и потакает ей. Так получает деспотию человеческий обычай и обрывается Божий закон.

73 И, призвав весь народ, (Господь) говорил им: слушайте Меня все и разумейте: ничто, входящее в человека извне, не может осквернить его; но что исходит из него, то оскверняет человека... ничто, извне входящее в человека, не может осквернить его, потому что не в сердце его входит... исходящее из человека оскверняет человека. Ибо извнутрь, из сердца человеческого, исходят злые помыслы, прелюбодеяния, любодеяния, убийства, кражи, лихоимство, злоба, коварство, непотребство, завистливое око, богохульство, гордость, безумство, — всё это зло извнутрь исходит и оскверняет человека (Мк. 7,14,15,18-23).

Сердце — центр физической жизни человека и по связи душевной деятельности с физической оно же, как объединение душевных способностей, есть центр и душевной деятельности. И как сердце разносит кровь по организму и дает ему или здоровье, или дурные токи, так и в душевной жизни от сердца идут проводники сил добра или зла. Само сердце, таким образом, является резервуаром добра или зла, и из него или же как из чистого резервуара течет добро, или же как из зараженного — зло.

И так в сложившейся душевной жизни добро и зло идут от сердца, как объединения душевных способностей. Там, в тайниках сердца человека, складывается порок человека или добро человека. Внешние влияния здесь играют второстепенную роль. Если они содержат в себе элементы добра или зла, то они будут лишь возбудителями добрых или злых стремлений, какие все же пойдут от человеческого сердца. Чаще внешнее впечатление само по себе не есть добро или зло, оно нейтрально. Его окрашивает встречная волна восприятия, которая идет от сердца. Если во встречной волне будет элемент зла, то и внешнее впечатление получит преобладающую окраску зла. Не будет элемента зла, впечатление воспринимается как нейтральное.

Вот пример. Всякому мужчине естественно встретить женщину и естественно смотреть на нее. А при взгляде на женщину образуется внешнее впечатление, которое и посылается уму и сердцу. Такое впечатление может быть совсем нейтральным, и в нем не будет греха. Грех будет тогда, когда порочное сердце мужчины воспримет впечатление с порочной окраской и такую окраску сообщит воспринятому. Так сказал и Господь, что согрешает не всякий посмотревший на женщину, и лишь тот, кто посмотрит "с вожделением" (Мф. 5,28).

Итак, человеческое сердце есть сокровищница добра и зла. И "добрый человек из доброго сокровища сердца своего выносит доброе, а злой человек из злого сокровища сердца своего выносит злое" (Лк. 6,45). Сердце делается таким в процессе формирования личности человека, а когда душевная жизнь человека сложилась, тогда сердце, как центр сознательной душевной жизни, само делается регулятором добра или зла, и по отношению к нему внешнее добро или зло не имеет самостоятельной ведущей роли.

И тогда, в частности, никакое внешнее зло не может войти в человека и осквернить человека, если оно не будет попущено накопившейся внутренней скверной, и, следовательно, тогда сквернит человека его собственная сквернота, которая загнездилась внутри его.

Здесь указана основа душевной жизни человека. Здесь большая истина. Вот почему и сказал Господь: "Слушайте Меня все и разумейте" (ст. 14).

Отметь же истину о душе в твоей памяти! Отметь, что твое сердце есть ключ добра и зла в тебе и что, следовательно, ты полный ответчик за все внутренне нечистое. А если ты полный ответчик за свое сердце, то надо тебе быть полным хозяином его, те. надо, чтобы сердце в твоих интересах было проводником только одного добра, но не зла и греха; надо, чтобы и внешние влияния, когда в них есть элемент греха, сердце пропускало через себя, как желудок пищу, не оскверняясь ими, а чтобы добро текло из сердца постоянной широкой и свободной струей.

Ты думаешь и ты говоришь о сторонних дурных влияниях на тебя и ими оправдываешь свою худость. Не много ли лицемерия в этих самооправданиях?

Когда человек не стоит на страже своей внутренней чистоты и в нем развязывается стихия низшего порядка, тогда человек охотно принимает все противное Божественному закону (ср. Мк. 7,9) и легко идет на сделки и компромиссы, а в успокоение хоть изредка будоражащей совести ссылается на неотвратимость внешнего дурного влияния, вынуждающего на зло и грех.

Здесь лукавство!

Правда такова, что стороннее влияние пусть остается влиянием и пусть даже в нем будет элемент греха... А что это стороннее влияние ты не пропустил через себя без вреда для себя, что ты приложил его зло к своему злу и маскируешь свою нечисть внешним злом, это уж твоя вина, за которую ты и несешь ответ.

Ничто входящее в человека само по себе не осквернит человека, а осквернит его собственная скверна, исходящая от испорченного сердца. "От сердца бо исходят помышления злая..." Господь дает перечень злых мыслей, идущих от сердца, и ставит их в порядке нарастания зла, в смысле охвата им (злом) души и углубления в душу до полного истребления там всего здорового и нормального.

Сначала Господь указывает зло, имеющее основанием греховное тело, направленное на тело и имущество человека: прелюбодеяние, любодеяние, убийство, кражи, лихоимство (ст.21). Потом называет зло, покоящееся на душевных движениях: злоба, коварство, непотребство, завистливое око (ст.22). И заканчивает обозначением зла, пронизавшего душу до ее основ и перевернувшего ее нормальную природу: богохульство, гордость, безумство (ст.22).

Богохульство или вероотступничество есть первый этап истребления души, когда у нее порываются корни питания, связь с Богом как источником жизни. Тогда человек пытается подменить Божескую основу жизни самостью. Человек себя самого, свой ум, волю делает регулятором жизни и свой эгоизм ставит в центре жизни. Это — второй этап истребления.

Но так как извращенная человеческая самость — иллюзорная опора жизни, то, конечно, банкротство жизни на этом этапе неминуемо, и человек скатывается к третьему и последнему этапу — безумству.

"Безумством" кончает человек зла. Это — полюс истребления души, когда в ней не остается ничего здорового, когда "омрачается несмысленное сердце" человека (Рим. 1,21), и на всю его деятельность, на всю жизнь ложится печать физического и морального помрачения, когда человек предается "в неискусен ум творити непотребная" (Рим. 1,28).

74 Пришел (Господь,) в пределы Тирские и Сидонские; и, войдя в дом, не хотел, чтобы кто узнал; но не мог утаиться (Мк. 7,24).

Господь не прибегает к внешнему давлению на человека, чтобы расположить его к Себе. Господь не прибегает к чуду как внешнему механическому доказательству Своей силы, чтобы подавить им человеческую ограниченность. И могущество Господа всегда на земле, но оно не изливается механически. Оно как бы скрыто.

Эту мысль Господь передает образно, когда, войдя в дом, не хочет, чтобы кто узнал о Нем. Для верующей же души, ищущей Его, Господь открыт и явен каждый миг: "не мог утаиться" для такой.

75 Услышала о Нем (Христе) женщина, у которой дочь одержима была нечистым духом... а женщина та была язычница... и просила Его, чтобы изгнал беса из ее дочери. Но Иисус сказал ей: дай прежде насытиться детям, ибо нехорошо взять хлеб у детей и бросить псам. Она же сказала Ему в ответ: так, Господи; но и псы под столом едят крохи у детей. И сказал ей: за это слово, пойди; бес вышел из твоей дочери (Мк. 7,25-29).

Дети — это признающие Отца и тянущиеся к Отцу Небесному. Конечно, они насыщаются первыми уже потому, что они ищут пищи Отца и способны принять ее (ср. Мк. 4,25). Однако не отвергает и "не детей" — "дай прежде насытиться детям"... Пищу от Небесного Отца получат все.

"Не дети" обозначаются как будто жестоким словом. Так потому, что отвергающие Божественное слово попирают его, уподобляясь неразумным животным.

Оттого в другой раз и заповедует: "Не бросайте жемчуга вашего перед свиньями, чтобы они не попрали его ногами своими" (Мф. 7,6). А когда "не дети" захотят взять хотя бы "крохи" Божественной Правды, крохи от пищи детей, тогда Отец открывает им всю любовь и за один миг, за одно обращение веры дарит им Свою благодать: "За это слово, пойди..." дочь твоя здорова (ст.29).

Здесь укор неразумной душе!

О тебе первая забота Отца. Тебе приготовлен первый стол. И такой стол, что даже крошки с него дают жизнь! А ты все черства и все небрежешь!

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

76 Привели к Нему (Христу) глухого косноязычного и просили Его возложить на него руку. Иисус, отведя его в сторону от народа, вложил персты Свои в уши ему и, плюнув, коснулся языка его и, воззрев на небо, вздохнул и сказал ему: "еффафа", то есть "отверзись ". И тотчас отверзся у него слух и разрешились узы его языка, и стал говорить чисто (Мк. 7,32-35).

Это речь о душе. Она глухая и она косноязычная. Она глухая, потому что она безчувственна и черства, как будто замкнуты у нее уши сердца и она не слышит Божиих зовов. И она косноязычная, потому что нет у нее языка говорить со своим Отцом, от Которого Свет, Премудрость и Жизнь. И говорить со своею Матерью и со своими братьями — нет у нее молитвы.

Надо привести душу ко Христу и молить Его возложить на нее Свою руку. Надо молить Христа, чтобы Его рука невидимо осенила нашу душу и повлекла ее к Отцу Небесному, сняв с нее глухоту и развязав язык сердца.

Привести душу ко Христу — значит прежде всего вывести ее из мира, в сторону от греха людей. Как Господь совершает исцеление глухого, отведя его "в сторону от народа", так и отверзение нашей души может совершиться только вне мира греха, когда душа будет свободна от связывающего и разлагающего влияния земли — греха и будет наедине с Богом.

Тогда она, свободная, легче устремится к небу, и Господь, как при чуде исцеления, коснется ее, "вздохнув" Своим Божественным Дыханием, и вольет в нее от Своей Божественной Силы. Он невидимо вложит персты в уши сердца, коснется его языка, скажет: "отверзись", и откроется слух души, спадет ее черствость, безчувствие, станет чуткой совесть. Божии зовы повлекут за собой. Открытое сердце наполнится живым, трепетным чувством к Отцу, и тогда молитва к Нему потечет легко, свободно, проникновенно.

Так разрешит Господь "узы" языка души, и она станет "говорить чисто" (ст. 35).

77 Когда собралось (около Господа) весьма много народа и нечего было им есть, Иисус, призвав учеников Своих, сказал им: жаль Мне народа, что... нечего им есть. Если неевшими отпущу их в домы их, ослабеют в дороге, ибо некоторые из них пришли издалека. Ученики Его отвечали Ему: откуда мог бы кто взять здесь в пустыне хлебов, чтобы накормить их? И спросил (Господь) их (учеников): сколько у вас хлебов? Они сказали: семь. Тогда велел народу возлечь на землю; и, взяв семь хлебов и воздав благодарение, преломил и дал ученикам Своим, чтобы они раздали; и они раздали народу. Было у них и немного рыбок: благословив, Он велел раздать и их. И ели, и насытились... Евших же было около четырех тысяч. И отпустил их (Мк. 8,1-9).

Снова чудо насыщения. Очевидно, так значительно и жизненно насыщение около Него душ и тел (см. Мк. 6,35-44), что Господь для большего запечатления в людских умах и сердцах мысли о Нем вторично совершает чудо и углубляет Свое слово и дело.

Опять около Христа много народа, и Он совершил насыщение их душ. Опять народ нуждается в физическом подкреплении, в пище. Опять трогательное внимание Учителя к тяжелым нуждам народа: "Жаль Мне народа, что... нечего им есть... ослабеют в дороге"... Опять мысль, что Господь не может отпустить народ от Себя, тем более, что "некоторые пришли издалека", т.е. были далеки от Бога и их надо поддержать и удовлетворить всем потребным... И еще тем более, что если отпустить их, то они "ослабеют" в дороге жизни без Бога. Опять заявление учеников, что около христианства место пустынное и негде взять хлеба.

И Господь не отпускает народа. Он, как и при первом чуде насыщения, спрашивает о количестве имеющихся хлебов, повелевает народу возлечь на землю, в "благодарении" Отцу низводит благословение Неба на дары земли, преломляет хлебы и передает ученикам для раздачи народу.

И снова благословением Бога творится насыщение: "и ели, и насытились" (ст.8). И только после насыщения, когда были удовлетворены и души и тела, "отпустил их" (ст.9).

78 Фарисеи начали с Ним (Христом) спорить и требовали от Него знамения с неба, искушая Его. И Он, глубоко вздохнув, сказал: для чего род сей требует знамения? Истинно говорю вам, не дастся роду сему знамение (Мк. 8,11-12).

Фарисеи — олицетворение лукавой совести. Такая совесть делает одну работу: оправдывает скверную жизнь и оставляет руководителем жизни (вместо Бога) испорченное "я", развращенную самость.

Для оправдания такой жизни совесть идет на всякие ухищрения. Не отвергая Божия слова и Божиих заповедей, лукавая совесть изощряется в своих толкованиях, придумывает исключения и оправдывает сделки и компромиссы. Она (совесть) вертится без конца: то слово Божие слишком строго и ригористично, то Христос безконечно милосерд, то Евангелие узко ограничивается временем обстановкой, то лукавство утверждает, что оно само широко и универсально. Все в зависимости от того, что выгодней... И без конца изощряется лукавая совесть, и перевертывает, и оспаривает очевидные истины, как спорили со Христом фарисеи (ст. 11).

Так происходит всегда в обыденной жизни — ежедневно и ежеминутно, и мы даже не замечаем лукавой работы постоянного самооправдания. В этой работе самооправдания бывает один момент, когда лукавство, фальшиво покрываясь верой, поднимается до высшей точки мнимого дерзновения в вере и просит у Бога чуда, а иногда требует чуда, опираясь якобы на ревность в вере.

Но и здесь обман, и здесь то же лукавое самоприкрытие. Когда выдвигается требование чуда? Когда обстоятельствами жизни ухищрения совести разбрасываются, как карточный домик, и человек в упор стоит перед явными велениями Бога, а принять их и подчиниться им у него нет духовного мужества, то и тогда лукавство не сдается и не прекращает своей работы, и под видимостью подчинения Богу оно начинает как бы само желать Божия вмешательства в жизнь и под видимостью принятия Бога ставит Богу свое требование об осязательности Его обнаружения, т.е. требование чуда.

Лукавая совесть тогда рассуждает так: "Господь воздействует на мою жизнь... Ну, конечно, я приму Господа, подчинюсь Ему и откажусь от моей "самости" (последнее вслух не говорится), пусть только Господь явно обнаружит Себя".

Что же, требование чуда является выражением веры? Нисколько. Это та же самая прикрытая самость... И выходит, что тут вынужденный отказ от эгоистической самости под давлением обстоятельств и фальшивое подчинение Богу с расчетом: "А может быть, Божьи силы наглядно и не явятся, и, значит, моя самость останется хозяином жизни".

Нужны ли примеры? Да. Возьми, к примеру, хотя бы всю группу фактов жизненных вразумлений: всякого рода бедствий, потрясений, болезней и всяких случаев смертных опасностей — таких вразумлений, при которых человек вынуждается к признанию необычайности происходящего. Всегда ли в таком случае человеческое сердце сразу и охотно подчиняется Богу с отказом от самости? Не чаще ли бывает, что, когда пройдет период растерянности, человеческое лукавство объяснит происшедшее случайностью, исказит его, чтобы втиснуть в рамки естественного, и спокойно предаст его забвению, оставив самость хозяйкой жизни? А если мысль о необычайном слишком настойчиво стучит в сознание, то лукавство сейчас же просит чуда: "Если бы Бог действительно захотел помочь мне, спасти меня, то почему же Он не сделал того-то и того-то." — И высказывается желание большего чуда, а случившееся признается слишком ничтожным, чтобы жизненная самость уступила свое место Богу.

Такова работа жизненного фарисейства: постоянными ухищрениями и самооправданиями сглаживать несоответствие жизни велениям Бога, чтобы вместо смиренного, безоговорочного подчинения Богу с хождением пред Его лицем оставить в жизни самовольство с хождением по лукавым тропкам собственного ума и испорченного сердца. А когда Бог явно стучится в человеческую жизнь, лукавое фарисейство спрашивает: "Да Ты ли, Господи? Ну, конечно, я подчинюсь Тебе... только Ты "яви лице Твое", т.е. иначе: "Дай мне чудо".

Самость считает свои пути настолько правильными и значительными, что сойдет с них и уступит Богу только при явном чуде, которое пусть Бог сделает именно вот ради ее личного, иной раз маленького жизненного интереса.

Господь обличает лукавое самооправдание жизни и фарисейство. Он глубоко вздохнул, когда фарисеи в споре с Ним требовали от Него знамения, искушая Его. Глубоко вздохнул, потому что насквозь видел лукавство фарисеев и скорбел о развращенных сердцах, видел, что не истинно ищут, а хотят забронировать ложь.

Вот почему и спорят, много спорят, как будто добиваются правды, в действительности же изощряясь в подыскании оправданий своего ложного пути. В самооправдании всегда бывает так, что сначала испорченное сердце толкает человека на неправду, а потом уже, задним числом, человек долго и упорно начинает изощряться в теоретическом обосновании своей неправды.

Вот в этой плоскости самоприкрытия фарисеи просят знамения с неба.

Кажется, для чего им нужно чудо? Неправда жизни стабилизована. Фарисеи утвердились в ложном понимании Моисеева закона. Они хозяева тут. Они и не думают освобождаться от неправды. Знамение с неба им нужно для того, чтобы прикрыть неправду фальшивым логическим построением и успокоить совесть. Тут расчет на то, что, конечно, "никакого чуда и не будет"... И значит, самоутверждение жизни останется прежним, и неправда господствует как правда.

Что фарисеям совсем не дорога была истина, а нужно было самоутверждение в своей неправде, видно из того, что они, услышав от Господа отказ в новом знамении и указание, что знамение уже было дано пророком Ионой, не расспрашивают, какое это знамение и как понимать его, а молчаливо уходят, пристыженные раскрытым лукавством.

Итак, зачем же просится чудо? Для прикрытия лжи?

Господь именно так оценивает просьбу фарисеев и с укором обращает к ним свой вопрос: "Для чего род сей требует знамения?" А святой евангелист Матфей добавляет: "род лукавый и прелюбодейный" (16,4), т.е. добавляет указание, что фарисейская изощренность и развращенность и в просьбе чуда не могла выставить ничего другого, как прикрытия установленной ими неправды (понимания Моисеева закона).

Чем же является в таком случае требование чуда? Искушением Бога. Как и говорит Евангелие: "Требовали от Него знамения с неба, искушая Его". Ведь фарисейское требование чуда покоится или на сомнении в возможности обнаружения чуда ("Да еще будет ли чудо-то?), или на признании, что являемого Богом недостаточно для человеческого уверения и требуется как бы большее знамение ("Да Ты ли это, Господи?") В обоих случаях требование чуда есть вызов Богу, или, что то же, есть искушение Бога.

Что требование чуда является искушением (иногда и не сознаваемым) Бога, а вовсе не обнаружением большой веры, отказом от самости и призывом Бога стать Господином человеческого пути, видно из евангельского рассказа евангелиста Матфея. В нем подробно описана беседа Христа с фарисеями.

Фарисеи просят Христа показать им знамение с неба. Господь же, как передает евангелист Матфей, сказал им в ответ: "Вечером вы говорите: будет вёдро, потому что небо красно; и поутру: сегодня ненастье, потому что небо багрово. Лицемеры! различать лице неба вы умеете, а знамений времен не можете" (Мф. 16,2-3).

Подробности беседы Христа с фарисеями, передаваемые евангелистом Матфеем, как раз раскрывают, что просьба о чуде вызывалась не смиренной верой, а лукавым желанием отгородиться от Божиих велений, прикинуться непонимающими их и под маской нерушимости Моисеева закона оставить себе свою самость руководителем жизни.

"Вы не понимаете Божиих велений", — как бы так говорил Христос фарисеям. "Вы не понимаете Моих слов. Вы не хотите видеть чудес, творимых Мною на каждом шагу. Вы не замечаете проявлений Божией силы. Вы ничего не понимаете, как неразумные дети. И вы хотите, чтобы Отец Небесный дал вам новое знамение с неба. Лицемеры, вижу все лукавство ваше. Небось, вы прекрасно разбираетесь в том, что вам нужно и что для вас выгодно. Тут вы знаете не только земное, окружающее вас, тут вы взошли на небо и знаете небесные явления; по характеру небесного свода вы гадаете о том, что будет на земле. Тут вам все понятно, потому что выгодно. Тут вы господа и хозяева положения.

А вот когда потребовалось от вас смиренно принять и подклониться под Божию волю, когда события жизни требуют бросить кичливое самоутверждение и искать в жизни то, что хочет Бог, то вы ничего не понимаете, прикидываетесь неразумными и, прикрывая самость и безверие, лицемерно просите: "Дай нам знамение, чего Ты хочешь?"

Что же, вы не видели Божиих чудес, какие Я творю на каждом шагу, вы не видели знамений? Вам не знамение нужно, а надо остаться в своей прежней самости, никуда не двинуться с нее, и вы требованием чуда маскируете свою духовную окаменелость. А ширма для вас — святость и нерушимость Моисеева закона".

Вот каков смысл ответа Господа. В ответе фарисеям — не отказ утвердить веру, а обличение лукавства и разоблачение безверия.

Подмечай то же и в жизни!

Человек часто думает о чуде и любит просить чуда: "Ах, если бы Господь сотворил знамение! Почему Господь не явит Свою силу?" В таких вопросах как будто обращение веры, как будто ревность по вере и желание утвердить свою веру. А подумать хорошенько, и поймешь все лукавство их.

Человек задает такие вопросы в моменты жизни, когда он стоит пред проявлением Божией воли и когда от него требуется принять мужественное решение в согласии с Божественной волей, т.е. требуется осудить свою жизнь, переменить в корне свое поведение, отказаться от любимой страсти и т.п., словом, когда требуется понять Божий призыв и последовать ему.

Вот тогда человек проявляет наивное младенчество. Он теряется. Он становится в тупик. Он отказывается понимать совершающееся. Он не видит Божиих велений, не понимает "знамений времен". Тогда — дать ему чудо! Подозрительная ревность через чудо понять Божию волю и подчиниться ей!

Во всей своей жизни человек: "Я сам", а тут вдруг у него непреоборимое желание: "Пусть распорядится Господь". Во всей жизни человек — полновластный хозяин и все великолепно понимает.

Попробуй-ка свернуть человека с пути его неправедности. Он забросает тебя десятками доказательств, что он все знает, все понимает и поступает правильно. Человек считает, что он изучил жизнь, и знает ее, и понимает все окружающее, и самостоятельно распорядится в нем.

Да и не только окружающее!

Человек также самостоятелен в громадных масштабах! Он вкопался в землю и строит ее законы. Он же распоряжается небом. И если человеческий ум путем долгих блужданий открыл законы движения планет и знает ход комет и явление затмений, то это дало ему право по-хозяйски распорядиться не только на земле и под землей, а на небе.

И человек устанавливает законы мироздания, законы жизни материков и океанов, законы жизни племен и народов, и совсем ему не нужна промыслительная воля Творца! Так во вселенной царствует ум и закон. Ум поймет и объяснит закон жизни, и все ясно!

И, кажется, зачем понадобилось человеку чудо? Да и где же место чуду при человеческой самости? Но вот, когда происходит потрясение жизни, надуманной человеком, когда случается нагромождение жизненных обстоятельств, когда опрокидывается установившееся "законное" равновесие жизни, казавшееся таким устойчивым, тогда бы, кажется, всезнающему и самодовлеющему человеку и нужно проявить все свое знание, и разобраться в жизни, и исправить то, в чем была его личная погрешность.

Не тут-то было!

Так трудно человеку расстаться с нажитой самостью и так трудно пошевелить твердыню "законного", как он его создал, что он не желает или неспособен палец о палец двинуть, чтобы пересмотреть все жилое здание своей самости и честно решить, чего же хочет от него Бог, какая же Божия воля о жизни.

Человек остается в моральном безчувствии, маскируется полным непониманием совершающегося и, прикрывая свое нежелание двинуть пальцем, чтобы выполнить то, что от него лично требуется, поминает Бога, зовет Его и прячется за Божию волю: "Что же это такое совершается? Мне непонятна Божия воля! Господи! Да где же Ты? Яви лице Твое! Дай знамение! Прояви Твою силу!" Как будто Бог для того и существует, чтобы утверждать выдуманный самостью порядок со всей его греховностью!

Человек ищет Бога и ищет чуда, не желая понять простого Божия веления, которое уже развернулось пред самыми его глазами. Человек ищет Божией воли, а Божия воля открыта, ясна ребенку!

Разве это не лукавство? Разве это не искушение Бога? Не лукавство ли быть ничего не понимающим, когда Божий веленья ясны? Не лукавство ли — при таком наивном непонимании, при нежелании двинуть пальцем в смысле исправления жизни — спрашивать: "Господи! Что Ты хочешь? Яви чудо!" Не искушение ли Бога такая лукавая просьба чуда?

На эту просьбу ответ был и остается один; ответ, сказанный с глубоким вздохом, ответ Божия сокрушения: "Род сей лукавый и прелюбодейный знамения ищет, и знамение не дастся ему".

79 А Он (Господь) заповедал им (ученикам), говоря: смотрите, берегитесь закваски фарисейской и закваски Иродовой. И, рассуждая между собою, говорили (ученики): это значит, что хлебов нет у нас. Иисус, уразумев, говорит им: что рассуждаете о том, что нет у вас хлебов? Еще ли не понимаете и не разумеете? Еще ли окаменено у вас сердце?.. и не помните? Когда Я пять хлебов преломил для пяти тысяч человек, сколько полных коробов набрали вы кусков? Говорят Ему: двенадцать. А когда семь для четырех тысяч, сколько корзин набрали вы оставшихся кусков? Сказали: семь. И сказал им: как же не разумеете? (Мк. 8,15-21).

"Берегитесь закваски фарисейской", т.е. берегитесь жизненного лукавства, и берегитесь "Иродовой закваски", т.е. истребления в себе христианства. За первым идет второе, за лукавым самооправданием — опустошение христианской души и гибель Христа в душе.

Лукавое самооправдание начинается неприметно и как будто делает ничтожное дело. Ну, что за важность, кажется, что человек иной раз и поступится какой-то мелочью ради всего установленного жизненного порядка или ради своего жизненного успеха? Ведь человек-то хороший! И по-прежнему он и в Бога верит и в церковь ходит!

А разберись, и увидишь, что всякое, даже мелкое лукавство совести, даже малая жизненная сделка окажется делом важным, как гибельное дело. Не напрасно Христос привлекает особенное внимание учеников: "Смотрите, берегитесь", и не напрасно Он Укоряет непонимающих учеников: "Не понимаете и не разумеете? еще ли не окаменено у вас сердце?"

Дело-то выходит не маловажное!

Задача самооправдания одна, как и сказано выше (ср. Мк. 8,11-12), — оправдать кривую совесть, успокоить ее и оставить собственное человеческое произволение хозяином жизни; иначе говоря, задача лукавства — неприметно подменить Бога самоудовлетворением.

Нет дела гибельнее этого!

Бог остается, но Он выключен из жизни. И человек сознательно и безсознательно не "впутывает" Бога во все "мелочи". "Невпутывание" Бога и начинается с мелочей: "Ну, при чем тут Бог?" И лукавство сначала прикрывает маленькие сделки. Потом оно уже пойдет по проторенной дорожке обходиться без Бога и не тревожить совесть при нарушении Божия закона.

Совесть тупеет. Властвование "я" ускоряется. Сделки (да они уже и не сознаются как сделки) прикрыты разумными соображениями! Рассуждается так (сознательно и безсознательно): "Ну, конечно же, я сам хорошенько все обдумаю и все устрою. Разве на "авось" проживешь?" Надо самому все предусмотреть и все устроить и тем гарантировать для себя успех в деле. На "авось" не проживешь. И пословица есть: "Бог-то Бог, но сам не будь плох".

Видишь, как все жизненно.

В результате оправданы все зигзаги, все "кривые" поведения, а Бога-то в жизни и нет. То есть Он остается, но для особой жизни. Ну, и иконка висит для порядка (да и та малюсенькая!)

Так формируются две полосы жизни: одна полоса "жить" (вне Бога), а другая — "значиться христианином" и обходиться без Христа. Началось с маленького, а кончается истреблением веры, закваской Иродовой.

И человек рассуждает, как ученики: "хлеба нет", т.е. надо же жизнь обезпечить! Кто же обо мне подумает? Кто гарантирует успех?

А Господь и укоряет: Я подумаю... Неужели закрыты у вас глаза? Неужели закрыты уши? (ст. 18). Неужели забыли, что Я Творец и материальной жизни (ср. Мк. 6,35-44)? Неужели забыли, как Я творческим актом накормил пятью и семью хлебами пять и четыре тысячи человек ("Отец Мой доныне делает". — Ин. 5,17)? Не помните? Каменное у вас сердце!

Итак, берегись маленького, берегись лукавого самооправдания, берегись замазать и прикрыть расхождение между жизнью и Господним законом... берегись закваски фарисейской! Ею, этой закваской, ты заменишь в жизни Бога, Его святую волю о тебе своим маленьким барахтаньем, и незаметно будет подниматься в тебе Иродова закваска — истребление живого Бога в твоем сердце. Берегись же!

Рассмотри, не каменеет ли и твое сердце? Разве не подумал о тебе Бог, когда ты был верен Ему? Разве не было в твоей жизни творческих актов "насыщения", Божия делания? Не помнишь? "Неужели закрыты у вас глаза? Неужели заткнуты уши?"

80 Приходит (Господь) в Вифсаиду; и приводят к Нему слепого и просят, чтобы прикоснулся к нему. Он, взяв слепого за руку, вывел его вон из селения и, плюнув ему на глаза, возложил на него руки и спросил его: видит ли что? Он, взглянув, сказал: вижу проходящих людей, как деревья. Потом опять возложил руки на глаза ему и велел ему взглянуть. И он исцелел и стал видеть все ясно (Мк. 8,22-25).

Здесь образ прозрения духовно слепой человеческой души. Слепую душу ко Христу "приводят". Она сама так безнадежно потерялась в темноте, так сбита и спутана дорога ее жизни, так искривилась в зигзагах, засорена грязью, повреждена колеями неправды, рытвинами падений, что самой уже не выбраться. Не выбраться потому, что и сил уже нет: они растрачены в бездорожье. Да и как выбраться слепым? и в темноте? и куда? И кругом — слепые. А слепой слепого только в яму приведет (Мф. 15,14). Так в жизни и есть.

Итак, слепую душу "приводят" ко Христу. Ее "приводят" чаще всего обстоятельства жизни. Обстоятельствами жизни человек в своей слепоте то бывает загнан в тупик, и ему уже некуда податься, испытано банкротство всех путей. То эти обстоятельства остановят человека на полпути слепоты, бывают восприняты остатком здравого сознания человека как Божии зовы, и человек повлечется ими ко Христу.

Слепой душе, подведенной ко Христу, надо, чтобы Христос коснулся ее. Непременно надо, чтобы коснулся; значит, надо вплотную подойти, а не умеешь ходить, так подползи к стопам Спасителя и в трепете моли: "Не могу больше жить... исцели".

Значит, нужна не холодная вера сознания, не тусклое движение уставшего и равнодушного сердца, не вялое нащупывание просвета апатичной волей, а нужен бросок ко Христу, бросок, в котором, как в клубке, пусть сольются весь порыв ума и все напряжение воли.

Тогда откликнется Христос. Он берет человека "за руку". Это значит, что прозрение души сопровождается Божественной помощью и Божественной силой. Но для проявления Божественной силы нужны условия, в которые должна быть поставлена душа. Какие же?

Господь выводит слепого "вон из селения". Здесь обозначение Условий, при которых возможно воздействие на душу Божественной силы. Их два: первое — душа отводится в сторону от людей и остается наедине с Богом. Значит, тесное единение с Богом, когда душа остается один на один со своим Спасителем в молитве, в подвиге, в душевной обращенности — вот первое условие прозрения от слепоты.

И есть второе условие: Господь выводит слепого вон из селения. Следовательно, недостаточно быть наедине с Богом. Надо уйти душою из мира греха, порвать пленяющие связи греха, чтобы не осталось на душе груза, тянущего в сторону и вниз, а чтобы душе, освобожденной от земли — греха, легче было принять и усвоить (сделать своим) небесное и Отцовское.

После того как порваны путы греха Божественной силой, совершается озарение души.

В чуде исцеления Господь прежде всего "плюнул ему на глаза". Не без значения и этот акт Божией воли. Плюновение — знак презрения, поругания. Так как болезнь есть результат греха и человеческой нечистоты, то Господь сначала снимает человеческую нечистоту. Он снимает ее образно — плюновением на глаза слепого как выражением презрения к греху и осуждения греха и диавола, отца его. Так сначала устраняется источник зла и причина болезни...

Плюновение в данном чуде исцеления слепого отлично от плюновения на землю, сопутствовавшего чуду исцеления слепорожденного (Ин. 9,6), где оно не имело самостоятельного значения и было только частью творческого акта — смешения с землей, делания "брения" и помазания им глаза.

А почему при исцелении слепорожденного Господь не плюнул на глаза больного? Потому что не требовалось устранения греха и осуждения греха, как причины слепоты. Слепой был слеп от рождения, и Господь Сам говорит, что не грех причина его болезни: "Ни сей согрешил" (Ин. 9,3).

Плюновение в чуде исцеления вифсаидского слепого аналогично плюновению при исцелении глухого косноязычного (см. Мк. 7,32-35), хотя в последнем чуде не указывается, куда плюнул Господь, и умалчивается о греховности больного как причине болезни, но в обоих случаях плюновение предшествует самому исцелению и выражает устранение человеческой нечистоты.

После того как поруган грех и подрезаны корни болезни, Господь исцеляет саму болезнь.

То же требуется и от слепой души. И ей, оставшейся наедине с Богом и порвавшей с миром зла, надо с презрением осудить мир диавола, жестоко осудить все свои кривые пути, без пощады возненавидеть свою темноту и с решительностью отвергнуться от слепых мыслей и дел.

Тогда придет Господь. Он придет и возложит Свои руки. Возложение рук означает, что прозрение души совершается не собственными усилиями души, а Божественной силой, и означает, что Божественная сила подается сейчас же за отвращением греха, и что она возрождает человека от греха и закладывает фундамент спасения.

Возложение рук — новый глубокий по смыслу образ.

Исцеление совершается не сразу. Больной по первом возложении рук отвечает Христу, что он видит "проходящих людей, как деревья", и лишь по вторичном возложении Господом Своих рук на больного прозревающий "стал видеть все ясно".

Почему так? Разве Божественное могущество безсильно было совершить прозрение слепого в одно мгновение? Конечно, могло совершить, как совершались в одно мгновенье большие чудеса, например, воскрешение мертвого.

Здесь образ того, что восстановление души совершается не вдруг, не сразу. Такой акт был бы механическим пересозданием. Это — процесс спасения человека. Он есть длительная, сознательная борьба, в которой непременно активен сам человек. Этот процесс открывает Бог Своим Божественным вмешательством, подавая человеку силы скинуть плен греха и успешно начать ратоборство со злом. Дальше человек сам вступает в состязание, чтобы сознательно переработать свои душевные силы и усвоить Божественное озарение.

И еще долго, долго не исчезнет безследно слепота... И долго, долго человек еще будет видеть "проходящих людей, как деревья", т.е. еще долго в нем будет возобладать мир вещей, и еще долго предметы духовного, разумного порядка он будет воспринимать под углом чувствования материальных вещей. Не сразу человеку откроется очертание истинной жизни духа, а будет он еще долгое время пробавляться тенью истины. И только слабые разрозненные блики ее будут скользить пред его душевными глазами, как неясные очертания бегущих деревьев (когда видишь их, например, из окна мчащегося поезда).

В этом процессе постепенного восстановления души, конечно, потребуются новые акты Божественной помощи. Их будет много, они пойдут своей чередой, параллельно человеческой стойкости в борьбе.

Господь вторично возлагает руки на слепого. Теперь Он возлагает их на его глаза.

Здесь мысль о том, что Божественная помощь, а в результате ее человеческое просветление, сначала идет по линии общего подъема душевной жизни и ее очищения от грязи и порока, ее общего просветления, а потом уже, под Божиим воздействием усовершаются отдельные способности, например, способность духовного зрения.

И вот, когда спустится на душу Божественное озарение, когда Божий Свет осияет внутреннее человека, тогда Божия правда в душе заблистает, как изумруд.

Плена мира — греха, заволакивающего зрение или дающего кривое отражение восприятий, как не бывало. Пленительная Божия истина залегла в душе, как свет, и осветила самую душу, и весь свет брызжет вовне, и освещает, и гонит грех, и скидывает фальшивое убранство порока. И нет в жизни тьмы, и дорога пряма и освещена... И стала душа "видеть все ясно".

81 Дорогою (в селения Кесарии Филипповой) Он (Господь) спрашивал учеников Своих: за кого почитают Меня люди? Они отвечали: за Иоанна Крестителя; другие оке — за Илию; а иные — за одного из пророков (Мк. 8,27-28).

Так до сих пор остается жизненным этот вопрос Господа о Нем Самом: "За кого же почитают Меня люди?"

До сих пор — в течение двадцати веков — суждения о личности Христа пестры, как пестры были мнения о Нем современников. И это справедливо даже не столько в отношении научной критики, сколько в отношении "обывательского суждения".

Всякий, кто прочитал две-три книжки и считает, что он достаточно сильно мыслит и что ему стыдно опираться на авторитет, привносит и в дело веры мнимо критическую фантазию и о Христе мыслит, как ему представляется нужным. Тогда Христа воспринимают, как приемлемое для маленького человеческого ума и как удобное для слабенькой жизни.

Такое обывательское отношение к величайшему предмету веры недопустимо.

Ты ищи Христа не для приспособления к своей испорченной жизни, ищи не такого, какого тебе хочется, а каков Он был в действительности. Ищи Его честно! Доискивайся правды о Нем в Святом Писании. Господь Сам указывает этот источник знания о Нем: "Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне" (Ин. 5,39). И доискивайся от честных запросов своей души... И ты обретешь, что Христос — Бог, Сын Божий! И ты поймешь, что Господь и нужен тебе, и безценно дорог для тебя не как учитель, не как пророк, а как Бог, твой Спаситель, то есть Спаситель твоей души и жизни.

82 И начал (Господь) учить их (учеников), что Сыну Человеческому много должно пострадать, быть отвержену старейшинами, первосвященниками и книжниками, и быть убиту, и в третий день воскреснуть (Мк. 8,31).

Только последовало первое исповедание Христа Богом (Мк. 8,29-30), как Господь открывает истину непримиримости со Христом мира зла и греха. И эта истина во все века остается законом жизни.

"Начал учить их, что Сыну Человеческому много должно пострадать..."

Во все века, когда Сын Человеческий в лице Своих последователей сталкивается с миром зла, зло обрушивается на Него всеми своими агентами. Агентами зла были и первосвященники, и книжники. И они побеждали: "Сыну Человеческому надлежит быть убиту", но, конечно, истина жизни неискоренима.

И Сыну Человеческому надлежит "в третий день воскреснуть".

83 И говорил (Господь) о сем (о Своем страдании) открыто. Но Петр, отозвав Его, начал прекословить Ему. Он же, обратившись и взглянув на учеников Своих, воспретил Петру, сказав: отойди от Меня, сатана, потому что ты думаешь не о том, что Божие, но что человеческое (Мк. 8,32-33).

Вот опять великие из великих слова и глубокая из глубоких истина!

Пойми жестокость прещения! Изумись умом... Всколыхни сердце! Петра называет сатаною и гонит прочь от Себя. Избранного из избранных, первоверховного, только что исповедавшего Господа Христом, Божиим Сыном, эту скалу веры, основание Церкви, получившего ключи Царства, распорядителя неба, Петра, только что увенчанного названием "блаженного" (Мф. 16,17), называет диаволом и гонит прочь от Себя!

Почему так? Разбери порядок мыслей и дойдешь до истины. Господь спрашивает учеников, что они думают о Нем, за кого Его принимают? Апостол Петр, отвечая за других апостолов, Исповедует Христа Божиим Сыном. Господь подтверждает верность исповедания, похваляя Петра. И вслед за тем указывает основной закон Своего дела, закон непримиримости христианства с миром зла и греха. Вот почему "Мне надлежит страдать и быть убитым".

Апостол Петр сейчас не понимает этого закона... Ему кажутся несообразными страдания и смерть от людей Христа Господня. По любви и почитанию Христа он не принимает страданий Христа: "Будь милостив к Себе, Господи! да не будет этого с Тобою" (Мф. 16,22). Петр верит во Христа как Бога, любит Его и скоро будет говорить о своей готовности положить жизнь за Учителя и Господа, но Петр не принимает христианства страданий и хочет какого-то своего христианства... Может быть, в нем еще говорила еврейская надежда на Мессию как Царя и Устроителя славного земного царства.

Тогда Христос, отведенный было Петром в сторону, оглядывается на учеников — ядро Своей будущей Церкви и указывает ей ее будущий путь. "Уйди от Меня, — говорит Он Петру, — со своим христианством, со своим путем. Ты — диавол... Сатана — Мой враг, Мой противник, и он — враг Моего дела..."

Так и ты со своим христианством — Мой враг, потому что твое христианство есть истребление истинного христианства, как его хочет истребить диавол. Ты хочешь истребить христианство, навязав ему несовместимое с ним радование миру... Тебе неприятны страдания, и ты готов к примиренности и ассимилированию со злом мира.

Это и есть истребление Моего дела борьбы с миром зла. Это есть истребление внутренней сущности христианства, всей его силы и всего его значения как религии освобождения от зла и возрождения в правду и святость. А ты хочешь ползти по земле с ее радостями. Ты думаешь не о том, что Божеское, небесное, а о том, что человеческое, земное. Отойди от Меня... ты диавол.

Он говорил это и смотрел на учеников — Свою будущую Церковь. То был завет ученикам и завет Церкви: не поддавайтесь и вы плену мира, не думайте о человеческом, думайте о Божием. Почему же забыт этот завет? Почему страшное прещение Петру вышло из памяти? Разве не так?

Оглянись, посмотри на учеников и последователей. Среди них есть думающие и недумающие. Думающие — это большей частью люди, получившие образование и привыкшие мыслить. Привычку подходить к теориям с меркой своего разума они переносят на христианство так, как благоволит господин-рассудок.

Вот тогда создаются "свои" христианства! И делается это совсем не злостно. А просто по пословице: "Всяк молодец на свой образец".

Человеку, совсем не искушенному в вере и христианской жизни, думается, что то или иное Христово слово надо понять так-то, а не иначе, что так будет жизненнее. И каждый, применительно к своему развитию и применительно к уровню своей душевной жизни, строит свою христианскую теорию. Так как в громадном большинстве случаев душевная жизнь складывается по началам земного порядка, то, конечно, и христианство трактуется приспособительно к земному порядку.

Чего же "Божеского" искать в таких "своих" христианствах! Тут все "от человека". А христианство — христианство истреблено!

Недумающие поступают проще. Они просто-напросто спускают Божеское до себя! Может быть, это делается часто и по хорошему побуждению — понять христианство. Но, не имея христианского просвещения и лишенные духовного воспитания, а иные по развращенному сердцу, они сталкивают Божию истину до уровня земли и влачат ее по земле, привыкши все понимать только в земном преломлении. И здесь то же преобладание человеческого. Причем совмещение человеческого с Божеским бывает чудовищно. Потому в этой группе и встречаются представители христианства, в которых с непостижимой внутренней гармонией сочетается хождение в церковь и словесное благочестие с цинизмом извращенности, начиная с ужасающего пустословия, клеветы, сплошной лжи, фальшивости, обмана, себялюбия и прочего, и прочего, кончая беззаконными сожительствами. И совесть спокойна! Многие из этой группы считают себя даже "хорошими христианами": и вздыхают, и плачут, и принимают Святые Тайны.

Разве здесь у каждого и каждой не "свое" христианство? И разве здесь не циничное истребление христианства? А влаченье христианства по земле, когда каждый приспособляет высокую Божию истину к себе и обволакивает ее грязью своего земного понимания и чувствования, разве не разрывает в клочья христианство Христа?

Да, здесь истребление христианства.

Вот почему и сказал многомилосердый Господь Свое жестокое слово. Вот почему не пощадил избранного и любимого. "Уйди от Меня... Ты диавол... Ты хочешь диавольского дела — истребления Моего учения..."

Ты думаешь, что это Божие прещение потеряло свою силу? Нисколько. Только люди с закрытыми глазами проходят мимо него, потому что потеряли совесть, окаменели сердцем и душою и служат своей извращенности, подменяя Божеское человеческим. Они делают страшное дело, истребляя Христа и утверждая диавола под видом служения Христу. И они не слышат грозного слова, обращенного к ним: "Отойди от Меня... Ты диавол".

Лучше бы им уйти, потому что ради них имя Божие позорится в людях (Рим. 2,24). "Лучше бы им не познать пути правды, нежели, познав, возвратиться назад от преданной им святой заповеди" (2 Пет. 2,21). Лучше бы им уйти, потому что "открывается гнев Божий с неба на всякое нечестие и неправду человеков, подавляющих истину неправдою" (Рим. 1,18).

84 И, подозвав народ с учениками Своими, (Господь) сказал им: кто хочет идти за Мною, отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною. Ибо кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее (обретет ее. — Мф. 16,25). Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит? Или какой выкуп даст человек за душу свою? (Мк. 8,34-37).

Слушай! Это для всех. Это обстоятельство для всех, и этого не минешь! Подмечай, как это открываемое слово Господь делает общим законом и как нарочито подчеркивает его неминуемость.

Господь был отозван Петром в сторону от народа и даже учеников, и Петр прекословил Господу, не понимая предреченных Господом Его страданий (ст.32). Господь отворачивается от Петра, и смотрит на учеников, и произносит Свое прещение Петру: "Отойди..." (ст.ЗЗ).

А теперь совсем покидает Петра и уже не только смотрит, а и зовет, зовет, не только учеников, но и народ. Не ясно ли, что говорится Божественное слово, обращенное ко всем, как для всех обязательное и неминуемое? Это во-первых. И во-вторых, не ясно ли, что говорится какое-то особенное слово, если Господу угодно было оборвать беседу с избранным учеником, резко, с прещением отстранить его, сейчас же подозвать к Себе всех, стоявших поодаль, и к ним обратить Свое слово?

Да, это было особенное слово.

Почему же надо было ждать особенного слова? Да уже по одному тому, что ни много ни мало речь шла обо всем Господнем деле.

Апостол Петр исповедал Христа Божьим Сыном (ст.29), я ученики услышали в ответ основной закон христианства — закон непримиримости его с миром зла и отсюда закон страданий, закон смерти и закон победы в воскресение (ст.31). Петр не понимает и не принимает закона страданий и хочет примирения с миром зла: "Будь милостив к Себе, Господи!"

Петр хочет по-человечески повернуть христианство. Господь с резким прещением отстраняет от Себя избранного ученика, поворачивается ко всем и говорит.

О чем же? Ну, конечно, Господь выправит грубую ошибку Петра, за которую назвал его "сатаною", и авторитетно еще раз утвердит истинную сущность Своего учителя и дела, как они должны мыслиться — не по-человечески, а по-Божески.

Но сейчас Господь говорит уже не о Себе. О том, что закон непримиримости с миром зла, и отсюда закон страданий, Он утвердит Своим личным примером, Господь сказал уже Своим ученикам (ст.31).

Сейчас Христос говорит и ученикам и народу, что это закон основной и потому общий и неминуемый, что каждому неминуемо пройти путем, по которому прошел Он, Спаситель, и что другого пути христианской жизни нет. Вот о каком важнейшем предмете будет Господня речь. Смотри Божие слово: "Кто хочет идти за Мною..."

Так указывается путь всем, всем без изъятия: священнику мирянину, а не только монаху, подвижнику и отшельнику. Всякий кто хочет идти за Ним, т.е. называться и быть Его учеником, всякий неминуемо должен исполнить то, что дальше указал Господь, кем бы человек ни был, где бы ни стоял, чем бы ни занимался.

"Кто хочет идти за Мною, отвергнись себя".

"Отвергнись себя"... Вот он неминуемый путь: отвергнуться себя. Как это? Отвергнуть что-либо — значит осудить как негодное с решительностью отказаться, пренебречь и отбросить. Вот так и надо поступить с собой. Всего себя осудить, как последнего, негодного, и без малейшей жалости к себе отказаться от себя, с негодованием от себя отвернуться, с презрением пренебречь и с гневом отбросить себя в мусорную яму.

Господи! Как же это?

Господь продолжает: и не только этого Я требую от тебя. Я указываю тебе больше: погуби себя, как бы убей себя. Вот что нужно. Тогда ты Мой ученик. "Иже бо аще хощет душу свою спасти, погубит ю" (ст.35).

Страшный закон! Великий закон!

Бросить себя в мусорную яму, погубить себя. Погубить всего себя, каков ты есть, целиком без остатка, а потом уже идти, и только тогда ты станешь Его учеником.

Так решительно водворяется для будущих учеников закон отречения от мира зла, от греха. Требуется возненавидеть себя, отказаться от себя и погубить себя старого, греховного, естественного, каков ты есть по Адаму, каков ты есть без Христа. Надо, чтобы ты, Адамов, стал, как мертвый. Короче: надо, чтобы ты умер. Это закон смерти.

Его так и обозначил Христос в другом месте, когда сказал: "Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода" (Ин. 12,24). Значит, по слову Господа, если ты ищешь у Христа плода истины и плода жизни, то надо тебе, естественному человеку, человеку мира и греха, надо тебе идти на собственное уничтожение, гибель, смерть, как гибнет пшеничное зерно, тогда ты принесешь плод.

Святой апостол Павел в Послании к Римлянам подробно излагает этот неминуемый закон смерти естественного человека, когда он пошел за Христом, чтобы получить плод. Он прямо так и пишет, что ветхий человек "умер", и не только умер, но и "погребен". "Зная то, что ветхий наш человек распят с Ним (Христом), чтобы упразднено было (истреблено, уничтожено) тело греховное... (что) мы умерли со Христом..." (Рим. 6,3,6,8). И вы, пишет Апостол христианам, вы "умершие". "Так и вы почитайте себя мертвыми для греха" (ст. 7,11). И вы погребены. "Мы погреблись с Ним (Христом) крещением в смерть" (ст.4).

Так водружается закон смерти. В дальнейших словах ученикам и народу Господь объясняет этот великий и страшный закон. Господь утверждает, что для человека, если он хочет жить, нет выбора: ему неминуемо уничтожить себя.

Как бы человек ни старался беречь себя и лелеять себя, как бы ни заботился о своем теле и как бы ни окружал всем вниманием свою душу, все равно конец его один — смерть, да не только физическая смерть, а — что ужаснее — духовная смерть, т.е. банкротство души еще при физической жизни. И никуда не укрыться от этого уничтожения смерти.

Смерть неминуема для естественного человека потому, что природа его есть природа греха, а грех есть болезнь и отрава души и тела. Чем же может кончиться это систематическое изо дня в день, из часа в час отравление жизни, как не смертью? Это тоже всеобщий закон. О нем, как непререкаемом, говорит и святой апостол: с грехом вошла в мир смерть, и стала смерть неизбывным "оброком греха", которым расплачивается бедный человек (Рим. 5,12; 6,23). Апостол спрашивает естественного человека: "какой же плод (результат) вы имели" от своей естественной жизни? И отвечает: плодом вашим были дела, конец которых — смерть (Рим. 6,21).

Так стала незыблемым законом жизни потеря жизни, смерть: «Кто хочет душу свою (жизнь свою) сберечь (по-земному), тот потеряет (погубит) ее" (Мк. 8,35).

Это незыблемо во все дни до скончания века. Это закон. Проверь на примерах.

Присмотрись к жизням вне Христа. Все они кончают смертью, и громадное большинство — еще при физической жизни. Смерть наступает или в результате сужения жизни до животных процессов, при которых постепенно атрофируется и отмирает человеческое, и человек движется до своей физической смерти руководимый животным инстинктом и злом, или же в результате тяжело переживаемого и сознаваемого душевного банкротства, когда человек безплодно мечется из стороны в сторону в поисках оправдания жизни, а оправдания нет, покоя нет, счастье и удовлетворение неуловимы. А зло наступает, и захлестывает, и душит все лучшее, что крохами еще теплится в естественном человеке.

Последний тип, конечно, морально выше первого, но и его конец — смерть души как ее банкротство, как невозможность построения жизни по правде без Христа.

Так властвует закон жизни, по которому "оброком" неминуемого греха является неминуемая смерть.

И некуда человеку податься. И нет у человека выбора, потому что кто же, не лишенный совсем рассудка, будет стараться приобретать и весь мир захватить приобретением, зная, что по существу-то дела копает могилу для себя, и что, чем больше он уходит в вещи мира, тем глубже его могила?

Нет выбора для человека, потому что не может подыскать человек уравновешивающее гибель души. И чем же человек может компенсировать себя за смерть души? Какой выкуп даст человек за душу свою? Нет выбора!

Вот почему и водружает Господь великий закон добровольной смерти. Это выход. Почему?!

Закон неминуемой смерти, как расплата за грех, все равно властвует. И Господь напоминает об этой неминуемости... Он открыто объявляет людям ту крайнюю точку, тот тупик, в который вгоняет их грех. Показав всю безысходность жалкого положения человека, преданного греху и смерти, на этих разлагающихся гнилушках жизни, имеющих только видимость живого, Господь водружает новый великий закон — закон добровольного уничтожения себя.

Зачем? Да затем, что на этом добровольном гробе сеется семя новой жизни. Устраняется ветхое — очищается почва для молодого; выкидывается больное — творится здоровое; погребается мертвое — встает обновленное и вечно живое. И выходит, что теряющий приобретает и жертвующий собой находит себя. Пшеничное зерно, упадшее в землю и разложившееся, приносит плод.

"Кто потеряет (погубит) душу свою ради Меня, тот обретет (найдет) ее" (Мф. 16,25). Эта мысль о новой, живой жизни, вместо гниющей старой, подробнее развита Спасителем в беседе с Никодимом (Ин. 3,1-12). Беседа эта является как бы продолжением речи о погублении души, и в ней раскрывается дальнейшая мысль о росте новой жизни взамен отпадшей и погребенной.

Господь указывает Никодиму, что надо ему вновь родиться для новой жизни, а в ответ на недоумение Никодима, как же ему, старому человеку, вновь родиться, Спаситель снова утверждает: "Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие" (ст.5). И продолжает дальше: "Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше" (ст.7), а затем объясняет, как происходит новое рождение от Духа (ст.8).

Значит, там — погубление, здесь — обретение. Там — смерть, здесь — новое рождение в жизнь.

Видишь теперь, почему водружается Христом великий закон смерти: уничтожение ветхого Адама нужно для того, чтобы очистить место для нового человека. Погубление греховной души нужно потому, что на пепле мира, греха и тления, возрастает новая, вечная жизнь мира нетления и Царства славы.

И, наконец, Господь Спаситель в этом Своем слове ученикам и народу обозначает путь, по которому неминуемо пойдет отвергшийся себя и возрождающийся в новую жизнь от Духа. Он обозначает его очень кратко, всего одним словом "Крест". "Отвергнись себя, и возьми крест свой, и следуй за Мною" (ст.34).

Чем же будет этот путь Креста? Очевидно, он будет противоположным тому, который погребен. Тот был путь мира зла и греха — этот будет путем отрицания мира греха, путем праведности во Христе. И очевидно, этот путь обнимает собою всякую жизнь, все возрасты, все формы жизни, все роды людской деятельности, когда в них человек уже перестал быть рабом греха, а ведет борьбу с ним и хочет быть сыном Света, истинным сыном Небесного Отца. Тот, погребенный, был путь гибели, разложения и смерти — этот будет путем восстановления жизни и вечности.

А почему он путь Креста?

Очевидно, Господь обозначает его по примеру Своего пути. Его путь также был путем борьбы с грехом и злом, и он был путем крестным, путем страданий, и он закончился Крестом в собственном смысле. Так и путь Своего ученика Господь называет путем Креста, потому что и он есть путь борьбы с грехом.

Вот почему и сказано: "Следуй за Мной", т.е. безбоязненно, как Мой ученик, иди по пути, по которому Я прошел... Иди с Крестом к своей Голгофе и через нее к своему воскресению.

Этот неминуемый путь (за Господом) был, есть и навеки останется Крестом, т.е. путем страданий, потому что, во-первых, борьба с грехом всегда останется подвигом, насилием, т.е. соединена со страданием; во-вторых, и потому, что в мире зла и греха человек, идущий путем праведности, всегда будет не своим, встретит враждебность и на каждом шагу и с каждым днем будет чувствовать несродность окружающего, переживать конфликты с ним, страдать, доколе не "разрешится" от тела и со "Христом будет", т.е. пока окончательно не освободиться от соприкосновения с миром зла, как желал того апостол ("Имею желание разрешиться и быть со Христом". — Флп. 1,23). Так вот каков закон смерти и закон Креста и восстания. Помни.

Это обязательный и непреложный закон. Смотри, не подмени его компромиссными суждениями "своего" христианства!

Это закон и объявлен в устранение человеческого суждения Петра. Там было утверждение мира и отрицание страданий, борьбы со злом, здесь — отрицание мира и утверждение борьбы со злом. Так поправил Петра Сам Христос. Это незыблемо, как сама истина. Это свято.

А потому безжалостно осуди и похорони себя старого, греховного... пойди путем Креста, путем очистительных страданий за твоим Спасителем. Побори до конца грех Голгофою страданий, и ты, как победитель тленного, увенчаешься нетлением. И Первенец из мертвых Христос сделает тебя причастником Своего Воскресения. "Ибо если мы соединены с Ним подобием смерти Его (через путь Креста), то должны быть соединены и подобием воскресения" (Рим. 6,5).

85 Ибо кто постыдится Меня и Моих слов в роде сем прелюбодейном и грешном, того постыдится и Сын Человеческий, когда приидет в славе Отца Своего со святыми ангелами (Мк. 8,38).

Не пройди без внимания мимо этого слова! Оно — строгое. В нем речь не о явном отступничестве от Христа, а как будто о малом, совсем безгрешном: о постыжении Христом и Христовым.

Господь только что изложил ученье о непримиримости с миром греха, и, как следствие его, ученье о пути креста, и делает выводы из этого учения применительно к жизни. Вывод такой: у тебя, христианин, свой путь и ты иди им. Иди прямо, открыто, без смущения! Что же стесняться жизни и Света, к которым ты идешь?

Тебе будет очень трудно, потому что ты окружен миром греха. Если же ты для облегчения тяжести жизни среди зла, как тебе думается, станешь на путь сглаживания пропасти между тобой и миром зла, то ты только потеряешь, потому что всякий компромисс есть путь истребления христианства (ср.8,32-33). Незаметно для себя самого ты отвергаешься от Меня, и тогда Мое лицо должно отвернуться от тебя.

Вот почему всякое, даже, по-видимому, малое компромиссное отклонение от Христа, даже только "стыжение" Его перед лицом мира — греха так строго встречается Господом, что Он постыдится такого верующего ("отвернет Свое лицо: не вем вас"...), когда придет во славе Отца с ангелами Своими.

86 И сказал им (Господь ученикам и народу): истинно говорю вам: есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9,1).

Конечно, отвергшиеся себя, взявшие крест и ушедшие за Ним, за своим Спасителем, конечно, "не вкусят смерти".

Ведь только что было сказано, что они "сберегут душу свою" (ср.8,35) и станут причастниками неумирающей жизни. Они "перешли от смерти в жизнь" (Ин. 5, 24).

И, конечно, они увидят Царствие Божие, которое "внутри нас", в наших сердцах и душах. Как только они родятся "от Духа", так и сделаются причастниками Царства Духа, потому что "рожденное от Духа есть дух" (Ин. 3,6).

И Царствие Божие объявится в них "в силе". Это будет не теория, не рассудочное знание, а огненная стихия, вдвинутая в их души. Это будет сила жизни, новая сила новой жизни. Совершенно понятно, что это будет "сила", потому что "Дух животворит". Вот плоть — та "не пользует (им) нимало", а "Дух животворит" (Ин. 6,63). Он — сила. Эту силу и обретут причастники Божия Царства.

87 И, по прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, и возвел на гору высокую особо их одних (взошел на гору помолиться. И когда молился... — Лк. 9,28-29), и преобразился перед ними (и просияло лице Его, как солнце — Мф. 17,2) Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег, как на земле белильщик не может выбелить. И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом (об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме. Петр же и бывшие с ним отягчены были сном; но, пробудившись, увидели славу Его — Лк. 9,31-32). При сем Петр сказал Иисусу: Равви! хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: Тебе одну, Моисею одну, и одну Илии. Ибо не знал, что сказать; потому что они были в страхе. И явилось облако, осеняющее их, и из облака исшел глас, глаголющий: Сей есть Сын Мой возлюбленный; Его слушайте. И, внезапно посмотрев вокруг, никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса (Мк. 9,2-8).

Господне Преображение на Фаворе — это образ преображения души, пошедшей за Христом. Как на Христовом пути были не только терния Креста, но была и слава Фавора, так и на пути души, взявшей Крест, будет свой Фавор и сладость Фаворского Света.

Идут к Фавору после "шести дней". Шесть дней — это трудовая неделя, указанная Господом: "шесть дней делай". Значит, на Фавор восходят после трудовой недели жизни, в конце крестного подвига жизни.

И восходят на Фавор только избранные. Господь берет с собой лишь избранную троицу: Петра, Иакова и Иоанна, как будто указывая, что избранные души ведутся к Фавору тремя добродетелями: крепчайшей верой, непоколебимой надеждой и огненной любовью.

Итак, когда заканчивается путь подвижнической борьбы с грехом, когда сплелся венок добродетели, венчающий ратоборца, тогда Господь сподобляет душу Фавора.

Фавор — это, прежде всего, духовный подъем. Это — высокий подъем, как экстаз. Если для обычного, ежедневного молитвенного озарения Господь дает образ восхождения на гору, то здесь, готовя избранных к Фаворскому преображению, Он вводит их на "высокую" гору.

Значит, Фавор — это уже полная оторванность от земли. Это — взлет ввысь. Это — вдохновение, экстаз.

Стихия его та же, как и всякого духовного подъема, — молитва. Молитва же есть стихия ухода к Богу. И здесь она парит. Она дает крылья, и она отрывает от земли.

Евангелист Лука боговдохновенно упоминает об этой стихии, чтобы нам не забыть ее: "Взошел Он (Христос) на гору помолиться. И когда молился, вид лица Его изменился" (Лк. 9,28-29).

В молитвенном восхищении низводится Свет Фавора. Свет Фавора есть Свет Божества, это — Господний, благодатный Свет. Вот почему Святая Церковь исповедует Христа как "Свет от Света" (Символ веры) и поет Ему: "Свет Твой присносущный" (тропарь Преображения), т.е. вечно сущий, как Ты, как Твоя природа; а Божие открытие людям — Церковь называет поданием Света, "Ты, Господи, "Светодавче".

Проследи: в Господних явлениях та же стихия Света.

Когда Божественный Свет осияет душу, она, вся воспламененная огнем Божества, сама загорится ярче солнца, и либо как зеркало души засияет пленительным Божиим Светом. "И просияло лице Его, как солнце".

Даже материальная природа и та изменяется, пронизанная Божественным озарением. Она как бы истончается, теряет свою плотность, материальную грубость и преображается, обволакивается Светом Фавора. (Отсюда — нетленность тел святых угодников и чудотворение предметов, бывших в их употреблении.)

"Одежды Его сделались блистающими, весьма белыми, как снег".

И Божие Слово добавляет, что это озарение телесной природы вовсе не является результатом каких-то земных причин, каких-то законов органической и неорганической жизни, но есть сверхземное явление.

Евангелист не без причины пишет о преображенных одеждах Христа, что они сделались такими блистающими, "как на земле белильщик не может выбелить", указывая этой подробностью, что не земная, не естественная причина изменила природу ткани, а это сделала стихия Фавора.

Какое же содержание Божественного озарения? Чем наполнена жизнь души в благодатном Фаворском Свете?

Она наполнена общением с миром неба. "И явился им Илия с Моисеем; и беседовали с Иисусом". Называются два представителя горнего мира: представитель закона и законной правды, как бы представитель веры — Моисей и представитель жизни, ревностных праведных дел — Илия. Но Илия, хотя и жил после Моисея, называется раньше его в обозначение мысли, что "вера без дел мертва" и что дела принимаются на небо, как взошел туда ревнитель жизни, "во плоти ангел" — Илия.

Общение с миром Неба имеет своим центром искупительное дело Христа, спасение человека. А центром искупительного дела, конечно, являются страдания, смерть и Воскресение Христа. В Христовом Кресте и Воскресении — все обаяние христианства. И в крестном следовании за Ним, и в воскресении с Ним, своим Спасителем, конечно, все устремление праведной души.

И она (душа) в горнем мире, в состоянии блаженного восторга вся уходит и вся обвевается "искупительной тайной". И "беседовали (Илия с Моисеем) об исходе Его, который Ему надлежало совершить в Иерусалиме".

Вторая половина евангельского рассказа о Преображении передает о влиянии благодатного озарения на человеческую природу, когда последняя соприкасается со стихией Фавора. Тогда духовная сторона человека покоряется пленительностью видения, и человеческий дух рвется в стихию неба, как в желанный отчий дом. И душа хотела бы навсегда потонуть в покоряющей атмосфере Господнего Царства! "Учитель, хорошо нам здесь быть", — говорил Петр за себя и учеников, покоренный Божественным видением.

А в то время телесная природа человека, как грубая, земная, отягчается от яркой пленительности несродной для нее стихии, которая подавляет и как бы вытесняет тело, как чуждое, и, кроме того, телесная природа устрашается необычайностью видения. "Петр же и бывшие с ним отягчены были сном". "Они (ученики) были в страхе".

Общим результатом прикосновенности души к Божественному озарению, конечно, является покорность души и ее тяготение к небесному миру. Душа захватывается Господом и влечется, и ничто уж ей не мило, как только "со Христом быть". Ученики "никого более с собою не видели, кроме одного Иисуса" (ст.8).

Таково озарение души подвижника, взявшего Крест и грядущего за Христом. Такова награда за подвиг. Таково блаженное приобщение к Фаворскому Свету.

"Да воссияет, Господи, и нам, грешным, Свет Твой присносущный!"

88 Придя (Господь) к ученикам, увидел много народа около них и книжников, спорящих с ними... Он спросил книжников: о чем спорите с ними? Один из народа сказал в ответ: Учитель! я привел к Тебе сына моего, одержимого духом немым: где ни схватывает его, повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет. Говорил я ученикам Твоим, чтобы изгнали его, и они не могли. Отвечая ему, Иисус сказал: о, род неверный! доколе буду с вами? доколе буду терпеть нас? Приведите его ко Мне. И привели его к Нему. Как скоро бесноватый увидел Его, дух сотряс его; он упал на землю и занялся, испуская пену. И спросил Иисус отца его: как давно это сделалось с ним? Он сказал: с детства; и многократно дух бросал его и в огонь и в воду, чтобы погубить его; но, если что можешь, сжалься над нами и помоги нам. Иисус сказал ему: если сколько-нибудь можешь веровать, всё возможно верующему. И тотчас отец отрока воскликнул со слезами: верую, Господи! помоги моему неверию. Иисус, видя, что сбегается народ, запретил духу нечистому, сказав ему: дух немой и глухой! Я повелеваю тебе, выйди из него и впредь не входи в него. И, вскрикнув и сильно сотрясши его, вышел; и он сделался, как мертвый, так что многие говорили, что он умер. Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал (Мк. 9,14,16-27).

Эта картина человечества в его отношении ко Христу. Господь, исполненный Божественного озарения, сходит с Фавора, высоты благодатного Света, и у Его ног развертывается типичная картина человеческой жизни.

Большая толпа народа, говорливая, шумливая, любопытная, кидающаяся от впечатления к впечатлению (ст. 15), поверхностная и, в конце концов, равнодушная. И во главе толпы — ее представители "мнящие себя мудрыми быти" (книжники). Они все знают. Толпа требует, чтобы они все знали. И они говорят, говорят без конца, как разумные всеведы (ст. 14). Господь спрашивает у этих всеведов, о чем они мятутся (ст. 16).

Тогда выступает "один из народа". Это собирательное имя. Оно обнимает всех. Потому не важна точность, кто был выступивший. Выступивший рассказывает, что он привел ко Христу "сына своего" (ст. 17).

Опять собирательное имя. Это — сын народа, сын толпы. Плоть от плоти ее и кость от кости ее. И потому не важны подробности, кем был этот сын и сколько ему лет и прочее и прочее. Все были таковы. Это — сын народа.

И приведенный сообщает Христу, что его сын находится в руках духа зла и что он глухонемой. Вот состояние типичного сына народа, когда он вне Христа: он в руках зла и больной.

Господь по-человечески интересуется: с какого же времени приключилась с ним болезнь? Отец отвечает: "С детства" (ст.21)-Ну, конечно, с человеческого детства идет порабощение духу зла, и как результат этого — человеческая слепота и глухота. С человеческого детства — с Каина — стало обычным явление, когда люди "уши имут и не слышат, уста имут и не глаголют". Понятно, что люди зла "не слышат" и их уста "не глаголют" правды.

Дальше отец подробнее характеризует душевное состояние сына народа: "Где ни схватывает его (дух зла), повергает его на землю, и он испускает пену, и скрежещет зубами своими, и цепенеет". Дух бросает его "в огонь и в воду, чтобы погубить его" (ст. 18,22). Он терзает его "и насилу отступает от него, измучив его" (Лк. 9,39).

Отец обрисовывает типичное состояние порабощения человеческой души злом. Зло "схватывает" человека, т.е. приступами накидывается на порабощенную им душу во всяких обстоятельствах, при самомалейших поводах. Оно "схватывает" бедную душу и играет ею, как послушной игрушкой.

Цель зла одна — повергнуть на землю, вытравить из души все человеческое, втоптать ее в грязь, смешать с землей, чтобы рабство злу было полным, чтобы атрофировалась в человеке всякая надежда на сопротивление, зло и влачит человека по всем стихиям земли ("бросает в огонь и в воду").

Результат понятен: человеческое умирает, проявления жизни сводятся к животным процессам ("испускает пену, скрежещет зубами"), и душа, связанная злом, цепенеет.

Евангелист добавляет и еще одну черту, характеризующую состояние человека зла: он не выносит мира добра. Всякое, даже внешнее соприкосновение с добром, с тем, что говорит о Христе, порождает в нем злобу, доходящую до бешенства. Зло не выносит того, что его отрицает и разоблачает уже самим своим существованием. Вот почему, рассказывает евангелист, когда "бесноватый увидел Его (Христа), дух сотряс его; он упал на землю и валялся, испуская пену" (ст.20).

Хотя человек и не замечает своего рабства злу, но все же порабощение мучительно. Оно мучительно в своем существе потому, что обратной стороной властвования зла будет только полная погибель души. Отец так и говорит, что дух бросает человека, чтобы "погубить его". Отсюда и "терзания" человека.

Но человек уже безсилен выбраться из замкнутого круга зла. Злой дух ослабляет пляску, когда душа уже вконец измотана, безсильна и, безвозвратно проданная ему, стала, как негодная тряпка. Тогда для зла уже не интересна парализованная рабыня — "насилу отступает от него, измучив его" (Лк. 9,39).

Когда человек будет доведен злом до полной измотанности, когда станут надломленными его физические силы, тогда он, наконец, опомнится и будет искать избавления от своих болезней. Тогда он обойдет всю землю и перепробует все доступные вещные (материальные) средства. Так как облегчения все же не будет, Потому что душевное (грех и зло) не врачуется вещественным, то Человек напоследок вспомнит о Христе.

Человек вспомнит о Христе и обратится к Нему. Почему? В нем вспыхнула заглушённая вера? Нисколько. Он обратится ко Христу просто в порядке очередного опыта: "А может быть, что-нибудь и выйдет?! Чем я рискую?"

И вот сыны века сего, когда их постигнет нужда, в таком именно порядке, в порядке испытания очередного средства, приходят к Церкви и просят: "Если что можешь, помоги нам... исцели". И еще хорошо, если просят, а иные с дерзостью требуют чуда: "Ведь Ты же Бог, и Тебе все доступно!"

Конечно, Церковь безсильна помочь им. И Господни ученики не исцеляют бесноватого (ст. 18). Церковь может обратить к ним Господне слово, сказанное отцу глухонемого: "О род неверный!.. доколе буду терпеть вас?" (ст. 19). Род неверный, даже в тот момент, когда ты, пройдя все земные пути, загнанный в тупик своевольностью и служением злу, ты прибредешь ко Мне, как к последнему средству, даже и в этот момент отчаяния у тебя нет веры. "Если можешь, помоги мне" — разве это просьба веры? Это не молитва веры... Это свидетельство внутренней дряблости.

И Господь укоряет безверного отца бесноватого, чтобы заставить его очнуться, понять всю безвыходность его положения без Христовой помощи и вызвать в нем хоть искру раскаяния в своих заблуждениях и искру веры только в один источник спасения и исцеления.

Обличенный в неверии, как проснувшийся от безчувствия и призванный к вере в этот миг явного Божия зова ("все возможно верующему"), он приходит в сознание и обнаруживает то, что требуется для успешного обращения к Богу: признание греха и своего безсилия: "Помоги моему неверию" и упругую веру как единственный путь спасения: "Верую, Господи".

Как только была явлена вера, и человеческая душа оказалась подготовленной к обнаружению Божьей силы, так немедленно открывается Божья сила и совершается чудо.

И как ни болезненно для духа зла оставлять насиженное гнездо, как ни сильны его терзания былой жертвы в последние моменты своего властвования над ней ("и вскрикнув и сильно сотрясши его..."), все же Господь, конечно, всегда был, есть и будет распорядителем человеческой жизни, и по Его приказанию дух зла выходит из больного (ст.26).

Дальше святой евангелист показывает знаменательный образ. Исцеленный бесноватый по выходе из него злого духа "сделался, как мертвый, так что многие говорили, что он умер" (ст.26).

Здесь мысль о том, что исцеленный от зла как бы выключается из мира зла и мир зла уже отказывается считать его своим. Мир зла считает его мертвым, так как в нем уже нет привычной жизни мира зла.

И это справедливо. Освободившийся от духа зла внутренне порывает с миром зла и порывает со всеми его устремлениями. Он действительно делается как бы чужим миру. В нем пойдет своя особая жизнь. И он чужд мирских интересов, волнений, интриг, соперничества, погони за внешним. Все это отмерло в нем, и он чужой для мира, как будто мертвый, потому что нет в нем жизни с точки зрения мира. Мир назовет его чудаком, фанатиком, кликушей, а то и ненормальным, сумасшедшим.

А Господь сейчас же разбивает такое поверхностное суждение. «Но Иисус, взяв его за руку, поднял его; и он встал" (ст.27), т.е. Господь показывает, что в освободившемся от зла, с помощью Христовой руки, с помощью Божественной силы, забьет такая жизнь, что душа, только что валявшаяся на земле и обнаруживавшая одно животное начало, поднимается, и встанет, и пойдет, и полетит.

89 Ученики Его (Христа) спрашивали Его наедине: почему мы не могли изгнать его (духа зла из глухонемого) ? И сказал им: сей род не может выйти иначе, как от молитвы и поста (Мк. 9,28-29).

Этими словами Господь узаконивает подвиг для христианина, подвиг, нужный для успешной борьбы с грехом и злом. А то люди склонны успокаивать себя ссылками на Божественное милосердие (прощение Господом, без подвигов и дел, разбойника, блудницы и др.) и склонны уменьшать свою ответственность за духовную бездеятельность.

Узаконение подвига происходит при такой обстановке. Ученики Христовы были наделены от Него даром исцеления больных и изгнания бесов ("дал им власть над нечистыми духами". — Мк. 6,7), и, однако, они не могут изгнать духа зла из глухонемого.

Что же? Разве безсилен Божий дар и напрасно Божие слово? Нисколько. Надо было указать, что Божие всемогущество сильно совершить всякое дело для человека, однако от человека требуется активность.

Человеческая активность нужна по двум причинам. Первая в том, что душа человека должна быть сама подготовлена к восприятию Божией силы, когда эта сила открывается в ней. Это — Неизменное требование Господа (ср. Мк. 5,34; 5,36; 6,5 и др.). Этим требованием узаконивается со стороны человека подвиг веры.

На него указывает Господь и в рассматриваемом случае безсилия учеников совершить исцеление больного. Это записано евангелистом Матфеем. На вопрос учеников: "Почему мы не могли изгнать его?" Господь ответил им: "По неверию вашему" (Мф, 17,19-20), т.е. Божия сила, требуемая вами для совершения чуда готова излиться, а вот вы оказались неспособными к ее восприятию.

Вторая причина для человеческой активности указывается Господом (в данном случае) в обстоятельстве как бы вне человека.

Для христианина, вступившего на Христов путь, неминуемо отвержение греха, зла и борьбы с ними (ср. Мк. 8,34-37). Мир зла — это не фикция, это определенная сила. И эта сила имеет своих многочисленных и разнообразных по значению агентов ("сей род ничимже может изыти..."). Мир зла не прощает измены себе. Он неминуемо начнет свое контрнападение на христианина. Нападения пойдут через тело, через человеческие страсти, через окружающую среду. И вот тогда, в этой борьбе, христианину, чтобы стать победителем, надо браться за подвиг.

Господь указывает неминуемость ("ничимже может изыти") подвига молитвы и поста. Божия сила и Божия помощь его не исключают.

Какая же роль подвига? В чем значение молитвы и поста?

Очевидно, молитва переключает человеческий дух в сферу Божественной силы, а пост утончает материальное и содействует лучшему переключению.

Итак, если хочешь успеха в своем христианском пути, если хочешь побед, а не поражений в борьбе со злом, если хочешь радости достижения, а не потерь унижения и скольжений на одном месте, если хочешь ощущать всегдашнюю Божию помощь, а не безрадостную никчемность и оставленность — берись за подвиг. Подвигом веры и подвигами молитвы и поста поразишь зло, и Божия сила будет ощутимо с тобой.

90 Когда был (Господь) в доме (в Капернауме), спросил их (учеников): о чем дорогою вы рассуждали между собою? Они молчали, потому что дорогою рассуждали между собою, кто больше. И, сев, призвал двенадцать и сказал им: кто хочет быть первым, будь из всех последним и всем слугою (Мк. 9,33-35).

Ну, конечно же, первый у Христа — это тот, кто сделал себя последним в мире греха, первый — это бросивший себя в мусорную яму (ср. Мк. 8,34-35); как же он не последний в этом мире? А последний в мире и есть слуга всем. А у Христа — он первый.

91 И (Господь), взяв дитя, поставил его посреди них (учеников) и, обняв его, сказал им: кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня (Мк. 9,36-37).

Почему Господь так нежно любил детей и так нежно ласкал их ("обняв его")?

Потому что дети — образ вновь родившихся в Царство Божие, родившихся от Духа... "Истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится свыше, не может увидеть Царствия Божия" (Ин. 3,3).

Дитя и есть образ возрожденного для Божия Царства. Его душа чиста... Она не испорчена злом мира. Вот почему и сказал Господь в другом месте: "Таковых (детей) есть Царствие Божие" (Мк. 10,14) и "ангелы их на небесах всегда видят лице Отца Моего Небесного" (Мф. 18,10).

Святой евангелист Матфей, который подробнее передает этот момент беседы Христа, с наибольшей последовательностью, сравнительно с другими евангелистами, воспроизводит речь Господа.

Христовы ученики интересуются: кто больше в Небесном Царстве? (Мк. 9,34; Мф. 18,1). Господь ранее уже ответил на это: больше тот, кто отказался от себя, бросил себя, похоронил себя старого и грешного и возродился вновь (Мк. 8,34-37; Ин. 3,3-8).

Сейчас Господь только иллюстрирует Свою мысль: берет ребенка, обнимает его, ставит посредине и поясняет: "Истинно говорю вам, если не обратитесь (не переродитесь) и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное" (Мф. 18,3). И еще добавляет для исчерпывающей ясности: "Итак, кто умалится (станет ребенком по душе), как это дитя, тот и больше в Царстве Небесном" (ст.4).

И настолько безспорна эта мысль о младенчестве души, годной для Божия Царства, настолько она ценна, настолько образ ребенка должен быть памятен для людей как живой идеал стремящихся к Божию Царству, что Господь позднее еще раз утверждает этот образ: "Кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него" (Мк. 10,15), и, мало того, Господь венчает наградой только принявших его и еще не осуществивших.

Принявших этот идеал и ласкающих ребенка, как образ детей Божия Царства, Господь венчает утешительным обетованием, что в лице ребенка они принимают Его Самого. "Кто примет одно из таких детей во имя Мое, тот принимает Меня".

Истинно Господне слово. Если принявший праведника и Принявший пророка удостаивается чести (участи) праведника и пророка, то, конечно, принявший ребенка как часть Господню, т.е. наследника Божия Царства, сам приобщается части Господней и как бы Самого Христа принимает.

92 При сем Иоанн сказал: Учитель! мы видели человека, который именем Твоим изгоняет бесов, а не ходит за нами; и запретили ему, потому что не ходит за нами. Иисус сказал: не запрещайте ему, ибо никто, сотворивший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня. Ибо, кто не против вас, тот за вас (Мк. 9,38-40).

Как безконечно Божественное милосердие! Когда человеческая душа, эта христианка по природе, сбитая с толку и сбитая с пути своим грехом и злом мира, все же ощупью тянется к Свету и дотягивается до Бога и Христа, когда она еще не познала Христа в совершенстве и не ходит по Его пути и за Его учениками, Господь все же бережно ласкает ее и благословляет ее путь.

Даже такую душу, еще не сподобившуюся полноты благодатных дарований, Господь, ради признания Его имени, удостаивает Своей поддержки вплоть до явления в ее жизни Своих чудес. Эту же бережность Господь заповедует ученикам: не отпугивайте ее, не насилуйте узостью требований, не требуйте, как обязательного сейчас, "единого пути", которого пока она не понимает, и не заставляйте вот сейчас повернуть и идти за вами.

Богатый юноша ведь тоже не шел за Христом, не понимал и не принял Христова пути ("опечалился и отошел"), а как ласково обошелся с ним Господь и с какой зовущей ласковостью сказал ему: "Не далек ты от Царствия Божия"!

Так и душа, ищущая Христа, Божественным милосердием и помощью придет к Нему, если она честно ищет Его. Она неминуемо придет к Богу и Христу, потому что путей только два: или путь с Богом и Христом, против зла, или путь со злом против Бога и Христа. И третьего пути нет... Вот почему и сказал Господь: "Никто, сделавший чудо именем Моим, не может вскоре злословить Меня".

Потому, не возбраняйте ищущим ходить своими путями в поисках истины и Бога. Сегодня они не примут полностью Божия пути, а завтра, Божиим озарением выросши духовно, они поймут единый путь и станут на него и пойдут только за Христовыми учениками.

Третьего нет... Или с Богом, или против Бога. И нейтральности нет... Вот почему и последний вывод: "Кто не против вас, тот за вас".

Или как дополнено в другом месте: "Кто не со Мной, тот против Меня".

Внимай! Здесь мудрость.

93 И кто напоит вас чашею воды во имя Мое, потому что вы Христовы, истинно говорю вам, не потеряет награды своей (Мк. 9,41).

Чаша воды, поданная ученику Христову, есть обозначение всякого доброго дела, совершенного во имя Божие.

И мысль здесь такова, что самый ничтожный твой поступок, совершенный во имя Бога, не канет безследно, а уйдет в вечность безсмертным цветком, из которого сплетается тебе безсмертный венок.

Но имей в виду и запомни навсегда, что тут дело не в чаше воды, и заслуга не в том или ином одолжении своему ближнему, а венчается даже малейшее добро лишь тогда, когда оно совершено "во имя Мое", т.е. Христово.

Когда у христианина вся жизнь обращена к Богу и каждый шаг жизни наполнен желанием исполнить Божию волю о себе и стать ближе к Небесному Отцу, когда чаша воды подается с трепетным сознанием: "Вот Отец послал ко мне Своего сына и моего брата, и я с любовию обнимаю его", тогда, конечно, вода силою твоей обращенности и любви поднимет тебя до высоты неба и сделает причастником части Господней.

Итак, если ты устремлен своей жизнью к Богу и хочешь проникнуть в часть Господню, то, делая малейшее добро с Христом и ради Него, ты и становишься через Него причастником Его Царства.

94 А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море (Мк. 9,42).

Несколько выше (ст. 34-37; ср. Мф. 18,3-4) Господь называет ребенка образом рожденного в Небесное Царство, называет его большим в Небесном Царстве, хотя он и мал физическим ростом. Через образ ребенка Господь внушает, что в Небесное Царство входят младенцы по душе, чистые сердцем, не тронутые грехом. Уже прямо называет истинно верующих в Него младенцами. Они "малые" потому, что они "последние", как отвергшиеся мира (ср. Мк. 8,34-37), и они "малые" потому, что они незлобливые, смиренные, чистые, искренние, послушные, как младенцы.

Если венчается тот, кто во имя Божие принимает этих "малых" (ст.37), то, напротив, подлежит тяжкому наказанию соблазнивший младенца о Христе, т.е. сбивший его с пути Божия Царства.

Смысл Господних слов о потоплении соблазнителя с камнем на шее тот, что лучше бы такому человеку не родиться (как сказал Иисус об Иуде: "Лучше было бы тому человеку не родиться". — Мк. 14,21); лучше бы ему не жить, потому что, если он столкнет своего брата с пути жизни на путь гибели, то, значит, конец его один — смерть души и тела. Так лучше бы ему не существовать.

Вот как ценна для Господа каждая спасающаяся душа, как велика Божия забота об ее сохранности в Божием Царстве и потому так тяжек грех всякого соблазнителя, сталкивающего брата с Божия пути.

95 Если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее... И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее... И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом (или хромому или увечному) войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами (руками, ногами) быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает (Мк. 9,43.45.47-48).

Это слово Господа надо понимать в неразрывной связи с Его указанием об отвержении всего себя при следовании за Ним (ср. Мк. 8,34-37). Оно вытекает из заповеди о погублении себя. Если там заповедуется христианину отвергнуться всего себя, всю свою душу погубить и всего себя бросить в мусорную яму, то естественно не жалеть о руке, ноге или глазе, когда они будут мешать спасительному пути.

Потому так же безжалостно, как тебе надо похоронить всего себя греховного, так же безжалостно отсеки в себе мешающее твоему пути, когда ты стал на него и идешь им.

И даже не так надо сказать: а устрани и отсеки еще безжалостнее, потому что, если в начале пути ты осудил и похоронил в себе всего древнего змея, то зачем же теперь беречь малую ехидну? А потому без колебаний отсеки в себе соблазнителя, сталкивающего с пути.

Господь называет три источника соблазна: руку, ногу и глаз и тем обозначает соблазны, происходящие от разнообразных движений тела (рука — осязание, похоть), от различных видов человеческой деятельности (нога — поступки), и от человеческой мысли (глаз — видение, мысли).

Причем Господь указывает источники соблазна в порядке их жизненной силы. Сначала называет соблазны, наиболее близкие человеку, возникающие в нем как бы непосредственно, затем соблазны, воспринимаемые сознательно и идущие извне, от внешней жизни, и, наконец, более утонченные — соблазны мысли. Но все три источника соблазна объединяются тем, что повод к их возникновению идет извне, через внешние органы чувств (рука, нога, глаз). Потому Господь указывает один прием борьбы с соблазнителем: "отсеки", "вырви", т.е. прием отметания, отбрасывания, подавления внешнего ради спасения внутреннего — души.

Господь так и говорит и трижды повторяет одно и то же как очевидную истину, что лучше человеку безрукому, безногому и безглазому войти в блаженную вечность, чем с двумя руками, ногами и глазами остаться в мертвенности, потому что, в самом деле, "какой выкуп даст человек за душу свою?" (Мк. 8,37)

Чем может компенсировать человек потерю души? Конечно, ничем. Не только рукой, ногой и глазом, а и всей внешней жизнью! Значит, за свою душу и ради нее без колебаний лишайся руки и глаза, т.е. отсекай соблазняющее внешнее.

Так поступай и ты! Поставь задачей жизни — сберечь душу. Жива душа — и ты жив. Погибла душа — и в тебе не будет жизни. А потому безжалостно отсекай все, истребляющее душу, отсекай соблазн, который несет с собой смерть души. Если соблазн идет от внешнего и через внешнее, то не бойся, не жалей, обрезай все внешнее. Без пощады рви все нити, связывающие тебя с внешним, и с легким сердцем бросай концы.

Не раздумывай, что оборвешь лишнее. Лишнего никогда не будет. Не будет ошибки, если обрежешь соблазнительное сейчас. Кромсай и кидай внешнее без раздумья, чтобы кругом была обезвреженная среда, пусть даже пустота. Ты все же будешь не побежденный, а победитель, и будешь ты не потерявший, а приобретший, потому что ты приобрел, ты сберег свою душу.

Во всех случаях обрезывания внешнего, когда через то (обрезывание) ты сберегаешь свою душу, ты только выигрываешь, потому что в случае утраты души от внешнего соблазна уж ничто внешнее, сохраненное тобою из жалости к себе, не в силах компенсировать тебе потерю души.

"Какой выкуп", какую компенсацию может иметь человек при потере души своей?

Значит, не жалей. Вырви и отбрось соблазнителя. Пусть кругом останется пустота. Пусть останется малая комната, скромный наряд и скудное питание. Все-таки ты богач. Пусть не слышится пряной музыки, и нет физических зрелищ, и ты чужд шумливого веселья. Ты ничего не потерял. Ты все-таки приобрел

Итак, не скорби, что будешь ты жить не полной внешней жизнью и будешь обрезывать себя во вредных устремлениях тела. Не лучше ли тебе в скромном костюме, в отсутствии рассеивающих впечатлений и отсечении вредных движений сохранить действенность и ширь души и влиться ею в блаженную вечность, чем со знанием последнего вычурного танца, в туманящем азарте прискакать с трупом души к тупику безвыходности...

Что лучше? Что выгодней? "Какой же выкуп", какую компенсацию может иметь человек за потерю души своей?

96 Ибо всякий огнем осолится, и всякая жертва солью осолится. Соль — добрая вещь; но ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите? Имейте в себе соль, и мир имейте между собою (Мк. 9,49-50).

Образным выражением "всякий огнем осолится" Господь незабываемо обозначил неминуемость подвига.

Грех разлагает тело и разлагает всю жизнь. Христианин объявил войну греху, и ему надо остановить разложение жизни. И как в материальном мире разложение останавливается воздействием на ткани сильно действующих растворов, например, соли, так и ты, чтобы остановить внутреннее разложение, духовно осолись. Забронируй себя от разлагающего влияния греха... Подвергни себя воздействию сильных средств, которые прекратили бы распад души.

Это средство, как соль, что предохранит душу от греха и распада, — подвиг. Подвиг — это огонь. Он сожжет путаный хворост страстей. Он вытеснит едкий стелющийся дым похоти. Он истребит тлеющий угар увлечений.

Подвиг — огонь. Он опалит зияющие раны твоих поражений, выжжет нечистоту порока, выжжет смрад разложения, прокалит тебя добела, как металл, и будешь ты золотом, прошедшим горн очищения, будешь золотом, которого уже не коснется ржавчина.

Так подвиг, как очищающий огонь, и будет твоею солью.

"Огнем осолишься..."

Тяжело? Строго? Да, тяжело. Но неминуемо. Посмотри вдумчивей, как говорит об этом Господь.

Господь указывает на необходимость "осоления огнем" сейчас же после речи об отсечении соблазняющих глаз, рук и ног. И мало того. Господь соединяет обе речи причинной связью: "И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами быть ввержену в геенну огненную... Ибо всякий огнем осолится..." (Мк. 9,47-49).

Значит, мысль Господа такова, что, если ты встал на путь Христов и отверг себя, чтобы найти себя возрожденным, то нечего тебе жалеть одного своего члена, мешающего твоему духовному восстанию. Безжалостно отсеки его. Не бойся. Не колеблись. Это неминуемо! Насилия над собой даже до крови не избежать, потому что всякому надлежит "огнем осолиться".

Надлежит "осолиться огнем" всякому без исключения. Всякому, кто хочет освободиться от смрада распада и осолить себя, неминуемо пройти через очистительный подвиг. Этот подвиг может быть жесток, как огонь. И, однако, не смущайся, иди и гори, потому что через горение ты застерилизуешься духом. Ты станешь чист, как раскаленное серебро, и процесс тления (разложения) прекратится.

Затем Господь вскрывает и еще одну сторону подвига осоления — его ароматность, делающую кровавые борения увлекательными, зовущими, а слезы — радостными, слезами счастья, слезами пленительнее смеха.

Господь говорит о жертвенности подвига. Он говорит, что всякая жертва осоляется солью, т.е. всякий, приносящий жертву, заботится, чтобы она была угодна, и делает ее ароматной, придавая ей лучший вкус. Основное вкусовое сдабривание — это соль. Вот почему Господь и сказал, что жертвенное приношение осоляется солью, т.е. делается ароматным, приятным.

Так и ты смотри на свой труд ради души и ради Господа как на жертву, а потому неси подвиг с радостью. И осоли его огнем борьбы и очищения, чтобы твоя жертва-подвиг стала ароматной и приятной, как осоленный жертвенный дар.

И твой подвиг ради Бога будет таким, когда он пойдет от сердца, как искренняя жертва Богу. Тогда боренья, совершаемые Ради Бога, заполнят всю душу и потекут в ней, как благословенный фимиам... В душе разовьется влечение к бореньям, и уже тоска о подвиге будет снедать ее, если б она, хотя временно, ушла от борений. Тогда за страданием проглянет утеха, и за слезами засветится тихая радость... Тогда ты полюбишь страданья, и мила тебе будет печаль о Боге.

Вот что значит осоление души, когда она через подвиг сделается ароматной жертвой Христу.

Господь и еще углубляет ту же мысль: "соль — добрая вещь; ежели соль не солона будет, чем вы ее поправите?"

Это значит, что если ваше делание ради Господа будет нудно и безвкусно, если саможаление будет влачить вас по низине будней, и среди болота падений вас будет хватать только на мшистые кочки непрочных опор, и вы будете бояться крутизны насилия над собой, то ваше делание потеряет весь захват подвига выдохнется и станет безвкусным, как соль, потерявшая силу.

И ничто, решительно ничто не поможет вам вернуться к духовной бодрости и радости о Христе, как новое осоление себя, т.е. опять путь огненного насилия над собой, захвата в труде ради Христа, чтобы снова появился аромат жертвенного горения и крепость осоленной души.

Наконец, Господь делает последний вывод: "Имейте в себе соль, и мир имейте между собою". Нам нечего прибавить к этим Господним словам, и надо лишь глубже запечатлеть их на первой странице своего сердца.

Да, "имей в себе соль"! Держись подвига, как огненного очищения, чтобы в нем осталась душа и тем прекратилось бы ее разложение. Лишь через подвиг ты станешь верным сыном Небесного Отца. Лишь через подвиг ты обретешь мир Христов, заповеданный ученикам и оставленный им: "(Хочу), чтобы вы имели во Мне мир" (Ин. 16,33).

"Мир оставляю вам, мир Мой даю вам" (Ин. 14,27). Лишь через подвиг ты обретешь то, что отличает истинного ученика Христова, — любовь: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою" (Ин. 13,35).

А с миром Христовым в душе, с любовью в сердце ты исполнишь и последний завет: "Мир имейте между собою".

97 Приходит (Христос) в пределы Иудейские... Опять собирается к Нему народ, и, по обычаю Своему, Он опять учил их (Мк. 10,1).

Снова образ взаимных отношений души и Бога. Повторением слова "опять" Божественное Откровение отмечает постоянство и настойчивость души, ищущей Бога, и всегдашнюю открытость Господа такой душе.

Господь невидимо ходит по виноградникам человеческих душ. И надо душе откликаться и идти ко Христу. Идти с настойчивостью. Если б случилось душе уклониться и отбиться от своего Учителя и Спасителя, пусть она опять и опять не устает возвращаться к Нему и собирать около Него свои силы.

Он-то, Спаситель, конечно, "по обычаю Своему" — по милосердию, всепрощению и любви Своей — не устанет отзываться такой душе и всегда будет "учить" ее, открывать ей глаза сердца, влечь к Себе и спасать, давая жизнь и радость в общении с Собой.

98 Подошли фарисеи и спросили, искушая Его (Христа): позволительно ли разводиться мужу с женою? Он сказал им в ответ: что заповедал вам Моисей? Они сказали: Моисей позволил писать разводное письмо и разводиться. Иисус сказал им в ответ: по жестокосердию вашему он написал вам сию заповедь. В начале же создания, Бог мужчину и женщину сотворил их. Посему оставит человек отца своего и мать и прилепится к жене своей, и будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть. Итак, что Бог сочетал, того человек да не разлучает (Мк. 10,2-9).

Фарисеи хотят уловить Христа искусительным вопросом о браке и разводе. Они хотят обличить расхождение Христа с Моисеевым законом и практикой жизни согласно закону. Господь разоблачает искусителей. "Неужели доказательна ваша практика? Практика-то вас и обличает, потому что Моисей по жестокосердию вашему, т.е. по вашей моральной грубости, вынужден был пойти на установленный порядок. Значит, практика-то вас и обличает как морально грубых, имеющих развращенное сердце".

Дальше Спаситель восстанавливает во всей чистоте истину о браке, как она мыслилась в творческом акте Бога, Создателя жизни. Эту истину Господь снова водружает как обязательный христианский закон и во веки вечные утверждает великую тайну брака. Основание брака мистически (таинственно) покоится на Божественном благословении соединения одного мужчины с одной женщиной.

Господь напоминает, что было вначале, т.е. в тот момент, «да Божественным творческим актом существа вызывались к жизни и им определялось их истинное назначение. Напоминая момент, Христос поясняет, что "Бог мужчину и женщину сотворил их", т.е. что для мужчины — Адама и создана была одна женщина — Ева. И благословен был Богом союз двоих, созданных друг для друга.

Причем в акте создания Евы из ребра Адамова не вложена ли глубочайшая мысль о сродности будущих мужа и жены по душе и по телу, той сродности, которая влечет их к взаимному соединению будучи удовлетворенной, дает полноту жизни и целостность? Христос напоминает об этом творческом акте и тем устанавливает как закон, что и во все последующие века вселенной для одного мужчины таинственно творится Промыслителем жизни Богом одна женщина. И в них, вызываемых к жизни в разных семьях и в разных местах, Божественной волей закладываются атомы сродности, и должны эти атомы соединиться, чтобы исполнить волю Творца и предначертано завершить Его творение в восполнение жизни.

Когда жизнь строится по благословению Бога, когда путл жизни прокладываются под Его невидимою рукою, тогда соединение сродных элементов произойдет, и разрозненные жизни сольются под Божиим благословением для взаимного восполнения. Тогда один муж найдет свою "одну" и "единственную", созданную только для него. Это произойдет мистически (таинственно) благословением Бога.

И с такой силой элементы сродности влекутся к взаимному слиянию, настолько воля Божия неминуемо сформирует благословляемые ею жизни, настолько тянутся к взаимному восполнению сродные души будущих жениха и невесты, что кажется, если бы завязать им глаза и поставить одного из них у ворот вселенной, чтоб все человечество длинной лентой прошло мимо него, то и тогда, во взаимном притяжении душ и тел, они бросились бы друг к другу, один только к одной.

Вот почему дальше Господь и делает такой непреложный вывод: "Посему оставит человек отца своего и мать..."

Кто ближе отца? Что дороже матери? Но раз выполняется Божия воля, раз довершается творческий акт создания под Божиим благословением единой жизни, нет препятствий, и крепчайшие земные связи рвутся, как отопревшие нитки, потому что тут, в этом акте сближения жениха и невесты, нечто большее земли. Тут исполняется высший закон и творится высшая воля. А когда найдено восполнение, тогда человек "прилепится" к жене своей.

Отметь выражение "прилепится", т.е. войдет в другую душу и войдет в другую жизнь, как свою, и сольется с ними, и растворится в них. Тогда станет одна жизнь, одна целостная жизнь. И будет довершен творческий акт создания мужчины и женщины, потому что, как и сказано в Откровении, "сотворил их", т.е. сотворил друг для друга как одну жизнь.

Эту мысль о единстве жизни в соединяющихся женихе и невесте Господь обозначает еще рельефнее. Он обозначает ее даже не единством жизни, а единством плоти. "И будут два одною плотью, так что они уже не двое, но одна плоть", т.е. люди перестали существовать отдельно даже физически. Они стали одним физическим телом, "одною плотью". Вот что сделало исполнение воли Бога... Оно не только восполнило, расширило души во взаимном слиянии, оно изменило физическую природу и из двух физических существ сделало одно целостное существо.

Такова тайна брака. Выяснивши ее, Господь делает последнее заключение мягкого упрека фарисеям: "Ну, что вы хотите? О чем вы спрашиваете? Как же после того оставить человеку свою жену? Да это же противоестественно! В браке же — взаимное восполнение жизни! А вы хотите, чтобы Я одобрил разрушение восполненного?! И в браке — творческий акт, акт Бога, творящего одну жизнь. Как же вы хотите, чтобы Я разрушил жизнь, созданную Богом? Это Противоестественно... И не думайте посягать на брак! Что Бог сочетал, того человек да не разлучает".

99 В доме ученики Его (Христа) опять спросили Его о том же (о браке и разводе). Он сказал им: кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее; и если жена разведется с мужем своим и выйдет за другого, прелюбодействует (Мк. 10,10-12).

Ученики Христа хотят глубже запечатлеть в себе правильное понимание брака. Это было тем необходимее, что ученики Христа в этом пункте отменяют Моисеев закон. Вот почему ученики, когда остались одни с Господом, уже от себя предлагают Ему тот же вопрос о браке и разводе. Так как это был вопрос не искушения (как у Фарисеев), не любопытства, не словопрения, а вопрос необходимого знания, и так как серьезность темы требовала точного раскрытия, то Христос не высказывает осуждения учеников за непонятливость или недоверие к Его словам, а спокойно продолжает как бы прерванную речь о браке.

Учеников, конечно, смущала мысль о жизненной исполнимости строгого учения Господа. Евангелист Матфей и не скрывает этого (Мф.19,10).

Парализуя смущение учеников, Господь, надо думать, раскрыл жизненную исполнимость христианского учения о браке и в заключение подтвердил незыблемость брака. Заключение, как вновь подтверждающее основную мысль Господа, и записано евангелистом Марком.

Исполнение всякой заповеди предполагает верность ей от начала до конца. Верность есть отсутствие самого малого компромисса. Когда человек безкомпромиссно идет прямым путем, все Для него и проще, и яснее, и, в конце концов, успешнее.

Так и в исполнении заповеди о браке. Затруднительность в Исполнении ее создается потому и тогда, когда человек забывает

Божий закон и путь жизни и сходит с них к компромиссу. Человек думает своим разумением и своим желанием поправить и восполнить жизнь, а в действительности он затуманивает истину своего пути, создает двойственность устремлений, сбивается, и в результате — уклонение от правды жизни, и жизненная ошибка, и страдание, и неудовлетворенность. Ошибкой начато, ошибкой и кончается.

Проследи это ближе к жизни. Проследи, как человек в вопросе брака захватывается компромиссом и как жизнь упрется в ошибку. Проследи самое формирование брака.

Разве в браке людьми исполняется воля Бога? Разве, стремясь к браку, человек отдается промыслительной Руке и чистым сердцем ищет ее водительства? Разве целомудренно охраняется девственность души и тела и трепетно ищется восполнение сродной жизнью по велению Бога? Разве в непорочности сердца откидываются ложные броски похоти, чтобы незатуманенными глазами души и тела увидеть направляющую Божию Десницу? В заключение (формирование) брака входила ошибка и искажала Божий путь жизни.

Что определяло брачный выбор? В преобладающем большинстве случаев брак определялся вспышкой и развитием физического чувства (влюбленностью), материальными соображениями (приданым), классовым и групповым подбором (свой человек) и пр. Когда все это выдвигалось на первый план в устройстве брака, тогда, конечно, искажалась Божия воля о жизни, в соединение людей вмешивался фактор случайный, ненужный, и брачное соединение делалось условно прочным. В таком браке уже не было "прилепления" друг к другу, единства жизни, единства плоти и не было "сочетания от Бога". Стоило в такое совместное проживание войти какому-нибудь новому стороннему фактору: новой влюбленности, новому расчету, а то и просто разнузданному капризу, как здание брака, не имеющее гарантий прочности внутренней правды, трещало и разваливалось.

Так всегда оправдывалась истина: неправдой началось, неправдой кончается. Когда обозначалась подобная жизненная ошибка, люди, конечно, начинали страдать от нее, они искали освободиться от тягости жизни в порывании брачных связей.

Да, собственно, брачных связей в таких случаях и не чувствовалось. Их и не было, потому что не было, собственно, брака, т.е. не было таинственного сочетания одного мужчины с одной "своей" и "единственной", сочетания, происходящего по велению Бога. Вот почему люди с легким сердцем сбрасывали со своего пути случайно составленное, а иногда преступно и греховно, внешне слепленное сожительство.

А Господь имеет в виду истинное сочетание душ и тел. Оно неразрывно, потому что разрыв в нем противоестественен (Мк.10,11). Почему и сказано: "Кто разведется с женою своею и женится на другой, тот прелюбодействует от нее".

Совершенно понятно, почему таковой "прелюбодействует", потому что таинственный союз мужа и жены, сочетанных Богом, вечен, и когда муж соединяется с другой женщиной, находясь в союзе с "одной" и "единственной", тогда, конечно, он надругательствует над вечным союзом с одной и он — прелюбодей. И опять-таки вот почему сказано: "прелюбодействует от нее", — потому что "одна" жива и связана, и будет вечно связана с тем, кому она сочеталась Самим Богом.

Так вот почему непреложен закон брака. Он не допускает компромисса и тогда гарантирует достижение правды жизни и счастье. Не посягай же на брак, потому что это посягательство на правду жизни. "Что Бог сочетал, того человек да не разлучает".

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

100 Приносили к Нему (Христу) детей, чтобы Он прикоснулся к ним; ученики же не допускали приносящих. Увидев то, Иисус вознегодовал и сказал им: пустите детей приходить ко Мне и не препятствуйте им, ибо таковых есть Царствие Божие (Мк.10,13-14).

Когда душа ребенка, или "одного из малых сих, верующих в Меня" (Христа) (9,42) тянется ко Христу, а кто-либо (родные, друзья) будет препятствовать им, тогда препятствующий, конечно, грешит.

Душа ребенка тянется к сродному, а сродное для нее — Бог и Божие Царство, потому что душа ребенка не искажена грехом, а Бог и Божие Царство и есть правда, не искаженная грехом. Значит, в общении с Богом чистая душа находит себя, и растет, и крепче утверждается в Правде.

Препятствие на пути к Богу есть насилие над душой, ее лишение самой нужной для нее пищи, ее недопущение в сродную среду. Так как недопущение души в сродную среду и насильственное удержание в среде несродной нарушает правду жизни, то оно и есть искажение жизни и грех. Почему и "вознегодовал" Господь даже на Своих учеников, когда они обнаружили такое непонимание правды жизни и непонимание глубокой правды естественного тяготения детской души к Богу.

И ты лучше всякой игрушки, лучше баловства ребенка в пище отвори ему окошечко в небо и дай его душе подышать Божией жизнью.

101 Истинно говорю вам: кто не примет Царствия Божия, как дитя, тот не войдет в него (Мк.10,15).

Ребенок — это образ возрожденного в Небесное Царство (Мк 9,36-37).

Тебе надо похоронить себя прежнего и греховного, возродиться к новой жизни духа, как ребенку. Надо стать ребенком по душе и надо тебе усвоить все свойства ребенка: чистоту сердца, незлобие, простоту, всепрощение, целомудрие. И надо тебе потянуться к Божию Царству, как тянется ребенок в сродную среду: просто, безхитростно, неизменно и всей душой.

Тогда и ты будешь дитя Божия Царства. И оно, конечно, будет принадлежать и тебе.

Итак, лаская детей, не забывай, что тебе надо быть по душе подобным им.

102 И, обняв их (Господь детей), возложил руки на них и благословил их (Мк.10,16).

Так же будет ласкать и тебя, когда будешь ребенком. И тебя "обнимет" Господь веянием Святого Духа и распрострет над тобой Свою невидимую, охраняющую, направляющую и спасающую Руку. Под благословением этой Руки без вреда пройдешь путем жизни и успокоишься в блаженной обители любящего Небесного Отца.

103 Когда выходил Он (Господь) в путь, подбежал некто, пал пред Ним на колени и спросил Его: Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную? Иисус сказал ему: что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог. Знаешь заповеди: не прелюбодействуй, не убивай, не кради, не лжесвидетельствуй, не обижай, почитай отца твоего и мать. Он же сказал Ему в ответ: Учитель! всё это сохранил я от юности моей. Иисус, взглянув на него, полюбил его и сказал ему: одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим; и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест. Он же, смутившись от сего слова, отошел с печалью, потому что у него было большое имение. И, посмотрев вокруг, Иисус говорит ученикам Своим: как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие! Ученики ужаснулись от слов Его. Но Иисус опять говорит им в ответ: дети! как трудно надеющимся на богатство войти в Царствие Божие! Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие. Они же чрезвычайно изумлялись и говорили между собою: кто же может спастись? Иисус, воззрев на них, говорит: человекам это невозможно, но не Богу; ибо всё возможно Богу (Мк. 10,17-27).

Здесь ключ к познанию следования за Христом, здесь одна из Божиих тайн.

Открой глаза сердца и тогда читай! И помолись, чтобы не были смежены твои душевные очи и заткнуты душевные уши для принятия Божией истины.

Приходит ко Христу "некто". Евангелист так общо обозначает пришедшего, чтобы ты видел здесь типовой образ.

Пришедший оказался юношей, богатым юношей, и, однако, евангелист не называет его так. Помимо святого Марка и евангелист Матфей в начале своего рассказа называет его "некто": "Некто, подойдя, сказал Ему..." (Мф.19,16).

Значит, тут типовое изображение пришедшего, он мог быть и не юноша, а зрелый муж. Он мог быть и небогатый.

Какими же типическими чертами наделяется пришедший? Евангелисты оттеняют и нем черты молодости, а евангелист Матфей на протяжении своего повествования обозначает его и юношей (ст.20 и 22). Следовательно, это был человек с юной, молодой душой. Она не закоснела. Она живет и дышит. Она стремительна до порывистости. "Некто" не просто подходит ко Христу, он "подбежал" к Нему.

Вот какая молодость и порывистость души! И порывистость молодой души подбежавшего направлена на высшее, что может искать человек, — на оправдание своей жизни. "Некто" — юноша — не ищет наслаждений, не гонится за новыми приобретениями, не бежит за почестями, не манится славой. Он хочет знать: что же нужно для оправдания жизни? Он хочет научиться так устроить свою жизнь, чтобы конец ее был счастьем, чтобы достигнуть блаженной вечности.

Ради этой цели, высшей цели человеческой жизни, он ищет и порывисто бежит. Когда он нашел Учителя правды, он с горячностью умоляет открыть ему истину жизни. Вот почему и пал перед Ним (Иисусом) на колени и со всем захватом души просит: “Просвета, научи, как достойно жить?”

“Учитель благий! что мне делать, чтобы наследовать жизнь вечную?”

Итак, отметь в памяти, что устремлена ко Христу и ищет Его с горячностью молодая, неиспорченная душа. Лишь вечно юная душа, не одряхлевшая пороком, с упорством ищет правды жизни и стремглав бросается к ней. А когда найдет источник света, то не щадит себя, распростирается ниц, кажется, готова все отдать, чтоб вымолить и обрести истину.

К такому порыву способна только чистая душа. Только она юна, потому что она сохранила чутье правды и сохранила силы броситься к свету, где он мелькает.

А грех старит душу. Он притупляет чутье правды и с ним размах души, он обрезает крылья души и наваливается на нее вечно тяготеющим бременем. Тогда для души уж нет выбора, и нет свободного броска; душа, как бы пригнутая тяжестью греха, одряхлевшая от разлагающих соков неправды, рабски плетется к своему мрачному концу, в свой тупик безвыходности, понукаемая своим господином – грехом.

Что же Христос? Как Он отвечает на мольбу научить их?

На порыв обращенности молодой души, ищущей правды жизни, Господь отвечает как бы с сухостью: “Что ты называешь Меня благим? Никто не благ, как только один Бог”.

Но здесь, конечно, не сухость. Тут призыв к углубленности, к большей сознательности самой обращенности. Своим ответом Христос увеличивает ответственность вопроса и значение ответа. “Ты ищешь у Меня истины жизни, ты называешь Меня благим. А безконечно благ только Бог, значит, ты обращаешься к Богу. Мир не дал тебе истины. И ты просишь ее от благого Бога. Так помни это. Играть истиной нельзя. Принимай же ответ как высшую истину, как ответ Бога. И он обязателен. И его уж не минуешь. Он свяжет”.

Очевидно, что в естественной жизни, в жизни вне Христа, хотя бы и жизни богатой, т.е. наилучше обставленной и морально и физически, счастья и удовлетворенности нет. Они неуловимы. Вот почему и мечется хороший юноша. И когда ему пришлось отойти от Христа и возвращаться к своей хорошо обставленной жизни, он уходит “с печалью” (ст. 22), потому что знает, что он возвращается в наполненную пустоту и остается в безрадостности.

Очевидно, в естественной жизни, как бы она ни булла идеальна, нет наполненности. И чуткая, не убитая грехом душа ищет завершения жизни. И она невольно рвется в поисках того, что должно войти и дать полноту и счастье законченности.

Что же это? Что? Что дает счастье законченности?

Отвечает Христос. Вникай, вникай!

Христос отвечает юноше: "Одного тебе недостает: пойди, всё, что имеешь, продай и раздай нищим, и будешь иметь сокровище на небесах; и приходи, последуй за Мною, взяв крест" (Мк. 10,21).

Итак, нужно только одно! Как просто! Для всего равновесия жизни, всего ее оправдания, всей полноты удовлетворенности и счастья надо только одно. Откидываются томы нагромождений человеческой мысли. Устраняются, как ненужные, все потуги человеческих исканий. Нужно только одно! Как проста истина!

"Продай, раздай, следуй за Мною, взяв крест".

Что это? Требование отказа от вещей? Всего внешнего? И опять: "возьми крест..." (ср. Мк.8,34-37).

Что же? Оправданию жизни мешает много денег или вообще внешность сама по себе? Ученики Христа вначале так и поняли было слова Учителя.

Когда юноша отошел с печалью, Господь, посмотрев вокруг и как бы улавливая мысли окружающих, говорит ученикам Своим: "Как трудно имеющим богатство войти в Царствие Божие!" (ст.23). И ученики "ужаснулись от слов Его". Видно, ученики поняли так, что Учитель требует полного отречения, полного истребления всего внешнего, земного. Ну, как же это возможно для земных? И они ужаснулись!

Тогда Господь проясняет их мысли. С какою нежностью, с каким снисхождением к их стелющейся по земле мысли Он делает это! "Дети! — говорит Он, — как трудно надеющимся на богатство войти в Царство Божие!" Господь разъясняет, что не в деньгах или вообще не во внешности самой по себе тут дело. Разве может быть грех в том, что у тебя в комнате будет лежать золото или какая-нибудь вещь? Греховна человеческая слабость, которая хочет вещью заполнить не только комнату, а самую жизнь, хочет вещью в жизни утвердиться и на вещи обосноваться, как на прочнейшей опоре. Значит, вот в какой момент рождается ошибка.

Когда происходит превратное перемещение ценностей, тогда и возникает грех. Господь потому так именно и уточняет Свою мысль: трудно войти в Божие Царство не имеющим золото, а надеющимся на золото, т.е. тем, кто золотом, вещью, хочет в жизни утвердиться и оправдаться.

Но, сказав это уточнение, сказав, что в Царство Божие трудно войти не богатым, а надеющимся на богатство, Господь, однако сейчас же с какой-то настойчивостью возвращается к своей первой Формулировке суждения о богатом: "Удобнее верблюду пройти сквозь игольные уши, нежели богатому войти в Царствие Божие" (ст. 25). Надо добавить, что у евангелистов Матфея и Луки только эта формулировка и передается и совсем нет уточнения мысли о том, что не спасутся “надеющиеся” на богатство; у обоих евангелистов, рассказывающих о событии, приводятся только слова Господа о трудности “богатому войти в Царство Небесное”. (Мф. 19, 23-24; Лк. 18, 24-25).

Видимо, основная мысль Господа была именно такова, что богатым, т.е. обросшим внешним, трудно войти в Небесное Царство Отца.

Видимо, что Господь как бы даже намеренно не различает “богатого” от “надеющегося на богатство” и проводит между ними знак равенства. Как будто уточнение мысли о “надеющихся на богатство” было сделано только по снисхождению к человеческой мысли учеников, чтобы направить ее на понимание истины, а перед лицом Высшей Истины и Правды жизни то и другое состояние, т.е. состояние души в богатстве с ее состоянием надеянности на богатство, равнокачественны.

Как это понимать? В чем же дело?

Конечно, вещь сама по себе не может быть греховной, как нет греха и во всей совокупности вещей самих по себе, хотя бы взять их совокупность в масштабе всего мира. Но грех и зло, просочившиеся в человеческую жизнь, делают вещи своим орудием, и тогда вещами создается внешняя среда зла. И всякий человек через свои вещи, сродные названной среде зла, невольно втягивается в эту среду и невольно прирождается ей. Такова, например, среда зла денег, зла костюма и прочее, и прочее, и прочее. Это – во-первых.

Во-вторых, вещи, безгрешные сами по себе, делаются источником зла в силу немощности природы каждого человека. Когда человек облепляется и обрастает вещами, т.е. внешним, земным, он невольно подпадает их плену. Поступки, интересы, устремления человека невольно замыкают его в сжатый круг внешнего, и тогда происходит переключение ценностей, и человек безнадежно запутывается в ограниченной среде вещей и делается их слугой. Так, например, бывает в торговле, даже в искусстве и прочем.

Таким образом, незаметно обладание вещью переходит в рабство вещи, и именье вещи незаметно обращается в жизнь вещью и надеяние на нее. Вот почему Господь и проводит равнодействующую между обладанием богатством и надеждой на него и ставит в одну линию удаленности от Божия Царства надеющихся на богатство с имеющими богатство. Господь смешивает в одну группу имеющих богатство и надеющихся на него, потому что внутренне, душевно, они стоят на одной линии, удаляющей от Божественного Царства.

Поэтому же отстраняется и богатый юноша. Не богатство само по себе оказалось препятствием идти за Христом для этой молодой и внутренне богатой души, а богатство как путь земли, путь внешнего, когда неминуемо создается "надеяние" на богатство, плен вещью, рабство вещам, когда происходит незаметное всасывание в ценности внешнего, когда Божие исподволь и незаметно переключается в земное. Когда происходит обволакивание землею, и человек весь устремляется по земному пути вещей, Божий путь становится далек как нереальность.

Этим путем — плена вещью — шел юноша, и для него оказалось невозможным пойти за Христом, потому что вне пути веши он не представлял себе жизни и, значит, не мог отказаться от вещей, чего требовал Христос.

Теперь ясно, чего же "одного" недоставало юноше. "Все, что ты сказал о себе, — как бы говорил ему Господь, — хорошо. Ты чист перед законом, и ты сохранил заповеди, и мил ты Мне, но одного недостает, чтобы быть со Мной, — переключиться на Мой путь. Ты идешь путем земли, путем вещей. А конец его — вещи же. И ты останешься рабом вещи. А Мой путь — отличный от пути вещи. Это — путь духа. И потому, чтобы тебе стать на Мой путь, освободись от первого пути, т.е. освободись от вещи, а потому — "продай!.. раздай!"

Значит, чтобы стать на Божий путь, надо выкинуть из души всю землю, все вещи. Надо, чтобы между твоею душой и Богом не было никакого заслоняющего экрана земли.

Надо, чтобы даже отсвет земли не падал на душу. Пусть все притяжение души во всех ее отдаленных закоулочках будет вывернуто, и обнажено, и повернуто к Отцу жизни и Света. И чтоб ничего не было в промежутке между душой и Богом, не только вещей, нет, даже чтоб тени вещей не было.

Господь ревнив. Уж если хочешь идти за Ним и любить, так иди и люби, и только Его и люби, и весь без остатка.

Когда сделаешь это, тогда ты переключился на Божий путь, потому что ты исполнил первое — "продай... раздай...", т.е. выкинул вещное, и ты исполнил второе — "будешь иметь сокровище На небесах", т.е. ты переместил центр тяжести в вечное, в область духа, и, значит, ты твердо стал на Божий путь.

Теперь ты можешь спокойно идти за Христом. Это путь нетлеющей, негибнущей жизни и безконечной вечности.

Вот что было сказано юноше. Вот каков ключ спасительного пути. Вот что требует путь Христа.

И снова ужаснулись ученики. Учитель требовал выкинуть из душ и жизни все вещное. А вещный человек живет в кругу вещей и, кажется, не уйти из этого круга.

Ученики не мыслили себе этого ухода, и потому сказано о них что они "чрезвычайно изумлялись" (ст.26). Теперь учение Господа было ясно и для них, но оно было так кристально и возвышенно что трепетало от него человеческое разумение.

Завершенную ясность словам давало новое упоминание о кресте: тогда (т.е. продав... раздав... обосновав сокровище на небе) "приходи, последуй за Мною, взяв крест".

Упоминание о кресте сближало настоящее слово Господа с Его же раннейшею речью об отвержении себя и взятии креста. Там требовалось отвергнуть себя, душу свою погубить и бросить себя в мусорную яму. Теперь предлагается отвернуться от вещей, от всего внешнего, погубить для себя и в себе весь мир вещей и его бросить туда же, т.е. в мусор же. Там ему и место.

Это было невероятно. Но это было так. И ничего не может быть другого, если ты хочешь идти за Христом Богом и любить Его, как требуется, т.е. всем сердцем, всею душою, всем разумением, всей крепостью твоей, т.е. всеми силами жизни (Мк. 12,30). Вникай! Вникай!

Здесь — не истребление вещей и даже не внешнее выведение человека из круга вещей, потому что это было бы убийством земли, а земля — все же творение Бога. Здесь — не истребление вещей, а подчинение их одному началу жизни, каким является Бог. Только Господь, только Христос, только любовь к Нему и следование за Ним остаются ежедневной всепоглощающей целью жизни. Все другое только исполняет служебную роль в отношении этой главной и единственной цели. Все другие твои занятия, интересы, стремления, даже лучшая, идеальнейшая любовь, должны быть не целью сами по себе, а только орудием, средством в них и через них выполнять Божию волю о тебе и жизни в них, и через них послужить одной любви ко Христу и Богу. Такова должна быть служебная роль земного и вещного.

Значит, вещь ты можешь иметь и внешним можешь жить вплоть до отдачи ему всех твоих земных устремлений, например, в науке, искусстве, как и в других занятиях, но все твои вещные устремления пусть имеют только служебную роль в твоей жизни, т.е. через них служи одной правде жизни, через них оправдай свою жизнь. Словом, служи не им самим по себе, а в них и через них отдавай свое сердце и всю свою жизнь одному Богу.

Таким путем требуется внутренне выйти из круга вещей, не иметь в них никакой ценности, не задерживаться на них и частью души, а еще лучше — отвернуться от них и кинуть их вон из себя.

Так как это был призыв выйти из вещности, то ученики и называют его сверхсильным для человека.

Ведь сам-то человек — вещен! Кажется, невозможно ему выйти из круга вещей. И в изумлении и трепете души спрашивали друг друга ученики: "Кто же может спастись, если таково требование к спасающемуся?"

Господь отвечает на это. Он соглашается с учениками. Да, говорит Господь, "человекам это невозможно".

Снова вникай в Господне слово. Он не сказал: "Это невозможно", т.е. что Его требование сверхъестественно и утопично и, значит, невыполнимо. Но говорит: "Человекам это невозможно", т.е. Он соглашается с учениками в оценке человеческой слабости и утверждает, что людям, в которых есть вещность, непосильно выполнить Его заповедь.

Полнее мысль Господа раскрывается так: для человеческой души выйти из круга вещей совершенно возможно и даже должно, потому что душа должна быть духовна и безвещна, и потому Я и даю такую заповедь. Но греховной душе выйти непосильно, потому что грех и есть измена духовности души и погружение ее в вещность. А когда душа "погубит" себя греховную, чтобы найти себя возрожденною, тогда она, очищенная, и сможет выйти из вещного круга, потому что тогда в ней и с ней будет сила, Божия сила.

Ведь Божия сила спасает человека. Божия сила всемогуща. "Всё возможно Богу" (ст.27).

104 И начал Петр говорить Ему (Христу): вот, мы оставили всё и последовали за Тобою (что оке будет нам? — Мф. 19,27,). Иисус сказал в ответ: истинно говорю вам (что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых — Мф.19, 28): нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне, во время сие, среди гонений, во сто крат более домов, и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель, а в веке грядущем жизни вечной (Мк. 10,28-30).

Господь только что изложил учение об отвержении вещей, всего внешнего, чтобы очистить для души путь к Нему, как пламенный апостол Петр сейчас же предлагает вопрос: "Вот мы пренебрегли всем земным, всеми вещами, чтобы быть только с Тобой, как Ты и указываешь для Своих учеников. Что же нам будет?" Не подумай, что это вопрос утилитариста, подсчитывающего свою награду и свой барыш. Какой же барыш и какая награда вещами для человека, уже бросившего все вещи в мусор?! Это -вопрос веры. Это — вопрос непреложности Господних обетований.

Петр был восхищен, что его уход от вещного по любви ко Христу совпал с требованием Самого Христа, предъявленным к любимому, и в порыве любви он хочет, чтобы Любящий еще и еще раз сказал, как же Он будет близок к ушедшим за Ним. И Господь, конечно, видел, что это был вопрос веры и любви. Вот почему Он ни в чем не поправляет Петра, а как раз и отвечает ему тем, что хотело слышать сердце ученика. "По любви ко Мне вы оставили вещное, чтобы ничто вещное не заслоняло Меня от ваших душ, чтобы быть только со Мной. Так будет с первого момента наступления Моего Царства славы, когда Я приду рассудить землю и сяду на престоле Моем. Тогда и вы, как соучастники Моей славы, сядете на двенадцати престолах, как и всякий побеждающий сядет со Мной на престоле Моем" (Откр. 3,21) .

Так как тогда будут обнажены все людские "советы сердечные" и все земное будет "наго и обнажено", так как всем откроется Божия правда о земле и людях, то Божий суд по этой правде будет вместе с судом святых Божиих. Как участники Божиего суда, Божии святые воскликнут тогда: "Спасение и слава, и честь и сила Господу нашему! Ибо истинны и праведны суды Его!" (Откр.19,1-2).

Но Господь за Своими ближайшими учениками и апостолами обнимает Своею мыслью и любовью и весь безчисленный сонм Своих будущих учеников и последователей и их ласкает Своим Божественным обетованием.

И так как Господу виделась вся немощность человеческой природы, а вместе виделась вся тяжесть земных крестов Своих учеников, то Он объявляет, что Ему близка и земная судьба Своих учеников и что Он, как и в чуде насыщения хлебами, позаботился и о ней.

В пути креста тяжелы оставленность и одиночество. Когда в борьбе с миром греха за святость души иссякают человеческие силы, когда кругом видится пустыня, когда кругом теснятся звери и слышится звериный вой, когда в лучшем случае мимо тебя пройдет равнодушие, и ты совсем, совсем один в этой большой, шумной, мятущейся и чуждой, а то и враждебной тебе пустыне жизни, а твои силы, между тем, иссякают, уже тело измождено, и в душу прокрадывается уныние, тогда при всей твоей вере в истину твоего пути, при всем сознании, что не может же Господь ежечасно творить чудеса для поддержания твоего внешнего, ты все же будешь изнемогать от своей как бы оставленности, брошенности и одиночества.

Ведь даже Сын Божий, изнемогая, по человечеству, от непереносимых страданий, взывал к Отцу Небесному: "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?" (Мф.27,46).

И Господь, в предведении тяжести страданий крестного пути Своих учеников, предведении всей немощности человеческих сил ныне венчает Своих будущих учеников и последователей обещанием прочной земной поддержки для них, чтобы не было у них чувства оставленности и одиночества.

"Вы бросили все земное ради Меня и ради Небесного Царства. Я знаю, что вам будет очень тяжко, но, как любящий Отец, заботясь и о вашем земном, Я говорю вам: не бойтесь, ваша награда велика, даже находясь на земле, вы не будете чувствовать, что вы что-то потеряли и чего-то лишились. Я сделаю так, что и на земле вы будете стократно награждены тем же "внешним", которое вы оставили ради Меня. Потому "истинно говорю вам: нет никого, кто оставил бы дом, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради Меня и Евангелия, и не получил бы ныне... во сто крат более домов и братьев, и сестер, и отцов, и матерей, и детей, и земель".

Разве тщетно Божие слово? Разве по любви ко Христу не предоставляются ныне для рабов Его сотни домов и не являются сотни братьев и сестер во Христе? И отцов, и матерей, и детей во Христе?

Помни это и свой долг христианской любви (совершаемый по слову Его: "По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою". — Ин. 13,35) и долг служения Христу в лице своих братьев, совершаемый по слову Его: "Истинно говорю вам: так как вы сделали это (т.е. накормили, напоили, приняли, одели, больного и заключенного посетили) одному из сих братьев Моих меньших, то сделали Мне" (Мф.25,40). Еще крепче утверждай себя мыслью, что ты делаешь это по обетованию Господню, Ради укрепления Божия Царства.

И уже после того, как Господь, снисходя к человеческой немощности, утешил учеников обетованием земной поддержки, Он называет главное — вечное и небесное: "И не будет никого из Последовавших за Мной, кто не получил бы в веке грядущем жизни вечной". Так не только апостолы Господни, но и все, оставившие земное и с крестом ушедшие за Христом, делаются соучастниками Его Царства и Его славы.

"С Ним и царствовать будем", — повторяет с Господом и святой апостол (2 Тим.2,12).

105 Многие же будут первые последними, и последние первыми (Мк.10,31) .

Опять образ противоположности мира земли как мира греха Царству Божию как Царству праведности. Ценное на земле – безценно для неба, первое на земле — последнее на небе. Поэтому же и раньше Господь сказал: "Кто хочет быть первым (в Царстве Божием), будь из всех последним (на земле) и всем слугою" (Мк 9,35).

106 Когда были они (Христос с учениками) на пути, восходя в Иерусалим, Иисус шел впереди их, а они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе. Подозвав двенадцать, Он опять начал им говорить о том, что будет с Ним: вот, мы восходим в Иерусалим, и Сын Человеческий предан будет первосвященникам и книжникам, и осудят Его на смерть, и предадут Его язычникам, и поругаются над Ним, и будут бить Его, и оплюют Его, и убьют Его; и в третий день воскреснет (Мк. 10,32-34).

Тут картинное начертание Креста.

Первый крестоносец — Христос Господь "восходит" в Иерусалим, Иерусалим страданий, венца и славы. Путь к нему — в гору. Это — путь подвига. И Христос "восходит" в Иерусалим.

И как будто тайна Креста заполнила все существо Человека Христа, и Он не принадлежит Себе. Он влечется к Голгофе. Здесь неведомая, непостижимая, сладкая и страшная Божия сила. Вот почему Христос уже оторвался от учеников. Он один. И Он влечется к Кресту и Голгофе.

Здесь великая Божия тайна и сила. Она — как непреодолимая стихия. Она уже вынесла Человека Христа вперед и оторвала от земли, и Он поднимается к Иерусалиму страданий. И фигура Христа становилась титанической. И осязаемо обвевала ее сверхземная сила.

"Иисус шел вперед их". Вот почему учащенно билось сердце учеников: их коснулась и захватила непостижимая влекущая стихия. Они затрепетали, ибо чувствовали, что перед ними глубинная тайна, хотя они и не понимают ее.

Их кроткий Учитель совсем уже не тот. Он оторвался от них. Быть может, в последних лучах исчезающего света, идущий вперед, виделся им колоссом. Его сосредоточенная замкнутость говорила им, что Он уже не принадлежит Себе, что Он "влечется", что здесь невидимо присутствует Сам Небесный Отец и Небесные Силы.

И ученики безмолвные, покоренные тайной, коснувшейся их, влеклись поодаль за Ним с трепетавшими сердцами. "А они ужасались и, следуя за Ним, были в страхе".

Господь посвящает учеников в тайну, обвеявшую их. Он подзывает к Себе двенадцать и говорит им, что в Иерусалиме Он будет предан, поруган, оплеван, осужден на смерть и убит. Но пусть также знают ученики, что всему этому унижению надлежит быть, что здесь, в Его Кресте, — тайна Его славы, так как в третий день по смерти наступит Его победа и торжество: Он воскреснет.

И ты присоединись к ученикам, ужаснись умом, вострепещи сердцем, чтоб овеяться тебе тайной Креста, чтоб влил ее Господь и в твою душу, потому что для ученика Христова пройти путем Креста неминуемо.

Вот и тебе на пути своего креста неминуемо идти в гору, неминуемо подвигом, бореньями восходить в Иерусалим своих страданий и своей славы. И в предчувствии тяжести креста ты, как и апостолы, исполнишься ужасом и содрогнется твое человеческое сердце. Так молись же Христу, чтобы Он Сам сопутствовал тебе, Сам даровал тебе Божественную помощь и чтобы ты повлекся, обвеянный могучей силой. Молись, чтобы безстрашно взойти тебе за Христом и с Ним в Иерусалим своих страстей (страданий), подняться на очистительную Голгофу, а через нее приобщиться к Божественному Воскресению, восстать и соцарствовать вечно Богу и Отцу.

107 Тогда подошли к Нему сыновья Зеведеевы Иаков и Иоанн и сказали: Учитель! мы желаем, чтобы Ты сделал нам, о чем попросим. Он сказал им: что хотите, чтобы Я сделал вам ? Они сказали Ему: дай нам сесть у Тебя, одному по правую сторону, а другому по левую, в славе Твоей. Но Иисус сказал им: не знаете, чего просите. Можете ли пить чашу, которую Я пью, и креститься крещением, которым Я крещусь? Они отвечали: можем. Иисус же сказал им: чашу, которую Я пью, будете пить, и крещением, которым Я крещусь, будете креститься; а дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано (Мк. 10,35-40).

Опять просьба любви. И совсем естественная просьба!

Ну, кто же не хочет быть ближе к любимому? Только о близости к Любимому ученики мыслят по-земному. Они думают что близость по любви раздается как внешняя награда. Одного посадить по правую сторону, другого — по левую сторону...

Так как это была просьба любви, а не происки тщеславия, то Господь не отклоняет с негодованием самой просьбы, как Он с негодованием отверг человеческие мысли Петра, извращавшие Его учение (Мк.8,33), а с терпеливостью выправляет ошибочный взгляд учеников.

Значит, желание любви, желание быть ближе не устраняется но искательству любви указывается лучшая, высшая форма и лучший способ достигнуть искомого. Господь выясняет, что нужно для близости к Нему по любви. Для этого нужна внутренняя близость, а внутреннюю близость создает единство пути ученика с Христовым путем.

И Господь указывает всю неминуемость единства пути для любящего и ушедшего за Ним. Путь Христа — путь Креста и страданий, и когда ученик пойдет по тому же пути, он сольется душой со Христом.

Господь и говорит, что для Иакова и Иоанна, раз они идут за Ним, неминуемо пить чашу, которую Он пьет, и креститься крещением, которым Он крещается. "Чашу, которую Я пью, будете (неминуемо будете) пить, и крещением, которым Я крещусь, будете (неминуемо будете) креститься..."

Конечно, под чашей Христос разумел чашу страданий, а под крещением — крещение огнем подвига. Ты уже знаешь, что то и другое (страдания и подвиг) неразлучны с христианским путем (ср.Мк.8,34; 9,49), и, значит, всякий, кто идет путем подвига и страданий, идет за Христом, и чем решительнее он идет, тем он ближе ко Христу, потому что Христос на этом же пути, и, следовательно, таковой как бы приближается ко Христу.

Так единство пути создает внутреннюю близость ко Христу и рост близости определяется степенью продвижения ученика к Учителю и Господу. Ты больше прошел путем подвига, и ты больше внутренне усвоил Христа, больше приблизил к Нему свое сердце — и, конечно, Он ближе к тебе.

Значит, — не внешняя награда и не внешнее дарование обезпечивают первое место у Господа. Даже не Господь дарит это место, почему Он и сказал: "А дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от меня зависит" (ст.40). А зависит это от идущего и приближающегося.

Нелицеприятный Божий Суд только констатирует (свидетельствует) успех достигнувшего и степень его близости. А так как в предвечной мысли Отца Небесного по Божественному Предведению известны все земные подвижники, бегущие на ристалище к Божию Царству, и ведома степень их душевных достижений, то «первые" достигающие, конечно, уже определились для Божия Суда и таковые как бы "уготовались", хотя бы они еще и не родились.

Вот почему и добавил Господь: "Дать сесть у Меня по правую сторону и по левую — не от Меня зависит, но кому уготовано" (Мк. 10,40).

108 И, услышав, десять начали негодовать на Иакова и Иоанна. Иисус же, подозвав их, сказал им: вы знаете, что почитающиеся князьями народов господствуют над ними, и вельможи их властвуют ими. Но между вами да не будет так: а кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою; и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом. Ибо и Сын Человеческий не для того пришел, чтобы Ему служили, но чтобы послужить и отдать душу Свою для искупления многих (Мк. 10,41-45).

Почему бы и им не сидеть по правую и левую сторону? Разве они меньше любят?

Если бы десять действительно понимали, что Иаков и Иоанн сами не знают, чего просят, и, значит, если б они негодовали на неуместимость просьбы двоих, то Господу не потребовалось бы выправлять и их ошибочную мысль, а следовало бы похвалить их истинность. Между тем Господь подзывает негодующих и, проясняя их мысли, всем ученикам еще раз раскрывает учение о непохожести Своего Царства на царства земные и о разности порядков обоих царств.

В соответствии со сказанным раньше о противоположности мира неба миру земли (ср. Мк. 10,31 и далее), Господь сейчас уясняет ученикам, что в то время как первые на земле добиваются повелевать и властвовать, первые на небе — это вменившие земную славу, почет, власть как мусор. Первые на небе — это не властвующие по силе, а служащие всем по любви.

Так как готовящиеся к Небесному Царству и на земле руководствуются Божиим законом, то их и земные обычаи отличны от обычаев сынов земли. Отсюда и на земле: "Кто хочет быть большим между вами, да будет вам слугою, и кто хочет быть первым между вами, да будет всем рабом".

Сейчас Господь присоединяет и новый мотив для Своих учеников — не держаться порядков земли, а проводить в жизнь Божий порядок.

Этот мотив — личный пример Христа. "Сын Человеческий", т.е. Господь, Он ли не первый для людей и среди людей? Он же — Спаситель людей, их Бог.

И, однако, Он, сообразно сущности Своего дела и Царства, сообразно закону любви, пришел не затем, чтобы Ему величаться и принимать служение и почитание от других, как это следовало бы по земному порядку, а пришел Сам послужить другим и отдать жизнь за спасение многих.

109 Когда выходил Он (Господь) из Иерихона с учениками Своими и множеством народа, Вартимей, сын Тимеев, слепой сидел у дороги, прося милостыни. Услышав, что это Иисус Назорей, он начал кричать и говорить: Иисус, Сын Давидов! помилуй меня. Многие заставляли его молчать; но он еще более стал кричать: Сын Давидов! помилуй меня. Иисус остановился и велел его позвать. Зовут слепого и говорят ему: не бойся, вставай, зовет тебя. Он сбросил с себя верхнюю одежду, встал и пришел к Иисусу. Отвечая ему, Иисус спросил: чего ты хочешь от Меня? Слепой сказал Ему: Учитель! чтобы мне прозреть. Иисус сказал ему: иди, вера твоя спасла тебя. И он тотчас прозрел и пошел за Иисусом по дороге (Мк. 10,46-52).

Дорога в Иерихон — разбойничье место (см. Лк. 10,30). Она является образом пути греха.

Сейчас Господь идет из Иерихона, и при Его дороге, ведущей из Иерихона, сидит слепой и просит милостыню.

Здесь все образно. Здесь образ души, отошедшей от пути греха и сидящей при Христовом пути.

Евангельский рассказ такую душу представляет слепой. Она не может свободно идти по дороге. Она прикована в неподвижности и сидит, просит милостыни и поддерживает себя милостыней.

А это хорошая душа. Она отошла от опустошительного пути греха. И она находится при Божием пути. Но все же у нее закрыты глаза сердца, и она слепая. И Божий путь ничего не дает ей. Она и не видит его. Скованная внутренней темнотой, она топчется на одном месте. И не зажегся еще для нее Евангельский Свет, и нет у нее радости движения на пути ко Христу. Она скована в духовной неподвижности своей внутренней темнотой и безплодно для себя сидит у Христовой дороги.

А так как питание нужно всякой душе, то она и протягивает руки за милостыней и питается случайными и ничтожными человеческими обрывками мысли, чувства, вещей. И, конечно, от этой придорожной милостыни и не пропадает слепота, и нет наполненности жизни.

Много таких душ!

Вот такой-то душе Христос открывает глаза сердца, чтобы она загорелась и стала жить, и озарилась лучезарным Светом Христа и Его истин, и в этом Свете задвигалась в радости на Христовом пути.

Как же совершается это внутреннее озарение?

Душа, желающая, чтобы внутри ее открылся Свет Христа, много, много просит Христа о том. Она вопиет к Нему неустанно, вопиет с настойчивостью до крика, как вопиял ко Христу слепец Вартимей.

Пусть такую душу, ищущую открытия в ней Света Христова, не ослабляют месяцы, даже годы кажущейся безплодности ее усилий загореться огнем Христа. Пусть она превозмогает усталость, пусть попирает безрадостность и с неустанной обращенностью ко Христу пусть зовет Его и вопиет без конца, чтобы пришел и открыл ей глаза сердца.

Душу, рвущуюся за Божественным озарением, будет останавливать все окружающее. Ее будут останавливать и снисходительными улыбками, и рассуждениями, и поправками, и насмешками, и угрозами... Ей будут говорить, что ее влечение несвоевременно и только повредит всем, и что оно неразумно, что это узкий фанатизм, маньячество и просто ненормальность.

Так же заставляли молчать Вартимея, когда он звал Христа. А душа пусть все же ищет и рвется ко Христу, чтобы Он пришел и вселился в нее.

Тогда Господь останавливается возле души и велит позвать ее к Себе, чтобы совсем была рядом с Ним.

Внимай этому последнему зову!

Часто он слышится в обстоятельствах жизни. Тогда не медли. Подражай Вартимею. Он вслед за зовом сбрасывает верхнюю одежду, встает, идет. И ты сбрось верхнюю одежду. Верхняя одежда, как ее носили в древности, связывала члены тела, мешала полной свободе движений. Значит, надо сбросить и обрезать все внешнее, связывающее с землей, лишающее душу свободы парения к Богу.

Потом тебе, освободившемуся от земли, надо встать и пойти по Христову пути, навстречу Христу, т.е. надо и делами и жизнью пойти по Христовой дороге, хотя бы спотыкаясь и падая, как спотыкаются слепые.

Значит, надо быть не "при пути Христовом", не "при Церкви", не при Евангелии, а смело и бодро пойти дорогой Христовой, идти с Церковью как живому члену ее, идти с Евангелием в сердце.

Тогда, как только осяжешь на дороге Христа, моли Его: "Учитель, хочу, чтобы мне прозреть". И по вере твоей и по дерзновению веры Господь исполнит твою мольбу.

Ты внутренне прозреешь. Тебе откроется вся зовущая любовь Христа. Откроется Его истина. Откроется правда и счастье Его пути. И ты уж не отстанешь от Христа, а в бодрой радости пойдешь за Ним по светлой дороге спасенья, как пошел за Ним прозревший слепой.

110 Когда приблизились к Иерусалиму, к Виффагии и Вифании, к горе Елеонской, Иисус посылает двух из учеников Своих и говорит им: пойдите в селение, которое прямо перед вами; входя в него, тотчас найдете привязанного молодого осла, на которого никто из людей не садился; отвязав его, приведите. И если кто скажет вам: что вы это делаете?— отвечайте, что он надобен Господу; и тотчас пошлет его сюда... И привели осленка к Иисусу, и возложили на него одежды свои; Иисус сел на него. Многие же постилали одежды свои по дороге; а другие резали ветви с дерев и постилали по дороге. И предшествовавшие и сопровождавшие восклицали: осанна! благословен Грядущий во имя Господне! благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего Давида! осанна в вышних! (Мк. 11,1-3,7-10). И некоторые фарисеи из среды народа сказали Ему: Учитель! запрети ученикам Твоим. Но Он сказал им в ответ: сказываю вам, что если они умолкнут, то камни возопиют. И когда приблизился к городу, то, смотря на него, заплакал о нем и сказал: о, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! Но это сокрыто ныне от глаз твоих, ибо придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего (Лк. 19,39-44). Пришли в Иерусалим. Иисус, войдя в храм, начал выгонять продающих и покупающих в храме; и столы меновщиков и скамьи продающих голубей опрокинул; и не позволял, чтобы кто пронес через храм какую-либо вещь. И учил их, говоря: не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов? а вы сделали его вертепом разбойников (Мк. 11,15-17).

Дни страданий, смерти и славы Господа — это неизгладимые образы для души, совершающей свой подвиг. В них все велико и захватывающе! Их надо принять умом сердца, потому что слов обычного ума не хватит, чтоб рассказать о них.

А потому опять: молись в смирении, чтоб открылись глаза твоего сердца, чтоб оно познало Божию истину, чтоб она крепко вошла туда.

Страдания и за ними слова Христа совершаются в Иерусалиме. Иерусалим становится образным обозначением конца подвижнического пути, завершения страданий и венчания подвижника. Иерусалим — это концентрация подвига и страданий и венчание подвига Царством Господа.

К Иерусалиму ведет горная, поднимающаяся вверх дорога... В Иерусалим "восходит" и Господь (см. Мк. 10,33 и др.).

Значит, в полосу подвижнических страданий входят, приготовляясь к тому. Идут горной дорогой. Оставляют позади себя низину греха и падений. Поднимаются каменистой дорогой: это — насилие над собой, преодоление тела, борьба за исполнение Божия закона. Поднимаются вверх от низины падений, чтобы очистить сердце, чтобы легче было дышать. На высоте — чистый воздух.

Так душа на дороге к Иерусалиму приуготовляется к подвигу страданий. Приуготовление — дело большое. Души не сразу становятся перед воротами Иерусалима.

И Господь не сразу вступил в Иерусалим страданий. Когда некоторые из фарисеев предупредили Христа о том, что Ирод ищет убить Его, Господь сказал предупредившим: "Пойдите, скажите этой лисице: се, изгоняю бесов и совершаю исцеления сегодня и завтра, и в третий день кончу" (Лк. 13,32).

В этих словах Господь указал, что для Его Иерусалима страданий и смерти еще не пришел час. И не Ироду определять наступление этого часа. Он в воле Отца. Когда Отец позовет на час страданий, тогда он и совершится.

До того Сын должен творить волю Отца и исполнить положенное Ему дело служения. Вот почему и в других случаях Господь Уклоняется от грозившей Ему опасности преждевременного прекращения Его служения (см. Лк. 4,29-30).

Так и верующая душа не ищет сама на каждом шагу броситься в огненный Иерусалим страданий, а прежде всего и больше всего стремится исполнить Божию волю о жизни и выполнении Господня закона, поднимается по очистительной каменистой дороге, ведущей от долины греха к Иерусалиму. Когда пробьет ее час, когда надлежит совершиться Божественному определению, тогда душа и вступит в Иерусалим последнего подвига, страданий, венца.

Путь в Иерусалим, как исполнение воли Бога, уже сам по себе есть отдача своей жизни Всемогущему, и когда он завершается, когда предощущается зов в Иерусалим, тогда душа переживает радость конца, радость завершения всех желаний, хотя бы через слезы и муки, радость с Господом навеки.

Потому вход в Иерусалим есть торжество. Это — величайший праздник души. И Господь вступает в Иерусалим как никогда торжественно. Он делает вход в Иерусалим торжеством. Господь вступает как Победитель, исполнивший волю Отца и грядущий к ее завершению как Царь, имеющий быть увенчанным. По Его дороге постилают одежды, и Он принимает это как должное. Его путь украшают зеленью, бросая ее под ноги, и Он принимает это как достойное.

Итак, вход в Иерусалим последнего подвига, страданий, венца есть праздник души. И она, исполненная накопленной внутренней силы, пусть торжествует. Она уже победительница! Так пусть же ее подвигу подчинится и служит все человеческое (постилание одежд), и пусть служит ее подвигу вещное, природное, земное (бросание ветвей по дороге).

Каковы же свойства души, готовящейся вступить в Иерусалим?

Отвечает Господь Своим Божественным входом.

В Своем Божественном входе в Иерусалим Господь, прежде всего, указывает, что Он только послушный Исполнитель воли Отца. Иерусалим страданий предначертан. Все совершается по высшей воле. Совершается с неизбежностью. Все причастные к этому делу — это безмолвные исполнители Божественной воли. Все земное подчинится ей.

Смотри, как исполняется предначертанное. Господь посылает в селение двух учеников. При входе в селение они находят привязанного осла, как и указал им Господь. Отвязывают. Когда хозяева осла спрашивают учеников: "Что же вы делаете? Ведь вы берете чужое", — ученики отвечают согласно указанию Христа: "Он надобен Господу" и уводят осла. И инцидент исчерпан. Никакого смущения в учениках, что они берут чужое. Никакого возражения от владельцев осла, хотя на их же глазах незнакомые люди уводят их скотину.

Тут предначертанное. И те и другие — исполнители Высшей воли. И еще. Когда фарисеи сказали Господу, чтобы Он запретил Своим ученикам приветствовать Его возгласами: "Благословен Царь, грядущий во имя Господне!", Христос отвечал фарисеям: «Если они (ученики) умолкнут, то камни возопиют" (Лк. 19,39-40).

Этим ответом Господь еще раз указывает, что с Его входом в Иерусалим наступил момент, когда исполняется Высшая воля о Нем, и если не люди, то даже неразумная природа может, по указанию Небесного Отца, стать выразительницей этой воли.

Так и для души, идущей в Иерусалим, прежде всего нужна полная отдача себя Богу, нужно такое безотчетное, исчерпывающее предание себя в Божественную волю, чтобы в каждом шаге пути душа видела Божественный Промысл и в каждом моменте жизни осязала невидимую руководящую Божественную Силу.

Из этого первого свойства подвижнической души — полного предания себя в Божию волю — неизбежно вытекает второе, это свойство — смирение.

Господь и Бог, Царь славы, Спаситель всей вселенной, Судья всего мира, идет к открытию Своего славного Царства. И идет Он не в пышной церемонии царедворцев, не в блеске золота и камней, не на драгоценной колеснице под неумолкающие звуки литавр и переливчатый гул радостных, волнующихся тысячных толп народа, а идет Он на бедном ослике, в обычном скромном наряде и сопровождаемый горсткой учеников — таких же бедняков, как Сам.

Так же смиренна должна быть душа, идущая к своему Иерусалиму. Она познала себя. Она познала все безконечное убожество естественного человека, все свое внутреннее ничтожество и всю никчемность своих усилий подняться над своей ограниченностью. Она познала жизнь вокруг себя, сотканную или из борьбы человеческих самостей, или из ничтожных сплетений человеческой ограниченности и мелкого эгоизма, направленных только на внешнее.

Она познала естественного человека, в лучшем случае как раскрашенный гроб, а вещи как мусор. Что же осталось единственным просветом для нее, как не Бог? И что осталось путем жизни, как не отказ от всего естественно-человеческого и от вещей, повержение себя пред Богом в прах, в ничто, и безоговорочная, смиренная отдача себя Богу, Который бы Своей великой рукой через очистительный подвиг, через очистительную дорогу к Иерусалиму страданий привел бы человека к единственно достойной жизни по "новому человеку", по "второму Адаму" — Христу.

Итак, один путь для человека — смиряющий отказ от всей земли и от себя, смиряющее изничтожение себя и мира греха и смиренная отдача всего себя целиком, без остатка в волю Бога.

Пусть будет благословенна Его всемогущая воля. И пусть совершится в Его воле оправдание моей жизни, хотя бы и чрез очистительный и скорбный путь Иерусалима.

Господь указывает и третье свойство души подвижника на Иерусалимском пути — подчинение животной природы духу.

Господь при входе в Иерусалим садится на животное, осла, и заставляет его подчиниться Себе. Животное всегда является образом человеческой плотоядности, животности, греховного неразумения.

Вот эта-то человеческая плотоядность, животность, греховное неразумение и должны быть у путника в Иерусалим подчинены духу. Дух должен господствовать, повелевать, властвовать, а животное тело и с ним все внешнее, земное должно быть под ним, оседланное, связанное и всецело подчиненное.

Таковы три свойства души подвижника, вступающего в Иерусалим. Далее событие входа Господня дает образное указание значения входа в Иерусалим. Мысль об этом значении сначала раскрывается с обратной стороны, т.е. Господь раскрывает мрачную судьбу отвергнувших вход в Иерусалим.

Жители тогдашнего Иерусалима не приняли Господа. Их души после всего слышанного и виденного от Христа оставались закрытыми. Они коснели в духовной безпечности, и где же им было подняться до понимания и принятия подвига? И Господь заплакал о них, смотря на безчувствие города. "О, если бы и ты хотя в сей твой день узнал, что служит к миру твоему! но это сокрыто ныне от глаз твоих".

И в слезах Господь открывает завесу будущего и показывает картину гибели духовно мертвых: "Придут на тебя дни, когда враги твои обложат тебя окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и разорят тебя, и побьют детей твоих в тебе, и не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего" (Лк. 19,43-44).

Такова же судьба души, отвернувшейся от пути к Иерусалиму и в духовном безчувствии не принявшей Божия зова на подвиг.

Так как подвиг в жизни христианина неизбежен (Мк. 8,34), так как очистительные страдания есть обязательный для христианина Христов путь (ср. Мк. 10,39), то, следовательно, зов жизни на подвиг и страдания за Христа будет самим Божиим посещением человека, которым Господь зовет за Собой и на Свой путь. Зов жизни на подвиг и страдания во имя Христа будет показателем Божией любви к человеку, показателем не оставленности человека Богом, а особенной близости Господа к душе и особой заботливости Христа о любимой и избранной, чтоб осолить ее огнем подвига и сделать ее золотом, очищенным в горне страданий (ср. Мк. 9,49)

Итак, подвиг и страдания есть Божие посещение. Потому разве не горе душе, если она не поймет и не примет своего подвига? Горе. Горе! Ведь она отвернулась от Самого Христа, пришедшего за ней и протянувшего ей руки. Вот почему и прослезился Господь над душами, не понявшими дня Его посещения.

Горе, горе душе, не понявшей в страданиях Божия посещения и зова на подвиг! Она сама отвернулась от Христа. Не поняла она, что служит к ее жизни и к ее миру. Потому что она спит в духовной безпечности, и закрыты глаза ее сердца (Лк. 19,42).

И Господь уйдет от нее и, быть может, навсегда. "Се, оставляется вам дом ваш пуст. Ибо сказываю вам: не увидите Меня отныне, доколе не воскликнете: благословен Грядый во имя Господне!" (Мф. 23,38-39).

Дом души, отвернувшейся от Христа, оставляется пустым. Снимается его охрана, разбирается его ограждение. Тогда наступают дни, когда "враги обложат тебя (душу) окопами, и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду". Тогда грех, освобожденный от связи, развернется во всю ширь и высь и окружит душу своими сетями, как окопами. И обложит душу липкою паутиною, и станет она, как в плену врага, изолированная от чистоты и свободы. И наступит в душе такая теснота от зла ("стеснят тебя"), что дышать нечем, жить нечем.

Так будет пленена злом душа, оставленная Богом. А после того придется гибнуть. Как самый организм живет чистым воздухом и светом, так и душа живет светом правды и воздухом чистоты. Лишенная притока того и другого, она гибнет.

Следовательно, когда в душу, облепленную злом и изолированную от правды, прекратится ток живительной силы, она умирает. "Враги разорят тебя..." Они опустошат в тебе последние остатки жизни. "И побьют детей твоих". Они уничтожат все, даже самые хилые ростки света и добра. "И не оставят в тебе камня на камне за то, что ты не узнал времени посещения твоего..." Они потрясут в тебе все основы жизни, и под обломками падающих опор жизни ты погибнешь сама, потому что уже сама стала мертвой гнилушкой, и твоя единственная участь — рассыпаться в пыль и смешаться с пылью.

Это неизбежно случится, потому что ты стала глухой до безчувственности, не приняла зовов к подвигу, уклонилась или обезсмыслила очистительное страдание и всем этим выключилась из питательной среды общения с миром жизни, сама отвернулась от Христа, не поняв и не приняв дня Его посещения.

И остался в запустении дом души и стал вертепом разбойников, подгнили его опоры и погребли тебя под своею смрадною гнилью.

Сказавши о гибельности неприятия подвига и страданий Божественное Слово открывает положительную сторону следствия подвижнического пути. Это следствие — восприятие душой внутренней силы веры и дерзновения по вере.

Христос как царственный и вместе смиренный Исполнитель Отеческой воли, в сознании непреложности совершающегося, входит в Иерусалим. В Иерусалиме Он вступает в храм и здесь проявляет всю силу дерзновения. Охваченный ревностью о святости храма и видя его поругание, Господь как имеющий власть выгоняет из него продающих, покупающих, опрокидывает столы меновщиков и скамьи продающих голубей.

С дерзновенной силой Господь встает на защиту храма, обращенного в вертеп разбойников; властно гонит оскорбителей святыни. И все безмолвно подчиняются ему.

Такой же силой дерзновения исполняется душа, идущая путем подвига. Божественная помощь, сила внутреннего Света, сила внутренней чистоты дают ей непоколебимую внутреннюю устойчивость. Господь близок ее сердцу. Божия правда есть ее жизнь и дыхание, и путь правды для нее — только удовлетворение и радость, и никто и ничто не сдвинет ее с этого пути.

Если бы оказалось препятствие, она с внутренней силой дерзновения настойчиво пройдет через него, не только не теряя в силе обращенности ко Христу, а как будто еще более распаляясь любовию к одному своему Спасителю и Господу.

Являясь результатом подвига, сила дерзновения как Божественный дар молитвы и чистоты жизни уготовляет душу на еще больший подвиг во имя Христа, на подвиг страданий, Голгофы и самой смерти. И для Христа подвижнический скорбный путь в Иерусалиме закончился Голгофой и смертью на кресте.

Так подвиг обращается в силу жить и страдать. Страдать без уныния, в мужестве, в вере, в уповании, в радости... Так подвиг обращается в праздник души. Как вход в Иерусалим страданий обращен был Господом в величайшее торжество Своей жизни, так же будет неисчерпаемо велик праздник души, грядущей в свой Иерусалим...

Ей, невидимо сопровождаемой всеми детьми небесными, ей, сопутствуемой взорами несметных ангелов, окружаемой молитвами святых всей вселенной, ей, благословляемой вздохами и слезами земных подвижников, ей, под ноги которой постилалась, подчинившись, вся земная жизнь (постилание одежд), ей, которую приветствует чающая освобождения природа (ветви деревьев по дороге), пусть слышится на ее пути таинственный и покоряющий шум неба и земли: "Благословенна идущая во имя Господне!"

Ее же уста в молитвенном экстазе пусть неслышно отвечают одним — одним сладчайшим воздыханием: "Благословенно грядущее во имя Господа царство отца нашего" (Мк. 11,10).

111 На другой день, когда они (Христос с учениками) вышли из Вифании, Он взалкал; и, увидев издалека смоковницу, покрытую листьями, пошел, не найдет ли чего на ней; но, придя к ней, ничего не нашел, кроме листьев, ибо еще не время было собирания смокв. И сказал ей Иисус: отныне да не вкушает никто от тебя плода вовек! И слышали то ученики Его... Поутру, проходя мимо, увидели, что смоковница засохла до корня. И, вспомнив (вчерашнее), Петр говорит Ему: Равви! посмотри, смоковница, которую Ты проклял, засохла (Мк. 11,12-14; 20-21).

Засохшая смоковница — это классический образ духовно безплодной души. Такая душа имеет всю видимость жизни. Она, как смоковница, зеленеет и покрыта листьями, т.е. она имеет все внешние обнаружения жизни: суетится, внешне убирается, как будто чего-то достигает, и прочее.

Но как в безплодной смоковнице нет соков жизни и она безсильна дать плод, так и в безплодной душе при обычной внешности жизни нет силы жизни и нет у нее плодов. Она безплодна для себя, потому что нет у нее роста и счастья достижения. И она безплодна для окружающего, потому что не имеет ничего в себе. Что же она может оставить после себя?

И вот такая душа гибнет. Мало того, она проклинается. Ученики Христа именно так, проклятием, называют прещение Господа, обращенное на смоковницу. Прещение показывает, что смоковница, лишенная плодов, осуждается, обрекается на вечное безплодие, в ней замирает жизнь, и она сохнет.

Так и душа, созданная для цветения и плодоношения, когда застывает во внутреннем безплодии, тогда над ней изрекается приговор вечной безжизненности, приговор смерти. Она осуждается и, конечно, должна погибнуть и гибнет.

Печальный конец печальной жизни. Он трагичен потому, что с житейской точки зрения он неожидан и как бы даже незаслужен и несправедлив.

Ведь наружно идет самая нормальная человеческая жизнь. И как будто все в ней в порядке. Жизнь имеет всю видимость жизни. Она даже внешне привлекательна. Как евангельская смоковница была покрыта листьями, пышной зеленью и манила и обещала удовлетворение, так и человеческая жизнь течет как будто в полном довольстве, имеет всю наружную видимость и со стороны даже прельщает и манит, обещает наслаждение и радость.

И вдруг подходит к такой жизни нелицеприятный Судья и в один миг изрекает приговор: "Да в тебе и жизни-то нет, одна декорация, одна видимость жизни; хоть ты и стоишь, а внутри ты уже мертвая. Потому ты и безплодная. И конец для тебя один. Спадет твоя видимость, облетят твои листья и обнаружится твоя сущность. Обнаружится, что ничего и не было под листьями, что ты мертва. И так как ты фальшиво жила и вводила в обман других, то пусть пресечется твоя ложь".

И гибнет обманчивая видимость жизни. И осуждается и гибнет душа, не имевшая питательных соков жизни и плодов.

Почему же Господом изрекается такой решительный и безповоротный приговор и осуждение?

Такой приговор изрекается за безплодие. Безплодие — это состояние внутренней мертвенности, внутреннего безсилия, отсутствия жизни. При внутренней мертвенности в человеке жива и развивается одна скорлупа существования, одна оболочка, внешность, одна видимость жизни.

Человек двигается, суетится. Он в работе и заботе до напряженности, в работе без отдыха. Человек упорно строит свое внешнее. Жизнь как будто заполнена. Человек интересуется обстановкой, костюмом. Человек интересуется питанием и отдает этому немало часов. Человек думает, что он развлекается и интересуется этим, и развлечениям посвящает весь свой досуг.

Но во всем названном разве весь человек? Это только внешние показатели жизни. Человека тут еще нет.

У смоковницы тоже была видимость жизни. Были ветки и были листья. А не было внутри ее силы. Между тем седалище жизни — внутри, в человеческом духе.

Жизнь — во внутренней насыщенности силой, которая и регулирует все внешние процессы. Чем мощнее эта сила, тем значительнее сама жизнь. И чем она правильнее и правдивее, тем правдивее внешнее построение жизни. Потому что в истинной жизни внутреннее и внешнее в тесной связи, и первое определяет второе, потому что и человек-то должен быть один.

Когда между внутренней силой и внешним процессом происходит разрыв или когда первое — внутреннее — совсем отсутствует, будучи подавлено или затравлено, тогда внешнее жизни, явления жизни в действительности ничего не являют, потому что в основе их, под ними, ничего нет, пустота. Они стали только механическим рефлексом окружающего или рефлексами различных состояний организма, как у животных.

И выходит, что тогда явления жизни становятся призраком жизни. Они стали одною тенью жизни. Они — иллюзия жизни, ее декорация. Они не открывают за собой никакой силы и истины.

Так в человеческой жизни остается одна видимость жизни, одна внешность. Человек делается автоматом. А может ли быть плод от автомата? Что может родить иллюзия? Какое наполнение жизнью может дать обман? Так приходит безплодие души и жизни. Оно происходит или от подавления внутреннего, духовного, или при отрыве внешнего от внутреннего. Характеризуется безплодие развитием одной внешности, когда человек-христианин внешне являет "образ благочестия", а внутри у него нет "силы" благочестия. Раз нет внутренней силы, то нет и духовного роста и внутри человека — застой, мертвенность.

При таком состоянии иллюзорной, обманчивой жизни в действительности живет в человеке смерть. А от смерти не может быть ростков жизни и не может быть плода. Плодом смерти может быть только смерть.

Так и бывает в иллюзорных, обманчивых, наружных жизнях. Нет у них плода! Вот почему — чувство оторванности, топтания на одном месте, неудовлетворенности, уныния.

По-прежнему живет в человеке внешность: и хождение в церковь, и исполнение обряда, и наружная молитва, а нет души, нет чувства роста и достижения, и нет радости.

Во всей внешней жизни человека тоже сплошное безплодие, которое хорошо характеризует святой апостол Иаков: "Желаете — не имеете ...завидуете — и не можете достигнуть; препираетесь и враждуете — и не имеете (не получаете)" (Иак. 4,2), т.е. безплодны все ваши усилия настроить жизнь, раз у вас нет внутреннего регулятора, определяющего, что ценно для жизни и какова должна быть разумная внешность, построенная на силе жизни.

И характерно, что душа сознает безплодность и внутреннюю неналаженность жизни. Душа переживает ее как пустоту жизни и как тоску.

Тогда люди начинают азартно наполнять жизнь внешним. При отсутствии внутреннего фундамента и регулятора жизни безудержно растет потребность во внешних впечатлениях. Человек не может остаться наедине с собой. Он не знает, что ему делать с собой, чем наполнить жизнь. И он бежит на улицу за внешними впечатлениями, и чем пустее душа, тем оживленней для нее становится улица.

Чтобы заглушить чувство пустоты, надо не только наполнить жизнь внешним потоком впечатлений, но и надо сделать поток непрерывным. Но так как впечатления прискучивают, то надо усиливать их остроту. Так люди при пустоте души, при невозможности для них жить чем-то своим большим, внутренним, захватывающим и интересным, с азартом начинают бросаться от впечатления к впечатлению, до отказа напихивать сознание внешними видимостями жизни. Им надо увеличивать дозу их и усиливать остроту. Чтобы некогда было задуматься о себе... Чтобы толчея сменяющихся и усиливающихся внешностей давала иллюзию жизни и чтобы, таким образом, не проскользнула пустота. Так поддерживается "угар жизни", и пустые души живут в этом угаре. А когда как-нибудь вскользь на душу дыхнет из бездны пустота, и она силой воли приоткроет глаза и поймет всю никчемность, то конец такой жизни один — фактическая физическая смерть. На это оказываются способными единицы и наиболее сильные единицы, т.е. сохранившие крупицу из богатых сил души, чтобы иметь волю приоткрыть глаза и иметь разум понять весь ужас безтолкового кружения в пустоте. Если б у таковых не была вымотана сила жизни, то они остались бы жить для перестройки своей жизни на разумном (духовном) начале, а они совсем уходят из жизни, потому что жить уж нечем, силы вымотаны, как они вымотаны у безконечной вереницы пляшущих пляску пустоты и даже не чувствующих, какие они жалкие марионетки жизни.

Вот что такое безплодие души и вот почему оно осуждается. Безплодие — это внутренняя мертвенность. И осуждается оно потому, что оно неминуемо влечет за собою смерть. Оно и есть само в себе смерть. Осуждение безплодия есть только констатирование (свидетельствование) отсутствия жизни и наличия временно скрытой смерти.

Евангельский рассказ о безплодной смоковнице дает ответ и на последний возможный вопрос: почему в отношении к безплодной смоковнице не проявлено Божественного милосердия? Почему смоковница приговаривается к гибели? Почему Господь уже не ждет от нее плода? Разве греховная и безплодная душа не может надеяться на Божественное милосердие? Господь ведь много раз являл прощение и милосердие! Может быть, душа покается и даст плод достойный покаяния? плод, достойный покаяния?

Отвечая на это, Евангелие указывает, что Божественное определение выносится не сразу, не неожиданно.

Господь много и долго терпит заблуждающуюся душу. Господь всякими промыслительными путями все время блюдет душу и хочет выправить ее путь и вдохнуть в нее силу жизни. И Божественное попечение все время опекает душу. Евангелие образно обозначает это попечение словами "увидев издалека смоковницу..." В выражении "увидев издалека" заключена мысль о том, что Божественное попечение надзирает за всеми жизнями, как бы различны ни были их пути и как бы далеко они ни шли от Божия пути жизни. А надзирает над жизнями Господь не из любопытства, а чтоб Его попечительная Рука во всякий миг могла бы открыться душам, едва они вспомнят о ней.

Значит, Божественное попечение о смоковнице было. И оно было длительным. Оно шло до крайних границ Божественного милосердия и терпения в ожидании выправления жизни и плодов.

В другой притче о посечении смоковницы Господь ясно говорит о долгом Божественном попечении, предшествующем осуждению смоковницы:

"Некто имел в винограднике своем посаженную смоковницу, и пришел искать плода на ней, и не нашел; и сказал виноградарю: ют, я третий год прихожу искать плода на этой смоковнице и не нахожу; сруби ее: на что она и землю занимает? Но он сказал ему в ответ: господин! оставь ее и на этот год, пока я окопаю ее и обложу навозом, — не принесет ли плода; если же нет, то в следующий год срубишь ее" (Лк. 13,6-9).

Видишь, как в отношении безплодной смоковницы и безплодной души проявляется Божественное милосердие, долгое терпение и проявляется попечительность, выражающаяся в Божественных зовах и Божественной помощи, подающейся в спасительных средствах. Все это было явлено, и при всем том смоковница и душа остались безплодными. И только тогда изрекается осуждение.

Очевидно, что оно изрекается в момент, когда на смоковницу уже не действует никакая поливка, когда внутренняя мертвенность парализует все Божии зовы и когда оживление и возрождение души безнадежны. В такой момент Божий приговор есть даже не суд, не осуждение, а свидетельствование очевидного факта, что смоковница-душа мертва и, значит, безнадежно безплодна.

И тогда наступает последний акт: смоковница сохнет, жизнь пресекается. И в этом акте — логическое завершение безплодия.

"Сруби ее: на что она и землю занимает?" Оторвавшаяся от питательной среды Света и Правды, среды Бога, лишенная всяких корней и устоев, обреченная на жалкое внутреннее безсилие носящая в себе элементы разложения и гибели, — для чего и для кого нужна такая фальшивая жизнь? Как никчемная, она убирается из жизни, потому что в творческом процессе она отрицательная величина, она помеха жизни. "На что и землю занимает?" Как имеющая обманчивую видимость жизни, она еще является и вредной фальшивкой, кичится своей похожестью на жизнь и других в обман вводит. А потому и выносится приговор смерти. Как сказано в другом месте Божественного Писания: "Дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь" (Мф. 3,10).

Так обрекаются на уничтожение души безнадежно безплодные.

112 Иисус... говорит им (ученикам): имейте веру Божию, ибо истинно говорю вам: если кто скажет горе сей: поднимись и ввергнись в море, и не усомнится в сердце своем, но поверит, что сбудется по словам его, — будет ему, что ни скажет (Мк 11,22-23).

Короткие, но великие слова! В них Господь открывает тайну Царства Духа.

Господь открывает в них прежде всего главное и единственное условие причастности, вступления в это Царство. Это — безраздельная вера в Него и по такой вере безраздельный уход в стихию этого Царства.

Потом Господь открывает две стороны этого Царства: а) его полное отличие от царства земли и б) полную подчиненность царства земли со всеми его законами Божественному Царству Духа. "Имейте веру Божию", — говорит Господь, как будто желая тем обозначить какую-то высшую ступень веры, когда она из теоретического, умственного знания, убеждения, поднимается и переходит в "силу", в стихию другого мира. Это — стихия Духа и Бога. Это — вера Божия.

Эта стихия другого мира и вдвигает душу человека в особый мир Бога. И, значит, чтобы приразиться этому миру, надо верой-силой уйти, погрузиться в него. Так как это совершенно особый мир, отличный от мира земли, то полный уход в него может осуществиться тогда, когда человеческая душа сумеет совсем порвать с чуждым миром земли, и всем существом, безраздельно, т.е. мыслью, всеми помыслами, чувством, всем настроением, волей, всем устремлением, сумеет оторваться от видимого и окружающего уйдет в невидимый мир как реальный, и будет чувствовать его дыхание, и он будет для нее более, чем живой, и она будет в нем как своя.

Уход души в стихию Божия мира, чтобы приразиться ему, должен быть безраздельным. И ничто, ничто, даже слабая тень, вроде мысли или хотя бы оттенка мысли от земного мира ("не усумнится"), не должны просачиваться в душу в эти мгновения ухода, потому что они прервут уход души в тончайшую духовную стихию, ворвавшись в душу грубым земным шумом.

Надо войти в Божию стихию безраздельной душой, по-детски, не имея никакой засоренности души земным, и с детской устремленностью. Вот почему в другой раз Господь и ставит детей как первых насельников Божия Царства и указывает на них как на пример для подражания, чтобы душа, смотря на них, приражалась Божию Царству. "Если не обратитесь и не будете, как дети (т.е. не превратите свои души в детские), то не войдете в Божие Царство".

Так и бери подобие от детей, как они совершенно серьезно и целиком входят в мир фантазии, и разговаривают, и спорят, и сражаются с невидимыми существами, живут в этом мире со всей реальностью действительной жизни.

113 Потому говорю вам: всё, чего ни будете просить в молитве, верьте, что получите, — и будет вам. И когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого, дабы и Отец ваш Небесный простил вам согрешения ваши. Если же не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам согрешений ваших (Мк. 11,24-26).

Молитва — это уход к Богу, уход в Его Царство и стихию Бога. Если хочешь, чтобы молитва была действительной, то глубже, полней входи в эту стихию.

Полнота и глубина ухода в Царство Бога достигается совершенным отрывом души от земного и безраздельным устремлением ее через веру-силу в мир Бога как живой и реальный (ср.ст.23). Тогда душа переключится в мир Духа, и тогда начинают действовать законы Духа, и по этим законам с человеческой душой совершается все то, о чем она просит и чего желает согласно со стихией Духа. Душа как часть Духа, войдя в мир Духа и отдавшись его законам, получает все, решительно все, что лежит в мире Духа, согласно с его законами, и нужно для нее. Это логически неминуемо.

Потому и сказано: "верьте", т.е. уходите (ср. Мк. 11,23 и след.) в мир Бога, и тогда "чего ни будете просить в молитве", раз только просимое будет в природе Духа, вы получите его, потому что вы уже стали причастниками, членами этого мира, он открыт вам, и его законы и дары распространяются на вас.

Дальше Господь устанавливает показатель возможной успешности твоей молитвы. Так как успешность молитвы определяется степенью твоего ухода в мир Бога, то указывается контролер твоего ухода в Божию стихию. Таким контролером Господь устанавливает прощение тобою всех обид, причиненных тебе другими.

Рассмотри, и ты поймешь, почему прощение грехов против тебя устанавливается Господом как главный показатель степени твоего ухода в мир Бога.

Чтобы полнее погрузиться в мир Бога, надо свободнее оторваться от себя и от земного мира в себе. А оторваться от себя легче, когда признаешь свою ограниченность, осудишь себя, да не только осудишь, но и отбросишь себя как никчемное ничтожество. Тогда с легкостью устремишься найти опору жизни в Боге и глубже вольешься в мир Бога.

Самому человеку невозможно представить оценку собственного самоотрицания. В ограниченном самосознании человека самоотрицание может обернуться в самоуслаждение. Потому Господь устанавливает более объективную оценку самоотрицания, а вместе с ней оценку степени ухода в Божий мир.

Если ты изничтожил себя, изжил свою ограниченность, то ты также глубоко должен изжить и ограниченность твоих ближних и должен понять, что все их обиды, причиненные тебе, — результат той же человеческой никчемности и ограниченности и, может быть, даже и вызваны-то твоей собственной ограниченностью, и, значит, уж если ты отбрасываешь уродство жизни, то признай его и для других и пойми их грехи, как и свою ограниченность, и кинь их к вороху своей ограниченности, а людей отдели и все им прости. Признай, что они такие же жалкие и слабые, как и ты сам, и как себя ты пожалел и бросился к Богу за жизнью, так и их пожалей и вздохни, чтобы и они за тобой побежали.

Когда ты простишь, пожалеешь, да вздохнешь обо всех, тогда это будет значить, что ты действительно понял бедность этой жизни и действительно способен искать другого богатства и, значит, способен уйти и уходишь в стихию неограниченного» вседовольного, всесовершенного, в стихию Бога.

Вот почему и устанавливается для твоего самопознания такой контролер — прощение других. Способен простить других и прощаешь — значит, ты правильно все взвесил, правильно все оценил теперь отвернулся и с легким сердцем ищешь и идешь за безценным.

Когда такой показатель, как прощение чужих грехов, против тебя налицо, тогда полнота и глубина твоего устремления к Богу обезпечены, для них нет помехи, и тогда обезпечен успех твоей молитвы. И тогда верь, что "все, что ни будешь просить в молитве, получишь и будет тебе".

114 И когда Он (Христос) ходил в храме, подошли к Нему первосвященники, и книжники, и старейшины и говорили Ему: какою властью Ты это делаешь? и кто Тебе дал власть делать это? Иисус сказал им в ответ: спрошу и Я вас об одном, отвечайте Мне; тогда и Я скажу вам, какою властью это делаю. Крещение Иоанново с небес было, или от человеков? отвечайте Мне. Они оке рассуждали между собою: если скажем: с небес, — то Он скажет: почему же вы не поверили ему? а сказать: от человеков — боялись народа, потому что все полагали, что Иоанн точно был пророк. И сказали в ответ Иисусу: не знаем. Тогда Иисус сказал им в ответ: и Я не скажу вам, какою властью это делаю (Мк. 11,27-33).

Опять вопрос искушения и лукавства (ср. Мк. 8,11-12): фарисеи же прекрасно знали, какою силою и властью действует Христос! Сами фарисеи уже признали власть Христа, когда они безпрекословно приняли изгнание торгующих из храма и не останавливали Христа, оспаривая Его полномочия. Они тогда молчали!

Фарисеи прекрасно знают, какою властью действует Христос! О Его власти громко и открыто свидетельствовал пророк и предтеча Иоанн, когда называл Христа "Приходящим свыше", "Приходящим с небес", Который "выше всех" (Ин. 3,31), "Агнцем Божиим" (Ин. 1,29) и, наконец, "Сыном Божиим" (Ин. 1,34). Свидетельство Иоанна было авторитетно и для фарисеев, потому что все почитали Иоанна за пророка Божия.

И вот, обходя очевиднейшее свидетельство, обходя очевиднейшие факты необычайных явлений жизни Христа, фарисеи, Прикидываясь объективными искателями истины, ставят Христу вопрос: "Какою властью действуешь Ты?"

Разве это не лукавство? Это опять плохо прикрытая человеческая самость, не желающая считаться с Божиими велениями в жизни, фальшиво ищущая какой-то особой исключительной ориентировки для себя, а в действительности желающая оставить себя хозяйкой жизни и не трогаться со своего эгоистического самоласкательного пути.

Так бывает всегда. Лукавая человеческая совесть, питающаяся эгоизмом и самостью, никак не хочет расстаться с фальшивыми путями жизни, на которых она ласкается как умная распорядительница всего. Когда веления Бога стучатся в жизнь и трещат гнилые устои жизни, лукавство все же не отказывается от них, потому что с ними так тепло и привычно. И веления Бога обходятся, как будто их и нет, как будто их не понимают. Для собственного самоутверждения лукавство ищет обходных опор: то кидаясь в сторону отрицания Божиего вмешательства в жизнь, а то, напротив, требует для себя больших и явных чудес, чтобы мнимо отдаться послушанию Бога.

Господь изобличает лукавство спрашивающих и не удостаивает удовлетворения фальшивое искательство, как Он в другой раз отказывает в просьбе "знамения с неба" (Мк. 8,12).

Так и душа, опирающаяся на самость, когда она фальшивит с Божиими законами, обращенными к ней, представляется самой себе и всем случайностям своих кривых путей. И она тоже уже не слушает голоса Бога. "Ты умна, и ты всегда права, и ищешь опору в себе, отвергая Мое вмешательство. Пусть так и будет отныне, и Я ничего не скажу вам"...

Берегись! Бойся такой оставленности.

115 И начал говорить им (Господь ученикам) притчами: некоторый человек насадил виноградник и обнес оградою, и выкопал точило, и построил башню, и, отдав его виноградарям, отлучился. И послал в свое время к виноградарям слугу — принять от виноградарей плодов из виноградника. Они же, схватив его, били, и отослали ни с чем. Опять послал к ним другого слугу; и тому камнями разбили голову и отпустили его с безчестьем. И опять иного послал: и того убили; и многих других то били, то убивали. Имея же еще одного сына, любезного ему, напоследок послал и его к ним, говоря: постыдятся сына моего. Но виноградари сказали друг другу: это наследник; пойдем, убьем его, и наследство будет наше. И, схватив его, убили и выбросили вон из виноградника. Что же сделает хозяин виноградника ? — Придет и предаст смерти виноградарей, и отдаст виноградник другим. Неужели вы не читали сего в Писании: камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла; это от Господа, и есть дивно в очах наших (Мк. 12,1-11).

Притча о винограднике — история человеческой души.

"Некоторый человек", насадивший виноградник, — это наш Небесный Отец, Господь и Бог. Христос в другом месте Божественного Откровения так и называет Его: "Отец Мой — виноградарь" (Ин. 15,1).

И вот Небесный Отец наш сажает во вселенной виноградник жизни. В этом громадном винограднике жизни основной Лозой насажден Сам Божественный Сын. От этой Лозы идет безконечное число черенков. Это — человеческие души... "Я есмь Лоза, — так и говорит Христос про Себя, — а вы ветви" (Ин. 15,5).

Так Божественный Отец Божественным Сыном сажает виноградник жизни. И каждая человеческая душа есть Божественный сад, насажденный Небесным Отцом через Сына. От привития к плодоносной Лозе — Христу — на утучненной пажити Церкви, питающей душу благодатными соками, в душе наливаются гроздья жизни. Под Божиим благодатным окормлением душа распускается, как таинственный чарующий сад, с искрящимися, как цветы под солнцем жизни, способностями ума, с ароматными гроздьями безконечно переливчатого чувства, с упругой волей, как упруга полнокровная сочность его плодов.

Так душа под Божиим благословением наливается жизнью и благоухает, и искрится, и сама полна жизни и от своей полноты дарит ее кругом.

Да, истинно, истинно, что человеческая душа по природе есть Божественный сад, лучший виноградник земли. Господь оградил душу оградой евангельского закона, чтобы ничто чуждое не могло вторгаться в Божественный сад и расхищать его. И водрузил Господь в саде души сторожевую башню — совесть, в которой ходит неподкупный и неусыпный хранитель чистоты, правды и неприкосновенности души. Наконец, сделал душу хранительницей всех плодов добра и даров благодати, чтобы была она сокровищницей, куда стекаются очистительные токи благодати и где блюдется негиблющий клад жизни ("выкопал точило").

Насадил Господь сады души и роздал их людям для возделывания: обладайте, растите плоды, радуйтесь... Только помните, что а) сад души — Божий, и каждый человек только приставник к жизни души, рано или поздно, но неминуемо подлежащий отчету, и что б) возделывание Божия сада, рост души, плодоношение души и ее счастье — в Боге, ибо тут все — Божия стихия, от Бога Насажденная и Богом питающаяся, и вне этой стихии для души только потеря, разложение, неудовлетворенность и страдание.

Господь раздал виноградники душ, а Сам "отлучился". Это не значит, что раздачей садов жизни кончается Его промыслительная деятельность и Бог не вмешивается в человеческие жизни. Нет напротив. Моментом отхода кончается творческая деятельность Господа и начинается Его промыслительное попечение о душе идущее как бы извне.

Отход Господа означает, что человек, получивший сад жизни уже сам взращивает его, сам творит спасение души. Ведь не развешивать же Господу по ветвям готовые плоды? Если бы Господь Сам вкладывал в человеческую душу плоды спасения, то спасение души совершалось бы автоматически, в нем не участвовала бы свободная человеческая воля и свободный труд человека и оно потеряло бы всякий смысл, обратившись в произвольный (фантастический) процесс со стороны Бога.

Итак, Бог издали надзирает за жизнями, готовый во всякий момент оказать спасительную помощь; представляет самому человеку сознательно выбирать лучшее для себя и сознательно искать и добиваться своего совершенствования.

Но это отсутствие ежедневного явного вмешательства Бога в человеческую жизнь, в силу злой воли человека, было обращено человеком в гибель для себя. Предаваясь ежедневно и ежечасно стихии зла, укрепляя ее в себе и делаясь ее послушным рабом, человек с каждым днем ослаблял связь со стихией неба, тусклым умом затемнял ее ценность, утрачивая вкус и способность свободного хождения пред лицом Бога и ставил целью жизни вместо Богоутверждения цель, более доступную человеческой ограниченности, — утверждение в жизни себя самого, т.е. утверждение самости. Происходил подмен в жизни Бога самостью. Он совершался тем легче, что на него толкало зло мира (сатана) и свое собственное внутреннее нажитое зло, которое развязывалось самостью и получало свободный разгул и удовлетворение. Человек, как продавшийся раб греха, ежедневно понукаемый злом, не испытывая ежедневных ударов от Бога, вообразил, что он сам и есть настоящий хозяин своей жизни. И, как приказчик, сбежавший с ценностями хозяина, он зажил легко и весело, думал даже, что и разумно. "Душа — моя, жизнь — моя. Способности и силы жизни — мои. Я думал, я убежден, я хочу, я делаю, я стремлюсь, я достигаю. Все от меня и мое..." Безконечное кружение в самости!

Ограниченные умы, маленькие задачи, мелкие цели себе по плечу — так и закружилась человеческая жизнь. Если к этому прибавить угар мнимого веселья, то и совсем человеку как будто хорошо: и сытно, и понятно, и весело. А если были в жизни удары судьбы, попытки промыслительной Руки остановить зарвавшегося эгоиста и выправить жизнь, то они редко вразумляли человека.

Чаще он объяснял неудачи жизни как свои ошибки или как борьбу против него других таких же эгоистов и еще больше закреплялся в позиции узкого себялюбивого самоутверждения.

Так Бог сбрасывается со счетов жизни. При самостном утверждении жизни может ли быть Ему место в жизни, как Силе, от которой — всё, из которой — всё и в которой — всё? Конечно, нет! Богу нет места!

Из-за того, что зло прокралось в душу человека, не может не измениться природа существующего. Не перестанет же Бог быть Господином души. И не перестанет же душа, хотя бы инстинктом, сознавать, что ее природа — в Истине и Святости и что рано или поздно ей придется дать отчет в согласовании своей жизни с Истиной и Святостью... Этой природе вещей не может изменить человек своим грехом. Эта природа так или иначе заявляет о себе, хотя бы и в редчайшие моменты жизни. И человеку, чтобы отделаться от этих совсем ему ненужных "просветлений" об его истинной сущности, чтобы обезпечить себе "легкое" проживание и кружение, надо как-то истребить в себе ненужные, надоедливые и мешающие его спокойствию напоминания о его назначении.

И притча о винограднике рассказывает о нескольких этапах, проходимых душою ради подавления в себе света; этапах, заканчивающихся полным истреблением в себе стихии Бога, полным сознательным отрывом от Бога и смертью души. Притча рассказывает, как хозяин виноградника души — Бог посылает Своих слуг за плодами души. Кто эти слуги? Ангелы Господа. Ведь они и есть "служебнии дуси, в служении посылаемии за хотящих наследовати спасение" (Евр. 1,14), т.е. они, ангелы, по полномочию Господа, служат людям на их земном пути спасения.

Виды этого служения разнообразны. Среди них есть собирание добрых дел спасающегося. Откровение святого Иоанна Богослова упоминает об ангелах, собирающих подвиги святых, когда рассказывает, что Престолу Господа предстоят ангелы с чашами, полными молитв святых.

В каких формах происходит истребование ангелом добрых дел человека?

Оно совершается в разнообразных формах влияний на человеческую жизнь, которые будят сознание и совесть и подсказывают человеку, что живет он неладно, что он вертится не только в пустоте, но и во зле, и что нет в его жизни фундамента, нет добра. Все эти формы воздействия на человеческую жизнь обобщаются в поднимающемся внутри человека голосе совести: "Не так живешь... исправься..."

Причем еще надо указать, согласно Божественному слову, что все воздействие на человеческую жизнь ангела Божия, как слуги, промыслительного попечения Самого Бога о жизни, происходит наиболее благоприятные моменты жизни человека, когда, казалось бы, душе наиболее легко отозваться на Божественное напоминание и даже промыслительное вмешательство в жизнь человека. Притча обозначает эту мысль словами: "Послал (хозяин виноградника) в свое время к виноградарям слугу". "В свое время", т.е. во время надлежащее, наиболее благоприятное.

И вот в душу, в которой прочно возгнездилась самость — зло — и в которой забыт Бог как Хозяин жизни, начинает проникать попечительное напоминание об ее долге. Она сначала просто отмахивается от подобных неприятных напоминаний: то "ей нет времени заняться этим делом (раздумать о добром, о своем долге)" то "это ни к чему" и "так проживешь... живут же другие", а то "успеем еще... надумаемся и об этом, вот постарше будем..." Словом, человек гонит из себя всякое добро. Оно уж чуждое ему и надоедливое, и неприятное. Человек то отмахнется, а то и прибьет непрошенную гостью — истину: "Вот еще наставница выискалась, мы сами знаем Божественное". И истина прогоняется из души ни с чем. "Они же (виноградари), схватив его (слугу), били и отослали ни с чем".

Таков первый этап истребления души. За ним приходит второй.

Учащающееся отмахивание души от Божиих зовов переходит в ожесточение души. Упреки совести уже начинают раздражать. Под влиянием раздражения на святое человек из состояния отмахивания переходит в нападение на него, чтобы подавить в себе всякие проблески истины.

Человек с ожесточением набрасывается на то, что было святым, что возглавляло его жизнь, и "камнями разбивает" его. "Камнями", т.е. грубыми, тяжелыми, безформенными ударами, исходящими от своей животной природы, человек разбивает то нежное, великое, что было в глубине души, что освещало и возглавляло жизнь. И человек с цинизмом топчет святыню, с цинизмом безчестит ее, как будто сила зла в нем боится этой святыни как могущественной и рада случаю животной лапой ударить ее, как бы мстя ей за свою низость, за свое внутреннее ничтожество и рабство.

Так раб в отсутствие господина бьет по вещам его. Исполняется приточный образ: "опять послал к ним другого слугу; и тому камнями разбили голову и отпустили его с безчестьем".

После этого душа опускается на следующую ступеньку своего истребления. Зовы совести глушатся. Святое совсем не допускается душу. Оно затоптано и убито. Последний свет погас. Воцарилось и хозяйничает в человеке животное, звериное, и сам человек стал только животным и зверем. Пришло полное духовное закостенение.

Притча коротко обозначает этот этап упадка души: "И опять иного послал: и того убили".

И притча тотчас называет следующий и длительный период душевной жизни, когда в душе, освободившейся от сторожевой башни — совести, развертывается безшабашный, ничем не сдерживаемый разгул зла.

Зло, воцарившееся внутри человека, должно удовлетворять себя. И оно хозяйничает вовсю. Человек — жалкий и послушный раб его. В угаре кружения, ничего уже не замечая, полный тьмы и мрака разложения, человек (да уже человек ли?) стремительно летит к пропасти, к своей последней точке.

Это — период прогрессирующего распада души. Образный язык притчи коротко и выразительно изображает его словами: "И многих других то били, то убивали".

Наконец наступает и последний этап — "этап пропасти". Ему предшествует последнее воздействие Промысла на человеческую душу. Это непременно какое-то разительное воздействие. Господь последний раз открывает гибнущей душе Свои объятия; открывает, что ведь ради нее Он дал земле лучшее, единственное — Своего Сына и что любовь Бога Сына к падшему человеку способна покрыть все его преступленья.

Господь в этот последний зов души как бы вновь посылает к ней и ради ее преступлений Своего Сына, чтобы простить и поднять человека. В ответ на этот призыв любви душа, совсем уже утопающая в грехе, совершает последний акт своего падения: она убивает в себе Бога.

В этот момент жизни зло внушит своему рабу — человеку, что надо положить конец непрошенному вмешательству в его жизнь какой-то внешней силы, претендующей на руководящую роль в Жизни. "Сила Бога? Нет никакого Бога! И Христос — миф! Какие еще тут властители и наследники моего внутреннего? Все прочее, кроме меня самого, — сказки, обман. Долой Бога!"

И последним натиском разнузданного ума и грязного сердца Бог объявляется несуществующим, жизнь — неподотчетной Ему, и Бог выкидывается даже из мысли и сознания. "И, схватив его (Сына), убили, и выбросили вон из виноградника".

Как только закрылась на этот раз дверь виноградника, так одновременно кончилась его жизнь. Теперь зло воцарилось в душе безраздельно и властно. Со злом воцаряется одна тьма, разложение, гибель, смерть. Бога нет в винограднике и пресекается источник жизни, потому что виноградник-то Божий и все в нем от Бога и Им существует. Нет Бога — и жизни в винограднике нет. Снято ограждение, повалена сторожевая башня, запустело, замусорилось и загнило точило.

И в бывшем саде души — смерть. Зло подточило питательные корни. Страсти высушили зелень. Облетели листья и повеяло дыханием гнили. Жизни нет. Смерть.

Так при оставленности души Богом смерть неминуема. Это — неотвратимая логика.

"Придет (Господин и Хозяин) и предаст смерти виноградарей, и отдаст виноградник другим". Конечно, "отдаст другим", потому что здесь нет уж сада жизни. Он вытоптан пороком и засох. И в душе мерзость запустения. В ней не только нет "Духа жизни", в ней даже блекнут естественные душевные способности. Блекнет разрушенный ум. Загнано на узкую зловонную тропу порока смердящее чувство. Жалко, жалко пресмыкается по земле безсильная, одряхлевшая воля.

Сад жизни насадится в новых душах, которые расположатся "при исходищих (Божиих) вод", где "лист его не отпадает" (Пс. 1,3), где жизнь от Бога, с Ним, в Нем, к Нему и где рост обилен, цветение пышно и "плод мног".

Господь закончил притчу словами ветхозаветного Писания. Они обращены и к тебе. Запомни их крепче! Они — общий вывод притчи.

"...Неужели вы не читали сего в Писании?" Зачем же вы забыли откровенную Истину, что "камень, который отвергли строители, тот самый сделался главою угла"? Зачем же вы, неразумные, забываете, что краеугольный камень жизни — Бог. Как же обойтись без этого камня? Ведь рухнет все здание жизни, раз ты вынешь из-под него фундамент! Неужели не ясно?

"Это — от Господа". Это же закон жизни! Это неминуемо.

116 Они же (фарисеи), придя, говорят Ему (Христу): Учитель! мы знаем, что Ты справедлив и не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице, но истинно пути Божию учишь. Позволительно ли давать подать кесарю, или нет? давать ли нам, или не давать? Но Он, зная их лицемерие, сказал им: что искушаете Меня? принесите Мне динарий, чтобы Мне видеть его. Они принесли. Тогда говорит им: чье это изображение и надпись? Они сказали Ему: кесаревы. Иисус сказал им в ответ: отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу. И дивились Ему (Мк. 12,14-17).

Фарисеи предлагают Христу вопрос о коллизии (столкновении) обязанностей человека в отношении к земному устроению с его обязанностями к Божию устроению. Ссылаясь на то, что Христос учит "истинно пути Божию", фарисеи просят Его указать, как же им жить и поступать, какой путь предпочесть.

Так как очевидно, что Божий путь выше и предпочтительней, то, следовательно, устроением мира надо пренебречь и не подчиняться ему, например, подати не платить, так спрашивают фарисеи. Господь с разительной четкостью, устраняет лукавую мысль: берет монету с изображением кесаря, заставляет искусителей признать, что монета кесарева, выпущена кесарем, и делает вывод: "Монета кесарева, вы ею пользуетесь в вашем земном устроении, так и соблюдайте это устроение. И раз в этом устроении есть подать, платите подати. Ведь вы же ее и будете платить кесаревыми деньгами. Так и отдавайте кесарево кесарю. В земном земное и отдавайте.

А Мое Царство другое. И Божий путь — путь души и ее спасения. И для него нужно другое, свое. Не думайте на нем загораживаться земным устроением и складывать с себя ответственность за неисполнение этого пути. Нет, кесарево-то отдайте кесарю. А Богу само собою отдавайте Божие. Божие всегда с вас спросится. И исполнение земного не исключает Божия."

Господь разграничивает земное устроение и Свое Царство. Человек по телу находится в земном устроении и необходимо подчинен ему в обслуживании своего тела, а Божие касается души и ее спасения: тут действует Божий закон во всей силе, и его обязательность ничуть не колеблется зависимостью от земного закона. Божий закон для человека, живущего в земном устроении и подчиненного ему, но созидающего свое спасение, продолжает быть обязательным в каждой йоте. Божие — законное в Божием пути, ради Бога и делайте, не оправдываясь тем, что оно как будто несовместимо с земным устроением.

117 Потом пришли к Нему (Христу) саддукеи, которые говорят, что нет воскресения, и спросили Его, говоря: Учитель! Моисей написал нам: если у кого умрет брат и оставит жену, а детей не оставит, то брат его пусть возьмет жену его и восстановит семя брату своему. Было семь братьев: первый взял жену и, умирая, не оставил детей. Взял ее второй и умер, и он не остави детей; также и третий. Брали ее за себя семеро и не оставил детей. После всех умерла и жена. Итак, в воскресении, когда воскреснут, которого из них будет она женою? Ибо семеро имели ее женою. Иисус сказал им в ответ: этим ли приводитесь вы заблуждение, не зная Писаний, ни силы Божией? Ибо, когда из мертвых воскреснут, тогда не будут ни жениться, ни замуж выходить, но будут, как ангелы на небесах. А о мертвых, что они воскреснут, разве не читали вы в книге Моисея, как Бог при купине сказал ему: Я Бог Авраама, и Бог Исаака, и Бог Иакова? Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых. Итак, вы весьма заблуждаетесь (Мк. 12,18-27).

Какое грубое мышление — о законах жизни Духа судить по жизни тела и о небесных порядках судить по ограниченным, а часто и грешным порядкам земли!

Так грубо мыслят саддукеи и думают, что правы, и с ехидством спрашивают Христа: чьею женою будет по воскресении из мертвых женщина, имевшая при жизни семерых мужей?

И Христос, прежде чем ответить саддукеям, отмечает изумительную грубость их мысли: "Этим ли приводитесь вы в заблуждение?", т.е. неужели вы сами-то не видите всю несуразность своего недоумения?

Но таков закон души, действительный доныне. Мысль — не только движение какой-то нервной энергии (это движение есть оболочка обнаружения мысли, а не самая мысль). Она есть отражение души. Если природа души возвышенна, то будет возвышенна и человеческая мысль, а если душа подавляется плотяностью, то человеческая мысль становится грубой и плотяной. И человек, сам того не замечая, мыслит грубо и плотяно.

Посмотри, как в жизни это подтверждается на каждом шагу, как по мере духовного упадка человека падает и материализуется его мысль, и все явления жизни мыслятся грубо и низменно. Так и должно быть: мысль — отражение души, и при падшей душе явления духа начинают мыслиться низменно.

А так как с упадком духа соединено огрубление и ожесточение совести, то низменная мысль еще окрашивается насмешкой и злобой против того, что теперь по своему уровню уже не подходит к упадшей душе и совсем непонятно ей.

Вот почему так грубо мыслят саддукеи и почему с насмешкой спрашивают о будущей жизни. Им чуждо и непонятно все высокое души. Они грубо извращают представление о нем приспособительно к уровню своего морального состояния и, как бы мстя за утрату своей высоты и способности понимания ее, пускают в ход насмешку и злобу.

Поправляя саддукеев, Господь указывает, что нужно для правильного суждения о явлениях Духа и, в частности, о будущей жизни, о чем спрашивали саддукеи. Господь говорит, что для этого, во-первых, нужно знание Божественного Откровения ("Писания"). В Божием Откровении сообщено человеку то необходимое, что не может открыть ему опыт, но что ему нужно для разумной жизни.

Но одного знания "Писаний" мало. Надо, во-вторых, иметь в себе "силу Божию", которая открыла бы глаза души и дала бы возможность понять, сделать живыми слова жизни, а то ведь люди с низменной и закрытой душой, по слову Божию, "очи имут, и не разумеют, уши имут, и не слышат".

Судить же о явлениях души человеку, не просвещенному Духом, равносильно тому, как если бы неграмотный человек стал объяснять новейшие открытия в области электричества. По существу, так и бывает при вмешательствах в богооткровенную область умов, не просвещенных Божией силой. Их суждения неизменно грубы, а вместо доказательств выдвигаются насмешка и злоба. Так было и у саддукеев.

Первая истина вечности состоит в том, что человеческий дух безсмертен и вечен, как безсмертен и вечен Бог — источник всякой жизни, и в том числе источник жизни человеческой души. Как не умирает жизнь, так, очевидно, вечно будет жив ее источник и все рожденное и питаемое им. Это — аксиома. И как человеческая душа заключает в себе частицу этого вечного источника жизни, то и она этой частью вечности приобщена к вечности.

Господь и говорит: "Бог в Аврааме, в Исааке, в Иакове". Бог жизни, не умирающий, и Он в них, и они не умерли. Бог не смерть. Бог — Жизнь, и где Он, там вечность и безсмертная жизнь: "Бог не есть Бог мертвых, но Бог живых".

Итак, неумирание, безсмертие человеческой души — тоже аксиома, очень понятная даже естественному сознанию: если не уничтожима тленная, разлагающаяся, постоянно превратная материя, то как же может быть уничтожен дух неизменный и непревратный?

И вторая истина вечности открыта Господом, истина о том, что Царство будущего, как освобожденное от земли, тела и тления, будет Царством чистого безсмертного Духа и что как таковое оно совсем отлично от земли с ее порядками и будет подобно Царству безплотных ангелов.

Значит, мы ничего не можем знать об этом Царстве, кроме открытого в Божественном Слове, и все человеческие представления о нем, переносимые с земных явлений, конечно, безосновательны, а смелое навязывание Царству вечности узко ограниченных и превратных представлений просто кощунственно.

Для верующей же души в открытом Господом Царстве будущего — вся полнота: хочешь быть с Господом, береги в себе частицу Божественного Духа. С нею ты безсмертен, и откроется тебе, после смерти тела, вечность; и в мире ангелов, уготованном тебе, конечно, ты будешь "блажен во всем", т.е. вкусишь безконечного счастья.

118 Один из книжников... подошел (ко Христу) и спросил Его: какая первая из всех заповедей? Иисус отвечал ему: первая из всех заповедей: слушай, Израиль! Господь Бог наш есть Господь единый; и возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет. Книжник сказал Ему: хорошо, Учитель! истину сказал Ты, что один есть Бог и нет иного, кроме Его; и любить Его всем сердцем, и всем умом, и всею душею, и всею крепостью, и любить ближнего, как самого себя, есть больше всех всесожжении и жертв. Иисус, видя, что он разумно отвечал, сказал ему: недалеко ты от Царствия Божия (Мк. 12,28-34).

Здесь Господь указал две опоры жизни, и они обнимают всю жизнь в целом. Одна из них дает теоретическое (метафизическое) обоснование жизни, другая указывает практическое, жизненное приложение первого обоснования. Обе в целом, как два якоря и два столпа жизни, крепят ее на незыблемом фундаменте и поднимают ее от ничтожества земной пыли до захватывающей высоты неба, и дают ей исчерпывающее наполнение до полноты ее завершения в вечности.

Вот теоретическое (метафизическое) обоснование жизни: источник жизни — Бог. "Господь наш есть Господь Единый". И нет иного (источника жизни), кроме Него. Все от Него, и все в Нем. Конечно, и человек от Него... И, конечно, жив будет человек только в Нем... А потому будь Его частью вовеки! И, как Его часть, живущая только в Нем и Им, влейся в Него всем существом. Полюби Его так, как только способен смертный, до самозабвения. Уйди в Него всем сердцем, всем разумением, всею крепостью твоею. Как в любви, отдайся Ему до полного истребления себя... Чтобы тебя уж не было... А ты жил Им и в Нем, а Он жил в тебе.

Таков первый якорь и обоснование жизни. Им определяется место человеческой жизни во вселенной. Твоя жизнь есть часть Божественной жизни. Оправдание твоей жизни, как и оправдание жизни всей вселенной, в устремленности к источнику жизни — Богу, в воспринятии от Него всей полноты жизни и в завершении жизни через слияние с Ним.

Господь указывает и второй якорь жизни и им определяет, каково должно быть практическое построение человеческой жизни.

Если всякая жизнь есть творение Бога и в человеческий дух вдунута частица Божественного Духа, то, значит, над жизнью, окружающей человека, тяготеет промыслительная Божия Рука, а люди, окружающие человека, — такие же носители частиц Божественной жизни.

Значит, если всем устремлением человеческой жизни, всей любовью человека должен быть Бог, то где бы и в чем бы ни было присутствие Бога, на то же обращается и человеческая любовь, т.е. человек должен отдать свою как бы отраженную любовь всем созданиям Бога, человек должен любить других людей, окружающих, ближних.

И мало того. Так как Бог в Своем существе не являем человеку, и Он открывается для человека только в Своих созданиях, как, например, в других людях, то и проявление человеческой любви к Богу более осязаемо в любви к людям. Вот почему в другом месте Божественного Откровения любовь к ближнему выдвигается даже на первый план жизни и ставится показателем и мерой самой любви к Богу.

"Бога никто никогда не видел, — пишет святой евангелист Иоанн. — Если мы любим друг друга, то Бог в нас пребывает... пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем... Кто говорит: "я люблю Бога", а брата своего ненавидит, тот лжец: ибо не любящий брата своего, которого видит, как может любить Бога, Которого не видит?" И апостол заканчивает свое наставление повторением евангельских слов: "И мы имеем от Него (Бога) такую заповедь, чтобы любящий Бога любил и брата своего" (1 Ин. 4,12,16,20,21).

Так любовь к ближнему объявляется вторым столпом жизни и по своей практической осязаемости и делается мерилом самой любви к Богу. Образуется замкнутый круг. Божия любовь изливается в мире и человеческом духе. Человеческий дух, рожденный от этой любви, в свою очередь восходит к своему источнику — Богу через земные лучи Бога, рассыпанные в людских душах. Человек через свою любовь к этим душам и через Божественные лучи в них восходит к их небесному центру — Богу.

Указав две опоры жизни, Божественное Слово определяет условия их действенности; оно определяет, как надо любить Бога и ближних, чтобы эта любовь принесла плод. Любить Бога заповедуется "всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею".

Сердце — центр душевной жизни. Следовательно, требуется чтобы устремленность к Богу была не поверхностной, а чтобы самая глубина глубин души была повернута к Источнику жизни и устремилась к Нему. Когда обращенность к Богу пойдет из глубины души человека, она, конечно, охватит, как всепожирающее пламя, всю душу и все способности ее, все "разумение" ее.

Но Господне слово не довольствуется и таким, казалось бы, исчерпывающим определением любви к Богу. Оно добавляет и еще одну характерную черту: полюби Бога "всею крепостью твоею", т.е. всю силу жизни, как будто даже силу тела, всю силу физической жизни ты брось в эту любовь, чтобы уж ни один атом твоей жизни не остался недейственным, а все живое в тебе, все без остатка, ринулось бы в стихию твоей полноты, удовлетворения, блаженства. Вот так полюби!

Указывается и условие действенности любви к ближним.

"Возлюби ближнего, как самого себя..." В добавлении "как самого себя" ставится контроль твоей любви. Чтобы твоя любовь не оказалась бесплодной, мертвой, оторванной от жизни, чтобы она не оказалась самоусладительным построением, рассчитанным на то, что вне тебя, ты всякое дело любви применяй к себе: хорошо было бы такое дело для тебя и ради тебя или нет?

Это — идеальный контроль. Он стоит в неразрывной связи с твоим внутренним существом, совершенно соответствует ему и, как зеркало, отражает его. При нем моральный уровень твоего дела, обращенного к ближнему, падает или растет вместе с тобой самим. И по мере твоего духовного роста поднимается твое дело любви...

Когда ты в своем внутреннем росте дойдешь до совершенной любви к себе, а совершенная любовь к себе в христианстве есть "отвергнись себя", возненавидь себя и погуби себя (Мк. 8,34-35), тогда ты сумеешь и другого полюбить совершенно, т.е. до самоотвержения.

Вот почему в другой раз Христос и ставит пределом любви любовь до смерти. "Нет больше той любви, как если кто положит душу свою за друзей своих" (Ин. 15,13). И заповедь о любви до смерти ничуть не противоречит заповеди о любви к ближнему, как к самому себе. В них — единство и замкнутый круг: ты познаешь и полюбишь ближнего через себя; и когда ты себя поймешь до отвержения себя, только тогда ты сумеешь полюбить до самоотвержения и другого.

Указывается и еще одно условие действенности заповедей, а именно: чтобы человек сделал их действительным обоснованием жизни, т.е. выдвинул их на первый план своего построения жизни и не вздумал бы возводить какие-либо иные надуманные опоры жизни. В них (этих заповедях) дано все. В них — "весь закон и пророки". Не затемняй их ничем и не загромождай другой обманчивой декорацией жизни! Даже ради самого служения Богу не придумывай ничего затемняющего и отодвигающего заповеди любви, потому что исполнение их "выше всех всесожжений и жертв".

Значит, как в служении Богу держи на первом месте любовь, обращенность, устремленность к Нему всей душой и, помимо любви, не думай оправдаться чем-либо внешним, всяческими "всесожжениями", так и во всей остальной практической жизни держи любовь к отцу и братьям в отце в первом поле твоего зрения. Имей эту любовь первой задачей жизни и ее основанием, столпом и опорой. И тоже не вздумай подменить ее или затушевать и оттеснить какими-либо другими задачами и подпереть жизнь другими опорами, как бы они ни казались тебе разумными и надежными, даже если б они рисовались тебе "жертвами". Такая подмена будет пустым делом. Все твои опоры, помимо двух этих якорей, будут гнилы, и оправдание жизни, помимо их, будет обманом.

Такой обман может временно держаться и, пожалуй, даже (особенно, как твоя "жертва") будет тешить тебя, но истинная сущность вещей рано или поздно вскроется, фальшивая опора рухнет, и обманчивая декорация жизни рассыплется, как жалкенькая, ветхая размалеванная тряпка. И это потому, что нет другого фундамента жизни, как стихия любви, и попытка заменить этот фундамент или оттеснить его и ставить иные мнимо-разумные опоры жизни означает безнадежные потуги построить здание жизни на воздухе. Брось такое негодное дело. Рухнет. И тебя-то самого задавит.

Наконец, Божественное слово раскрывает причину, по которой заповеди о любви к Богу и ближнему ставятся фундаментом жизни.

Соблюдение этих заповедей обеспечивает оправдание жизни. Вот причина!

Книжник, беседовавший со Христом, принимает эти заповеди и, видимо, имеет готовность жизненно следовать им. Он заверяет Христа, что, по его сознанию, эти заповеди — центр закона и жизни и что они выше всего прочего, выше "всех всесожжений и жертв". Господь на такое заявление книжника отвечает ему: "Недалеко ты от Царствия Божия". А ведь книжник даже не был учеником Христа!

Вот где причина значимости любви. Это — путь к Царству путь к Царству Божию даже для неидущих за Христом в данный момент.

И это истинно! Когда человек сделал Бога источником всей своей жизни, когда к Небесному Отцу обращена вся сила жизни, когда к Нему идет каждый вздох и Им направляется каждый шаг, когда в свете такого обращения к Отцу человек понял себя и других, как призываемых детей Божиих, а обернувшись на себя, ужаснулся своего безобразия, тогда, конечно, он всем сердцем прилепится к Отцу, бросит прочь от себя до ненависти к себе и погубления себя и, хоть ощупью, поползет к Отцу. Куда? Да куда же может ринуться человек при таком понимании жизни, кроме света Отца! Он поползет в свет Отца, к Его Царству.

И когда ему, бессильному, слепому, заблудшему, мелькнет свет Христа, выводящий на светлую дорогу Царства, тогда со всем захватом души он примет руку Спасителя и тогда-то он неминуемо войдет в Божие Царство.

119 Продолжая учить в храме, Иисус говорил: как говорят книжники, что Христос есть Сын Давидов? Ибо сам Давид сказал Духом Святым: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня... Итак, сам Давид называет Его Господом: как же Он Сын ему? И множество народа слушало Его с услаждением (Мк. 12,35-37).

Во все века "книжники" ставили вопрос о Христе и разрешали его в духе иерусалимских книжников. Во все века маленькая мысль маленьких "книжников" все добивалась "разумно", критически подойти ко Христу и раскрыть, разоблачить до конца "загадку" о Христе. Во все века человеческий умик изощрялся сделать новенькое картонное построение, которое бы в корне изничтожило почитание Христа.

Каждая эпоха и всякий представитель ее из "книжников" подходил к задаче разрушения Христа как Бога со своей меркой. Это была условная, крайне ограниченная мерка данного отрезка времени, мерка господствующих взглядов и даже настроений, мерка направления науки, философии, и во всех случаях это была “кривая мерка” личного морального уровня "книжника".

Чем невежественнее и морально ниже был "книжник", тем безудержнее и бесшабашнее ползла вверх линия "разумного" понимания Христа. И всякий из "книжников" тужился войти в великаны. Всякий, ухватившись за какую-нибудь мысль, строил целую разрушительную теорию, в которой ничтожная часть материала о Христе подгонялась под новую "гениальную" мыслишку, а большая часть данных о Христе откидывалась как источник неподлинный и негодный.

С победоносным видом каждый строил из себя неуязвимого победителя, разоблачившего все тайны и пролившего человечеству благодатный свет истины. Каждый, захлебываясь, повторял своим "открытием": "Ведь это же наука. Это логика, ну, что осталось от вашего Христа?"

Жалкая человеческая мысль! Совсем не видела она, что если у наиболее умных и честных "книжников" и была какая-то логика и правда, так это была логика и правда мышиного угла, логика натуживающейся лягушки и правда муравья, схватившего соринку и мнящего себя с ней богачом.

Жалкая человеческая мысль! Бессильна она подняться до логики вселенской и бессильна она понять правду жизни. Так и путается она в кучах своих маленьких правд, иногда фантастичных и надуманных, а иногда и подленьких.

Христос долготерпелив, и многотерпеливо вечное христианство.

За многовековое блуждание чего-чего ни плела на них человеческая ограниченность. Христос — то пророк, то гуманный учитель нравственности, то иудейский бунтарь против римлян, и еще, еще вариации без конца, а в заключение — миф. Его никогда не существовало. В христианстве передергивалось каждое явление и каждый шаг жизни, подгонялось к той или иной предвзятой теории, бравшейся объяснить новое "открытие".

В Евангелиях перевертывалось всякое слово. С уничтожающим видом отделяли "заимствованное", зачеркивая "позднейшее", обходили "сомнительное". Запутывались в простом и ясном и дошли до банкротского утверждения: "Нет ничего достоверного, и ничего мы сказать не можем".

И вот, при всей этой мышиной возне останется неумирающим, вечно правдивым евангельское слово, сопровождающее рассказ о потугах книжников "разоблачить" Христа: "И множество народа слушало Его с услаждением".

Тут мышиная возня с донкихотским самомнением и "сокрушением основ", а Христос стоит всегда величавый, вечно живой и дающий жизнь, всегда обаятельный, зовущий, всегда выше мира и всегда близкий сердцу, готовый всем все простить и обласкать

Христос несокрушимо стоит у мира, вечно бессмертный Источник одной правды и света. Он стоит у мира как источник всякой жизни, как зовущий и любящий Отец и вместе как нелицеприятный Судия.

И доныне верно слово: "слушали Его с услаждением". Доныне и вечно чистые души будут тянуться к Нему. Они льнут к Нему в радости и горе, потому что земля не может вместить большой радости и утешить горя. А Он один даст успокоение душе и счастье.

Тут мышиная возня. А Христос стоит и будет стоять вечно безсмертный, влекущий.

Ну, сам подумай. Что же это значит? Что значит, что при всех сокрушительных "наскоках" книжников, рассеивающих христианство "в прах", Христос величаво стоит, и чистые души льнут к Нему и готовы с услаждением слушать Его всю беспредельную вечность?!

120 И говорил им (Господь народу) в учении Своем: остерегайтесь книжников, любящих ходить в длинных одеждах и принимать приветствия в народных собраниях, сидеть впереди в синагогах и возлежать на первом месте на пиршествах, — сии, поядающие домы вдов и напоказ долго молящиеся, примут тягчайшее осуждение (Мк. 12, 38-40).

Господь предостерегает от книжников, бывших учителями закона, и изрекает книжникам "тягчайшее осуждение". За что? За длинные одежды? За первое место в синагогах? За первые места на пиршествах? Конечно, не за это само по себе, а за лицемерие. Их внешность не соответствовала внутреннему, в них все было показным, даже молитва: "напоказ долго молящиеся". Значит, длинная одежда, председание в синагогах, предлежание на пиршествах осуждаются как показатели лицемерного тщеславия.

Падает ли осуждение на самый закон, представителями которого были книжники? Нисколько. Закон ничего не теряет в своей святости и ценности для жизни, если его провозвестниками на земле оказываются люди негодные, тщеславные и лицемерные. Закон — сам по себе, а служители его — сами по себе. Закон Бога остается вечно святым законом Бога, а негодные служители закона донесут тягчайшее осуждение, как рабы, знавшие волю Господина и не сотворившие ее... Они будут "биены много".

В Евангелии от Матфея, где подробно рассказана беседа осуждения книжников, отчетливо приводятся слова Христа, которыми Он разграничивает учение закона, возвещавшееся книжниками, от самих книжников. Первое — свято, и закон должен быть исполнен, а самих негодных проповедников закона следует остерегаться. "На Моисеевом седалище сели книжники и фарисеи; итак, всё, что они велят вам соблюдать (по закону), соблюдайте и делайте; по делам же их не поступайте" (Мф. 23,2-3).

121 И сел Иисус против сокровищницы (храма) и смотрел, как народ кладет деньги в сокровищницу. Многие богатые клали много. Придя же, одна бедная вдова положила две лепты, что составляет кодрант. Подозвав учеников Своих, Иисус сказал им: истинно говорю вам, что эта бедная вдова положила больше всех, клавших в сокровищницу, ибо все клали от избытка своего, а она от скудости своей положила всё, что имела, всё пропитание свое (Мк. 12,41-44).

Образ бедной вдовы, опустившей в кружку две лепты и похваляемой Христом больше всех других жертвователей, — опять классический образ. Он прост и ясен. В нем похваляется качество дела веры и любви сравнительно с количеством, т.е. с наружным выражением этого дела. Но дело вдовы значительнее, чем оно обычно представляется, и слова Христа глубже только похваления качества доброго дела.

Вдова была бедной, и она положила в сокровищницу ничтожную сумму. Однако Господь выделяет вдову из всех жертвователей. Выделяя вдову, Господь обозначает великость ее дара не тем, что она дала один кодрант из двух, скажем к примеру, которые она имела, т.е. не тем, что она отдала Богу половину того, что имела, и не тем обозначается великость дара вдовы, что она положила две лепты от всего сердца, а похваляется вдова и ее дар за то, что она "положила все, что имела, все пропитание свое".

Пойми это: "Положила всё, что имела, всё пропитание свое". Вот какой дар похваляется! Вот каково должно быть качество Дара! Вот каково должно быть участие сердца! Похваляется такая обращенность к Богу, такая вера в Господа и такой дар веры, при Которых человек совсем о себе забывает. Пошел к Богу и все Ему Понес, а о себе даже не знает, что он сегодня есть будет, да и будет ли, потому что ничего нет у человека!

Пошел человек к Богу, и ничего для него уже не существует, себя самого не существует. Вот евангельский пример безраздельной отдачи себя Богу, когда между душою и Богом нет даже тени земли. Вот пример веры и любви до самоотвержения, самозабвения.

Понятно, что при такой обращенности и при такой вере и любви всякий дар человеческой души, как бы он ни был ничтожен внешним исчислением, перевесит все другие, потому что тут в жертву веры и любви принесена вся человеческая жизнь.

Вот о какой вере, любви и даре идет речь в рассказе о двух лептах вдовицы! И ты, если захочешь измерять малость или великость своих даров Богу и ради Бога, измеряй их степенью отдачи себя Богу по вере и любви к Нему и степенью отказа от себя, степенью самозабвения в служении Богу.

Вот почему в другой раз Господь и заповедует принесшему дар к алтарю и вспомнившему, что его брат имеет что-либо против него, оставить дар у алтаря и прежде пойти и примириться с братом, а потом уж принести Господу свой дар. Заповедуется так потому, чтобы освободить принесшего дар от всякой тяготы земли, от всяких его "долгов" на земле, связывающих его с землею, чтобы, таким образом, ему свободнее было оторваться со своим даром от земли и даже от себя самого. Сила дара — в оторванности души от земли и в устремленности ко Христу, когда она не только дар, а себя самое готова каждый миг отдать Христу.

Вот как понимай рассказ о вдовице.

122 И когда выходил Он (Христос) из храма, говорит Ему один из учеников Его: Учитель! посмотри, какие камни и какие здания! Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? всё это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне (Мк. 13,1-2).

13-я глава Евангелия святого Марка почти вся целиком является одним знаменательным образом. В ней Господь предрекает близкую гибель Иерусалима и в картине этой гибели дает образ грядущего конца мира.

"Учитель! посмотри, какие камни и какие здания!" Ученики удивляются и восхищаются величавой твердыней Иерусалимского храма.

Здесь слышится голос сынов земли, упоенных материальной культурой, созданной человеком. "Какие камни!.. Какие здания!" Как настойчиво использована природа и ее силы! Использована поверхность земли, и ее недра, и ее воздух. И камни, и металл, и твердое, и сыплющееся, и льющееся, и газообразное, и растущее, и движущееся, и летающее — все, кажется, использовано человеком в своих целях. "И какие здания!" И какие только сооружения не затеяны человеком! Кажется, весь земной шар окутан паутиной проволок и окован железом. Изборождена поверхность, тронуты глубины, изборождены воды. Скоро тесно станет и в воздухе.

Сыны земли и удивлены, и восхищены. Внешнее пленило человеческий глаз. Нагромождение земного заслонило и вытеснило все иное, неземное. Нагромождение камней и железа надломило маленький человеческий ум! "Посмотри, что я сделал! Но я ли не творец и распорядитель всех вещей на земле?!"

"Иисус сказал ему в ответ: видишь сии великие здания? все это будет разрушено, так что не останется здесь камня на камне".

Видишь ли все это паутинное нагромождение внешней культуры, опутавшее всю землю? В одно мгновение, как свивается паутина, долго и искусно тканая пауком, в одно мгновение все изничтожится так, что от кичливой постройки земли не останется камня на камне!

Такова судьба того, чем ты загородился и чем опутался. Все твое нагромождение оказывается жалким ничтожеством!

123 И когда Он (Господь) сидел на горе Елеонской против храма, спрашивали Его наедине Петр, и Иаков, и Иоанн, и Андрей: скажи нам, когда это будет, и какой признак, когда всё сие должно совершиться ? Отвечая им, Иисус начал говорить... (Мк. 13,3-5).

О последних судьбах мира Господь говорит только избранным. Все не поймут. Все так закружились, так затканы паутиной, так заставились обманчивыми декорациями жизни, так восхищены величием и красотой воздвигаемых камней, что где же им увидеть свое копошенье в земной пыли и где же уразуметь муравьиность своей возни?!

А избранных Он поднимает с Собой на гору и ставит их ум и душу выше нагромождений из земной пыли, чтобы кругозор их был светел и просторен, душа поднялась над кучами камня и глаз видел жизнь шире и глубже.

И избранным "наедине", чтобы и их не давил грохот торжествующего камня, лязг шумливого железа и победный вой слуг — рабов железа и камня, избранным, тем, кто способен понять, открывает судьбу нагроможденных камней.

124 И во всех народах прежде должно быть проповедано Евангелие (Мк. 13,10).

Человечеству, соблазняющемуся новыми богами, кичливо выдвигаемыми взамен смиренного Христа Господня, не будет оправдания. Ему открыт Свет, чтобы не сбиться с пути. Ему дана Божественная Правда, чтобы не обмануться фальсифицированной правдой. Проповедь вечного Евангелия пройдет через всю вселенную и все народы, чтобы никому не было оправдания, что он не просвещен и не знал Истины и по неведению и неразумению поддался соблазну. Возможность прикрыться перед Божией Правдой этой обманчивой отговоркой будет отнята.

"Если бы Я не пришел и не говорил им (чрез Святое Евангелие), то не имели бы греха (не следуя Евангелию): а теперь не имеют извинения в грехе своем" (Ин. 15,22).

125 Через два дня надлежало быть празднику Пасхи и опресноков. И искали первосвященники и книжники, как бы взять Его хитростью и убить (Мк. 14,1).

Бога в душе можно взять и убить только хитростью. Когда душа чиста и ее жизнь не испорчена, в ней настолько же естественно сознание и ощущение Бога, насколько естественны все нормальные, природные процессы ее жизни. Ведь сознание и ощущение Бога в чистой душе врожденны. Как часть тяготеет к целому, так сродное стремится к сродному, как сын тяготеет к отцу, так точно душа не может оторваться от сознания Бога и тяготения к Нему.

И потому, чтобы изничтожить Бога в душе, надо предварительно ввести в жизнь души какой-то обман и хитрость, которые бы перетасовали все природные устремления души, замели следы ее истинной сущности и подсунули душе какую-то фиктивную правду о ней самой и о правде ее жизни.

Это и делают все призрачные построения жизни вне Бога, а помогает этому грех, просачивающийся в душу, мертвящий ее и развязывающий в душе стихию зла взамен стихии обращенности к Богу и связанности с Богом.

"Спасение душ наших, Господи, слава Тебе!" (Великий Понедельник, утренняя стихира на стиховне).

14-я и 15-я главы святого Евангелия Марка рассказывают о событиях последнего дня земной жизни Господа: о том, как предали Христа, о суде над Ним, об осуждении Его, о страданиях, крестном пути, распятии, смерти и погребении.

Эти моменты великого дня Пятницы настолько сильны и значительны, что перед величием их ничтожно всякое человеческое слово. Все они, конечно, являются недосягаемо высоким образом тягчайших и безвинных страданий, понесенных Христом ради любви к людям. Этот образ был, есть и будет могучей силой для земных страдальцев во имя Христа!

Не этот ли образ воодушевлял апостолов, давал силу мученикам и делал легкими подвиги преподобных? Не он ли во все века был зовущим образом на подвиг веры? Не он ли укреплял ослабевающие руки в борьбе со злом и грехом жизни?! Не он ли утешал всякую слезу?!

Образ страдающего Христа останется вечным, недосягаемым идеалом каждого христианского страдальца. Покоряющая сила этого образа близка каждой христианской душе. Она навевается всяким словом евангельского рассказа и глубоко отпечатлевается в сердце. Покоряющая сила этого образа навевается евангельским рассказом и его прямым историческим смыслом.

Настоящее слово не касается исторической стороны рассказа о страданиях и смерти Господа, и ты не ищи в последующем изложении исчерпывающего раскрытия текста 14-й и 15-й глав.

В соответствии со всем содержанием "образов" ты видел в историческом тексте лишь ту сторону, которая в ее переносном понимании может быть одновременно начертанием подвижнического пути всякого земного подвижника.

Итак, читай последующие разделы, имея в виду эту ограниченную задачу. Но при чтении каждого раздела восполняй и одушевляй читаемое представлением целостного Первообраза Крестоносца Христа, как этот образ дается всем объемом евангельского текста.

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

126 Но говорили (первосвященники и книжники): только не в праздник (надо взять обманом Христа), чтобы не произошло возмущения в народе (Мк. 14,2).

Конечно, убить Бога в душе можно не в праздник души, когда в душе светло и ясно и когда душа празднично ликует в общении и жизни с Отцом и Богом. Убийство Бога в душе совершается в мрачные будни души, в которые вгонит ее грех и падение.

В мрачные будни души, когда порвана связь со Светом, когда затеривается правда пути, а зло подсказывает как будто облегченный и приятный путь лжи, тогда подсунуть душе фальшивку жизни легче, тогда она (фальшивка) скорее сойдет за подкрашенную правду.

"Просвети одеяние души моея, Светодавче, и спаси мя!" (Ексапостиларий на утрени Великого Понедельника).

127 И когда был Он (Христос) в Вифании, в доме Симона прокаженного, и возлежал, — пришла женщина с алавастровым сосудом мира... драгоценного и, разбив сосуд, возлила Ему на голову. Некоторые же вознегодовали и говорили между собою: к чему сия трата мира? Ибо можно было бы продать его более нежели за триста динариев и раздать нищим. И роптали на нее. Но Иисус сказал: оставьте ее; что ее смущаете? Она доброе дело сделала для Меня. Ибо нищих всегда имеете с собою и, когда захотите, можете им благотворить; а Меня не всегда имеете. Она сделала, что могла: предварила помазать тело Мое к погребению (Мк. 14,3-8).

Снова голос земли и снова попытка подменить Божеское человеческим! Опять выдвигается земное и видимое взамен неосязаемого, но полноценного.

Женщина по вере и любви ко Христу приносит Ему жертвенный дар. А земля считает: "Практично ли это? К чему сия трата мира?" И земля сейчас же прикрывается благовидным предлогом: "нищие". "Не лучше ли продать миро и раздать деньги нищим?" Нищие и благотворительность им — это хорошо. И нищие около вас, и вы всегда можете оказать им добро. Но вот всегда ли с душою Бог? Когда не будет с душою Бога, захотите ли вы откликнуться нищим? Значит, умна ли ваша забота о нищих, когда вы своею земною практичностью и служением земным целям рушите фундамент забот о добре?

Вывод отсюда ясен. Все, что касается твоих дел, непосредственно обращенных к Богу и делаемых ради Него и по Его закону, как-то: подвига, насилия над собою, очищения сердца, молитвы, поста, жертв, — все то совершай прежде всего и не загораживай этого никакими земными целями, как бы они ни были высоки и согласны с Христовым законом. И это потому, что ты строишь Божеский фундамент души, когда он будет прочен, на нем уже легко построится все нужное, прикладное, что потребует Божеский закон.

Без Божеского фундамента в душе все внешнее построение жизни (хотя бы и основанное на разумном и добром, например, та же помощь нищим) будет висеть в воздухе, предоставленное случайностям человеческих взглядов, настроений, человеческого душевного состояния.

А потому неси Самому Христу драгоценнейшее миро твоей веры и любви. Раскрой дорогой сосуд твоей души и пролей из него всю ароматную влагу, насыщенную устремленностью к Господу. Не измеряй глубины искания. Не считай ценность жертв! Ты приобрел безценное: с тобой Господь. Это драгоценнее всего. Когда будет с тобой Христос, ты с легкостью воздашь должное нищим.

"Очисти, Господи, скверну души моея и спаси мя, яко Человеколюбец" (Великий Вторник, утренняя стихира на хвалитех).

128 И пошел Иуда Искариот, один из двенадцати, к первосвященникам, чтобы предать Его им. Они же, услышав, обрадовались, и обещали дать ему сребренники (Мк. 14,10-11).

Это обычная человеческая история, что Христос продается из души "за сребренники". "За сребренники", за материальные блага, за удобства жизни, за боязнь лишений, из-за кичливого нежелания расстаться с самостью вытесняется из души Бог.

Конечно, продажа совершается не как явная сделка (хотя бывает и это), чаще она представляет из себя длительный процесс компромиссов. Но всегда в основе всякого компромисса лежит предпочтение "сребренников", т.е. материального духовному.

А потому рассуди: всякая измена Богу разве не будет предательством Его? "Слава снисхождению Твоему, Человеколюбче!" (Великая Пятница, вечерняя стихира на стиховне).

129 Горе тому человеку, которым Сын Человеческий предается: лучше было бы тому человеку не родиться (Мк. 14,21).

Конечно, горе предателю... Горе всякому изменяющему Христу и предающему Его из души своей, потому что он предает "источник живой воды", опустошает зелень и жизнь души и обращает ее в мертвую пустыню.

Горе предателю! Горе изменнику! Лучше бы ему не родиться, потому что конец его — злая смерть. Это хуже небытия. Небытие — это несуществование, а смерть во зле обрекает душу на вечность во зле, иначе — на вечное страдание. Лучше бы не родиться человеку зла.

"Иже о всех благий, Господи, слава Тебе!" (тропарь на утрени Великого Четверга).

130 И, воспев, пошли на гору Елеонскую (Мк. 14,26).

Елеонская гора — гора молитвы и молитвенного восхищения.

Господь с учениками восходит на нее "воспевши", т.е. в духовной бодрости. И эта гора делается Господом начальным пунктом собственно крестного пути.

Тут два назидательных образа подвижнического конца.

Первый в том, что крестный путь начинается на горе. Это значит, что Господь ставит на него только избранных, прошедших низину земли, оставивших землю сзади себя и поднявшихся выше земли, поработивших ее и возвысившихся над нею.

Второй образ в том, что путь креста неразрывен с молитвенным восхищением. В молитвенной восхищенности подвижник вступает на него "воспевши", т.е. в бодрости, в радости, в ликовании молитвенных песен.

"Твоя достойна сотвори мя, заблуждшаго, Спасе, великия ради Твоея милости" (Великий Вторник, утренняя стихира на стиховне).

131 И говорит им (ученикам) Иисус: все вы соблазнитесь о Мне в эту ночь; ибо написано: поражу пастыря, и рассеются овцы (Мк. 14,27).

Ночь — время тьмы и всяких обманов. Ночью встают призраки. И ночью, когда нет света, ширятся дела тьмы.

Так и в духовную ночь предательства и измены Богу тьма покрывает человеческую душу. И в жизни человека начинают господствовать призраки и воцаряются дела тьмы. Тогда изымается из жизни опора, человек чувствует, что нет прочности в жизни, и в нем развивается малодушие пред лицом неизвестного и мрачного. А в состоянии малодушия, в состоянии духовной прострации от потери духовной опоры жизни, где же человеку противодействовать всяким соблазнам тьмы, надвигающимся на него ночью?!

В человеке уже нет и тени мужества, и когда Свет и Бог заволакиваются тьмою, человек бессилен противоборствовать ей, так как нет у него в душе прочной опоры, и поэтому "соблазны" тьмы одерживают легкую победу и господствуют.

"Все вы соблазнитесь о Мне" в эту ночь предательства Бога, ночь тьмы, обмана и господства призраков.

И исполняется пророческое слово: "Поражу пастыря, и рассеются овцы". Поражается в душе Пастырь и Вождь — Бог, и овца-душа заблудится и погибнет на распутьях жизни.

"Владыко, десным овцам мя сопричти, презрев прегрешений моих множество" (Великий Вторник, 9-я песнь канона на утрени).

132 Петр сказал Ему (Христу): если и все соблазнятся, но не я. И говорит ему Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, ...трижды отречешься от Меня. Но он еще с большим усилием говорил: хотя бы мне надлежало и умереть с Тобою, не отрекусь от Тебя. То же и все говорили (Мк. 14,29-31).

Ученики любят Господа. А Петр пламенеет к Нему любовью.

Сколько раз он являл свою любовь? Разве все они не были искренни, когда говорили о смерти за Него и с Ним? И разве в действительности большинство их не отдало за Него своей жизни? Однако в ответ на заявление Петра и учеников Господь предрекает отречение Петра! Так обнажается человеческая самонадеянность.

Так в христианском пути жизни силу и устойчивость подвига гарантирует не человеческое желание, как бы оно ни было захватывающе велико и искренне, а Божия Сила, которой живет и действует подвижник и которая совершает его спасение.

Вооруженные Божией Силой, Петр и другие избранные и запечатлели свой подвиг смертью за Господа.

"Благословен Грядый спасти крестом всяческая" (Неделя ваий, 9-я песнь канона на повечерии).

133 И говорит ему (Петру) Иисус: истинно говорю тебе, что ты ныне, в эту ночь, прежде нежели дважды пропоет петух, трижды отречешься от Меня (Мк. 14,30).

Сочетание цифр — дважды и трижды, троекратное отречение при двукратном пении петуха — образец малодушия души, уходящей от Христа.

Когда она совершила первую измену, когда она стала на путь отречения, она уже не остановится на скользком пути уклона жизни. Уже без всяких понуждений извне душа, как бы подгоняемая собственным банкротством, торопится засвидетельствовать свою верность злу и уж забегает вперед на пути предательства и совершает измены, опережая кнут погонщика.

Так на коротеньком отрезке времени (прежде чем дважды пропоет петух) она докатится до своего конца и отпадет от Бога.

"Пощади души наша, Христе Боже, и спаси нас" (Великая Среда, 9-я песнь канона на утрени).

134 Пришли в селение, называемое Гефсимания; и Он (Господь) сказал ученикам Своим: посидите здесь, пока Я помолюсь (Мк. 14,32).

Молитвой начинается путь Креста. Путь Креста — путь к Отцу. А молитва и есть уход к Отцу в Его стихию. Значит, через молитву душа приражается небу и обвевается его силами и крепнет для подвига.

И Сам Господь в начале Своего Крестного пути уходит к Отцу в напряженной, до кровавого пота, молитве (Лк. 22,44).

Вникай. Вникай. Хочешь быть сильным в подвиге — молись, молитвой уходя к Отцу.

"Господи долготерпеливе, велия Твоя милость, слава Тебе!" (Великий Четверг, утренняя стихира на хвалитех).

135 И взял с Собою Петра, Иакова и Иоанна; и начал ужасаться и тосковать. И сказал им: душа Моя скорбит смертельно; побудьте здесь и бодрствуйте. И, отойдя немного, пал на землю и молился, чтобы, если возможно, миновал Его час сей; и говорил: Авва Отче! всё возможно Тебе; пронеси чашу сию мимо Меня; но не чего Я хочу, а чего Ты (Мк. 14,33-36).

Путь Креста, конечно, есть отречение от земли, и понятно, что земля всячески протестует и тело содрогается от предстоящих страданий. Протест и содрогание плоти особенно жгучи перед жертвенными моментами подвига. Тогда они закружатся в теле знойным неудержимым вихрем, поднимутся и заполнят человека до краев земной жизни, пронизают все поры, вторгнутся в саму душу и потрясут ее до глубины, кажется, совсем, совсем пленят ее и передадут ей весь непереносимый ужас и всю тоску о жизни.

И заполнит душу тоска и разовьет страдание в ней, как предсмертные муки, совсем подавляя и как бы изничтожая душу. В этот час предсмертной тоски, как жгучего протеста человеческой природы против насилия над ней даже до смерти, ничто, ничто человеческое не может укрепить поверженную душу и дать силы справиться с собой. Доводы разума, все напряжение воли, отчетливейшее сознание долга — все будет пустым звуком.

В этот час душу поднимет из мрака тоски и вольет в нее силу только молитва. Это будет молитва — вопль к Отцу о Его Божественном вмешательстве. Молитва поверженного на землю ("пал на землю"), молитва из праха земного о Высшей Силе и помощи, молитва отречения от человеческого бессилия и одной устремленности к Отцу. И, как дань человеческой немощи, молитва начнется с вопля о том, "чтобы, если возможно, миновал нас сей", час тяжких страданий креста.

Когда укрепляющая сила молитвы восстановит равновесие души и душа всецело вольется в стихию Бога, в которой ее опора и жизнь, когда молитва потечет только об одном — чтобы не оказаться душе выключенной от общения с Богом, чтобы Божия воля руководила жизнью, потому что в этой воле человеку обезпечено спасение-счастье.

При отдаче в Божию Руку, обезпечивающую жизнь души, внешнее устроение жизни теряет всякую ценность, и как бы оно и оказалось тяжким, оно переносимо, потому что будет сознание, то главное-то, нужное достигнуто, что Господь с душой, и она в Его Руке.

Тогда потечет молитва о Божией воле: "От Твоей, Господи, Руки и в Твоей воле мое спасение! Пусть же я пребуду в Твоей воле вовеки. Один Ты спасешь меня. Сам же я не обеспечу свое избавление. А потому пусть будет не чего я хочу, а чего Ты. Лишь бы мне быть с Тобой. Да будет воля Твоя."

Так и Божий Сын взывал к Отцу, предавая Себя Его святой промыслительной воле, в которой все оправдание жизни.

"Человеколюбче, Христе Боже, прегрешений оставление даруй покланяющимся верою пречистым страстем Твоим" (Великий Понедельник, седален по 3-й кафизме на утрени).

136 Возвращается (Господь к ученикам после молитвы) и находит их спящими, и говорит Петру: Симон! ты спишь? не мог ты бодрствовать один час? Бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение: дух бодр, плоть же немощна. И, опять отойдя, молился, сказав то же слово. И, возвратившись, опять нашел их спящими, ибо глаза у них отяжелели, и они не знали, что Ему отвечать. И приходит в третий раз и говорит им: вы всё еще спите и почиваете? Кончено, пришел час: вот, предается Сын Человеческий в руки грешников (Мк. 14,37-41).

Какой выразительный пример человеческой немощности! И немощности самой жалкой, потому что проявляется она в величайший и трагический момент жизни, проявляется она не в каких-нибудь бросках и натугах человека (хотя бы и бесплодных), а проявляется и отодвигает все великое в ничтожном, казалось бы, проявлении человеческой природы — в сне. Пришел сон, и забыто и бессильно великое, и человек — данник своей слабости. А потому забудь киченье: ты силен только в Боге.

Для Господа приближается момент предательства и Креста. Господь открыто говорит об этом ученикам. И ученики из слов Господа видят, что час испытания близок. Возбужденные этой близостью, они только что свидетельствовали Христу о готовности положить за Него жизнь.

И при всем том немощь, обычная человеческая немощь не оставляет и апостолов.

Сейчас в Гефсимании, избранные из избранных, любимейшие из любимых, приближеннейшие из близких, снова выделены из остальных, как и в другие значительные моменты жизни Христа. Сейчас они знают, что вот-вот надвинется страшное горе. Они только что слышали от Самого Христа, что душа Его скорбит смертельно. Вот они видят Его в величайшем борении — ужасе и тоске. Вот Он только просит их бодрствовать вместе с Собой, а Сам немного отходит и на их же глазах бросается на землю и молится до кровавого пота...

А избранные забыли все. Была полночь, и сон опускал веки, закрывая глаза, и засыпали апостолы!

И не действуют новые призывы Господа к бодрствованию. Не действуют упреки, что и один час они не могли преодолеть себя. Они безмятежно сонливы. Они не знают, что Ему отвечать. Три раза их будит Господь. Все тщетно. Немощная природа брала верх, ученики опять засыпали.

Вот иллюстрация человеческой безпомощности. Нечего кичиться человеку своими естественными силами!

Господь указывает долг человека превозмогать естественную немощность. Это долг потому, что в состоянии преобладания немощности к человеку прокрадывается подстерегающее его искушение и в дремотном теле застанет дремотную душу и стеснит ее грехом. Чтобы избегнуть внедрения в душу греха, надо преодолевать естественную немощность, высвободить душу от подчинения ей и держать душу в духовном бодрствовании. "Бодрствуйте". Плоть немощна, а дух (должен быть) бодр.

Средство держать душу в бодрствовании — молитва: "Бодрствуйте и молитесь". Молитва — уход души в стихию Бога; через молитву душа человека входит в мир Духа и силы Духа прирожаются человеческой душе, вооружая ее и делая ее способной противоборствовать искушению.

Если бодрствование нужно для всегдашнего преобладания духовности, то тем более оно неминуемо в пути креста, когда от души потребуется через молитву такая насыщенность силою Духа, при которой плотяное совсем и замерло, и как бы отпало.

Сам Божий Сын испытывает закон тела, его немощность, и молитвой к Отцу устраняет боренья.

"Честная Твоя воспеваем страдания и славим вси, Спасе, крайнее Твое снисхождение" (Великий Понедельник, седален канона на повечерии).

137 Встаньте, пойдем; вот, приблизился предающий Меня (Мк. 14;42).

Вот результат молитвы. Боренья позади. Плотяное подчинено Духу. Не угнетаемый телом, Божественный Дух царит и царственно распоряжается. Теперь Он величав и спокоен. Он властвует. Он, послушный Божией воле, Сам свободно пойдет на путь Креста. Он ,Сам взойдет на Крест. В свободе и силе подвига и его ценность.

Путь Креста — не дорога раба, невольно загнанного на нее и боязливо озирающегося на ней. Он не горькая доля побежденного. Путь Креста — путь победителя. На него становятся свободным волеизъявлением. На нем нет рабов. По нему идут "свободные", и "сыны", и "дети".

Вот почему Спокойный, Величавый, Властный говорит: "Встаньте, пойдем (навстречу); вот, приблизился предающий Меня".

"Твоя Божественныя Страсти превозносим, Христе, во вся веки" (Великий Вторник, 8-я песнь канона на повечерии).

138 И тотчас, как Он (Господь) еще говорил, приходит Иуда, один из двенадцати, и с ним множество народа с мечами и кольями, от первосвященников и книжников и старейшин... Тогда Иисус сказал им: как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня. Каждый день бывал Я с вами в храме и учил; и вы не брали Меня. Но да сбудутся Писания (Мк. 14,43, 48-49).

Зло всегда ополчается на подвижника внешним давлением. Как бы невольно признавая идейное внутреннее превосходство добра и невозможность состязаться с ним со стороны жизненной правдивости, зло в соприкосновении с добром и в состязании с ним всегда готово прибегнуть к кольям и мечам, т.е. внешней силой доказать свое мнимое преимущество. На крестном пути мир зла встретит подвижника кольями клеветы, досаждений, насмешек, укоризн и мечами всяких внешних ограничений и нападений. И в этом нападении зла есть одна сторона, отмечаемая евангельской историей нападения на Христа.

Зло как жалкий и трусливый раб, невольно признающий превосходство господина — добра, употребляет во много раз больше внешних усилий для внешнего преодоления добра, чем требуется обстановкой жизни. Ведь добро внешне не защищено и внешне безпомощно, а зло как бы трусит, волнуется перед лицом своего безпомощного противника и наращивает внешние усилия чтобы раздавить совсем беззащитного "врага".

Так было в Гефсимании. Против одного Христа, вооруженного только молитвой, против горсти Его мирно спавших учеников мир зла высылает целую толпу ("множество народа"), вооруженную мечами и кольями...

Какой обличительной грустью, вскрывающей внутреннюю неправду и бессилие зла, звучит упрек Христа: "Как будто на разбойника вышли вы с мечами и кольями, чтобы взять Меня".

"Тем же Тебе вопием, Проданному и Свободившему нас, Господи, слава Тебе" (Великая Среда, вечерняя стихира на "Господи, воззвах").

139 Предающий же Его дал им знак, сказав: Кого я поцелую, Тот и есть, возьмите Его и ведите осторожно. И, придя, тотчас подошел к Нему и говорит: Равви! Равви! и поцеловал Его. А они возложили на Него руки свои и взяли Его (Мк. 14,44-46).

Нападающее зло, как бы желая обезопасить себя, любит и поощряет предательство.

Предательство. На крестном пути — это невыносимое отягчение страданий и скорби. Ведь предатель не из врагов, он вчера еще был свой, близкий, ученик, друг. Сегодня он поцелуем, этим высшим знаком любви, предает Учителя. Это ли не удар ножом в сердце?

Так истребляется в подвижнике все человеческое, чтобы не осталось "прилепления" его к чему-то земному. Ученик, друг, часть сердца, часть души — и тот предал. И предает, целуя, т.е. надругаясь над высшим в жизни, — над любовию. Издевательством над самой любовию предается подвижник любви!

О мир! О всеистребляющее зло!

Евангелие, сказав об этой внешней победе зла, сейчас же, одним характерным штрихом, обозначает все прежнее ничтожество торжествующего зла. И, одержав внешнюю победу, зло не усилилось. Оно осталось трусливым рабом.

Иуда, совершив предательство, добившись цели, торжествует. Но, торжествуя, он дрожит. Торжествующая дрожь! Ему видятся большие опасности и страхи. "Ведите Его осторожно", — говорит он. Кого он боится? Самого себя. Истинно торжествующая дрожь! А подвижник Креста укрепляется во внутренней силе. Отпадает шелуха земного. Его опора — в одном Небесном Отце.

140 Тогда (в момент предательства), оставив Его (Христа), все бежали (Мк. 14,50).

Сбрасываются последние путы земли. Подвижник Креста оставляется один. В часы, дни, месяцы, годины душевной тучи, когда сплошной пеленой надвинется истребляющее зло, когда поднимается вся враждующая низость, когда боренья охватят сплошным кольцом, когда невыносимость напряженности достигнет крайних пределов, тогда ничто, решительно ничто из земного не окажет поддержки боримому духу. Ни родство, ни дружба, ни даже самая любовь не смогут проникнуть до глубин боримой души, раствориться в ней и влить в нее елей мира и вино бодрости. Тогда одинока душа подвижника. Тогда все земное и человеческое безсильно подойти к ней и оказать поддержку.

И повторяется Гефсимания: "Тогда, оставив Его, все бежали". Очевидно, так необходимо. Очевидно, что в бореньях духа, в преодолении зла не требуется внешней поддержки. В этот миг Сын Божий отклоняет поддержку даже ангельских сил. Неужели вы думаете, "что Я не могу теперь умолить Отца, и Он представит Мне более, нежели двенадцать легионов ангелов?" (Мф. 26,53). Очевидно, так нужно, чтоб ушла вся земля, как ненужная и безсильная, и остался дух человека наедине со своим Небесным Отцом. Очевидно, так нужно, чтобы между духом крестоносца и Господом не было ничего заслоняющего и Господь остался одной жизнью, одной силой, одной надеждой, одним устремлением и одной радостью. Очевидно, нужно, чтобы отпало земное, и вся сила души безраздельно отдалась своему Источнику — Богу.

И оставленный всеми Господь, единый с Отцом Небесным, в величавом спокойствии победителя пошел к Своему Кресту. Так и подвижническая душа, оставившая земное и оставленная безсильным человеческим, в величавом спокойствии победительницы идет к своему Кресту, потому что с ней ее Господь и Небесный Отец.

141 Первосвященники же и весь синедрион искали свидетельства на Иисуса, чтобы предать Его смерти; и не находили. Ибо многие лжесвидетельствовали на Него, но свидетельства сии не были достаточны (Мк. 14,55-56).

Так как путь Креста есть путь отвержения мира и земли, то, конечно, мир не выносит отрицания его и, конечно, он обрушивается на подвижника. И так как стихия зла — ложь, то мир сначала яростно атакует подвижника своим главным оружием — ложью.

Ложь делается главным орудием борьбы с подвижничеством. Около каждого крестного пути разливается море клеветы. И чем выше путь, тем гуще и злобнее клевета.

Это совсем понятно, потому что ложь есть природа зла, и зло не может сказать истины, так как само оно есть отрицание истины, да и что может зло сказать против пути правды, кроме неправды?

Так зло клеветало даже на Божия Сына, Чистейшего Чистых, в Котором не было и тени греха.

142 Он (Христос) молчал и не отвечал ничего (Мк. 14,61).

Чем отвечать подвижнику добра на ухищрения зла? Молчаньем, терпеньем. Его опора — Бог, и в Божие Царство он идет. Если мир ненавидит его, то это знак, что он на верном пути. Если бы он был от мира, то мир любил бы свое (Ин. 15,19). Мир, клевеща на правду, сам свидетельствует о себе, что дела его злы.

Что отвечать Ему? Оправдываться и говорить о правде? Но открывать миру правду — не значит ли показывать миру, что его истина есть ложь? И не вызовет ли разоблачение зла еще большее озлобление мира-зла?

Потому и Христос молчал и не отвечал ничего.

143 Они же (члены синедриона) все признали Его повинным смерти.

И некоторые начали плевать на Него и, закрывая Ему лице, ударять Его и говорить Ему: прореки. И слуги били Его по ланитам (Мк. 14,64-65).

Вслед за идейным оружием — клеветою мир направит на подвижника и свое внешнее оружие — физическое насилие в разных его формах. Действовать им проще, чем защищать мнимую истину: "закрыли лицо". Ударами бича покажи ему, что ты прав, потому что у тебя сила. И "слуги" мира-зла, т.е. рабы его, усердствуют во внешнем торжестве над правдой.

Так начинается путь физических страданий первого Крестоносца — Господа.

"Заушенный за род человеческий и не прогневавыйся, свободи от нетления живот наш, Господи, и спаси нас" (Великий Четверг, тропарь пророчества на 1-м часе).

144 Но первосвященники возбудили народ просить, чтобы (Пилат) отпустил им лучше Варавву (Мк. 15,11).

Оправдалось Господне слово: "мир возлюбил свое". Мир предпочел разбойника и убийцу безгрешному Страдальцу.

Преступник ближе... Преступник свой. И мир все простит преступнику: измены, предательства, убийства, — словом, все преступления. Мир не прощает одного – его отрицания и его непризнания, потому что в отрицании мира — свидетельство, что "дела его злы" и, следовательно, сам он — зло, так как дерево познается по его плодам.

Так мир покрывает всякое преступление, а подвижник Креста обрекается на отвержение миром.

"Волею нас ради претерпевый, Господи, слава Тебе" (Великий Пяток, вечерняя стихира на "Господи, воззвах").

145 Пилат, желая сделать угодное народу, отпустил им Бараеву, а Иисуса, бив, предал на распятие (Мк. 15,15).

Приговор мира над подвижником выносится не по суду правды, а по суду "лести". Это приговор подделки под вкусы распоясавшегося мира зла, не выносящего укоризны Правды и Света. Он выносится приспособительно к уровню зла, которое будет рукоплескать этому приговору. Потому понятно, что это будет односторонний приговор только зла.

Подвижник Креста не может ждать для себя ничего иного.

Господь приговаривается к смерти: "Распни его..." Убей Правду, и мы будем спокойны.

"Пострадавый и сострадавый человеком, Господи, слава Тебе" (Великий Пяток, 4-й антифон на утрени).

146 И (воины) одели Его (Христа) в багряницу, и сплетши терновый венец, возложили на Него; и начали приветствовать Его: радуйся, Царь Иудейский! И били Его по голове тростью, и плевали на Него, и, становясь на колени, кланялись Ему. Когда же насмеялись над Ним, сняли с Него багряницу, одели Его в собственные одежды Его и повели Его, чтобы распять Его (Мк. 15,17-20).

Когда для мира окончательно определится, на чьей же стороне подвижник Креста, и когда ему будет вынесен приговор "лести", тогда мир ответит подвижнику последней расплатой — "расплатой страданий".

Он кругом обовьет подвижника одеждой крови (багряница), вонзится в него шипами зла (терновый венец), все бичи направит на него самыми унизительными формами издевательства (оплевание).

Так как преследование подвижника будет борьбой идей, борьбой взаимно исключающих друг друга миров, то мир зла не удовольствуется внешним преследованием, а злобно пронзит его издевательством и циничной насмешкой ("приветствовали Его", "кланялись Ему"...)

Успокоится мир зла лишь тогда, когда он истребит носителя истины. Как будто подвижник, как живая совесть, мешает ему жить. И зло в преследовании Правды не остановится на полдороге. Оно будет жаждать полного внешнего истребления Крестоносца.

Так "повели Его, чтобы распять Его".

"Вся пострадати изволи, спасти хотя ны от беззаконий наших Своею кровию, яко Человеколюбец" (Великий Пяток, 13-й антифон на утрени).

147 Проходящие злословили Его, кивая головами своими и говоря: э! разрушающий храм, и в три дня созидающий! спаси Себя Самого и сойди со креста. Подобно и первосвященники с книжниками, насмехаясь, говорили друг другу: других спасал, а Себя не может спасти. Христос, Царь Израилев, пусть сойдет теперь с креста, чтобы мы видели, и уверуем (Мк. 15,29-32).

Зло не оставит в покое Правду, даже висящую на кресте. Вот как неистребима его ненависть к добру! И все потому, что тут столкновение двух царств — Света и тьмы.

Хотя внешне тьма одерживает верх, но она сама чувствует, что распятая Правда все же остается выше ее.

Месть тьмы клокочет и на Голгофе и обрушивается на Распятого, поверженного и уж, конечно, совсем обезвреженного противника. И здесь, при кресте злодейство апеллирует для самооправдания к высшему авторитету Бога. Оно хочет чуда, чтобы ссылкой на отсутствие Божественного вмешательства и чуда прикрыть свое беззаконие.

Злодейство с насмешкой ссылается на отсутствие чуда, оно знает, что чуда не будет, потому что "не дастся знамение роду лукавому и прелюбодейному". И зло торжествует. Подвижник внешне гибнет. Христос остается на кресте.

"Пострадавый за ны и от страстей свободивый нас... и вознесый нас, Всесильне Спасе, помилуй нас" (Великая Пятница, утренняя стихира на хвалитех).

148 И распятые с Ним (Христом) поносили Его (Мк. 15,32).

Да, зло торжествует. Оно торжествует до того, что его приговору рукоплещут даже лица, пострадавшие от него, и, казалось бы, уж по этому одному могшие бы сочувствовать страдальцу. И этого нет. От распятого Подвижника отвертывается вся земля. Даже преступники преступников, и те с злорадством будут поносить Его.

На земле мира нет места праведности. И Христос остался на кресте.

"Разбойника благоразумного во едином часе раеви сподобил еси, Господи; и мене древом крестным просвети, и спаси мя" (Великий Пяток, ексапостиларий на утрени).

149 В шестом же часу настала тьма по всей земле (Мк. 15,33).

Когда правда подвижника распинается на Кресте, тогда, очевидно, торжествует неправда, зло. А торжество неправды есть победа тьмы, и господство зла равносильно наступлению мрака, когда потеряна истина, потерян путь жизни, и люди бродят в потемках обрывков истин, надуманных иллюзий и явных заблуждений, руководимые порочным сердцем и затемненным умом.

И объяла тьма грешную землю, когда угасала на кресте жизнь Пречистого Тела и заходило Солнце Правды.

"Достойно есть величати Тя, Жизнодавца, на кресте руце простершаго и сокрушшаго державу вражию" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 2-я статия).

150 В девятом часу возопил Иисус громким голосом: Элои! Элои! ламма савахфани? — что значит: Боже Мой! Боже Мой! для чего Ты Меня оставил? (Мк. 15,34).

Это выражение нестерпимой боли за поругание правды.

Подвижнику Креста человечески непереносим тот момент крестного пути, когда торжество зла на земле как будто рушит все дело правды. Дело правды разбито, подавлено, пригвождено ко кресту. Как будто напрасны были все усилия к преодолению зла и бесплоден весь подвиг во имя правды.

Неужели правда так безсильна среди зла? Зачем же такое поношение и унижение? Зачем ликование всецелой победы зла? Не тяжкое ли это искушение для малодушных? Зачем видимо только обнищание и поругание правды?

И идет вопль к Отцу. Вопль боли за поверженную и распятую правду. "Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?".

"Величаем Тя, Иисусе Царю, и чтем погребение и страдания Твоя, имиже спасл еси нас от нетления" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 1-я статия).

«БЛАГОВЕСТИЕ
СВЯТОГО ЕВАНГЕЛИСТА МАРКА»
(Духовные размышления)

151 И завеса в храме раздралась надвое, сверху донизу (Мк. 15,38).

Объятая ужасом пред распятой Правдой содрогается святыня.

Святыня колеблется пред морем человеческого зла. Как будто она не выносит торжества злодеяний и отвертывает свое лицо во мраке ночи беззаконий.

"Поклоняюся страсти, воспеваю погребение, величаю Твою державу, Человеколюбие, имиже свободихся от страстей тлетворных" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 1-я статия).

152 Сотник, стоявший напротив Его (Христа), увидев, что Он, так возгласив, испустил дух, сказал: истинно Человек Сей был Сын Божий (Мк. 15,39).

Голос языческого сотника — это свидетельство земной непредубежденности, когда она, хоть поверхностно, соприкоснется с правдой подвижника. Если она не втянута в борьбу с добром, если в ней не совершилось воцарение зла, вызывающее бешенство злобы при одном виде добра, то ее соприкосновение с подвигом Света вызывает и в ней невольное признание, что в Сыне Света — высшая Правда и Его путь — явление той же Правды.

Голос сотника — это объективное суждение о пути подвига и Креста естественного человеческого разума, когда он не является рабом зла.

Язычник-сотник, не знавший Христа, но не порабощенный злом иудейского преследования, смотрит на вещи спокойно и оценивает беспристрастно... И оценка беспристрастности знаменательна: "Истинно Человек Сей... Сын Божий".

"Плач священный, приидите, воспоим Христу умершему, яко древле жены-мироносицы, да и радуйся услышим с ними" (Великая Суббота, непорочны на утрени, 2-я статия).

153 Были тут (при кресте) и женщины, которые смотрели издали: между ними была и Мария Магдалина, и Мария, мать Иакова меньшего и Иосии, и Саломия, которые и тогда, как Он был в Галилее, следовали за Ним и служили Ему, и другие многие, вместе с Ним пришедшие в Иерусалим (Мк. 15,40-41).

В вихре зла, крутящемся на земле, когда идет поругание и распятие Подвижника Правды, когда от Него отвертывается вся земля, когда изменяют любимые и избранные, не колеблется только чистое сердце, полное беззаветной преданности и нераздумывающей любви.

Это было сердце женщин. Такое сердце поняло подвиг, преклонилось пред ним и отдалось служению ему. И уж ничто внешнее: ни обстановка страданий, ни страх, ни действительная опасность не остановили чистого и преданного сердца в служении подвигу правды.

Да будет же благословенно это сердце! Оно принимало вздохи страданий, потому ему и дается первая радость (Мф. 28,5-10; Ин. 20,17-18).

"Покланяемся страстем Твоим, Христе! Покланяемся страстем Твоим, Христе! Покланяемся страстем Твоим, Христе! Покажи нам и славное Твое Воскресение!" (Великий Пяток, 15-й антифон на утрени).

154 По прошествии субботы Мария Магдалина и Мария Иаковлева и Саломия купили ароматы, чтобы идти помазать Его (Мк. 16,1).

По прошествии трудовой недели и по прошествии субботы — дня, посвященного Господу, когда ты поработаешь ради Него, запасись ароматами добродетелей и тогда пойди навстречу Христу, чтобы увидеть и осязать Его своею душою, и принять Его в свое сердце, и дальше идти уже вместе с Ним и под Его милующею рукою.

"Величит душа моя Воскресшаго тридневно от гроба Христа Жизнодавца" (припев 9-й песни пасхального канона).

155 И весьма рано, в первый день недели, приходят ко гробу, при восходе солнца (Мк. 16,2).

Позаботься пойти ко Христу "весьма рано". Идти к Нему предпочти всякому другому делу твоей жизни.

Иди "с восходом солнца", когда бодра душа, крепки силы тела, когда рассеялся мрак иллюзий и заблуждений и попрятались ночные тени греха.

Пойди ко Христу прежде всякого другого дела твоей жизни; пойди, когда душа в солнечном свете, и ты обретешь Воскресшего Господа и сам станешь причастником Воскресения.

"Магдалина Мария притече ко гробу, и Христа видевши, яко вертоградаря вопрошаше" (припев 9-й песни пасхального канона).

156 И говорят между собою (жены-мироносицы, пришедшие ко гробу): кто отвалит нам камень от двери гроба? И, взглянув, видят, что камень отвален; а он был весьма велик (Мк. 16,3-4).

Свет Воскресения засиял в пещере. Иудеи отгородились от него земным камнем. Так и в душе камень земного мешает проникновению Божественного Света. И большой-большой камень земли привален к душе, камень забав, увлечений и всякой неправды. Камень, как глухая стена, отгородившая душу и закрывшая от нее все возвышенное и святое. Но бессильно земное пред Небесной Рукой. Божественная сила отвалит камень земли от твоей души, и падет нагромождение мира, а в душу проникнет Божественный Свет Воскресения.

Лишь будь достоин. Сам иди, ищи Света, рвись к нему. Накопи "ароматы" души, понеси их Христу, как мироносицы несли ароматы помазания. И спадет пелена земного, и облистает тебя Свет Восстания, и с ним ты духовно совосстанешь Христу, выйдешь из пещеры гроба и обновишься для безсмертия и вечности.

"Величит душа моя волею страдавша и погребена и воскресшаго тридневно от гроба" (припев 9-й песни пасхального канона).

157 И, войдя во гроб, увидели юношу, спящего на правой стороне, облеченного в белую одежду; и ужаснулись. Он же говорит им: не ужасайтесь. Иисуса ищете Назарянина, распятого; Он воскрес (Мк. 16,5-6).

Явление Воскресшего Господа предваряет явление ангела. Так благодатная Божественная Сила предваряет восстание души.

Эта Сила дает первый свет душе, и она, запертая в пещере греха и смерти, как бы разбуженная облистанием манящего Божественного Света, ужаснется необычайности зрения и ужаснется своей темноты...

А зовущий ангел Божий скажет душе: "Этот свет еще не Бог, Бога нет в пещере смерти. Он воскрес. Восстань и ты, выйди из пещеры и встретишь Воскресшего".

"Ангел облистаяй женам вопияше: престаните от слез, яко Христос воскресе" (припев 9-й песни пасхального канона).

158 Но идите, скажите ученикам Его (Христа) и Петру, что Он предваряет вас в Галилее; там Его увидите, как Он сказал вам (Мк. 16,7).

Петр отвергся Христа, но и он не забыт. Он выделен из учеников и поставлен как бы вне апостольского лика: "Идите, скажите ученикам и Петру".

Величайшее снисхождение! Безпредельная любовь! Пусть даже отвергшийся, но проливший слезы самоосуждения приобщается первой радости Воскресения.

Воскресением все зовутся — души чистые и падшие, здоровые и больные, трудившиеся и ленивые. Всю нечистоту тления выжжет Свет Воскресения и вечности.

Выйди из пещеры смерти, осияйся Божественным Светом и вкусишь блаженного безсмертия! И к тебе обращен евангельский зов: "Душа! Христос предваряет тебя в Галилее". Христос будет ждать тебя. Он будет ждать и непременно встретит. Не медли. Ты была с Петром, но Он "предварит" и тебя!

Господь будет ждать тебя не в Иудее подзаконного рабства, не как наемника, подъявшего невольное иго, а Он встретит тебя в Галилее "на горе" (Мф. 28,16), где соберутся все свободно "бегущие" дети Божия Царства, свободные сыны благодати (Ин. 20,4).

"Днесь всяка тварь веселится и радуется, яко Христос воскресе и ад пленися" (припев 9-й песни пасхального канона).

159 И, выйдя, побежали (мироносицы) от гроба; их объял трепет и ужас (Мк. 16,8).

Это "трепет и ужас" необычности. Так же трепещет душа, прикоснувшаяся Божественному Свету. Он настолько ярко осветит человеческую природу и изничтожит человеческое, что душу охватит трепет. Не в таком ли трепете говорил апостол Христу: "Выйди от Меня, Господи! потому что я человек грешный" (Лк. 5,8)? Но есть в этом трепете возвышающее чувство плененности, при котором душа уже не оторвется от Христа.

Значит, в таком трепете две стороны: на одной — ужас за себя, за старое, от которого нужно только содрогнуться, скрыться, бежать, и на другой — радость зова, прощения, возрождения во свете и всей ласки любви и всыновления.

Святой евангелист Матфей и отмечает обе стороны душевного состояния мироносиц. "Выйдя поспешно из гроба, — рассказывает он, — они со страхом и радостью великою побежали" (Мф. 28,8).

И ты встрепенись от зовущего Божественного Света, ужаснись своей отчужденности от него и темноты, и кинься без рассуждения, с великой радостью кинься на другой путь, на котором Он ждет тебя и найдет тебя.

"Христос новая Пасха, Жертва живая, Агнец Божий, вземляй грехи мира" (припев 9-й песни пасхального канона).

160 Воскреснув рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине, из которой изгнал семь бесов (Мк. 16,9).

Так вознаграждается любовь! Ей дарится первая радость. Мироносицы при жизни Христа и во время Его страданий и после самой смерти Христа обнаружили так много самоотверженной любви к Господу, любви, превосходящей самую любовь избранных апостолов, что Господь по Своем Воскресении является им первым, предпочтительно пред всеми учениками.

Так близки Христу и так любимы Им преданные Ему души! Счастлива Мария! Блаженны последующие ей!

"Радуйся, Дево, радуйся! Радуйся, Благословенная! Радуйся, Препрославленная! Твой бо Сын воскресе, тридневен от гроба" (припев 9-й песни пасхального канона).

161 Она (Мария Магдалина) пошла и возвестила бывшим с Ним, плачущим и рыдающим; но они, услышав, что Он жив и она видела Его, — не поверили. После сего явился в ином образе двум из них на дороге, когда они шли в селение. И те, возвратившись, возвестили прочим; но и им не поверили. Наконец, явился самим одиннадцати, возлежавшим на вечери, и упрекал их за неверие и жестокосердие, что видевшим Его воскресшего не поверили (Мк. 16,10-14).

Этот упрек Господа обращен и к тебе, неразумная душа! И тебе разве не был явлен Воскресший Господь? Одинокая и безсильная в жизненной пустыне, ты плакала и рыдала в своей безысходности, и когда тебе говорили о Нем, живом и воскресшем, видевшие Его, почему ты не поверила? И когда тебе свидетельствовали о Нем те, кому Он являлся на пути жизни, почему же ты не поверила?

И, наконец, не являлся ли Господь тебе самой? В разных обстоятельствах жизни, когда ты искала Его, и даже когда, малодушествуя, ты унывала, разве не осязала Его промыслительной и любящей Руки? Почему же ты не поверила, неверная и жестокосердная?

А если поверила, почему не идешь за Воскресшим к своему воскресению, которое Он принес тебе?

"Ангел вопияше Благодатней: Чистая Дево, радуйся! и паки реку: радуйся! Твой Сын воскресе тридневен от гроба, и мертвыя воздвигнувый, людие, веселитеся" (припев 9-й песни пасхального канона).

162 Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов; будут говорить новыми языками; будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы (Мк. 16,17-18).

Вера есть сила, и верою-силою человек вдвигается в новую сферу жизни по Боге, в жизнь Духа и Бога. В верующем сеется "семя Божие", и он становится "рожденным от Бога", и "Бог в нем пребывает" (1 Ин. 3,9; 4,12).

А "что мы пребываем в Нем и Он в нас, узнаем из того, что Он дал нам от Духа Своего" (1 Ин. 4,13).

Когда же верующий носит в себе от Духа Божия, тогда, конечно, он выше мира и его условных порядков, выше законов земли, "ибо Тот, Кто в вас, больше того, кто в мире" (1 Ин. 4,4). Вот почему "рожденный от Бога побеждает мир" (1 Ин.5,4).

При этой победе рожденного от Бога над миром зла совершенно естественны "знамения", сопровождающие жизнь истинно верующего. Чем живее и глубже вера, чем решительнее вдвинут человек в стихию Духа, тем обязательнее "знамения", сопровождающие его жизнь.

Так жизнь праведника идет в безконечном кольце этих "знамений".

"О Пасха велия и священнейшая, Христе! О мудросте, и Слове Божий, и сило! Подавай нам истее Тебе причащатися в невечернем дни Царствия Твоего" (тропарь 9-й песни пасхального канона).

163 И так Господь, после беседования с ними (учениками), вознесся на небо и воссел одесную Бога. А они пошли и проповедовали везде, при Господнем содействии и подкреплении слова последующими знамениями. Аминь (Мк. 16,19-20).

Вознесение Господа на небо не есть уход Бога, оставление Им земли. Нет, нет!

Напротив, оно есть вдвижение в земное Божественной природы и поднятие человека до Бога. Ведь последней задачей искупления было совершенное истребление человеческого "тления" и усвоение человеческой природе бессмертия и вечности. Господь, вознесшийся на небо с преображенным по Воскресении человеческим телом, это и делает. Как "новый Адам", Он возносит в Своем Лице человеческую природу на небо и тем вдвигает ее, обновленную, в Царство Отца, т.е. в Царство безсмертия и вечности.

Вознесение Господа есть, таким образом, завершение искупительного пути. Оно замкнуло кольцо восстановления падшего человека и осталось на вечные времена величайшим знамением того, что и всякий верующий, вслед за своим Искупителем, призывается к своему вознесению, всыновлению Отцу и сидению одесную Его. Вот почему сказано: "Приду... и возьму вас (верующих) к Себе, чтобы и вы были, где Я" (Ин. 14,3).

Актом вознесения обновленной и обоженной человеческой природы замыкается искупление человека. Но этот акт не поглощает земное, не заменяет его небесным. Он соединяет небо с землею, поднимает земное в обожение неба, низводя небесное на землю ради восстановления земли. Вот почему в Вознесении не разрывность, а замыкание круга.

И в Вознесении же сила, образовавшая неразрывность круга неба — земли и делающая этот круг живым в каждой точке и устремленным к главной завершительной точке — обожению человека. Это — сила Животворящего Божиего Духа.

Дух животворит, и жизнь неустанно движется к завершению, к вечности.

Об этой животворящей силе Духа говорит Сам Христос: "Если Я не пойду (к Отцу), Утешитель не приидет к вам; а если пойду, то пошлю Его к вам... Когда же придет Он, Дух истины, то наставит вас на всякую истину... (Он) пребудет с вами вовек" (Ин. 16,7.13. 14.16).

Вот эта сила Духа, посланного по Вознесении, и сцепила Небо и землю в один круг, и она же одухотворяет каждую точку круга, или, иначе, каждую точку спасительного пути. Это — сила святой благодати. Без нее немыслимо восстание от тления, движение вперед и возрождение души. Об этой совершающей силе Святого Духа и говорит в последних словах своего повествования святой евангелист.

Это она, совершительная сила Святого Духа, в "Господнем содействии", и она во всех безконечных "последующих знамениях", сопутствующих на земле Божию делу.

Следовательно, и то и другое — и "Господне содействие", и "знамения" — обеспечены верующему. Они — неразрывное звено спасительного круга; они — сила, сцепляющая землю с Небом.

Разве в этом не величайшая утеха верующей душе?! "Не оставлю вас сиротами..." (Ин. 14,18). Дыханием Божественного Духа Спаситель наших душ с нами в каждом шаге жизни, в каждом дыхании уст.

Ему, даже до страсти, креста и смерти возлюбившему нас, Ему, освятившему нас в Светлом Воскресении и Великом Вознесении, вместе с милосердным Отцом, от века зовущим нас к Себе, и Совершителем нашего обожения — Святым Духом да будет слава, честь и поклонение от нас грешных, но любимых и призываемых, ныне и присно и в бесконечные веки. Аминь. Истинно.

"О Божественнаго, о любезнаго, о сладчайшаго Твоего гласа! С нами бо неложно обещался еси быти до скончания века, Христе! Егоже, вернии, утверждение надежды имуще, радуемся!" (тропарь 9-й песни пасхального канона).

ПИСЬМА К ДУХОВНЫМ ЧАДАМ

***

Вера!

Господь с Вами!

Я пишу Вам только поздравление. Примите его.

А писать Вам хорошее письмо сейчас не могу. А мне хотелось бы писать Вам, потому что Ваше последнее письмо было хорошее. Я боялся худшего.

Как дар моего сердца примите пожелание: “Господь с Вами”.

О, если б Вы глубоко, глубоко восприняли Его в свое сердце!

Молитесь, или не так: будем молиться, чтобы Христос Сам и совершил это!

В качестве подарка посылаю Вам выписку из рассуждения о Божьем Промысле.

Ты знаешь о жизни Христа, что она подчинялась общим законам человеческих жизней.

А вот жизнь Божьих избранников, Божьих святых.

Припомни те из них, о которых ты читала и которые остались в твоей памяти. Вглядись в них…

Ты без труда подметишь, что во всех трех исключительных жизнях за покоряющей стороной духовного подвига видятся самые обычные формы человеческой жизни.

Люди родятся, переживают все этапы человеческого развития, занимают свое положение в жизни, несут тяжелый будничный труд, в поте лица взыскивают кусок хлеба, несут лишения, борясь с природой, окружаются всеми условностями человеческого общества, страдают от зависти, клеветы, насилия, преследований, терпят все бедствия жизни, бывают изгоняемы, изнемогают от непосильных лишений, обезсиливают, подвергаются всевозможным болезням, многие испытывают муки Неисцельных болезней, и наконец, умирают.

Как видишь, ничего сверхжизненного! (Я не говорю о стороне духовного подвига, духовных восхищений, или моментах чрезвычайного Божьего вмешательства в жизнь Своих угодников). Никакой исключительности! Земля оставалась землей. Тело оставалось телом. Бренная жизнь оставалась бренной жизнью.

Значит, оболочка жизни праведника была, как у всех. Та же борьба за жизнь, те же лишения и невзгоды, те же болезни и та же смерть, которой причастны все люди.

А разве Бог не был силен устроить жизнь своих подвижников?

Зачем Он допускал им страдать, когда в Его власти было обезпечить им гладкий путь жизни, при котором, казалось, сильнее бы раскрылся их духовный подвиг?

Остановись для примера хотя бы на телесных страданиях святых, на болезнях их тела. Припомни две-три жизни из последних русских подвижников.

Вот святой Иннокентий Иркутский, боримый физической слабостью и умирающий сорока с небольшим лет. Вот преподобный Серафим, согбенный долгим физическим недугом. Вот старец оптинский Амвросий, живший десятки лет в ежедневном умирании от крайней немощности. И таких примеров можно набрать множество из одной русской истории.

И Бог не избавлял святых Своих! Почему? Да потому, что тело есть тело, и оно естественно может быть немощно, и оно подвержено болезням, и оно дряхлеет, и оно умирает! Это же закон!

И зачем Господу освобождать даже Своих избранников от подчинения этому закону?

Подумать: если бы Господь для каждого угождающего Ему стал делать изъятие из обычного хода жизни и делал бы это соответственно немощности каждого из них, то пришлось бы совсем прекратить естественный порядок жизни, заменив его сверхъестественным!

Родная о Христе, но ведь такой порядок будет в новом горнем Иерусалиме, а сейчас мы живем, живем с тобой в мире ограниченности.

Вот ты и умири свои мысли, не ставь Господу ненужных задач, прими жизнь, как она есть, спокойно подчинись ее законам. А в себе не допускай лукавых мыслей.

Господь бодрствует! Не сомневайся. И все видит Его любящее око и за всем любовно надзирает, и с той же любовью все опекает Господня милующая рука.

И могут ли помешать Божьему водительству законы мира, даже когда они искажены злой волей человека?!

Итак, спокойно отдадимся промыслительной Господней руке.

А Божью волю о мире, Божьи промыслительные законы жизни будем "проразумевать".

Каковы же они? Ты думала о них?

Вера! Прошу прощения за плохой почерк. Пишу в неудобном положении: в постели.

Но сегодня, накануне св. Воздвижения, мне лучше. Сегодня яркий солнечный день. А мокрота и дождь болезненно отзываются на ноге и отражаются на всем организме.

Вера! Помните, что у Вас тоже болела нога. Прошла? Операции не было? А вот теперь и я захромал. Должно быть, это — ревматизм.

Еще раз прошу не сетовать, что не пишу Вам надлежащего письма. Считайте меня должником. Потерпите! С Божьей помощью расквитаюсь. Берегите свое доброе настроение и не соскальзывайте в черствость, нравственную апатию, безразличие и грубость. Избави, Господи.

Конечно, этого у Вас нет. А у меня сильно желание уберечь Вас навсегда от него. Господь с Вами.

13 сентября 1930 г.

* * *

Милая Вера!

Да будет же Господь с Вами и ныне и вовеки!

Я получил Ваше письмо. От всего сердца благодарю Вас, Вера, за молитвы обо мне, и поздравление, и подарок.

Ваше письмо в своей большей части посвящено Вашим переживаниям. Вы грустите, что не ладится хорошее, и у Вас сквозят нотки усталости, и Вы хотите яркого и захватывающего вдохновения.

Я как будто предчувствовал, что Вы переживаете, и послал Вам свое последнее письмо. Вы, конечно, получили его? Я указывал Вам не поддаваться безрадостности и глубоко в душе хранить несомненные ценности.

Этот совет будет всегда жизненен. Что надо прибавить к нему?

Первое: относитесь покойнее ко всяким "сдвигам" жизни. Это и есть жизнь. Самая подлинная, неприкрашенная. А вы при неудачах со стороны сами-то не заражайтесь "падучим" настроением. Недостаток в какой-то точке вне Вас, совсем, совсем не равносилен тому, что все уж никуда не годится.

Я скорее бы сделал обратное заключение: недостаток во внешней точке увеличивает мою ценность, ценность изведанную и испытанную, и делает для меня ответственным сбережение моей ценности. Это вывод — близкий к тому, о чем было написано в прошлом письме.

И надо сделать второе добавление. Оно ответит Вам, как добиться "захватывающего". Собственно добиваться "захватывающего и яркого" и не приходится. И Вам его не нужно! Ценность есть! И она без конца ярка и дорога! И все внешние толчки будут ниже ее. Не лучше ли, Вера, создать иной прием подъема? Это — заражение яркостью уже имеющейся и хранимой ценности. Что нужно для этого заражения? Надо ежедневно, в подходящее для того время выпрямлять свою настроенность. В эти моменты выпрямляется настроенность, ярко восстанавливается в сознании наша живая идеология, выкидывается (с пренебрежением) из головы все сорное, очищается в душе наносный туман лишнего, ненужного, а часто и вредного, и очищенное чувство (после очищения сознания) загорается снова ярким светом влекущей идеи.

Вот мое пожелание Вам, милая Вера! Оно равносильно пожеланию углубления в себя, работы над собой по укреплению испытанных ценностей, чтобы они стали могучим источником истины, на который можно было бы всегда опереться, и работы по переводу этих ценностей из головы, из теории в жизнь, в сердце, чтобы они не были безплодными, а освещали и руководили жизнь, легко устраняя блики других, призрачных истин и других, манящих, но пустых целей жизни.

Берегите же в себе, милая Вера, огонь хорошей Божьей жизни! А сбереженный в Вас, он будет светить и другим.

Владычица, "знамение милости Своея нам являющая", пусть явит Вам Свою великую милость и укрепит навеки Вашу мысль и сердце в пути по Христу.

Шуру приветствую. Спасибо ей. Конечно, и она принимала участие в подарке. Буду писать ей отдельно. Простите. Христос с Вами всегда.

Всегда Ваш убогий богомолец.
27 ноября 1932 г.

* * *

Моей нерадивой ученице

"Накажет мя праведник милостию и обличит мя, елей же грешного да не намастит главы моея"...

Вера... Вера!

Да в Вашем же письме ответ на все Ваши вопросы. Вот смотрите.

Но я предварю этот ответ одним вводным указанием, которое, конечно, Вера, надо сделать исходным для жизни.

Не надо только рассуждать о жизни — надо жить. Не надо строить планы, а надо делать. И даже лучше меньше планов, а больше нужных поступков. Вот исходное.

Теперь о китах. Назову их в порядке Вашего письма.

Первый — отрыв. Вы о нем и говорите. И это очень хорошо. Для нового пути жизни надо уйти со старого, совсем, совсем уйти от него и от себя "старого" уйти ("ветхого"). Тогда прочнее новое. Тогда под него закладывается новое основание из драгоценных камней. А когда остается старое основание, оно — гниль, солома. Оно и сгорает при испытании огнем, и дела, построенные на нем, рушатся, так что человек опять нагой останется, как и пишет о том святой апостол Павел.

Итак, новое вино вливайте в новые мехи. Приготовьте новые, бросьте старые. Вот смысл отрыва.

Вы спрашиваете: как же совершается отцепка?

А я Вам напоминаю: как оно совершалось летом, когда Вы по приезде с лета свидетельствовали: "Все было чуждо".

"Все было чуждо". Да разве это не прекрасная отцепка? Как она совершалась?

Она совершалась мыслью и жизнью чуждою ненужного, а тем более вредного.

Заботиться надо только о двух вещах:

а) Не форсировать отцепку, а проводить ее постепенно... Установить, иль выбрать одно ненужное и вредное, да и бросить его с презреньем... И основательно закрепиться в презреньи и освобождении от ненужного, чтобы оно казалось жалким рабством. А душа корнем уходила бы в новое, заменившее брошенное. Да полгодика, годик пожить новым, чтобы оно стало частью души, без чего уж нельзя жить.

Вот так будет основательно. И тогда к первому присоединить второе. И оно присоединится легче. К сродному сродное легче прирастает.

И душа будет образовывать в себе новый плацдарм жизни, когда нити, связывающие со старым, будут обрываться, "чуждого" будет больше и больше, а взамен его будет расти новое и свое.

б) И о второй вещи надо позаботиться, чтобы была устойчивость в преследовании своей цели. "Человек с двоящимися мыслями нетверд во всех путях своих". Хроманье на оба колена никогда ни к чему не приводило.

Этим предметом мы подходим ко второму киту. И о нем есть упоминание о Вашем письме. Вы пишете: "Одинокая... затеряюсь..." Вот это ненужные слова.

Когда у человека образовалось "свое", как он может затеряться? "Свое"-то ведь лежит в глубине глубин, без него и меня самого нет. Как я могу его потерять? Теряют привешенное, привязанное, наружи находящееся, иль поверхностно прицепленное "на подержание".

Это не "свое". "Свое" лежит крепко, его не оторвешь, потому что с собой надо отрывать, и за "свое" борются.

Вот это и есть кит. За "свое" идет борьба. Воспитывается внутреннее мужество и вырабатывается привычка иметь опору не вне себя, а в себе, в своем ценном и лучшем.

Без внутреннего мужества, без привычки иметь опору в своем лучшем — никакой путь добра невозможен. Будет тоскливое погруженье в слякоть. Исканье опор на стороне: то в сочувствии, то в поддержке (мнимой), а то и в совсем негодной любви.

Это, Вера, крупный жизненный кит. Надо всеми силами вырабатывать устойчивость, внутреннее мужество и с пренебрежением кидать от себя расслабляющую вялость, мягкотелость, отсутствие сопротивления и настойчивости. Они больше чем вредны. Особенно, когда имеют обманные ярлыки гуманности, широкого кругозора и фиктивной свободы.

Вот главное.

Как будто мысли просты и ясны.

Вера! Вера, милая моя Вера! Пусть за ними будет Господь (по их ценности и близости Вашему духу), и пусть будет с Господом дело.

Но непременно с Господом! Пусть Его помощь и Он Сам будут в каждом дыханьи уст, в каждом движении мысли, и тем более во всяком поступке.

Да и опора на себя — гнилая. Особенно на себя — "ветхого". От себя "ветхого" тоже надо "отцепиться". И не бойтесь от себя отцепляться. Это не унижение, не потеря себя, а достижение, победа.

Так, с Господом!

И еще последнее. Вы пишете: "Как жить... чем наполнить жизнь"... Я перевожу эти вопросы в иной: "С чего начать"?

"Отцепку" надо начать с главного, непременно с главного, что особенно омерзительно в жизни. "Быка — за рога". "Никто не может войти в дом сильного, если прежде не свяжет сильного".

А наполнение начните с наиболее сродного душе. Им живите. Его поощряйте! Укрепляйте, как неистребимое свое и уж от него пойдете к другому.

Благословение Господа да будет с Вами, вдохновляя и подкрепляя Вас.

О браке не пишу. Я много говорил об этом с Шурой.

Да и зачем писать Вам? Я думаю, что для Вас это уж детская игрушка.

Вы попомните о другом, о чем говорилось. А время летит быстрее быстрого коня и ничто не остановит его.

Это серьезно и вечно.

Поздравляю Вас со Святым Праздником Успенья Пречистой Богородицы.

И от всего сердца приветствую с наступающим днем блаженного князя Александра Невского.

Поздравьте 3. Очень скорблю, что она замыкается в себе. Как бы не вышло от этого горя.

Если возможно, сделайте выписку из этого письма для М.Г. А то мне не удается написать ей, как бы хотелось, а надо утешить ее. Простите. Да будет Господь с Вами.

Всегда Ваш убогий богомолец.
16 августа 1933 г.

* * *

Моя милая Вера!

Да будете с Господом!

Ну как, душа моя Вера? Вы усвоили вчерашнюю мысль? Боюсь, что я не сумел ее выразить.

Вот ее сконцентрированное содержание:

Вера — сила, которая должна вывести душу из греха и ограниченности, поднять душу из земной малости, уныния, загороженности предметами и лицами, путем включения души в просторный мир "Божьих судеб". Это мир Божьего попечения (Промысла) о земле и людях, все в целом должно выполнить свое назначение и все должно оправдаться. В этом мире нет ничего "малого", затеривающегося, одинокого, ненужного. Все велико, даже отдельная душа, как выполняющее святую и великую Божью волю, направленную к Вечной Гармонии...

Вот почему "зрение судеб" просвещает, т.е. обливает светом душу и ее путь делает ярким, разумным и даже вдохновленным.

Оттого и сказал я Вам пожелание молитвы: "да просветимся зрением судеб Твоих". Просветимся всегда, без устали — и днем, и ночами.

Всегда — паренье, высь, захват, всегда выход из малого и погруженье в сладкое великое.

Как? Понятно теперь? Стремитесь, достигайте. Хочу, чтобы через Бога Вы были сильной! Ах, как хочу!

Конечно, Вы ничего не купили в кооперативе. Ничего нет.

Возьмите, пожалуйста, у меня. Л.А. принесет.

Дозволенным и благословенным питайтесь без смущения в меру потребного для восстановления сил.

Среда

***

Милая Вера!

Господь с Вами!

Простите за карандаш. Бумага плохая и чернила промокают.

Вчера я получил Ваше письмо. От души благодарю за все сделанное. Очень рад, что все вышло хорошо. Смущаюсь лишь относительно А.Р. Пока письма нет.

По поводу содержания Вашего письма в целом, присоединяюсь к выражению сожаления, что интересующее Вас не было затронуто в личной беседе. По правде говоря, я не понимаю, в чем дело?

Охотно отвечу на вопросы, которые Вы ставили. (И всегда всем отвечаю, иногда не сразу, когда вопрос заслуживает внимания, а ответ будет воспринят и принесет плод.)

При помощи Божией я раскрываю Божий путь жизни и применение его к данному миру. Как недуховник я не могу следить за процессом работы над собой, и мне видны только результаты. По ним я отмечаю достижения, когда они есть.

Обязательно ли духовничество, как руководство? Нет.

Кто хочет идти и знает путь и приложение его к себе, тот идет, т.е. он надзирает за собой и регулирует шаги и дни.

Если обозначатся препятствия, вытекающие из особенностей склада души, то о них всегда может быть вопрос вне исповеди, т.е. вопрос в обычном порядке открытия пути.

При таком устроении себя роль духовника сводится (да она такова и должна быть) к принятию интимнейшего открытия пред Богом всех падений души. Ясно ли теперь Вам все, что Вас смущает?

И ясно ли, что требуется от Вас. Идти, идти, идти. Воспитывать силу, силу, силу. Ведь главное — нужное — известно.

Детали, общие штрихи препятствий на пути подмечаются, и они могут быть устранены.

Думается, что здесь — все. Остальные смущения, если они есть, "от лукавого", от привычки людей больше задумываться и мечтать...

А мы будем шагать, прямо шагать. И все будет хорошо. Во время свое все будет ясно.

За подарок — спасибо.

Всегда буду ждать и другого подъема души.

Ваше сравнение — хорошо. И Вы не забывайте о нем.

Последнюю неделю пред Праздником поблюдите пост. Да чтоб он чувствовался.

Да будет Господь с Вами ныне и вовеки.

Простите.

Всегда Ваш убогий богомолец.
7/20 декабря 1933 г.

* * *

Вера, милая Вера!

Господь с Вами! Кончили Вы свою страду? Скорее бы. Вы получили мою записку? И опять я Вам пишу: разделяйте, пожалуйста, физическую угнетенность от душевной пустоты.

При физической угнетенности естественно душевное состояние "алчбы", желание освободиться от гнета и скорее уйти в жизнь души. И тогда "свое" делается милее.

А когда физическая угнетенность запускает свою руку на душу, да еще с желанием "смазывания" душевной светлости — это ненормально. Это дело тьмы. И против него надо противостоять всей силой "света".

Решительно покончите, Вера, с этим делом, чтобы оно не мешалось под ногами. Достаточно для Вас другого, положительного дела крепления души.

Книжку "о свете" хорошенько прочитайте. И прошу Вас, дайте ее, пожалуйста, Шуре и М.Г.

Как Шура? Я прошу ее всегда мне вкладывать записочку от себя с тремя строчками — больше не нужно.

А 10-я книга понравилась? Она является заключительной к 4, 6, 7 и 9. Они объединяются одной мыслью. Да, это важный участок нашего разумения.

Вот бы сделать его участком действования?! Тогда — несказанная красота и сила души!

Ревнуйте, Вера, ревнуйте! Стремитесь!

Поприветствуйте от меня 3. Она душою совсем заработалась! Кончились ли ее дополнительные занятия? Успеха ей желаю.

Простите. Помните, хочу, чтобы Вы были сильной и будьте такой. Истинно. Благословенье Божье с Вами! Всегда душою около Вас.

Ваш убогий богомолец.
15/28 января 1934 г.

***

Милая Вера!

Христос пусть будет с Вами теперь и всегда! Я пишу обещанные пункты. Их немного, но они очень значительны. Они охватывают главное. И чрез них я всегда буду около Вашей настроенности.

1. Приняты ли меры, чтобы обезпечить внутреннюю свободу и иметь время направить ее к своей жизни?

2. Пресекается ли препятствие истинного пути жизни в неправильном обращении с лицами другого пола, — даже в неправильных взглядах, чувствованиях в их присутствии?

3. Поддерживается ли бодрственность души постоянным контролем распределения занятости?

4. Какое дается душе питание, и есть ли плоды его?

Я хотел бы, Вера, чтобы Вы в каждом своем письме касались этих пунктов.

В изложении ответов по ним не надо больших рассуждений. Пишите совсем кратко. По пунктам 1 и 2 возможны совсем короткие ответы, особенно когда нет погрешностей по ним. По 3-4 — особенно по 4 — конечно, придется писать побольше.

Под плодами питанья души я разумею те или иные достижения в практике питания души. Например, Вы питаете душу молитвой, и Вы заботитесь, чтобы молитва была умно-сердечной. Вот и требуется указать, есть ли успех в молитве. Что получает от них душа? Как она чувствует себя в монашестве? и пр.

Итак, с Господом и к Господу. Во внимании и бодрости!

Пишите мне раз в месяц, считая тут и праздничные письма.

Призываю на Вас Божье благословение. Вы будете встречаться с Зоей? Думаю, это неплохо.

Всегда, всегда Ваш убогий богомолец.
28 августа 1934 г.

***

Милая Вера!

Господь с Вами да будет теперь и всегда!

Получил Ваше письмо. Хорошо, что Вы спокойно уясняете для себя лучший путь жизни. В этом деле уяснения пути жизни лучше всего объективное спокойствие и открытость.

И вот первое, что требуется помнить: доступно и то, и другое, и брак и не брак. Чтобы не было ничего запретного в этом, особо заманчивого.

А второе, надо также спокойно подойти к оценке того и другого, и к практической приемлемости того или другого. Чтобы и тут, при спокойной оценке, не было иллюзий.

А иллюзий не оберешься! Хотя бы в вопросе о сродности. Принятое представление, что любовь все восполняет, а на поверку выходит и это — иллюзия. И "любовь" рассеивается, как мираж, и обнажается полнейшая отчужденность несродности.

И потому, Вы правы, когда пишете, что необходим духовный брак.

Так, идите дальше и глубже в своей объективной и спокойной оценке возможного и лучшего. А что дальше, спросите Вы?

Как Богу угодно, так и совершится лучшее, и оно — предназначенное. Если лучшим будет брак, то явится и человек.

Если брак не предназначен, то теперешняя объективная оценка получит свое необходимое значение. Лишь бы не было "скорби" плоти, о которой пишет апостол. Она бывает, когда мы неразумно отдаемся попечению о плотском. Тогда эта скорбь захлестывает нас, как рабов, и для нас начинает представляться законом то, что в действительности вовсе не закон, а ярмо расслабления.

Вот так-то, Вера! Главное — суровое спокойствие и суровая объективность!

Передавайте О.П. приветствие моей души. Всегда пребываю в молитвенном общении с ним. В предстательстве пред Господом мы — едино.

Молитвенно благословляю Вас на "доброе" течение поста, и в виду прощеного дня прошу меня простить, если в чем-либо неволею погрешил пред Вами.

В самый день оставления помолимся, да простит всех нас Господь и помилует и спасет.

Всегда Ваш убогий богомолец.
16 февраля/1 марта 1935 г.

***

Христос воскресе!

Милая Вера!

Не то я читал, не то слышал, что в жизни наблюдается, что матери имеют пристрастие к своим неразумным детям. Очевидно, такое пристрастие испытываю я в отношении Вас.

Правда, оно еще имеет и другое объяснение, чисто духовное, и оно может быть высказано словами апостола: "если кто из вас уклонится от истины и обратит кто его: пусть теперь знает, что обративший грешника от ложного пути его спасет душу от смерти и покроет множество грехов".

Выходит, что мое пристрастие тем сильнее, что к нему примешивается эгоистическая причина. Хочется притронуться к чужому неразумию, чтобы заслужить милость Господа отвлечением неразумного от ложного пути.

Так-то, Вера, и примите мое пристрастие как диктуемое любовью к истине.

Письмо Ваше читал, читал, и тосковало мое сердце. Уж так все это неразумно, что близко к полной нелепости. Ведь у Вас же и сознание ясно, и оценка правильна, и заинтересованность взвешена. И, однако, скольжение по наклону.

Болезнь воли... Совершенно очевидная, оформившаяся болезнь воли. И, как душевная болезнь, конечно, серьезная. Сейчас Вы еще не имели побуждений столкнуться с ее серьезностью.

Сейчас Вас забавляет новизна, ласкает удовлетворяемое тщеславие, доставляют наслаждение моменты темной остроты и все покрывает желание: а почему не знать и эту сторону жизни. Буду знать и буду спокойнее, и буду сознательно держаться лучшего.

Обычная картина изучения жизни чрез ломку жизни. Это похоже на рассуждение: сначала утону, а потом попытаюсь лучше жизнь устроить.

Утопленники, Вера, не живут. Даже тонувшие получают такое органическое расстройство, которое уж навек не дает им полноты жизни. У душевной жизни последствия еще резче. Ведь недаром же написано: "Земля, много раз пившая дождь ранний и поздний..." Помните эти слова? В них суровая истина!

Вера! Я ничего не советую Вам. Помните мой давний совет. Разве он потерял силу? Бросьте всю эту нелепую компанию, да и дело неладное.

Вот молиться посоветую одной молитвой: "Потерпи меня, Господи!"

На юг ехать определенно не годится. Там будет та же музыка, лишь в иных вариациях. Игра не стоит свеч! Лучше отдохнуть действительно в тиши и глуши.

Господь пусть сохранит Вас от всякой неприязни. Пишите больше о себе.

Поклон Шуре. Как ее дела? Что она не пишет? Надо бы ей оставить работу.

Простите.

Всегда Ваш убогий богомолец.
18 мая 1935 г.

***

Дорогая Вера!

Мир Божий да будет с духом Вашим ныне и вовеки!

Подошел день большого праздника Вашей души. Отпразднуйте его достойно празднуемых вещей. Они стоят блистательного праздника!

Усвоили ли Вы это жизненно? Летом Ваша мысль повторяла маленькие соображения, пытающиеся развенчивать большие истины. Неблагодарное дело! Да и Вы сами знаете, какая это незадачливая задача.

Другое дело, когда вопрос переводят в область жизни и практики и говорят: а вот покажите-ка, как осуществляется Ваша правда? Вы сами, Вера, не прочь поискушаться таким подходом.

Поверьте, он не страшен. Он был бы даже хорош и совершенно законен, если бы в нем не было, как бывает зачастую, замаскированного лукавства. А что он не страшен и что доказательства "от жизни" уж не так трудно находимы, я покажу из жизни Ваших последних дней.

Простите, может быть это и не скромно, но зато очень вразумительно. Нескромность Вы мне простите, а полезность я предпочту ради Вас же.

Так вот Вам иллюстрация из Ваших дней. Это — Ваши портреты приезда и отъезда. Приехав, Вы выглядели как "этакая личность". Не обижайтесь. Их миллионы. И я не хочу сказать ничего обидного для всех этих миллионов. А уезжая, Вы имели "лицо", хорошее "лицо" — это не комплимент. Это только правда. И Вы сами могли бы подмечать ее, если бы были внимательнее к себе.

Вот так-то, Вера! Теперь, найдя это лицо или, лучше сказать, возвратясь к нему, и отпразднуйте светло свой блистательный праздник. Право же, он стоит всего блеска и всей светлости, которые Вы можете собрать для него!

Чтобы пребывание в этом блеске и светлости остались для Вас впечатлительным на много, много дней, а лучше — много лет и на всю жизнь, Вы вычертите в своем сердце последние стихи Евангелия, которые читались вчера вечером. Это замечательные слова и они поразительно жизненно подходят Вам. Запомните: жизненно Вам подходят.

Так их начертите и ими вдохновляйтесь в правом пути береженья и роста.

Удивительные слова. Их я делаю своим пожеланием Вам, принося сердечное поздравление: "С днем ангела, Вера!" Поздравляю Шуру и М. и прошу передать им мой поклон и благословение именем Божьим.

И Вас пусть благословит Господь и утвердит навеки в пути правды, сделав его радостным и "сладчайшим".

Как устроились со всем внешним? Как самочувствие? Как заботы о себе и своем? Все в порядке? А как погода у Вас?

У нас дожди. Грязи достаточно. Стало и прохладнее. Утепляемся... и не без скорби. Тронешь одно, выглянет плохого десяток. Много тратишь времени на упорядочение этой нудной мелочи. И оставить нельзя. И без того большого тепла не жду, старенькое помещение.

Простите, будьте со Христом, не изменяя Его зовущей любви.

Всегда, всегда Ваш убогий богомолец.

Поздравляю с сегодняшним праздником.

27 сентября 1935 г.

***

Вера!

Божье милосердие пусть не оставляет Вас! Я получил Ваше письмо. Спасибо за добрые пожелания. Писать Вам я хотел все время. Но как мне трудно писать Вам! Знаете, что люди, близкие друг другу, после продолжительной разлуки не находят мыслей и слов для разговора. А писать в таких условиях много тяжелее.

Два Ваших последних письма я помню. Они и положили на меня молчание. Я видел, что ответить на них надо чем-нибудь очень сильным, потому что все обычное Вам было известно и даже было пережито. Я знаю это сильное. Я готовил его для "Писем матери", для той части писем, где должна идти речь о реализации христианского пути в молодых годах.

"Письмами матери" я сейчас не занят. А нужно было все тщательно перебрать и систематизировать. Нужна была большая работа. Работается же плохо, потому что я чаще и чаще прихварываю и голова отказывается веско соображать. Дни и часы здоровья я стал отдавать "Евангельским образам", пробуя в них занести на бумагу положительное учение Христа. Может быть, хоть одна искра истины присоединится для "верных", познавших Свет истины.

Так и потянулось молчанье в отношении Вас. И еще я переживал чувство грусти. Когда я читал Ваши суждения о радостях земли, по прочтении их, у меня неотвязно стояла мысль: "Ведь у Вас были годы опыта, она годы ищет этих радостей. И что же, этот опыт безплоден?"

Ваша большая ошибка, которой Вы не замечаете, в том, что христианство и путь Христа отрицает не радость земли, а отрицает искажение этих радостей грехом. Христианство отрицает не любовь между людьми (хотя бы и между мужчиной и женщиной), не брак, не искусство, в частности театр, не шутки, не смех, не любовь к траве и цветку. Христианство говорит, что мир "лежит во зле" и может испортить все это невинное, доброе и радостное и сделать так, что от всего этого будет "смердить" грехом. И разве христианство ошибается в таком утверждении? Разве часто не изгажено все в мире зла? Разве не опошлена любовь? Разве не загажена природа? Где Вы услышите чистый смех? Где неиспорченная радость? И что перечислять! Скажите, где удовлетворение от этих мнимых радостей?

Только угар и большее одичание, и большее удаление от недосягаемой радости, к которой зовет христианство...

Радость христианства — это радость и о земном, но, прежде всего, при отвержении мира зла, испортившего радость. Где найти эту радость?

Сначала ее надо найти в себе, а потом она будет и вне, но опять-таки только не в мире зла, испортившем радость.

Радость в себе Вы уже испытали — это был Божий дар. Почему Вы не хотите остаться верной ему?

Я знаю, нужно, помимо того, внешнее. Вы во внешнем испытали боль сердца. Забудьте об этом! Изгладьте совсем, если это мешает. Пусть не будет никаких соприкосновений, не ищите виновных.

Относительно внешнего — особое положение. Внешнее — отнимается. Очевидно, пришла пора духовной зрелости, когда надо становиться на ноги, независимо от внешнего. Это сложно и сурово, но, видимо, неминуемо.

Работа над собой, конечно, должна идти в том же направлении. Путь Христа один. Тогда работа будет проходить в суровой замкнутости. Не будет отдыха, приходящего со вне, не будет и поддержки.

Центром тяжести "деланья", конечно, остается молитва, домашняя. А церковная молитва остается для подкрепления, вдохновения на домашний подвиг.

Собственно, это "делание" есть воспитание воли. Ведь идейность у Вас определена и не нуждается в поправках, а вот воли у нас у всех мало, и потому жизнь идет вне убеждений и даже часто вне сознания.

Согласование убежденности и практической жизни будет целью всего дела над собой. А ведь это же обязательное, общечеловеческое дело! И тут христианский путь строится по общечеловеческим требованиям к жизни. В отсутствии воли и отсутствие согласованности дает то, что есть, т.е. безпринципность жизни и нудность ее.

Поговели ли Вы? Поберегите примиренность совести с Богом. Больше входите в постижение Божьих истин, законов жизни. Читали ли Вы "Евангельские образы"? В них должна быть польза по открытии Божественных истин.

Да поможет Вам Христос утвердиться в мирном сердце! С таким войдите в седмицу Его страстей, чтобы мысленно душевно, идя за Господом, подойти с Ним и к радостному дню Его Восстания. Простите.

Всегда Ваш убогий богомолец.

ПИСЬМА К ДУХОВНЫМ ЧАДАМ

***

Господи, благослови!

Шура! Не отвечать Вам я не могу по своему положению духовного наставника, которого спрашивают о пути спасения. Помимо того и мысли Вашего письма хороши, хотя и имеют немного задорную внешность. Тут, очевидно, говорит молодость, а, может быть, вместе и свойство Вашей натуры.

А ответ Вам будет такой:

Вам необходимо: а) утвердиться в Вашем теперешнем настроении и б) кроме того, "дозреть до высшей точки "кипения" того отрицания прежнего, к которому Вы подошли сейчас.

Первое как будто не нужно. Уж очень определенно Вы пишете: "неудовлетворенность... пустота... новый лад". Все это чрезвычайно хорошо, а надо придать к этому и еще более глубокую основу. А именно: видеть в своем настроении зов души и совести, Божий зов. Как тело заявляет о своих потребностях (хотя бы потребность гигиены) и как его зов мы считаем и серьезным, и спешим удовлетворить, так и душа вправе иметь и имеет большой зов. Пока он не убит.

И у Вас, в Вашем настроении — зов души, пока еще не убитой. А потому пусть он не будет связан с моментом. Пусть он не имеет сегодня "остроту", а завтра "неостроту". Этак иной объяснит Вашу настроенность обычным молодым "гамлетизмом" или случайными переживаниями времени и обстоятельств. Надо, чтобы Ваша настроенность была не настроенностью момента, а глубоким сознательным, совершенно холодным, стальным анализом, одинаково безпощадно режущим старое вне момента настроений.

И заглушить этот зов души невозможно, потому что действительность одинаково скверна, и перестать его слушать — страшно, потому что это уже скат к смерти души.

Вот какая серьезность в зове. Где уж тут гамлетизм! Гамлетизм — игра в страшное! А тут возможность ноля как жизненной основы.

Теперь перехожу ко второму. Почему вводится это второе пожелание? Казалось бы, не достаточно ли первого, искреннего и порывистого желания молодости? Не встречает ли Отец каждого обращающегося к Нему? Конечно, встречает. И Он встретил бы, если бы был "ход". А Вы сами пишете: "За три года... сплошное толчение на одном месте".

Шура! Поверьте, у меня нет и тени осуждения Вас. У меня сжимается горло. Я вспоминаю слова Евангелия: "Он сжалился над народом, видя, что народ изнурен и рассеян, как овцы, не имеющие пастыря". И мне от всей души хотелось бы теперь же дать Вам твердую руку и сказать: "Идите теперь же бодро и смело, есть порыв, душа ищет Бога, идите без раздумыванья". А как идти?

Я знаю, что Вы будете одиноки, что Вам придется и топтаться, и падать, что растревоженная добром сила злая ополчится в семь раз сильнее. Помните, в Евангелии есть интересные слова Господа: "Когда нечистый дух выйдет из человека, то ходит по безводным местам, ища покоя, и не находит; тогда говорит: возвращусь в дом мой, откуда я вышел. И, придя, находит его незанятым, выметенным и убранным; тогда идет и берет с собою семь других духов, злейших себя, и, войдя, живут там; и бывает для человека того последнее хуже первого" (Мф. 12,43-45).

И Вам предстоит злейшая борьба. И так как не будет помощника под рукой, который бы ослаблял удары и поправлял контрэнергию, то и нужно застраховаться. Второе из выдвинутых пожеланий и представляет из себя кое-какую страховку.

Успешность христианского пути спасения стоит в большой связи с прочностью исходного пункта. Идеальным исходным пунктом является смерть прошлого. Апостол Павел неоднократно так и утверждает: "Вы умерли", т.е. требуется не только уход от прошлого и не только осуждение его, а его похороны — полное зачеркиванье и чувство омерзения к прошлому. Ведь ясно же сказано: "Спасет свою душу только тот, кто ее, старую, прежнюю, погубит, и найдет новую душу тот, кто потеряет прежнюю". Короче говоря, требуется погубление старого человека.

А раз погубление, то со всем старьем надо покончить: и с умничаньем, и с планами, и с самонадеянностью, и с пристрастиями, и с маленькими слабостями, такими как будто невинными, не говоря уже о явных страстях и явных падениях. Надо безповоротно покончить со всем старым, потому что все, что не приводило ко Христу, все только расслабляло душу и жизнь ("кто не собирает со мною, тот расточает"), и есть только мерзость.

Эту мерзость надо в любой момент воспроизводить не только умом, как отвлеченное понятие, а мерзость эту надо органически впитать в себя, чтобы было в нас физическое отвращение к делам тьмы, чтобы для нас физически невозможна была отрыжка греха, как возвращение пса на свою извергнутую нечистоту (сравнение, которое приводит апостол). Так как у нас это возвращение на нечистоту было, и много раз было, то и надо себя прежнего возненавидеть, как смрадного пса, а прошлое чувствовать, как смрадную яму. Вот это и будет "дозреванием" до "кипения".

Ну, конечно, в Вашем теперешнем состоянии нет элементов "смрадности", и, выражаясь так, я хочу лишь оттенить мысль о вкоренении в Вашем сознании и чувства, мысли и настроения банкротства жизни без Христа.

Такова для Вас исходная позиция. От нее пойдет новый путь, выращивание ростков нового. В нем отмечаю три момента:

а) Коренной момент — обращенность души ко Христу как основной регулятор всей жизненной устремленности. И в этом моменте — культивирование "доброй молитвы ко Христу". Молитва — альфа и омега жизни в Спасителе;

б) Неизбежность подвига, насилия над собой, проводимого с малых доз, но насилия и, непременно, насилия;

в) Необходимость внешней связи с людьми одинаковой настроенности. Это неустранимо и по-человечески, и по-Божески, это движение себя в соки живой лозы Христа ("Я лоза, а вы — ветки"), мистическое обвязывание себя благодатной стихией Церкви, Христа, Его Святого Тела.

И последние заключительные советы: из литературы возьмите "Невидимую брань" Никодима Святогорца в изложении епископа Феофана и сделайте ее "своей" книгой. Кроме нее для руководства решительно ничего пока не имейте, а для богословского развития и назидания рекомендую переводную литературу, вроде Феррара, и оригинальную — описательного характера (биографии подвижников, путешествия ко святым местам, истории монастырей, храмов, святынь и пр.). Для некоторой опоры вовне подойдите поближе хотя бы к М. Для Вас это и законно, и удобно.

Молитвенно призываю на Вас Господне благословение, чтобы Вам утвердиться в решимости стать на спасительном пути и с Божьею помощью невозбранно пойти по нему, к небесной радости о Вас и к Вашему полному душевному счастью.

Господь в помощь. Простите.

Ваш искренний доброжелатель.
24 ноября 1929 г.

***

Шура!

Да будет Господь всегда близок Вашему сердцу!

Я не забываю Вас и каждый день, хоть минуточку, а вспоминаю о Вас. Меня очень интересует (не по любопытству, а по хорошему чувству интереса к Вашей душе), как идет процесс Вашего внутреннего развития. И, конечно, мне было бы тяжело, если бы Вы "невольно" даже делали ошибки на пути, от которых сами бы стали и терять, и страдать.

Для христианского идеала жизни имеют исключительное значение Божьи слова, определяющие жизнь. К таким словам, едва ли не в первую очередь, принадлежит евангельское слово об отвержении себя для следования за Христом. Думаю, что Вы знаете его и равно знаете толкование этого слова.

Как ни строго это слово, но оно содержит непререкаемую истину, и потому продумать это слово, ввести его в глубину своей души и сделать правилом, законом жизни было бы немалым приобретением. Сейчас, в непосредственное дополнение того слова, я приведу Вам другие Христовы слова, определяющие направление жизни христианина.

"И если соблазняет тебя рука твоя, отсеки ее... И если нога твоя соблазняет тебя, отсеки ее... И если глаз твой соблазняет тебя, вырви его: лучше тебе с одним глазом (или хромому, или увечному) войти в Царствие Божие, нежели с двумя глазами (руками, ногами) быть ввержену в геенну огненную, где червь их не умирает и огонь не угасает" (Мк. 9,43-48).

Это слово Господне надо понимать в неразрывной связи с Его указанием об отвержении всего себя при следовании за Ним (ср. Мк. 8,34-37). Оно вытекает из заповеди о погублении себя. Если там заповедуется христианину отвергнуться всего себя, всю свою душу погубить и всего себя бросить в мусорную яму, то, естественно, что жалеть о руке, ноге или глазе, когда они будут мешать спасительному пути?

А потому так же безжалостно тебе надо похоронить всего себя греховного. Так же безжалостно отсеки в себе все мешающее твоему пути, когда ты стал на него и идешь им. И даже не так надо сказать, а устрани еще безжалостнее, потому что, если в начале пути ты осудил и похоронил в себе всего древнего змея, то зачем же теперь беречь малую ехидну? Потому без колебаний отсеки в себе соблазнителя, сталкивающего тебя с пути.

Господь называет три источника соблазна: руку, ногу и глаз — и тем обозначает соблазны, происходящие от разнообразных движений тела (рука — осязание, похоть), от различных видов человеческой деятельности (нога — поступки) и от человеческой мысли (глаз — видение, мысль).

Причем Господь указывает источники соблазна в порядке их жизненной силы. Сначала показывает соблазны, наиболее близкие человеку, возникающие в нем как бы непроизвольно, затем соблазны воспринимаемые сознательно и идущие от внешней жизни и, наконец, более утонченные соблазны мыслей. Но все три источника соблазна объединяются тем, что повод к их возникновению идет извне, через внешние органы чувств (рука, нога, глаз).

И потому Господь указывает один прием борьбы с соблазнителем: "отсеки", "вырви", т.е. прием отметания, отбрасывания, подавления внешнего ради спасения внутреннего — души.

Господь так и говорит и трижды повторяет одно и то же как очевиднейшую истину, что лучше человеку, безногому и безглазому войти в блаженную вечность, чем с двумя руками, ногами и глазами остаться в мертвенности безвыходного страдания, потому что, в самом деле, "какой выкуп даст человек за душу свою?" (Мк. 8,37). Чем может компенсировать человек потерю души? Конечно, ничем. Не только рукой, ногой и глазом, а и всей внешней жизнью. Значит, за душу и ради нее, без колебаний лишайся руки и глаза, т.е. отсеки соблазняющее внешнее.

Так поступай и ты! Поставь задачей жизни сберечь душу. Жива душа — и ты жив. Погибла душа — и в тебе не будет жизни. А потому безжалостно отсекай все истребляющее душу, отсекай соблазн, который несет с собой смерть души. Если соблазн идет от внешнего и чрез внешнее, то не бойся, не жалей, обрезай все внешнее. Без пощады рви все нити, связывающие тебя с внешним, и с легким сердцем бросай концы! Лишнего никогда не будет. Не будет ошибки, если обрежешь несоблазнительное сейчас. Кромсай и кидай внешнее без раздумья, чтобы кругом была обезвреженная среда, пусть даже пустота. Ты все же будешь не побежденный, а победитель, и будешь ты не потерявший, потому что ты приобрел, ты сберег свою душу.

И во всех случаях обрезывания внешнего, когда через то (обрезывание) ты сберегаешь свою душу, ты только выигрываешь, потому что в случае утраты души от внешнего соблазна уж никакое внешнее, сохраненное из жалости к себе, не в силах компенсировать тебя за потерю души.

Какой выкуп, какую компенсацию может иметь человек при потере души своей?

Значит, не жалей. Вырви и отбрось соблазнителя! Пусть кругом останется пустота. Пусть останется малая комната, скромный наряд и скудное питание. Все-таки ты — богач. Пусть не слышится пряной музыки, и нет феерических зрелищ, и ты чужд шумливого веселья. Ты ничего не потерял. Ты все-таки приобрел.

Итак, не скорби, что не будешь ты жить полной внешней жизнью и будешь обрезывать себя в вредных устремлениях тела. Не лучше ли тебе в скромном костюме, отсутствии рассеивающих впечатлений и отсечении вредных движений сохранить девственность и ширь души и влиться ею в блаженную вечность, чем с знанием последнего вычурного танца, в туманящем азарте прискакать с трупом души к тупику безысходности?

Что лучше? Что выгоднее?

Какой же выкуп, какую компенсацию может иметь человек за потерю души своей?

Ах, как бы я желал, чтобы и Вы сделали верный выбор и "выгодный" во всех отношениях! Как бы я желал, чтобы и Вы не боялись "отсечений" и "откидываний" внешнего! Как бы я хотел, чтобы Вы полюбили лучшее и неумирающее, предпочтя его сомнительному и гибнущему! Как бы я хотел, чтобы Вы жизненно поняли, что через тесноту выходят на простор и через уход от света открывается Свет. Как бы я желал, чтобы во всем этом Вы увидели и почувствовали не лишение и потерю, а только приобретение!

Да благословит Вас Господь в искании и поможет в выборе!

Простите, что пишу так неразборчиво. Это потому, что просто неудобно писать.

Пребудьте всегда со Христом. Простите.

Всегда Ваш убогий богомолец.
7 октября 1931 г.

***

Шура, милая!

"Крепким разумом, (святая), душу утвердивши верою, борителя врага яве посрамила еси и у Христа предстала еси, всеблаженная"...

Когда сегодня утром я читал эти слова молитвы, обращенные к дневной святой, я невольно подумал о Вас, Шура. Какой это хороший девиз для Вашего пути. И я ставлю его в начале своего письма, в котором мне так хочется притронуться Вашей души и ответить движению ее жизни.

И не писать я хотел бы, а хотел бы большего. Писать и трудно. Во-первых, я большой должник пред Вами. До сих пор не ответил Вам еще на первое письмо. А уж очень большие и хорошие темы поднимало оно. Я молчал не потому, что игнорировал темы, а потому, что много часов отдавал занятию, о котором Вы знаете и которое хочется при Божьей помощи довести до конца.

Сам же я вхожу в Вашу настроенность с таким вниманием и отношусь к Вам с такою внутреннею бережностью, что, верьте, часто сожалею, что лишен возможности непосредственных бесед с Вами.

Ведь у Вас теперь — и это вторая причина трудности писать Вам — может возникать столько вопросов и будет столько ответственных моментов, что общение с Вами является необходимейшим. Между тем живая переписка для меня невозможна, и потому томишься, зная, что нужно Вам, и безсильно натыкаясь на непреодолимость.

Успокаивает вера в близость Господа к душам чистым и ищущим Его. А уж мое писанье — поскольку благословит Господь.

Первое и главное знайте, что Вы всегда пишите мне, когда захотите. Никогда не думайте ни о какой навязчивости. Я же, с Божьей помощью, хотя исподволь, отвечу Вашим нуждам, поскольку будет возможность сделать это в письме.

Сейчас я хочу сказать Вам мысль, навеянную начальными словами молитвы. У Вас есть Божий дар — рассудительность. Это — большой дар. В спасительном пути, т.е. пути подвига и насилия, его роль чуть ли не первая среди человеческих сил. И этим даром Господь уж как бы предначертал для Вас путь Вашего "деланья". Очевидно, он в том, чтобы с помощью этого природного дара сделать свой ум "владычественным", как выражаются святые подвижники, т.е. сделать его руководствующим с подчинением ему других сил души. Конечно, предполагается само собой, что идеалом ума будет его просветленность, чтобы он не оказался фальшивым маяком.

Чем же добиваться "владычественности" просветленного ума? Самоанализом, самоконтролем. У ворот ума надо приучаться ставить сторожа, который бы пропускал "свое", Божье, выправлял исправленное, разоблачал обманное и отсевал явно негодное.

Вот великое дело многих лет. Да благословит Господь!

То, что Вы писали о себе — ваша похвала. Пусть так и будет. Земное лишение — уже не лишение, а несчетное богатство. И принимайте его в свободе и радости души.

Душевно благодарю Вас, Шура, за гостинец, присланный прошлый раз.

Простите. С молитвой ко Христу вручаю Вас Его любящему и могучему водительству.

Всегда, всегда с душой, обращенной к Вам,

Ваш убогий богомолец.
5/18 октября 1932 г.

***

Милая Шура!

Да будет Господь с Вами ныне и вовеки!

Наконец я принимаюсь за ответное письмо Вам. Простите, что я несколько замедлил ответом.

И в моем одиночестве, Шура, время идет быстро, быстро... я не знаю ни скуки, ни тоскливого безделья с придумыванием, куда бы убить время. Часы, дни, месяцы, годы бегут, бегут...

И Вы дорожите часами досуга, чтобы разумнее использовать их. Это отступление.

Я не писал, занятый и своим обычным дневным порядком и хозяйственными хлопотами. Уже на исходе третья неделя, как я один. Словом, так и бегут дни...

Как я уже успел сказать Вам коротко по прочтении Вашего письма, оно такое большое, большое, что я не сумею коснуться всех его тем.

На первом месте, конечно, речь о "едином на потребу", выражаясь евангельским языком. Как ни вертись, сказать по-житейски, а от этого "единого" не отвертишься, если предварительно не отказаться от совести и не убить окончательно рассудка.

Вот, милая Шура, сейчас, в данный момент своей жизни Вы и поставьте задачей вырешить это "единое" и сделать его своим скалистым фундаментом. Вырешите с упорством, до конца и без остатка. Это — фундамент. На нем будет строиться разумная жизнь.

Без него — кисель, разгильдяйство, с самыми жалостными итогами и жалостною удовлетворенностью.

И вырешите "единое" — всесторонне. Вы склонны подходить к вещам с меркой разума. Неплохо. Дайте ему волю вовсю! Пусть анализирует все до последнего атома, пусть опровергает, требует дополнительных данных и пр. и пр.

По Вашему письму вижу, что вопросы "единого" не чужды Вам. Даже как будто есть и решенность их. Вы записали в одном месте, давая оценку обыденности: "Все один мираж... одни крохи (счастья)... Кому они нужны!".

Хорошо сказано. Если бы Вы были поменьше, можно было бы "умницу" погладить по головке. Да, да, это очень хорошо! И вот в этом направлении надо повести дело до конца, т.е. надо все подсмотреть в жизни и порешить теперь же навсегда. Впоследствии материал на тему о "едином" может быть, но обхождение с ним будет не болезненным "исканием", затрагивающим основы жизни, а только спокойной классификацией: это направо, это налево, это годится, это никудышное потому-то и потому-то.

Значит, повторяю, сейчас нужно, чтобы ясность в этом деле была стопроцентной, и ни одного уголка не оставалось бы в тумане.

Что требуется предпринять в этом деле в смысле ознакомления с разными областями знания и жизни, Вы знаете, конечно, я лишь дополню пожеланием, чтобы одновременно с анализом "мнимого" и его браковкой происходило углубленное принятие истины. А потому поступите по предложению Самого Христа: "исследуйте Писания, так как в них вы будете иметь жизнь"...

И еще один совет в области метода обследования: дайте полный простор рассудку, не страшно, это важно, чтобы в будущем не могло быть с его стороны и тени намека на отбой, на мнимую переоценку.

Если в этом деле потребуются какие-либо справочные указания по выяснению положительной истины, конечно, пишите мне. Частичку положительного Вы имеете в том, что Вы читаете теперь. Вы пишете, что Вам понравились "мысли". Добавлением к ним будут главы 4, 6 и 7. Просмотрите их.

Когда будет обезпечен фундамент, тогда можно будет перейти к вопросу "стиля" жизни. Тут встанет вопрос о браке. Все, что Вы написали на тему о браке — выше похвал. Я как-то внутренно думал, что у Вас вопрос о браке именно так и обстоит.

Если я сознательно завел речь на эту тему, так не потому, что думал об актуальности для Вас брачного вопроса в данный момент, а потому, что предвижу "туманности" и хочу, очень хочу заранее забронировать Вас, милая Шура, чтобы Вы не были застигнуты врасплох, а оказались бы неуязвимыми.

Конечно, этой темы придется коснуться в следующем письме. А пока, пока будьте такой, как Вы есть. Думаю — хорошей с Богом! Значит, хорошей.

Об "узорах" души еще будем много, много раз говорить. Жизнь для Вас — вся впереди! Лишь бы теперь не сделать ошибки в основном. Ее было бы труднее выправить.

Да, как будто срочна речь о "наметке". "Наметка", как мечтание, — это никуда не годится. Наметка есть жесткая реальность, рассчитанная на подгонку воли, чтобы не просачивалось расслабляющее стремление к покою, а часто и к губительному покою. (В природе материи лежит стремление уйти в состояние инертности.)

Главное, основное, содержание "наметки" определить легко, установив потребность данного момента. Для Вас я бы так определил главные части наметки:

а) Молитва — хоть бы и короткая, но непременнейше — сознательная, от ума чрез сердце;

б) Проникновение в Божью волю чтением и изучением Божьих слов с применением к своей жизни. Тут чтение, размышление, запись (возможно) и другое.

в) Научение "единому" во всех прочих областях знания. Тут чтение, беседы.

Не кидайте хорошей развлекающей книги и хорошего развлечения! Общество пусть будет только избранным. Помните древнюю мудрость: "Злые беседы растлевают добрые обычаи".

Пока кончу этим. А Вы, Шура, пожалуйста, не стесняйтесь писать все, все. Получила ли Вера мое поздравительное письмо? Что она молчит? Ее посылка получена. Спасибо ей, и мое душевное приветствие и М. также. Благословение Божье пусть почиет на Вас. Простите.

Всегда всей душой
Ваш убогий богомолец.
7/20 октября 1933 г.

***

Шура, милая!

Господь с Вами есть и да будет вовеки!

Я восхищен плодами, присланными Вами. Я принял их как символ. Они символизируют плоды сада Вашей души, когда она уйдет в мир Бога. И я очарован ими. И я снова повторил притягательное местоимение, чтобы обозначить им не узость себялюбивого владения, а простор утверждения в захватывающей и объединяющей стихии Бога — любви.

Кстати, Вы очень умненько разобрались в широте оттенков человеческого слова. Для исчерпывающего понимания нашего местоимения в его глубоком смысле прочтите то место прощальной беседы Христа с учениками из Евангелия Иоанна, где Господь объясняет термин "меч".

Итак, возвращаюсь к плодам. Я принял их как залог. Теперь милой садовнице — забота, чтобы сад оправдал себя.

Забота — это хорошо. Не угнетающая забота, сковывающая, как цепью, а забота, как окрыление. Она не только в корне убьет душевную прострацию (она может быть и в молодой душе), а закрепит взлет как одно дыхание жизни, без чего уж и жить нельзя.

Вот и приложите, Шура, эту пленительную (но не пленяющую) заботу, эту хорошую "печаль (устремляющую заботливость) о Боге" (выражение апостола) к богатству своей души.

Это все — фундамент для сада, чтобы насаждение было непоколебимо прочно, а плоды покоряющи и сладостны.

Забота должна иметь своим основанием опасение упустить время, особенно неповторяемое время весны, когда силы полны и благоухают. Жизнь в целом — очень коротка. И другое основание, чтобы пресечь появление отравляющих и засоряющих жизнь плевелов...

Итак, приложите "заботу" к богатству души. И будет формироваться хорошее "пеленание" души, чтобы рост способностей и сил был верным, как пеленанье ребенка предупреждало уродливость.

Это "пеленание" есть тренировка воли. Рассуждение, о котором я писал, было обезпечением тренировки ума. Его недостаточно для укрепления основ души. Переплетение его с тренировкой воли, чтобы в душе, в ее целом, образовался прочный уклон в сторону поисков Истины, Света, пленяющей радости и наполняющего удовлетворения. Чтобы душа не задерживалась на пестрых и, может быть, красиво-крикливых лоскутках, мелькающих на дороге. Чтобы сладкая забота о большом, и только о большом и исчерпывающем эгоистично отравила ее, и она повлеклась бы неудержимо и видела пред собой одну, одну манящую цель.

Шура, милая! Это все — фундамент, нельзя без него. А может быть, надо сказать и больше: все в нем.

Я знаю и вижу, что Вы, как ребенок, торопливо хотите вперед. А я так медлителен, и горький опыт жизни слишком часто иллюстрирует безпочвенность и потом — безплодность поспешных взлетов. Поэтому, оберегая молодость, чистоту и пылкость души, направьте их сейчас не вперед, а вглубь.

Так Вы, шустрая садовница, забежали вперед в определении "единого". Я пока не говорил о формах жизни, а только о содержании жизненных задач и целей. Мне очень понятна и, может быть, даже радостна Ваша стремительность, но я хочу, чтобы после "льда" рассудка "кипение" устремленности дало максимум атмосфер и закалило неотвратимость влеченья.

Я вернусь еще к этой теме, как вернусь к Вашим письмам. Пока простите. Пребудьте в любящих руках Христа!

Вера расскажет Вам, почему я так отрывочен в письмах к Вам.

Всегда душою Ваш убогий богомолец.
22/5 декабря 1933 г.

***

Благословен Грядый во имя Господне.

Шура, дорогая о Господе!

Нынче день Вашего ангела пройдет под отзвуком встречи Христа. И я в своем поздравлении Вас и мыслю и дышу молитвами встречи! "Осанна Богу"... "Благословен Грядый"...

И человек благословен, идущий во имя Господне! И Ваша жизнь, и Вы, идущие во имя Господне, да будете благословенны!

Это неоспоримо! Идите в "Истину" и в "светлость Воскресенья"! И откуда? Из долины печальной ограниченной порчи! Как же не "благословен путь Ваш"!

Это неоспоримо. Да Вы и опытно познаете это, когда будете подходить к познанию "славы", имеющей открыться в Вас.

А вот из этой неоспоримости выходит и другая мысль. Как за "Осанной" Христу последовало для Него "распни его", так и для человека Божьего пути неминуемо свое "распни". Сочетание дня Вашего Света, дня ангела, со Страстной седмицей — значительное сочетание, напоминающее о неизбежности "страсти", страдания, в благословенном дне величавой "Осанны".

Есть внутренняя необходимость этого страданья. Может быть, Вы улавливаете ее.

Я не буду говорить о ней. Мое пожелание, чтобы Вы вооружились этой истиной, чтобы не быть застигнутой врасплох днями, толкающими на измену и пути, и идеалу. Встречайте их спокойно, как доказательство Вашей немертвости, как попускаемые к обнаружению Вашей жизни и, значит, служащие к Вашему же укреплению и росту.

А их много... Как их много — дней измены!

Когда же знаешь их, как врага, они не так страшны. Тем более, когда знаешь, что они неминуемый этап Воскресенья.

Так, милая Шура, в этот год, в день своего праздника углубите свою настроенность мыслью о "страсти". А Господни страданья сделайте близкими, близкими своему сердцу, чтобы в Господе иметь свою силу. И с любовью пройдите с Ним весь путь от Вифании.

Захватитесь — "Осанна" (воскресенье). Строго научитесь смоковницей (понедельник). Поревнуйте мудрым девам и приобретайте таланты Божьего образа (вторник). Поплачьте у Его ног вместе с женой-грешницей (среда). Сподобьтесь Божьей Тайной Вечери (четверг) и "очищенными смыслы" сшествуйте Ему на великое и вольное страданье (пятница). С любовью целуйте Его язвы, Его распростертое тело и у гроба Его погребите свою худость (суббота), чтобы светлою восстать с Ним и исполниться вечной радости быть в Нем!

И тогда празднуйте вместе с ангелом полно, захватно, ибо "радости Вашей никто же возьмет от Вас". От всего сердца поздравляю. Да будет благословен Ваш путь! Чрез дни испытанья — путь славы!

Простите, что мое поздравительное письмо вышло нерадостным! Оно соответствует дням. А Бог так устроил дни, чтобы "приобресть нам сердце мудрое". Приобретем же мудрость сердца от мудрости наступивших Божьих дней!

Своим подарком Вам я хотел бы сделать 13-й том известного Вам собрания. Его содержание близко Вашей душе, и пусть оно всегда стоит на уровне его идеала.

Подарок надеюсь вручить Вам непосредственно.

Простите. Встречайте Христа всей душой и не оставляйте Его во все дни.

Всегда, всегда Ваш убогий богомолец.
16/29 марта 1934 г.

***

Милая Шура!

Спасибо Вам за Ваше письмо.

От души желаю Вам скорее окончательно выправиться и опять вдохновляться неизменными идеалами. Человеческое пусть отложится на человеческое, а Божье пусть будет ярче и глубже.

Вас занимает сейчас мысль о девстве.

Святоотеческого трактата, посвященного этой теме, я не знаю, кроме известного Вам сочинения Златоуста. Отдельные мысли Св. Отцов по этому предмету можно находить в толкованиях на соответствующие места св. Писания (Евангелия и Послания).

Плодотворнейшие из них — они будут утешительны и для Вас — две: первая о том, что девство есть законное состояние идеального человека. Это — райское состояние. Человек в раю, до падения, был девственником. И вторая, что девственность должна быть самоценностью жизни, а не придатком ее, т.е. она сама в себе должна давать идеальное наполнение жизни, и всякий сдвиг от нее есть одностороннее снижение жизни.

Эти же мысли найдете и в подвижнической литературе. И там они не в системе, а попутно пояснению того или иного духовного состояния.

Утешительную роль имеют примеры высокого девства, начиная от Пречистой Девы. Это живые примеры высокоинтеллектуального состояния девственничества.

Думаю, что Вы интересуетесь девством применительно к себе и всем сердцем желаю Вам пожать большой плод от своих добрых размышлений — такой плод, чтобы девственность переживалась как ценнейший ароматный мир души и жизни, измена которому даже в мысли давала тень мрачности и будила тревогу лишения.

Божьим благословением преуспевайте в этом, идеальном!

Простите. Пишите о себе больше и не замыкайтесь в своих тяжелых настроениях, когда они будут.

Передайте поклон Вере. Письмо ее я получил. Жалею, что она еще не смогла вернуться в единство души и ее правду. Христос с Вами ныне и вовеки!

Ваш убогий богомолец.
14/27 января 1936 г.

***

...Яже на земли соединив небесным, вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, ...вопия любящим Тя: Аз есмь с вами и никтоже на вы (кондак Вознесения)... желающим Тебе соедини Себе, Щедре... (кондак Пятидесятницы).

Дорогая Шура!

Поздравляю Вас с двумя большими праздниками, с прошедшим — Вознесения и наступающим — Святой Троицы!

Хорошие праздники, особенно хорошие! Они как реализация Воскресения в приложении к земной жизни.

В этих праздниках и ответ на мысли и настроения Вашего последнего письма.

Все лучшее в душе, конечно, реально. Оно реально и у Вас. Оно и есть то земное, что "соединимо с небесным", оно реально уже потому, что оно есть правда, хотя бы она была и оторванной от грубой реальности. И с этой точки зрения самая грубая реальность, как часто неправда, не будет ли обманом и нереальностью?!

А если правда — одна реальность, то естественно ее воплощение. И Вы тоскуете, что мало воплощения.

Святая тоска! Так тосковал апостол Павел. Прочитайте 8 гл. Послания к римлянам, начиная с 16 стиха. Эта тоска не исключает хотя бы "начатка" воплощения. "Начаток" идет от Пятидесятницы. Тогда, в дарах Духа, было вдунуто прерванное было "дыхание жизни".

Значит, рецепт реализации один: оживление Духа, чтобы переживалось, что "Щедрый соединил Себе желающего Его".

Практически, думаю, тут должны действовать два фактора. Об одном Вы говорите в своем письме, и очень хорошо. О другом, как основе, Вы не сказали.

Сначала о принципиальном, основном. Не следует ли в жизни усилить элемент мистики? Если правда не в грубо-реальном, то не переносится ли центр устремленности (жизненной) в сверхреальное? А так как токами сверхреальности являются дары Духа как "источник нетленной жизни", то не ставится ли практическая задача — дать простор этим токам нетления и тем усилить всякие сверхреальности.

Это — основная база настроенности. А вот в ежедневном и ежечасном раскрытии этой базы Вы указываете то, к чему пришли великие души и что ими осуществлялось в практическом устроении жизни. Вы пишете о непризнании "ветхой" воли и отдаче себя в такое "послушание" Правде, когда Она Сама чрез какое-то освященное посредство творит свое созидание жизни в осуществление наилучшего, идеального, соединения с небесным.

При таком построении пути все отдельные штрихи жизни и все шаги каждого дня, все детали жизни становятся малыми "правдами", несущимися и собирающими жизнь в одно русло, и душе остается только безраздельно отдаться и в радостной легкости бежать вперед и вперед. И будет тогда счастливым вздохом души песнь: "Жизнодавче, слава Тебе"!

Ваше недоумение — разделяю. Как быть? Будьте одна! Господь укажет. Ваше письмо хорошее, и я старался понять его все. Укрепляйтесь и растите в его правде! Я глубоко верю, что Дух Правды будет с Вами и Вы не одна. И я умом и сердцем всегда, Шура, милая, с Вами и Божию ласку призываю на Вас. Простите. Передайте Вере мое поздравление и приветствие.

Всегда Ваш убогий богомолец.
10/23 мая 1936 г.

***

Милая Нина!

Господь с Вами!

Давно уже я подробно не писал Вам. Ваши письма получал, следил издали за Вашими переживаниями. Не всегда мог отвечать на них.

Заботился о главном: чтобы не развилась в Вас жестокость. Как умел, молился, чтобы Господь Сам подкреплял Вас и уберегал от зла.

О Ваших бореньях я знал с прошлого года. Понимал, чего Вы лишались. Очень скорбел, что Вы страдаете в одиночестве и что Ваш анализ иногда переходит в неправильное самобичевание.

Во всем этом я видел одно главное, прежде всего, это то, что Вам надо пережить отметание человеческого. Это неизбежно в каждом совершенствовании. И все более стоять той цели, ради которой они переживаются.

В отметании человеческого нет опустошения души, а есть смена "подсобного". "Подсобное" нам очень нужно, и к нему мы очень привыкаем, а все же оно только "подсобное". И вот в правильном духовном росте идет смена "подсобного" как качественная, так и количественная, она идет в сторону утончения качества и уменьшения количества.

В прошлом году Вы и должны были стать в полосу очередной смены, отметая человеческое. При величайшей тяжести этой полосы ее боренья — никак не опустошения, а то же наращивание духовного, к чему Ваша душа тяготела всегда. А Вы переживали все с величайшей болью. Я издали следил за главным, чтобы не было ожесточения от невыносимости скорби.

Сострадал я и радовался, когда видел, что Господь близко и не дает скорби превозмочь.

Я видел Господа, когда узнавал о Ваших настроениях в знаменательные минуты жизни и среди них, например, в дни болезни Вашей мамы.

И мне не нужно браться за прошлое, когда в Вашем последнем письме есть свидетельство, что рука Господня над Вами. Вы пишете о молитве, что привыкаете жить ею, что в ней Ваше "упование, радость, утешение".

А в молитве — Господь и, следовательно, где молитва, там и Он.

И о цели своих борений Вы пишете хорошо, что они должны "много уничтожить и даже стереть".

Правильно! Помоги, Господи!

И Вы ищете Божьей помощи. И Ваши мысли в образке Гефсиманской молитвы с Спасителем и ангелом — совсем к месту. Кстати, у меня был такой образок и его взяли.

В связи с Вашим душевным состоянием и высшими духовными задачами я только никак не могу отнести к Вам упоминание Вашего письма о больном душою. Думаю, что и Вы не относите его к себе.

И, наконец, в Вашем письме есть мысли о последней цели. И они не без Божьей поддержки. И об них скажу, что и они хороши. Они согласуются с апостольским словом о нашем состоянии и зрелище ("я с усердием стремлюсь вперед...").

В этих целях не должно быть ничего смешанного, как бы искусственно притягиваемого. Наша задача — быть в бодрости, делая Христово дело. Рука же Промысла в нужный момент в ясности укажет, в какую новую форму должен облечься наш подвиг.

Вы в спокойствии и преданности Господу смотрите за совершающимся вокруг Вас и о нем проразумевайте Божью волю. Решений же надуманных не возносите и на них не опирайтесь. К молитве прибавьте воздыхание: "Скажи мне, Господи, путь, которым идти"... И с этим серьезным делом не торопитесь.

Теперь о Ваших запросах.

Пост был нарушен Вами невольно. Исповедайте это пред Господом через духовника.

В наступающий мясоед подкрепите себя питанием, и поосновательнее. У Вас теперь большая трата сил физических, и Вы много нервничаете.

Жизнь мамы Вы отдали в Божьи руки. Что сказать к этому? "Да будет, Господи, воля Твоя". Для мамы делайте все требующееся, но не угнетайтесь сами. Делайте в радости сердца, как исполняя послушание пред лицем Господа.

Да благословит Господь все ее дни, и Сам Своими ангелами пусть всегда будет у ее возглавия!

О своей работе совсем не безпокойтесь. Что Вам полезнее, то и будет. Я глубоко верю в это. Еще Вы спрашиваете о пути ко Христу через разум. Хороший путь. Он узаконен и Господом и апостолом. Литература этого пути — большая и удовлетворит всем запросам.

На память я могу назвать с десяток книг. Под руками сейчас не имею ничего, кроме святого Евангелия и томика святого Златоуста.

Предлагаю сделать так: пойти к прот. А. Думаю, что у него есть самые книги, и он не откажется снабдить ими для прочтения. Из того, что у него есть, он сам укажет порядок. А. — один из образованных священников. И как будто "добрый" по своему духовному складу.

Со своей стороны порекомендую такое поведение для ищущего:

1) Ежедневное чтение Евангелия (по одной главе) без критического анализа непонятных мест, в уверенности, что Господь еще откроет непонятное и

2) Ежедневную, хотя бы краткую молитву, одним умом к Творцу всего и Его помощи и покровительства в пути жизни. Молитва складывается своими словами. Если нет предубеждения против церковных молитв, то можно читать "Отче наш" и "Царю Небесный" в русском переводе их.

Мои литературные заметки пропали все до одной. Сам очень жалею. Сейчас думаю о человеческих скорбях и Божественном Промысле.

Как-то Господь поможет все выразуметь!

И потом, сейчас нет своей воли в устроении жизни. И как я по-человечески угнетаюсь этим. Душа в постоянной тоске! И нет выхода! Успокаиваюсь, отдавая себя без рассуждения в руки Бога. Значит, так надо!

И Вас молитвенно отдаю в то же могущественное защищение!

Всегда пребудьте в Нем, и пусть рассеются все душевные скорби, и тернистый путь будет радостным, как благое Господне иго. Христос да благословит Вас.

Всегда душою молитвенно с Вами.

28 июня 1930 г.

ПИСЬМА К ДУХОВНЫМ ЧАДАМ

***

Милая Нина!

Господь с Вами! Я получил Ваше письмо. Рад скоро ответить.

Моей ноге лучше. Считаю, что в человеческих средствах лечения лучше всего мне помогла грелка, которой я пользовался недели три, ежедневно.

Сейчас мы перебрались в новое помещение. Взяли две комнаты в семье, состоящей из мужа, жены и двух детей.

Дом основательный, комнаты хорошие. Большого тепла не будет, так как комнаты высокие, большие окна и двери на террасу! Сколько возможно — утеплим. Сейчас температура — 12-14 градусов. Заботимся запасти дрова.

Божьей милостью, следовательно, забота о помещении отпала. И здоровье лучше. Осталась боль в бедре. Употребляю присланное Вами втиранье.

Итак, обо мне не тревожьтесь.

Все переживаемое складываю в сердце, во всем вижу Господень Промысел, и из всего извлекаю один урок — быть достойным Божьей любви.

Теперь о Вас.

В вашем письме много тяжелого. Главное — зачем Вы как бы обрываете связь с Господней волей? Если утвердиться на ней, то не следует выдвигать своих желаний и проявлять нетерпимость. Нетерпеливость подтачивает веру, ослабляет силы жизни и порождает оторванность.

А вера дает покой и уверенность.

В чем Вы болезненно ослабляете себя? Слушайте.

Первое. Зачем Вы допускаете в себе развитие тоски по маме? Разве не к Господу она ушла? И разве это плохо для нее? И, по-человечески, разве не естественен ее уход? Зачем же Вы тревожите ее дух? Для Вас она не умерла, а ушла в другую комнату, чтобы отдохнуть там от земли до дня радостного Восстания, когда снова все соберемся у своего Отца. Хорошо быть на могилке и помолиться о радостной встрече. Все иное — смерть.

Второе. Зачем нервность в деле изменения жизни? Господь ведет, и разве Он не в силах привести? Разве требуется помочь Ему нашими усилиями?

Третье. Зачем пренебрежение здоровьем?

Милая Нина! Я очень прошу Вас: будьте умницей и не выпускайте себя из рук. Ведь Вы уже хорошо мыслите и правильно пишете: "Я прошу дать мне силы и терпенья..." Вот эту силу и надо претворить в жизнь с помощью Божьей.

Как раз Ваша общая задача — накопление сил души. Вы переживаете ответственное для себя время, когда, по Божьей воле, уходят земные нити, и должна формироваться углубленность и индивидуальный подвиг.

Скажу, кстати, об отношениях с семьей. Думаю, что надо прекратить дискуссии об ошибках. И совсем забыть об этом периоде.

И затем смотреть на взаимные отношения как на дело любви и христианского совместного подвига (в какой бы части он ни объединял). Сторониться любви не должно: "О сем познают яко Мои ученицы есть аще любовь имате между собой".

Долг любви — наш первый христианский показатель.

Еще не забыть сказать Вам о словах Е.И. Забудьте о них и думать. Это же совсем шаблонное, трафаретное суждение. Теперь, когда мы имеем компетентные суждения, его место в корзине под столом. Так что пусть это трафаретное суждение ни в какой мере не отразится на Вашей настроенности.

В своем письме Вы сообщаете, что долгое время не получали от меня вестей. Это дело меня озабочивает. Хорошо ли действует Ваш адрес? Не изымаются ли письма?

Я отправил Вам три письма. Одно (первое), написанное А.А., и два я писал сам. Я буду проявлять осторожность.

Кстати, и Вы делайте то же. Я просил бы: а) не вести обо мне никаких, абсолютно никаких разговоров с посторонними; б) не исполнять никаких поручений для третьих лиц без моего указания.

Верьте, так лучше. Да и Вы сами это прекрасно знаете.

Сообщаю свой адрес (без передачи кому бы то ни было) с правом использовать его не чаще одного раза в месяц.

Адрес будет такой: ст.Ж.Белорусской ж.д. (г.Москва), 4-й проселок, дом В.А.Попендик, Л. и больше не прибавляйте ничего, даже инициалов.

В своих письмах делайте цифровые пометки в левом нижнем углу третьей страницы. В первом письме — 1, во втором — 2, в третьем — 3 и т.д.

Обещанного канона не прилагаю (и очень сожалею об этом), так как не имею времени его переписать. За письмом пришли и его ждут.

Простите. Да благословит Вас Господь. Буду ждать Вашего письма. Христос г. Вами всегда.

Ваш убогий богомолец.
22 сентября 1930 г.

***

Милая Нина!

Господь с Вами!

Я Вам пишу с некоторым чувством досады.

Давно Вам не писал и берег запись всех Ваших вопросов. А на прошлой неделе отправил письмо в город, а оно утерялось. Мне досадно, что и время прошло, и что я за необходимостью разорвал листок с записью.

Конечно, я помню о главном, о Вашем основном настроении и мыслях.

Вам трудно залечить пережитое. Я очень понимаю Вас, не менее сочувствую Вам.

Но я боюсь, как бы в переборовании пережитого Вы не утратили часть своего лучшего. Хочу верить, что Господь не допустит этого. Вот почему главным моментом поведения я считаю для Вас смиренное предание себя Божьей воле и смиренную молитву Христу.

В практическом поведении не нужно замыкаться в себе, а нужно новое принуждение себя к христианскому любвеобильному служению ближнему, с полною открытою сердечностью, без подневольного снисхождения.

"Уход в другой мир", мир неба — хорош. Ах, как он хорош! И пусть он не суживает горизонты, а поднимает, чтобы все было видно, чтобы, по Евангелию, "открыты были глаза и отверсты уши". Лучше возвыситься, слабости простятся.

И еще одно практическое указание: не пренебрегайте здоровьем. Грешно это! И ни к чему это!

О планах на будущее хочется отдельно побеседовать с Вами.

Сейчас прошу Вас написать мне, что для Вас представляется неясным в вопросе о Божественном Промысле? Пришлите мне все вопросы, какие требуют выяснения. Можно даже не классифицировать их, то есть писать вразбивку и об общем Промысле и о частном, и не в порядке проработанной мысли.

Будете писать мне, не ставьте никакого обращения. Так лучше!

Радуюсь с Вами, что Вы имеете возможность занять отдельную комнату. Значит, условия молитвы будут благоприятней.

Я испытываю меньше боль. Спасибо за лекарство. Уж очень много Вы прислали его!

Какое-то основное недомогание идет упорно во мне. С Божьим благословением хочу обратиться к лучшему здешнему гомеопату. Плохо пишу, потому что завязан палец.

Простите. Да благословит Вас Христос. Всегда с любовью о Христе.

***

Н., милая!

Пусть в Вашем сердце всегда будет Христос!

И мне помешало пространство!

Когда я читал Ваши последние письма, я так напряженно хотел быть с Вами.

Мне так хотелось приласкать Вас как хорошего ребенка, которого не хотят понять большие и у которого своя большая боль и некому рассказать о себе!

Зачем Вы волнуете себя? Ведь Вы уже знаете, что моя душа вся открыта Вам и я всегда сумею понять Вас и, с Божьим благословением, рассказать Вам о Божьей воле.

Все Ваши разрозненные вопросы связываются в цепь, и она легко расторжима. Я напишу об этом отдельно.

Сейчас я вновь хочу сказать Вам: "Успокойте свое сердце".

Что нужно? Вы уже нашли нужное слово: "по-детски". Да, да... предаться Христу и за Его волей стать ребенком. "Если не обратитесь и не будете, как дети, не можете войти в Царство Небесное".

Итак, подробно я еще напишу.

Не писал Вам после 12-го, потому что неблагоприятно складывались обстоятельства.

Большое письмо, написанное Вами, Вы поберегите и при случае перешлите мне. Мне очень хотелось прочесть его.

Теперь о текущем. "Покаянный канон" Вы читали. Он написан для "большого" читателя, т.е. рядового верующего. Его назначение указано в заголовке: "Для молитвенных размышлений", т.е. он должен будить потребность посмотреть в свою душу и обратиться ко Христу. Редакция канона неровная: по местам более гладкая, а то шероховатая. Строй ясный.

а) Факт ухода от Бога;

б) Последствия ухода и путь зла;

в) Возвращение к Богу только через Христа и Церковь;

г) Ошибки сознания и их исправление познанием Христа;

д) Ошибки сердца, падение жизни и их исправление очищением сердца;

е) Укрепление воли;

ж) Заключение: результат покаяния — обновление человека благодатью Святого Духа.

Да, еще порадую Вас, Н. Я как будто угадал Ваше желание и пишу об евангельских образах, где раскрываю смысл евангельских слов со стороны нравственного приложения их. Как-то Господь поможет исполнить?

Помолитесь в чистом сердце.

За все, все, идущее от Вас, примите мой поклон.

Благословение Господа на Вас да будет нерушимо. Простите.

28 ноября 1930 г.

***

Нина, милая!

Господь с Вами!

Главное — не думайте, что я забываю о Вас. Хочется написать Вам много и сказать многое, да не всегда позволяет обстановка и самочувствие.

Вы написали мне в последних письмах о таких серьезных предметах, что в одном письме и не исчерпаешь их всех.

Начну с главного.

Уверьтесь, Нина, в том, что Ваше спасение и Ваша жизнь мне дороги и будут дороги всегда. И я всегда буду болеть Вашими скорбями и радоваться вместе с Вами! И всеми силами души я хотел бы облегчить Ваш путь. В том и мой долг, и мое счастье, и мой венец у Христа.

Ему слава вовеки! Истинно.

Теперь о Промысле. Тут Вы ставите ряд вопросов, которые замыкают Вас в кольцо. Надо разобраться.

Божественный Промысл, Вы знаете, есть отеческое попечение о жизни. Он вовсе не связывает жизней и не ставит им обязательнейших вех, как думают об этом принимающие предопределение. Божественный Промысл не непреклонный рок, не фатум древних. Человек свободно выбирает путь и идет. Господь благословляет, поддерживает. Но спасение не совершается механически. Иначе какая цена ему? И во что обращается тогда человек? Спасение продолжает быть свободным подвигом. Припомните статью о благодати и свободе. И вот человек решается на подвиг спасения, и за спасение он ведет борьбу. Так поступали святые. Они выбирали для себя лучшее, удобнейшее для спасения.

И теперь для христианина не исключается надобность выбора, когда ставится вопрос: за Бога или против Бога. Может быть выбор и в других обстоятельствах, менее значительных. Например: переменить обстановку, взять новый подвиг на том же пути к Богу и пр. Но как все такие вопросы решались святыми подвижниками не своею волею, а по Божьему указанию и совету опытных, то тем более нам в настоящее время надлежит браться за такие ответственные решения со всей тщательностью, ища и молясь о Божьем указании.

Итак, в основном пути к Богу, в бореньях за него человек свободен. И человек обязан их нести. Святой Промысл тут нимало не связывает. Такова вся область борьбы с грехом ради спасения. Но вот когда в пути спасения человек сталкивается с неизбежным, промыслительно попущенным в мире зла, в котором живет человек, тогда он смиренно подчиняется священному Промыслу и терпеливо несет приключившееся. Он вовсе не изменяет путь спасения, а он только пополняется скорбью от несоответствия двух миров и терпеливо несет ниспосланное. Например, разве может даже святой и праведный человек отменить в мире болезни и смерть?

Ясно, что нет. Он и несет их с терпением, покорный священному Промыслу. Вот святой Гурий Казанский, память которого праздновалась недавно, три года страдал неисцельной болезнью пред своей смертью! И неизбежность подчинения миру земли, в котором мы живем, и земному порядку, попущенному Богом, можно проследить не в одних болезнях, а в десятках других явлений жизни.

Вот почему и пишется в речи о Промысле: такие явления жизни, такой порядок прими как неизбежность, промыслительно попущенный, и обрати его на свою пользу. И еще пишется: и для Божьего Сына не был отменен порядок жизни.

Значит, не надо смешивать борьбу с грехом в себе с законами ограниченной человеческой жизни, которым мы вынуждены подчиняться.

В последнем случае Промыслом попущен земной порядок, и человек подчинен ему неизбежно и должен извлечь для себя благо и из болезни, и из других явлений ограниченного мира.

С точки зрения написанного решается частный вопрос: принять ли добавления занятий? Решение просто: если это занятие не нарушает основного пути, и даже если они не снижают общего настроения, в то же время, по условиям жизненной обстановки, не в Вашей воле находящейся, деньги нужны, то, понятно, без колебаний надо взять такую работу.

Если же она не по силам, и если она будет отражаться на понижении настроения, то поступать обратно.

Пока кончу на этом. Других Ваших больших вопросов не забыл. И о пути буду писать.

С молитвой ко Господу приобретайте душевную ровность. Кто идет ко Христу, тот под Его рукой, и ему не нужно волноваться, что он забыт Господом. Отдадимся же с детской покорностью и непосредственностью Его воле.

Что Вы вступили на путь принуждения себя в деятельной христианской любви, то очень хорошо. Господь — помощник. Я верю, что после первых трудных шагов будет и легче и радостнее.

Читали ли Вы "Покаянный канон" в полном составе всех песней?

Как Ваше мнение?

И еще Вас хочу порадовать. Я как будто угадал движения Вашего сердца и Ваши мысли относительно Евангелия, С Божьей помощью, в отдельные благоприятные моменты пишу о евангельских образах. Беру их из святого Евангелия Марка. Сейчас пока исчерпал 3 первых главы, кончая стихами 4-й, посвященными притче о сеятеле.

Как-то благословит Господь написать? Молитвенно вручаю Вас Господней руке и покрову Пречистого. Простите.

Всегда Ваш убогий богомолец.
12 декабря 1930 г.

***

Милая Нина!

Господь с Вами!

Вчера получил Ваше письмо. Спасибо. Простите, что у меня не было возможности написать Вам, и мое поздравление придет к Вам после 14-го. Слава Господу и за эту радость сейчас писать Вам.

А мысленно я буду у Вас и сегодня вечером, и завтра, чтобы по молитве Господу, благословить Вас и порадоваться всему Господнему промышлению о Вас. Дорожите им пуще всего. С ним жизнь и счастье. Пусть через скорби... Значит, так надо для нас, и в общем плане Божьих забот о мире. В качестве подарка для Вас пишу, с Божьей помощью, "образок". Вы интересовались объяснением слов Евангелия Марка, 4 гл. ст.10-12. Вот как надо их понимать.

"Когда же остался без народа (Христос), окружающие Его... спросили Его о притче (о сеятеле). И сказал им: вам дано знать тайны Царствия Божия, а тем внешним все бывает в притчах; так что они своими глазами смотрят, и не видят; своими ушами слышат, и не разумеют, да не обратятся, и прощены будут им грехи".

Вот слова большой радости, а вместе и трепета. В отношении ко Христу одни люди — слушатели. Послушали и ушли. Другие — ученики и последователи. Эти остались, чтобы наполниться словом Господним и следовать Слову.

Первые — "внешние", вторые, очевидно, "свои". Первые — смотрят и не видят, слышат и не разумеют. Вторые — пронизают невидимое, и им открыты тайны Царствия Божия.

Вникай, вникай! У настоящих учеников открыты глаза, и они видят тайны Божьего Царства. Они, зрячие, знают, куда идут, и знают, что только один путь. Они, счастливые, бегут во свете к одной своей цели, потому что в сердце у них открытая им тайна. Она влечет их!

Господи! Как же блаженны видящие! Как счастливы ходящие во свете! Им открыты Твои тайны. И Твое Царство влечет их.

И как жалки невидящие. Они бродят в потемках. И нудно ползут своими земными путями, да не обратятся и прощены будут грехи их. Так и есть в жизни!

Один человек в Бога верит, и в церковь ходит, а нет в нем жизни! И верно, что еще нет у него правды в пути. У него все заслоняет своя маленькая жизнь и свои заботы. И они впереди, а Христос к случаю, когда понадобится. И вот он топчется и ползет. И, конечно, ничего он не видит. Жизни своей не видит. И хоть он слушает слово жизни, но заткнуты у него уши и ничто не доходит до его души. И он по-прежнему, без пользы и радости для себя, толчется вокруг Христа и около стен церковных, и нудно тянется его жизнь.

Это — "внешний".

А другой, посмотришь, загорелся. И поистине, как сказал Господь, как будто у человека открылись глаза.

Да, воистину открываются у человека глаза, потому что он начинает видеть одну цель жизни, видит один путь, легко выбирает нужное в жизни, откидывает ненужное, и с душевным спокойствием, Богу содействующу, твердо, во свете и радости он пойдет по своей дороге.

Тогда же ему открываются "Божьи тайны". Ведь он же идет к Божьему Царству? И чем он ближе к своей цели, тем она достойней, ясней, видней.

Таков смысл. А Вы "день ото дня" благодарите в веселии Господа, "припав к Богу, Христу Его".

Ей и пребудьте вовеки.

Благословение Господне на Вас. Простите.

Всегда, всегда Ваш убогий богомолец.
24 января 1931 г.

***

Милая Нина!

Господь с Вами!

Я пишу Вам второе письмо. Первое начал и оставил незаконченным. Я начал письмо с мыслью о крестном пути, потому что этой мысли, как главной, посвящена часть Вашего письма.

И оставил письмо незаконченным, так как оно приняло большие размеры. Сделаю из него отдельный богословский эскиз, посвященный теме христианского пути.

Значит, вопрос пути я сейчас обхожу. А по поводу Ваших суждений скажу только, что Вам надо выправить суждение о "естественном". Откуда у Вас мысль, что "естественное" это есть зло и грех? Зло и грех в неестественном, то есть в том, что вкралось и испортило естество и сделало его не тем, чем оно должно быть. И в христианском пути идет борьба не с естественным (которое создано Творцом), а идет борьба с порчей его, за восстановление естественного.

Так и в самом суровом подвижничестве. И там шло не убийство естественного, а восстановление первозданной "доброты". "Погубление" души, к которому зовет Христос, есть погубление "ветхого Адама", т.е. опять тень зла и греха, искажение добра.

Если б подвижничество стало на путь убийства "естественного" как зла, то оно выродилось бы в манихейство, бывшее в древности, или в буддийскую борьбу с телом как злом.

Этим совсем не уничтожается "отрицание мира" в монашестве и внешний подвиг в нем же. И то и другое необходимы, чтобы высвободиться от рабства злу. А так как зло идет через мир, или через тело, то отсюда и насилие над миром и телом как проводниками зла.

Я лично для себя недосягаемо высоко ставлю внешний подвиг. И моя личная тоска об этом недосягаемом растет и растет.

Если б не моя болезнь, я бы распорядился собою по руководству этого внутреннего чувства.

Теперь о тексте Евангелия от Марка: "Кому много дано"... Если вчитаться в его смысл, то мысль о каких-либо преимуществах "имущего", в смысле особых заслуг — отпадает. Объяснение текста подчеркивает, что Господь одинаково всем желает спастись и готов на всех излить Свои дары, но один способен принять их, другой не способен. "Имущий" Божье — принимает Божье. В этом смысле ему и дается. Тут нет заслуги, но нет и "естественности". Это дар благодати. А человек стережет его и должен быть достоин его.

И еще Вы спрашиваете меня о том, что до сих пор переживается с болью. И просите сказать о моем переживании отрыва от любимого.

В совершающемся со мной вижу Божью волю. Принимаю ее только как премудрую, милосердную. Учусь смотреть на все несовершенство, как нечистое, и хочу научиться наполнить сердце жалостью, что мы, люди, мало познали Господа и плохо умеем ходить пред Его Светлым Лицем.

В настроении жалости человека ("что есть человек, яко помниши его") написан Покаянный Канон. Да, верно, что в нем преобладающая мысль о ничтожестве человека.

О своей поездке ничего не могу сказать. Будете на Пасхе в Москве, заходите к нам. Известите письмом с коротким сообщением о дне.

Поздравляю с Божьей милостью, со святым Причастием, и с духовной радостью о Христе спасающем. В этой радости молю Господа, да сподобит Он Вас разделить Его страданья и приблизиться к Великому дню Божественного Восстания. Простите.

Всегда Ваш убогий богомолец.
10 марта 1931 г.

***

Милая Нина!

Христос воскресе!

Сегодня среда. Ровно неделя прошла с Пасхальной среды.

Переживалось чувство неудовлетворенности. Причины, думаю, две. Одна в том, что при обилии тем и при краткости времени предметы охватываются вскользь и остается впечатление нагроможденности, без удовлетворения договоренностью. А вторая причина — несвежесть головы, при которой нет возможности ухода в трактуемый вопрос без остатка. А совсем удовлетворяет только такой уход.

Но я благодарю Христа за все! За радость праздника, за души празднующих, за осязание мира и любви. За все, за все до мелочей, до отдельных слов и малых поступков.

Теперь о некоторых деталях.

Первая из них — письмо, Ваше мнимое письмо. Не могу понять, что же это было?

Вторая — сон. Если придать ему вещность, то как понимать его? Почему он встревожил?

Третья — о семье. В целом речи об ней не могло быть. Могла быть речь о Ваших личных переживаниях. И к этому надо подойти основательно. Были признаки, что острота Вашей боли проходит. Или это были внешние причины? Казалось, что Ваше внутреннее занимает свое личное совершенствование. А потом, Пасха Господня — это примиренность и любовь. Значит, ко всем этим данным и к делу личного переживания надо подойти осторожно.

Как жалко, что в этом пункте не установлена ясность. Верю, Господь поможет! Моя мысль была о том, что не недостаток понимания мешает ясности, а только недоговоренность при открытии, когда острота боли закрывает душу, при частичном и, может быть, одностороннем открытии ее.

Разве для меня нет боли в этом деле? Я хочу понять все, до конца. Последнее письмо с этой стороны многое дает, и до сих пор мои суждения не кидались в разные стороны, а углублялись в одном направлении.

Что думается теперь? Думается, что с Божьей помощью все изживется не к утрате лучшего, а к большему приобретению. И это достигается не само собой, а делом и подвигом.

Вы взяли путь личного подвига. Это совсем хорошо. И спрашиваете Вы, что делать? Для внешнего делания у Вас есть молитва, упражнения в Священном Писании, храм, свои занятия, домашняя работа. Довольно! Если будет иной вечер излишек времени, отдавайте его чтению. Чтение разнообразьте. Все-таки идейность — опора ума, и мы привыкли к умственной жизни. Потом не пренебрегайте все-таки питанием, сном. Помните, что отсекается не самое тело, а искажение (грех) нормальных потребностей тела.

Если же при всем практикуемом будет потребность в дополнении внешнего делания, то Вы напишите.

Второе — внутреннее делание. Вы знаете, что в нем центр тяжести в контроле помыслов. Конечно, Вы его и практикуете в борьбе с грехом. Теперь — призовите помогающего Христа и мужественно противостаньте помыслу болезни. Как будто ее и не бывало. Противовесом пусть будет сердечное убеждение, настроенность: "Ты зовешь меня к Себе, радостями зовешь и скорбями. За все слава Тебе". "Сам твори во мне волю Твою".

Наконец четвертая деталь, о том, что нужно было сообщить. Минувшей зимой я очень плохо чувствовал себя по здоровью. Да и теперь я не вижу "крепости" своих дней.

И мне хочется передать Вам весь опыт пережитого. Может быть, это ценно. Тут и личный опыт, и опыт виденного. В одиночестве все обсмотришь точным взглядом и взвесишь все по объективной справедливости, насколько сможешь ее понять.

И еще добавлю сожаление, что не все сказал о Вашем лучшем устройстве на будущее. Но... милостив Господь. Не без пользы для души и спасения Вас и теперь возделывайте себя. Будущее — в Господних руках. Лишь бы нам крепко пребыть под этой мудрой и любящей рукой.

Творите же, Нина, Его волю в смирении, радостной покорности.

Помысел болезни и теперь откиньте. Держите сердце в просторе и преданности Отцу Благому. Не обращайте внимания на планы и большие задачи. Освящайте Господним присутствием каждый данный миг жизни и учитесь уходить в счастье этих мгновений настоящего. А ко всему принижающему настроение относитесь так, как Вы выучили себя относиться ко внешнему, т.е. выводя себя из него, становясь над ним, почти игнорируя его.

Христос Господь дает благословение и с ним силу идти путем, на который Он призвал Вас, и достигнуть постоянного зрения Его лица "доброты неизреченной", и в этом счастье со всеми угодившими Ему. Простите.

Всегда Ваш богомолец.
10 апреля 193?г.

ПИСЬМА К ДУХОВНЫМ ЧАДАМ

***

Милая К!

Господь да будет всегда с Вашей душой!

Давно я в долгу перед Вами и по обстоятельствам никак не мог расплатиться.

Вы интересовались смыслом некоторых евангельских текстов. Пишу пояснение.

"И сказал им (Христос ученикам): для того ли приносится свеча, чтобы поставить ее под сосуд, или под кровать? не для того ли, чтобы поставить ее на подсвечнике? (Мк. 4,21).

Пошли ко Христу — значит, зажгли свечу. "Я — Свет миру" (Евангелие от Иоанна). От этого Единственного Света мы зажгли огонь в своей душе. И зажгли мы затем, чтобы во свете идти за Светом.

Зачем же мы глушим эти светильники? Зажжем — погасим, зажжем — погасим. Как неразумные дети! И сами знаем, что это плохая игра. Ведь мы же страдаем и мучаемся, оставаясь во тьме! Кто же, зажегши лампу, спрячет ее в сосуд? Или поставит ее под кровать? Всякий ставит ее на подставке!

И ты подвесь лампу души — Божий Свет в высоту, чтобы не грязнилась, чтобы свет ее освещал все пути сердца, и было внутри тебя неугасимо светло, и чисто, и уютно.

И помни: пошел за Христом — значит, зажег свечу. И закрывать ее — совершать безсмыслицу вроде той, как спрятать зажженную лампу в шкафу, а самому сидеть в темной комнате.

Не закрывай же и не закрывайся от Божьего Света!

А вот и другой текст, интересовавший Вас: "Нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, и ничего не бывает потаенного, что не вышло бы наружу" (Мк. 4,22).

Если ты сознательно или безсознательно заглушаешь (гасишь) зажегшийся в твоей душе Божий Свет и думаешь, что временно можно и без него прожить, что быть всегда под таким светом как будто тяжело и напряженно, то ты глубоко неправ.

Если ты укрываешь в своей душе глубокий тайник любимых желаний, укоренившихся привычек и думаешь, что можно временно и поберечь этот тайничок и не сразу же обнаружить его, то ты глубоко неправ.

Как в человеческих делах на дневном свете открывается все старательно скрытое, как выходят наружу и делаются всем известными дела, свершенные очень потаенно, так тем более ничего невозможно укрыть от Божьего Света. Он пронизает все тайники и просветит все извилины души. И чтобы тебе в свое время не стало очень, очень стыдно пред Господом, пред другими, да и пред собой, что ты укрыл в своей душе приласканную гниль, уж лучше обнажи все сразу.

И с Божьим Светом поступи так, повесь его повыше в душе. Пусть осветит все закоулки, чтобы обнажилась вся неубранность и засоренность души. Будь безжалостен к себе. Это выгодней. Скорее во свете приберешься. Да не туши света и по временам. Уж какая приборка во тьме! Только размажешь грязь, разнесешь сор по углам, перетряхнешь его с места не место.

Это мы и делаем, когда ступим во свете шаг вперед, а потом, впотьмах, два шага назад. А душа томится и болеет от пустоты и неудовлетворенности.

Желаю Вам от всего сердца поучаться в Законе Господнем день и ночь, чтобы открылись глаза души и Вы видели "чудеса Закона Господня", то есть всю чудесную глубину его. А за словом Господним придет и Господь.

Будьте крепки в молитве, не ослабевайте стоять на страже души, отметая все нечистое, засоряющее помыслы и расслабляющее волю.

Да благословит Господь Вас и М. Передайте ей мой поклон! Господом же будьте хранимы.

Ваш убогий богомолец.
25 января 1931 г.

***

Мария!

Господь пусть будет всегда с Вами!

А Он в трудную минуту Вашей жизни, конечно, был у Вашего сердца и подсказал ему нужное и вдохнул в него решимость. Я видел это, когда читал конец Вашего последнего письма.

Конечно, Ваши мысли последнего времени и поступок сообразно с ними были чарованием, которое, как вредный густой туман, обволокло разум и подчинило ему и волю. И замечательно, что дьявол ловит хорошего христианина, уже "работающего Господеви", ловит его чаще всего мнимым подталкиванием на исполнение высоких христианских заповедей любви.

И цель сатаны одна — заслонить Самого Бога.

Между тем, мы имеем прямое повеление Христа на первом месте возлюбить Господа твоего всем сердцем: "Сия первая и большая всех заповедей".

Сатана делает ловкую подтасовку, человеческим и как будто более близким и понятным, и нужным, заменить Божеское, Бога затушевать, отодвинуть на задний план.

И цель понятна — выбить фундамент жизни, всякую прочную основу деятельности, выбить основу из-под того же дела любви к ближнему, на которое он толкает человека.

И вот Христос подсказал Вашему сердцу, что это заблуждение, и Вы с решимостью оттолкнули его. Слава Христу!

Так остановитесь на первом и главном.

А что дальше? Я же сказал Вам, что, поскольку поможет мне Господь, я подскажу Вам, когда придет момент — другое.

Пока же надо руководствоваться словами Иоанна Крестителя в ответ на вопрос народа: "Что нам делать?" Смысл слов Крестителя таков: каждый будь на своем месте, делай свое дело и живи по-Божьи.

В этом и пребудьте! Не занимайтесь планами, а в каждый момент жизни, чем бы она ни была наполнена, все сердце отдайте Христу. Вот наш подвиг. Пусть же совершит его Господь при нашей безраздельной отдаче себя Ему и Его благодатной воле. Пребудьте в смиренной молитве и делах любви! Да благословит Вас Христос и никогда не отступит от Вашего сердца.

26 ноября 1930 г.

***

Милость Божия пусть покроет Вас!

Зачем Вы волнуете себя?

Вопрос о спасении в семье становится у Вас как будто предметом расслабления. Вижу, что это уже вражеское дело. В нем ничего Божеского уже потому, что идет смущение из-за выдуманных предметов, нереальных. Например: приписывание мне какой-то перемены во взглядах.

Еще раз повторяю: все, что я говорил Вам, есть истина, которой держусь и теперь.

Положение той или иной личности в едином пути спасения может быть разное; и это зависит от особенности личности, ее склада. Вот это последнее стало для Вас как бы камнем преткновения.

А у меня только это и определяет разнообразие суждений.

Мой совет и просьба — оставьте дискуссии на эту тему, а исходите хотя бы из малой реальности, каковая жизненно охватывает все. И дай Бог больше не возвращаться к этой "больной" теме.

"Неприязнь" ее в том, что враг непременно подмешает "человеческое" в Божье, чтобы отвратить от Божьего. Этого и будете бояться. А ошибки — покроем взаимной любовью.

Теперь о Вашем вопросе.

С Божьей помощью я указал бы три приема восстановления себя и борьбы с искушением плоти.

Первое: молитва. Молитва — в миг и в час искушения. Она может быть мысленной, когда Вы находитесь на людях, и может быть наружной, когда Вы одна. Молитва решительная, резкая, с обрыванием похоти.

Второе: недопущение в себя даже ничтожной доли прилога, искушения, ни через мысль, ни через глаз, ни через чтение. Если борьба с прилогом всегда нужна, то в борьбе с искушениями плоти она всё, потому что в этих искушениях физический навык является смертью, а навык образуется из допущения "прилога".

Пресечение с безпощадностью "прилога", успеяние в борьбе с похотью плоти, так как грехи плоти почти на 100% делаются с соизволения человеческой плоти (хотя это и происходит иногда как бы полусознательно).

Третье: внушение себе Божьего страха, как испрашивается в молитве ангелу Хранителю: "Молись за меня ко Господу, да утвердит меня в страхе Своем". Утверждение себя в Господнем страхе указывается отцами как средство восстановления духовного бодрствования.

Наполнение мысли в три момента может быть разнообразным: нарушение заповеди, страх Господня Суда, пренебрежение Божьей любовью, загрязнение себя и удаление от Бога, общее духовное расслабление, вред для тела и пр. и пр.

Конечно, лучшее средство — молитва. В ней и укрепляйтесь и лучше достигнете и второго и третьего.

Господь да совершит все Своею всемогущею благодатною помощью.

Обращаю к Вам, в заключение, одну просьбу: ни с кем не говорить обо мне ни слова. До меня доходят совершенно детские сказки Марии. Вы, конечно, ей не говорите, а то она и предостережение воспримет по-своему.

Я чувствую себя получше, но в бедре боль еще сильна. Краснота ноги пропала. Очень жалею, что уже наступили холода так рано. Простите. Спасайтесь о Господе.

Всегда Ваш убогий богомолец.
20 сентября 1930 г.

***

Милая Зина!

Моя молитва Господу и приветствие моего сердца в виду Святого дня. Прими его.

Я спрашивал тебя: думала ли ты о промыслительных законах жизни?

Каковы же эти законы? Иначе: какова Божья воля о мире? И, в частности, каково положение христианина в жизни согласно той же Божественной воле?

За длинную историю христианства думали об этом двояко: в одни периоды жизни преобладал взгляд, что Господь благословляет земную жизнь, что Божья воля о жизни, чтобы человек был здесь счастлив, что христианство удобно совместимо со всем земным устроением и что отсюда задача жизни — осуществить исполнение христианских заповедей в радостной обстановке земной жизни — семейного счастья, материального довольства, невинных наслаждений, доброго смеха и счастливых улыбок.

Лет 15-20 назад этот взгляд имел много сторонников в русской церковной жизни.

А есть и другой взгляд — суровый, по которому христианство отрицает земное. По этому взгляду, земное устроение есть только необходимость, связывающая христианина, а задачей жизни будет ослабить путы жизни, выйти из них, чтобы дать свободу духу идти ко Христу.

Следовательно, по этому взгляду земная жизнь есть борьба, подвиг, и христианство сулит не смех и улыбки, а скорбь и очистительные слезы.

Где правда?

Родная о Христе! Нужно ли для тебя спрашивать об этом?

Ты переживаешь такую суровую школу жизни и такую суровую школу своего духовного роста, что для тебя совершенно реально то, что было для других предметом шумных логических построений.

Мало того: тебе, пережившей в суровых условиях первые шаги духовной жизни, должно быть странно, может ли быть спор о том, где правда.

И действительно, только сумрачное сознание периодов христианского упадка могло серьезно блуждать в вопросах полухристианского, полуязыческого ренессанса, обращая христианство в какой-то культ земной красивости.

Ведь даже поверхностное перелистывание Евангелия скажет, что тут была большая натяжка.

Разве можно пройти мимо классического определения Господа: "Царство Мое не от мира сего" (Ин. 18,36) и "Я не от мира" (17,14) и "вас (христиан) Я избрал от мира" (15,19).

А если Христос и христианство не от мира, то их взаимоотношение будет отношением несвязанности и противоречий, и потому: "мир вас ненавидит" и это совершенно естественно: "знайте, что Меня прежде вас возненавидел (мир)" (Ин. 15,18).

Если же так, если взаимоотношения христианства и мира есть взаимоотношения отчужденности, то следование за Христом в миру будет только несением креста и подвигом (Мф. 10,38).

Потому и говорится, что "от дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его" (Мф. 11,12). И еще: "Подвизайтесь войти сквозь тесные врата" (Лк. 13,24), "потому что широки врата и пространен путь, ведущие в погибель, и многие идут ими" (Мф. 7,13).

Так вот какова Божья правда о христианской жизни. Путь за Христом есть крест, есть непрерывный подвиг, есть безжалостное насилие над собой. Сделай отсюда вывод для своей жизни.

Вывод будет один: не ищи от жизни роз, покоя, благодушного довольства и наслаждения.

Христианство — подвиг, подвиг и в твоем пути, пока он добрый путь ко Христу; всегда будет труд, напряженное принуждение себя, слезы и воздыхания.

Родная! Видишь, что крест, скорбь — это уже закон жизни во Христе. Захочешь ли ты уклониться от нее?

Скажу тебе больше. Посмотри вдумчивее! Не будет ли наличие скорби в жизни показателем правильности христианского пути, не будет ли в хорошей скорби о Христе присутствия Самого Христа, напротив, тупое благодушие не будет ли показателем широкого пути, чуждого Христу?

А потому полюби спасительную скорбь. Она — неизбежный путь к Богу, через нее — очищение.

Вот почему счастливы (блаженны) плачущие! С ними — Господь.

Ну, скажи теперь: с кем же ты хочешь быть? Останься с плачущими. Это — спасающиеся. А смеющимся ныне — горе (Лк. 6,25).

Всегда Ваш убогий богомолец.
7 октября 1930 г.

ПИСЬМА К ДУХОВНЫМ ЧАДАМ

***

Милая Лиза!

Господь с Вами!

Вы счастливая! Уже не первый год Вы именинница дважды.

Ошибаюсь потому, что по первому году сам решил, что день Вашего ангела 5 сентября и это упорно вошло в память.

Как счастливая, примите мое вторичное поздравление и на этот раз маленький подарок в виде прилагаемого назидания.

О закреплении хорошего состояния после молитвы. Надо заботиться и добиваться этого трудом, потому что когда упустишь себя, тогда борьба еще тяжелее, так как приходится устранять нажитые в рассеянности препятствия и потом опять начинать сначала воспитание себя.

Какой труд помог бы закрепить доброе состояние? Следите за собой, что Вам лучше помогает стоять на Божьем пути, то и делайте. И закрепляйте это "нужное" путем включения его в план ежедневного обязательного деланья.

И еще, и, пожалуй, самое главное: если молитва оказывает благотворное влияние, то приучайте себя чаще молиться. Дело молитвы — венец нашего дела. Из него придет и дело любви.

Спасайтесь, Господь в помощь.

Может быть, у тебя имеется хоть капля сомнения в том, справедливо ли считать скорбным путь к Богу? Всегда ли он был такой? Всегда, всегда. Знай, что скорбность пути ко Христу — это непререкаемая догма.

Первым высказал ее святой апостол Павел: "Вси хотящие благочестно о Христе жить гонимы будут". Так и пошло во все века. Конечно, в периоды внешнего спокойствия христианской жизни тернистость пути ко Христу совсем не бросается в глаза. Она скрыта за легальностью обнаружений христианства.

Но и в эти периоды спокойствия приглядись ближе к жизням, загляни за торжественные декорации внешности, окунись в глубь людских будней и ты увидишь, что если где под внешнею гладкостью пульсирует истинная христианская жизнь, то там же найдешь и неприметный снаружи подвиг, и боренье, и скорбь.

Проверь это наблюдение на опыте жизней, прошедших пред твоими глазами. И ты припомнишь, что во всех случаях, когда на фоне общего безразличия к спасению и поверхностного отношения к Богу некоторые из твоих знакомых начинали проявлять действительное горение в вере и начинали идти путем заповедей, сейчас же кончалось видимое спокойствие, в жизнь подвизающегося входила скорбь и "врагами человека становились домашние его" (Мф. 10,35-36). Человек объявляется чудаком, ненормальным, фанатиком, психопатом и пр. Вместо понимания и любви он встретил улыбки, насмешки и упреки, и боренья человека над собой делались еще более острыми шипами.

Да возьми, наконец, в пример свой собственный жизненный опыт. Припомни, что когда ты вела обычную рассеянную светскую жизнь, какую ведет подавляющее большинство, и Бог был для тебя лишь далеким блюстителем законного порядка, тогда твои жизненные отношения были благодушны, и твой путь, может быть, был пуст и утомительно поверхностен, но он был гладок.

А вот когда ты строже взглянула на жизнь и пересмотрела свои отношения к Богу, и действительно пошла за Спасителем и к своему спасению, то припомни, не оборвалось ли у тебя все разом: не оборвалось ли благодушие и не оборвалась ли гладкость.

Тогда тебе пришлось, прежде всего, употребить насилие над собой, а с ним начались и безконечные боренья и безконечный подвиг.

И тогда разве не узнала ты воздыханий и разве чужды были тебе слезы?

С того же момента начался твой отход от жизни. Нить за нитью обрывались связи с нею. Ты отходила от вещей, привязанностей и наконец от людей... Даже свои близкие, казалось, наиболее сродные, и те становились далекими и как бы чужими.

Так царство мира отходило, заменяемое Царством Христа, так радость борьбы заменялась печалью о Боге.

И, поверь, так было всегда, и так было со всеми. И иначе быть не могло, потому что Христос и мир — противоположность и следование за Христом сейчас же обостряет отношения к миру, и жизнь в миру делается только вынужденной и только скорбной от ее несовместимости с христианским путем, когда в душе уж нет ничего общего с миром, а человек вынужден жить в нем и быть в вечной дисгармонии между "своим" и "внешним".

Отсюда и скорбь.

И опять говорю: видишь, как скорбь сродна христианскому пути? И пожелаешь ли ты уйти от спасительной скорби? Можно ли забыть закон Его Царства: "В мире будешь скорбни"?

Итак, если хотим быть с Ним, так как же нам уйти из-под этого непреложного закона?

И снова говорю: "Останься с плачущими... останься со спасающимися".

Господь да утвердит Вас в этих мыслях. Приветствую христианским приветствием о Христе Катю и поздравляю ее с именинницей.

19 октября 1930 г.

***

Милая Лиза!

Христос воскресе!

Прочитал Ваше письмо и раз и два. Вы имели возможность поподробней написать о себе. И мне было радостно хотя бы заочно побыть с Вами.

В Светлую Утреню, конечно, помнил о Вас и мысленно христосовался с Вами. На сердце было спокойно и радостно. И весь день было хорошо.

Вы обуревались грустью. Обидно! Надо было насильно побороть ее. Это была грусть по несовместимости мира Христа и мира внешней жизни. И это была расплата внешнего мира за счастье быть с Богом, за уход к Богу. И надо было насильно откинуть притязания внешнего мира на господство в душе.

Слава Христу, что Он быстро помог душе оправиться и она вышла из искушения неповрежденной.

Я сужу о том по содержанию всего письма. И особенно ценно в письме Ваше признание, что духовный опыт Вам кое-что дал, потому что Вы понимаете силу опыта. Вы пишете, что "небольшой труд и воздержание создают удовлетворенность в душе". Конечно, конечно. Вот Вы теперь и знаете по опыту, что малое насилие над собой, малая борьба и малый подвиг сейчас же дают плод. И по другому опыту Вы знаете, что в противоположность подвигу, жизнь неподтянутая, как бы распущенная, только затягивает в колесо никчемности, без радости и удовлетворения.

Значит, у Вас опытно имеется такой вывод: насилие необходимо, борьба, подвиг необходимы. И если хотите большего удовлетворения, то и подвиг должен усилиться.

Причем не забывайте того, что при некотором духовном достижении не надо останавливаться, как бы для отдыха и упокоения. Духовная бездеятельность поведет опять к снижению уровня настроенности, и потому, значит, ростки добра надо беречь и возделывать дальше. А то может случиться, что в мыслях-то будет все в порядке, а сердце потускнеет и тогда-то окажется "Слово Божие скучной моралью", т.е. оно уже не будет жизненно затрагивать душу, хотя разум и будет признавать всю его нужность и полезность. Для усилия подвига нужна воля. Когда борьба непосильна, тогда надо "вопиять" к Богу, т.е. неотступно просить Его помощи. Тогда смирится и воля. А то у нас часто бывает так, что когда мы живем по своей воле, то мы очень несчастливы и воли у нас найдется довольно... А когда надо ограничить злую волю, тогда мы пасуем и бываем мягки, как будто нет у нас воли.

И еще Вам одно отеческое указание, проверенное отцами. Не загадывайте больших планов. Стройный план должен быть у одного дня, и такой план выполняйте без щаденья себя. Так шаг за шагом будет создаваться устойчивость в добре, а с ней уже легче всходить со ступеньки на ступеньку. В таких мыслях утвердитесь и с молитвой ко Христу Воскресшему приобретайте богатство души, чтобы венчаться венцом нетления. Господь да благословит Вас. Простите.

Всегда Ваш богомолец.
11 апреля 193?г.

***

Милая Лиза!

Господь с Вами!

Я всегда с любовью следил за Вашими письмами, хотя и не мог исправно отвечать на них. И во всех письмах, исключая последнее, я видел прежнюю Лизу — спокойную, рассудительную, преданную Господу, занятую своим делом и рвущуюся к жизни о Христе, когда обстановка мешает ей.

Когда получилось сообщение, что Вы переменили занятия и стали более свободными и не так утомляетесь, я порадовался, что Вы теперь сможете углубленнее отдаться Богу. Последнее письмо вносит тревогу в мои спокойные мысли о Вас.

Вы сообщаете, что переживаете полосу упадка настроения, что молитва опускается, потому что нет тревоги в совести, и настроение равнодушия.

Такое душевное состояние и вызывает мою тревогу, Лиза!

В Вашем состоянии две стороны. Одна — упадок настроения, и другая — отношение к нему. Упадок настроения — законное явление. И в духовной жизни бывают свои "отливы", чередующиеся с духовным подъемом.

Правильное отношение к упадку — усиленное сознание человеческой слабости и отдача себя Божьему покровительству.

При упадке должно быть чувство ответственности пред Богом за свое безсилие, смиренная молитва о Божьей помощи и общее чувство безпокойства. Когда их нет и когда взамен их охватывает равнодушие, тогда душа погружается в духовный сон.

Здесь уже опасность, потому что "спящим человеком прииде враг", т.е. состояние духовной бездеятельности есть открытые ворота для прихода всякого искушения, всякого "прилога" и за ними греха, а потом и рабство греху.

Словом, с состояния духовного сна плетется сеть, из которой да как трудно выбраться! Сохрани Вас, Господи, даже от начала греховного плена.

Почему так страшно состояние духовного сна? Не есть ли оно только бездействие, без элемента греховности? Значит, не есть ли оно состояние нейтральное, когда нет ни добродетели, ни греха?

Нет, оно не таково. Нейтральных духовных состояний не бывает: или добро, или зло. Душевная жизнь не замирает, не стоит на одном месте. Она или развивается правильно или дает крен, т.е. высота ее или повышается, или понижается. Вот почему Господь и сказал со всей решительностью: "Кто не со Мной, тот против Меня... и кто не собирает со Мною, тот расточает".

Лиза, это Божье слово не только запомните, а сделайте заповедью сердца, чтобы воля всегда подчинялась этому Божьему указанию. Теперь скажу, как надо бороться, — или даже не бороться, а вести себя в периоды упадка настроения.

Основное требование к душе в такие моменты — поддержать духовную настроенность.

Этого можно достигнуть только путем насильственного восполнения хотя какого-нибудь духовного минимума. Т.е. если правильный духовный режим, скажем, к примеру, требует часовой молитвы и часового чтения священных книг, то в такие периоды упадка надо установить молитву, хоть в пять минут, и несколько раз на протяжении часов лености, но эту короткую молитву надо исполнить во что бы то ни стало, как бы ни мешал ей враг и тело, погружающееся в бездействие. Так поступать и в остальных частях духовного режима.

Милостив Господь! Я хочу верить, что Он защитит Вас и не допустит быть захваченной сетью лукавого.

А Вы, избавившись от нее, переживши душевный мрак, воспрянете крыльями чистой души ко Христу, стряхнете духовную сонливость и опять в бодрости, легкости и радости идите за своим Спасителем и Господом.

А пережитое пусть останется в памяти, чтобы всегда знать о сети, около которой Вы стояли, и всегда любить и благодарить Христа, охраняющего и спасающего Вас.

Еще один совет Вам, Лиза.

Как Вы используете свое свободное время? Идет ли оно у Вас для духовного "стяжания"? Вы построже распределите его по ценным предметам, интересующим Вас, и в точности выполняйте распределение. Тогда Ваш отдых будет разумен, будет давать освежение духовных и физических сил и будет накоплять истинное богатство. И тогда будет меньше прорывов в небытие. Причем, не забывайте, что распределение не должно связывать. Его можно менять, хоть каждый день, в зависимости от задуманного доброго, но все же наметки дня пусть будут делаемы неуклонно.

Да благословит Вас Милостивый Господь и укрепит, и охранит, и обвеселит Ваше сердце радостью о Нем, одном нашем полном счастье, одном пути истинной жизни и радостного безсмертия.

Молитесь Ему и трудитесь ради Него. А Он будет с Вами. Простите.

Всегда молитвенно с Вами
Ваш убогий богомолец.
18 июня 1930 г.